Фронтир Индикона. Начало

Пока я занимался подбором керамической связки для абразивов12 ребята наклепали десяток рычажных прессов для прессовки листов, сделали основу для солнечных часов и песочных дощечек13.

Павел Петрович проявил себя столяром от бога. Он страстно отдавался работе и не уходил, не закончив какую-нибудь деталь особо заковыристой формы. Главной его страстью были корабли. Точнее модели кораблей которые он мастерил на пенсии в своём имении, оборудовав в нём столярную мастерскую. На небольшой крытой верфи он мог разве что собирать шлюпки да небольшие речные баржи, на большее не было средств. Он буквально забрасывал Сарваерскую экспедицию Адмиралтейств коллегии**, а после реформ и Морское министерство проектами парусных кораблей. Показывал чертежи и о чудо. Он предложил построить морской парусный катамаран с усиленной палубой, что давала возможность устанавливать на неё восьми и двенадцати фунтовые орудия. Большой оригинал. Работали мы рядом и как-то у нас возник спор по разверстке, интересный такой инструмент для нарезки резьбы на токарном станке..

— Герр Ярослав мы, конечно, благодарны вам за инструмент, но отчего вы упорно не хотите сковать гребёнку, ведь этот инструмент не представляет большой сложности.

— Потому, Павел Петрович, что железа у нас мало и на всякую ерунду я его тратить не намерен.

— Как это на ерунду?! — Павел тут же взорвался. -Вы же прекрасно понимаете, что нарезка резьбы нам нужна как воздух. Струбцины, тиски винтовые. Без них работа весьма затруднена, а кулачковые мало того, что капризны в работе, так ещё и создают малое давление.

— И не везде их применить можно, громоздки, — добавил Мартин.

— О гребёнке, дорогие слесаря, я представление имею и даже работал с сим инструментом. Однако предлагаю вместо него использовать одно старое доброе изобретение — копир Леонардо14. Доработанный. Раритетная вещица, которую уже в ваше время, Павел Петрович, подзабыли. Посмотрите чертёж.

— Хм. По виду — упрощенный вариант винтельмы. И чем он, по-вашему, лучше гребёнки? — спросил Мартин.

— Только тем, что на резец для копира уйдёт на порядок меньше железа, к тому же гребенка — это еще и расчёт, и определение угла зубьев. Точность нарезов у копира выше, так что он выигрывает у гребёнки по всем статьям. Вот вы при нарезке как держите гребёнку?

— Под углом. Точнее, веду от верхнего правого угла проекции винта в левый в нижний, выдерживая уклон, примерно, сорок пять градусов.

— Вот! В том то и дело, что примерно! Угол без специальных приспособлений вы не выдержите, не говоря о крутизне нареза, а значит о стандартизации и взаимозаменяемости мы можем забыть. Павел, Мартин, речь идёт о точных болтах и гайках для мензулы, какая к чертям гребёнка!Мелкую резьбу с ней не нарезать, внутреннюю в узких и глубоких отверстиях тоже.

— Да, может и так. Мне такой точности не нужно. Уделали старика, сдаюсь и посыпаю голову пеплом. Давайте уже сюда схему вашего копира, — Мартин смиренно протянул руку.

— Не моего, а Леонардо да Винчи.

Разнообразие инструментов, хорошее питание и работа в тени самым лучшим образом повлияли на производительность и наше дело наконец, сдвинулось с мёртвой точки. Джон тоже не подвел и серьёзно отнесся к делу. Каждый день выдавал на гору план: десяток катушек ниток, двадцать листов папируса16 и при этом ещё находил время на словарь. Молодец! А ещё Джон выяснил что система счета у дикарей пятиричная. Они считали по руке, что совсем не новость для Африки. При составлении словаря нам здорово помогали картинки и главное, что помогло в составлении словаря — Квеле пришлась по нраву роль учителя. Он, сидя с Джоном, клеящим папирус, порой принимался рисовать какие-то образы, рисунки и показывая их громко проговаривал названия и терпеливо ожидал пока Джон не запишет их.

Получив после утильного обжига нормальных кирпичей, я сделал небольшую печь17 для проверки качества глазурей и пироскопов. В эту неделю все так или иначе пахали на эти нужды. Работа кипела день и ночь. Целую неделю, все работали на нужды керамики.Что интересно, из графика, кроме меня. никто не выбивался. Наоборот, шли с опережением. Ящики, бочонки и другая мелочь росли на глазах. Иван и Нганго на бревноколе заготавливали доски, шлифовали и полировали, помогали сколачивать ящики. Никогда бы не подумал что за два дня дикаря можно обучить работать с рубанком. Однако ничего. с шерхебелем навострился работать. Нганго все вещи кругом казались волшебными, он хватал то один, то другой инструмент и подолгу его рассматривал. А Иван, добрая душа честно пытался ему объяснить устройство. Иногда это ему даже удавалось.

На десятый день, проводя знает какой по счёту политой обжиг у нас образовалось реторта с нормальной глазурью. Ивану Сергеевичу тут же наложил на неё свою лапу и сварил нам столярный клей, а позже, очистил с её помощью воск18 без дела лежавший мёртвым грузом. За две недели мы изготовили массу оборудования: новый верстак и токарный станок с барабанным ножным приводом, инструменты бочара и дробилки — пружинную, шаровую и стержневую мельницу для измельчения шихты, барабан для её просеивания и бочки для отмучивания, горизонтальную глиномялку, стол для формовки кирпичей. Если добавить к ним валки, горизонтальную центробежную машины для литья, ящики с покатым дном для промывки селитряной земли, кульман, да ещё рамы для изготовления циновок19 то будет ясно что работали все от зари до зари, а то что столько всего успели во многом заслуга железного инструмента, нового верстака и станков..

* * *

— -Герр Ярослав, — начал Мартин, — инструментом, славу богу, мы обеспечены, по плану всё сделали и, слава Господу, теперь можем приступать к главной задаче. Хотелось бы определиться, какой конструкции делать крылья мельницы? Вы же понимаете, что ваша идея с тремя пятнадцатиметровыми крыльями, никуда не годиться. Я подсчитал, вес такого крыла с учётом лопастей будет больше тонны. Ветер тут не такой силы, чтобы раскрутить столь тяжёлую конструкцию. Мы с отцом делали наборные, коробчатые, лопасти длиной не более пяти метров, к тому же скрепляя их железными штырями.

— Соглашусь, Мартин, тут я дал маху. Но на ваших мельницах лопасти были деревянные?

— Конечно.

— Тяжёлые выйдут, да и не осилим столько досок. Предлагаю другой проект. Используем парусную мельницу с восемнадцатью крыльями и треугольными лопастями, связанными верёвками в жёсткий каркас, по типу паутины и предварительно напряжёнными. Высота крыла восемь метров, а площадь даже несколько увеличиться с первоначальным вариантом. Смотрите...

— Герр Ярослав, вы словно привязали чёрта к подушке! Каждый раз выдумываете какую-то ерунду, и что самое удивительное, она работает! Встречал я в Португалии такие мельницы. Встречал. Однако, даже для тканевых лопастей восемь метров слишком много, а циновка потяжелей холстины будет.

— Возможно, Мартин. Надо проверять. Предлагаю изготовить ферму сборно-клееную, но не коробчатую как у мельниц, а каплевидную из восьми клееных реек прямоугольного и треугольного сечения, с жесткими диафрагмами через каждый метр.

— Погодите, Ярослав Александрович, — вставил слово Павел, — то, что вы говорите есть пустотелая корабельная мачта, а сия деталь весьма непроста в устройстве и требовательна к качеству древесины. Одних струбцин два десятка потребно, если не больше. Вытянутая форма, как я понимаю, потребовалась чтобы противостоять ветровым нагрузкам.

— У вас, Павел Петрович, глаз алмаз. Это и есть мачта, я похожую когда-то делал. Если у нас получиться, то мы вдвое снизим вес лопасти по сравнению с коробчатой и втрое с цельнодеревянной.

— Когда слепой ведёт слепого, они оба упадут в яму. Слишком много допущений. Надо делать образец крыла в натуральную величину, — заявил Мартин. — Подсчитать вес, да на дерево затащить, посмотреть, как оно под ветровой нагрузкой себя поведёт. Там такие порывы бывают. Ещё лучше построить модель мельницы в масштабе один к пяти. Мы, таким образом, проверим конструкцию барабана для крепления крыльев, да и герру Ивану мешалка нужна. Вы то не сегодня завтра закончите с обжигом и будете глину таскать, а у нас и мельница, и шкивы и станины для приводного вала20 дожидаются.

— Пожалуй, возьмусь мельницу до ума довести, — заявил Павел Петрович. — Не приходилось, знаете ли, встречать такой хитрой конструкции. Интересно!

Мы ещё долго обсуждали конструкцию барабана, расположение и угол крыльев, в итоге, всё вылилось в ряд чертежей, которые мы делали на уже нормальном кульмане и просохших листах папируса, недавно вытащенных из-под пресса21. Всякие сложности прямой вызов столяру, глаза загорелись и ребята начали творить!

Ну а я, как только закончил с глазурями, провел политой обжиг и обеспечил нас глазированной посудой, трубами и всякими бытовыми мелочами типа душа и умывальников. Приготовили суп-пюре из толчёного солероса и побегов баобаба на мясном бульоне. А вареный клубень папируса! Нет, не картошка, конечно, но что-то среднее между репой и бататом. С солью и полоской мяса вкуснота! Всё бегом, да бегом уже позабыл вкус домашней еды. Иван Сергеевич немедленно взялся за химические опыты, а вот для меня и Нганго наступил локальный Армагеддон. Три бесконечные недели каторги под жарким солнцем. Каждый день по две, иногда три ходки в разлом, за глиной и шпатом.

Оценив объём глины, что мы притащили за день, стало ясно как божий день — все наши планы летят в тартарары. Нужно кардинально увеличить вес. Сделать арбу? Не вариант. Дорога до разлома идёт через высокий кустарник и поле слоновьей травы, а значит на арбе, пусть с огромными колесами, мы ничего не увезём. Если же делать больше... После мозгового штурма я с трудом продавил проект изготовления дикого гибрида колёсного портального крана и колёсного же буера. Текущие работы были отложены и титаническими усилиями, всего за неделю мы изготовили чудо инженерной мысли — буер, а в придачу небольшую тележку для мяльного круга22, я бы сказал, ящик на колёсах похожий на лафет пушки.

Буер показал себе неплохо на относительно ровной местности, однако, в густой траве и кустарнике он всё же завязал и нам приходилось вдвоём тащить его. За день мы совершали в зависимости от маршрута одну, две или три поездки. Привозили не только глину — сухой молочай и акации, перлит, ольгдамит, змеевик. При ветреной погоде мы улучшив момент залезали на буер, где Нганго работал с тормозом, а я с парусом и тем самым перевозил груз без затрат физической силы. В дни же когда ветер стихал нам приходилось его тащить. Такое случалось не так уж и редко и несмотря на то, что кушали мы за троих, я сильно потерял в весе, работа бурлака доложу вам, не сахар.

Каждый вечер Нганго, взяв копьё и бумеранг, отправлялся на охоту. Возвращался обычно ближе к ночи, да не с пустыми руками. Охотник от бога, не поспоришь. То дрофу, то долгопята притащит, а как-то раз лесной свиньёй всех порадовал. Добычу мы обычно мариновали для шашлыка, а вчера вот соорудили лавовый гриль, чтобы готовить вкусные и ароматные блюда без использования жира. Гриль имел решётку и поддон с пемзой, она же вулканическая лава. Пемза равномерно распределяла тепло по поверхности и впитывала жир, который стекал с решётки. Попадая на раскаленные камни, он начинал дымиться и придавал блюду изумительный аромат. Сам гриль был разборный, из лёгких в изготовлении поддонов и пластин с ручками. Нижний поддон имел высокие стенки, а в углах отверстия под штыри, в него для жара засыпаются раскаленные угли. Затем, на штыри одевается второй контейнер с пемзой, и пластина с решёткой. В случае, если нам надо поджарить мясо с двух сторон — мы продолжаем составлять бутерброд и надеваем верхний контейнер с оребрением для углей. Замыкает всё плоская, тяжёлая пластина, обеспечивающая необходимое давление на мясо. Не спорю, неудобно против электрического. Но мясо выходит не хуже.

* * *

Нанго испытывал мистический ужас и ни за что не хотел спускаться в разлом духов. Он на полном серьёзе считал, что в разломе жилище злых низших духов-ньялу, и спустись он вниз, те обязательно заберут его мужскую силу. Пришлось давать взятку Квеле, чтобы он поехал с нами и провёл обряд усмирения духов. К сожалению, большого успеха процедура не имела. Всего что я смог добиться — Нганго уже не боялся разлома и самостоятельно крутил ворот поднимая и опускал биг-бег. Так намного быстрей, чем цепляясь словно обезьяна и рискуя сорваться в любой момент, поднимать мешок на своём горбу.

Буер подгоняли к краю разлома, крепили растяжками к колышкам и Нганго прямо в мешке опускал меня вниз. В разломе я проводил по пол дня, пока Нганго самым нахальным образом дрых в тени.

В стенах разлома, со временем образовались длинные ходы и лазы. Прослойка глины при детальном обследовании оказалась неоднородной. Обычное дело для делювиальных глин — смешанный гранулометрический состав, изменчивость, неправильная слоистость. Помимо кремнезёма, в ней находиться два глинистых минерала монтмориллонит и каолинит. Оба в основе имеют оксид алюминия. Однако первый предпочтительней, у него в составе масса плавней: оксиды, магния, кальция, калия. Каолин, он разный. Чем оксида алюминия больше, тем выше температура плавления глины и выше огнеупорность. У чистого оксида она вообще 2050 градусов. Из такой глины обычным обжигом кирпичей не сделаешь, они не спекутся и рассыплются. Так что копаюсь, выискиваю как землеройка подходящий слой. Позже, как только построю полноценную печь, мы сможем, получив шамот, делать огнеупоры.

По ходу работ мы усовершенствовали обвязку буера и выявили оптимальный вес груза — тысяча двести килограмм. Можно и до полутора тонн нагрузить, с хорошим запасом прочности буер делали. Но тогда и скорость резко падала, и усталость опять же.

Глина, скопившаяся за несколько дней, подсыхала на солнце, и мы просеивали её через сито, после чего, добавив дроблёной пемзы, укладывали в яму, сверху делали лунки и проливали водой до тех пор, пока глина не приобретала нужную влажность. Выдержав глиняное тесто двое суток, мы брались за рычаг-водило и подцепляли к нему тележку, нагруженную до самого верха камнями, и несколько часов катали по кругу, периодически переставляя её на новую колею чтобы равномерно размять глину во всей яме. Полученное тесто складировали в узкой траншее, накрытой сверху влажными травяными матами. Затем глина должна отлежатся двое суток, а уже потом Иван Сергеевич, словно блины, штамповал кирпичи. Иногда в этом деле ему помогали Мартин и Павел Петрович.

* * *

Пришел в себя Меринго. Старик постоянно поддерживал его в бессознательном состоянии, подпаивая своими отварами. Оказалось, что это племянник вождя и очень большой человек. Всю медицину оставил на Джона, он делает перевязки, кипятит бинты, следит за раной. Как он с папирусом закончил, только нитями и занимается, ему ещё и старик Квеле по мере сил помогает. Верёвки расходуются со страшной силой, а на нём ещё и ткань. Не знаю как он справиться с планом, пускай больных запрягает.

Недостаток трудовых ресурсов дикий, а вроде не Днепрогэс строим. Поддержание режимов обжига в печи перекладывал на Ивана, но вечерами всё равно приходилось заниматься второй частью 'Мерлезонского балета', стал пробовать плавить стекло и подбирал шихты для фарфорового шликера23. И эти задачи, доложу вам, оказались посложней, чем недавняя возня с глазурью.