— Все трое? — сармат в чёрной броне без опознавательных знаков окинул их внимательным взглядом и кивнул; два "Фенрира" за его спиной отключили ракетомёты. — Минута в минуту, как и сказал Ассархаддон. Пришли посмотреть на квазары? За мной!

Коридоры плавно изгибались противовзрывными дугами, и Гедимин с подозрением косился на каждую вмятину, маскирующую очередной люк, — строители базы "Койольшауки", судя по её устройству, считали, что взрыв может прогреметь за любой дверью, и ремонтник гадал, что именно там может располагаться. Спрашивать было некогда — Исгельт шёл быстро, сзади напирала охрана, и никто не останавливался, пока не открылись очередные гермоворота, и все сарматы не вошли в изогнутый, как отрезок дуги, длинный зал управления.

Вдоль стен, над пищащими и мигающими мониторами, отображающими только буквы и цифры, тянулись вмонтированные экраны, по большей части тёмные, ушедшие в спящий режим. Операторы даже не обернулись на шум, и Гедимин понял, почему, — их скафандры в странной гранёной обшивке были рассчитаны на попадание плазменной гранаты, а за обстановкой следили маленькие датчики в стыках пластин, — в случае опасности как минимум включилось бы защитное поле, как максимум... Гедимин повернул голову на странный блеск на грани видимости, пересчитал вмонтированные в потолок турели и снова повернулся к ближайшему монитору. "Квазар-1" — так назывался операторский пост. Экран над ним был погашен, но сармату он был не нужен — Гедимин и так всё понял по значкам показателей на мониторах, и чем больше он понимал, тем крепче сжимал кулаки и зубы. В памяти вспыхивали обрывки давних, ещё ураниумских, разговоров и писем — долгие напрасные просьбы, ответное фырканье и невнятные отказы. Прерывисто вздохнув, сармат развернулся к Константину.

— Так значит, мы с Хольгером не могли работать со спаренными излучателями. А эти — смогли?!

Константин фыркнул было, но встретился с ним взглядом — и, переменившись в лице, шагнул назад. Вперёд, прикрывая бывшего командира "научников", выдвинулась охрана. Гедимин едва обратил на неё внимание и уже почти шагнул вперёд, когда рука Исгельта легла на его плечо и силой развернула сармата к экрану.

— Не здесь! И потом — он не виноват.

За плечом Гедимина кто-то с присвистом выдохнул в респиратор. Это был Хольгер; его глаза сузились и потемнели. Он тоже прочёл строчки на мониторах — и узнал установку ядерного синтеза, с которой так и не успел как следует поэкспериментировать. "Взрывной синтезатор материи," — Гедимин вспомнил давние опыты на лесном полигоне, изрытом воронками. "Стабильный взрывной синтезатор. Четыреста пар излучателей, расписанный график взрывов, четыре рабочих цикла в день... Наверное, и план по выработке есть. Сколько ипрона тут получают?.."

— Он не виноват? — повторил Гедимин, медленно разворачиваясь к Исгельту. — Это должны были построить мы с Хольгером. Это должно быть названо именем Хольгера. Это у нас отняли. Кто это сделал?

— Атомщик, уймись! — Линкен вцепился в плечо Гедимина и дёрнул его назад. Тот попытался стряхнуть чужую руку, но уже был окружён охранниками, они стояли со всех сторон, — оставалось только прерывисто вздохнуть и разжать кулаки.

— Кто? — повторил сармат, радуясь, что под шлемом не видно, как он морщится. Невидимый обруч снова давил на грудь — в этот раз он, по ощущениям, был тоньше, но врезался глубже, до хруста в рёбрах.

— Прямой приказ Ассархаддона — и я с ним согласился, — ответил Исгельт, жестом отогнав охранников. — Он всегда за разделение обязанностей. Вы проложили путь. А строить промышленные образцы — работа инженеров. Ну как — показать вам "Квазар" в разрезе, или букв и цифр достаточно?

Экран над пультом управления по-прежнему оставался тёмным, но на нём проступили красные светящиеся точки, выстроенные попарно, и Гедимин понял, что экран работает — но там, где стоят камеры, слишком темно. Точки были слабыми светодиодами, вмурованными в какую-то сероватую породу и спрятанными под слой рилкара, — это были скорее индикаторы, чем источники освещения. Исгельт прикоснулся к рычажку на приборной панели, зажигая подсветку, и на экране проступили чёткие очертания глубокого колодца, сужающегося книзу. Метки по бокам обозначали глубину, на которой располагалась каждая пара излучателей, — от поверхности до раздвижной крышки на дне шахты было двести пять метров. Боковые скважины были пробурены через каждые пятьдесят сантиметров — по две на каждой отметке, под углом к плоскости. Излучатели, установленные в отверстиях, рассмотреть было нельзя, но Гедимин уже знал их устройство и рабочие параметры, — грамм ирренция, цепочка обсидиановых линз и омикрон-луч боевой интенсивности на выходе...

Светодиоды на экране мигнули, и шахту заполнил длинный кокон, свёрнутый из защитного поля. Оно на едва уловимую долю секунды налилось ярчайшим зелёным светом и тут же погасло. Гедимин запоздало зажмурился, но успел уловить на грани видимости клочья распадающегося защитного экрана.

— Пятнадцать минут на оседание, — услышал он пояснения Исгельта. — Сейчас в шахте вакуум — нарабатываем чистый ипрон. Один цикл из четырёх всегда отрабатывается так. Остальные три — для редкоземельных металлов и ирренция.

"Пока мне рассказывали, что это работать не будет, здесь строили промышленную установку," — думал Гедимин, дожидаясь, когда восстановится после вспышки зрение. Он узнал материал выстилки на стенах шахты — это был обеднённый уран, смешанный для прочности с рилкаром. Видимо, он и обеспечивал омикрон-излучение, фиксируемое датчиками, — экранированные излучатели не могли так фонить, часть урана, превратившаяся под омикрон-обстрелом в ирренций, — могла.

— Уран тоже пойдёт в дело? — спросил он.

— Конечно, — кивнул Исгельт. — Ещё один источник ирренция. Уходит на переработку раз в месяц. Вы пришли посреди цикла — некоторые процессы не увидите. Сдирание покрытия, например... или даже смыв ипрона.

— Большая тут выработка? — спросил Хольгер.

— Триста сорок граммов в день, если всё работает, — ответил Исгельт, отключая экран. — Триста сорок с одного "Квазара".

— Основной источник ипрона? — полуутвердительно спросил химик. — Тогда понятно, откуда его столько...

— Эти "Квазары" надёжно экранированы? — внезапно забеспокоился Константин. — Они у самой поверхности, омикрон и сигма распространяются далеко, — вас не засекут с первого же спрингера?

— Вот поэтому "Квазары" и стоят на другом краю кратера, — усмехнулся Исгельт. — Сверху — ипроновые щиты, и их не снимают никогда.

Гедимин поискал на мониторах показания газовых датчиков, нашёл, попутно узнал скорость откачки лишнего газа из шахты и окончательно успокоился. "Хорошая установка," — подумал он, чувствуя, как обруч на рёбрах медленно разжимается. "Но плохо, что не мы её построили."

— Ну что, теперь вы не в обиде? — Исгельт заглянул ему в глаза и ухмыльнулся. — Да, жаль, что мы не можем, как макаки, раздавать научные звания и давать изобретениям свои имена. Когда-нибудь это изменится. Если буду жив к тому времени, вы двое получите заслуженную славу. Ну что, здесь осталось что-нибудь, что вам интересно?

— Я хочу увидеть сами "Квазары", — сказал Гедимин. Операторы у ближайших мониторов оглянулись на него и округлили глаза.

— Не выйдет, — ответил Исгельт.

— А когда будут заменять выстилку? — не сдавался ремонтник. Исгельт покачал головой.

— Нет, не выйдет. Вам будет чем заняться и без лазания по шахтам. Это работа для техников. Они справляются.

Он покосился на передатчик.

— Вам пора в лабораторию, а мне — в "Гекату". За мной!

"В лабораторию?" — Гедимин на время забыл о недоступных "Квазарах", но сделал в памяти отметку — выяснить, где они. "Значит, Хольгер был прав, и у нас новая работа. Посмотрим..."

... — Добираться будете на дрезине — до "Койольшауки", на Лабораторную линию, станция Лучевых исследований, — Исгельт остановился напротив цепочки чёрно-жёлтых люков, закрытых наглухо и отмеченных предостерегающими знаками "быстрый транспорт" и "высокое напряжение". — Вот платформа. Ваш коридор — самый дальний, люк замаскирован, но вы пройдёте свободно. Константин Цкау, ваша экскурсия закончена. Резервная дрезина на путях, отправляйтесь в Рассчётный блок — вас там ждут.

Хольгер притронулся к "карману" — пластине брони, в нишу под которой он спрятал образцы ипрона и кеззия.

— Мне, наверное, пора в Химблок, — нерешительно сказал он, глядя на Гедимина. — Лучевые исследования не по моей части.

— Но вы ими занимались, и не один год, — усмехнулся Исгельт. — Идите с нами. Гедимину понадобится ваша помощь.

Идти оказалось недалеко — четыре плавных поворота спустя бывший адмирал небрежно хлопнул по стене, и пластины фрила, до того выглядевшие одной монолитной плитой, защёлкали, отползая в стороны — и снова соединились.

— Напротив, — сказал Исгельт, оглянувшись на удивлённого Гедимина. Тот резко развернулся и увидел открытый люк. Массивная крышка, покрытая ипроном, откидывалась внутрь.

— Шутка для посторонних, — Исгельт махнул рукой на противоположную стену — она снова выглядела совершенно гладкой. — Просто идите вдоль выпуклой стены. Система вас пропустит.

Он щёлкнул пальцем по предплечью Гедимина и кивнул на открытый люк.

— Теперь это ваша личная лаборатория. Осмотритесь — сообщите, сколько лаборантов сюда прислать. Сейчас я оставлю вас здесь. Хотел бы пронаблюдать за работой, но времени нет...

Он покосился на передатчик и, развернувшись, быстро пошёл в обратном направлении, к дрезине. Охранники молча последовали за ним. Гедимин оглянулся через плечо, робко надеясь, что отряд Стивена пойдёт следом, но трое в лёгких экзоскелетах стояли посреди коридора и хмуро смотрели на Гедимина.

— Тут и стойте, — буркнул он, входя в комнату.

Это был "чистый" отсек — весь выстланный белым фрилом, с парой телекомпов у одной из стен и роботом-уборщиком под потолком. Агрегат "спал", прикрывшись защитным полем, но, уловив звук шагов, скинул купол и запищал, разогреваясь. Покосившись на телекомпы, Гедимин перевёл взгляд на ещё одну дверь — раздвижную, под рамкой дозконтроля, с предостерегающими знаками. Судя по ним, за ней находился санпропускник, а ещё дальше — "грязный" отсек. "Если тут есть что-то интересное, то оно там," — подумал сармат, направляясь к двери и прикидывая, как её вскрывать, если автоматика не сработает.

Тяжёлые шаги за спиной заставили его обернуться. За ним прошёл не только Хольгер, но и все шестеро охранников; химик со своей группой отошёл взглянуть на телекомпы, Стивен с отрядом последовал за Гедимином.

— Вы тут зачем? — хмуро спросил ремонтник. — Сказал же — стоять там.

— Приказ Маркуса, — отозвался Стивен. Его взгляд не выражал ничего.

— Ничего не трогайте, — буркнул Гедимин через несколько секунд "гляделок" и снова развернулся к двери. "Не нравятся мне такие приказы..."

В санпропускнике зажёгся яркий свет, под ногами забулькало — сармат шёл по вмонтированному в пол лотку, быстро заполняющемуся розоватой жидкостью. Длинные углубления со слабым раствором меи тянулись от двери до двери, обойти их было невозможно, — за спиной Гедимин услышал плеск и приглушённую ругань кого-то из охранников. Свет погас, когда открылась следующая раздвижная дверь; она была выпуклой, как крышка главного входа, и ещё более массивной, многослойной, как броня самого сармата. По ту сторону находилась большая круглая комната с выдвижными стенами и генератором защитного поля в углу. Сгенерированный купол прикрывал часть помещения; стены должны были выдвигаться из потолка и окружать её, но сейчас были подняты до упора. Гедимин остановился, не доходя до защитного экрана, и осмотрелся, подмечая ниши для инструментов, рабочую плоскость с несколькими парами креплений, двух роботов-уборщиков — маленьких, но обшитых рилкаром, проложенным ипроновой фольгой. Напротив санпропускника была ещё одна дверь, и Гедимин хмыкнул — "Длинная лаборатория. Сколько всего тут комнат?"

Последняя дверь была самой толстой, слегка вогнутой — по форме округлой стены — и автоматика её не открывала. Гедимин сдвинул затворы — даже ему не удалось это сделать одним пальцем, пришлось приложить силу — и раздвинул створки, заглядывая в длинный пустой коридор. Внутри было темно, и сармат зажёг фонарь и покосился на стены — "Где выключатель?"

— Эй, атомщик! — прозвучало в наушниках — Хольгер решил выйти на связь. — Свет там включается из первого отсека. А ты сейчас в испытательном коридоре.

— Что здесь испытывают? — спросил сармат. Луч фонаря не находил ничего, кроме решёток вентиляции, резервных генераторов защитного поля, замаскированных камер и системы пожаротушения.

— Излучатели, должно быть, — неуверенно ответил Хольгер. — Выбирайся оттуда!

— Хорошо, — согласился Гедимин, не найдя в коридоре ничего интересного. — Я останусь в "грязном" отсеке. Что мы должны делать? Ты не знаешь?

— Новых заданий нам никто не дал, — отозвался химик. — Я хотел подумать об ипроне и кеззии. Довольно интересные вещества...

— Тут тысячи ипроновых и кеззиевых экранов, — сказал Гедимин, сняв со стены робота-уборщика — пока работа не началась, нужно было проверить оборудование. — Тут уже знают, как их применять. Трудно будет придумать что-то новое.

"А когда-нибудь мне понадобятся поглощающие стержни," — подумал он, мечтательно щурясь. "Ипрон или кеззий... там будет видно. Пусть сначала дадут ирренций. Без критической массы говорить не о чем..."

Рабочая смена в "Койольшауки" заканчивалась раньше обычного — всем сарматам ещё предстояло доехать до жилого блока под кратером Драйден. В этот раз Гедимину и Хольгеру не досталось отдельной дрезины. В общем вагоне стало ещё теснее, когда туда влезли все охранники; под недовольное ворчание сарматов в мягких комбинезонах и попытки "броненосцев" огрызнуться транспорт пополз к подъёмнику. Через пару минут Гедимин рявкнул на Стивена, и охранники, притихнув, отодвинулись к стене и стали занимать немного меньше места. Ближайшие сарматы, посмотрев на ремонтника и Хольгера, резко замолчали, и путь продолжался в тишине, прерываемой только звуками механизмов.

— И так каждый день, — пробормотал химик, выбираясь из вагона на платформу, ближайшую к столовой. — Что-то надо придумать, пока никто не покалечился.

— Ремонтная дрезина, — Гедимин кивнул на небольшой люк над выходом на платформу. — Доедем ещё быстрее. Только охрану придётся оставить.

Стивен угрюмо покосился на него, но промолчал. Хольгер задумчиво посмотрел на люк.

— А пролезем в скафандрах? Не хотелось бы всё тут разломать.

— Проверю после еды, — пообещал Гедимин.

...Линкен, забывшись, ударил по столу кулаком, оставив на столешнице вмятину. Гедимин молча выправил её. Хольгер поморщился и забрал со стола свои контейнеры.

— Нет, ты слушай! — Линкен двинулся было к нему, но Гедимин облокотился на стол между ними и исподтишка показал сармату кулак. — Если бы о твоём изобретении узнали макаки...

— Что случилось? — раздался рядом со столом голос Ассархаддона, и сарматы, вздрогнув, повернулись к нему. Секунду назад куратора в зале не было — это Гедимин помнил совершенно точно.