Там алеет заря 4

Переночевав в поседке, князь с сопровождением двинулся дальше. Благо небо к утру перестало плакать, хоть и продолжало давить низкими тяжелыми серыми тучами. Через версту от посёлка его кавалькаду встретила пятерка всадников, которую возглавлял управляющий горным округом Карпинский. Немного попрактиковавшись в риторике с Павлом Михайловичем пришлось немного сменить направление движения и направиться туда, куда настаивал Карпинский. В конце концов хоть князь и владеет этими окрестностями, но управляющий однозначно лучше знает, что здесь и где. Пока ехали к цели, Карпинский успел не только кратко доложиться об успехах в производственных делах, но и пожаловаться на не слишком хороший урожай как непосредственно в округе, так и в южно-уральских районах. Да, похоже, что 1905 год будет не слишком удачным для сельского хозяйства Империи. Поведал он и о том, что у соседей не все гладко. Бузят периодически рабочие, требуя повышения расценок и отмены штрафов. Даже в Кыштыме были подобные выступления относительно штрафов, но, слава Богу, не приняли массовый характер. Все удалось урегулировать полюбовно. Ну а некоторые подстрекатели из пришлых были пусть и не совсем своевременно, но изъяты, и с ними проводятся соответствующие "беседы".

Вообще Империя лето пережила относительно мирно. Крестьянские общины хоть в начале весны немного поколобродили, но к лету все успокоилось. Некогда летом крестьянину бузить. Работы навалом. А там и, наговорившись меж собой вдоволь, в общинах посчитали, что отмена четверти платы за полученную еще дедами землю — это весть несомненно добрая. И об урожае нужно заботиться, который судя по всему выходил не очень. Тут уже стало совсем не до бузы. Бузить, конечно, можно, но чревато это. Раз царь в очередной раз народ уважил, а с другой — сказали, что никакого передела земель не будет, то упираться глупо. Опять же для желающих опять переселение за Урал открывают.

Если с положением в деревне все более менее выправилось, то в городах напротив все постепенно закручивалось. Количество забастовок с весны увеличивалось. Тут многое сыграло свою роль. И жадность хозяев предприятий, и сокращение экстренных заказов в некоторых областях промышленности в связи с окончанием войны, и агитация со стороны различных группировок или инсургентов, и наглость некоторых неформальных вождей трудовых коллективов и многое прочее. Так что тихий в отношении забастовок 1904 год власти и хозяева начинали вспоминать с грустью и умилением. Тем более, что на утихомиревание рабочих государство войск практически не выделяло из принципа. Да и действительно, чего их выделять, пока все происходит достаточно мирно. Полиция и жандармы вмешивались только в том случае, если народ начинал явно нарушать общественный порядок. А все остальное сверху было приказано трактовать как конфликт между работодателем и рабочими. И коли заводчики не хотели платить немалую плату за вызов войск, то это их личные проблемы. Но если вдруг появлялись пришлые агитаторы, кои начинали призывать народ к чему-нибудь непотребному, то вот тут активистам уже грозила статья уголовного кодекса. А самих бузотеров старались изъять по-тихому в темное время суток. Впрочем, самых отъявленных брали и днем, причем подчас у трибуны, с коей эти кадры пытались "завести" народ. И успехи в такой деятельности у правоохранительных органов, похоже были немалые. Впрочем и не мудрено. Состав полиции и жандармов увеличился более чем на половину. Тем не менее по сравнению с "цивилизованными" странами численность отечественных сил правопорядка пока выглядела не слишком убедительной, но все же уже намного большей, чем еще пару лет два назад. Обузданию различных активистов немало помогали распространенные методические пособия по борьбе с подобными кадрами, в которых были описаны стандартные случаи и меры борьбы нарушениями правопорядка. То есть хорошо изучивший методичку сотрудник полиции или жандармерии вполне мог справиться в большинстве случаев с попытками раздувания смуты. А поскольку случайные люди в приставы и на прочие подобные должности в полицию обычно не попадали, то и авторитет правоохранителей среди низов пока поддерживался на достаточно высоком уровне.

Применительно к Уралу ситуация похоже выглядела несколько хуже средней по стране. Дело в том, что уральская металлургия постепенно все больше проигрывала схватку с более успешной промышленностью Новороссии. Все-таки Урал выделывал свой металл на древесном угле, а потому себестоимость его выходила выше, чем в Новороссии. А за чистоту уральских чугуна и стали от примесей по сравнению с южным металлом покупатели пока надбавки особо давать не желали. Да и откуда простому потребителю знать, что, например, в 21-м веке в Лондоне сохранятся дома, крытые уральским пудлинговым железом, выработанным еще в веке 19-м?

Информацию о положении дел в стране Агренев, конечно, получал не от Карпинского, а от своей многознающей спецслужбы, но Павел Михайлович смог добавить в общую картину несколько специфических мазков, касающихся непосредственно Урала в частности.

Пока ехали, говорили и просто о местных делах. Так прошли часа три дороги, пока они не въехали в небольшую горную долину, в которую был всего один въезд, он же выезд. Нет, конечно, в нее наверно можно было пробраться и иными намного более трудными путями, но не факт, что тот, кто это надумал, смог бы при этом уйти. Все иные пути изобиловали различными завалами, ловушками, минам и к тому же находились под периодическим присмотром конных или пеших патрулей охраны долины. На въезде стоял блокпост с избушкой и полосатым шлагбаумом, а по сторонам влево и вправо была имелась искусственная засека, сделанная по старинным русским рецептам. То есть она была сооружена из живых деревьев. Перед засекой располагалась вырубка шириной наверно саженей 100, создававшая открытое простреливаемое пространство перед завалом. На нем, да и по дороге на подъезде частенько попадались щиты с черепом, перекрещивающимися костями и зловещими надписями типа "Стой! Впереди чумной блок" или иными подобными. Перед выходом дороги из леса на просеку выходила узкоколейка. Пока охрана, не взирая на лица, проверяла документы у приехавших, к шлакбауму подъехала колонна 6 автомобилей АМО, состоящая из заправщиков и закрытых тентованных грузовиков, сопровождаемая спереди и сзади двумя недоджипами с охраной.

— Еженедельная колонна с припасами, — кивнул на автомобили Карпинский.

Пройдя пост охраны и получив на ней сопровождающего, кавалькада двинулась к гостевому особнячку, рядом с которым стояла еще тройка гостевых домов с претензией на северный стиль поморов, сложенных из толстенных бревен. И вот тут уже дорогих посетителей поджидал глава всего этого затерянного в уральской тайге опытно-научного комплекса — Николай Дмитриевич Пильчиков.

После приветствий Пильчиков с некоторым сожалением сказал:

— Все так ждали вашего приезда, Александр Яковлевич, так готовились, что предлагали вас прям сразу потащить по лабораториям дабы похвалиться своими успехами. Но правила гостеприимства требуют отдыха, баньки с дороги и всего такого. Дело в том, что многие наши спецы здесь живут уже по несколько лет, лишь изредка выбираясь в город. В тот же Челябинск или Екатеринбург. Ведь тут оказались собраны те, кто посвятил себя науке. А потому в этой уральской глуши некоторые немного одичали. А потому несколько подзабыли нормы, по которым они жили в больших городах. Так что вы не будьте слишком строги к правилам этикета. Тут он свой постепенно вырабатывается. Причем, я не могу сказать, что он так уж и плох.

— Да бросьте, Николай Дмитриевич, — улыбнулся в ответ Агренев. — Это ведь по моей прихоти здесь были собраны все эти люди. Так что не мне жаловаться на некоторые нюансы, которые возникли в поведении отдельных людей, работающих на меня. Главное то, что они сделали и еще сделают для нашей науки. Все остальное ерунда.

Назавтра пошли по лабораториям, цехам и ангарам. Первое, что пожелал увидеть князь — это самолет. Оказалось, что к этому времени самолетов уже три. Вернее два очень похожих друг на друга предка У-2 и один аэроплан с толкающем винтом, который собрали не так давно. Что удивительно, по отзывам ученых, техников и пилотов третий летал лучше, чем первые два. Хотя, подумав, Александр понял, что удивительного в этом ничего нет. По крайней мере он когда-то в иной жизни слышал или читал, что самолёты с толкающем винтом лучше чем с тянущим при малых мощностях мотора. А мотор был пока слабосильным трехциллиндровым с воздушным охлаждением. С Коврова давно грозились прислать новый пятициллиндровый, но что-то у ковровских мотористов с ним не ладилось. В остальном... Ну что сказать про рукотворных птиц? На самолеты они действительно были похожи. Причем не на самые первые, а где-то на самолеты начала 1910-х годов. Но имелась более глобальная проблема. Для полётов лучше всего подходила степь. Здешний полигон для них уже стал маловат. И последние месяцы приходилось вывозить самолеты южнее Челябинска, чтобы совершать полеты уже там. А, значит, первое русское самолетное КБ нужно было куда-то перевозить. Вопрос — куда? Светить правильные конструкции перед иностранцами или прочими шпионами Александр не хотел категорически. Россия в технологическом и производственном плане пока слишком слаба, чтобы подсказывать более развитым странам правильное направление развития авиации. Конечно, можно все запатентовать, но от этого пока не легче. Казна закупать авиацию пока не станет. Наверно. Нет для этого денег. В общем поразмыслить было над чем.

Потом князя провели на небольшой полигон, где показали стрельбу учебными и боевыми минами из 82-мм миномета. Ну и сам миномет, конечно. Стрелял он на две с половиной версты. Для него даже сумели сделать приспособление для предотвращения двойного заряжания. Про таковое Александр только знал, но ни в живую, ни на фото никогда не видел. А вот поди ж ты, сварганили самостоятельно. В настоящий момент пока вылавливали блох — работали над увеличением кучности и технологичностью выделки, а также над дистанционным краном. Но ствол пока был не серийный. Зато Концерн в начале июля в Новороссии запустил первый завод цельнотянутых труб по методу Маннесманов. Посему Агренев надеялся, что вскоре там смогут начать разработку технологии по выделке правильных труб из правильного металла для минометов.

Потом пошли по лабораториям и опытным цехам. Тут Пильчикову и его коллегам тоже было чем порадовать своего босса. Работы над пенициллином шли успешно. Метода его должной очистки от вредных примесей ученые еще пока не нашли, но уже видели перед собой свет в конце туннеля. Кроме того медики и химики похвастались, что свою пенициллиновую мазь в дальневосточные госпитали они во время войны посылали, на что пришли весьма положительные отзывы. Но в то же время, как справедливо заметил один из ученых, мазь с чем-то подобным пенициллину русские медики испытывали еще где-то в 1878-м году. Причем результаты тоже были положительными. Однако потом по какой-то причине работы над ней были заброшены.

Закончили первый день осмотром электрических лабораторий. Ну что сказать? Ученые постарались на славу! Были изобретены и по-тихому запатентованы ламповые триод и тетрод. Да и много всего прочего. Сейчас ученые корпели над их характеристиками, улучшательством и непосредственным применением. Даже рубиновый лазер смогли сделать, но пока не смогли придумать, зачем он им конкретно нужен. Перспективы — это да, но вот на практике...

Второй день был посвящен "пещере Алладина" и людям, которые в нее добавили столько всего ценного. В наличии, правда, было только семеро экспедиторов во главе с Кобой. Остальные пока гостили в родных местах. Монеты парни уже давно разобрали по кучкам, мешочкам и ящикам. Разобрали и камни не в изделиях, но примерно. Они все же не ювелиры, чтоб отличать условный аквамарин от топаза. Некоторая часть камней и монет уже была отправлена в Питер и далее. Парни пожаловались, что скучно им здесь. Им бы на дело! Причем и дело уже придумали. Вернее Иосиф придумал, а остальные внесли корректировки. Ну как умели. Идея представляла собой финансовую аферу на несколько миллионов. А может даже на несколько десятков миллионов долларов. Тут как повезет. Да, вот так! Побывал Коба в Америке, и явно проникся тамошним "предпринимательским" духом, раз подобную аферу удумал. Но для дела была нужна пара классных исполнителей. Обязательно иностранцев. Все ж мошенники — это особая категория преступников. Никто из данной семерки на эту роль явно не подойдет. Идея в целом Александру понравилась. Поэтому на следующий день Иосиф с парой счастливчиков и письмом князя выдвинулся в столицу к Кутейникову. Пока так, а там посмотрим. Хотя вся эта троица скорее всего теперь не выездная. Не дай Бог попадутся на чем-то и их раскрутят, тогда можно сразу веревку мылить не только им, но и самому Агреневу.

На следующий день опять обход лабораторий. И так продолжалось еще три дня. А потом на трех авто Агренев с командой переместился в Касли, где над первой русской дуговой электропечью колдовал Владимир Ефимович Грум-Гржимайло. Вообще-то печей таких у Концерна появилось уже три, и строились еще, но главный металлург Концерна переезжать в Челябинск к более крупной печи пока не спешил. Почему-то ему было комфортно именно здесь. По приезду в Касли Агренев с порога получил требование от Грум-Гржимайло на собственный источник чистого графита. И желательно не один. Ну да, серьезные ученые они такие, натуры увлеченные. Хорошо хоть поздороваться успел. Александр хмыкнул про себя, усмехнулся и решил принять предлагаемые правила игры. Он достал из поданного экспедитором портфеля запечатанный пакет и вручил его профессору со словами:

— А у меня для вас, Владимир Ефимович тоже есть интересные вести. Тут три сплава с примерно указанными характеристиками. Они будут нашими, если мы сможем их воспроизвести и запатентовать.

Грум-Гржимайло разорвал пакет, достал бумаги и углубился в чтение. Не отрываясь от листов бумаги, он выдавал различные слова и междометия, явно показывающие, что ученый в восторге. Закончив чтение, он поднял невидящий взгляд и пробормотал:

— Это нужно срочно проверить! Срочно! А, чтоб тебя! Плавку только начали. Теперь раньше чем через часа четыре новую загрузку не сделать.

Агренев уселся на кресло напротив ученого и продолжил наблюдение. Ну ведь интересно же! В пакете были материалы по ствольным сталям из "другой жизни".

Металлург выскочил из-за стола, немного постоял на месте и начал мерить шагами кабинет из угла в угол, над чем-то раздумывая и периодически взлохмачивая свою шевелюру. Так бы он наверно ходил еще долго, если б на одном из проходов не запнулся ногой за ногу князя. Инстинктивно державшись на ногах, он обвел кабинет взглядом и возможно только сейчас осознал, что в нем продолжают находиться князь и усмехающийся в усы дюжий экспедитор.

— Батюшки! — вкричал Грум-Гржимайло. — Александр Яковлевич, простите дурака Христа ради! Вы мне такую вещь подкинули, что... Жалко, что вы не мой коллега. А то б... Нет, вот ежели удастся сварить то, что вы мне привезли, да я, да мы все у электропечи цыганочку с выходом исполним!