— Гм... К пятидесятипятилетию...
— Вот-вот. Предлагают взять повышенные социалистические обязательства, принять встречный план! И так все сверстано еле-еле, на живую нитку, и так все снабженцы стонут, от Госплановских кабинетов, до фабричной конуры в городе Задрищенске, а тут встречный план! У наших смежников, из другого министерства, предположим, есть свой встречный план, их тоже принудили, но их курируют дяди из другого отдела ЦК, что на Старой площади, и цифры повышенных соцобязательств предлагают иные, не сопряженные с теми, что "порекомендовали" нам! И что дальше? Дровами топить мартеновские печи? На горбу носить-возить дополнительный тоннаж поуфабрикатов или железной руды!? А!?.. Вот, я тебя спрашиваю, Василий Григорьевич!?
— Валериан Дмитриевич... Я... не совсем...
— Отбой. Не обращай внимания, сынок, это я так... лишний пар выпустил, чтобы котел не взорвался раньше времени. Неподалеку от тебя, в Новосибирске, трудятся товарищи ученые... Шатиловцы, или кто они там... Пасут их и прикрывают по линии науки от дураков на высоких трибунах академики — Аганбегян с этим... из памяти выпало... из молодых настырных...
— С Вальтухом?
— Угу. Так ты в курсе уже? А я-то тебя просвещаю...
— Но вы же сами в том году мне посоветовали, как раз по теме...
— А, да, извини, запамятовал. Так вот, у меня вопрос к тебе по ныне модному течению, по межотраслевому балансу:
Сколько раз и в каком объеме разработки и рекомендации наших светлых научно-экономических разумов были применены в Совмине, в ЦК, в Госплане, при составлении пятилетних, ежегодных, ежеквартальных и иных перспективных народнохозяйственных планов? А также партийных директив? В первую голову — партийных директив!? Отвечаю сам, чтобы тебя не подставлять под не пойми что: нигде, никогда и ни разу!
А это значит, что идем мы неуклонно вперед, к победе развитого социализма, широко и поступательно, идейно вооруженные до зубов, но с пыльным мешком на голове.
Кстати, хочу поделиться, вне всяких дел, а просто... Был я тут на одной высокой даче, крутили нам трофейный фильм. На самом деле, это целая куча фильмов, цветных, документальных, но склеенных в один, трехчасовой. Там кое-что порезали во время перезаписи, посчитали для просмотра лишним, кое-что само от времени испортилось... Смотрели с перерывами, под закусь и болтовню, то да се... Одним словом, это восемь сорокаминутных частей документального фильма: "Частные съемки Евы Браун". Ева Браун — это возлюбленная Гитлера, пошедшая с ним на смерть 30 апреля 1945 года. Знаешь, небось?
— Угу! Любопытно! Я бы с превеликим... я бы, даже не знаю... очень любопытно!
— Ну... Может быть, при случае, поспособствую. Съемки любительские, кино без звука, даже без озвучки, то есть, без музыки таперской, без закадрового дикторского текста — и, все равно, очень интересно! Просто завораживает! История третьего рейха — двенадцатилетняя (всего навсего!) по длительности своей — это такая штука, о которой мы будем помнить долго, столетиями, хотя бы потому, что германский третий рейх был самый ненавидимый и самый бедоносный из наших внешних врагов... Купаются, смеются, обедают, спотыкаются, прихорашиваются...
Тоже ведь люди были, а не звери в человеческом обличье. Люди, чего уж там... Звери на людские теории и поступки неспособны, к счастью для людей.
Но — не мое дело читать морали просвещенному человечеству, просто хотел поделиться впечатлением от увиденного и порекомендовать: найдешь — посмотри, не пожалеешь! Не найдешь — я попробую повторить, напроситься на просмотр в твоем обществе. Это же кусочек подлинной истории "прошлого века", в кавычках, да еще показанный с неведомой нам стороны. Но — не в ближайшее время, и если живы будем.
Всё. Аудиенция закончена. Мы тут намедни посоветовались с товарищами, загодя заручившись согласием самого Сербина, и передумали насчет тебя. Станешь сразу начальником главка, минуя примерочный пост зама. Да хоть круглые сутки не спи, отвечать по полной программе будешь уже за итоги квартала, в котором начнешь московскую работу. А пока — гуляй, Вася, радуйся привольной и правильной жизни. Осталось тебе недолго, примерно до апреля-мая.
Г Л А В А 6 (продолжение)
— Чем старость ближе — тем она дальше.
— Что?.. Извините, не расслышал... Что вы сказали, Валериан Дмитриевич? Я это... как раз тут бумагами зашуршал...
Замминистра вернулся к столу, из-за которого только что вышел, и стал рыться в дряблой бумажной папке с надписью "личное". В министерстве весь приближенный люд тысячу раз обсуждал, среди набора всяких иных сплетен, эту невзрачную "золушку" и ее затрапезный внешний вид: на обширном, едва ли не антикварном, столе резного дуба, на темно-зеленом сукне столешницы, весь рабочий день громоздятся холмы и утесы из служебных бумаг, одетых в разноцветную тисненую золотом кожу, а тут, вдруг, мусорная хрень, белого-полубелого канцелярского цвета, из разряда пятачок за пучок... Каждый вечер, перед уходом, иногда и за полночь, хозяин кабинета аккуратно перегружает многотомное "многопудье" служебных бумаг в громадный сейф, а наутро вошел в кабинет — выгружает. Иногда помощники это делают, но чаще он сам, такая уж у него придурь. Загружает и выгружает, а папочку "личное" с собой в портфеле носит... синими чернилами от руки подписана... отнюдь не каллиграфическим почерком... Но не положено человеку его статуса какие-то бы ни было бумаги да блокноты из здания выносить! Из-за нее, из-за папки этой, не то чтобы часто, но пару раз в год, случаются "бодания" с первым отделом, да толку-то... "Валера" ее ценит и бережет, и в обиду не дает... Заглянуть бы туда, покопаться вдоволь и без помех — вдруг там важные (не производственные!) тайны какие... некая информация, которая подобно золотому ключику способна открыть любопытному соискателю дверцу в новый сияющий мир... мир высокой номенклатуры... Очень высокой! ВэДэ "всего лишь" замминистра, а кабинет почти как у секретаря ЦК, плюс зарплата, плюс АТС-1, плюс дача на Николиной горе, плюс пятикомнатная квартира у Красных Ворот!.. Ох уж эта пресловутая АТС-1, профессиональная зависть для всех кремлевских царедворцев, из числа тех, у кого ее нет на рабочем столе! "Вертушка" называется. Традиция обеспечивать привилегированной связью верных слуг своих пошла издавна, еще со времен первого Ильича. Все без исключения управленцы высокого ранга знают, к примеру, что у товарища Дзержинского, Феликса Эдмундовича, номер вертушки был предельно короток, не то, что нынешние: 007! Как у Джеймса Бонда! Только, вот, далеко не все из них, особенно провинциальные секретари обкомов и крайкомов, слыхали про этого самого Бонда. А московские поголовно знают, многие и смотрели исподтишка... Ха! Новинка: на стене, над спинкой кресла хозяина кабинета (тяжеленный такой стул с подлокотниками, спинка сантиметров на десять выше маковки замминистра, когда он там восседает), разместился скромный цветной портрет Брежнева, дважды героя: Советского Союза и соцтруда. Еще в прошлом году портрета не было. Или был?.. Нет, не было, только Ленин. И во времена Хрущева, в прежнем курбатовском кабинете, Владимир Ильич висел в гордом одиночестве, простой и черно-белый. Да, при Хрущеве Курбатову и не такие вольности с рук сходили, но это было давно, времена изменились, равно как и этикет служебно-чиновный. И вот уже Леонид Ильич рядом примостился, с большими бархатными бровями наперевес. Два Ильича, бок о бок. В кабинете у Соколова то же самое, но Соколов еще лет пять назад насчет цветного брежневского портрета подсуетился — он, что называется, хитропуп суперчутьистый к веяниям московским. А все равно от дальнейшей карьеры оттерли, и, похоже, навсегда. Ох, как бы им с Соколовым теперь врагами не стать, после сегодняшнего решения-назначения. Ладно, ладно, время еще будет обмозговать диспозицию, тем более что не такая уж и грозная проблема, когда ты на две служебные ступени выше него, и живете вы отныне в разных городах.
— То и сказал. Погоди, погоди, Вась Григорьич, куда пошел? Сам тебя отпустил, но вспомнил, что тут еще к тебе дельце есть. Старею, память ни к черту! Подумать только, я на год старше октябрьской революции! Старые перечницы все мы стали, во главе с Ефимом Михайловичем, в полном объеме, понимаешь, а все кобенимся перед временем, выдрыгиваемся, вечную молодость с трибун демонстрируем!.. Да. И ты таким будешь, но еще не скоро...
Давно тебя хотел спросить: что ты думаешь о "Черном квадрате" Малевича?
— ??? — Тимофеев оторопел, даже рот от удивления разинул, чего-чего, а такого странного, очень даже нестандартного вопроса он от Курбатова не ожидал. Наверняка, это отсверки не очень старого разговора на Курбатовской даче, где помимо обсуждения всяких там ПрВр-ных дел трепались и о посторонних материях.
— Ну, слышал же про "Черный квадрат"? Картина такая?
— Да, Валериан Дмитриевич, разумеется. Но я не художник, и я не...
— Почему-то я знаю, что ты не художник, а инженер, но все-таки? Вы с Лией Петровной здорово, так, выделяетесь среди остальных наших... Именно способностью интересоваться не только мещанским бытом... Так, что скажешь? Лично от себя? Я в КГБ не передам, не бойся. Пока ищу, тут, у себя в папках, ты излагай.
— Я категорически считаю, что "Черный квадрат" — произведение искусства, но ни в коем случае не живопись. "Черный квадрат" — это всего лишь остроумная одноразовая идея-шутка на стыке философии, психологии, соционики...
— Чего? Последнее слово?..
— Соционики. Сам толком не знаю, что за зверь, термин понравился. То есть, он выдумал эту идею и наскоро воплотил ее в масле и холсте. Эта идея — и есть искусство, в голом виде и в данном случае. И не вина Малевича, что превратилась шутка сия в долгоиграющий праздник многомиллионной человеческой глупости.
— Гхм... сказал — как отрезал! Да, где-то согласен. "Зеленый ромб" и "Фиолетовый треугольник" уже не "проканали" бы в широких массах авангардистов. Хотя... вру, переоцениваю интеллектуальные мощности толпы: были ведь и черный круг, и черный крест... и еще какие-то квадраты... Ага, вот! Держи. Это билеты на две персоны, в театр МХАТ. Сегодня у нас вторник? На завтра.
Понятно, в кого это метит Курбатов своим бурчанием по поводу дряхлости, отнюдь не в себя, и не в Ефима Славского, "вечного" своего министра, которого он безмерно уважает, и которому вот-вот стукнет три четверти века, но в тех, и особенно в того, кто за спиной со стены взирает! В Брежнева, Леонида Ильича! Вольтерьянец и реформатор у нас Валерий Дмитриевич, как же, как же, несмотря на весьма зрелые годы! Да и то сказать — сам в свои пятьдесят семь выглядит он бодро и подтянуто, даже молодцевато, даром, что ростом не вышел! Седины в плешивой голове не так, чтобы густо, бороды и усов не носит, очками пользуется через два раза на третий, предпочитая щуриться. Но очки уже есть — вон, развернутые на бумагах лежат... или стоят... как правильно? И провалами в памяти не страдает, ничуть нет, многостраничные отчеты "с мест" едва ли не наизусть помнит. Брежнев, на которого соизволил намекнуть Валериан Дмитриевич, всего на десяток лет старше, но уже шамкает, как глубокий старик, а Подгорный так вообще на восьмой десяток перевалил... Любопытно бы знать, за что он Ленина ценит?.. Сталин, Хрущев, Брежнев — ему плохие, бяки, а Ленин почему-то почти полубог. Впрочем, идеологические разногласия никак... или почти никак не мешают общему делу.
— МХАТ!? Вот эттто да-а-а! Спасибо преогромнейшее, Валериан Дмитриевич! Вот уж удружили!.. — У Василия Григорьевича заерзал вопрос на кончике языка, но он его благоразумно проглотил. Хотя, по логике вещей, вопрос неминуем и очевиден: ну, на хрена ему, вечному командировочному посреди непрерывного аврала, этот билет... даже два билета!.. Два билета? Хм...
— Не за что, бесплатно достались, владей на здоровье. Тут такое дело... Нам по линии Совмина выделяют, чтобы, дескать, не коснели в своем фабрично-заводском невежестве, чтобы не водяру по баням да охотам хлестали, а духовно бы развивались... И мне, как важняку-передовику, свалилось на шею поощрение культурного порядка, "лично в руки", от "самого", потому что Ефим всю эту "бижутерию", как он говорит, на дух не переносит. Кто-то однажды сказал: "Если человек считает потраченное время возобновляемым ресурсом, он не глупец и не бессмертный, просто он очень молод." Вот и старый наш, Мамонт-Славский, тоже время бережет, почти все его на совещания и заседания тратит... а с другой стороны — куда ему деваться от того театра военно-канцелярских действий?
И эти несчастные билеты — они редчайший дефицит, между прочим, ибо спущены сверху чуть ли не по номенклатуре ЦК, поскольку в театре том, во МХАТе, наклевывается некое грандиозное мероприятие, торжественное открытие чего-то такого. Я сам, и особенно моя благоверная, то есть, мы с нею, в отличие от товарища Славского, легко выдерживаем театральные посиделки, но у нас, видишь ли, накладочка со временем получилась, и тут либо на спектакль, либо на стадион: там наши с "Араратом" завтра воюют... Кубок СССР! На завтрашний матч у меня загодя билеты были, футбол — это святое! Матч века. Моя Ануш, как ты догадываешься, за соплеменников горой стоит, а я, само собой, за киевлян кулаки держать буду, поскольку тамошний уроженец, сто лет за них болею. Да, и если бы я перепутал, ну не дай-то бог: тебе бы отдал билеты на стадион, а ее, взамен футбола, позвал на спектакль "Сталевары" — в ту же минуту одним грешным замминистра средмаша стало бы на земле меньше. Она у меня — ох, ярая футболистка-болельщица, ты же знаешь!..
Да, Тимофеев знал, все в министерстве это знали и похихикивали на сей счет.
— А ты у нас, можно считать, сталевар! Или был сталевар из града Златоуста. Заодно посмотришь, как они там, на сцене, представляют себе мартеновские печи. Или ты не перевариваешь высокого искусства, Василий Григорьевич, и я зря тебя осыпал сим дождем из двух бумажек?
Резвится Курбатов: то ли действительно в хорошем настроении, то ли нервозность таким образом скрывает... Наверняка первое. Надо подыграть.
— Ну, что вы, прямо-таки обижаете, Валериан Дмитриевич, что же вы сразу в мещане меня записали! Беру-беру-беру, и бережно прячу!
— А ты что, думаешь, мещанин не переваривает высокого искусства? Еще как переваривает, по всем правилам! Кстати, о мещанстве... два замечания, мои личные, выстраданные:
Первое, по поводу театральной жизни. Обычай, как правильно замечено классиком, деспот меж людей, и не мне, человеку со стороны, технарю до мозга костей, соваться поправлять сложившиеся традиции и нормы... Но — уж извините — обычай провожать в последний путь актеров аплодисментами и криками браво мне кажется пошлым и фальшивым. Ну, точно, говорю тебе, словно дарить букеты из бумажных цветов! И на дорожку. Хочешь пройти коротенький тест на мещанство?
Тимофеев энергично тряхнул головой, глядя сверху вниз на подошедшего вплотную Курбатова:
— Готов!
Вот: "Если вы можете с первого раза произнести без запинки слово "усваиваемого" — вы мещанин." Итак?
