Уроборос

— За что?

— Не знаю. Никому из дворни о том не сказали. Но... Незадолго до ареста он что-то писал вечерами. Насколько я знаю, его личных записей дознаватель не нашёл. То есть нашёл, но это оказались хозяйственные записи, и сделаны они были на простой бумаге, а господин имел пачку дорогой... Её я потом не нашла. Могли украсть... но всё-таки...

— Вы не говорили мне потому, что не могли решить, достойна ли я быть наследницей? — с понимающей полуулыбкой спросила я.

— Простите, госпожа...

— Вас не в чем винить, я бы тоже осторожничала... Он писал в кабинете?

— За большим столом, госпожа, — Риена достала из-за корсажа кусочек полотна с вышивкой и прижала к носу. На тряпочке тут же образовалось маленькое красное пятнышко.

— Дознаватель искал при помощи магии?

— Да, госпожа. Ничего не нашёл.

— Много ли бумаги было истрачено, как думаете?

— Пачка — это двадцать листов. Дорогая бумага, плотная, гладкая, но достаточно тонкая.

— Чего ещё вы недосчитались из вещей господина?

Риена наморщила лоб, а потом принялась перечислять: писчие палочки из дорогой кости какого-то южного зверя, серебряная чернильница, какие-то ценные безделушки, пустой вышитый кошель, маленький мешочек из мягкой кожи для хранения ароматных трав, фамильный золотой перстень с рубином, который господин всегда носил на среднем пальце левой руки, но за пару дней до ареста почему-то снял... Что-то царапнуло меня. Какая-то деталь не вписывалась в общую картину. Что говорил по этому поводу Шерлок Холмс? Чем нелепее кажется деталь, тем больше внимания ей нужно уделить — примерно так, точной цитаты всё равно не вспомню, а за телефоном с электронными книгами лезть не хочется. А что в этом списке нелепого? Ценные мелочи вполне могли попятить местные правоохранители, явившиеся с дознавателем арестовывать кому-то не угодившего ведьмака. Я же говорю, мародёрство здесь почти узаконено. Что же тут не так? Фамильный перстень колдуна слишком опасная вещь, чтобы просто положить её в карман. В этих фамильных побрякушках иногда такое вложено — топором не отмашешься. Никакому магу не пришло бы в голову проделывать подобный фокус без подстраховки коллег из службы дознания. Дороже будет снимать проклятие, чем выручишь за перстенёк. Простолюдины-стражники тем более не возьмут, по той же причине. Опять же, вещица не по статусу, понесёшь продавать — заметут. А перстня на пальце господина при аресте точно не было, Риена ручается. Что ещё? Кожаный мешочек для трав. Я с большим трудом могу представить мародёра, который тащит серебро со стола и зарится на копеечный кармашек, куда украденное даже не поместится. Это экономка каждой соринке обязана счёт вести, потому обратила внимание... Если воспользоваться методом знаменитого литературного сыщика, то мешочек точно причастен к тайне записей моего предшественника. Как раз удобно сунуть туда несколько исписанных листков и спрятать. Но куда? Маг искал с помощью амулетов. То, что он ничего не нашёл, говорит либо о том, что прежний хозяин Масента либо был сильным колдуном и запечатал тайник мощным заклинанием, либо он вообще обошёлся без магии.

Помнится, я только недавно думала про принцип упрятывания чего-либо на видное место. Проверить, что ли?

Первое, что напрашивается — поискать перстень. Вряд ли мой предшественник имел два надёжных тайника, скорее, он спрятал фамильную вещь в тот же мешочек. Но он мог, кстати, наложить на него маскирующее заклятие, тогда я магией ничего не найду... Будем рассуждать логически. Мешочек, предназначенный для трав. В кожаном они не так быстро выдыхаются, как в полотняном. Ещё кожа может предохранить бумагу от лишней влаги, от вредителей... Нет, не то. Вредители — те же мыши — кожу вполне грызут, могут закусить и содержимым. Но если так, то ведьмак должен был озаботиться и этим вопросом. Наследников у него не было, значит, рассчитывал на того, кто займёт его место. А проверку на пригодность оного безмолвно доверил Риене. Пожалуй, единственному человеку, которому это можно было поручить... Итак, ищем видное место, обыденную вещь, не представляющую ценности для воров или хапужистых чиновников, надёжно защищённую от вредоносных насекомых и голодных мышек. Причём рядом должны быть вещи, которые ненамного ценнее, хоть и представляют некоторый интерес для совсем уж бессовестных...

— Скажите, господа Риена, — я решила задать наводящий вопрос. — А вещи вашего прежнего господина, они где-то здесь?

— В сундуке, госпожа моя. Вы не велели их трогать, их и не трогали. Ваши всё равно лежат поверху. Господин Меннис хотел, было, их продать, но я пригрозила жалобой, и он отступился. Хоть я и была рабыней, но слово хранительницы кошелька приравнивается к слову свободного простолюдина. Господин Меннис не мог меня ни продать, ни убить, чтоб избавиться, ибо я принадлежала казне, и... оставила соответствующие записи у надёжного человека.

Понятное дело. Риена искренне любила своего господина и готова была перегрызть глотку за те крохи, которые остались ей на память.

— А что если...

— Увы, госпожа, вещи маг проверил самым тщательным образом. Там не было ничего, кроме заклинаний от сырости. От моли мой прежний господин клал в сундук полотняные мешочки с пижмой. Их я тоже не трогала, только положила свежие, когда вы поселились в Масенте.

Полотняные мешочки с пижмой...

Мешочки?

Интересно, если в такой мешочек положить другой, а свободное пространство набить пижмой... Да никому и в голову не придёт не только красть его, но и вообще обратить внимание! Такие даже в бедном крестьянском доме есть...

— А давайте-ка проверим, госпожа Риена, — захваченная этой мыслью, я соскочила с кровати, забыв про все синяки и ссадины.

Экономка сперва шарахнулась — ну, как же, больной положено лежать и чесать побитые места — а потом поджала губы.

— Хорошая мысль, госпожа моя, — согласилась она.

Вдвоём мы быстренько вывернули из сундука мои тряпки. Под ними было чистое полотнище, покрывавшее немногочисленные вещи покойного ведьмака — что покойного, я не сомневалась ни секунды, домен отходит в казну либо при отсутствии наследника, либо если землевладелец совершил серьёзное преступление. А серьёзные преступления тут караются только смертью... Камзол, штаны, две рубашки, несколько набедренных повязок, уложенных стопкой, пресловутые портянки, бывшие здесь в ходу. И четыре небольших продолговатых мешочка из небелёного полотна. От них пахло старой травой... Я ощупала все. И во втором почудилось что-то поплотнее травы. Если не искать преднамеренно, то и не заподозришь — мешочки набиты довольно туго. И ещё... В них не было никакой магии. Я бы увидела плетение.

Завязки мешочка были затянуты намертво, пришлось резать. Встряхнула его за углы. На пол высыпались несколько сухих цветков, похожих на мятые пуговицы. Пришлось трясти намного сильнее. Из мешочка вывалилась слежавшаяся травяная "колбаса", которую уже ничего не стоило разобрать руками...

Спасибо тебе, герой сэра Артура Конан Дойля. Твой метод безупречен.

— Это он? — я отряхнула добычу — серенький мешочек из мягкой кожи — от мелких травяных крошек и показала Риене. Мешочек весил несколько больше, чем следовало бы при его габаритах, внутри угадывалось что-то твёрдое.

— Он, — экономка признала пропавшую шесть лет назад вещь.

Прежний владелец Масента затянул этот мешочек не насмерть, можно было спокойно распутать завязки. И теперь моей добычей стали скатанные плотным рулоном листки хорошей бумаги, вставленные в массивный мужской перстень с крупным круглым рубином-кабошоном. Перстень без изысков: литое золото и немного небрежно отшлифованный камень. Рубин, кажется, астерикс — когда я поднесла его к свече, в почти непрозрачном камне зажглась бледная шестилучевая звёздочка. Когда-то, ещё в том мире, у меня было кольцо с астериксом-сапфиром. Тоже корунд с рутилом, и тоже красивый... Если владелец посчитал нужным снять с него заклятия, при условии, что они там вообще были, и спрятать от блюстителей порядка, значит, была причина. И, вероятно, намёк на эту причину я смогу узнать из его записей.

— Его перстень, госпожа моя, — Риена снова вытащила платочек и, приложив его к носу, всхлипнула. Новое красное пятнышко... — Если бы я знала, я бы не оставила его на таком заметном месте. Я бы...

— На заметных местах легче всего спрятать, — глухо буркнула я, осторожненько вытаскивая бумагу из золотого "обрамления". — Там меньше копаются, чем по тёмным углам и тайникам в стенах. Давайте здесь уберём, а потом будем читать. Мало ли, ещё войдёт кто...

4

"...Не знаю, кто ты, мой невольный наследник, но слова мои обращены именно к тебе. Не знаю, готов ли ты принять открывшуюся мне правду, но у меня нет иного выбора, кроме как предостеречь тебя и, возможно, спасти. Сам я уже не спасусь. Меня подвела самоуверенность и недооценка противника. Возможно, ещё и то, что до конца этой трагедии ещё остаётся время. Боюсь, у тебя времени не будет вовсе.

Однако стоит изложить всё по порядку, дабы исполнился ты доверия и изыскал пути к спасению.

Тебе ведомо, что с каждым поколением рождаются всё более и более слабые Одарённые, а в семьях ведьмаков, случается, вовсе не рождается детей, обладающих Даром. Тебе ведомо, что странные болезни иной раз поражают отпрысков благороднейших колдовских родов, чьи предки в изначальные времена блистали деяниями, куда более достойными, нежели грызня за место при дворе Милостивого Князя и Доброй Княгини. Пятьдесят, без малого, лет по невежеству своему считал я сие карой за личные поступки этих Одарённых, либо за грехи их родителей. Однако вышло так, что выпал мне случай постичь истинную причину несчастий нашего сословия.

Знаешь ли ты, владетельный ведьмак либо владетельная ведьма, как продлевают себе жизнь маги? Нам подобный ритуал не по силам, и до недавней поры я полагал сие несчастьем. Увы, для магического долголетия потребны жертвы. Магички разыскивают молодых пригожих девиц и выпивают их жизненную силу. Совершенно то же маги проделывают с сильными и здоровыми молодыми мужчинами. Заметил ли ты, что в деревнях и среди небогатых горожан совершенно не стало красавиц, а по-настоящему сильный мужик — редкость? Так продолжалось сотни и тысячи лет, но так не может продолжаться вечно, ибо некому становится родить здоровых и красивых детей, когда плодятся сплошь уроды и больные, непригодные для поддержания долголетия магов. Ты заметил также, если прилежно читал летописи, что если ранее славились искусные мастера различных ремёсел, ценились бродячие поэты, певцы и танцоры, то сейчас ремёсла постепенно приходят в упадок, а фигляров не стало вовсе. Ибо любой, кто подаст хоть малый признак иной, нежели магическая, Одарённости обречён стать даром Великому Артефакту. Но и этот источник почти иссяк: даровитые поэты и ремесленники сгинули, не продолжив свой род, а детей родили бездарные.

Тебе известно и то, что Великому Артефакту отдают и Одарённых. Пока он удовлетворяется ведьмаками, однако во время Большого сбора уходят за грань и маги. Но Артефакт требует пищи постоянно, а силы людей — и Одарённых, и бездарных — уже на пределе. Маги попытались было предотвратить неизбежную междоусобицу, открывая порталы в соседние миры и добывая Одарённых оттуда, дабы в должное время отдать их Артефакту вместо своих детей, и всё же мера оказалась временной. Одарённых в соседних мирах мало, их сила не покрывает расход магии на открытие порталов, а конец уже близок. Я потратил два года, разыскивая документы различных эпох, произвёл расчёты и ужаснулся. Артефакт едва справляется с самыми простыми заклинаниями, творимыми по всему княжеству. А Князь и Княгиня без сомнения рискнут перебраться в иной мир, где люди ещё полны сил, чтобы стать полноценными дарами. Следовательно, перед самым концом они объявят Большой сбор, и тогда жертвами ритуала станут все Одарённые.

Вот я и подобрался к сути, мой преемник. Кто бы ты ни был, знай: Великий Артефакт, что принесли Князь и Княгиня и что является источником магии, и есть наша беда. Ибо как бы ни была ценна вещь, если она пожирает лучшее, что есть у людей, то лучше бы её не было.

У нас лет десять или даже менее того, считая от злосчастного дня, когда я пишу эти строки. Потому, преемник мой, ищи способ спасти свою жизнь. Едва услышишь о Большом сборе — беги. Куда угодно, хоть в земли беловолосых, но беги. Даже там тебе будет лучше, чем здесь, ибо Князю и Княгине будет не до возвращения беглеца из-за пограничной полосы, а княжество после исчезновения магии превратится в кровавый хаос.

Ты уже получил во владение Масент от Князя, а я завещаю тебе свой перстень. На нём когда-то было простенькое заклятие от зимних хворей, но я его снял, дабы дознаватели не обнаружили магии в тайнике. Даже если ты очень нуждаешься в деньгах, не продавай его. Когда встретишь Одарённого с точно таким же камнем в перстне, покажи этот, и благодари судьбу за её безмерную доброту. Доверься женщине, которая поведает тебе обо мне. Если ты читаешь эти строки, значит, она доверила тебе мою тайну, сочтя тебя достойным человеком, ибо недругу либо недостойному мои записи не достанутся.

Магии скоро не станет, мир изменит свой облик навсегда. Но пока магия ещё жива, воспользуйся некоторыми из заклинаний, что передавались в моём роду от отца к сыну. Помощь невелика, но в твоём положении любая мелочь может оказаться кстати.

Засим прощаюсь, мой неведомый наследник. Пусть тебе повезёт больше, чем мне".

Мир, пожирающий сам себя. Змея, кусающая свой хвост.

Убить бы того, кто сделал её символом возрождения, начала новой жизни...

К письму сгинувшего ведьмака прилагался список его фамильных заклинаний. Что ж, в колдовских родах всех мастей хранятся похожие списки, передающиеся по наследству. Этих заклинаний нет ни в одном учебном пособии по магии. Семейная тайна, так сказать. Потому склоки между владетельными ведьмаками редко перерастают в полномасштабную колдовскую войну, а магические поединки ограничены массой правил. Ты нападаешь на соседа, а он в тебя каким-нибудь незнакомым заклинанием — хрясь! Потому все конфликты решаются либо в поединках, либо старым индейским способом, с помощью банальных мечей и стрел.

Но этот ведьмак... А ну-ка сантименты в сторону, и давай думай, анализируй письмо!

Последние абзацы — это нечто. Кольцо как опознавательный знак. Выходит, есть или был некто, кому мой предшественник доверял настолько, что они обменялись условными знаками. Мол, придёт от меня человечек и скажет: "У вас продаётся славянский шкаф?.." А ну прекрати! Ведьмак жизнью заплатил за то, чтобы ты могла прочесть его письмо. Значит, считал своё дело достойным. Не факт, что моё мнение совпадёт с мнением покойника, но раз существует некая система условных знаков, значит, есть и организация. Пусть в ней состоят сейчас от силы два глубоко законспирированных колдуна, но выйти на них стоит. Даже если только один, и то хлеб. Он в любом случае знает куда больше, чем Ульса.