Черная Рысь-2. Экзамен на прочность

— Выше нос, сестренка,— подбодрила Мария, сама неуверенная в успехе задумки. В отличие от меня она уже скакала по крышам, но я представила, что подо мной была абсолютно ровная поверхность, просто я немного пьяна и не чувствую этого.

Новая партия ищеек прибыла в составе трех человек. Я тяжело дышала; страх парализовал мышцы. Я еле-еле справилась с одним, а их было целых трое! Трое! Они медленно, никуда не спеша, взобрались на крышу по подоконникам и балконам. Среди них была одна девушка, русоволосая, простая на лицо, зато с мужскими бицепсами — они уродовали ее неестественно худые руки. Два ее партнера, будучи ее страховкой, встали по бокам. Они несильно отличались от патрульных, разве что были меньше ростом. Тот, который слева, кареглазый шатен, даже показался мне симпатичным, и именно его мне захотелось убить первым: своим самодовольством он напомнил мне одного всем известного знакомого.

"Избавляемся от мужиков,"— шепнула мне сестра.— "Подзываем их к краю."

Расходясь в разные стороны, мы подошли к краю. Группа нападавших мгновенно разделилась, причем двое направились ко мне, а третий к Марии. Может быть, по моей кровавой одежде они посчитали меня опасным противником. Дрожь в теле унялась. Я не боялась умереть, зная, что одной против двоих мне не справиться, но я собиралась их покалечить так сильно, как только смогу.

Соскальзывая на неровной поверхности, я с опаской подошла к водостоку, стараясь не смотреть вниз, и добровольно загнала себя в ловушку. Мария уже сцепилась со своим героем, а мои решили растянуть удовольствие. Они отличались от патрульных тем, что ловля врагов не входила в их официальные обязанности, а значит, пленных они точно не брали.

Мужчина кинулся на меня, и я машинально отшатнулась. Одна нога была близка к краю. Когда девчонка намеревалась подойти ко мне с другой стороны. Они приближались примерно с одной скоростью, клином. Я бросилась в ноги девчонки, сбивая ее. Она перекувырнулась через меня и пришла в упор на руки прямо перед своим помощником. Тот успел затормозить. Я побежала от них, слыша шаги за спиной. Резко остановившись, я столкнулась лицом к лицу с девушкой и занесла кулак. Она самодовольно ухмыльнулась, и в этот момент ее партнер блокировал мне руки за спиной. Я оперлась на его захват и прежде, чем она выбила мне челюсть, я подтянула к себе коленки с силой ударила ее в грудь, в самое болезненное место. Парень вздернул мне руки вверх до упора, выворачивая их в лопатках. Я удержалась, чтобы не упасть на колени. Девчонка разбежалась и врезала мне по сгибу ноги, и я начала опускаться, но, догадавшись напрячь руки и ухватиться одной кистью за запястье мужчины, потянула его к земле вместе с собой. Он, теряя равновесие, отпустил меня, но только одной рукой, той, которую я не держала, и собрался перелететь через мою спину, пока я скрутилась в клубок. Но не тут-то было, он не рассчитал мою силу под действием адреналина, как и я не рассчитала ее изначально, не отпуская его запястье. Его красивый прием, почти сальто вперед, сорвался. Я наскочила ему на спину. Девчонка уже пришла в себя и ринулась в бой, но ей не хватило буквально секунды, как и ему, чтобы скинуть меня на крышу, и я точным сильным движением свернула ему голову, ломая шейные позвонки. Смерть наступила мгновенно, и он обмяк в моих руках, отпуская захват, прямо на глазах у своей подружки.

Она озверела и бросилась на меня. Я выпустила когти, желая задеть ее, но она в долю секунды перехватила мою руку, дернула ее вниз, сама при этом упала на копчик и проехалась мимо меня вниз по склону, увлекая за собой. Не позволяя сломать себе руку, я быстро перегруппировалась, оказываясь лицом к ее спине. Она села ровно, откидываясь назад и в кувырке поднимая ноги. Удар пришелся мне по подбородку. Стискивая зубы от боли, я прыгнула на нее сверху, хотела придушить, но она увернулась, и я, минуя водосток, полетела с крыши вниз.

Это было бы лучшее, что она могла мне позволить, прямой выход на свободу. Я бы приземлилась на все четыре конечности и атаковала бы ее, залез с другой стороны крыши. Но она не дала мне упасть, схватив за лодыжку и потянув вверх к себе, при этом неистово ругаясь на французском.

— Je vais te tuer pour Riki, entends-tu? Je te tuerais! (Я убью тебя за Рики, слышишь? Убью!) — кричала она. Я, повиснув вниз головой и безуспешно цепляясь когтями за шершавый камень, не видела, что она собирается делать. По-видимому, она достала нож. "Ну же, хоть что-нибудь,"— паникуя, я пыталась зацепиться. И вот мне под руку попался крошечный выступ под карнизом. Я прилепилась к нему и резко поджала захваченную ногу. Девица скатилась с крыши и, держась за мою ногу, тяжестью тела заставила меня оторваться от спасительного рычага. Мы обе полетели на землю, но у меня было преимущество: я находилась сверху. Несмотря на то, что она выставила нож, ей нужно было сменить положение, чтобы благополучно приземлиться и продолжить бой. Я, падая по той же траектории, могла спокойно упасть на нее сверху. Прицелившись, я выпустила когти и в миг соприкосновения с травой на пешеходной дорожке, всадила их глубоко по обе стороны от ее шеи, в районе гланд. Она, тем не менее удачно приземлившись, из-за всех сил махала ножом, задев вену чуть ниже локтя. Я чертыхнулась и добила ее ударом в челюсть. Хлюпающий звук прекратился — она потеряла сознание.

Не давая себе прокручивать в голове все ужасающие подробности своих животных, давящих на совесть, убийств, я обежала дом к тому месту, где мы с Марией поднимались. Сестра уже спрыгнула на землю и не могла отдышаться: перед ней лежал труп третьего нападавшего. Но он казался менее израненным, чем Мария. На ней буквально не осталось живого места: лицо располосовано, из рваных краев ран торчали клочья кожи, левый глаз подбит. У меня тоскливо сжалось сердце.

— Аннка,— выдохнула она,— ты жива,— хватаясь за бок и хромая на левую ногу, она подобралась ко мне.— Боже!— вскрикнула она, отрывая от своей и без того изодранной рубашки две грязные полосы ткани. Взяв мою руку, она подняла ее и прикрыла темно-красную рану первой полоской; второй, вместо давящей повязки, перевязала.

— Это был ад,— простонала я, не помня себя от ранений. Каким-то образом мой мозг, настолько затуманенный жаждой спасения собственной шкуры, не воспринимал раны как смертельные, избегая болевого шока. По сравнению с глубокими порезами, скрученные руки и ноги приятно ныли.

— Ага,— подтвердила она наигранно легкомысленно,— плохой день. У нас еще минут сорок: чуешь, волчатки, от которых мы сбежали вначале, собираются вместе?

Я помотала головой и тут же пожалела об этом. Шея не вертелась.

— Сколько длится регенерация?

— Полная? В нашем случае часов шесть как минимум. Но для того, чтобы прекратилось кровотечение и чуть менее болели ушибы и мышцы — полчаса.

Мария оценила мой внешний вид, который, оказывается, был не лучше ее вида. Только лицо у меня осталось целым.

— Клевый прикид,— сказала она.— На вамп-вечеринку нас обязаны пропустить.

Я подавила смешок, опасаясь, что он ухудшит положение.

— И что теперь?

Мария убрала свои кроваво-черные волосы за спину и взяла меня под руку.

— Будем искать добрые души, которые нас приютят и накормят. Слушай, ты серьезно уложила сразу двух?— ее больные глаза округлились.— Я так за тебя волновалась! Но, как вижу, зря. Уже второй раз за день ты меня поражаешь.— Она сплюнула три раза и постучала по голове за неимением деревяшки под рукой по старой традиции от сглаза.— А Бог любит троицу.

— Боюсь, третью стычку я не переживу.

Странно, но сестра мне не ответила, хотя всегда старалась подбадривать боевой дух. Она и сама сомневалась, что переживет ее. "Папа, быстрее,"— думала я, когда мы проходили мимо благоухающих французскими булочками продуктовых магазинов. Люди нас сторонились, но ни я, ни Мария не посмотрели ни на одного прохожего. Всем им никогда не доводилось пережить подобный ужас. И это с учетом того, что я потихоньку подвергалась воздействию совести, чувствуя себя последним монстром, которого необходимо уничтожить, чтобы он больше никому не причинил зла. Мне пришлось бы всю жизнь замаливать грехи и сторониться предметов суицида.

Мы добрели до ближайшей заправочной станции, чтобы купить галлоны бензина. На нас хоть и смотрели, как на сбежавших из психбольницы, но ведь какое дело продавцам до дел их покупателей? Мы объяснили потребность тем, что наша машина якобы остановилась на проселочной дороге в нескольких километрах отсюда. Конечно, если б они увидели кровь на одежде, то без полиции обычная покупка галлонов бы не обошлась, поэтому мы с сестрой предварительно умылись водой из общественных питьевых фонтанов и надели одежду наизнанку. Вид глупый, но не устрашающий.

Вся эта процедура отняла порядком много времени. Мы дотащили галлоны до переулка, выходящего из скверика. Переулок был мало посещаем, учитывая, что и дома, примыкающие к нему, обветшали, фонари устанавливались только с другого конца, который переходил в более оживленную улицу. На месте преступления, к счастью, случайных свидетелей не оказалось. Вдвоем мы дотащили жертву Марии к моей и облили их бензином. Мария достала зажигалку из кармана.

— Не знала, что ты куришь.

— А я и не курю,— она щелкнула зажигалку и поднесла слабый язычок огня к мертвым ищейкам,— просто я давно этим занимаюсь.

Пламя охватило две искривленные фигуры, стирая их с лица земли и оставляя лишь маленькую горку пепла. Лица обуглились и вскоре сгорели полностью, становясь не опознаваемыми. Тела горели, распространяя тошнотворный запах тления, смешанный с растворяющими в огне частицами топлива. Пока происходило заметание следов, Мария схватила меня за плечо, будто теряя сознание.

— Аннка, я не чувствую,— прошептала она, поднимая глаза к небу. Мне не требовались объяснения. Я тут же поспешила осмотреть на астральном поле местность, но не смогла подняться выше первых слоев сознания.

— Что происходит?

— Не знаю,— ответила она.— Может быть, так регенерация действует? Проверь свою повязку.

Я сняла лоскутки рубашки с локтя. Рана затянулась, и только застывшая кровь, размазанная по коже, проявляла признаки недавней травмы.

— Возможно, хотя с трудом верится, что одно другому мешает.

— Нам пора сваливать,— сказала сестра.

Бег стал привычным телу. Сердце приспособилось мощными, натренированными толчками гонять кровь по сосудам. И одышка наступала позже — все это было нам только на руку. Зная, что нам некуда деваться, мы выбрали кратчайший, по памяти, путь к освобождению, не забывая при этом ежеминутно проверять изменения. Спустя минут десять после того, как нам перекрыли доступ к сообщению, не отходя от главной дороги, мы выбрались из городка.

В месте, где заросшие тропинки выводили к бухте, уютно расположились домишки деревенского типа с участками, отделенными друг от друга проволочными заборами. К ночи поднялся ветер, взволновавший покорное море. Волны обиженно бились о берег, осыпая его прозрачным тюлем брызг. Буйки качались на воде, смутно очерчивая линию, упирающуюся в каменный островок в десятке метров от береговой линии. Чайки суетливо вздымались в воздух, и их белые крылья сбивали невидимые препятствия, затем птицы опускались к самой глади, подхватывая клювом трепещущих на поверхности рыб.

— Скорее, дождь собирается,— заметила Мария, глядя на небо, на котором собирались в одну неразличимую массу пушистые тучки. На их мрачном фоне, ближе к Марселю и его прибрежным, с белоснежными стенами и кирпично-красными треугольными крышами, постройкам сверкнула молния, ударяя в пустоту над яхтами.

Хижина с первым участком отставала от поселка, как будто ее хозяева не ладили с соседями и любили одиночество. На веревках сушилось белье, и полная дама в домашних плюшевых штанах и полосатой майке, стягивающейся на ее объемной груди, спешила снять его и положить в плетеную корзину. Ее черные волосы, выбившиеся из пучка, подхватывал ветер и кидал ей на румяное лицо. Она обернулась, почувствовав на себе взгляд, и остановила его на нас. Лицо ее приняло озадаченное, не столько испуганное, сколько подозрительное выражение.

— Excuse-moi!— прокричала я, но ветер унес мои слова. Мадам прищурилась, пытаясь расслышать, и подошла к забору. Я направилась к ней, нескромно повиснув на заборчике.— Nous avons besoin de votre aide (Нам нужна ваша помощь).

— Ce qui se passe? Vous vous sentez mal (Что происходит? Вы плохо себя чувствуете?)

— Да! То есть, oui,— я оголила живот, подняв рубашку, чтобы она могла увидеть мои заживающие синяки. Глаза мадам от ужаса расширились. Она с нескрываемым интересом разглядывала меня, как шедевр мирового искусства. — Nous avons ?t? attaqu?s. Moi et ma soeur. Et nous sommes battues. S'il vous pla?t, laissez-nous r?sister ? la temp?te (На нас напали. На меня и мою сестру. И избили. Пожалуйста, позвольте нам переждать грозу).

— Bien s?r, venez-vous (Разумеется, проходите),— она шустрыми короткими шажками подошла к калитке и распахнула ее, придерживая, чтобы ветер не сорвал с петель. Ее ухоженный садик только начинал распускаться, но цветы, испугавшись погоды, закрыли бутоны на ночь. Вдоль дорожки до входной двери одноэтажного старенького домика прокладывали свет вкопанные в землю светильники. Перед домом была небрежно брошена рыбацкая сеть и удочки.

Хозяйка не повела нас прямо в дом, опасливо заперев дверь в основное помещение, и усадила на веранде.

— Вы англичанки?— она ни с того ни с сего заговорила по-английски, правда достаточно плохо в плане произношения, зато понятно.

— Мы так ужасно выглядим?— уточнила я с улыбкой.

— Нет, видно, что вы не ориентируетесь в городе. К нам редко забредают жители, но вот туристы... не разбираются в дорогах. Не понимаю, сложно купить карту?— Она отошла от деревянного столика, за которым нас оставила, и пошла за подносом. На подносе уже приготовленные чашки и чайничек, испускавший пар из-под крышки, и бутерброды с колбасой манили к себе наши голодные рты.

— Угощайтесь,— сказала мадам,— мы собирались посидеть с мужем. Я ждала его до вашего появления. Он рыбак, должен вот-вот вернуться.

Я вспомнила рыбацкую сеть у дома и снасти, но не стала уточнять, были ли у ее месье запасные или мадам нас обманывала, уж больно это по-хамски.

— Пить чай в грозу — сплошное удовольствие,— сказала Мария, неясно, с сарказмом или без.

— Обычно мы ужинаем внутри, но сегодня ко мне приехал сын, нежданно-негаданно, а он предпочитает пить чай на свежем воздухе.

Мадам, устраиваясь в стульчике, явно скромных для нее размеров, потянулась за чашкой для себя и сушкой.

— Так у вас есть сын?— поинтересовалась я из вежливости.— Он составит нам компанию?

— Боюсь, что нет,— мадам неловко потупила взгляд,— у него важное дело.

В мое сознание постучалась Мария. Доступ к астральному полю снова был открыт: по всей видимости, наши тела получили свой минимум восстановления.

"Мне одной кажется, что эта старая ведьма что-то не договаривает?"— спросила сестра мысленно, внешне не проявляя никаких признаков диалога. Я отпила горячего напитка и похвалила чай хозяйки. Она улыбнулась, начав рассказывать, как сама выращивает мяту.