Выбирая судьбу

— Мизинчик? — волнуясь, спросил Трой и даже шаг вперед сделал.

— Я не специально! — открестилась от всего я, ведь, правда же, не хотела.

Беспомощно оглянулась назад, на детей и женщин, а повернувшись обратно, попала в объятья Кьеллу.

— Я так за тебя испугался, хорошо, хоть звери знали где ты, а то, не найдя тебя и детей в городе, думал, с ума сойду, — мне было так неловко, на нас все смотрят, а он тут обнимается, вот только отстраниться и сделать замечание я не смогла бы даже под страхом смерти. Я вдруг осознала все масштабы своего бедствия, я влюблена в него по самые уши и все эти дни и недели сходила без него с ума.

— Я знал, что ты не умер и придешь за нами, — Дани, который теребил за штанину Кьелла, стоял рядом, запрокинув голову. Кьелл, не выпуская меня из объятий, одной рукой подхватил сына и поднял к нам.

— Спасибо, что верил в меня, — серьёзно сказал он, а я, повернув голову, глянула на Юнаса, который смотрел в пол.

— Сынок, иди сюда, — позвала я его и, когда он поднял глаза, протянула ему руку, он колебался всего секунду, а потом быстро шагнул к нам, как в прорубь с головой нырнул. И сразу же попал в наши объятья.

— Семейные обнимашки, — весело пропищал Дани, подтискиваемый нами.

Секунд через пятнадцать почувствовала, что меня кто-то обнимает за ногу, осторожно, но так отчаянно. Опустив голову, увидела того малыша, которого на руках несла в пещеру. Оглянувшись, встретилась взглядом с Милой и она одними губами мне шепнула одно страшное слово 'сирота'.

— Кьелл, — я глазами показала на свою ногу, сама я уже рукой прижала малыша к себе, мужчина внимательно посмотрел в мое лицо и улыбнулся, и таким родным в этот момент он стал.

— Народ, принимаем новенького, — он второй рукой подхватил малыша, вот мы уже стоим вчетвером, Юнас посмотрел ошарашено, Дани хихикнул над его ошарашенным видом и подмигнул мне.

— Я, конечно, не хочу мешать тебе, Ледяной, но дети не ели сутки минимум, да и не так уж и тепло тут, давай выводить отсюда всех, или мы без тебя? Ты как с запасом сил?

— Полный, — кратко ответил Кьелл, продолжая смотреть мне в глаза, а я краснела под его взглядом.

— Ничего себе, — присвистнул здоровяк, — вот это я понимаю волшебное пополнение силы — палкой от любимой женщины, — и я окончательно смутилась, а потом, вскинув голову, в упор посмотрела на Кьелла, начнёт юлить или глаза отводить, и слова не скажу, зато буду знать, что это мужской треп.

— Да она у меня такая, — гордо подтвердил Кьелл, опять улыбнулся и добавил, — любимая и рука у нее тяжелая.

Я попыталась вырваться под смех малышни, но Кьелл не дал, а потом уже и я не стала сильно вырываться, так в пол силы, а то вдруг отпустит.

— У вас пострадавшие есть?

— Нет, но мы не знаем, что стало с женщинами в школе, — от одной мысли об их участи стало муторно, хоть бы выжили.

— Зато мы знаем. Собираемся, сейчас отсюда все уходим домой, — скомандовал Кьелл, — Юнас, организуй младших, — скомандовал он мальчишке, — Дани, ты на подхвате. А тебя как зовут, дружок?

— Его зовут Ральф, но он не говорит, — рядом со мной стояла девчонка Мика, которую в голове я упорно называла 'волчонком', при этом она явно набычилась, готовая в любой момент, если решим обидеть малыша, защитить ее, хорошая девчонка — ему только два года.

— Ральф, домой пойдем? — Кьелл смотрел на малышка, стараясь говорить не громко и спокойно, ребенок внимательно посмотрел в глаза мужчине (показалось, что в этот момент его глазами посмотрел кто-то взрослый и очень мудрый), а потом осторожно кивнул, — тогда я тебя Хелене отдам, держись ее, — ребенок не противился, и легко обняв меня за шею руками, а ногами за талию, готов был отправляться.

— Все становимся кучно, и держимся друг за друга руками, — командует Трой. Кьелл одной рукой обхватил меня за талию, другой взял за руку Юнаса, я взяла за руку Дани. Трой схватил плечо Кьелла и так все по цепочки крепко взяли друг друга, — готовы! — командует Трой, и я чувствую, как меня мягко обнимает снег, потом всех закружили снежинки, и мы провалились в темноту.

Я вам говорила, что люблю снег? Нет? Странно, видимо, упустила из виду, что безумно люблю снег, зиму, и снежинки, которые ласково касаются лица.

— Прибыли, — спокойно командует Кьелл, и я оглядываюсь, интересно же, куда именно мы прибыли.

Центральная площадь, но вид она имеет очень потрепанный.

25

— Девчонки! — резко разнеслось над всей площадью, и я дернулась, ища источник шума. Источник со всех ног несся к нам, при этом продолжая верещать на пределе возможностей.

— Куда бежишь, спокойно иди! — гаркнула Ингрид, и Мари перестала бежать и буркнула:

— Забыла, иду спокойно... — вот как можно забыть, что ты в интересном положении, когда уже живот видно, не присматриваясь? — Я просто за вас переживала, — призналась она, крепко обнимая нас всех по очереди.

Попыталась вспомнить, где ее видела последний раз, и не смогла, ее не было с нами на площади, она не забежала в школу, где же она все это время была?

— Мари, а ты что на площадь со всеми не пришла? — решила спросить, может, это я просто склеротик и не помню ее, но потому как она покраснела, стало понятно: на площади ее не было.

— Да я только себе салат фруктовый сделала, так есть хотела, думала, упаду, а тут эта сирена, ну, я и решила, что там за десять минут изменится? Поем и побегу, — тяжёлой вздох, а мы еле сдерживаем смех, — доела, чувствую — мало, решила съесть еще булочку с соком, а то вдруг там все серьёзно и есть будет некогда. Короче, когда я все доела, — окончательно смутилась она, — прихожу, а там никого и только солдаты бегают, хорошо хоть я вдоль домов шла, в тени, чтобы голову не напекло, и меня не заметили. Пришлось прятаться и по обстоятельствам действовать...

Рядом выразительно хмыкнула одна из девиц противоборствующего клуба, наши на Мари осмотрели чуть хмуро, а я, наоборот, улыбнулась и решила поддержать девушку, ведь явно все эти дни она себя корила, что не пошла сразу с началом сигнала.

— Хорошо, что ты задержалась, потому что как эти, — кивок на группу стоящих рядом, — не побежала бы в школу, не бросила бы детей, а с нами ты бы долго не пробежала, так что все сложилось как можно лучше, — Мари тяжело вздохнула и начал говорить такие вещи, что мне стало очень стыдно.

— Когда на площадь пришла и увидела солдат, испугалась, собралась убежать обратно домой, но заметила, что в школе есть движение. Присмотрелась, там женщины, что-то делают, — Мари рассказывала, смотря на нас виноватыми глазами, и периодически очень тяжело вздыхала. — Когда женщины поняли, что дети не успели забежать в школу, и услышали команду от какого-то военного догнать беглецов, решили всеми силами задержать преследователей, чтобы дать вам фору.

Они вылезали в окна верхнего этажа и кидали в солдат горючие смеси, которые делала Инда, она же учитель и химию хорошо знает. Солдаты в ответ пытались отстреливаться из луков, и девчонкам было очень несладко, некоторые ранены, но они не останавливались, ставили щиты из столов, двое держали, одна кидала. Они их капитально задержали и посеяли панику. Я же вспомнила случай с живностью и побежала обратно домой, выпускать животных, чтобы создать еще большую неразбериху и панику. Пока бегала и выпускала, возле школы все очень сильно обострилась. Там их командир велел поджечь здание и 'сжечь этих тварей заживо, недостойны они спасения'. Я оббежала площадь, прячась и стараясь не попасться на глаза ни одному солдату, пробралась к чёрному входу школы, а он завален. Не знаю, кто и когда это сделал, но там не выйти, получалось, они в ловушке. И ведь не спрыгнешь из окна, на площади враги, да и цоколь у здания такой, что, считай, со второго придется прыгать, — она абсолютно права, строили ведь мужики под свои размеры, так что тут окна находятся очень высоко, и цоколь как еще один этаж.

— Хорошо, возле черного хода изнутри была Роза, она меня и заметила, я же объяснила ей жестами и шепотом все про вход, что я его и за час сама не разберу, а выбираться надо как можно скорее, предложила подставить пару ящиков, а им там сделать верёвку, за которую во время спуска они будут держаться. Как-то в книжке про такое читала, — похвасталась женщина, а мы ее попросили не отвлекаться от рассказа, — я притащила два ящика, водрузила один на второй и притаилась в кустах, наготове, чтобы успеть предупредить, если сюда тоже доберутся солдаты. Хорошо, они не знали, что дома, стоящие вплотную, образуют маленький дворик. Очень вовремя животные пришли на площадь, отвлекая на себя внимание, в рядах врага началась паника, зверье наше ведь вид имеет далеко не дружелюбный, и если не знать, что некоторые травоядные, страшно до жути, — мы все хмыкнули. Я вот, например, четко представила шок вояк. Они такое зверье и в помине не видели.

— Пока солдаты разбегались по площади, командир бросил факел и тоже рванул наутек, хорошо, хоть Буренка любит огонь, она к этому огоньку и рванула, крича на всю площадь, от восторга и прямо в разгорающийся костер вся плюхнулась, начала нежиться, кувыркаться. Эти как увидели монстра, который огнем моется, орали как сумасшедшие и убегали так быстро, что их и не догнать разыгравшейся живности. Женщины потихоньку все вылезли через окно, и мы через близлежащие дома и дворы пробирались подальше от площади, вот только куда бежать было непонятно. Армия, как оказалось, прорвала купол в нескольких местах. Мы так несколько раз прятались, затаившись, и меняли направления бегства, в ловушке сильно не побегаешь, — горько вздохнула Мари, а я стояла с каменным лицом. Как же быстро я стала судить других и считать, что сама лучше, а вот кто-то нет. Противно!

Резко повернувшись к женщинам, которые стояли рядом и обнимали свих спасенных детей, сказала громко и четко, чтобы меня расслышала каждая:

— Спасибо, что отвлекли на себя солдат, спасибо, что до последнего старались спасти детей. Извините, что осудила, не вникая и меряя другими стандартами, я была не права. Спасибо вам еще раз, — говорить такие слова было неприятно, и не потому, что слова плохие, просто признаваться и извиняться всегда сложно. Ответила мне неожиданно Линда, до этого женщина только молчала и даже возгласа ни единого не издала.

— Знаешь, когда мы рванули в школу, ни одна из нас и не подумала схватить ребенка, взять его на руки, мы так привыкли к обыденным вещам, что мальчики должны вырасти мужчинами, что им нельзя потакать и баловать. Вот только когда обвалился вход, и мы поняли, что дети к нам не попадут никак, выли хуже зверей. Я еле удержала некоторых из окна не броситься к детям. Те минуты, в которые мы наблюдали, как вы убегаете, и за вами гонятся воины, были самыми страшными для нас. Сегодня почти у всех есть седые волосы, и они как напоминание, что легко принять решение, тяжело с ним жить. Приказывая женщинам слушаться и делать все, чтобы помочь вам убежать как можно дальше, я молилась об одном, чтобы одной пришлой человечке, грязнокровке хватило силы духа, изворотливости и просто удачи спасти наших детей. Так что кинув нам обвинения, ты права на все сто, и теперь я хочу извиниться за себя, за нас всех перед тобой и другими женщинами. Мы один народ, и вы это доказали, спасая чужих детей...

— Чужих детей не бывает, — вспомнила я слова нашей кухарки, которая как-то зимой привела двух детей, которые остались без родителей, и на вопрос, чьи это дети, строго глянула и с вызовом ответила — мои, тем самым раз и на всегда закрыв эту тему.

Пока мы разговаривали, мужчины уходили, так что когда меня неожиданно за талию обняли сильные руки я смутилась и, оглянувшись, одним взглядом спросила, что?

— Пока все не стабилизировалось, все женщины и дети поживут в доме советов, так что давайте я вас туда отведу, — я видела, что он спешит, и ему, видимо, сейчас надо быть совершенно в другом месте, поэтому, погладив по руке, тихонько ответила.

— Не надо, мы сами дойдём и разместимся, а ты лучше скорее возвращайся, — он явно сомневался, но я только улыбнулась, сейчас он нужен не здесь. Чуть замешкавшись Кьелл все-таки нехотя отпустил меня, кивнул детям и пошел к Трою, который что-то эмоционально обсуждал с Исаком. Интересно...

— Мам, а Кьелл на тебя как Васька соседский на сметану смотрит, — я, летающая в своих мыслях, неожиданно приземлилась обратно и уставилась на сына.

— Это как?

— Съедобно-плотоядно-любовно-обожаемо, — как скороговорку выговорил он и заулыбался, а я покраснела, рядом хихикнул Юнас и заулыбались все, кто слышал наш разговор, — если тебе станет легче, ты на него, как на тортик смотришь, — я покраснела еще гуще, — с любовью... — протянул мой сын и засмеялся, я же нахохлилась и собиралась серьезно обидеться. Не получилось, что поделать, если сын все правильно сказал. Кьелл мой тортик, который я никогда не ела, и который безумно хочу и люблю. Так, стоп! Даже в моей голове это звучит как-то провокационно, поэтому тихонько думаем о море, горах, Кьелл в спальне... Тьфу на тебя, Хелли, бесстыдница трусливая.

— Все слышали Ледяного, берем детей и пойдёмте в Дом советов, дети голодные, да и помыться не помешает — командует Ингрид, и я готова бежать вперёд всех. Мыться! Я хочу мыться. 'Под холодным душем', — шепчет внутренний голос, и я готова поругаться сама с собой, не, ну а чего она начинает?

В доме советов комнаты уже были оборудованы. Оказывается, те несколько мужчин, пришедших вместе с Троем и Кьеллом в поселок, обустроили место для женщин и сейчас готовились уйти за купол. С нами собирались оставить Вепря, который рвал и метал, вот только с раной в боку и рукой, висящей плетью, из него боец не очень, а тут еще и Мила как гаркнет на него. Мы, услышав их разборки, быстренько ушли смотреть другие комнаты от греха подальше. Девчонок Милы я утянула с собой, а потом, немного покомандовав, разместила мальчишек постарше в отельной комнате.

После того, как все искупались и переоделись в чистое, мы сели кушать. Спасибо женщинам, которые тут раньше оказались всего на полдня, наготовили еды.

— Мари, как же ты в положении бегала, пряталась

— Ползала, — подсказала сама Мари, довольно жмурясь, отпивая отвар.

— Ползала, — продолжила Ингрид, — а если что-то с малышом теперь не так? Как ты не боялась?

— Не боялась? — она даже чашку отставила и начала бурно жестикулировать, — да я дрожала от страха все время, даже похудела, я делала все, и понимала: попадусь, нам с малышом не выжить. Меня вот до сих пор трясет, и есть от стресса все время хочется, — на реплику про есть мы все дружно улыбнулись, Мари кушать хочет всегда.

Как-то незаметно обычный прием пищи перешел в уютные посиделки. Детвора ушла в соседнюю комнату делиться впечатлениями и рассказывать страшилки, а мы так и сидели женским коллективом, единственным представителем мужчин у нас был Ральф. Ребенок так и не отходил от меня и сейчас, мирно прижавшись к моему боку, спал на стуле, свернувшись как котенок. Попыталась его переложить, мгновенно проснулся и испугался, поэтому решила, пусть спит так. Искоренять его страх будем в мирное время, а сейчас пусть будет рядом, если ему так спокойно. Периодически в комнату заглядывала голодная саранча, которая хватала со стола разные вкусности и уносилась опять играть.