Весёленькая помолвка

— Не стоит. — Ответил Жорик. — Эти уже проверены, дорогу выдержали нормально.

— Выдержать-то они выдержали, но сие совсем не значит, что они смогут выдержать ещё одну подобную нагрузку. — Возразил я.

— Да, Жор. — Поддержал меня Марик. — Такое вполне возможно. Я согласен с Ником.

— Ладно, ребятки. — Остановил я зарождающуюся дискуссию. — Это вы промеж себя решите. Вам же лучше известны достоинства и недостатки этих специализированных транспортных средств. Я, как и вы, понятия не имею, что нас ждёт там. Имеется в виду, что встретить-то нас встретят, а вот дальше что? В гостиницу отвезут? Или может в лагерь беженцев? А может, тьфу, тьфу, тьфу, в изолятор... Чёрт их знает... Мне ничего об этом не известно. Поэтому берите всё самое необходимое, рассчитывая на несколько дней. Особенно это касается наших дам. Им тяжелее всех. И последнее, ребята, завтра, когда мы выйдем, не бросайте девчонок до тех пор, пока не убедитесь, что их устроили с надлежащим комфортом. Это моя личная просьба.

Повисла тишина. Марик с Жориком смотрели на меня, как будто я сказал такую ересь!..

— Да не обижайтесь вы. — Обратился я к ним. — Я вам верю, но должен был на всякий случай напомнить об этом. Ну, для очистки собственной совести. Просто я один завтра за всем не успею. Могу чего-то и забыть. Так что очень прошу у вас помощи.

— Да ладно тебе, Ник. — Отмахнулся Марик. — Конечно же, сделаем всё по высшему классу.

— Тогда все по местам и за работу. — Скомандовал я.

Народ стал расходиться, нехотя, не спеша покидали они один за другим столовую. Вскоре остались лишь Дина и Пава, да Грант под столом. Сэнни как раз не было. Я ещё раз оглянулся и спросил:

— Девчонки, что тут произошло, пока я валялся вотключке?

— А с чего ты решил, будто здесь что-то произошло? — Вопросом на вопрос ответила Пава.

— Пава, не мути воду. Я прекрасно вижу, что между вами и Сэнни что-то произошло. Вы как-то её искусственно отделяете от всех. Что стряслось? Чего она натворила?

— Ничего она не натворила. — Вновь ответила Пава.

— Ник, чего ты лезешь в наши дела? — Вмешалась Динка.

Я пристально посмотрел ей в лицо.

— Динка, здесь не место для выяснения отношений. — Тихо, но твёрдо сказал я.

— Понимаю. — Так же тихо ответила она. — Но ничего не могу поделать с собой.

— Так нельзя. Давай выйдем отсюда, а потом решайте свои проблемы. Только помните, что в наших бедах никто не виноват, тем более Сэнни.

— А чего ты её защищаешь?! — Вскинулась Пава. — Влюбился?! Красивая?! Нормальная, не то, что мы...

— Пава! — Вскрикнула Динка.

— Зря ты так, пава. — Сказал я и поднялся. — Я повода не давал... Ничего плохого тебе не делал, и не собирался!..

— Ник, успокойся. Это нервы. — Попыталась загасить зарождающуюся ссору Дина.

— Дин, это не нервы. Это кое-что другое. Теперь я, кажется, понимаю, в чём дело.

— Ничего ты не понимаешь. — Возразила Дина. — И никогда не поймёшь.

— Да уж нам куда уж? За китайцев замуж... Со своим умишком...

— Ник, ты не прав... — Перебила меня Дина. — Ты сейчас просто не поймёшь. Ты под её влиянием понимаешь, она уйдёт, как пришла, так и уйдёт, а ты останешься мучиться на всю жизнь...

— Динка, а вот это уже моё личное дело, мучиться мне или нет. Кто вам обоим дал право за меня решать? Кто вас просит лезть в душу?..

— Дурак! — Выкрикнула Пава. — Она же с тобой, как с котёнком играет. Поиграет, наиграется и бросит. Ты ей на хрен не нужен!

— Да вы что?! Совсем тут обалдели?! С чего вы решили?! Вы, что?! Вообще?! Вы хоть соображаете, что говорите?! — У меня не хватало слов от возмущения, когда до меня дошло, в чём дело.

— Ник, мы всё видим. — Понизила голос Динка. — Жалко тебя, когда ты поймёшь, будет уже очень поздно.

— Динка, запомни, богинь любят исключительно платонической любовью. — Попробовал я перевести всё в шутку. — Понятно?

— Какая разница? Главное, что любят. — Не приняла игры Дина.

— Ты видала?! — Зло расхохоталась Пава. — Он её уже в Богини произвёл!

— Ник, у тебя проблемы с головой. — Улыбнулась и Динка.

— Глупые вы обе. Я же не договорил...

— Он, видите ли, "не договорил"... — Передразнила меня Пава. — Кабель он всегда кабелём останется.

— Ну, знаешь?! — Взорвался я. — Всему есть предел...

— Точно, Ник, всему на свете бывает предел. — В дверях стояла Сэнни. — Особенно человеческому терпению. — Она вошла и плотно прикрыла за собой дверь. — А теперь маленький Ликбез. Ник, сам того не подозревая, сказал вам чистейшую правду. За одним исключением: я не Богиня. Я просто человек, но с другими физическими данными, абсолютно иной физиологией. — Она усмехнулась. — Поэтому моё понятие о том, что вы называете "любовью" разительно отличается от вашего.

— Ну, конечно, вы у нас духовно одарённая особа, а мы черви земные. — Съязвила Пава. — Куда нам...

— Пава. — Попыталась остановить девушку Динка. — Прекрати истерику.

— Я прекрасно вас понимаю. В вас сейчас говорит желание уберечь Ника от душевных переживаний. — Не обращая никакого внимания на язвительные замечания, продолжала Сэнни. — Но напрасны ваши старания, хотя бы потому, что имеют подсознательную мысль отличную от произносимых высоких речей о благе души его.

— Не твоё дело! — Взвилась Пава. — Ты не имеешь права подглядывать, это же нарушение твоих норм поведения!.. Ты подлая!

— Пава! — Не выдержала Дина и шлёпнула её по щеке. — Прекрати! Немедленно прекрати!

— Значит, я должна прекратить, а она пусть продолжает над нами издеваться?! — Разрыдалась Пава. — Значит ей всё можно, ей можно, а мы не имеем права...

— Имеете. — Тихо возразила Сэнни. — Особенно ты, Пава, имеешь. Но я в этом не виновата. Ищите причины в себе.

— А другого ты и не скажешь. — Продолжала всхлипывать Пава.

— Та-ак! — Наконец-то сумел вмешаться я. — Я мог от вас от всех чего угодно ожидать, но только не этого. Извините, милые девушки, но я пойду к себе. Одиночество — мой удел — был, есть и, кажется, остаётся...

В комнате меня ожидал Дарик. — Ну, что? — Спросил он.

— Что ты имеешь в виду? — Уточнил я.

— Ты выбрал?

— Чего выбрал?

— Не чего, а кого?

— Дарик, я тебя не понимаю. — Я опустился на диван.

— Ты что, Ник? — Он внимательно посмотрел на меня. — Ты ничего не понял?

— Слушай, и ты туда же. Чего я должен понять?

— Ник, они же в тебя втюрились! Все!

— Что?! — От изумления мои глаза вылезли из орбит. — Дарик, ты чего такого мелишь?!

— А чего тут такого? — Пожал он плечами. — Дело житейское. Они женщины, им нужен мужчина. Самая подходящая кандидатура джентльмен Ник. Он даже сам приходит, его не надо искать.

— Святодар, ты бредишь.

— Нет. Это ты спишь и не видишь. — Возразил он. — Только слепой этого не заметит. Но, увы, слепой тоже заметил.

— О господи. Вы тут все сума посходили.

— Ник, ты выслушай меня, а потом перебивай. — Попросил Дарик. — Девчонки правы. Они влюбились в тебя, просто влюбились и всё. Ну не встречались им такие парни, как ты. Ты их спасаешь, а тут появляется чёрт знает откуда, красотка, писанная, и ты смотришь на неё, как тысяча котов на кошку. Даже Филимон, хоть и слепой, почувствовал твоё отношение к Сэнни. Мы же все не идиоты, видим, что к чему. Я таких даже в кино не видел. А у девчонок нюх на соперниц во! Какой! — Он развёл руки, демонстрируя величину этого самого нюха. — Они раньше меня почуяли, что эта Сэнни не из наших.

— Что значит, не из наших? — Недоумённо переспросил я.

— А то и значит, что не из наших. Нет таких красивых людей. Просто не бывает. В природе не существует.

— Дарик, перестань молоть чушь.

— Ник, я понимаю, что тебе не нравится, но Сэнни действительно не человек. Она порождение города. Помнишь тех младенцев? — Он заглянул мне в глаза. — Помнишь. Ещё бы. Так вот она оттуда.

— Дар, ты такой же болван, как и эти одуревшие девчонки. Уж кто-кто, а ты-то должен был сообразить, понять, почувствовать разницу.

— Какую разницу? Ник...! Ты такой же влюблённый, как и они, а потому ничего не видишь. Моя мама говорила, что влюблённые никогда никого не слушают и ничего не замечают вокруг себя.

— Твоя мама была права, только ко мне это не имеет никакого отношения.

— Имеет, Ник, ты же не хочешь видеть очевидного.

— Святодар, брат мой названный! Вспомни, кто нас спасал от младенцев? Вспомнил? А теперь постарайся вспомнить, кто мне помог вытащить Сэнни из того дома? Теперь сопоставь эти два факта и ответь мне: что общего между Сэнни и младенцами?

Дарик растерянно захлопал ресницами. Дверь открылась и вошла Сэнни с дымящейся чашкой в руке.

— Ваше лекарство, Сэр рыцарь!

— Приворотное зелье?! — Невесело усмехнулся я.

— Нет. От контузии. — Возразила девушка.

— Сэнни, — начал я, беря чашку — будь так любезна, поясни, что же происходит? Что всё это значит?

— Думаю, что Дарик лучше меня это сделает. — Ответила она и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

— Ник, а ты почти прав. Только скажи, а что тогда вот это? — И он эффектно выдернул из своего кармана руку. На раскрытой ладони лежал золотой карандаш.

— Откуда это у тебя? — Спросил я, забирая непонятную находку из странной квартиры.

— У меня не только это есть, но и ещё кое-что другое. — Он достал из-за шкафа свой новый рюкзак и извлёк оттуда мои солнцезащитные очки. — Держи. Это тоже твоё.

— Дар, я жду объяснений. — Потребовал я.

— Да проще простого. — Пожал плечами мальчик. — Когда я помогал тебя уложить, ты сунул мне в руку эту цацку, и попросил спрятать, чтобы никто не видел. А очки твои нашла Динка в ванной. Она их забрала, посмотрела в них в окно и положила в прихожей, а я пошёл в магазин и стащил оттуда другие, точно такие же, и подменил. Вот и всё.

— Та-ак! Ну и дела! — Выдохнул я. — А ты эти очки надевал?

— Нет. — Покачал головой Пацан. — Это твоя тайна. Захочешь сам скажешь.

— Молодец. — Похвалил я. — Я тебя ещё больше зауважал. А теперь надень-ка их и посмотри в окно.

Дарик взял из моих рук очки и пошёл к окну. Некоторое время смотрел, потом вернулся и протянул очки обратно.

— Ну? — Поинтересовался я.

— Нормально.

— Что нормально?

— Всё нормально.

— Ты что, ничего не увидел?

— Почему? Увидел. Только подобное я вижу в своём бинокле.

— Ах, да! Я и забыл. Но твой бинокль видит больше и подробнее.

— Наверное. — Согласился Дарик.

— Ладненько. — Задумчиво произнёс я, протягивая кружку Дарику. — Отнеси, пожалуйста, на кухню. И посмотри, сможем ли мы выйти из дома, не привлекая к себе постороннего внимания?

— Хорошо. — Ответил он и покинул комнату.

Я тут же вытащил из кармана золотой карандаш. Подошёл к подоконнику и попробовал написать: "Сэнни". Но ничего не вышло. Казалось, будто кончик грифеля не касается деревянной доски, а висит в нескольких микронах над ней. Сколько не жми, ничего не получается. Тогда я впервые осмотрел карандаш внимательнее. Абсолютная копия нашего химического. С такой же тёмно-синей сердцевиной и таким же кончиком, только очень острым. Так и захотелось лизнуть, чтоб ярче писал. Восемь граней, на каждой что-то написано или нарисовано, трудно понять. Была бы увеличилка, другое дело. Никаких кнопочек или чего-нибудь похожего мне найти не удалось. Зашуршала дверь. Пришлось срочным порядком прятать находку. Облокотившись на подоконник, я сделал вид, будто смотрю во двор. Там, кстати, у парадной появился Дарик. Он с кем-то разговаривал, размахивая руками, указывая куда-то вглубь двора.

— Ник. — Руки Сэнни легли мне на плечи. — Не принимай всё так близко к сердцу.

Во мне вскипело два противоречивых чувства — Одно сбросить её руки, а другое наоборот, прижаться к ним и сидеть так долго-долго, как можно дольше.

— Ты в глубоком поиске, Ник, и ты на верном пути. Для людей, окружающих тебя, твоё понимание любви выглядит дико, извращённо. Их взгляды зашорены. Лишь сбросив пелену, преодолев стереотип мышления, можно приблизиться к тому, к чему пришёл ты. Они не могут тебя понять, как мясоед не понимает вегетарианца, как курильщик не курящего, как алкоголик не пьющего. Мы — люди иного мира (исходя из вашего осознания), так же прошли через всё это. Мы вас понимаем, очень понимаем, но порой трудно, если вообще возможно, объяснить отживающее в человеке. Во вселенной всё гармонично. Есть, так называемый вами, стандарт, к примеру запах моря, океана, где бы ты ни был химические элементы везде одни и те же, неизменные, а значит и твои ощущения будут идентичными земным, то есть запах озона, ассоциирующийся у тебя с запахом свежей рыбы, останется прежним. И так во всём. За исключением искусственных, придуманных вами.

— Ты хочешь сказать, что запах свежеиспечённого хлеба искусственный и не имеет права на существование?

— Нет. Не так. Речь вообще не идёт о праве существования или отсутствия такового. — Грустно вздохнула девушка. — Хлеб изготовлен из органики, то есть его исходным являются органические молекулы, а не элементарные частицы, составляющие основу всему мирозданию.

Но органика того же хлеба изначально ведь состоит всё из тех же элементарных частиц?!

— Разумеется, однако, это совокупность, кирпичик. Понимаешь? Видишь, как трудно объяснить непреложные истины даже такому продвинутому, как ты. — Она сняла руки с моих плеч. — Всё это гораздо сложнее и проще. Но ко всему надо дойти самоосознанием. Простым пониманием или попыткой логического осмысления не познать даже самых простейших вещей. Так устроен мир. — Она оперлась о подоконник, наблюдая за моей мимикой. — Помнишь, тебя в школе учили, что волосяное покрытие, ногти ни что иное, как атавизм, то есть взятое из животного состояния человека. Хвост вроде как отвалился и всё такое прочее, но кое-что и кое-где остаётся и поныне. Так и человеческие устои, взгляды, вкусы, если хочешь. Хотя последнее не совсем верно.

— Получается, что мы в ваших глазах голые зверушки, бегающие на двух ногах, делающие вид, что мыслим...

— Не утрируй. — Она отвела взгляд от моего лица и вдруг вздрогнула. — Это ты сделал?

Я проследил за её указывающей рукой. На подоконнике ярко горела надпись: "Сэнни". По-видимому, моё изумление было столь натуральным, что девушка улыбнулась.

— Такие штуки у нас называются "тайпи", то есть человек тебя не может найти, он оставляет, где только может, эти самые невидимые надписи. Стоит оказаться возле такого послания тому, к кому оно адресовано, как буквы проявляются. Не хитрый трюк, но удобный для таких миров, как ваш.

— И на каком принципе построена сия идея? — Спросил я, ошеломлённый увиденным.

— Это уровень молекулярной энергетики.

— Ты работаешь с молекулами?

— Нет. Это мои знакомые. Я предпочитаю чистую материю.

— Ты хочешь сказать, что для тебя предпочтительнее электроны, протоны и тому подобное?

— Нет. Это не моё. Я же говорю, это мои друзья увлекаются сгустками материи. Я люблю сама создавать. Это гораздо интереснее.