Ну, вы поняли к чему были эти мысли. Как любой уважающий себя попаданец, Андрей задумался и об селитряных ямах, благо кой-какой опыт у него в этом деле был. Просто как-то на одном из форумов наткнулся он на товарища, который описывал свои страдания при изготовлении селитры дедовским способом со всеми сопутствующими нюансами, которых оказалось очень даже много. Вот они с другом — таким же оторванным на истории — и решили провернуть тоже самое, типа изучить, так сказать, жизнь предков своими руками. Сказалось-таки общение с разного рода реконструкторами.
Так вот, процесс изготовления селитры и вправду был полон нюансов и требовал определённых умений и навыков, которых у них просто не было, хотя добыть заветный минерал (с помощью советов уже "опытного" в этом деле софорумника) у них и получилось. Но, как оказалось, мучились они тогда не зря, и теперь Андрей с лёгким сердцем мог заложить селитряные ямы, веря, что через пару-тройку лет сможет выжать из получившихся куч неплохую селитру, а там и о пороховых заводиках подумать можно будет. Хотя у нас и не жаркая Индия и выход селитры из хм, земли, сильно меньше, но с чего-то начинать надо (а на крайний случай, если на порох не хватит, то в удобрения всё уйдёт).
Вот так и появились на самом краю его владений несколько вырытых ям глубиной чуть выше колена с глиняным основанием и двускатной крышей от дождя. Да, далековато от мест получения "сырья", но ведь зато и запах от них не достигал утончённого обоняния бережических жителей в целом и его лично в частности.
Вот так и текли дни в разросшихся Бережичах. Мужики, освободившиеся от полевых работ, в большинстве своём были направлены на рубку леса там, где собирались строить стекольное производство, благо рабочих рук теперь хватало. Хотя, конечно, рубить лучше было бы зимний лес, когда в древесине скапливалось минимальное количество влаги, но время терять не хотелось. В хозяйстве любому дереву применение найдётся.
Между тем дни становились всё короче и холоднее. Зарядили дожди, развезло дороги. Заканчивались последние мирные дни 1512 года, хотя местные и отыграли уже новый 1513 год (или как тут говорили 7021 от сотворения мира), но Андрей всё никак не мог привыкнуть к 1 сентября как Новому году. Страдая меланхолией подстать погоде, он подводил итоги своих первых двух лет, и выходили они нерадостными. Увы, согласно прочитанным книгам за два года большинство попаданцев уже вовсю меняли мир, рушили или строили империи, а он просто жил, скрываясь в своём медвежьем углу и больше заботясь о своей же мошне.
С другой стороны, как говорил незабвенный Бунша: "меня терзают смутные сомнения". Если верить части авторов: события истории обладают своей направленностью, тенденцией, а это значит, что любое отклонение хода истории имеет свойство затухать. Проще говоря — история противиться любому изменению, и как только воздействие на неё прекращается, она стремится вернуться в своё старое, привычное русло. Не то чтобы это была истина в последней инстанции, но вот сам он верил именно в такую версию путешествий во времени. Потому и задачу себе поставил в виде вписаться в исторический процесс и ускорить его, но никак не изменять. Потому как сначала нужно переломить историческую тенденцию, а это дело невероятно затратное и тяжёлое, поскольку для её преодоления надо вовлечь в нужный нам поток событий довольно большое количество людей, больше некоторого критического значения, чтобы новая тенденция набрала силу для своего существования и развития. А поток событий, увы, организовывается совсем другими фигурами и мало зависит от его скромной персоны. Потому его задача проста, но от этого отнюдь не легка: отвести от него небольшой ручеёк и построить на нем свой ресурс, чтобы со временем приобрести экономический и политический вес, уже с помощью которого можно было бы влиять и на сам поток.
А уж с историческим процессом и вовсе всё сложно. Ведь любое событие в нём происходит вследствие того, что в мире сложились все необходимые предпосылки для него. То есть, если некое научное открытие не сделал бы один учёный, его бы сделал позднее кто-то другой, потому что время этого открытия подошло, а война между двумя странами всё равно состоится, потому что условия для неё зрели не один десяток лет. И, получается, что смысла убивать условного Гитлера, не отменив условный Версаль, в принципе нет, потому что, это, возможно, и отдалит последующие события, а возможно и ускорит, возможно, сделает их более лёгкими или наоборот ещё кровавее, но вряд ли отменит. Возможно, он и не прав, но это было его устоявшееся мнение, и действовать он собирался исходя именно из него.
Да и нет у него сейчас ни условий, ни ресурсов для изменения истории. Зато на данный момент он мог воспользоваться тем, что есть, и постараться, по возможности, грамотно воспользоваться.
Хотя, если подумать, главное-то он сделал: он стал в этом времени своим и его приняли, не раскрыв двойной сущности. Ведь, положа руку на сердце, не верил он в начале и в такую вероятность. Но, видимо, удача и вправду решила сыграть за него, ведь он попал в те 10%, которым неведомый ему форумный скептик пророчил более-менее достойную жизнь, а не в те 70%, что должны были умереть в первые дни своей временной робинзонады. А значить прочь все сомнения — мы живы, молоды и готовы действовать.
А вообще, подводя итоги своего двухлетия здесь, он сам себе удивлялся. Вроде в прошлой жизни ни в чём подобном замечен не был, и всерьёз никогда не думал ни о каких заводах, газетах, пароходах. Был обычный офицер с малым боевым и огромным опытом службы в мирное время. И не творил он столько дел (да ещё на грани, а порой и за гранью закона) и не строил столь грандиозных планов. Неужели это так перенос на нём сказался? Или может то, что он там, в той жизни был уже не молодым? Как говорят психологи: если вам приблизительно 30, 40-45, 55-60 лет, то вполне вероятно вас коснулся один из возрастных кризисов, когда происходит переосмысление, переоценка ваших жизненных ценностей. И ведь правда, ко многому, на что в юности он смотрел восторженно, с годами стал относиться снисходительно, что-то его радовало, что-то, наоборот, разочаровывало. Он пережил развал страны и крах карьеры, испытал любовь и горечь расставания. Ну и как большинство обычных людей, долго и много рассуждал, читал и спорил о политике, экономике, истории и прочем, представляя, что бы он сам делал на месте тех, кого обсуждали. И тут вдруг раз, и его сознание в один миг оказалось в новом, молодом теле. А юность порывиста, эмоциональна, полна желаний и направлена вся на их реализацию, когда вся перспектива жизни кажется радужно-романтической и все возможности достижимыми, стоит этого только захотеть. И вот этот симбиоз зрелого мужчины с устоявшимися взглядами и юного князя, ушедшего в вечность, но, видимо, всё же оставившего частичку себя в виде эмоций, желаний и юношеской непосредственности и создали вот такого Андрея, готового вершить дела, недоступные им обоим по отдельности.
И не сказать, что подобный Андрей ему не нравился.
Глава 12
Возможно, когда-то давно и было время, когда не существовало на свете ни государств, ни государственных границ, но времена эти давно затерялись в глуби веков. Люди с незапамятных времён делят землю на свою и чужую. Свою нужно беречь, холить и лелеять, а чужая всегда являлась плодом зависти и раздора. И глуп тот, кто верит, что границы можно оборонить договорами. Бумажка с подписями хороша, когда она обоюдовыгодна, но проблема в том, что расширяться-то никто не против, ибо жить всем хочется хорошо. А за счёт слабого соседа это сделать легко и более-менее безболезненно. Какую страну не возьми, всегда и всюду было одно — есть силы, она завоёвывает соседей и создаёт свою Империю, нет сил — и уже завоёвывают её и она вливается в чужую страну и, если вливается надолго, может и вообще ассимилироваться в завоевателях и исчезнуть с лица земли, оставшись лишь строчкой в учебнике истории.
Да, война и вооружённое насилие всегда были основным средством решения межгосударственных споров, элементарными формами принуждения других принять нужную именно нам точку зрения или сделать нужную именно нам уступку. Политики прибегали и прибегают к ней даже порой не использовав до конца все доступные им невоенные формы разрешения проблемы. Как скажет в своё время прусский военный теоретик генерал Карл фон Клаузевиц: "Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств".
А в политике нет понятия подлости или честности. Есть целесообразность или нецелесообразность. Либо вы работаете на свои интересы, да, иногда поступая и подло. Либо на чужие. И тогда можете быть и рыцарями, и вечно обиженными, но, низведя свою страну в ничтожество, потом будете побираться по всем государствам и весям с гордо поднятой головой и не понимать, почему над вами все округ смеются.
Увы, но война извечный спутник человечества. Не будем говорить много, просто окинем взглядом уже прошедший 1512 год.
Начнём с Италии — центра Возрождения — где римский папа Юлий II "Грозный", победив Венецию, теперь поссорился с бывшим союзником — французским королём, посчитав уже того главной помехой для своей политики, как правителя одного из италийских государств.
Франция в свою очередь постоянно стремилась играть всё более заметную роль в Европе. Луи XII по прозвищу "Отец народа" имел свои интересы во многих землях старушки Европы, что, разумеется, не могло не нравиться другим государям и вот в Италии они, наконец, вступили в плотную конфронтацию с интересами Испании и Папской области. Результат не заставил себя долго ждать. Папа образует Священную лигу, куда входят помимо Ватикана, Испания, Священная Римская империя, Англия, Швейцария и Венецианская республика.
Да, великая Венеция ещё не ощутила на себе в полной мере последствий Великих географических открытий. Город-государство, морская республика, переживавшая в 15 столетии период величайшего подъёма, она всё ещё находится на вершине своего могущества. Даже уступив в борьбе папе, она откупилась довольно легко, а, вступив затем в Священную лигу, сумела возвратить себе почти все потерянные в 1510 году территории, кроме папских земель и части Апулии.
В апреле 1512 года между армиями Франции и стран Священной лиги происходит битва при Равенне — главная битва войны Камбрейской лиги. Французы хоть и победили, но сила их армии была подорвана и уже к августу французские войска под давлением сил армий Священной лиги покинули Апеннинский полуостров. Но война на этом отнюдь не прекратилась.
Испания семимильными шагами идёт к своему могуществу. Вовсю исследуется Новый свет, жестоко подавляются восстания индейцев. Индейский вождь Атуэй сожжён испанцами на костре в Гаване. В Старом же свете у Испании свои интересы не только в Италии. Когда папа Юлий II объявил священную Лигу против Франции, соседняя Наварра поспешила объявить себя нейтральной страной. Но Фердинанд, как имеющий часть прав на наваррский престол, использовал именно эту их попытку как предлог для нападения, оклеветав наваррского правителя в глазах папы как схизматика и еретика. Разумеется, союзник арагонского короля тут же разразился специальной буллой, низлагавшей Жана д'Альбре и отлучавшей его от церкви, а королём Наварры признавая самого Фердинанда. И вот в июле испанские войска перешли наваррскую границу и двинулись в сторону Памплоны, сметая с пути любую преграду. Увы, главный защитник наваррской самостоятельности — Франция — окружена врагами и не может прийти на помощь. Итог вторжения — вся южная Наварра входит в состав испанского королевства.
На бурном испанском фоне Португалия видится тихим островком. Поделив мир с соседкой, все её амбиции направлены теперь в колонии. Утвердившись на восточном побережье Африки и западном побережье Индии, подавив сопротивление Египта в морской битве при Диу в 1509 году, португальцы захватывают Малакку, ставшую базой для дальнейшего продвижения. А в этом, 1512 году, они достигают Островов пряностей (Молуккских островов) и берегов Китая и Японии.
Англия тоже не остаётся в стороне от европейских разборок, желая силой вновь вернуть утерянные земли на континенте. Английский флот атакует французский у Бреста. Сражение выходит каким-то бессвязным, оба флота теряют по одному кораблю, но итог этого боя в другом. Он показал, что абордаж, как главное оружие морской войны, уходит в прошлое, а будущее в войне на море стоит за развитием морской артиллерии и поиском лучших способов применения этого оружия.
Дания, находящаяся в унии с Норвегией, готовиться к возвращению Швеции в лоно Кальмарской унии. На руку им играет и то, что регентом Швеции избран Эрик Арвидссон из знатного шведского рода Тролле, который, как и все представители этой фамилии, был сторонником данной унии и поддерживал в Швеции интересы датских королей. Увы, но 20-летний Стен Стуре Младший пошёл по стопам своего отца, возглавив восстание против продатской партии. Он смог овладеть Стокгольмом и 23 июля 1512 года провозгласил себя регентом, оставаясь на этой должности вплоть до своей гибели в бою через восемь лет.
Рыцарские ордена, сильно "похудевшие" к этому времени, застыли в тревожном ожидании. Что одному, что другому было достаточно одного сильного удара, чтобы обрушить эти детища средневековья. Вот только магистр ливонского ордена Вальтер фон Плеттенберг понимал это значительно лучше своего тевтонского коллеги.
Казанское ханство подписывает Московско-Казанский договор о "вечном мире" и "любви неподвижимой". До самой смерти Муххамед-Эмина в 1518 году между странами будет процветать относительный мир и торговля.
Идея воссоздать былую империю Тимуридов со столицей в Самарканде ещё крепко сидит в голове молодого, рождённого в день влюблённых ас-Султан аль-Азам ва-л-Хакан аль-Мукаррам Захир ад-дин Мухаммад Джалал ад-дин Бабур, Падшах-и-Гази, оставшегося в памяти людей как основатель династии Великих моголов Бабур. Увы, удачный захват Самарканда вместе с персидским шахом Исмаилом не приносит ему окончательной победы. Ведь шах Исмаил был приверженцем шиизма, поэтому население Самарканда не поддерживало его. Сыновья Шейбани-хана, Убайдулла-султан и Мухаммад Темур-Султан, опираясь на помощь других местных султанов, начинают борьбу с правителем Мавераннахра. 28 апреля в сражении, произошедшем в Коли Малике, Бабур терпит поражение.
Осенью Бабур совместно с сефевидскими войсками вторгается на территорию Шейбанидского государства желая захватить его, но 12 ноября армия сефевидов терпит поражение от войск Шейбанидов в Гиждуванской битве. Суннитский Мавераннахр сохранил свою независимость от шиитского Ирана, а Бабуру пришлось оставить претензии на Центральную Азию, и его целью отныне станет Индия, где ему повезёт значительно больше.
Турция временно остановила натиск на своих границах в связи с тем, что султан Баязид II принял решение добровольно отречься от престола Блистательной Порты и ради спасения её от военных потрясений передал власть сыну-бунтовщику Селиму.
Вернувшийся из Крыма новый султан Селим I отплатил за великодушие отца тем, что приказал казнить всех родственников по мужской линии, которые могли бы претендовать на его султанский престол и, скорее всего, устранил и самого Баязида, ибо этот год бывший султан не пережил. За это Селим получил прозвище — Явуз, что в переводе с турецкого означало 'Злой, Свирепый'.
