| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Угу? — рассеянно откликнулась я, глядя в ту сторону, где находились фортификации. Двадцать фортов... за сколько дней я справлюсь? И будет ли у меня это время?
— Зачем тебе это? — поинтересовалась ее величество. — Ты хочешь огнедухов привязать к замку?
— К замку, да, — вздохнула я.
— Это хорошая идея, — голос ее повеселел, — и мне будет спокойнее за тебя. У нас-то тут они уже стаями летают. Но учти, что им строго нужно запретить опускаться ниже человеческого роста, иначе расшалятся и могут спалить кого-нибудь.
— Учту, — пообещала я, снова разглядывая свои вены под брачными браслетами. Дул легкий ветерок, раздувая края халата, прохладным потоком скользя по рукам, по браслетам — и вдруг усилился он, взвыл, чуть не сбив с ног, заревел...
И я замерла от неожиданности — потому что увидела, как вокруг, на разном расстоянии от меня, подняв головы из стелющейся по земле травы, застыли змеи, штук пятнадцать или двадцать. Они смотрели на меня глазами-бусинами, а я медленно поворачиваясь, замечала все новых гадов.
Похолодел браслет, и затих ветер. Наступила тишина, и тут же как по команде змеи опустили головы и поползли к морю.
— Марина? — тревожно проговорила сестра. — Что-то случилось?
— Не знаю, — сказала я, глядя то на свою руку, то на колышущуюся траву вокруг. Поднесла запястье к губам, попробовала каждый браслет губами. Мне не показалось — похолодел браслет мужа, — и я задрожала, опускаясь на корточки и тяжело дыша. Потому что только что сообразила — ведь и мой браслет действует до сих пор. Вновь подняла голову отчаянная надежда: что Люк мог спастись с такой кровопотерей и ранами, что его не унесло приливом и он где-то есть, живой. Если он не умер от удара о камни, от ожогов... мог ведь он обернуться и улететь?
Я каждый день и каждую ночь задавала себе этот вопрос и заставляла себя не думать, не верить, не надеяться. Только не после того как, работая в скорой и операционных, видела последствия аварий листолетов, когда людей от ударов разрывало на куски. Не после того как видела искореженный, сплющенный, выгоревший листолет Люка. Даже при том, что он не был обычным человеком, выжить там было невозможно.
И еще я точно знала: если бы он сумел обернуться и остался жив, он бы прилетел ко мне. Раненый, умирающий, искалеченный — он бы прилетел ко мне. Без вариантов.
— Марина? Марина! — голос Василины пробился сквозь шум в ушах, и тут же я разглядела своих гвардейцев, поспешно направляющихся ко мне — я остановила их движением руки, показывая, что не нужно подходить, попробовала встать и от слабости завалилась на спину, в траву.
— Марина!!! Что с тобой?!! — глухо и обеспокоенно кричала сестра в трубке.
Один из гвардейцев осторожно помог мне подняться, и я перевела дыхание.
— Все в порядке, Василина, — ответила я, вцепившись в помощника. — Голова закружилась на минутку. Я у замка, тут со мной охрана, не переживай.
— Точно? — с облегчением переспросила она.
— Точно, — пробормотала я, под руку с гвардейцем направляясь обратно к Вейну. — Хочешь, дам трубку рядовому Шапину, он тебе подтвердит?
— Не надо, — она, кажется, улыбнулась. — Ты покажешься виталисту?
— Обязательно, Васюш.
— И ляжешь отдохнуть?
— Прямо сейчас лягу.
Вранье всегда мне удавалось. Сестра вздохнула. Поверила.
— Тогда иди. И береги себя, Мариш. И... еще раз скажу, какая же ты молодец, что придумала расспросить Ясницу! Сколько же в нем еще нужных знаний! Знать бы только, о чем спрашивать... сам-то он не сообразит, что рассказывать. Надо прямые вопросы задавать.
"Я-а-а умны-ы-ый! — обиженно загудело где-то в трубке. — Я со-о-бра-зи-и-и-ительный!"
— Умный, умный, — ласково похвалила сестра.
— Он сейчас рядом с тобой? — с легкой завистью спросила я.
— Тут. Важничает, — с таким умилением, как другие говорят про котят, откликнулась Василина. — И масло кедровое лакает, заслужил. Рассказал мне после твоих вопросов кое-что. Я ведь с самого возвращения думаю, как бы отправить огнедухов в помощь войскам. Какой бы поддержкой они стали! Но отправлять их отсюда — а как узнают они куда лететь? И не натворят ли без управления дел похуже, чем инсектоиды? А самой участвовать в боях...
— Не вздумай! — забеспокоилась я. Мы с охранниками остановились у крыльца, и я прислонилась к теплой каменной стене. Гвардейцы отошли на несколько шагов, встали вполоборота.
— Пока в этом нет необходимости, — дрогнувшим голосом проговорила она, — но если понадобится, то я буду там. Мы это обсуждали на военных советах...
— И Мариан с этим согласен? — проговорила я с изумлением, задрав голову и наблюдая за неспешно парящими в небе чайками. Я часто теперь смотрела на небо.
— Он смирится, — тихо сказала Василина. — Если нужно будет, он примет мое решение. Но ведь страна воюет на два огромных фронта, на одном Севере сейчас десятки сражений и почти треть региона под оккупацией, а уж про Юг и говорить не приходится. Я просто не смогу и не успею все охватить, Марина, особенно если учесть, что огнедухам нужно время на восстановление. И я думала — как? А все оказалось просто.
— И как? — поторопила ее я.
— Я как раз хотела рассказать, когда ты замолчала. Ясница сказал, что старшая кровь способна заключить духов в оружие, или амулет, или украшение какое-то. Нужно назначить тайное слово, окропить кровью своей, заклясть в пламени, и потом хозяин амулета сможет призвать их без наличия открытого огня рядом, представляешь? Правда есть ограничения. Я должна дать им обет и срок освобождения. Чем больше срок, тем весомее должен быть обет. И еще он сказал, что у прадедов наших сил хватало на шесть сотен огнедухов. Сама понимаешь, сколько веков прошло и как кровь наша разбавлена... дай боги если на пару сотен меня хватит.
— Все равно это огромное подспорье, Василина, — проговорила я воодушевленно. — Ты мне расскажешь принцип?
— Конечно. Только, — в ее голосе послышались извиняющиеся нотки, — Марин, он говорил только о старшей крови. Я не уверена, что силы твоей будет достаточно. Попробуй. Но если все получится, прошу, милая, не увлекайся. Нельзя тебе...
— Я буду очень осторожна, обещаю, — прервала я ее торопливо. — А о каких обетах речь? Мне в голову ничего не приходит.
— Ну, — смущенно проговорила Василина, — например, Ясница сказал, что в пик сезона нашего первопредка, в летнее солнцестоянии король с огнедухами пляски устраивал. Жгли костры, прыгали через них, в догонялки играли всю ночь. Если король побеждал — еще год в услужении оставались. А если проигрывал, то каждому по алмазу вручить должен был, кровью красной окропленному. В знак свободы и чтобы всегда было у духов чем подпитаться даже вдали от огня.
— Пляски? — озадаченно повторила я. — Догонялки? А посерьезнее что-то нельзя?
— Еще раз духи потребовали в обет отдать им волосы дочерей королевских.
Я потрогала голову.
— Это уже проще.
— Если кратко, то они сами попросят, что пожелают, если твое предложение не понравится.
— Вот и ломай голову теперь, — буркнула я. — Куда деваться, буду пробовать.
— А сама привязка к амулету происходит так...
Следующие несколько минут сестра подробно описывала мне последовательность ритуала, а я старательно запоминала, жалея, что негде записать. Впрочем, ничего сложного там не было.
— Я и Ангелине напишу, — сказала Василина в конце своего рассказа. — У нее-то точно выйдет. И Поле позвоню. И еще... если у меня с амулетами получится, я пришлю тебе несколько штук, Марин. Только придется подождать, пока я их сделаю и пока доставят... И, уверена, Ани тоже сделает для тебя и Дармоншира...
— Спасибо, — голос мой охрип, на глаза навернулись слезы. Потому что она заботилась обо мне, хотя эти амулеты в армии Рудлога были бы не лишними. — Пойду экспериментировать, Васюш. И передай Яснице, что когда мы увидимся, я ему подарю бочку розового масла.
Сестра повторила огнедуху мои слова, и я прощалась уже под довольное фырканье и урчание, напоминающее гул огня в печной трубе.
После разговора с сестрой я прежде всего зашла к леди Шарлотте — она ушла отдохнуть и выпить чаю в свои покои, — и я, опустившись напротив нее в кресло, сжала руки и, сбивчиво, не понимая вообще, что я хочу от нее услышать и даже боясь думать в сторону какой-то надежды, рассказала про змей, и про ветер, ставший вдруг ураганным, и про похолодевший браслет Люка.
Свекровь слушала меня, то и дело поднося ко рту чашку с чаем. Одета она была в свободное фиолетовое платье, глаза ее были темными, огромными, страдающими. Я видела в них отражение своей боли и тяжело было добавлять еще — от глупых надежд. Но у кого мне было спрашивать?
— Я не знаю, что думать, — закончила я, едва удерживаясь от того, чтобы не начать снова расчесывать руки. — Вы говорили, что браслеты становятся лечебными в крепком браке. А не помните, действовал браслет у вашего отца после смерти вашей матери?
— Действовал, Марина, — ответила леди Лотта сочувственно, и у меня внутри все оборвалось. Хотя я ведь понимала, пытаюсь поверить в невозможное. — Отец не снимал его до смерти. Он ведь не женился повторно. И маму любил, очень любил.
— А почему мог похолодеть браслет Люка? — упрямо продолжила я, вглядываясь в нее и ругая себя за то, что бережу, тревожу, заставляю и ее переживать еще больше.
Свекровь поставила чашку и вдруг, закрыв глаза, с нажимом потерла переносицу. А когда открыла — глаза ее были покрасневшими, влажными. И губы горько изогнутыми, и лицо — почти белым.
— Я не знаю, Марина, — сказала она тяжело. — Не помню такого у отца. Но ведь браслет наследие Инлия, часть его стихии, а первопредок наш змееподобен. Может, и ветер, и змеи почувствовали родственную стихию? Не знаю, не знаю, — она прерывисто вздохнула, — но я понимаю тебя и тоже хочу верить в то, что мой сын жив. Пока не нашли его... тело, мы ведь имеем возможность верить...
Я подсела к ней на подлокотник кресла и крепко обняла ее — уже не скрывающую тихих слез. Насколько разными мы были по темпераменту, настолько комфортно мне было рядом с ней, естественной в своем достоинстве и терпении.
— Я поеду сегодня на форты, — сказала я ей. Свекровь подняла голову и вопросительно взглянула на меня. — Я могу помочь им, леди Лотта.
Я ждала, что она скажет о риске, о том, как я безответственна по отношению к семье и детям, мягко упрекнет меня, попросит остаться, но она только покачала головой и проговорила:
— Ты сейчас — госпожа Дармоншира, Марина. Твои решения не оспариваются. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я тоже на это надеялась.
* * *
Поднявшись в свои покои, я отослала Марию и принялась лихорадочно рыться в своих шкатулках с драгоценностями. Перед тем, как рисковать, нужно было выяснить, получится у меня хоть что-то или нет.
"Амулет для привязки огнедухов можно создать только из драгоценных камней, происходящих из раскаленных глубин Туры, — сказала Василина. — Лучше всего алмаз или хризолит. Тогда они могут питать духов и быть им домом как пламенный эфир. Хотя камни раз в шестьдесят дней все равно рекомендуется несколько минут подержать в огне".
Люк за короткое время нашего брака ухитрился подарить мне столько камней — отдельно и в украшениях, — что они не помещались в шести шкатулках, и частью лежали в ящике будуара.
"Не всякий камень подойдет, мелкие бесполезны, нужны крупные, не меньше ногтя на мизинце. Желательно необработанные, но если их нет, то можно взять и шлифованные. Чем крупнее камень, тем больше духов к нему можно привязать, тем сильнее они могут быть и тем дольше они могут там находиться без подпитки".
Из крупных бриллиантов у меня был только камень на обручальном кольце, которое запоздало надел мне на палец Люк. Но с этим кольцом я бы не рассталась ни за что. И я перебирала драгоценности, понимая, что большую часть даже не помню — я так зла была на мужа, что после дарения бросала их в ящик, не глядя, и, видимо, потом уже Мария находила их и клала на место.
Увы, все бриллианты были небольшими, а хризолит я выявить из россыпи украшений с зелеными камнями всех оттенков не смогла. Не была я знатоком самоцветов. Я побродила по комнате, думая уже спускаться к леди Лотте и спрашивать, не знает ли она код к сокровищнице замка Вейн, но решила все же попробовать с обручальным кольцом. В конце концов, оставлю его себе, будет у меня кольцо с привязанным огнедухом.
"Принцип привязки к амулету похож на привязку к дому, — говорила сестра, — но вместо имени нужно назначить слово, по которому ты будешь вызывать огнедухов".
Я вышла в гостиную, взяла с полки толстую свечу, и, поставив ее на столик меж кресел, зажгла ее. Ножом для бумаг, морщась, надрезала ладонь, и окунула желтоватый бриллиант в кровь. И затем выполнила все точно так, как объяснила Василина — сунула кольцо в свечу и, глядя, как моя кровь с гулом, словно пламя горелки, вспыхивает на алмазе, проговорила:
— Стихия от стихии моей, велю тебе в камень этот войти!
Огонь свечи расширился, окутывая и кольцо, и мою руку. Замелькали в нем крылья-искорки, загудели... но кровь моя на камне быстро выгорела, и исчезли огнедухи, не успев проникнуть в бриллиант и оставив меня разочарованной. Может, все получится, если для них будет больше огня?
Я поспешно растопила камин, и несколько раз повторила все то же, но с пламенем над разгорающимися дровами. Бесполезно — дело было не в огне. Моя кровь оказалась неспособной настолько усилить камень, чтобы он смог заменить огнедуху источник родственной стихии. И никакие обеты не помогали.
Порезы на ладони щипало, но боль эта отрезвляла и придавала злости. Я расстроенно вернулась в спальню, чтобы положить кольцо обратно в шкатулку, оглядела разбросанное по столу богатство — почти все здесь подарил мне Люк, почти все он прикладывал к моей коже и смотрел жадными темными глазами — и, содрогнувшись, отвернулась. Пусть Мария уберет. Я не могу здесь больше находиться.
Среди камней синей змеей вилась та самая сапфировая нить, которую муж надел на меня в этой самой спальне в утро своей смерти.
Раздражение от неудачи вылилось в лихорадочное желание действовать дальше. Я распахнула двери покоев и попросила гвардейцев, терпеливо ожидающих в коридоре, помочь мне.
И через минут пятнадцать мы уже поднимались наверх, в одну из четырех башен замка Вейн. Я сжимала в руке нож для бумаг, зажигалки и флакон найденного у меня апельсинового масла, а охранники несли бутылки с керосином и выданные Ирвинсом большие керосиновые лампы, которые были заправлены, слава богам. Лампы эти, по его словам, остались еще со времен старого герцога.
Наверху, вокруг черного, пахнущего окалиной и маслом орудия, направленного в сторону фортов, гулял ветер. Двое бойцов, дежуривших на площадке башни, увидев наше появление из люка, поклонились, отошли чуть в сторону. Я попросила поставить лампы подальше от ящиков со снарядами, у противоположного каменного бортика башни, который был высотой мне по пояс. Сама зажгла фитили в лампах; открутила у одной стеклянный верх и конус горелки, оставив огонь стелиться по стене, сунула в него руку и попросила:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
