— Ифрит. Их тела полностью сотканы из огня и, считается, что в человеческой, не горящей форме, они слишком нестабильны. В любой момент могут воспламениться и поджечь все вокруг, особенно, когда разозлятся.
— Так вот почему он с собой успокоительное таскает! — догадался я.
Ир кивнул. Мы оба как-то неловко замолчали.
— Так почему ты решил прикинуться Ирой? — спросил я, чтобы как-то избавиться от неловкости.
Не понимаю я этого парня. О чем он вообще думает? Какой он на самом деле? 'Мерцающие'. Уж больно само название похоже на изменчивые. Значит ли, что он может легко менять, как возраст, внешность, рост, но еще и пол? Если да, то чем это чревато? Почему им тоже запретили учиться? И почему вчера он был похож на маленькую злючку, а сейчас со мной в постели рассудительный и взрослый парень, жизнь которого была не так уж и легка.
— Я создал аналог Камней Истинного Зрения. Приспособление, которое позволяет видеть истину и которое уже не удастся никому обойти. Как сделал когда-то я сам, как потом, найдя лазейку, повторили Фа и Гарри. Но мне заявили, что нет смысла ничего менять, что камни и без того идеальны. Поэтому в моей диссертации сам объект исследования никуда не годиться, нет новизны и экономической ценности. И я решил доказать, что их камни ни на что не годятся, что меня не смогут найти даже если я десяток раз проскочу мимо них туда сюда. Я создал новое мерцание. Еще никогда не мерцал в девушку, но мне хотелось, чтобы доказательства были более чем существенными.
— Но зачем? Объясни мне, я не понимаю. Ведь со старыми камнями для таких, как ты, остается пусть мизерный, но шанс попасть в стены университета, я так понимаю? — Ир кивнул, я все еще не мог его понять. — Тогда зачем что-то менять, ради чего?
— Я хочу доказать, что не все мои сородичи остались такими же, как были много веков назад. Хочу, чтобы все увидели сколько нас, не только мерцающих, но и других. Что мы учимся бок о бок с ними и все у нас в порядке, на других не бросаемся, правила выполняем, и даже слывем не самыми последними учениками. Я хочу перетянуть на свою сторону большую часть совета. Хочу, чтобы они отменили или хотя бы пересмотрели список недопустимых рас. Карл меня поддерживал, когда я пришел к нему с темой диссертации. Поэтому я решился на этот план.
— Он знает, что ты...
— Нет, — Ир отвел взгляд. — Я так и не сумел сказать ему. Я...
— Боялся.
— Да, боялся! — воскликнул он с обидой в голосе, — Думаешь, если...
— Ир, я ведь не осуждаю тебя, правда, чего ты такой нервный? Причем, если я правильно понял, у тебя это какое-то обострения на почве меня.
— Не льсти себе, — зашипел на меня парень, грозно сверкая глазами, и я только сейчас заметил, что они у него теперь вовсе не такие темные, как были изначально. Что происходит? — Я просто в пограничном состоянии. Поэтому постоянно на взводе. Еще не я, но уже не она, — объявил парень и резко сел в кровати, выпутавшись из плена нашего с ним общего одеяла. Теперь он сидел ко мне спиной, свесив ноги на пол. И я видел, как медленно на гладкой коже проступает какая-то замысловатая татуировка. Или это природный узор?
— Ир, у тебя... — пробормотал я и протянул руку. На пояснице два завитка, один наползающий с левого бока, другой с правого, переплетались в области позвоночника и ползли вверх. Я провел по ним пальцами. Ир вздрогнул. Обернулся через плечо. Хмурый, злой. И я не придумал ничего лучше, как сказать.
— У тебя тату проступило, — а сам все это время смотрел на его глаза, которые постепенно становились кошачьими, желтыми, почти золотыми, а зрачок вытягивался. От уголка глаза так же, как и татуировка, проступали две стрелки, словно он их, как девчонка, специальной тушью провел. Один вверх к виску, другой вниз к скуле. От этого внешность парня казалось еще более экзотичной.
Он моргнул и снова отвернулся.
— Я почти выскользнул из мерцания, — прошептал он.
Я приподнялся и теперь с непонятным мне трепетом медитировал над его обнаженным плечом. Почему нет? — спрашивал я себя. И тихо, самому себе, отвечал, — Потому что. Он из другого мира. Не стоит искать личных привязанностей среди тех, кого ты не понимаешь, а, даже, если научишься понимать, никогда не сможешь догнать. В отличие от Ира, я это знаю. Непохоже, что он бывал у нас раньше, значит, как и остальные ребята, понятия не имеет, как и, что важнее, сколько мы тут живем.
— Это плохо? — спросил я, так и не уговорив себя отстраниться.
— Я давно не был самим собой. Даже когда становился Ирой, просто переходил из одного мерцания в другое.
— Разве это не вредно?
— Фа тоже вредно постоянно на успокоительных жить, а Гарри столько времени не разминать крылья, — прошептал он и окончательно поник.
У меня сердце сжалось. Да, теперь именно сжалось, хоть в случае с тем же Барсиком, я убеждал себя, что не должен никого из них жалеть. Этим ребятам я готов был сочувствовать бесконечно. Если Ир аспирант, значит, он как минимум закончил сорокалетний курс обучения, и еще сколько-то лет проучился в аспирантуре. И все это время притворялся кем-то другим, не собой. Пусть, его притворство изначально было минимальным. Но, когда он стал Ирой... Так, надо уточнить.
— Ты поэтому такой нервный? — спросил я.
— Нет, — отрезал он и попытался встать, но я поймал его за руку. Он обернулся. Теперь радужка у него была ярко-желтой, а зрачки вертикальными, стрелки у уголков глаз проступили отчетливо. А черты лица преобразились, стали чуть резче, более хищными, чем раньше. Но... Да, мне пришлось признать, что таким он мне тоже нравился. Он выглядел старше, чем до этого. Притягательнее.
— Ир, ты понимаешь, что так жить нельзя?
— Понимаю! — он довольно резко вырвал руку. И отошел в сторону. На нем, что меня, признаюсь, удивило, были самые обычные мужские боксеры, черные, с каким-то невнятным логотипом на левом бедре.
— Э? — вырвалось у меня.
Он проследил направление моего взгляда и громко фыркнул.
— Твое не трогал, просто создал для себя нечто подобное.
— А как ты в моем мире магией пользуешься? — заинтересовался я.
— Молча. Я же без пяти минут архимаг, у меня с собой всегда есть артефакт-накопитель.
— Невидимый для посторонних, как переводчик?
— Ну, кто-нибудь сильный вполне способен его увидеть.
— Но не я.
— Ты не то что не сильный, ты вообще никакой, — заявил мне Ир и отправился к выходу из комнаты. — Кстати, я тут порылся в твоем компьютере. Жалко, что в переводчике ты за ним еще не сидел, и он не мог мне нормально разъяснить, что там и как.
— То есть моя книжка тебя не заинтересовала? — поинтересовался я, вставая и подходя к мирно урчащему компу.
— Я не собираюсь с тобой спать, потому и не заинтересовала, — бросил парень и, помедлив, сказал, — И вообще, если бы мне так уж приспичило переспать с парнем, вместо того, чтобы так париться, — он кивнул в сторону 'проснувшегося' монитора, — Я бы мерцнул и все.
— В девушку? — на всякий случай уточнил я.
— Угу, — Ир потянулся и зевнул, прикрывая рот рукой.
Я в это время отключал комп, который, как оказалось, простоял полночи без дела. Не интересно ему, как же. Скажи уж, что не захотел в открытую свое любопытство проявлять. Выделиться решил, выпендрежник!
— И все равно, — пробурчал я, отпустив мышку и распрямившись. — Я думаю, нужно искать выход. Причем уже сейчас, а не потом, когда ты там надумаешь защищаться.
— Ты о чем? — не понял он.
— О том, что Гарри и Фа нужно обеспечить возможность становится настоящими хотя бы ненадолго.
— И как ты себе это представляешь? — Ир нахмурился. А мне вдруг пришла в голову идея, потому что я вспомнил, что Фа, если верить Ирке, становится живым огнем, когда злится. Я шагнул к парню и весело улыбнулся.
— Пойду сегодня к ректору. У меня появилась идея.
— Да, — Ир неожиданно улыбнулся. — Мне уже интересно.
— Пойдем завтракать. За чашкой чая расскажу, — позвал я, и мы перебрались на кухню.
Ирирган
И все-таки для человека он необычный. Мозги у него как-то не так заточены. Не знаю, что он там придумал, но мне уже любопытно. И отчего-то, несмотря ни на что, хочется верить, что все будет хорошо. Что его идея окажется настолько сногсшибательной, что подействует. Но мне все еще страшно признавать, что теперь у меня появился союзник. К тому же, он регулярно меня выводит из себя.
Сижу на табуретке, теперь я точно знаю, как и что у него тут называется. Спасибо переводчику, которого он мне пожаловал на время. А Андрей возится у плиты, готовя что-то вкусно пахнущее. Он говорит, что это яичница и что у них это самый распространенный завтрак холостяка. Ну, спорить не стану. А попробовать хочу.
Смотрю на его спину. Он успел натянуть брюки, но торс закрывать ничем не стал. Так и щеголяет передо мной полуобнаженным. Специально? Конечно да! Не смог удовлетворить свои потребности со вчерашним парнем, решил меня соблазнить? Не дождется! Было бы на что соблазняться. Фигура у него, может, и ничего. Приличная, но явно не приученная к нормальным для нашего мира физическим нагрузкам. Волосы сзади прикрывают шею тонкими прядками. Их отчего-то хочется убрать. Но, я так понял, это его так специально подстригли. Ладно, может, у них такие прически и в моде.
У нас, к примеру, по большей части длинные волосы носят. Не важно, мужчины или женщины. Это не только красиво, но и функционально. Я не темный, хоть есть в моем арсенале и пара темных мерцаний, но даже мне известно несколько особых плетений для боевых кос. А уж сами илитири от них просто фанатеют. Вон, даже Машка, казалось бы, эти его вечно выбивающиеся из косицы пряди, косая белая челка, почти детское личико, и то, эта небрежность в прическе — лишь видимость. Точно знаю, что у него, как и у большинства темных, спрятан в волосах особый кинжал. Да и лента, которая в нее вплетена, непростая.
Так вот, об Андрее. Плечи у него широкие. Когда думаю об этом, сразу вспоминается одна картинка из его книжки. Но я гоню её прочь. Еще чего не хватало! Я ведь не примеряюсь, нет. Я просто вспомнил. Ну и ладно. Андрей мурлычет себе под нос какую-то песенку. Смотрю на него и удивляюсь. Вот как он может быть таким беззаботным? Не выдерживаю и спрашиваю.
— Ты что, на самом деле ничего в этой жизни не боишься?
— Ты о чем? — он оглядывается на меня.
— Я мог бы задушить тебя утром, — замечаю я.
— Но не задушил ведь, — бросает Андрей и снова отворачивается, кажется, теперь он чай заваривает. — Да и не стал бы ты этого делать, даже если бы я на самом деле собирался тебя поцеловать.
— А ты хочешь сказать, не собирался?
— Неа. Это только ты у нас такой нервный, что бросаешься за невинный поцелуй в нос. Да я тебя, можно сказать, по-братски приласкать решил.
— Да что ты? А вчерашнего парня ты тоже по-братски приласкал?
— Слушай, — он выключает конфорку. Удобно, когда уже разобрался что к чему и понимаешь общий смысл его действий. Я вижу, как мгновенно потухает огонь. Как, однако, хитро у них тут все продумано. И никогда не догадаешься, что магии тут нет и в помине. Поворачивается ко мне. Смотрит. — Я тебе и остальным уже несколько раз говорил, что никого из вас, как потенциальных партнеров по постели не воспринимаю.
— Ага. И что-то там невразумительное вещал про то, что со своими тебе привычнее, — согласился я, не веря ни единому его слову. Да не может быть, чтобы ему не хотелось. Он так того парня зажимал, было очевидно, что у него давно никого не было. И я не понимаю, почему он продолжает отрицать очевидное, — Признайся, — роняю я, плохо соображая, зачем вообще он мне сдался. Наверное, просто хочу вывести его на чистую воду. А то корчит тут из себя недотрогу, просто тошно смотреть. — Я ведь тебе нравлюсь?
Лицо Андрея в какой-то момент приобретает удивленное выражение, а потом он широко улыбается и припоминает:
— Нет, сладкий. Это я тебе нравлюсь.
— Снова льстишь себе? — улыбаюсь и позволяю себе легкую небрежность в голосе.
— У меня, по крайней мере, ноги от одного единственного поцелуя не подкашивались, и дышать мне очень даже было чем.
Андрей
Ир меняется в лице. И мне в какой-то момент кажется, что он сейчас на меня бросится и с легкостью в бараний рог согнет. Но он лишь не по-человечьи рыкает в мою сторону и отворачивается. Да, я пока так и не понял, кто такие мерцающие. Но что-то мне подсказывает, что просто так в обучении им бы не отказали. Мне еще относительно спокойный экземпляр попался. Тогда какого хрена он сам меня все время провоцирует? Сидел бы себе и молчал в тряпочку. Так нет же! Приспичило ему язык распустить.
Я ставлю перед ним тарелку, кружку. Кладу на стол вилку. Сажусь с другой стороны стола. Жую. Мне нужно чем-то себя занять, а то мысли так и лезут в голову. Здоровые мысли, здорового мужика. Он меня тут, понимаешь ли, только и делает, что соблазняет. Скотина ты, Ир. Неужели скромнее нельзя быть? Знаю же, что опыта у него в таких делах немного. Не даром же он на мне всем телом повис, когда я его поцеловал. Весело, ничего не скажешь.
Запиваю чаем с клубникой яичницу, вкус которой не чувствую. Становится как-то легче. И тут Ир, гипнотизирующий собственную тарелку и вяло ковыряющийся в ней вилкой, спрашивает.
— Ты его к себе еще позовешь?
— Кого? — в первый момент я, правда, не успеваю сообразить.
— Того парня? — Ир поднимает глаза. Как же непривычно, что желтые.
— Конечно, — легко подтверждаю я. — Кстати, его Никитой зовут.
Он кривится. Откладывает вилку и берется обеими руками за чашку. Делает глоток. Хмыкает. Поднимает глаза.
— Сегодня другой.
— Да, вчера я со специями заваривал. Думал Фариду угодить за то, что он мне так помог.
— Понятно. А сейчас ты мне угождаешь?
— Обойдешься. Просто сам клубнику в чае и не только люблю.
— Ясно, — Ир снова опускает глаза.
Я не выдерживаю.
— Ир, давай ты прекратишь меня провоцировать. Тебе это что, извращенное удовольствие доставляет?
— А я провоцирую? — тут же вскидывается он.
— Постоянно, — серьезно отвечаю я.
— А ты что, лучше? Ходишь тут полуголый, намеки всякие все время отпускаешь. Я терпеть должен?
— Хорошо. Давай договоримся. Я больше ни на что не намекаю даже в шутку, а ты не лезешь в мою личную жизнь.
— И твоя личная жизнь — это тот парень.
— Не только, — отрезаю я и протягиваю ему руку через стол. — Договорились?
Он секунду смотрит на мою протянутую ладонь и мне кажется, что он сейчас пожмет её, но он неожиданно хмыкает и отказывается.
— Нет.
Я сначала теряюсь, но быстро нахожу, что ему на это сказать.
— Это ты так тонко намекаешь, что я на самом деле тебе нравлюсь?
— Нет, это я так толсто поддерживаю идею ректора свести тебя с кем-нибудь из наших.
— Что?! — хмурюсь, а этот нахал, как ни в чем не бывало, поясняет.
— Я навел справки по своим каналам. Теперь, когда стало очевидно, что ты весьма полезен, самый надежный способ привязать тебя к нашему миру это помочь тебе влюбиться в кого-нибудь. Так считает Карл, и я с ним согласен.
