Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Скс. Режим бога. 1-я книга.


Автор:
Статус:
Закончен
Опубликован:
09.04.2015 — 02.05.2016
Читателей:
11
Аннотация:
Дуракам полработы не показывают, остальным - "Добро пожаловать!".
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Только вернулись к прерванному завтраку, как, в этот раз, отвлек телефон. Метнулся к трубке:

— Алло! Слушаю вас...

— Виктор? Здравствуй! Это Жулебин Виктор Михайлович...

— Здравствуйте, Виктор Михайлович! — изображаю голосом радость от узнавания романовского помощника, ехавшего с нами в "Стреле" в Москву.

— Здравствуй, здравствуй, герой! Как дела, как съездили в столицу?

— Спасибо! Все хорошо! Вчера вернулись... "А то ты сам не знаешь", — добавляю мысленно.

— Отлично! Григорий Васильевич хотел бы с тобой встретиться. Сегодня в 17 часов я заеду за тобой домой?

— Конечно, Виктор Михайлович! Буду вас ждать...

"Я так одинок в этом мире... и популярен лишь в очень узком кругу... членов Политбюро! Хе!.."


* * *

— Вот пархатый крохобор, — беззлобно ругнулся Романов.

Мы сидели на веранде обкомовской дачи Романова на Каменном острове, и пили чай из блестящего, в лучах вечернего солнца, золоченного самовара. Я только что рассказал Романову о том, как шустро Анатолий Бивис стал моим "соавтором" музыки к песне "Маленькая страна", что и вызвало столь малотолерантное высказывание "хозяина Ленинграда".

— Их никогда не переделаешь, племя такое... — себе под нос пробурчал Романов, глядя в сад.

Мы сидели вдвоем. Сначала я удивился, что Романов отослал своих помощников, Жулебин и второй помощник, которого мне никто не посчитал нужным представить, по-моему, удивились тоже, но безропотно покинули веранду. Однако затем все стало понятно. Романова интересовало два вопроса: моя поездка в Москву и мое нежелание продолжать сотрудничество с парой Бивис-Сенчина.

О Москве я все подробно рассказал, но если про мое общение с Брежневым Романов, видимо, все более-менее точно, знал, то моя встреча со Щелоковым была для него новостью. Хотя особого значения он ей и не придал. Ну, внешне, по крайней мере, этого не проявил. Лишь поинтересовался начал ли я уже писать песню "для милиционеров".

— Начал уже, Григорий Васильевич, даже две получается! Одна торжественная, а вторая уже слегка шуточная...

— Ты смотри, — предупредил Романов — у Щелокова хорошее чувство юмора, но шуток над своим ведомством он не понимает, может обидеться.

— Спасибо, что предупредили, я постараюсь с шутками не перегнуть, — засмеялся я.

— Постарайся, постарайся... — ворчливо ответил Романов и потянулся к вазочке за сушкой с маком. Я, вообще, заметил, что сушки — универсальное блюдо к чаю у высокопоставленных советских руководителей.

— Бивиса я поставлю на место — не переживай, моего внушения ему надолго хватит, — Романов брезгливо усмехнулся и задумался.

Я не стал стесняться, стянул из вазочки пару сушек и захрустел, под удивительно ароматный и вкусный чай.

— Людмила Петровна сказала, что ты, на самом деле, написал хорошую песню...

— Ага, написал... на самом деле хорошую... — я кивнул и принялся за вторую сушку.

Романов посмотрел на меня и хмыкнул:

— Хочешь быть композитором и поэтом?

— Нет... но пока да... — поумничал я.

— Как тебя прикажешь понимать? — удивился Романов.

— Ну, пока хочу писать песни, а посвятить этому всю жизнь не планирую.

— Понятно. Для Людмилы Петровны надо бы написать еще что-нибудь, а то она сейчас самая популярная из ленинградских певиц, а с репертуаром проблемы, все приличное расходится в Москве среди тамошних. С Бивисом проблем больше не будет, а что нужно от меня — говори.

— Ничего не нужно, Григорий Васильевич. Достаточно Вашей просьбы. Я напишу еще.

Романов внимательно уставился на меня. Я же, делая вид, что не замечаю его взгляда, увлеченно потягивал чай из большой белой фарфоровой чашки и разглядывал ухоженный сад.

— Пауза затягивалась. Романов смотрел на меня, а я пил чай. Наконец, хозяин города, насмешливо произнес:

— Совсем ничего не надо?! Ну, тогда, хотя бы, спасибо тебе, — и опять выжидательно уставился на меня.

— Да, не за что, Григорий Васильевич, всегда рад быть Вам полезным. — я встал и выжидательно уставился на Романова, делая вид, что собираюсь прощаться.

— Садись. Тебя еще никто не отпускал. — Романов нахмурился и смотрел уже не слишком дружелюбно.

Я плюхнулся обратно на мягкий удобный стул и преданно уставился на Первого секретаря обкома.

— Ты мне кончай здесь "Ваньку валять", мал еще... — раздраженно бросил Романов. — Не надо ни поддержки, ни музыкантов, ни того, кто, хотя бы, твое мычание на ноты переложит? — не без издевки поинтересовался он. — Ты так к следующей пятилетке-то успеешь песенку написать?

Я спокойно и предельно дружелюбно ответил по всем пунктам:

— Поддержка мне не нужна, сочиняю я в одиночестве. Музыканты есть у Бивиса — целый оркестр. На ноты мелодию тоже он переложит, уже один раз это делал и, Вы сами сказали, что с ним проблем не будет. Песню я напишу за пару недель. Постараюсь сделать такую, чтобы Сенчина попала с ней на "Песню года".

— Высоко метишь, — все еще недовольно, но уже, остывая, пробурчал Романов.

— Так хорошей песне там оказаться не сложно, а плохую я писать не собираюсь. Вот поэтому мне ничего не надо. По крайней мере, пока не сделаю то, что пообещал.

— "По крайней мере"? — передразнил Романов.

Я примирительно улыбнулся.

Романов тоже усмехнулся и ехидно поинтересовался:

— А потом что попросишь? А то я вижу, ты парень не промах! Я это еще на соревнованиях отметил. С тобой ухо востро держать надобно, а то без штанов оставишь.

— Ну, что Вы, Григорий Васильевич, — я изобразил ужас, — как же Вы будете без штанов?!

Неожиданно возникший лед отчуждения растаял, Романов засмеялся, а за ним и я.

— Задумка у меня самая простая, — начал я, — я хочу создать современную молодежную группу, песни которой будут петь не только у нас в стране, но и на Западе. Я хочу, чтобы у нас были лучшими не только спорт, армия, балет и космос, но и песни. Чтобы не мы — под их музыку, а они — под нашу. Вот тогда все, что Вы перечислили, мне и потребуется. А сейчас что-то просить, пока я ничего не сделал и никому ничего не показал — глупо, нагло и "крохоборно" — не удержался я в конце.

Романов опять засмеялся, а потом, уже серьезно, сказал:

— Ладно, пиши и доказывай... потом посмотрим что для тебя сделать, а то "доброжелатели" у таких, как ты, быстро появляются...


* * *

Развалясь на заднем сидении "Волги", отвозившей меня домой, я лениво размышлял: "Слишком много событий за последние пять дней. Устал эмоционально и физически, поэтому так неровно провел разговор с Романовым. Его интерес ко мне примитивен и приземлен — парочка популярных песен для Сенчиной и "спасибо, мальчик!" А мне бы его главным союзником надо поиметь. Ни Щелоков, ни тем более Чурбанов лидерами государства стать не смогут. А больше я никого не знаю. Так что только Романов. По крайней мере, на данный момент. Поэтому будем ублажать дядечку, через тетечку... Тьфу... Вот бы еще сообразить, какую ей песню сварганить. "Маленькую страну" вспомнил сходу, а тут надо будет подумать — поискать в инете".

"Объяснение" с Лехой у меня состоялось еще в четверг. С вокзала мы поехали сначала домой, а затем майор на "Волге" отвез маму на работу. Мы же с Лехой поехали кататься по городу, благо у того был выходной. Сначала сытно позавтракали в кафе аэропорта Пулково, поскольку никакой другой работающей, в столь раннее время, точки общепита, не нашли. Там, между яичницей и сырниками, я рассказал Лехе о своих "московских приключениях", поразил воображение молодого парня живописанием охоты с Генеральным секретарем, и окончательно добил его сообщением, что скоро в его судьбе могут произойти глубинные изменения к лучшему. В глазах Лехи я прочитал бесконечную благодарность.

После завтрака мы поехали в "Гавань" и, по пути, мне не составило особого труда рассказать сказку о хранящихся там сокровищах. В моей версии все выглядело просто и почти безобидно: катаясь с друзьями в Репино на санках, мы стали свидетелями пожара. Горел большой деревянный дом и, пока пожарные его тушили, от сбежавшихся местных жителей мы узнали, что это дом одного умершего, около года назад, генерала. Наследников нет и даже некому сообщить о пожаре. Еще через пару дней я, из чистого любопытства, забрел на беспризорное пепелище и, в груде деревяшек недогоревшей поленницы, увидел что-то металлическое. Это оказался железный ящик в котором и были спрятаны деньги, золото и оружие. Ящик я выбросил, а найденные богатства спрятаны сейчас в нашем ангаре.

На светофоре Леха повернулся ко мне и, глядя в глаза, спросил:

— Это все правда?

Так же, глядя ему в глаза, я "честно" ответил:

— От первого до последнего слова!

— А почему ты в милицию не сдал, этого же все, похоже ворованное, пусть в Германии, но ворованное? Да, и перепродавал генерал, похоже, иначе откуда столько советских денег... — недоумевая, спросил Леха.

— Почему не сдал? — "задумчиво" повторил я, — По многим причинам, Леша, но основная та, о которой мы с тобой уже однажды говорили. Я хочу сделать что-нибудь хорошее, что-то полезное... а если мне всю жизнь надо будет работать, чтобы кушать самому и кормить семью, то на все остальное времени уже, скорее всего не хватит. Да и кому все это принадлежит? СССР? Советскому Союзу эти побрякушки никогда не принадлежали. Богачам бывшей гитлеровской Германии? Или тем, у кого они сами это украли? Юридически все это барахло ничье. А после смерти, украдшего все это, генерала, и подавно. Поэтому я решил все оставить себе.

После моего горячего спича, какое-то время ехали молча. Я чувствовал, что Леха со мной не согласен, но не спорит, потому что беспредельно мне признателен за разговор, о нем, с Брежневым.

Я решил поставить в этом разговоре если не точку, то, хотя бы, многоточие:

— Давай сделаем так... Пока будем осуществлять, то что запланировали, а потом время покажет, как распорядиться этими "сокровищами Флинта".

Леха молча кивнул. Дальнейший разговор не ладился, и, оставшийся путь до "Гавани", ехали молча. Перед самым заездом на территорию пирса, Леха сказал:

— Хорошо, время покажет. Только имей виду... я, в любом случае, не сдам.

— Я знаю, — спокойно ответил я.

03.06.78, суббота (мой 104-й день в СССР)

Вчера, когда я вернулся со встречи с Романовым, дома меня ждал приятный сюрприз. На работе маме, помимо основного отпуска в августе, дали еще "за свой счет" в июле, для лечения и восстановления сил "героического сына"! Так что у меня есть около месяца, чтобы завершить все дела в городе. От маминого предложения отправить меня на июнь в пионерский лагерь или санаторий, я отбрехался тем, что мне нужно писать песню для Сенчиной.

— Ты сможешь еще одну написать? — опасливо поинтересовалась мама, для которой и "Маленькая страна" явилась большой неожиданностью.

— Наверное, смогу. Мне иногда приходят в голову стихи так, что просто садись и записывай, а иногда приходится выдавливать из себя. В любом случае, в лагере мне никто писать спокойно не даст, а я уже пообещал Романову.

Мама озабочено покачала головой и тяжело вздохнула. Пришлось успокаивать и обещать, что все будет хорошо...

Поэтому утром в субботу, я заперся в комнате и стал "творить". Ну, а если точнее, то искать на просторах Рунета, то что можно было бы выдать Сенчиной, в качестве второй песни.

Однако действительность решила нарушить мои "творческие" планы. Сначала в дверь позвонил милицейский капитан, который доставил мне пакет от Чурбанова. В плотном сером конверте с гербом и грозной надписью "Министерство внутренних дел СССР", были записка от Чурбанова, две путевки в Сочи в санаторий МВД "Искра" и пачка фотографий.

В записке, от руки, Чурбанов писал:

"Витя, здравствуй! Как здоровье, надеюсь уже все в порядке?! Посылаю путевки в санаторий на тебя и маму. Даты открыты, поэтому, когда определитесь с поездкой, сообщи в мою приемную. Там же решат вопрос с билетами. Вложил фото со встречи с Н.А.Щ., ты ему понравился, а про обещанную песню он помнит! В понедельник во "Времени" будет сюжет с награждения. Привет маме! Ю.Чурбанов"

Фотки получились отличные! Особенно одна, где наглый я втиснулся между двумя "небожителями" и обнял обоих за талии. От неожиданности оба засмеялись, а я смешную рожу корчил изначально. Получилось на самом деле мило и смешно! А уж фотограф момент не упустил.

Сообщение о программе "Время" меня взбудоражило, а вот напоминание про песню, скорее обрадовало, чем напрягло. Что я выдам министру я уже знал. Путевкам я тоже был рад. Хотя каждый год летом, мама и так вывозила меня отдыхать в Лазаревскую — уютный курортный поселок рядом с Сочи.

Маму же, вопреки ожиданиям, письмо Чурбанова огорчило:

— Зачем ты ненаписанные песни всем направо-налево обещаешь?! Если один раз получилось, то совсем не обязательно, что получится снова. Тебя тут в программе "Время" будут показывать, а вдруг ты слово не сдержишь, как людям потом в глаза смотреть будешь?!

— Мам! Не переживай, "милицейскую" песню я уже почти придумал. Скоро запишем на кассету, и я тебе проиграю черновой вариант. Я же сказал, что все будет хорошо!

Мама вздохнула и принялась снова рассматривать фотографии. К счастью, через пару минут она уже снова улыбалась.

Только улеглось обсуждение мвдэшного конверта, и я снова сел за стол, как раздался уже телефонный звонок.

Звонила Сенчина. Общалась очень любезно и спрашивала, когда я могу подъехать послушать песню в ее исполнении с оркестром.

Я брякнул, что "хоть сегодня", рассчитывая на безопасность субботы, за что поплатился приглашением к 15 часам на Васильевский.

После этого не оставалось ничего иного, как звонить Лехе и интересоваться его планами. К счастью Леха был свободен и, более того, намеревался маяться бездельем. Так что я переписал пару текстов, прослушал по несколько раз, через наушники, оригинальное исполнение и через полтора часа сидел в комнате у собирающегося Лехи.

Леха, возясь в недрах старого и монументального шкафа, рассказывал мне, что получил письмо, от приятеля-сослуживца из Владивостока и, что тот через пару недель приедет к нему в гости.

— Нас в роте "близнецами" называли, — доносился из шкафа голос Лехи, — так то на лицо не похожи, а вот ростом и размерами, это да! К тому же оба блондины...

"Надо же, оказывается существует еще один такой же белобрысый Терминатор..." — подумал я и спросил:

— Леха, ты чего там в шкафу делаешь?

— Сандалии ищу, в машине уже жарко в ботинках...

Я представил себе гримасу Бивиса, когда перед ним предстанет Леха в сандалиях на босу ногу и приготовился прочитать последнему экспресс-лекцию о стиле, когда мое внимание привлек, хорошо узнаваемый, звук упавшего предмета.

— Леша, а что это у тебя там упало? — вкрадчиво интересуюсь.

— Нашел! — Леха вылез из шкафа победно потрясая каким-то убожеством из толстой подошвы и коричневых кожаных ремешков, — а... это гитара, не страшно — отмахнулся мой, довольный находкой, "брат".

— Твоя или дядина, — я умел быть настойчивым.

— Моя, со мной всю службу прошла, из дома еще с собой брал. Последнее время чего-то забросил, не тянуло петь.

123 ... 2425262728 ... 323334
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх