| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Надежда... Опустился на табуретку, обхватил голову ладонями. Капитан корабля ночью тайком спускает шлюпку и плывёт к райскому острову неподалёку. А после катастрофы, как дед Мазай, подберёт кого сможет... И спасённые будут ему благодарны. Стыдно-то как...
‒ Твою мать! ‒ Я в сердцах жахнул кулаком по подоконнику. ‒ Да что же делать?!
В ушах стоят скрежет вспарываемой скалой обшивки, треск ломающихся шпангоутов и сытое бульканье ледяной воды, принимающей в свою утробу миллионы душ. Подонки из команды, предусмотрительно протащившие судовое имущество в шлюпки, отпихивают тонущих. Озверевшие братки из третьего класса сквозь людское мясо выгрызают себе путь наверх. Метёт кровавая позёмка по окраинам ‒ Сумгаит, Таджикистан, Днестр. Мои братья режут друг другу горло, вспарывают животы, выдавливают глаза, сажают на кол, сдирают кожу, насилуют детей. Мерзостная "Ваффен СС" освоила демократическую феню и перекрасилась в респектабельную власть.
Я прижал лоб к холодному стеклу. Да кто сейчас в такое поверит?!
Алло, небо, это какой круг, скоро ли дно?
У болота нету дна, тонуть будете вечно...
‒ Я увожу к отверженным селеньям, ‒ прошептал, глядя на раскачивающийся красный трафаретный профиль за окном. Что же делать-то, мать его?!
Грустно улыбнулся, вспомнив бородатый анекдот "ну сделайте хоть что-нибудь". Что ж... Сунул в карман салфетку с уворованным из школы мелком и пошёл делать хоть что-нибудь.
Тот же день, вечер
Ленинград, улица Воинова
Очередной проходной двор, уже восемнадцатый за сегодня. Мрачный, с обшарпанными стенами, покосившимися водосточными трубами, мерзкими голубями. Войти, демонстративно повертеть головой, выйти на соседнюю улицу. Посмотреть на облупившуюся телефонную будку, надоевшие фасады, неровный асфальт. И идти дальше, бороздить этот неприветливый город.
Синти всей душой ненавидела эту часть своей работы. Да, поначалу было интересно ходить по разбитым ленинградским улицам, разглядывая, как сквозь аквариумное стекло, эту странную чужую жизнь. Потом ускоряться, нырять в тёмные проходные дворики и сквозные подъезды, отрываясь от топтунов. Адреналин пульсировал в жилах, кожа бледнела от волнения, и, хоть она в этом никогда бы никому не призналась даже под дулом пистолета, временами она представляла себя девушкой Бонда.
Этот период глупого романтизма продлился ровно три месяца. Потом новизна внезапно испарилась, а на дне остался грязный осадок нарастающего раздражения от непарадных запахов мочи и подгнивших овощей, натруженной шеи и надоевших лиц из наружки. Впрочем, судя по всему, эта беспокойная вице-консул надоела им не меньше.
Все всё понимают, но таковы правила этой затянувшейся игры, и не ей их нарушать. Чем большую площадь города покроют прогулки "призраков", тем тяжелее "семёрке" вылавливать возможные меточные знаки: накрыть своим вниманием все стены и тротуары не по силам даже могучему КГБ. Поэтому, когда Фред на собрании опергруппы раздаёт маршруты для прогулок на день, возникает не обида, а тянущая, как привычная зубная боль, усталость.
Да, совсем не так Синти представлялась эта работа, когда она, восторженная выпускница университета, выходила из кабинета вербовщика. И даже после восемнадцати недель на "ферме" она продолжала надеяться на что-то менее рутинное.
Ну и ладно. Она не жалеет о выборе, низовую работу надо пройти. А там... кто знает. За последние годы в Фирме прошли большие изменения, теперь женщина имеет шанс возглавить и резидентуру, уже есть примеры. Кто знает, может, со временем какая-нибудь женщина станет директором? И почему бы ей не носить имя Синти?
Ещё полгода в этом холодном городе, и она поедет на Тайвань. С ней уже предварительно говорили. Сыграла свою роль маленькая строчка в личном деле: "Владеет письменным китайским языком на среднем уровне, разговорным ‒ на начальном". Спасибо дедушке Сю, который не пожалел своего дорогого времени для любимой внучки.
Синти приостановилась и улыбнулась собственному отражению в пыльной витрине очередной булочной. Тайвань... Солнце, фрукты, тёплое море... Как ей, выросшей во Флориде, этого не хватает.
Но ничего... ещё чуть-чуть, ещё немного, и она вырвется от этих жёстких комми. Всё равно она здесь давно и прочно засвечена. А иначе при таком суровом контрразведывательном режиме и быть не могло. Агентурщикам приходится непросто, классическая вербовка здесь практически невозможна, остаётся только отрабатывать редких инициативников да бегать по дворам, снимая метки и отвлекая внимание. Самая деликатная работа ‒ встречи, вбросы корреспонденции, закладка тайников ‒ делается агентурой глубокого прикрытия. Её задача на оставшийся срок ‒ оттягивать внимание КГБ на себя.
Оглянувшись, Синти привычно выделила в редком потоке прохожих неприметного мужчину, пристально изучающего ту самую витрину, в которую она только что смотрелась. Господи, как это всё надоело!
Ещё три улицы, и на сегодня всё, можно домой ‒ снять наконец эту промокшую обувь. Она с укоризной посмотрела на сапожки. Красивые, прочные, куплены на рождественской распродаже за тридцать процентов, за что и любимы, но кто же знал, что придётся столько ходить по улицам? Вот и начали промокать...
Шмыгнув носом, Синти чуть ускорилась, чтобы побыстрее закончить обязательную программу. Осталось осмотреть пять фасадов, четыре, три... Всё, ура!
Повеселев, пробежала к остановке за подошедшим троллейбусом и, заняв место на задней площадке, без удивления увидела, как следовавший за ней мужчина сел в подъехавшие "жигули". Было бы странно, если бы этого не произошло...
Потом она срезала через знакомый проходной двор и вышла на улицу со страшным названием "Красной конницы". Мимо поплыла знакомая кованая решётка сквера с вросшими в неё старыми липами. Синти замедлила шаг, привычно восхищаясь прихотливым сплетением древесины и металла. Есть, остались ещё в этом городе места, которые по-прежнему радуют глаз. Пики ограды, пронзающие странные наплывы деревьев, вызывают череду ассоциаций, в которых психологи Фирмы наверняка отыскали бы оттенки агрессии и секса.
Её передёрнуло от неприятных воспоминаний. Ну их на фиг, этих мозголомов...
Она неторопливо перевела взгляд на предпоследнюю, наиболее любимую композицию и огорчённо нахмурила брови. Какая-то сволочь размалевала мелом тот лишённый коры участок ствола, где причудливая текстура наплыва образовала почти безупречный иероглиф "девушка". Синти даже начала поднимать руку, чтобы стереть это безобразие, но потом мысленно плюнула и двинулась дальше.
Но ушла недалеко. На втором шаге странные меловые штрихи вдруг сложились в привет из детства.
"Чертёнок!" ‒ ударил в голове набат.
Синти ошеломлённо мотнула головой и обернулась, с недоверием разглядывая причудливую вязь. Да, не показалось, она со смыслом. Вернулась назад и пару раз мигнула, словно надеясь, что морок спадёт. Но нет, пьяные линии по-прежнему складываются в два иероглифа, выполненных в привычном для неё стиле травяного письма. С трудом оторвав взгляд, начала с изумлением озираться. Вокруг привычно возвышаются стены домов с мозаикой темных и светящихся окон, контуры крыш на фоне ранних сумерек. Знакомый кагэбэшник подобрался ближе, чем обычно, и настороженно зыркает, пытаясь понять причину нестандартного поведения объекта.
"Спалилась", ‒ обречённо поняла Синти и, протянув руку, старательно затёрла меловые штрихи. Если это какая-то провокация КГБ, то ничего страшного в стирании уже нет ‒ она не смогла скрыть реакцию; если же это кто-то пытается привлечь её внимание, то тем более не надо оставлять метку с такой информацией.
Немолодой кагэбэшник встал прямо за спиной и сверлит взглядом дерево. Опоздал, дружок... Синти повернулась и, дурачась, показала ему язык. Может, это их немного собьёт ‒ клиент решил дурку повалять...
Нет, к Фреду она сегодня не побежит, нечего давать наружке лишнюю информацию. Завтра, всё завтра.
Дома первым делом прошла на кухню и вытрясла в широкую чашку, аккуратно похлопывая по дну бутылки ладонью, комковатый кефир. Вот чего будет не хватать на Тайване, так этого странного молочного продукта ‒ за три года она к нему не на шутку пристрастилась. Привычно залила ёмкость горячей водой, взболтала и начала елозить по стенкам ёршиком, в который раз изумлённо мотая головой. Кто, ну кто мог здесь, в России, узнать то, что знали только четыре человека в семье, включая её саму и уже шесть лет как умершего деда ‒ её "молочное" имя?!
Я тихо прикрыл чердачную дверь и начал спускаться по темной лестнице. М-дя, удалая разведчица... Разве что руками не размахивала, кудахча... Хорошо хоть догадалась стереть рисунок. Кое у кого в воспоминаниях оказалось очень завышенное представление о себе. Или она потом заматерела, когда в девяностые возглавляла резидентуру в Ереване?
По крайней мере, сигнал принят. Вышел на улицу, огляделся и, посвистывая, направился к улице Чернышевского. Дня через три сделаю следующий ход.
Тот же день, вечер
Москва, площадь Дзержинского
Одним из первых распоряжений Андропова по приходу в КГБ было замаскировать вход из приёмной в его кабинет под шкаф с потайной дверью. Тёртые жизнью офицеры, зубры разведки, проникая к шефу через сдвинутую фальшпанель, мысленно крутили пальцем у виска и бормотали: "Чем бы дитя ни тешилось..." Потом, через несколько лет, в ходе одного из ремонтов этот шкаф, к всеобщей радости, убрали, однако в некоторых вопросах председатель КГБ продолжал следовать дурным шпионским боевикам с пылом не наигравшегося в солдатиков ребёнка.
Полчаса назад "Волга" с затемнёнными стёклами вывезла Андропова с Лубянки через резервные ворота, и всё это время сидящий за рулём оперативник из доверенных нарезал по вечерней Москве неожиданные повороты, уходя от гипотетической слежки. Председатель КГБ ехал на конспиративную встречу с генерал-лейтенантом Ивановым ‒ куратором своей личной разведки и контрразведки, носящей скромное название: отдел "Ф" управления "С".
За этим запутанным названием с двумя литерами в штатном расписании КГБ скрывалась финансовая разведка управления нелегальных операций. Но на самом деле несколько десятков тщательно отобранных сотрудников под командованием Питовранова занимаются всем ‒ от установления конспиративных каналов связи с крупными западными политиками и разведки в деловых кругах Запада до проведения разработок в отношении наиболее сложных объектов среди граждан Страны Советов.
"Вообще-то ты счастливчик, Юра. ‒ Андропов скользнул взглядом по контуру университета за окном и вернулся к размышлениям. ‒ Умение приручать людей дорогого стоит. КГБ ‒ весь мой, а десять лет назад я был здесь чужаком. А сейчас ‒ свой в доску, с несколькими десятками проверенных соратников, а вот приставленные приглядывать за мной Цинев и Цвигун так и остались чужаками. Даже один из надзирателей от днепропетровцев, Чебриков, и тот мне присягнул. И я уверен, что это ‒ не игра. Крючков ещё есть, исполнительный трудяга, надёжный как скала. Правда, комитет на него не оставить, он не первый, он ‒ второй, зато второй ‒ отличный. Если всё сложится, ‒ мысль в привычной боязни обогнула то, что именно должно сложиться, ‒ в комитет надо будет ставить кого-то другого. Да того же Чебрикова... А Крючкова можно поднять на место Савенкова, в отдел административных органов ЦК. А Борю, с собой заберу, на премьера ‒ потянет".
"Волга" остановилась у сталинского дома в тихом малолюдном переулке. Юрий Владимирович стремительно выскочил из машины и рывком скрылся в подъезде. На первом этаже ждал заботливо подогнанный лифт с раскрытыми дверями ‒ и никого, лишь гулкая тишина. На полуцыпочках, боясь издать звук, сжав от непроизвольного напряжения челюсти, Андропов пробрался в конспиративную квартиру, притворил входную дверь и, с облегчением выдохнув, уже походкой уверенного в себе человека зашёл в полутёмную комнату:
‒ Ну привет, Борь.
‒ Здорово, Юр. Голодный? Я уже половину умял, пока ждал. Но вино оставил.
Со вкусом одетый, элегантный и подтянутый, в солидных очках в толстой роговой оправе на интеллигентном лице, Иванов мог напоминать кого угодно ‒ холеного дипломата, крупного бизнесмена или учёного из престижного западного университета, но никак не боевого разведчика, начинавшего "волкодавом" против финских и абверовских диверсионных групп. Это уже потом он стал специалистом по "главному противнику", поднялся до резидента в Нью-Йорке, был брошен представителем КГБ в Венгрию во время мятежа. А сейчас руководит разведкой СССР в Западном полушарии и дополнительно ‒ "отделом Ф".
Плеснули, чокнулись.
‒ Ну что у нас нового? ‒ Андропов с аппетитом вгрызся в пирожок.
‒ Из интересного ‒ наш человек имел беседу со Штраусом. В неформальной обстановке, особенно выпив пива, тот становится достаточно болтлив. Анализ записи проводим, но, судя по всему, их расхождение с Колем притворно. Скорее это скоординированная политика. Штраус остался окучивать правый фланг, а Коль имитирует сдвиг влево с целью развалить свободных демократов и таким образом вызвать распад правящей коалиции.
‒ Они так верят друг другу?
‒ Совсем не верят. Штраус каждое утро просыпается с мыслью "свергнуть или поддержать", а Коль планомерно убирает со значимых постов сторонников Штрауса...
Где-то через полчаса в разговоре стали возникать паузы. Иванов всё чаще выжидающе поглядывал на Андропова, тот же застенчиво отводил глаза и мялся.
‒ Ну?.. ‒ не выдержал наконец Борис. ‒ Юра, что ты как девка мнёшься?
‒ Эх... ‒ Андропов поводил руками по столешнице, потом горестно вскинул глаза на Иванова. ‒ Ошибся я, Борь, сильно ошибся... Очень сильно... И теперь эту ошибку надо как-то зачищать.
‒ Вот как... ‒ Иванов слегка озадаченно откинулся на спинку кресла. ‒ Ну давай сюда свою ошибку, посмотрим на неё.
‒ Предателем оказался. ‒ Скривившись, Андропов сунул фотокарточку.
‒ Опа-на... ‒ Иванов изумлённо потеребил кончик носа. ‒ В каком смысле предатель?
‒ В самом что ни на есть прямом. ЦРУ, лет так двадцать как.
‒ Ох и ничего ж себе, ‒ протяжно присвистнул генерал. ‒ Не подстава?
‒ Увы... Помнишь дела Липки и Кочера? Он сдал. ‒ Андропов поморщился, потом быстро хлебнул вина. ‒ Подвалило тут счастье в виде пакета информации... Для подставы слишком многое уже подтвердилось. И слишком болезненно это подтверждение для нас, такое не сдают в играх... Как тебе утечки из архива ПГУ? Или генерал ГРУ, пятнадцать лет работающий на ЦРУ?
‒ Не хреново девки пляшут, по четыре сразу в ряд, ‒ поражённо пробормотал Иванов любимую присказку. ‒ А я говорил, что от Данилки дерьмецом потягивает.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
