Свиток Змея

Собиратель помедлил, но указал рукой на ее сестру. Все сопротивление Кисако сдуло ветром, и она дрожащим голосом голосом, сбиваясь на каждом слове, попыталась вымолить ее жизнь.

— Постойте... прошу, о-ставьте ее, возьмите меня, я сделаю все, что угодно... только прошу, не троньте ее. Она больше не может стать синоби, а меня вы можете использовать как хотите... — слезно умоляла она.

Собиратель наклонил голову набок и сквозь маску послышался леденящий душу голос, полный удовлетворением и садисткой радости:

— Съешь ее... — смотря в ее глаза, произнес он.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем он отпустил ее, и Кисако, лишенная рук, поползла извиваясь, словно змея по земле, сломанная нога, с костьми наружу, не позволяла ей идти. Добравшись до сестры, Кисако попыталась залезть на нее, опираясь на свои обрубки, и совершенно не обращая внимания на боль. В ее глазах стоял ужас, из глаз текли слезы, но она не могла произнести и звука, лишь мольба в ее глазах, говорила о том, что она делает это не по своей воле.

— Кисако... — Сизако не понимала, что хочет ее сестра, надеясь лишь на милосердную и быструю смерть.

Когда Кисако открыла рот, слова застряли в ее горле, она дернулась, затем дернулась еще раз и укусила свою младшую сестренку за горло, прокусывая его и вырывая кусок мяса, что сразу начала жевать и жадно глотать.

В глазах Сизако, ее сестра, которая всегда защищала ее, застыл животный страх, от ужаса которого, она пыталась спрятаться, за непониманием того, что происходит. Она мечтала проснуться в кровати, в плену, плевать, лишь бы вырваться отсюда. Руки даже не пытались защититься, ведь ее сестра никогда не причинит ей вреда. Второй укус закончил жизнь Сизако, а ее сестра продолжала жевать и глотать, жевать и глотать... Пока перед ее глазами истекая кровью, захлебывалась единственный самый близкий для нее человек в мире.

Хисоги заскулил, чем привлек внимание собирателей, которые резко и одновременно повернули головы к нему. Это стало последней каплей, он яростно вырвался из земли, и с громким криком убежал прочь, пытаясь скрыться, исчезнуть, несясь туда, куда глаза глядят.

Когда синоби Суны, крича, убежал с поля битвы, собиратель поднял руку к лицу и снял маску. Остальные сделали так же, картина вокруг них, казалась совершенно другая. Три из четырех убитых синоби, лежали мертвые с различными ранами, созданными в основном от режущих предметов. У одной были отрублены ноги, у второй руки, третий умер в тот момент, когда его пронзил Орочимару. Никаких змей пожирающих изнутри, никакого каннибализма, лишь то, что случается на войне. Смерть и конец.

— Ненавижу эту маску... — прошипел Орочимару.

— Фуф... я думал, он так и не убежит, хех — Джирайя издал нервный смешок. — Ты чем его так? Его крики в соседней стране были слышны.

— Кха... — Орочимару опустился на одно колены.

Цунаде тут же ринулась к нему, снимая с него доспех с этой гадостью, которую они носят на себе.

— Не страшно, — обратился он к ней. — В лагере залечишь, лишь небольшое ранение. А что насчет твоего вопроса... то, это был галлюциногенный яд, с примесью психоделиков в его составе. Страшная штука, вытаскивает из подсознания самые жуткие вещи, мозг воображает то, что испугало бы человека, обращая его воображение против себя самого же.

— Задачу мы выполнили, теперь он разнесет слухи о 'собирателях', так ведь нас называют, вроде как. — сказал Цунаде.

— И что он видел? — поинтересовался Джирайя.

— Хм. Знаешь... я пожалуй даже не хотел бы знать. Мне и так впечатлений хватит на всю жизнь. — помедлив ответил Орочимару, чем погрузил всех в молчание. Разговор на этом и закончился.

Собрав тела в свитки, а так же потушив пожар, они скрылись с места сражения.

Мы сидели у костра, наслаждаясь отдыхом и стараясь расслабиться. Я курил успокаивающие травы, забив ими трубку. Во второй руке был короткий клинок, вакидзаси, на который я насадил кусочки мяса и держал в его, ожидая пока они поджарятся до хрустящей корочки. Джирайя сидел напротив, а малышка Цу дремала у меня на плече, прикрыв глаза. Поглядев на нее, я улыбнулся своим мыслям о том, какая она умиротворенная, когда спит, свободная от войны и грязи.

Переведя свой взгляд на костер, я погрузился в воспоминания. Два года прошло. Два тяжких и длинных года, которые пролетели словно жизнь. Многое произошло за это время, включая то же, что мы стали собирателями. Надутый слух, который активно поддерживается обоими сторонами, Суна, правда, не в восторге от этого, но лавина уже пошла. Нас боятся, нас остерегаются избегают. Там, где мы появляемся, бегут враги. Собирателей, точнее их костюмов много, и они то тут, то там появляются на разных частях фронта, активно поддерживая страх перед собой, пользуясь разными средствами. А как мы ими стали, это другая история.

Всему посодействовал Данзо. Мы с Цунаде решили, что если хочешь узнать правду, заберись в самую глубь предполагаемого противника, стань одним из его людей. Вот только Данзо тоже не дурак, и решил нас проверить, посмотреть на что мы готовы, и насколько способны действовать в интересах Конохи. По мне, так мы ничего не нашли. Замечаем странности и ищем их причины, а так же того, кто дергает за ниточки. Четыре подозреваемых, Сарутоби Хирузен, Шимура Данзо, Хомура Митокадо и Кохару Утатане. Есть у меня наметки, но их нужно мало того, что проверять, так это еще и очень тяжело сделать находясь на войне. Тут выжить бы, и не свихнуться.

— Эй, Орочимару. — обратился ко мне Джирайя. — Как думаешь, долго еще будет все это?

— Что ты имеешь ввиду? — ответил я.

— Ну, — вздохнул он. — долго мы еще будем искать... то самое.

— Не знаю. — ответил я глядя в костер.

— Знаешь, а ведь мне с каждым разом тяжелей снимать эту маску. Такое ощущение, что она вживается в меня, хочет стать мной. А те лица, будто смеются и ждут момента. — поделился я с ним.

— Хм. — фыркнул он. — Не тебе одному. Я понимаю, зачем это надо, понимаю. Но, честно говоря, в душе не принимаю.

— Знаю... — улыбнулся я. — Ты самый добрый из нас. Чистый, я бы сказал. Было бы по больше таких как ты, и глядишь не было б войны.

— Ага, было бы. Но таких как я, ты нигде не найдешь. — усмехнулся он. — Я эксклюзив, родился в одном варианте.

— Ну, — протянул я. — может тогда стоит поделиться с миром маленькими Джирайками?

— Че? — не понял он. — Ааа, иди ты. Я еще не готов к трудностям семейной жизни. — подняв палец верх, сказал он.

— Я ценитель! Я должен распробовать женщин, прежде чем успокоиться. — ухмыльнувшись добавил он, не дав вставить мне колкость.

— Ну, тогда мы так и никогда не увидим мелких, белобрысых спиногрызов, которые будут ходить в общественные бани в поисках своего непутевого папаши, который боится вернуться домой, потому что жена его держит за одно место. — глянув на него, сказал я.

— Я тоже бы сходила, — проснулась Цунаде. — настучать тебе по голове за подглядывание.

— О чем ты? — испугался он. — Я вообще завязал!

— Ну да, конечно! — хором ответили мы с Цу-чан.

— Честно-честно... — он сделал честные глаза.

— Ладно, заканчивай. — сказал я. — Джи, может ты закончишь? Ну, я же вижу, как тебе сложно. Сложнее, чем мне или Цу. Перейдешь под покровительство сенсея, и будешь воевать, как нормальный синоби.

— Так, я не понял. — Джи вгляделся мне в глаза. — Ты это о чем? А как же ваши поиски?

— Сами справимся. — высказал я. — просто ты не создан для этого, друг.

Джи молча поднялся, я поднялся тоже. Он подошел ко мне, и всмотрелся в мое лицо. А потом просто врезал мне, от неожиданности я плюхнулся на задницу.

— Орочимару, — прошипел он. — еще раз, ты попытаешься отвадить меня от себя, оградить от опасностей или скрыть ее от меня. Если ты попытаешься, решать проблемы, которые просто не можешь решить в одиночку, оставляя меня не у дел, тогда, когда я могу помочь хоть чем-то, то я перестану тебя считать другом. Я тебе обещаю.

Сказав это, он отвернулся и ушел в свою палату. Ладонь Цу, легла мне на губы, заживляя разрыв.

— А ведь он прав. — прошептала она.

— Знаю. — я кивнул. — Но так хотелось, чтобы хотя бы он не лез во все это дерьмо, которое может закрутиться, да и крутится здесь. Мы с тобой уже повязаны, ты кланом, я, как свидетель и прямой участник. А он...

— А он, как наш друг.

— Да, — согласился я. — но как мне не хочется этого, ты бы знала.

— Знаю. — она уткнулась мне в спину. — пойдем?

Мы встали и взявшись за руки, отправились в свою палатку.

Лежа и глядя в потолок, я размышлял о том, что будет, или точнее о том, что может быть. Цунаде лежа у меня на груди, напевала колыбельную песенку. Она вообще любит петь перед сном, вспоминая мелодии, которые ей пела мама в детстве. А затем ее мама, вместе с ее отцом погибли на миссии. Наверное таким способом, она не дает себе забыть ее, вспоминая самые счастливые моменты с ее участием в ее памяти.

— Цу, — прошептал я. — Как думаешь, Коноха изменилась?

— Волнуешься? — так же шепотом ответила она. — Не стоит. Приедешь, и увидишь. Или ты беспокоишься о Сае?

Я промолчал.

— Не бойся. — сказала она. — Сая будет рада тебя видеть.

— Надеюсь. И еще я... Надеюсь, что остался тем же, остался человеком, которого она помнит. — повернувшись сказал я ей.

— Глупыш, — хихикнула она. — Мы давно не люди, — погрустнев продолжила. — все, что нам остается, это сохранить то все человеческое, что осталось от нас. Или обрести... А теперь иди сюда.

Дорого домой. Ха! Я отправляюсь в Коноху! Было немного непривычно, все же давно я там не был. Да и Сая, надеюсь она в порядке. Два года войны, и у меня, как и у многих других, наконец появился отпуск, если так можно выразиться о трех недельном отгуле. Свежие силы поступили вчера, глядя на их восторженные и полные романтики лица, мне стало их жаль. Не то это место, но портить им праздник, я не решился. Пусть. Может, кто из них и сохранит то чудо, которое они испытывают сейчас.

Добирались мы долго. Очень долго, караван был длинным, и людей было много, не только синоби. Беженцы, торговцы. С кем я только не успел пообщаться, в дороге делать нечего, тренировки давно привычны и делаются на автомате. Придумывать новое, я сейчас не готов. Но чувствую, что того уровня силы, что я достиг мне мало. Очень мало, я просто не готов к будущим событиям. Да, я джонин. А-ранг, но разве это предел? А как же будущие сражения, с которыми я обязательно столкнусь, просто не могу не столкнуться. Я верю в закон подлости, но и верю в то, что из любой ситуации есть выход. А сила, в большинстве случаев, это универсальный выход. А ведь война будет на два фронта, вот только когда... В Конохе будет время обдумать.

Вот и врата.

— В ад. — хихикнул я. Мда.

Оказавшись в ставшей мне родной, деревне, я вдохнул воздух полной грудью. Прекрасно, прелестно, класс.

— Я домой. — обратился к товарищам. — Свяжемся вечером?

— Конечно! Хочу напиться и нагуляться! — воодушевленно проорал Джи.

Цунаде поморщилась:

— Я в клановый квартал. Думаю, улажу все до вечера. Не скучайте. — она поцеловала меня в губы и чмокнула Джи в щеку.

Я дал ему подзатыльник.

— Не засматривайся, а то придет злой и коварный змей и будет душить тебя подушкой. — сказал ему на прощание, и не слушая возмущенное 'Эй!', я двинулся в сторону дома по крышам.

Дом с виду не изменился. Но немного не убранный двор и общая атмосфера мне совсем не нравилась. Открыв дверь, я зашел внутрь и... ничего. Таак...

— Сая! — крикнул я. — Я дома!

Тишина, секунда, две, затем стук наверху, вот ты где... Я ринулся наверх, ожидая чего угодно, но не этого. Войдя в ее комнату, я обнаружил Саю, лежащую на кровати, и смотрящую в потолок.

— Сая! — я присел рядом. — Ты в порядке?!

Она повернулась и посмотрела на меня, да чтож такое... Вгляделась и широко открыла глаза.

— Орочимару-сама! — с криком она обняла меня. — Вы вернулись!

— Да, Сая-чан. Вернулся. Я вернулся. — поглаживая ее проговорил я.

Сидя в гостиной и попивая свежезаваренный чай, я понимал, что все плохо. Для Саи. Она сникла, очень сильно сникла, эти два года для нее превратились в ад. Без ноги, ей приходилось использовать костыли, а сама она чувствовала себя бесполезной, брошенной, хоть ее никто и не бросал. Мне было очень больно наблюдать за такой Саей, и я не представлял, чем ей помочь. Я, конечно, буду рядом с ней, пытаться поддержать ее, но этого не достаточно, я уеду и она снова останется в одиночестве. А кто, кроме меня у нее есть? Никого... Товарищи на фронте, я тоже вскоре вернусь туда, поэтому нужно было срочно решать эту проблему. Поблагодарив и поцеловав ее, (кобель), я вышел на улицу и спокойным шагом решил прогуляться. Подумать и попытаться хоть как-то решить эту проблему. Что можно придумать? Так прогулял я до заката, пока в меня кто-то не врезался. Опустив голову вниз, я увидел золотистого цвета шевелюру, растрепанную и пышную голову. Присмотревшись, я понял, что это ребенок. Ну, приехали, уже не можешь определить кто перед тобой.

— Здаров пацан. — взяв его за руку, я поднял его на ноги. — Не ушибся?

— Нет. — удивительно спокойным голосом ответил парнишка. Затем слегка потупившись, — Извините.

— Ничего страшного, молния. — хохотнул я. — Осторожней на поворотах.

Пацан заразительно улыбнулся, заставив мою улыбку расшириться еще сильней, хотя вроде бы уже больше некуда. И пошел дальше. Интересный мальчонка, одним своим видом поднял мне настроение. Я застыл. Вот оно.

— Стой. — крикнул я, одним прыжком, сокращая дистанцию, хотя расстояние было не маленьким.

Если он испугался, то я даже этого не заметил. Смелый.

— Как тебя зовут? — добродушно сказал я.

— Минато. — помедлив ответил он, не понимая к чему это.

— Минато... — прошептал я. — Знаешь Минато, давай-ка я с тобой прогуляюсь, ты ведь приютский? Сколько тебе лет?

— Ммм, ладно. Да, я с приюта. Как раз бежал обратно, чтобы не опоздать на ужин. И мне 5 лет. — гордо сказало это чудо.

— Ужинать значит... А давай я тебя угощу, все что хочешь, ну все что есть в этой деревне. — предложил я ему.

— А меня не поругают? — он поднял на меня глаза, да чтож такое-то а. Чтоб я, будущий змей и гроза синоби умилялся, но вот же ведь! Прямо перед глазами!

— Если я скажу, не поругают, потом отведу тебя обратно, идет? — протянул ему руку.

— Хорошо! — снова улыбнувшись, он пожал ее в ответ.

Место мы нашли сразу. Угадайте какое? Ичираку рамен... совпадение? Не думаю, кажется это передается в ДНК, улыбнулся я своим мыслям. Во дела. Ужин прошел на ура, меня нашел Джи, который присоединился к нам, и мы весело проболтали. Пацан оказался жизнерадостным и шаловливым оболтусом, не по возрасту умным и рассудительным. Любил розыгрыши и казался маленьким солнцем на фоне остальных людей, сияя не хуже Джирайи. Они быстро нашли язык и мне оставалось только вставлять иногда фразы, направляя курс разговора. Родителей не помнит, но клан Намикадзе знает. Наследства не осталось, война лишила небольшой клан всего, включая его родителей. В два года попал в приют, патруль нарвался на бушующий пожаром дом и сумел вытащить ребенка. В рубашке родился, ни завал, ни пожар его не задели. Поев и попрощавшись с Джи, я отвел его в приют, дорогу мне он показал. Решили не торопиться и поболтать еще, мне он понравился.