Ну, а в стороне от основных маршрутов и более удобных подходов к планете расположились, наполовину скрытые астероидными полями, доки длительного хранения, где и замерли в томительном ожидании десятки старинных боевых кораблей Имперского Флота, готовые по приказу командования вернуться в строй и вновь нести пламя и ярость врагам Империума, или же согласные навеки затихнуть тут, молчаливыми и забытыми остовами, постепенно приходящими в негодность.
Вообще, позиционирование резервных доков было выбрано с умом. Два свободных от крупных астероидов фарватера перекрывались готовыми активироваться по команде минными полями, безучастно дрейфующими в пустоте. Ну, а пара орбитальных оборонительных платформ, скрытых за пустотными щитами и расположенных таким образом, чтобы контролировать все окружающее космическое пространство, спокойно могла уничтожить как незваных вторженцев, напоровшихся на мины, так и расстрелять доки с наиболее ценными и хорошо сохранившимися кораблями, если бы возникла такая необходимость.
Сделано это было в первую очередь для того, чтобы в случае гипотетического падения Халементской базы или захвата её еретиками и предателями, древние корабли не доставались врагу, и инициатива эта была хоть и жестока, но крайне эффективна. Когда падет орбитальная крепость, а автоматизированные экипажи оборонительных платформ перестанут получать кодовые подтверждения, активируются плазменные макро-орудия и всесокрушающие снаряды превратят доки, в которых ждут своего часа "Экзорцисты" и "Отвергающие", в груды искореженных обломков.
* * *
— Доброй охоты, "Страж Бездны"!
Это были стандартные слова напутствия ко всем кораблям Имперского Флота, отправляющимся на задания. Но все же в голосе диспетчера орбитальной инсталляции прозвучало что-то, похожее на восхищение, и Фрейзер расправил плечи, старательно пряча улыбку. Три часа назад корабль покинул место своего пристанища, а затем, управляемый исключительно командой, прошел через фарватер, перебросившись бинарными гимнами со своими сторожами и защитниками.
Наконец-то... В кои-то веки все эти интриги, шпионские истории и прочая нелегальная шушера оставались позади. Наконец исчезала вечно висящая над головой безучастным клинком карающая длань Инквизиции. Слава Императору, оставались в миллионах километров за кормой надоедливые и неуступчивые представители Администратума, скрывались во тьме чванливые и высокородные аристократы, а также все больше и больше удалялись те места, с которыми у Фрейзера были связаны далеко не самые лучшие воспоминания.
Впереди только бескрайние просторы космоса, холодные глубины которого таят в себе миллионы страшных, ужасных и прекрасных тайн и загадок. Пустота, в которой скрываются наиболее опасные в этой Галактике существа, и, в то же время, место, ставшее домом для миллиардов разумных... Далекие миры манили и вызывали тот самый затаенный, щенячий восторг и надежду, которая в свое время охватила абсолютное большинство населения древней Терры, когда первый человек покинул её поверхность, чтобы пронестись в примитивном спускаемом аппарате по орбите колыбели Человечества.
Удивительный коктейль из чувств и эмоций на мгновения накрыл с головой, но затем отступил перед суровой реальностью далеких космических перелетов, с которой сталкивался за годы своей службы прошлый хозяин этого тела. Абордажи и кровавые схватки в узких коридорах, оскалившиеся в гримасах ярости и боли морды орков и лица пиратов. Потусторонняя демоническая хрень, лезущая из каждой щели в тех случаях, когда поле Геллера начинало сбоить, а также сходящие с ума от долгого пребывания в варпе подчиненные, внутренние драки и резня в глубине Темных Трюмов, противнейшие пищевые концентраты и батончики из трупного крахмала, являющегося продуктом переработки тех, кто еще сутки назад стоял рядом, смеясь и шутя, а затем не пережил очередной стычки с противником...
Космос таил в себе сотни опасностей, и об этом не следовало забывать.
Очарование моментом исчезло без следа, и Фрейзер, встряхнувшись и поведя плечами, мрачно воззрился на тонкую нить курса космического корабля. На данный момент он не подключался напрямую к тактическому когитатору, предоставив своему старшему помощнику довести крейсер до точки Мандевиля, откуда "Стражу Бездны" надлежало в кратчайшие сроки совершить ориентировочно недельный варп-прыжок к конечной точке.
М-да, строго выверенные временные рамки, чтобы успеть до выхода в ту же точку дивизиона отправляющихся на патрулирование "Кобр", а также слегка суетливые движения подчиненных, находящихся в некотором смятении от такого самоустранения капитана от командования, не прибавляли оптимизма.
Впрочем, Николас понимал, что учения это одно, а вот реальность — совсем другое, а потому отдал командование Вентурини и наблюдал за действиями экипажа, будучи готовым в любую минуту вмешаться и предотвратить возможное безобразие. Да, честно говоря, самому капитану требовалось учиться, учиться и еще раз учиться, ибо реципиент корабли от точки А до точки В водил крайне редко и не слишком уверенно, а вот сейчас показывать свою некомпетентность было решительно нельзя.
— Магос, — переключил личный вокс-коммуникатор Николас, — начинайте подготовку к варп-прыжку. Ориентировочное время прибытия в стартовую точку — менее двух часов. Цедд переслал вам общие карты?
— Да, господин капитан, — голова Тектрия на той стороне склонилась в подтверждающем кивке. — Разрешите приступать?
— Приступайте, — произнес Николас, отключаясь.
Вообще, с навигационными картами для перелета через варп все было... Интересно. Автоматика когитаторов просчитывала через свои алгоритмы, отдаленно схожие с теорией вероятности, возможные "рифы" и "отмели" внутри течений Имматериума для того, чтобы даже в случае гибели Навигатора корабль мог продолжить движение или, хотя бы, экстренно покинуть Царство Душ в ближайшей пригодной для этого точке. И слава тем кораблестроителям, которые решили, что на модификацию "Защитника" все же стоит ставить данный технический девайс, ибо в противном случае Николас никогда бы не рискнул соваться в бушующий океан варпа с непроверенным Навигатором, даже если непосредственное начальство прислало рекомендации на его счет.
Свою жизнь Фрейзер все еще ценил выше, чем выполнение зачастую тупых, глупых и несвоевременных приказов непосредственного начальства. Другое дело, что показывать это кому-либо было несколько... Неразумно. Да и отказаться возможности не было, а потому Николас вновь и вновь про себя благодарил Императора, Омниссию и Геллера за все те специфические приспособления, которые были призваны помочь экипажу пережить погружение в варп с минимальными потерями.
Все равно больше ничего иного не оставалось. Все, что можно было сделать за это время, сделано. Все планы, хоть сколь-нибудь реализуемые в текущих условиях, выполняются, а все то, что можно было узнать и изучить для повышения собственной выживаемости, было найдено, каталогизировано и тщательнейшим образом изучено.
Дальнейший экзамен предстояло сдавать уже суровой и безжалостной реальности сорок первого тысячелетия...
Интерлюдия: Мертвый мир
"Пусть быстрая и безжалостная расплата — справедливая и должная участь всех грешников и преступников, также эффективно устанавливать для них и иные наказания. Отправка на далёкие миры для использования в качестве каторжников или вербовка в армию для искупления грехов — две подобные альтернативы. Населённые заключёнными изолированные штрафные колонии предоставляют яростных и закалённых бойцов, пусть и требующих самой жестокой дисциплины в бою. В любом случае, в отличие от большинства подразделений, эти заблудшие могут считаться готовым расходным материалом, ведь душа грешника уже давно потеряна"
— выдержка из "Тактика Империалис"
Слейд...
Всякий, удостоенный чести оказаться здесь, мог бы утверждать, что он знает на своей шкуре, что такое настоящий ад. Преступники, рецидивисты, убийцы и воры, чья физическая форма и список правонарушений поражали. Эти люди были сочтены Арбитрами и планетарными силами безопасности недостойными смертной казни, но вполне пригодными для тяжелой и убивающей работы, а потому их ждала участь куда как более гадкая, чем быстрая и почти безболезненная смерть на эшафоте или у расстрельной стенки.
Система поглощала человеческие жизни сотнями тысяч. Миллионы заключенных ежегодно прибывали сюда со всего субсектора, чтобы приступить к неблагодарной и жуткой работе, которую кроме них выполнять было в общем-то некому.
А потом темная и мрачная громада промышленного крематория выбрасывала в небо черный, чадящий столб густого, противного дыма, оседающего на одежде и забивающегося в прорези лицевых масок, залепляющего визоры и решетки воксов, густым слоем отложений покрывающим дома, тела и землю. И вечно пылающие где-то там плазменные печи, совмещающие функции уничтожения шлака и минеральных отложений в поступающей на горно-рудные комбинаты породе с процессом уничтожения отработавших свое биологических отбросов, чьи тела из-за чудовищных доз радиоактивного и электромагнитного излучения становились похожи на гротескные и чудовищно раздутые мешки сероватого цвета.
Слейд медленно убивал всякого, кто имел несчастье ступить на поверхность этой планеты, превращая более-менее здоровые и вполне живые организмы в безразличные ко всему трупы, заносимые снегом на длинных и ровных площадках перед крематорием. Ежедневно очередная партия тел, строго соответствующая показаниям и предписаниям, отправлялась на переработку, а остальные оставались лежать под открытым небом, заносимые снегом, покрытые коркой льда и инея и безучастные к дальнейшей судьбе.
Ледяная планета, расположенная в пустой и холодной системе, была открыта очень давно. Более семи тысяч лет назад данный мир был классифицирован как ледяной Мир Смерти, после чего здесь на одной из трех лун был основан малый форпост, занимающийся исключительно наблюдениями за перемещением космических объектов, да ведущим сканирование магнитных полей звездной системы.
А затем в этой ледяной пустоши нашли богатые залежи родиуса. Этот достаточно редкий в Галактике минерал — благородный и очень редкий металл серебристо-белого цвета. Он используется в ювелирном деле, в плазменных реакторах и как катализатор в химических реакциях. Руды, обладающие высоким содержанием родиуса, считались стратегическим ресурсом пятой категории. А это, в свою очередь, приводило к тому, что наиболее легко восполнимого ресурса в Империуме, которым издавна считался человеческий, на подобные задачи не жалели.
Заключенные, прибывающие на эту планету, вливались в чудовищный конвейер по переработке органики наиболее эффективным из возможных методов. Свежие партии смертников прибывали на планету и отправлялись в шахты и штреки, проводили в забоях по двенадцать, а то и по шестнадцать часов в сутки, если бригада не успевала выполнить положенную норму. Обычно выживаемость там не превышала полугода, после чего обычное "мясо" в муках умирало от жесточайшей лейкемии или, в худшем случае, от лучевой болезни третьей и более высоких стадий. Тела отправлялись в крематорий, проходили через тотальную термическую обработку, а затем перерабатывались на автоматических линиях, разделяясь между тем, что сжигалось в ненасытных утробах плазменных реакторов, и тем, что шло на создание пищевых батончиков из трупного крахмала.
Здесь это была привычная еда, огромные запасы которой, хранящиеся в темных и ветхих катакомбах и подземельях, ежегодно пополнялись и росли. Искусственно индуцированная форма каннибализма, полностью привычная и обыденная для тех людей, которые были вынуждены существовать в таких условиях и поставлять руду, выполняя драконовские нормы и терпя побои, издевательства и голод.
Жестокое общество не терпело слабых. Опустившиеся кончали жизни самоубийствами, а затем их тела растаскивались теми, кто не брезговал человеческим мясом. Тех, кому не хватало силы воли и духа для того, чтобы вскрыть вены острым куском породы или откусить себе язык, сглатывая кровь до тех пор, пока не захлебнешься, ожидала более страшная участь.
Лишенное женской ласки общество, состоящее почти исключительно из мужчин, было безжалостно, а потому в обвалившихся штреках иногда находили остатки тел с чудовищными повреждениями внутренних органов, лишенные тех или иных конечностей, которые скрытно проносились каннибалами в свои жилые блоки.
Страх, ужас, боль и отчаяние витали над планетой, накрывая всякого, ступающего на поверхность Слейда, такой сильной волной безнадежности и обреченности, что, казалось бы, привычные ко всему капитаны тюремных транспортов предпочитали не приближаться к планете, зависая на геостационарных орбитах, а среди экипажей ходили жуткие легенды и байки об этом месте.
"Отсюда не возвращаются" — девиз этого мира, сгинувшего в вихре катаклизмов галактического масштаба миллионы лет назад и почти что лишенного всякого подобия биосферы.
* * *
Фредерик Исидоро Риччи ненавидел холод. Всегда, сколько себя помнил, он испытывал это чувство, оказываясь в тех местах, температура в которых не превышала десятка градусов по стандартной шкале. Не помогали ни шинели, ни отопительные элементы, ни даже жаркие, выкрученные на максимальную мощность системы обогрева помещений.
Он обливался потом, страдал телом, но в душе все так же простирался ледяной арктический холод, сковывающий своими тисками разум и душу и заставляющий тщетно выискивать крохи любого доступного тепла. Риччи не знал, было ли это проклятьем, или же болезнью. Да и, честно говоря, не стремился узнать, будучи полностью уверенным, что в его текущем положении повинен именно этот проклятый недуг, против которого не помогали ни многочисленные микстуры или ампулы, щедро выдаваемые тогда еще семейным врачом, ни принятие вовнутрь солидных порций амасека или иных алкогольных напитков.
Да, на короткое время это приносило облегчение, но тогда он еще стремился бороться с подобным, будучи уверенным, что ему, как представителю весьма древней и достойной династии, невместно напиваться как обычный рабочий из подулья, сорвавший куш. Да, тогда мир был полон надежд и чаяний, и казался прекрасным, совершенно идеальным раем.
А потом случилась комиссия, визит дорогого деда, прищуренный внимательный взгляд мерзкого колдуна в свите родственника, и тихий шепот. Результат того случая Фредерик пожинал до сих пор, будучи запертым здесь, в, как он считал, его личной Преисподней, наполненной худшими кошмарами из возможных.
Начальник колонии обвел свой кабинет мутноватым взглядом, а затем со стоном откинулся на жалобно скрипнувшем металлическом стуле, с раздражением пытаясь понять, куда же делось столь привычное и милое сердцу кресло с обивкой и, что самое главное, встроенной системой подогрева, которая слегка облегчала состояние Исидоро в те длинные ночи, когда над ровной ледяной поверхностью Слейда, из которой иногда возвышались пики оледеневших и покрытых снегом скал, проносился, завывая и неся настоящие вихри снега, холодный ветер, температура воздушных масс которого вплотную приближалась к более чем минус семидесяти градусам...
