Сказка - ложь...

-Так, — наглядевшись на замученные ножки, решил кот, — отдышитеся, и пойдем вас намывать, красу наводить! Негоже в моих друзьях быть и детишков пугать.

И наблюдали любопытнаи весчане с берега пруда, как боязливо заходила избушка на курьих ножках в водицу, как окружили-облепили её детишки — и те, што с Ваською живут, и те, што во средине под ево началом числются. Мыли-скоблили, поливали, вода в прудике стала мутною, от вековой грязи-то, весчане было заворчали, но высунулася из воды больша голуба рука, погрозила немалым пальцем тому, кто сильно стал орать-то.

Взбулькнул разом пруд-то, и успокившаяся вскоре водица оказалась прозрачною — и дно с рыбками, раками и всякими растеньицами стало видно насквозь. И повалили весчане наглядеться на таку чисту водицу, и плавали на лодках до темна, разглядывая таку интересну подводну жисть. А про палец-то грозившай вскоре и прознали — Тритонов энто. И хвалилися опосля на все царства-государства весчане своим необыкновенным прудом! Вот, што значит, дружба настояща посля сурьезных дел!

Забавушка проснулась ранним утром от крика петуха, постоянно и первым во всей столице встречавшего рассвет. Сначала привычно подумала:

-Докричишься, негодник, в суп велю! Ужо лапшички с Досифеей похлебаем! — Потянулась...радуясь ясной погоде, хотела было ещё поваляться, да что-то внутри тревожило сильно. Она нахмурилась, захотелось дико пить, попыталась встать, да закружилася с чего-то голова.

-Охти, донюшка моя, очнулася? — Со стоящей неподалеку кушетки выметнулась нянька.

-Нянюшка, пошто ты в моей опочивальне? — удивилась Забава. — Пусти, мне пить захотелось.

-Ложися, девонька моя, ложися, я счас, — нянька ловко взбила подушку, подсунула её Забаве под спину и осторожно поднесла к губам какое-то ягодно-травяное питье.

-Водицы бы простой, зачем мне отвар-то?

-Пей, милушка моя, пей! Старша-то ведьма строго-настрого приказала спервоначалу тебя отваром поить, ой и ослабла ты, моя кровиночка! Неделю ведь цельну так-то не просыпалася.

-Почему?

-Ну дак ведь надумал злодей-злодейскай украсть тебя, голубушку мою, горлицу нежну, а Досифеюшка возля тебя и была, да вот нареченный твой ему и помешай. Сама-то не видывала, сказывают так-то все, кто тама был — занесло вас во глубокай лес, не куда-то а к самому Хозяину-Лешаму! — нараспев начала говорить нянька.

-Вспомнила! — воскликнула Забава. — А где все, как я тут оказалась, что Досифея?? Совушкин-мальчик жив ли? И не почудилось ли мне, со стригоями тот самый, што мне браслет на руку надел и суженой величал, ратился?

-Тама хто только и не ратился, ждут вот все, очнёсся ты — станут честному люду сказывать всё, как случилося-то. Батюшка твой важной такой, гордай — ево дружники-сотоварищи все тама случилися, подмогнули с жуткой напастью разобраться! Сказывают, окромя Лешева, тама и Горыныч прилетел, и болотник стеснительнай такой, подмогнул, и дажа царь моря-окияна, Тритоний што ли, прозваньем. А и василиски противныя, што совсем загордилися, и оне тама были!

-Сколько же я проспала?

-Да, милушка моя, спала-то ты с пользою, вона, глянь-кось! — нянька поднесла к лицу Забавушки дивно зеркальце на ручке.

-Это кто?

-Ты, моя росиночка, ты!

-Зеркальце-то привирает и намного!

-Вота и нет! Мы с твоим батюшкою только и знали, што наведен на тебя малую, тот облик дурацкой, мамкою твоею, не сказть, штобы путёвою, два дня и было-то тебе всево.

-Зачем?

-Хто ж их, водных дурёх, знат, захотела так-то! У батюшки поспрошаешь, он поболе знат-то. А морок тот держался долго, потому как не находился тот, хто от всево сердца тебя и полюбит. Все энти жонихи, им только и надо было, што ум твой али приданно! А вот полюбил тебя всем сердцем-то молодец, да и спасать тебя, не жалея жизни своей, кинулся, морок-то и спал.

-А с ним, с молодцем-то этим, что? Видела я, как он супротив стригоя встал-то? — Встревожилась Забава.

-А што, два вечера ужо, как тебя он на руках принёс. Сидят с батюшкою до самова темна, ожидаючи, как ты проснешьси! А и хорош, суженай-то твой! Я старая и то любуюся, украдче. Но и тебя, такую, только што слепой не разглядит, хороша!

-А Досифея что?

-Досифея-то? А ничево, знатно схуднула, так Устинка её взялся на руках таскать, от дому до пристани, откуль только силушка и взялася. Сказывала мне она-то — сынка, стало быть, им напророчил энтот кривоногай, а царь морской в кресные напросился.

Увидев, что у Забавушки опять закрываются глаза, воскликнула:

-Поспи, голубушка моя, в здоровом-то сне и силушка прибыват. А я пока добегу, батюшку твово и суженого обрадую самою радостною вестью!

И было объявлено поутру, што очнулася посля недельнова беспробуднова сна их умница-разумница Забава Елисевна, и назавтре, ближе к обеду услышут весчане с княжьева поля всю истину правду, как всё случилося в битве с жуткими ворогами. И прибудут во столицу все, кто тама принимал участье, и воздаст им почёт и уваженье княже их, Елисей!

-А пошто не с крылечка княжьева терема? — ворошали не знающие, а им ответно и сказывали:

-Дурья твоя башка, как Горынычева туша тама уместиться смогёт? Энто ж поболе терема княжьева гора будет!

А Елисей призвал тово охотника, што у Васьки с детишками во друзьях значится, и озвучил просьбу к нему нижайшую, хозяина леснова-Лешего, пожить во лесу и стать главным помощником ему во всех делах лесных.

-Но я, — растерялся охотник, — я же за год не обойду всё хозяйство Лешево?

-У тебя там много помогальщиков имеется, завтрева и ознакомишся с ими! — отвествовал княже. — Да и робятишков из средина станем тебе в подмогу отсылать завсегда. Лешай грозился им за работу всякою лесною пищею выплачивать. Белки тама уже вовсю орехи диковины припасают, што в самодальнем лесу растут, ведьмедь грозится в самой сладкой малинник детишков возить... да много чево — ты с Васею поговори, он да Досифея много больше про всё знают-то.

И была у Елисея такая неприятная головная боль-Яга. Жалилися на её непотребства, крики разны, вопли, не токмо стража в остроге, а и мирны люди, што мимо и ходили. Сам князюшко решил и проверить так ли энто.

Пошел вот, а вой-то ейный за много метров и слышится, то орет всяко непотребство, то возрыдат, осерчал князюшка и воскликни:

-Да штоб ты онемела, лихоманка!!

Яга как и подавися чем, да враз и онемела — рот открыват и ничево и не слышно, даже мычанья нету. Князь-то удивился — сроду у нево ничево по колдовской части не случалося, а тута вона как. А ему все стражи в ноги и кланяются:

-Избавил ты нас, княже, от такой докуки, ужо и в ухи всяки комочки позаталкивали, так воет же чисто сирена, хотели итить проситься, штоб отпустил ты нас со службы такой!

-Вот, — князь сердито смотрел на распустёху, — поживи пока немтырей-то, отпущу я тебя, но до первова плохова поступка — скрадешь ли чево, обидишь ли ково, висеть тебе на воротах чучелом для устрашения всех негодных! Слово моё твёрдо, не отрекуся! Рыданья твои — знаем, чево стоют, ступай себе! Захочешь без пакостей жить — оставайся, а станешь подлости замышлять — лучче сразу с глаз скрывайся. За одново Баюныча надоть тебя батогами!!

ГЛАВА 26. -Ну чево ты, папка, так в себе засумлевался? — ворчал сынок, видя, как волнуется Костий. -Забавушка, она шибко разумна, да и бруслет, ай, браслет, — поправился Петянька, слыша хихиканье Даньши. — Вот ведь непутник, только бы срамить меня! Опять же польза кака станет — научуся от Забавушки правильны слова сказывать, и никто и не поймат на не такой речи! Да и чево ты столь времени один, пора тебе мужем стать! А и мне сестрицу страсть как хочется — маленьку, ласкову, не то што некоторы василисковы! — Вздохнул, видя всё одно смурного папку. — Щас я!

Пошел в спаленку, где теперя спали только Лишка и он, Даньшу отселили к Ольше, по настоянию Петяни:

-Негоже девице при парнях находиться — народ вокруг всякой, зачнут чево-то трепать, а твой василисков папаня ох, и суров, глянет так-то, вона, как на всяку дрянь вашу, и все — останесси каменюкою. Мало ли што — знаки явилися на теле. Мы для делу и спасенья на тако пошли, любовь-то, она поди, ой, как не скоро и явится, да и кто знат, кака она быват. Даньша мне чисто друг первейшай! Вона, дядька Вей сколь девиц-то перебрал, пока Марья Искусница ему в сердце не залезла? Я же не знаю, чево во мне натолкано, может, я непутнай как моя энта? А и не ндравятся мне красотки всяки, ндравны да капрызны оне. Даньш, ты покашто не ведеш себя так-то, а кто знат, кака выростеш-то, может, противна станеш? Опять же папаня твой на василиске тебя захочет оженить, оне навроде как роднея?

Васька слушал эти рассуждения, никак не реагируя.

-Дядечка, чево молчиш-то, мне твое одобренье требовается?

-Требовается ему, как жа!! А кто намедни с Фелькою шопталси, а я появися, и замолки враз?

-Дядечка, ты чево? Я на тот момент просто задумамшись, а ты чево подумал-то? — Петянька сграбастал кота в охапку.

-Пусти, негоднай!

-Ни шиша, я Фелькин секрет не могу высказать — слово давши, но и тебя, пока не перестанешь серчать -не отпущу. Ты ж у меня заместо мамки родной!!

-Мамку нашел, дубинушка!! — притворно проворчал кот. — Так надоть и сказать было, я ужо подумал...

-Дядечка, энто у тебя старость проглядыват чтоля? — Петянька ласково наглаживал своёво дядечку. — Я без тебя и через сто летов не обойдуся!

-Фелька клекотнул:

-Чево всяку дрянь думать здря?

-Ладно, ладно! — замурчал Васька. — ПонЯл я, што неправ был!

-Вот так-то лучшее.

Это было ввечеру, сегодня Петяньку озадачил отец, вот он и принарядился — надел рубаху праздничну, котору Васька давно, в самом начале их дороги купил у одной рукодельницы, сам не веря, што сгодится она когда-то. Жирнай недоросль-то был, но красивушша рубаха легла на душу, да и мастерица была из бедных, как не помочь? Купил рубаху кот, вот она и пригодилася, Петянька в ей стал чисто добрый молодец.

-Вот ведь задача, которай из вас жоних-то, угадай. Петянь, ты когда столь сильно подрасти смог? Я и не заметил вовсе? — растерянно проговорил кот. — Ты ж Костяну до ухов уже дорос, а в ём, почитай, метра с два будёт?

-Сядь-ка Петянь! — к ему подскочил Даньша и стал начёсывать ево волосы.

-Эх, — хлопнул лапами себе по бокам кот, — ну-ка, робятишки, собирайтеся-наряжайтеся, всей кумпанией и пойдем, раз тако дело! Мы совсем семьёю стали, так што пусть Забавушка сразу всех и принимат!

И засуетилися все, прихорашиваясь, а через немногое время вышагивала к терему княжьему красива така, нарядна кумпания. Впереди шел важный кот, за им ево робятишки, да красивы таки, и несли в руках-то по маленькому котишке, а те все при бантиках. Народ-то и глазел на их, а оне, дошедши до терема-то, и стали дружно звать:

-Забавушка свет Елисевна, выйди на крыльцо-то.

Забава, услышав дружный такой зов, и выскочи как была — в домашнем сарафанчике, да простоволоса.

-Что у вас случилось? — удивилась она, а потом восхитилась. — Ой, да какие вы все красивые!!

А за ними углядела и народ набегающий — охочи были весчане до всяких праздников-то, а тута он и намечался, как не посмотреть.

-Вот, Забавушка свет Елисевна, пришли мы до тебя всей нашей большой семьёю, и хочем услышать твой ответ — по душе ли тебе я, Вандочка с детишками, робятишки мои, што мне роднея родных?

-О чём ты, Вася, сам же знаешь?

-Нет, ты сказывай, как надоть! — уперся кот.

-Ну хорошо — по душе вы мне все, вы такие все славные!!

-Так, — подкрутил усы кот, — а примешь ли ты нас во свою семью? Мы-то тебя уже все принЯли. Отвествуй!

-Да! — улыбнулась новая Забавушка, да так, што весчане и ахнули:

-Чисто заря-заряница к им с неба спустилася!

-Расколдовалася наше княжна. Ай и красивушша! — загомонили было весчане, но кот поднял лапу:

-Тихха! Мы вас с собою не звали!! Сами набегли, стойтя и слушайтя, не мешайтя!!

Толпа затихла, в предвкушении чегось необычного.

-Значицца, ты нас всех принимаш?

-Да, Вася, и тебя, и Вандочку с котятками, и Петяню, и Даньшу, и Лишку с Ольшею!

-От энто и надобно! А теперь отвествуй всурьёз:

-Люб ли тебе добрый молодец по имени Костян??

-Да не вижу я добра молодца-то!!

-А вона он, смотри-кась!! — кот махнул лапою вбок, и увидели все, как неспешно идет к их Забавушке сам Костий Адамович, да такой красивой, да справной, но видно — волнуется сильно. Подойдя ко крыльцу-то, опустился на одно колено и негромко так вопросил:

-Согласна ли ты, Забавушка свет Елисевна, стать счастьем великим на все время жизни моей, светом в моем окошке, зарёю моею ясною, звёздочкой негасимою, и женою любимою?

Забавушка молчала, заглядевшись на такие знакомые глаза того самого добра молодца, что на празднике Купалы встретился, теперь-то можно было его как следует разглядеть. Все вокруг молчали, ожидая слова своей разумницы-княжны. Костий не отводил своево взгляда от Забавушкина лица, а она молчала...

И тут вперед вышел Петянька, опустился рядом с отцом на колени:

-Дозволь, Забавушка прекрасная, стать тебе пасынком?

-Что? — оторвала взгляд от таких ласковых глаз Костяна Забава.

Петянька повторил вопрос.

-Почему пасынком? Сыном мне станешь!! — отвествовала Забавушка.

И вскочил Петянька с радостным воплем и закувыркался возля их:

-А-а-а-а, матушку я нашол, да какую!!

А через толпу бежала к Забавушке вопящая от восторга Досифея.

-Подружка моя, радость-то какая!

Костий поднялся, ступил на нижнюю ступеньку крыльца, бережно взял свою суженую на руки и повернулся ко всем:

-Я, Костий, из рода Кощеева, беру в жёны суженую мою — Забавушку Елисевну и клянусь перед всеми вами, что никогда — ни словом, ни делом не обижу её. И свидетелем в этом станут мне небеса!!

И грянул с яснова неба гром, и гремело тама минок пять, и вопили и радовалися все, а громче всех кричали робятишки. А посля грома в небе закружлися прилетевшие Золотой дракон с какою-то девицею на спине, и два громадных золотуна! Когда же дракон опустился на землю, и слезшая с него девица оказалась Марьею Искусницей, вот кот и воскликни:

-Марья Искусница да Забава-Разумница. Ай, славны жены у дракона и Кощея случилися!

И было разговору по всему княжеству, ой, гордилися весчане и Забавушкою и ейным женихом — чай, Кощей энто вам не непонятной прынц какой, а защита могутная всему княжеству.

Через месяц назначили свадебку, но уже начиналася веселая такая суета, да и ожидали весчане на торжестве таком всяку невидаль — кот сурьёзно сказывал, што будут на ей и Змей Горыныч, и Лешай со зверями хоробрыми: лось-богатырскай, што сумел копытами своими зашибить жуткова стригоя, ведьмедь большой, тожа едва ожившай посля стригоя. Всяки зверушки лесныя, да болотник со своими кикиморками, да василиски суровыя, да Тритон — царь морской, да Совушка Мудрая. Навроде все кроме дурищи Яги, што противу всех пошла. Вона даже Алька косоглазой за ум взялся, Досифею во всём слушат и крепко помогат!

Жись у Васьки случилася посля подвигов-то, "сумачеччая", надо было везде поспеть, а день совсем и не резиновай, вот и летал кот — хвост трубою, по всяким местам и делам. Задумали оне с робятишками со всеми сделать таку спектаклю для всех жалающих, штобы прознали люди про битву правду, а не всяки придумки, вот и... забывал кот слово тако непривычно: