Мечты Идиота

Режиссер, вместо эпической драмы, ставит рекламные ролики. Писатель вместо "правды характеров" выводит незамысловатых персонажей в своем очередном детективе. Их творческое сотрудничество вполне могло бы обогатить мировой кинематограф неким шедевром, но плоды их совместных усилий выливаются в постановку очередного кассового "блокбастера" из жизни негодяев.

И уж, во всяком случае, истинные творцы произведений искусства неизменно остаются в тени народной популярности, и могут удостоиться только лишь сдержанного общественного уважения.

Ведь публика видит не создателей, а исполнителей. И именно с ними она олицетворяет само произведение. Именно им она дарит свою любовь. Именно им шлет цветы и аплодисменты. Именно их готова носить на руках.

Разве не любопытно было бы представить себя в этой роли?

Мечта. Артист.

Я просыпаюсь, медленно открываю глаза. Сладко потягиваюсь, не торопясь подниматься с кровати. Еще какое-то время просто лежу в своей постели, и мысли мои текут медленно и плавно. Испытываю приятное ощущение полного физического и душевного спокойствия.

Уже почти одиннадцать часов утра, но мне некуда спешить. Сегодня у меня законный выходной, и я волен делать то, что захочу, а то и вовсе ничего не делать. Планов на день — практически никаких. Вот разве только на вечер я запланировал посещение одного модного ночного клуба, где сегодня наверняка соберутся и другие яркие представители столичного бомонда.

В Москве меня не было целых полторы недели — очередные гастроли. И теперь мне просто необходимо снова заявить о своем присутствии на культурном небосклоне столицы. Надо бы повращаться в кругах творческих людей. Попасть под прицелы фотокамер вездесущих папарацци. Засвидетельствовать свое почтение заслуженным мэтрам нашего цеха. Выслушать их отзывы о своем творчестве. Обменяться свежими впечатлениями и просто ничего не значащими разговорами со своими коллегами. И, между делом, похвастать своим неизменным успехом у провинциальной публики. Высказать свое нелестное мнение о гостиничном сервисе глубинки. С видом знатока оценить достоинства и недостатки посещенных мною городов.

С гастролей я вернулся только позавчера. Десять дней я болтался в самолете, почти ежедневно перемещаясь из одного города в другой. Я даже не запомнил толком ни одного из них. Вряд ли я смогу навскидку назвать и половину из посещенных мной населенных пунктов — они мелькали перед глазами, как в калейдоскопе.

В сущности, какая разница, как они там назывались? Помнить все географические названия — это лишняя, абсолютно для меня бесполезная информация. Вот, к примеру, моему менеджеру это просто необходимо. Но на то и существует менеджер, на то и существуют все эти администраторы, чтобы мне было удобнее работать, не отвлекаясь на разные мелочи.

Да и города эти похожи один на другой. Везде — одно и то же. В аэропорту — толпа поклонников, чей пылкий темперамент пытаются сдержать выставленные специально по случаю моего прибытия милицейские кордоны. У трапа самолета — представительского класса автомобиль с местными организаторами концертов. Цветы, улыбки, комплименты. Быстрая езда до гостиницы, во время которой у меня имеется едва ли не единственная возможность лицезреть посещаемый город сквозь тонированные стекла.

Гостиницы я помню гораздо отчетливее, чем те города, где они находились. И даже не их названия, а их внутренний интерьер, вежливость персонала, степень удобства и комфорта. Которые, как правило, абсолютно не соответствуют предъявляемым мной требованиям.

Вечно то у самого трапа самолета, то в холле гостиницы, меня встречает группа местных журналистов, с одними и теми же вопросами: "Как добрались?", "Понравился ли город?", "Исполните ли что-нибудь новое?". Стандартные вопросы, и ответы на них у меня такие же стандартные: "Спасибо, хорошо", "Не имел возможности познакомиться подробно, но, думаю, что город замечательный", и, с тщательно отрепетированной загадочной улыбкой, — "Пусть это станет для моих зрителей сюрпризом".

Вечером — концерт в зале местной филармонии. Гримерная комната, макияж, облачение в концертный костюм. Пять минут одиночества и полной тишины — на вхождение в сценический образ. И вот — начинается она, моя работа. Эффектный выход на сцену. Публика, конечно, в восторге. И — пантомима на сценических подмостках, под фонограмму, с подтанцовкой, с коронными жестами левой рукой. Все, вплоть до мельчайших деталей, тщательно отрепетировано заранее, на сцене я позволяю себе минимум импровизации.

Как обычно, успех полный. Приятно купаться в искренних проявлениях своей славы, получать лишнее подтверждение своей популярности! Овации, цветы. Я шлю в зрительский зал свои улыбки и воздушные поцелуи. Спасибо, спасибо, я всех вас люблю, никогда еще меня так тепло не встречали! Знаете, на прощание хочу подарить вам еще одну песню из своего репертуара.

Пою ремикс одной из своих прошлогодних песен. Публика, понятное дело, кипит восторгом. Что, еще? Исполняю одну из уже спетых песен на бис. Ну, все, пора закругляться. "Мы обязательно встретимся вновь!", "Спасибо всем вам!", "До свидания, до новых встреч!"

Ну, все, вот и конец концерта. Возвращаюсь в гримерку, от дверей которой уже оттаскивают нескольких моих юных поклонниц, непонятно как просочившихся через кордоны безопасности. Некогда, да и неохота обращать на них внимание. Но — работа есть работа, и мне обязательно нужно показать им, что я ценю их фанатский энтузиазм. Быстро раздаю автографы, шлю им воздушный поцелуй на прощание, и скрываюсь за дверью.

Пора смывать с себя грим, переодеваться в человеческую одежду и — в гостиницу. Там тоже будут караулить фанатки, в наивной надежде поближе пообщаться со своим кумиром. Но я им такой возможности предоставить не смогу.

Да, бывало, на первых шагах своей блистательной карьеры я нередко затаскивал податливых поклонниц, что посимпатичнее, в постель. Но продюсер мой такому моему поведению воспротивился. С поклонницами, говорит, — ни-ни! Они, видишь ли, в тебе кумира должны видеть, сверкающего и недоступного. А не бабника какого-то. Не разрушай, говорит, девичью мечту о сказочном принце! А то еще, чего доброго, кто-нибудь из них от тебя забеременеет, и начнет таскать по судам. Доказывай потом свою невиновность. Тебе это надо? Вот продюсеру — совсем не надо. Он, продюсер, если захочет, и сам тебе какую угодно скандальную легенду создаст, в целях поднятия твоей популярности. Ты только кобелизмом своим не испорти имидж недоступного поэтического романтика.

Вечером, после концерта, я принимаю душ, выпиваю бокал шампанского. А то ведь, пару раз такое было, в тот же вечер нужно снова куда-то лететь. Значит — снова в аэропорт, снова в самолет, снова в небо. Что поделать, страна ждет встречи со своим кумиром! А я жду, когда же кончатся, наконец, эти бесконечные гастроли.

И вот — турне завершено, и теперь мне ничто не мешает вновь наслаждаться всеми прелестями жизни — домашним комфортом, отсутствием дел и полной внутренней умиротворенностью.

Вчера встретился со своей Наташкой, и провел с ней почти целый день. Она, конечно же, интересуется моей популярностью у поклонниц, — не было ли у меня на гастролях романтических приключений. Эх, отвечаю ей, знала бы ты, какой у меня напряженный график работы! Я, может быть, даже если бы хотел, никакого романтического приключения не получилось бы. Просто времени бы на него не хватило. А потом, говорю, у меня ведь есть ты, и никто мне больше не нужен. Верит!

К вечеру, конечно, расстался с ней. Говорю, дела. Говорю, работа. Она хочет остаться, но я решительно выпроваживаю ее из своего дома — не мешай творческому процессу!

С подругой своей я строг. Не терплю я зависимости от женщин. Я люблю свободу, и никому не позволю на нее покушаться. Поэтому живем мы с ней раздельно и встречаемся не чаще, чем раз в два дня. Она, возможно, хотела бы большего. Но она и сама должна понимать, что ей и так уже крупно повезло, что я считаю ее своей подругой. Хотя даже это обстоятельство ни в коей мере не дает ей право покушаться на свободу моей творческой личности.

Тем же вечером я посетил своего визажиста. Почти две недели гастролей — мыслимое ли дело! В походных условиях разве можно сохранить свой внешний облик во всей его красоте? Поэтому прежде, чем объявить о своем появлении в столице, мне просто необходимо посетить модный салон. Тем более, что время моего посещения забронировано заранее.

Там, конечно, Алик начал спрашивать меня, как прошло турне. Ну, рассказал я ему, какой свинарник можно встретить у них там в "фешенебельных" отелях. Специально для того, чтобы Алик заохал, заахал, прижимая свои холеные ручки к накрахмаленной груди: "Ах, это деревня! И там все так живут? Мужичье! И как ты это выдержал? Я бы не смог!"

Ясное дело, не смог бы! Ты, Алик, много, чего бы не смог. Ты, Алик, наверное, и дома-то сиживаешь на креативном, обитом бархатом унитазе, и бумага туалетная у тебя, небось, какой-нибудь там лавандой пахнет.

Что ты вообще знаешь о нечеловеческих условиях работы артиста? Что ты вообще знаешь о провинции? А провинция, Алик... деревня конечно, что и говорить, но где еще тебя готовы любить так, как в провинции? Там живут совсем другие люди, не то, что в этой жлобской, зажравшейся Москве. А эти девочки, чистые, незамутненные души! Я дарю им их мечту наяву, и за это они готовы носить меня на руках. Ах, провинция!

Нет, артист, конечно же, должен жить в Москве, но за славой и популярностью — отправляться в провинцию. Чтобы вкусить своего успеха по полной программе, ни с кем его не деля и ни перед кем не заискивая.

Да, сбываются, наконец, все мои мечты! С детства я мечтал о сцене, я хотел быть популярным эстрадным исполнителем. Хотелось мне, чтобы вся страна слушала мои песни, люди валом бы ходили на мои концерты, чтобы обо мне говорили.

И вот теперь — все, о чем мечталось, сбылось! Мои хиты известны всем — "Все, что было до тебя", "С первого взгляда", "В моем сердце", "Моя девочка", "Прости, если сможешь", "Расстаемся", "Не забуду тебя я", "Где ты, киска моя?". Их все знают, их все поют. Оба моих телевизионных клипа по музыкальному каналу гоняют целыми сутками. Поклонницы мне пишут письма, объясняясь в любви. Газеты берут развернутые интервью, интересуются моими творческими достижениями и будущими проектами. Быть может, мне даже памятник воздвигнут, желательно при жизни, в знак признания моего выдающегося таланта.

Да, я доказал, и в первую очередь самому себе, что настоящий талант может проложить себе дорогу в жизни, что может он быть достойно оценен и вознагражден.

А ведь он, мой талант, мог бы так и остаться нераскрытым, если бы не наш продюсер. Святой человек! Хотя продюсеры, в сущности, и существуют специально для того, чтобы мечты таких вот, как я, молодых талантов, сбывались. Это такие сказочные волшебники, выхватывающие достойных кандидатов из большой и шумной толпы претендентов, и делающие из них эстрадных звезд — сверкающих и ярких.

Боже мой, сколько усилий нужно было приложить, чтобы меня заметили! Сколько конкурентов на место в лучах публичной известности и славы! И сколько же среди этих претендентов бездарностей, рвущихся наверх благодаря связям, деньгам и собственным неуемным, но таким необоснованным амбициям!

Как тошно порой было смотреть в эти рожи, разукрашенные и искаженные гримасой деланного благополучия, преисполненные чувством собственной значительности и исключительности. Опять эти совместные концерты, опять за кулисами все твои "коллеги" якобы радуются твоим несомненным успехам, а в спину бросают всякие гадости. Бездарности, кругом одни бездарности! И как трудно нынче талантливому человеку пробиться сквозь толпу этой творческой серости на вершину, где твой несомненный талант сможет предстать во всем своем блеске перед восторженной публикой! И пожать его достойные плоды — всенародную славу!

Нет, моя мечта — не только слава. Деньги, конечно, тоже. В мечтах мне представляется уютный домик на берегу теплого моря, несколько славненьких квартир в приличных городах мира. Несколько модных автомобилей. Еще — несколько беззаветных любовниц, главным качеством которых я полагаю преданность и отсутствие собственнических поползновений.

Когда-то я мечтал о популярности ежедневной — вроде того, что идешь по улице, а тебя все узнают. Вокруг раздаются удивленные возгласы, девичьи писки и визги. Люди окружают тебя, здороваются, стараются прикоснуться, просят автограф, пытаются познакомиться поближе. А ты идешь себе с нарочито постным, отстраненным лицом, а на душе, между тем — приятно!

Сейчас я уже не так об этом мечтаю. Во-первых, потому что я уже знаменит. Популярен. Узнают, просят автографы. И, между прочим, это уже начинает доставать. Иногда моя популярность здорово мешает мне жить. Вот если бы свою народную популярность можно было регулировать! Раз — и ты как все. Раз — и снова знаменит и популярен!

А то — как жить в этом самом уютном домике на берегу теплого моря, когда он тут же станет местом паломничества неистовых поклонников и скандальных журналистов? Они ведь вздохнуть свободно не дадут! Ох, нелегка участь популярного эстрадного артиста!

Однако, хватит нежиться в постели, пора и подниматься. Не спеша, встаю с кровати, и направляюсь в ванную. Встаю под теплый душ, так аккуратно, чтобы не испортить сделанную вчера укладку. Освежившись и приободрившись, выхожу из душа и направляюсь на кухню. Готовить что-то лень, обойдусь легкоусвояемыми витаминами. Достаю из холодильника пакет апельсинового сока и пару бананов.

Чем занять сегодняшний день? Позвонить Наташке, что ли? Пусть бросит все свои дела и приезжает. Кстати, и в ночной клуб сегодня с ней же можно и отправиться. Она будет только рада.

Вдруг — телефонный звонок. Неожиданно! Кто бы это мог быть? Мой телефонный номер знают очень немногие, и они не раскроют его никому даже под страхом смерти. Поклонники бывают очень даже настойчивы, поэтому свою частную жизнь мне приходится охранять всеразличными способами.

Именно поэтому, к примеру, живу я в съемной квартире. Квартиру эту нашел для меня продюсер, она как бы моя служебная. И это, между прочим, удобно — если случится, что журналисты или поклонники пронюхают мой нынешний адрес, то можно будет тихо с этой квартиры съехать, переехать на другую. Избавиться от чересчур навязчивой популярности.

А телефон все звонит. Поднимаю трубку. В трубке — голос моего продюсера. Осведомляется:

— Ну, что, Максим, проснулся?

Смотрю на часы — ровно полдень.

— Что за вопрос, — отвечаю я с некоторым удивлением в голосе. — Давно уже!

— Ну-ну! Тогда подъезжай в нашу студию.

— А что такое?

— Разговор есть. Серьезный.

— А по телефону?

— Нет, не по телефону. Подъезжай, жду тебя!

— Ну, хорошо, подъеду. Когда?