Живая душа. Книга 1

Обо мне, похоже, забыли, поэтому я обогнула толстяка и опустилась на корточки, прижавшись спиной к неожиданно тёплому дереву забора, прикрыла глаза и выпала из реальности.

Усталость навалилась непосильной ношей, сквозь сон я слышала негромкие голоса женщин, но проснуться так и не получилось. Слышно было как бубнит низким баритоном старик, тащивший меня в дом, мол, откуда господин наш притащил это недокормленное нечто, не иначе снова нашёл на дороге нищенку и пожалел, как водится, а ведь не подумал, что это может быть и не ребёнок вовсе, а демонское отродье, ну кто ж о таком думает, вот так всегда с господином Иснором, он никогда не слушает, что ему старшие говорят, а ведь, казалось бы, давно уж вырос из детских-то одежонок, пора бы самому соображать...

На этой оптимистической ноте я окончательно уснула и очнулась ранним утром в крошечной комнатушке незнакомого дома. Я и проснуться толком не успела, как с подушки приподнялась треугольная головка моей защитницы и бдительно осмотрелась, затем змейка скользнула вдоль тела и привычно устроилась на предплечье. Чьи-то добрые руки облачили меня в длиннющую не по росту рубашку, и подол задрался до самой шеи, мешая дышать.

В доме тепло, дверь поскрипывает, не будучи закупоренной наглухо, то есть меня не закрыли на ключ, это радует. На массивном табурете сложена одежда, правда, не моя. Но коль положили, наденем. Штаны, рубашка и куртка с короткими рукавами явно поношены, этакий пристойный секонд-хэнд в магическом мире. Башмаки на пару размеров больше, откладываем в сторону, мои сапожки пока здесь. Носков вот нету, ну ничего, на голую ногу пойдут, куда деваться-то. Надо же мне посмотреть куда меня занесло.

А занесло меня в небольшую комнату маленького дома, явно расположенного на конце здешней географии. Главный дом где-то в стороне, а здесь прямо перед собой я созерцаю ограду. Сквозь нечастые металлические прутья просвечивает окружающий пейзаж, и вообще заборчик выглядит очень несерьёзным. Но, думаю, не стоит обманывать себя, так просто эту оградку не перепрыгнешь, небось каждый прутик залит магией по верхнюю кромку.

Холодно сегодня. По ощущениям градусов пятнадцать морозца, да и лёгкий ветерок присутствует, едва слышно посвистывает, огибая угол дома, и пробирается под великоватую курточку. Зато в доме тепло. И пусто. Три запертые комнаты. Все двери, в том числе и моя, выходят в неширокий коридор, заканчивающийся прихожей, из которой я и выглядываю на свет божий. А теперь сижу на подоконнике низкого окошка подле застеленной кровати и смотрю на бесконечный забор сквозь мутноватое стекло.

Подумать есть о чём. Где те печи, которые отапливают дом? Пол нагрет, именно от него идёт приятное равномерное тепло, а печи нет. Но это не слишком важно, а вот то, что ждёт меня здесь... оно гораздо интереснее. В Варге лекари почти всегда старались раздеть 'бедняжку Экриму' донага, осмотреть, исследовать, пощупать холодными пальцами, как забавную игрушку. Каково будет здесь? Учить меня вроде как обещали, правда, имея в виду чертовски благородную цель 'служения дому господина Ревайни'. Вот только в чём именно будет выражаться это самое служение? От всей души надеюсь, что я нужна Иснору не в качестве подопытной зверушки.

Пришли за мной, когда окончательно рассвело. На пороге возникла крепкая старуха со следами оспы на лице, если тут такая болячка была. Словом, рябая женщина лет этак немного за пятьдесят, именем Виска, явилась по мою душу в сопровождении мальчишки моего возраста, её внука, как оказалось. Малец таращился на меня с нескрываемым любопытством и после приветствий сунул мне две пары тёплых носков, тёплый же плащ-накидку с меховым капюшоном, после чего назвался Алвиром.

Старуха поручила меня заботам мальчишки, и мы вдвоём отправились в поход по поместью. В первую очередь заглянули на кухню главного дома, где неприступный помощник повара господин Монер сунул нам по здоровенному ломтю хлеба с толстым пластом масла. Мы перекусили в уголке, запили завтрак горячим питьём и вышли в морозное утро, заедая завтрак красным здешним 'яблоком'.

— Ты, главное, не тушуйся, — вещал мой спутник, — если кто будет обижать, скажи бабке, она их тут всех в кулаке держит.

— Кого это всех?

— Да всех и держит, ну, слуг там, воспитанников, её и маги боятся!

— С чего это?

— Так она же кормилица господина Иснора!

— Ты в своём уме?! Он же старше твоей бабки!

— Кто? Господин Иснор?! — мальчишка захохотал, — да ему сорок один год всего. А моей бабке шестьдесят семь!

Ничего себе! В жизни бы не подумала. Сорок один год, а выглядит маг лет на шестьдесят, не меньше, что магия с людьми делает! Или это не магия? Мальчишка лёгким толчком направил меня мимо приземистого здания и спросил:

— А ты тоже маг?

— Нет.

— Да ну-у, так не бывает. Если господин Иснор привёз кого, так это маг. Или там кузнец. Или воспитанник. Так кто ты?

— Кто-кто, конь в пальто. Тебя ко мне зачем приставили?

— Показать поместье.

— Ну, так показывай.

Пацан фыркнул в духе 'подумаешь, цаца' и в темпе протащил меня по окружающему пейзажу. Неплохо маг устроился, вполне самодостаточное поместье. Есть кузни, конюшни, амбары с зерном, даже овощехранилище имеется, под землёй! За грядой горушек, обступивших поместье, наличествуют четыре десятка крепких крестьянских хозяйств, обеспечивающих потребности окружающих.

Есть приличное мясное стадо и, соответственно, скотный двор. И ближе к западной оконечности поместья, в той стороне, где стоит мой домик, расположен обширный полигон для тренировок стражников и иже с ними. Также в пределах видимости, с торца домика, помещаются казармы для стражников, которыми командует немолодой, но подвижный старикан с деревяшкой вместо ноги. И прямо сейчас на полосе препятствий стараются выжить и не рухнуть в ледяную воду двое молодых ребят, раздетые едва ли не до трусов. А на улице не май месяц, это точно. Ничего себе у них тут тренировочки! Я и Алвир почтительно обогнули полигон и потопали дальше. На противоположном конце поместья присутствует ткацкая мастерская, и целая орава тёток-рукодельниц, словом, весь мини-городок — это немалое хозяйство, которым и командует госпожа Виска, бабуля Алвира.

Мальчишка звенел без остановки, как колокольчик, но информации выдавал немного. Идеальный разведчик, трещит, как нанятый, а в сухом остатке имеется примерно ноль целых ноль десятых. Пора прекращать этот бесполезный трёп.

— Так, малец, давай-ка поговорим предметно.

— Кто малец?! — взвился мальчишка, — сама ты!

— Спокойно, друг, сядем на этот пень, и ты просто ответишь на мои вопросы. Не торопись обижаться, я тут мало что знаю и понимаю, а ты всё-таки старожил, да и не дурак вроде.

Пацан надулся, как пузырь. Я вздохнула, вот кто меня за язык тянул? Теперь будет молчать, как запаянный, чудо малолетнее. Села на пенёк и позвала свою змейку. Мальчишка мгновенно сменил гнев на милость, зачарованно присел рядом и даже бестрепетно протянул руку. Змейка метнулась, обхватила его кисть тремя витками, приветственно зашипела и медленно сползла на колено.

— Так ты всё-таки маг! — от волнения у ребёнка даже кончик носа побелел.

Пришлось достать кусочек металла и сделать ему паучка с глазами-перископами.

— А теперь рассказывай подробно.

— Холодно тут сидеть, — поёжился малец.

— Да уж не жарко. А где можно поговорить спокойно?

— Так у нас и можно, пошли?

Домик его располагался за пределами поместья. Мальчишка оказался единственным внуком в большой семье из восьми человек. Нас беспрепятственно допустили в дом, а тётушки мальца даже попытались покормить 'бедных деточек', но объединёнными усилиями мы как-то отбились. А отбившись, полезли прямиком на чердак, где у внучка госпожи Виски было оборудовано настоящее разбойничье логово, причём, тёплое.

Среди подвешенных к потолку сушёных трав и аккуратно расставленных разнокалиберных бочек возлежал на досках туго набитый матрац, покрытый облезлой шкурой неведомого зверя. На импровизированном столике громоздились разные пацанячьи сокровища вроде черепа мелкой зверушки, камешков, деревяшек, ракушек и прочей ерунды. Усевшись на матрац, мой спутник благоговейно поместил подаренного паучка в общую кучу сокровищ. Сколько я поняла, светить подарком малец не станет, а то вмиг отнимут деточки постарше. Ничего нового, господа, сильный всегда прав.

Итак, главным тут числится господин Иснор, маг весьма крутого нрава и неприятно скорый на расправу. Поместье принадлежит его роду многие годы и подарено за верную службу его прадеду тогдашним монархом. Род магов Коури всегда служил опорой трону, ага-ага, слуга царю, отец солдатам. Малец разливался, как соловей, господин Иснор такой-сякой-неписанный-немазаный, само совершенство. Но, как выяснилось из дальнейшего воспевания добродетелей господина, главное надлежит помнить всем: ученики и прочие воспитанники до конца обучения права голоса не имеют, вот такие пирожки.

Меня слегка утешило, что в поместье никого не наказывают без причины, малец оговорился 'почти не наказывают'. Но претендентов на хорошее воинское обучение с магическим уклоном воспитывают настолько жёстко, что многие из предполагаемых учеников элементарно не выдерживают психологических и прочих нагрузок. Слабость духа наказуема, нежелание учиться вдвойне наказуемо, попытка подставить товарища пресекается серьёзной поркой. Воспитанников порют! Интересные тут методы воспитания! Деточек знатных родителей гоняют в хвост и гриву, не стесняясь физическими наказаниями, а особо упорных ставят к позорному столбу! И папы-мамы присылают магу своих отпрысков безропотно, да ещё и в очередь выстраиваются!

И мальчишки знают: одна слёзная просьба родителям, малейшая жалоба сотоварищам вслух, и безжалостный маг выставляет претендента за ворота. Неудачник отправляется в отчий дом и претензии не принимаются. Кстати, в отличие от деточек немалая плата за обучение не возвращается, вот так. Господин Ревайни раз и навсегда пресёк попытки неосторожных пап-мам разобраться с магом своими силами, да и сам господин Иснор тоже не лаптем щи хлебает. Неадекватные родичи мальцов, жаждущие реванша, могут и калеками остаться, не считая того, что господин Ревайни охотно поможет облегчить фамильные сокровищницы, проредить родовую дружину, а заодно и урезать исконные земли, за ним не заржавеет!

И самое интересное, деточки знатных особ работают в поле наравне с детьми простолюдинов, ибо огороды тут выращивают и поливают отнюдь не магией, так что господа малолетние дворяне тянут лямку, как и все прочие, пока пуп выдерживает.

А как же, они должны на своей шкуре почувствовать радости простой жизни. И пусть до чистки общественных нужников силами аристократии дело не доходит, но нечто близкое к этому они выполняют, чистят конюшни, скотный двор, таскают удобрения на поля и всё в этом духе. Среди подростков есть воспитанники и есть деточки попроще, но тоже не из простых свиней свиньи, а сплошь отпрыски родов различной степени знатности. Воспитанники живут в главном доме — это сыновья господина Ревайни, а господа адепты, то бишь сыночки знати, помещаются в казармах. И вот этих-то мажоров мой малолетний информатор опасался не по-детски.

Что-то мне сразу стало неуютно. Если здесь сыновья знати пашут и сеют, и благородные отпрыски не смеют даже пикнуть, то персонажу вроде меня надо опасаться не только учителей. Эти так называемые адепты, а также отпрыски господина Ревайни озаботили меня всерьёз. Наверняка все трое воспитанников редкостные засранцы и сталкиваться мне с ними придётся, это и ёжику понятно.

В процессе дальнейшей беседы выяснилось, что воспитанники не совсем мажоры, но и не ангелы, зато остальные шестнадцать адептов последнего набора те ещё черти. Мало того, что все обучаются владеть оружием, они и маги не из последних. Но ты не бойся, Экрима, тебя в казармы не поселят. Господин Иснор сказал, что ты будешь жить в том же домике. А ещё пацан передал слова мага, первые три дня я буду бродить по имению в сопровождении Алвира, осваиваясь и знакомясь с окружением, а затем меня передадут лекарям, затем представят учителям, а потом начнётся обучение.

— Повезло тебе, — вещал мальчишка, — тебя вон магии учить будут! Меня тоже учат, но магии у меня нету. Ну, совсем нету, обидно, да?

Очень обидно, друг. Особенно, если мечтаешь о карьере мага.

* * *

Всё так и случилось, утром четвёртого дня за мной прислали другого мальчишку, угрюмого бирюка, бегом доставившего меня к казармам. Там меня приняли в объятия двое лекарей, осмотрели, обстучали, а затем уложили на стол лицом вниз и дальше я ничего не помню, хотя сознания не теряла. Уже гораздо позже служители рассказали, что я исправно вставала, приседала по команде, шагала на месте, даже мочилась в широкий сосуд. Мне и кровь отворяли из вены на руке, и выгибали в разные стороны, и руки заламывали, но сама я не помню ровным счётом ничего.

Тем же вечером меня сдали на руки мрачному мужику, обвешанному побрякушками от ушей до пяток. Мы уселись на полу друг против друга в прохладной и почти пустой комнате, выстеленной толстым ковром. Я погладила причудливые загогулины узоров, ворс приятно пружинил от прикосновений. Скрипучим и очень противным голосом мне было велено принять удобную позу, и неприятным был не только голос. Выражение лица визави заставило содрогнуться. Грубо вылепленная маска цвета потускневшей меди, неожиданно светлые глаза — внимательные и недобрые, чёрная диагональная татуировка через всё лицо, рассекающая эту неподвижную маску на две почти равные части.

Личико настолько дикое, что я даже засмотрелась. Ну и рожа! Что? А, сесть удобно? Да пожалуйста, села по-турецки, как и мой визави, оперлась локтями в колени, уронив кисти рук. Змейка тут же сползла с предплечья и свернулась кольцом у правого колена. Как и в предыдущем эпизоде, моя защитница незаметно уронила коротенькую иголочку, утонувшую в ворсе ковра. Чуть позже иголка крючком прицепится к наряду господина с татушкой, и возможно, мне повезёт услышать что-нибудь полезное.

Действо с моим участием разворачивалось медленное и необычное. Догадаться нетрудно, этот персонаж — здешний шаман. Откуда следует? Да очень уж похожи его ухватки на камлание земных Говорящих с духами. Правда, мужик этот с бубном не прыгал, зато раскачивался взад-вперёд, увеличивая амплитуду, подобно тому старому приятелю моего знакомца-беркутчи Сатыбалды, не помню имени того шамана. С чего у мусульман-казахов вдруг образовался шаман, неизвестно, но шаман был сильный, его все наши вояки боялись...

Так вот, безымянный нутавский шаман очень похоже бормотал под нос непроизносимые слова, закатывал под лоб глаза и меня словно ледяной пудрой осыпало с ног до головы. И вообще страшновато было видеть, как нечеловечески искажается его лицо. И самое неприятное, всё чаще шаман наклонялся так низко, что касался подбородком моего лба и тогда меня вымораживало изнутри диковатое ощущение. Мне на полном серьёзе казалось, что обжигающий лёд скользит вдоль позвоночника сверху вниз, а назад поднимается горячая струя не менее обжигающего пара. А ещё мутило, как на качелях, и внутренности скручивало знакомым и неконтролируемым спазмом. Никакой боли, только ужас, темнота и ощущение разлитого вокруг могущества, некоей страшной, но вовсе не враждебной силы.