Слезы Тереи

Буду я сидеть в твоей колыбели,

Да петь колыбельныя,

Чтобы колокольчики звенели,

Цвели цветы хмельныя.

— А-а-а...

— Мя! — Магистр, зараза такая, подкрался, мякнув в самый неподходящий момент.

Все как по команде, развернулись к источнику звука.

— Ой....

— А ну, пошли все вон. Чтобы я вас больше тут и близко не видел. — Эх, даже ругаться на них не хочется, сейчас. Но лица я запомнил.

Молодняк, как ветром сдуло, с такой скоростью все рванули в разные стороны, поднимая за собой тучи снега.

— Мы ничего не видели, честно-честно. — Успел сказать высокий парень, перехватив поперек мальца, сунул того подмышку и сиганул с ним через забор.

— Вот лоси-то! Такую бы энергию, да в нужное дело.... Эх! Ну что, кошак, пошли домой что ли?

— Мур. — Задрав пушистый белый хвост, животина вперед меня рванул по тропинке к крыльцу, продемонстрировав мне намерзшие ледышки на штанах.

— И как ты себе там все не отморозил? — Стоило мне подойти к дверям, как кошак начал наматывать передо мной петли.

— Му-ф! — Задрав нос, зверина демонстративно поскреб лапой дверь.

— Понял-понял, не дурак. — Отпер дверь, пропуская вперед страждущего.

Глава 4

Я не понаслышке знаю, что такое лекарское дело и сколь эфемерной бывает жизнь. Человеку со слабым здоровьем может хватить какой-то ерундовой царапины, чтобы умереть в жутких муках, сгорая день ото дня, словно восковая свеча.

В монастыре сестры сами лечили и себя и монахов, да и послушницы не особо блистали здоровьем. У нас даже был свой собственный лазарет так как, погода в долине частенько преподносила нам неприятные сюрпризы, а в общих комнатах стоило только одной простыть, чтобы заразить остальных. Отдельной статьей шли травмы, которые нам частенько приходилось лечить у новоприбывших монахов, на моей памяти к нам ещё ни одного здорового, то есть, "целого" не привозили.

Одно хорошо, до нас почти не доходили эпидемии, нередко бушевавшие за пределами долины в крупных городах. Если только с кем-то не привезут. Но карантин в монастыре никто не отменял и послушниц к подозрительным пациентам никогда не пускали. Опасно это.

Так что, иллюзий на счет собственного состояния в эти месяцы я не питала.

Отмокая в огромной дубовой бочке, старалась не смотреть на собственное отражение....

Руки до локтей и бедра, иссеченные мелкими, тонкими шрамами с рваными краями, сохранившие пятна ожогов. Я боялась представить себе, в каком состоянии находится мое лицо, осторожно умываясь многочисленными найденными на полках отварами.

Тук-тук-тук.

— Амина, ты как? — голос Яна звучит приглушенно из-за толстой двери.

— Я все. У меня только обуви нет.... Как идти? — Ян зашел в предбанник, принеся с собой уличный холод.

Его теплая улыбка смущает. Наверное, я действительно выгляжу смешно, закутанная в огромную мужскую волчью шубу поверх летнего сарафана в мелкий синий цветочек, с розовыми вязаными носками почти до колен, переминаясь с ноги на ногу.

— А вот так. — Резко подхватывает на руки, что у меня воздух застревает где-то в горле. Успеваю лишь пискнуть, а мы уже на улице.

— Я бы и сама могла дойти.

После обжигающе морозного уличного воздуха, в доме казалось было просто невероятно жарко и натоплено. Я даже порадовалась, что среди принесенных мне Яном вещей все было легким.

— Сейчас мы перебинтуем руки, и можно будет чаю выпить. Ты как, составишь мне компанию?

— С удовольствием, пить очень хочется.

Я старалась не смотреть, как Ян, ловко заматывает мои ладони бинтами, постепенно поднимаясь все выше. Во-первых, потому что уже сполна насмотрелась на оставшиеся после взрыва шрамы. А, во-вторых, мне было просто жутко стыдно. Хотелось забиться как можно дальше и не показываться на свет до весны. Ведь как бы я не хорохорилась перед ним, а сердце все равно кровью обливается при каждом взгляде на воспаленные, уже почти зажившие рубцы.

— Не туго? Пошевели рукой, нигде не мешает?

— Нет, щиплет только немного.

— Это из-за мази.

— Ага. — Соглашаюсь с мужчиной, а сама стараюсь не смотреть на него. — Спасибо.

Закончив с моей перевязкой, Ян куда-то ушел. Тут же его место на лавке занял Магистр, шесть которого снова стояла дыбом и была жутко сырой.

— Где это ты так? — Спрашиваю, пытаясь хоть немножко пригладить пальцами стоящую ежиком шерсть. Кот на это лишь чихнул, подставляя мне под руку сухой бок.

— А? — Ян вынырнул откуда-то из сеней с дымящим самоваром в руках.

— Да это я Магистра спрашиваю, где он умудрился так зимой промокнуть.

— А он на себя снегу набрал, весь в сосульках домой пришел. В тепле-то все растаяло, вот он сырой теперь и сидит. — И обращаясь к коту. — Слышь, пуфик меховой, чего на лавочке разлегся? А ну брысь! Нечего тут....

— Да ладно. Пускай погреется. — В попытке защитить кота от Янова произвола, притянула того под бок, а чем тут же пожалела. Сарафан, намокнув, противно прилип к телу холодной тряпкой.

Видя этот конфуз, Ян лишь языком цокнул. Исходящий паром самовар перекочевал на стол, а мне на колени был брошен какой-то сверток. В нем оказался рушник и лоскутный коврик.

— Коврик — под кота, полотенце на него. И пожалуйста, не мокни больше, все же недавно только очнулась, не хорошо будет, если простынешь.

— Я постараюсь.... — Блииин, стыдно-то как.... Щеки загорелись, да и уши от них не отставали, пришлось срочно прятать лицо за слегка сыроватыми после водных процедур волосами.

— Угу. — Ян чем-то деловито гремел у печки, что-то переставляя, скрипнула лавка напротив. — Ты не голодна?

Отрицательно качаю головой.

— Чай с молоком будешь или без?

Согласно киваю.

— С молоком. Хорошо. Сахару? Конфет? Меду? Варенья?

Да он издевается надо мной что ли!? Поднимаю голову и сталкиваюсь со смеющимися желтыми глазами напротив. Р-р-р-р-р!!!!! Каков нахал.

Внутренний голос тут же напоминает, что именно этот нахал лечил меня на протяжении нескольких месяцев. Что именно он не бросил в горящем на черт знает какой высоте судне. Что именно он утащил меня из-под носа так и несостоявшегося мужа-гада. В конце концов, именно он продолжает меня таскать на руках. Вобщем....

— А варенье какое? — бурчу себе под нос, снова пряча пылающее лицо за волосами.

Магистр, ещё один мужик на мою голову, как-то удивленно смотрит на меня с лавочки. Кажется, кошак уверовал, что меня после крушения пару раз стукнули головой. Я склонна в это поверить, тем более что была без сознания, не помню. Может, и роняли пару раз.

— Брусничное. Есть ещё малиновое.

Брусничное — моё любимое. Это несправедливо!

— А можно брусничного?

— Держи. — Передо мной появляется огромная чашка пахучего травяного чая с молоком и внушительного размера глиняная плошка с вареньем, в которое воткнула серебряная (!!!) ложка.

— Спасибо.

Несколько минут мы просто молча пьем чай. Очень вкусный чай, с очень-очень вкусным вареньем. У Яна кружка по-моему ещё больше чем моя, в неё наверное пол самовара влезло. А ещё он ел мед, смачно и некультурно облизывая ложку. Мне аж тоже захотелось.

— Хочешь попробовать? Вку-усный.

— Не откажусь. А-а-а...

Хотела привстать и влезть в кубышку с медом своей ложкой, как меня опередил этот... Ян, впихнув мне в рот свою.

— М-м-м... Спасибо, очень вкусный мед. — В этот раз пришлось прятать смущение за кружкой. Что он себе позволяет?

— Это с местной пасеки. А как тебе варенье?

— Варенье лучше.

— Угостишь? Заодно и ложку вернешь.

Бли-и-ин.... Да что же это такое творится?

Пылая ушами и щеками, вернула ложку владельцу. Хоть у меня и было желание размазать ему варенье по всему лицу, но пришлось задавить это неподобающее желание на корню. Зато я поймала себя на том, что мне нравится смотреть на то, как он улыбается, совершенно по-детски вылизывая испачкавшуюся в варенье ножку у ложки.

— Ян, а.... — Не хотелось начинать этот разговор сейчас, когда все так... хорошо, тепло и уютно.

— Что?

— Мы здесь уже долго?

— В Вязках мы почти три месяца.

— Так долго!?

— Да, так случайно получилось. Мы когда удирали от измирских кораблей, я тебя с перепугу напоил не разбавленной настойкой горел-травы. А потом ещё и перебинтовал с ней же, несколько раз. Вобщем, переборщил немного. Мы же сюда почти четверо суток добирались, я боялся, что может начаться заражение.

— Я понимаю. Это ничего. Главное что твои старания не прошли даром и со мной все в порядке, более или менее. — И тут до меня дошло. — Как измирских?

— Э-э-э... Я разве не говорил? — Натурально удивился Ян

— Говорил, — что-то мне припоминается такое, когда кое-кто меня успокаивал, — но теперь лучше объясни, а то мне показалось, что я что-то не то услышала.

— Ну-у-у.... — С серьезным лицом отставляя кружку, затянул блондин желтоглазый. — Если коротко, то Авадар тебя развел. И родственники твои не лучше.

Бух! Грохнула кружка об столешницу.

— В смысле? — И куда подевалось смущение?

— Да в прямом. Тебя могли бы и просветить, что та лапша, которую тебе так усердно вешал на уши племянник Иммаха, перед свадьбой уже до пола свисала. Ни фига Измир не отсталое государство, а он — не бедный и несчастный мальчик обиженный тетенькой Судьбой — злодейкой. Хотя, я и не исключаю того факта, что на протяжении всего этого времени, измирцы держали в тайне постройку летучих кораблей. Да, скорее всего так и было. Выведи они их на арену событий раньше и театр войны сложился бы совсем по-другому.

— То есть, кроме всего прочего, что Измир готовит крупномасштабные боевые действия, этот... Он мне на жалость давил? Развел, как дурочку!

— Ну, я бы не был столь самокритичен, но где-то, может совсем чуть-чуть.

Вот я ду-у-ура-а-а-а....

— Да ладно тебе, не переживай так. Я вообще удивляюсь, как ты смогла догадаться о его недоброжелательных, мягко говоря, намереньях, при наличии такой скудной информации. Вас вообще в вашем монастыре оторванными от цивилизации держат?

— Угу. Это основное правило. С родственниками переписка тоже запрещена. Разговоры с монахами о жизни за стенами находятся под запретом.

— Прямо тюрьма строго режима.

— А это так и есть. Зато потом получается идеальная мебель.

В голове медленно крутилась мысль, что все произошедшее это чей-то идеально спланированный план. Не может же такого быть, чтобы все было простым стечением обстоятельств.

— Ладно, не будем о грустном. — Потянувшись всем телом, словно большой кот, Ян встал. — Завтра ещё успеем поговорить, да и послезавтра и послепослезавтра. Успеем ещё наговорится. Времени у нас, навалом. Чай допила?

Словно кот.... А я и забыла.

— А-а-а? — Неожиданно для себя зевнула. — Да.

— Идите-ка спать, леди. Магистра вон с собой возьмите. Я со стола уберу сам. А вы идите-идите. Оба ведь уже спите в одном ботинке.

Действительно, он прав. Что-то мне спать хочется. И что это был за чаек такой, чудодейный? Прихватив Магистра под передние лапы и позевывая во весь рот, поплелась за печку в свою кроватку. Последней дельной мыслью было, что завтра стоит сползать на второй этаж. Интересно, а где спит сам Ян?

* * *

* * *

* * *

* * *

Только спровадив спать зевающую девушку, смог вздохнуть спокойно. Что-то меня не в ту сторону ведет в её обществе.

Темные, что же делать-то?

Нам придется коротать время до конца зимы в одном доме. Что-то мне подсказывает, что это будет ой как непросто для моей выдержки......

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Утро для меня началось с назойливого лучика света бьющего прямо в глаза. А попытка спрятаться от него под подушку ни принесла должного успеха, потому что развопился Магистр. Этот наглый комок шерсти уселся в изголовье кровати и начал орать, мяуканьем у меня эти крики назвать, никак не получается.

— Ты чего разорался, пушистый? — Вынырнув головой из-под подушки, вопросила у наглеца хриплым со сна голосом. И стала наблюдателем проявления шока на усатой морде, широко распахивающихся зеленых глазищ и отвисания одной кошачьей пасти.

— М-р? М-а-й-я-я-я-я!!! — Высоко задрав пушистый хвост, меховой наглец молнией вылетел из комнаты.

— Пф, я всегда знала, что по утрам я неотразима. — Пробурчала, снова падая носом в подушку.

Вставать совсем-совсем не хотелось. Было так хорошо, просто лежать и слушать тишину дома, глубоко вздыхая полной грудью терпкий запах трав, тепло на душе. Жаль, что так встречать утро я не смогу на протяжении всей жизни.

В доме было тихо, очень тихо. Интересно, Ян ещё спит или он уже куда-нибудь ушел? Повернувшись к окну, выглянула в покрытое морозным узором окно. Солнце только-только перевалило за горизонт, явив нам себя во всей красе на небосводе.

— Мря-я-у-у-у! — Взвыл Магистр где-то на втором.

Бу-бух!

— Сгинь. — Судя по шуму, в пушистика прилетела подушка.

Значит, до этого Ян ещё спал. На лицо сама собой вылезла улыбка, когда я представила себе блондина, которого наглым образом решил разбудить кот и то, как тот запустил в него перьевым изделием.

— Мя-я-яа!

— Да встаю я, встаю. — На втором этаже что-то заскрипело, потом я услышала звуки шагов. — Да где же? А, нашел. Ну чего расселся? Пошли. — Ян сбежал по лестнице вниз, несколько минут провозился у печки под громогласное урчанье Магистра, а потом, хлопнув дверью, ушел на улицу.

Все это время я даже дышать боялась, притворяясь спящей. Темные, да что со мной творится? Ну, подумаешь, увидел бы с колтуном на голове, неумытую и заспанную.

— Мур. — Магистр вскочил на постель. — Мряу?

— Да встаю я, встаю. — Спихивая с кровати пушистика, встала и сама.

Ну что ж. С добрым утром Ами....

Эх, бочка с холодной водой и свежая одежда творят чудеса. Для того, чтобы привести себя в относительно бодрое состояние мне потребовалось всего ничего, окунуться лицом в холодную воду из предусмотрительно оставленной в сенях бочки. Заправив постель и прихватив гребень найденный на подоконнике, я отправилась в кухню.

От печки тянуло жаром. В горнило весело потрескивал огонь.

Подтащив лавку к теплому боку печи, устроилась расчесать воронье гнездо, образовавшееся на голове за ночь. И пока расчесывалась, мурлыкала какую-то песенку про речку речушку, лентой синей бежавшей средь белых горн, зеленых лесов и желтого моря степей. Песня нескончаемая какая-то. Там куплетов и припевов столько, что я ещё ни разу до конца не доходила, сколько бы времени не причесывалась. Меня этой песенке одна из сестер научила ещё в монастыре. Она всегда повторяла, что когда буду причесываться сама, то петь её обязательно, тогда волосы будут красивыми. Не знаю уж, правда или нет, но уже как-то по привычке её затянула, полностью отрешаясь на это время от реального мира.

— Доброе утро. — Прозвучавшее от двери пожелание было настолько неожиданным, что я с перепуга гребень выронила, подавившись на очередном куплете.

— Д-доброе.

Ого.... Вот это я понимаю, красивое тело. Ян, голый по пояс стоял на входе и радостно мне улыбался. От его кожи немного парило, а в руках он сжимал длинную, до блеска отполированную палку чуть больше него самого высотой.