* * *
Дерек не спеша возвращался в казарму. Ему показалось, что смена пришла слишком быстро, но оказалось, что все, как обычно — во время непогоды наряды сменялись чаще. На нем был плащ Аслана. Тяжелый теплый и не пропускающий влагу. Путь с дальнего поста был неблизкий, но парень не торопился...
Когда началась буря, он спал. Его дежурство должно было быть через шесть часов. Разбудили голоса ребят, и Дерек с удивлением обнаружил в коридоре, где собрались все свободные бойцы лаэра Аслана (кроме тех, кто недавно сменился и теперь блаженно дрых, не обращая внимания на суету и посторонний шум). Ребята, кажется, удивлены не были, что хозяин Замка лично приперся сюда ночью, в непогоду, вместо того, чтобы наслаждаться обществом молодой жены. Вот он бы, будучи господином, имея организованных подчиненных (которыми, к слову сказать, авторитетно командовал и комендант) и красавицу-жену, точно не вылез бы из кровати. Может быть, за подобные 'жертвы' лаэра так и уважают солдаты?
Аслан принял короткий рапорт, уточнив, кто где. Выяснил, что на самом дальнем посту — самый молодой — Мартин, и велел его вернуть, несмотря на возражения коменданта.
Дерек только недавно узнал, что этот мелкий, напросившийся сегодня днем на спарринг, коменданту родной сын, и уважительно взглянул на мерявших друг друга взглядами мужчин.
Первый ни за что не признается, что и сам готов вернуть свое чадо под крышу дома или хотя бы на ближайший караульный пост, чтобы сердце не болело, как он там, один-одинешенек, на башне на самом уступе скалы? Ведь там даже днем страшно до головокружения становится, если взглянуть вниз, в расщелину под уступом. (Старшему из двоих новоприбывших рабов господина уже показали периметр охраняемых владений).
Даже здесь здоровые бесстрашные парни невольно вжимали головы в плечи от очередного разряда близкой вспышки молнии и раскатистого грома внезапно начавшейся грозы.
А второй, прекрасно понимая отцовские чувства и щадя их (комендант никому не может давать поблажки), своим словом господина расставлял акценты. Хотя Дерек был уверен, ребята и так все понимали. Насколько он узнал — 'молодняк' здесь берегли, оставляя в воспитательных целях несколько иные методы. Как, например, поступила Тесса. Хороший урок будет мальчишке на будущее, лишь бы проникся с первого раза...
Дерек грозы не боялся, промокнуть и заболеть — тоже было мало шансов. Пожалуй, он не отдавал себе отчет в том, что именно им двигало, когда, толком не осознав свой порыв, вызвался пойти на смену Мартину.
Аслан резко развернулся и замер. Дерек поразился его жадному раздевающему взгляду, и чуть было позорно не отступил назад, но лаэр уже совладал с собой и, как ни в чем не бывало, коротко бросил:
— Хорошо! Подожди!
Быстро раздав еще кое-какие распоряжения, он уступил 'командование' коменданту и обернулся:
— Возьми мой плащ — если буря разгуляется, смена придет не скоро.
— У меня... — начал было возражать парень со шрамами, но вспомнил, что он так и не получил еще полное обмундирование, и заткнулся, оглянувшись на коменданта.
Тот, зараза, предпочел сделать вид, что не заметил 'знака внимания' хозяина к рабу, и отошел делить людей — теперь на посты шли по двое и должны были сменяться чаще.
Дерек невольно вспомнил Тессу в лесу. Девчонка не сама придумала "правила", как облегчить участь вынужденных мокнуть под дождем ребят, когда предлагала их варварам, но это не умаляло ее участия. Странным образом, господа в первую очередь заботились об окружавших людях, за что те платили им своей преданностью, несмотря не мелкие разногласия в мировоззрении. Пожалуй, не стоит выпендриваться.
Аслан сдернул с плеч свой плащ и, шагнув почти вплотную, протянул ему. На миг парню показалось, что господин не прочь сам накинуть тяжелый плащ ему на плечи, но странное наваждение мелькнуло и ушло, и Дерек сглотнул, опустив взгляд.
Варварский ублюдок! Почему он так смотрит? Почему Аслан запал именно на него, да еще в таком жалком состоянии, в котором тот выкупал его на невольничьем рынке? Дерек был в недоумении...
Хотя, с другой стороны, если притязаний и домогательств к его заднице не будет, то о лучшем ему уже и не приходилось мечтать. Здесь, в Замке лаэра, был кров, пища и даже возможность заработать немного денег... Только свободные потом могли покинуть службу и завести свое хозяйство, семью, или остаться здесь, как, например, оружейник или лекарь, а он все равно будет принадлежать господину...
Дерек кутался в плащ, стоя под крышей смотровой башни. Ветер ревел и завывал в расщелине под скалой, в отблесках молний и раскатах грома тонуло странное эхо этого завывания. Дождь лил, как из ведра, и порывы ветра пронизывали. Напарника Дерек отправил вниз в маленькую комнатку-оружейную, чтобы он не мок понапрасну. Тот поначалу отнекивался — не положено оставлять одного в таких условиях, но здравый смысл победил. Разговаривать все равно было невозможно — не слышно было друг друга даже находясь рядом, а уснуть сейчас было просто нереально. Новенький, 'Меченый', как прозвали его между собой ребята, всего за пару дней показал, что он из себя представляет — за него можно не волноваться.
А сам Дерек переживал за Мартина, успел ли мальчишка добраться до казармы, или град, что прошелся широкой полосой над землями лаэра, захватив Замок, застал его? И где застал — успел ли пацан нырнуть на какой-нибудь пост по дороге, чтобы переждать самый пик стихии или нет? Но все равно, хорошо, что мелкого отсюда убрали. Парню с разодранной щекой было не по себе, хотя он видел бури и пострашнее. Да и на море не раз попадал в шторм за тот единственный год, что плавал матросом на наемном судне. Но все-таки море не для него...
Невольно мысли перетекли на самих обитателей Замка. Похоже, люди здесь привыкли к выкрутасам погоды и не впадали в панику. Интересно, а Тесса сейчас сидит в окружении служанок, жмущихся к своей госпоже, в страхе ахая от рычащего оглушающего грома и вспышек молний, или мирно дрыхнет? Девчонки грозы боятся... но ведь Тесса особенная... И как, интересно, переносит такую погоду Мелкий, Ренальд, про которого он чуть не забыл?
Дерек невольно сравнивал сегодня обоих мальчишек — и Мартина, и Ренальда, и пришел к неутешительному выводу, что Рени никогда не стать таким, каким со временем станет сын коменданта — немного циничным и своенравным, но настоящим бойцом. Рени так и останется милой игрушкой, только что с ним будет, когда тот повзрослеет? Это сейчас он умиляет своей молодостью и свежестью, но даже двадцатипятилетнего его представить сложно, не заглядывая в его будущее еще дальше.
Жалко пацана, откровенно жалко...
Тем более, что со своей человечностью и отзывчивостью, какой-то душевностью и подкупающей искренностью, он оказался редкой жемчужиной среди всех когда-либо знакомых Дереку людей...
Новый порыв ветра мазнул по лицу ледяной пощечиной и воин-раб, поглубже натянув капюшон, невольно втянул ноздрями запах... Запах хозяина... терпкий и ароматный, он преследовал Дерека, невольно не давая забыть, чей на нем плащ...
И раб не знал, что так же потом уже его запах будет дурманить голову Аслану...
После грозы воздух казался необыкновенно свежим, возбуждающим, взбудораживающим... 'э-лек-три-зующим' — вспомнил Дерек странное слово полусумасшедшего ученого магистра, — один раз он был нанят в сопровождение нескольких таких же энтузиастов-полусумасшедших, которые тряслись больше над своим оборудованием, чем над собственной жизнью, перебираясь из городишки, где их начали подозревать в чернокнижничестве и подозрительных опытах, в более спокойное место.
Аслан не шел из головы. Дерек не мог не признать, что молодой лаэр был достоин своего звания, но в плане возможного любовника даже 'на один раз' он парня никак не вдохновлял. Даже представить себе подобное казалось омерзительным. К тому же Дерек не мог, как ребята, ходить 'в увольнительные', чтобы разнообразить свою убогую сексуальную жизнь с какой-нибудь красоткой, и это угнетало еще больше. И даже не то, что его не отпустили бы, хотя он этот вопрос еще не поднимал — может, рабу и вовсе не положены такие привилегии, а то, что у него вряд ли найдется столько монет, чтобы купить любовь миловидной девчонки, а не какой-нибудь совсем опустившейся шлюшки, которой все равно, с кем и как провести несколько часов. Дерек мечтал о женском теле — слишком давно у него никого не было, поэтому и задавал себе этот временной промежуток в 'несколько часов'...
Проклятый запах Аслана от его плаща постоянно возвращал парня в жестокую действительность, и он с мрачным расположением духа думал о том, что месяц отсрочки как-то подозрительно быстро тает, едва начавшись...
А еще Дерека очень огорчало то, что он не может выкинуть из головы жену лаэра, и это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Мало того, что она красивая, так она еще и чужая женщина. Пожалуй, гораздо легче было бы переносить ее брезгливость и почти неприкрытое отвращение или даже жалость (которую он теперь часто мог распознать на девичьих лицах, лишь стоило повернуться к ним обезображенной стороной лица), но она, словно нарочно, будто и не замечала в нем никаких изъянов, заставляя мечтать о несбыточном. Он, наверное, прибил бы ту пуму еще раз... Кошек теперь он ненавидел всей душой... и как жаль, что упущена возможность придушить или хотя бы так же изуродовать устроителей шоу борьбы раба с дикой кошкой...
Тесса... Госпожа... Хозяйка... Дерек давно не видел снов... никаких — ни таких красивых и радостных, как в детстве, ни страшных и до одури правдоподобных, как во время скитаний наемником... Но после нескольких месяцев плена и рабства он совсем разучился видеть сны, завидуя ребятам, которые хотя бы в короткие часы отдыха могли перенестись в своих грезах и увидеть то, что им было дорого... Кошмары, правда, тоже кое-кого мучили, но Дерек предпочитал не думать о плохом. Он уже начал сомневаться, а все ли в порядке у него с головой, когда его продали...
И вот теперь он снова видит сны — иногда кошмары, от которых просыпаешься в ледяном липком поту и долго не можешь прийти в себя, но чаще — в его снах присутствует один-единственный персонаж... И просыпаться совсем не хочется... А еще странно находиться целый день в предвкушении следующей ночи, невольно высматривая, не покажется ли эта девчонка в пределах видимости, не позовет ли выполнить какое-нибудь поручение... Он и жаждал ее видеть, и хотел забыть о том, что она существует, потому что это было слишком жестоко, думать, что Тесса так добра с ним и так просто общается, как с равным, потому что он может быть ей приятен.
Дерек пытался присмотреться к ребятам — не испытывает ли кто к своей госпоже такие же неоднозначные чувства, как он, но никто тихо с ума не сходил, признавая ее статус, и даже не позволял себе фривольных казарменных шуток в ее адрес. Может быть, просто при нем пока такого не было — все-таки надо заслужить доверие, а для этого прошло еще слишком мало времени...
* * *
Сменившиеся вместе с рабом-воином с постов бойцы, вместо долгожданного сна отправились на кухню, где всегда было, чем поживиться. В общем-то, это благоразумно — перекусить сейчас и тогда можно спокойно 'проспать' завтрак — сменившихся ночью на утреннее построение поднимать не станут. И это тоже было характерно для 'мирного' расписания жизни в казарме лаэра Аслана. При военном положении правила менялись, но в повседневной жизни были максимально приближены к человеческим условиям существования.
Дерек решил, что он лучше отправится спать немедленно и встанет вместе с остальными утром. Все равно от невеселых дум аппетита не было. И еще очень хотелось избавиться от выручившего его и вполне себя оправдавшего плаща Аслана... и поскорее лечь, чтобы увидеть желанный сон с участием жены лаэра...
Поражался Дерек только одному — несмотря на его уже навязчивую идею переспать с женщиной, Тесса всегда снилась ему в достаточно пристойном виде, как бы он не мечтал "переспать" с ней хотя бы во сне, в своих грезах, чтобы отвязаться наконец от этой не ведущей ни к чему хорошему зависимости — не стоит о девушке даже думать...
На улице все еще моросил дождь, уже затихающий, нудный — наверное, днем снова будет ясная погода. Ребята скрылись за углом, а Дерек подошел к крыльцу казармы, и, увидев на ступенях маленького мокрого крысенка... нет, не крысенка — котенка, еле подавил огромное желание пнуть этого представителя ненавистного с некоторых пор семейства...
Обрадовавшийся человеку звереныш доверчиво потянулся к нему, в надежде, что тот пустит его внутрь погреться и обсохнуть. Дерек сморщился и отодвинул малявку мыском сапога. Глупый котенок не понял и увязался за молодым мужчиной. Дерек убрал протянутую руку от двери и, склонившись, схватил котенка за мокрый загривок, затем оглянулся, прикидывая, куда бы его зашвырнуть, но тот вдруг издал такое жалобное 'миииуу', глядя невозможно зелеными огромными глазищами прямо в глаза парня, что Дерек почувствовал острый приступ раскаяния в своем намерении.
— Ладно, живи! — вздохнул парень, отпуская шлепнувшегося на все четыре лапы котенка, и открыл дверь, пропуская его внутрь.
'Живая тварь все-таки', — попытался реабилитироваться он в собственных глазах, невольно укоряя себя за этот приступ безотчетной жалости к 'комку шерсти'.
Пока Дерек развешивал мокрые вещи, стараясь не шуршать, чтобы не разбудить спящих, мирно похрапывающих бойцов, нахальный котенок уже нашел себе уютное местечко, выбрав ближайшую к двери свободную койку, чтобы устроиться поудобнее на теплом одеяле, и уже с толком, чувством, расстановкой начать процедуру вылизывания.
Только вот хозяину кровати это совсем не понравилось, так как по совершенной случайности эта койка принадлежала Дереку.
Ребята долго ржали, проснувшись от сдавленного шипения новенького, кроющего невозможными словесными оборотами наглого котенка, который успел слинять и теперь шустро перебирался из-под одной кровати под другую, увертываясь от рук злобно настроенного парня со шрамами на лице...
Наконец все затихли, до подъема оставалось еще около пары часов. Дерек, неожиданно выплеснувший накопившуюся злость на Аслана и свою судьбу, обругав несчастную, затаившуюся где-то в казарме зверюшку, быстро уснул, испытывая некоторое облегчение и удовлетворение.
Каково же было его удивление, когда он проснулся от тяжести на груди и невозможно громкого довольного урчания. Открыв глаза он с изумлением уставился на нахально пристроившегося на нем, жмурившегося от удовольствия, котенка. Тот был уже сухой и пушистый. Дерек заворожено смотрел, как котенок повел ушками, топорща усы, на мордочку, потянувшуюся к нему, на то, как приоткрылся маленький ротик, сладко зевая, на острые белые зубки и розовый шершавый язычок... Ну ничего себе! От такой наглости Дерек даже не нашел слов спросонья. Он начал аккуратно выпутывать руки из-под одеяла, стараясь не спугнуть маленькую бестию, чтобы затем поймать его и, например, свернуть шею, чтобы в следующий раз было неповадно так наглеть.