Прогулка началась как бешеная скачка по спускавшемуся к лесу склону. Казалось, граф хотел от меня скрыться среди лесной листвы, но я ведь прекрасно знала дорогу через рощу к деревням, а также все тропы в наших владениях. Лесную чащу обрамляла аркада из высоких крон дубов, молодая поросль так разрослась, что цепляла всадников за одежды, и пришлось перейти с галопа на неспешный шаг, чтобы не исцарапать лицо и не порвать наряд. Я готова была заплакать от досады, того, что догнала своего спутника только в самой гуще деревьев, но о слезах тут же позабыла, с негодованием припоминая его поведение — совершенно недостойное для дворянина по отношению к даме.
— Меня радует, что вы с таким рвением и скоростью покидаете мой дом, граф, — обратилась я к нему еще издалека, хотя он даже не подумал остановиться и подождать, пока мой конь пойдет вровень с его. — Будьте же благоразумны и не спешите обратно, а лучше даже подыщите себе место, где такому гостю как вы будут рады хозяева.
— Графиню де Баи привлекает мое общество. Я вижу, что и вас, юная графиньюшка, оно тоже не тяготит, иначе зачем вы за мной увязались?! — он поглядел на меня столь высокомерно, что владей я тогда колдовскими чарами, я бы неминуемо залепила ему воздушную пощечину.
— Я осматриваю земли, принадлежавшие моему отцу, а вам здесь делать нечего, граф, — я уверенно повторила свое предложение об его скором отъезде. — Вы ведь не глухой, прекрасно слышите и понимаете мои намеки!
— Разве вы на что-то намекали? По-моему, вы в открытую отказываете дворянину в крове, забывая о заветах гостеприимства морян, — он усмехнулся в мою сторону, хотя я не давала ни одного повода для этого.
— Я пришла к выводу, что с вами можно обходиться лишь таким же образом, как вы себя ведете в моем доме, — гневно прозвучал мой ответ. — Вы бессовестно обманываете мою мачеху, графиню Галену, вы стремитесь заполучить наследство моего отца, и только к нему проявляете интерес. Вы негодный лицемерный притворщик!
— Если бы я притворялся, то вы бы даже не заподозрили моих настоящих желаний, милая девушка! А вот вы занимаетесь уже который день разыгрыванием сцен из придворных спектаклей. Разве я не прав?
— Я прошу вас, граф, немедленно сознаться моей мачехе во всем, что вы сейчас имели в виду и недвусмысленно произнесли, и разочаровать её в чувствах, что она столь легковерно посчитала взаимными, и которыми она так яро загорелась. Или немедленно привезите сюда видия! Хотя никакой видий не согласится закрепить союз между неравными супругами, а вам видимо нечего предложить взамен моей мачехе кроме громкого имени?! — я выхватила из его рук поводья и заставила лошадей остановиться посреди тенистой широкой тропы.
— Я вам не говорил ничего, в чем должен сознаваться графине де Баи. Она уже давно взрослая женщина, самостоятельно решающая свою судьбу. В отличие от вас... Кстати перестань звать меня графом, мы уже довольно близко знакомы, чтобы ты обращалась ко мне просто Тамир. И тебя мне предстоит как-то назвать, — он изобразил задумчивость на лице.
— Я могу напомнить мое имя, — ехидно заметила я, считая, что он его просто не расслышал в день нашего знакомства.
— К чему же произносить имя, которое нынче звучит в каждом доме, как среди господ, так и среди босяков. Я буду звать тебя Марго.
— Марго?! Да пелессы зовут так потаскух в таверне! — я зарделась от произношения подобных слов.
— Это имя подходит к твоим глазам, — довольно произнес граф, — и как видишь столь же распространено за Пелесскими горами, как и прежнее на западных склонах. Ведь тебе имя Марго хорошо известно, раз ты упомянула пелесских красавиц?!
— Не думаете же вы, что я буду на него окликаться, — вызывающе ответила я, хотя тут же вспомнила, что собиралась с утра завоевывать расположение графа, и уж если он не желал добровольно уезжать из поместья, мой замысел по разоблачению самообмана мачехи оставался последней надеждой, а для этого стоило бы уже начать потакать самоуверенному гостю. Но перед его наглым взором это было совсем неудобно. — И куда же мы едем?
— Когда вы вернете мне поводья, мы могли бы заглянуть в карьер, а после объехать деревни и поглядеть на ваши виноградники. Слышал, что ваш отец продал большую часть этих плодородных земель? Меня очень заинтересовал ваш рассказ о здешних местах, — довольно добродушно проговорил граф.
— Карьером и виноградниками занимается наш управляющий Горн, он вам и расскажет об этих угодьях, если вы еще будете живы, — я бросила ему кожаные ремни от упряжки. — Ему кстати принадлежит половина виноградников.
— Вот это уже достойный намек. Я даже не понял, что вы имеете в виду?!
— Горн несомненно убьет вас на дуэли. Я бы и сама пожелала проколоть вас, граф, только вот боюсь, что вы будете столь нахальны, что примете мой вызов, так что я пока еще поупражняюсь владению шпагой...
— Марго, это совсем ни к чему. Я удостою вас права выбора оружия. Мы могли бы фехтовать вязальными спицами, — честно говоря, меня порадовал его смех. Видимо, ему довольно давно не удавалось столь искренне хохотать.
На следующее утро я вновь решила составить компанию графу. Я уже видела проявление ревности во взоре мачехи и наивно полагала, что она прозреет в своей страсти к красавцу д'Эскеру, как только уличит его во лжи. Когда я встала из-за стола и направилась вслед за ним на конюшню, то услышала её недовольный возглас:
— Мория! Мория, я прошу сегодня помочь мне перебрать гардероб. Мория!
Я даже не обернулась на её зов, на что в замешательстве обратил внимание Тамир, остановившийся около выхода из гостиной.
— Ах, матушка, — я изобразила на лице взволнованное смущение, обращаясь к Галене, ступившей из комнаты для обедов в нашу просторную залу в парадной части дома, наблюдая за тем, как мы с графом покидали дом. — Неужели граф Тамир забыл предупредить вас, что отныне он дал мне новое имя, и я с радостью буду откликаться лишь на него. Теперь меня зовут Марго, — я бросила в сторону мужчины озорную улыбку, а мачеха одарила его леденящим взором.
Так незаметно пробежали несколько дней. Наши прогулки с графом д'Эскер были немногословны, хотя порой мы перекидывались парой фраз. Он оставался загадочно невозмутимым, а я перестала пользоваться советами няни Арни и стала самой собой. Хотя нет, заодно я пыталась изображать хозяйку здешних мест, в душе надеясь на скорое возращение Горна, ибо внимательный озабоченный взгляд графа на каждый клочок наших угодий вызывал у меня крайнее раздражение. Но эти первоначальные ощущения от общества Тамира переросли в осознание того, что передо мной не простой дворянин, охотившийся за женскими сердцами и деньгами, а настороженный зверь, выискивавший следы своей добычи и пытавшийся не угодить в капкан. Так показалось мне, когда после утренней прогулки мы обедали втроем за домом под открытым небом, и обеспокоенная Арни привела худощавого грязного подростка, жившего в одной из наших деревень.
Бурными жестами и срывавшимся голосом мальчик рассказал, что в лесу набрел на избушку лесничего, где её хозяин валялся в страшной странной позе на полу, весь бледный, неподвижный. Он тут же примчался в усадьбу, чтобы сообщить о случившемся хозяевам, и я, услышав столь ужасающие известия, велела Арни немедленно отправить слугу к соседям за лекарем. Мой отец всегда пользовался услугами соседского целителя, опытного травника и акушера, но Галена и Тамир уняли мое беспокойство. Граф вызвался самостоятельно заглянуть в избушку лесника, который устраивал для графа де Баи охоты, следил за лесом и присылал на кухню полные корзины свежих и сушенных ягод да грибов, а мачеха отказалась даже от его помощи, считая, что сожжением престарелого лесника должны заняться его родичи, жившие в деревне, ведь несомненно тот помер от лишнего глотка браги в своей одинокой избушке. Но граф умел её переубеждать, и он немедленно тронулся в путь, прихватив с собой длинную острую шпагу. Мальчонка вызвался нас сопровождать, а я не могла не последовать за ними — ведь, как я уже упомянула, я должна была изображать хозяйку, ибо Галена совсем позабыла о своих обязанностях в этой роли.
Сруб среди зеленых деревьев стоял недалеко от опушки. Внутри единственной комнаты царил беспорядок, седой полысевший старик, которого я помнила с ранних лет своего детства, валялся на полу с застывшей на лице страшной гримасой. Тамир поначалу противился тому, чтобы я смотрела на это зрелище, опасаясь, как бы мне не стало дурно, но я проявила настойчивость, хотя она была совсем ни к месту. Уже через несколько минут нахождения в душном гнилом воздухе избы я выбежала вон и дожидалась известий от графа, сидя вместе с босым мальчишкой на небольшой лавке вблизи лесного сарая для птиц. Однако, явившись пред нами, граф был крайне неразговорчивым, лишь сообщил мне, что старик умер, видимо, по велению бога Моря, призвавшего его в свои воды. Он заверил меня, что это случилось быстро и безболезненно, но было очень трудно поверить в эти слова, освежая в памяти искривленное лицо мертвеца. Вскоре от соседа-барона прибыл видий, который вместе с графом в уединении от прочих людей совершили обряд сожжения тела и развеяли его прах над ручьем, протекавшим через лес.
А не прошло и трех дней, как уже вся округа взбудоражилась от новой странной смерти — притом наши крестьяне очень быстро отыскали её причину. Нянюшка в слезах и кручинах по постигшему наш край несчастью прибежала в мою комнату с причитаниями о кровососе, что убил в поле совсем юную девушку моих лет. Страшные сказки об упырях мне доводилось слушать из её уст, едва я начала ходить. Этими историями няня оберегала меня от походов в ночную пору за крыльцо, но как только я подросла, то вспоминала их с забавной улыбкой, ибо не верила ни одному слову из южных выдумок. Однако страх в глазах Арни заставил взволноваться не на шутку. Наш дом как будто вымер, слуги затихли от испуга, мачеха закрылась в собственных покоях, а я решилась отправиться в деревню, чтобы разузнать подробности происшествия и успокоить люд. Арни сказала, что лошадь графа еще не возвратилась в стойло, но я догадывалась, где смогу разыскать его самого, и очень надеялась, что он поможет разъяснить темным в этом деле крепостным, что люди умирают не только от укусов кровососов, а для этого всегда находятся более простые причины, как то... воля бога Моря.
Я увидела Тамира, спешившего мне навстречу, когда объезжала стороной карьер, в тот день выглядевший заброшенным: несомненно, многие рабочие поспешили в деревню поглядеть на жертву кровососа. Граф был мрачен и бесстрастен.
— Куда вы направляетесь в одиночестве? — недовольно спросил он.
— Туда же, где вы, по всей видимости, уже побывали, — едко ответила я. — Я надеюсь, что это лишь бредни полоумных старух, что на деревню напал кровосос?
— Совсем нелишне порой прислушиваться к старшему поколению. Я считаю, что вам нечего там делать. Молодая девушка лежала посреди поля без капли крови в теле, — уже более волнительно произнес граф. — Её нашли пахари, когда продолжили свою работу после отдыха в тени в жаркий полдень. И мужики быстро заметили на её шее следы острых клыков — так что нападение кровососа совсем не выдумка, и вам не следует в одиночку бродить вдали от дома, пока мы не разыщем этого мерзавца.
— Но ведь может это какая-нибудь падучая болезнь, — все еще недоверчиво возражала я услышанным словам. — Ведь лесничий также был бледен будто снег, а вы, граф, сказали, что это всего лишь Море призвало его в пришедшее время в свои просторы.
Вместо ответа он предложил мне поскакать рядом с ним обратно в Поляны, и по дороге мне все время вновь не давал покоя его крайне настороженный вид, который однако был постоянно скрыт под маской самонадеянности, веселости и влюбленности в мою мачеху.
— А может быть вы обнаружили следы от укуса и на теле лесника? — спросила я, когда мы уже поднялись по склону и подъезжали к дому.
— Да, — на удивление быстро признался граф, — после того, как ему сломали шею, из нее отхлебнули немало крови. Но я полагал, что упырь не осмелится так скоро вновь совершить налет на эти же места. Видимо, то, что я сохранил в тайне сведения о первом нападении, желая не волновать народ, лишь послужило на руку кровопийце, — с сожалением заметил он. — Марго, тебе следует поскорее покинуть Высокие Поляны и вернуться в город.
Я немедленно восстала против этого приказного тона:
— Милость Моря защитит истинных морян от нежити южных краев. Я не покину свое имение. Только вместе с графиней Галеной, а она не захочет расставаться с вами, граф д'Эскер, так что я соглашусь запрягать лошадей лишь в просторную карету, где хватит места для троих.
— Сейчас не время для легкомыслия, Марго. Я должен разыскать виновника этих несчастий, иначе очень скоро появятся новые жертвы.
— Я пытаюсь быть благоразумной, граф, — ответила я с некоторой обидой на полученное замечание. — Господин не имеет права покидать своих крепостных в беде. Я сделаю все, чтобы помочь вам, пока не приедет Горн. Он наладит прежнюю жизнь в округе.
— Ты так уверена в господине Горне?
— Во всяком случае его мнение очень уважают деревенские жители, и он сумеет убедить Галену уехать в город. Или вы сами решитесь на серьезный разговор с моей мачехой?!
Мы уже спешились около высокого каменного крыльца, откуда конюхи тут же увели лошадей. Тамир взбежал в дом по ступеням и немедленно направился в верхние комнаты, занимаемые Галеной, но к вечеру положение в имении не изменилось: мачеха не собиралась отправляться в город, граф, казалось, даже не заговаривал с ней на эту тему, а я терялась в догадках, как можно покарать кровососа, если в рассказах няни эти существа, похожие лишь внешне на людей, обладали недюжинными способностями и силами. Но очень скоро я узнала, что кровососы на самом деле являются людьми, точнее Возрожденным может стать любой смертный.
Новости до Корлины доходили из наших краев всего за один день, так что я незамедлительно получила письмо от тетушки, в котором она была крайне напугана убийством, совершенным по всеобщему убеждению кровососом, и она требовала, чтобы я немедленно возвращалась в город. Но я не собиралась уезжать из имения и оставлять свою мачеху, хотя на самом деле тяжелее всего мне было думать о разлуке с графом д'Эскер. Не знаю, насколько это возможно выразить словами, но тогда в моей душе уже зародились столь неясные для меня самой чувства к графу, который продолжал ухаживать за Галеной, но вместе с тем был совершенно иным, как мне чудилось, наедине со мной. Я рассказала ему о вестях из города, и он еще раз предложил послушаться тетушку и покинуть Поляны до тех пор, пока не наступит уверенность, что упырь нашел свою погибель. Мачеха об отъезде не хотела даже слушать, а я ставила это в вину Тамиру, и поддерживала упрямство графини де Баи.
Прошло около недели со дня убийства деревенской девушки, как от тетушки вновь пришло послание, в котором она была очень тверда. Она опять выражала беспокойство по поводу упырей, в которых, я думаю, до этого она также совершенно не верила, а также писала, что в её доме нынче бывает очень привлекательный принц-вдовец, который составил бы для меня отличную партию в брачном союзе. В завершении она говорила, что ежели я немедленно не возвращусь в Корлину, она пришлет за мной карету. Я спрятала письмо подальше с глаз, но тетушка умела держать слово. Скоро к имению подкатила запряженная тройкой карета, за пользование которой вероятно пришлось выложить десяток золотых. Однако среди горестей и слез, заполнивших в то утро наш дом, никто из слуг не заметил прибывшего экипажа.
