Еретик. Книга 1

Вивьен прерывисто вздохнул.

— Мне иногда снятся земли, где я никогда не бывал. И события, в которых я никогда не принимал участия. При этом мне кажется, события из моих снов происходили очень давно… если вообще происходили. — Он нахмурился, понимая, что попросту сойдет с ума, если будет слишком много акцентировать на этом внимание. — Забудь. — Он покачал головой. — Это просто сны. Не стоит придавать им такого значения.

Рени не согласилась.

— Это не так, — сказала она, и в голосе ее прозвучало столько уверенности в собственной правоте, что спорить Вивьену не захотелось.

— Ты думаешь?

— Ты, похоже, видишь все очень подробно. Никогда не думал, что через сны с тобой могут говорить твои прошлые воплощения? — Она невинно улыбнулась, словно ее слова не были ересью, а представляли собой нечто обыденное и простое.

— Мои… прошлые… — Вивьен покачал головой. — Мне не положено даже задумываться о чем-то подобном, Рени. — Он усмехнулся. — И тебе в моем присутствии не стоило бы.

— А иначе? — хмыкнула девушка. — Арестуешь меня и сожжешь?

— У вас в семье, что, увлечение такое — дерзить инквизиторам? — буркнул Вивьен. — Мы не сжигаем людей, Рени. И уж точно не стремимся этого делать.

— Я живу в лесу, но мне прекрасно известно, что по стране то и дело пылают еретические костры, — с усмешкой сказала Рени. — Хочешь сказать, что я это выдумываю?

Вивьен поморщился.

— Нет, — покачал головой он. — Но не инквизиция приговаривает еретиков к смерти через сожжение. Церковь… — Он помедлил, понимая, как глупо будет звучать то, что он собирается сказать. Этот постулат всегда казался ему лицемерием. — Церковь не пятнает себя кровью.

Рени приподняла бровь, не стараясь скрыть своего скепсиса.

— Если не инквизиция приговаривает людей к сожжению, то кто?

— Такое решение выносит светский суд, которому передается дело безнадежного еретика, — поморщился Вивьен. — Нас заботит спасение человеческой души в первую очередь. Мы много беседуем с теми, кто попадает к нам, и пытаемся вернуть их на путь христианской веры.

Рени усмехнулась.

— Это забавно слышать от человека, который только что проснулся от кошмара своей прошлой жизни и может в деталях описать сражение, в котором никогда не участвовал. Ты ведь и сам веришь, что это не просто сны, Вивьен. Какие тебе нужны доказательства?

Он опустил глаза и промолчал. Рени коснулась рукой повязки, перехватывающей его корпус.

— Надо перевязать, — спокойно заметила она.

Вивьен приподнялся на кровати и проверил повязку, которая сбилась после сна.

— Да уж…

— Помочь тебе? — миролюбиво предложила Рени, меняя тему разговора.

— Буду тебе благодарен.

* * *

Ренар мрачной тенью прошел по лесной тропе и появился около дома травницы. Элиза встретила его на поляне и приветливо улыбнулась. Она ожидала, что он придет.

— Пришел проверить, не угробила ли я твоего друга? — усмехнулась она.

Лицо Ренара осталось совершенно невыразительным. Он смерил травницу оценивающим взглядом. Казалось, он до сих пор не был уверен в том, как к ней относиться и стоит ли ее опасаться. Пока она пыталась спасти Вивьена, она не подавала никаких признаков угрозы. И даже на ведовство ее действия нисколько не походили. Похоже, Вивьен был прав насчет нее — она была травницей, а не колдуньей. Все бы ничего, будь она доброй христианкой, но Элиза была язычницей. Ренар подумал о том, что она занимается идолопоклонничеством, но при этом он не припоминал ни одного идола в доме Элизы или в его окрестностях.

Тем временем девушка отбросила с лица прядь светлых волос и испытующе уставилась на инквизитора.

— Ты так смотришь, будто ждешь, что я вот-вот начну вытворять что-то, — она подобрала слово, — не богоугодное.

Ренар нахмурился и строго спросил:

— Где он?

Элиза передернула плечами.

— В доме, где же еще ему быть, — хмыкнула она. — Хотя, признаться честно, удержать его в лежачем положении не так-то просто. Все время порывается встать, начать что-то делать. Заботы не переносит на дух. Никакой.

Ренар криво ухмыльнулся.

— Мне будешь рассказывать?

— Ты не предупреждал, что как пациент он настолько невыносим, — рассмеялась Элиза, нащупав почву, на которой можно построить диалог с этим мрачным человеком. — В следующий раз привяжу его к кровати.

— Удивительно, что еще не привязала. Я бы сразу так и сделал, — хмыкнул Ренар. Элиза повторила его выражение лица почти точь-в-точь.

— Не припомню, чтобы ты так сделал во время перевязки, — язвительно бросила она.

Повисло молчание, и Элиза кивнула в сторону дома.

— Можешь пойти проведать его, если хочешь. Только, прошу тебя, не позволяй ему вставать. Он еще слаб, хотя признаться в этом для него ниже его достоинства.

Ренар закатил глаза.

— Хорошо знаю эту его черту. Правда, должен сказать, что он в первый раз доводит свое состояние до, — он помедлил, подбирая нужное слово, но, похоже, так и не смог этого сделать, поэтому сказал, — такого.

Элиза снисходительно улыбнулась в ответ на его высказывание, и Ренар неприязненно поморщился, в который раз за свою жизнь ощутив некоторые проблемы с косноязычием. При этом ему казалось, что он сам замечал это за собой гораздо больше, чем другие. И, тем не менее, он считал это своим недостатком и частенько печалился из-за наличия оного. С завидной периодичностью, едва открывая рот, он уже начинал чувствовать себя глупо. Возможно, поэтому ему гораздо больше нравилось молчать, чем говорить.

Стараясь отбросить неуместные переживания, Ренар прочистил горло и решительно вошел в дом Элизы, намереваясь увидеть там… он и сам не знал, что намеревается там увидеть.

А увидел он Вивьена, стоявшего на ногах и опиравшегося на стол, рядом с тем, что поначалу показалось Ренару сплошной копной кучерявых рыжих волос. Он даже не сразу понял, что это за существо вьется возле его друга и что оно делает. Первым порывом было вытащить меч, но оклик Вивьена остановил его.

— Ренар? Ты? Так скоро? Не ожидал увидеть тебя уже сегодня. Неужто волнуешься? — Он криво ухмыльнулся. — Или на службе без меня совсем скучно?

Ренар недоуменно уставился на него.

Вивьен был без рубахи, в одних шоссах. Корпус его туго обхватывала свежая повязка, без следов крови. На лицо он казался уставшим и осунувшимся, и все же в глазах светилось намного больше жизни, нежели вчера. Ренар не знал толком, вздыхать ему с облегчением или обличительно выкрикивать что-то в адрес рыжеволосой незнакомки, которая смотрела на него огромными пронзительными глазами так, словно ей явился Спаситель собственной персоной. Под ее взглядом Ренар неуютно поежился.

— Ты, — он прочистил горло и бесстрастно взглянул на друга, — Вивьен, ты не хочешь представить мне свою… сиделку?

Вивьен осуждающе прищурился, однако колкость предпочел проигнорировать.

— Ты прав, где мои манеры, — улыбнулся он, кивая девушке. Она отошла от него, продолжая с удивительной пронзительностью смотреть на Ренара. — Познакомься, это Рени, сестра Элизы. Рени, это Ренар. Мой друг.

Рени посмотрела на Вивьена, как ребенок может смотреть на родителя, когда тот в первый раз выводит его погулять за пределы родного двора.

— Он тоже инквизитор? — спросила она.

Ренар скептически приподнял бровь.

«Человек в сутане с оружием, явившийся в эту лесную глухомань по Вивьенову душу! Кем же, черт возьми, я еще могу быть?»

— Да, дитя мое. Я тоже инквизитор, — усмехнулся Ренар. — А ты — тоже ведьма?

Рени округлила глаза и, казалось, приложила все силы, чтобы не спрятаться за спиной Вивьена. Тот с укоризной взглянул на друга.

— Ренар, — строго сказал он, — не начинай. Мы здесь в гостях, в конце концов.

— Стало быть, ведьма, — прищурился Ренар. И впрямь, в отличие от Элизы, вид у Рени был совсем уж дикий, не от мира сего. Если в Элизе ведовство можно было заподозрить только по ее языческим амулетам, то Рени буквально лучилась колдовством. Казалось, она может начать превращать жаб в коров и обратно прямо здесь, в этой самой комнате. — С ума сойти, Вив! — всплеснул руками Ренар. — Мало тебе одной ведьмы, так еще и вторая?!

— Успокойся, — покачал головой Вивьен. — И рассуди здраво. Иногда ты это умеешь.

Шутка друга несколько уколола Ренара, но он решил проигнорировать ее. Тем временем Вивьен продолжал:

— Рени — никакая не ведьма. Она, по сути, занимается тем же, что и Элиза, просто в люди выходит реже и живет дальше в лесу. Пожалуйста, не надо видеть ведовство там, где его нет.— Он и сам не был уверен в том, что говорит, особенно после их едва состоявшейся беседы с Рени. По правде, он думал, что она запросто могла практиковать какие-то магические ритуалы, и, согласно правилам, он должен был арестовать ее и допросить, однако он не хотел проблем для Элизы, поэтому старался закрывать глаза на то, какой странной кажется ему Рени.

Ренар несколько мгновений изучал глазами Рени. Вивьен пригляделся к его реакции. Разумеется, во взгляде его было опасение. Но, пожалуй, он не мог не отметить привлекательность этой юной девушки, и, зная Ренара, Вивьен примерно прикинул, какие мысли могли закрутиться в голове друга.

— Значит, говоришь, не ведьма, — прищурился Ренар.

— Не ведьма, — уверенно подтвердил Вивьен, надеясь, что Рени не подставит его и не начнет говорить ничего компрометирующего. Она — надо отдать ей должное — оказалась девочкой смышленой и не стала возражать. Вивьен подумал, что чуть позже, возможно, сумеет убедить Ренара в том, что ни Элиза, ни Рени не представляют никакой угрозы и никому не делают зла. Но не сейчас.

Ренар склонил голову.

— Это ты тоже установил во время своих проверок?

Вивьен криво ухмыльнулся, понимая, что именно хочет сказать ему друг.

— Нет, — многозначительно ответил он. — Не во время них.

Ренар усмехнулся.

— Ладно, черт с тобой. Ведьмы или нет, они тебя тут хотя бы не угробили, а это уже хорошо. Вижу, о тебе заботятся.

Вивьен закатил глаза.

— Следят за моей безопасностью, как за святой реликвией.

— И правильно. Иначе ты сведешь на нет все старания Элизы.

— Она тоже так говорит, — хмыкнул Вивьен. — Вы подружитесь.

Ренар поджал губы, однако в его выражении лица уже не было прежней враждебности по отношению к травнице. Он вновь окинул заинтересованным взглядом ее рыжеволосую сестру и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями.

— Да, — задумчиво протянул он, не отрывая взгляда от Рени. — Да, наверное. Поправляйся.

С этими словами он поспешил покинуть дом Элизы и скрыться в ночи.

* * *

Прошло несколько дней, которые сплелись для Вивьена в один большой длинный насыщенный впечатлениями временной отрезок. Однако когда он понял, что рана уже совсем не представляет опасности, он поспешил вернуться на постоялый двор, не желая более обременять Элизу своим присутствием. Пусть она и не высказывала никакого недовольства по отношению к его пребыванию в лесном домике — даже наоборот, оценив его состояние как удовлетворительное, она, наконец, дала волю своим желаниям и разделила с ним не одну жаркую ночь — он знал, что не стоит злоупотреблять ее гостеприимством.

Явившись на службу, Вивьен тут же направился к судье Лорану, чтобы доложить ему о своем успешном выздоровлении и о том, что он готов приступить к делам сей момент. Выяснилось, что на сегодня уже было назначено одно запланированное дело — на площади готовили костер, и все местное представительство инквизиции обязано было присутствовать на мероприятии. Вивьен относился к казням с деланным спокойствием, однако когда он узнал, кому — точнее, чему — уготован костер, он с трудом справился с тем, чтобы ничем не выдать свой поникший вид. Сегодня по приказу папы сжигали еретические книги, хранившиеся в отделении инквизиции и ожидавшие своего часа. Мероприятие было приурочено ко Дню памяти пророка Иезекииля. Тем более символичным был постулат о том, что «любой желающий единства согласно Завету, должен оставить идолов и быть очищенным Богом»[13].

К сожжению еретических книг готовились не менее тщательно, чем к казни еретика — это было большое событие, на которое приглашали всех жителей города. Книги провозили по улицам так, словно те были еретиками-рецидивистами. Горожане провожали их, одобрительно улюлюкая и выкрикивая невнятные проклятия в адрес еретической литературы. Множество найденных и изъятых копий Талмуда, мусульманских манускриптов и еретических трактатов сваливали в кучу на место будущего костра, который распаляли после проповеди епископа.

Сегодня, как и во все предыдущие разы, судья Лоран вышел к народу и зачитал отрывок из книги Иезекииля, после чего озвучил провозглашенное еще в 680-м году на Шестом Вселенском Соборе правило за номером 63: Повести о мучениках, врагами истины лживо составленные, дабы обесславить Христовых мучеников и слышащих привести к неверию, повелеваем не обнародовать в церквах, но предавать оные огню. Приемлющих же оные или внимающих оным, как будто истинным, анафематствуем. Вивьен стоял, глядя на то, как после речи Лорана огромный кладезь знаний — пусть даже изложенных еретиками — предают огню. Это зрелище повергало его в настоящее уныние, и он был не в силах справиться с собой. На лице его не проявлялось долженствующей торжественности. Он стоял с понурым видом и молча наблюдал, как пламя поглощает том за томом.

Ренар находился рядом с ним. В течение всей церемонии он не раз неодобрительно косился на друга, надеясь заметить в его глазах хотя бы проблеск энтузиазма по отношению к мероприятию.

— Ты бы хоть для приличия изобразил менее скорбную физиономию, — буркнул Ренар, идя с Вивьеном по улице, когда церемония, наконец, закончилась.

— Ты о чем? — безразлично спросил его друг. Ренар закатил глаза.

— А как ты думаешь? Такое чувство, что сегодня на площади сжигали не еретические книги, а твою бабушку.

Вивьен хмыкнул.

— Моя бабушка умерла от кровавого поноса, когда мне было два года.

Ренар осекся.

— О… — Он поджал губы. — Прости, не знал. Ты никогда не говорил.

— Ты никогда и не спрашивал, от чего умерла моя бабушка, — нервно усмехнулся Вивьен.