— Не так давно им почти удалось поймать его, — наконец, решился рассказать епископ.
— Вот, как? — встрепенулся де Борд.
Лоран тяжело вздохнул и поведал ему историю, которую услышал от своих подчиненных.
— Ансель де Кутт силен, умен и изворотлив, Ваше Высокопреосвященство, — покачал головой Лоран. — Похоже, скрываясь от преследования, он не переставал совершенствовать свои боевые навыки, поэтому сумел одолеть Вивьена в бою и даже ранить его, пока Ренар пытался выбраться из особняка.
— Он оставил Вивьена в живых? — прищурился де Борд. Лоран поджал губы. Ему не понравилось, как это прозвучало. Тем временем де Борд продолжил: — Это любопытная подробность. Я хотел бы поговорить с вашими подопечными об этом событии как можно скорее.
— Боюсь, вам придется подождать, Ваше Высокопреосвященство. Вивьена и Ренара нет в городе, я направил их на выезд по делу о колдовстве. В последнее время такие доносы поступают все чаще.
Де Борд снова поморщился.
— Да, мне это известно, — кивнул он. — Что ж, в таком случае я подожду их.
— Возможно, теперь вы все же согласитесь откушать, Ваше Высокопреосвященство? Воистину, дорога была долгой.
Де Борд рассеянно кивнул.
— Пожалуй.
* * *
Конь Ренара неторопливо шагал в сторону Руана. От седла тянулась веревка, которой были связаны руки женщины, повинной в колдовстве. Подозреваемая невидящим взглядом смотрела перед собой, ничего не замечая, и переставляла ноги с безропотным послушанием. Так она вела себя с момента ареста: когда инквизиторы объявили о ее переправке в Руан, больше ни слова не сорвалось с ее губ, а разум будто затуманился.
Прежде старая дева Жанна была в деревне повитухой. Односельчане стали подозревать ее в сговоре с нечистой силой после того, как трое младенцев, которым она помогала появиться на свет, скоропостижно умерли. Несколько человек сговорились и решили проследить за Жанной. Они застали ее у костра за чтением каких-то странных молитв — по их словам, явно обращенных не к Богу. Слов разобрать не сумел никто из свидетелей, однако все они единодушно утверждали, что Жанна читала их, а после бросила святое распятие в огонь. Обезумев от ярости, селяне схватили колдунью, и только голос разума, принадлежавший местному священнику, сумел отговорить их от жестокой расправы.
Прибывшие на место Вивьен и Ренар перво-наперво опросили членов тех семей, чьи младенцы умерли. Прежде в тех семьях рождались крепкие и здоровые дети. Все три горюющие матери сказали, что на этот раз ждали сыновей. Ренар и Вивьен дотошно интересовались, состоял ли кто-то из свидетелей ритуалов Жанны с ней в дурных отношениях. Опечаленные смертью младенцев родители в один голос твердили, что нет.
Когда дело дошло до беседы с самой Жанной, она, глядя прямо в глаза инквизиторам, окрестила всех, кто поймал ее у костра, врагами, таившими на нее злобу. Для вражды находились простые бытовые причины — да они и не были важны. Важным было то, что, по правилам, если подозреваемая называла свидетельствовавших против нее своими врагами, доказательства должны были аннулироваться. Жанна заверяла, что ее очень опечалили смерти младенцев, и она утверждала, что молилась за них Богу, но не дьяволу. С жаром и клятвами она заверяла инквизиторов, что не бросала распятия в костер — по ее словам, это сделали селяне, приняв символ веры за ведовской амулет.
Посовещавшись, Вивьен и Ренар пришли к выводу, что дело спорное, и стоит вести допрос в отделении. После этого Жанне было объявлено, что она арестована и подлежит переправке в Руан.
Улучив момент, Вивьен подозвал Ренара и, убедившись, что их никто не слышит, спросил:
— Мой друг, как думаешь, ты довезешь ее до отделения в одиночку?
Ренар прекрасно понял, куда клонит Вивьен, и недовольно нахмурился.
— Только не говори, что опять решил отлучиться к Эвет, — буркнул он, и немного виноватая улыбка на лице друга послужила ему ответом. Ренар закатил глаза. — Вив, сейчас, ей-богу, не время для твоих любовных похождений. Лоран вовсе не обрадуется твоей отлучке. К тому же, как ты собрался объяснять ее? Опять скажешь, что отправился на поиски Анселя? Приказа не было, так что…
Вивьен покачал головой.
— Будет гораздо проще сказать Лорану, что я почувствовал себя плохо и остался здесь на денек-другой поправить здоровье у местного лекаря.
Ренар поджал губы.
— Может, найдешь другое время «заболеть»? Или один вид женщины, подозреваемой в колдовстве, заставляет тебя терять голову?
Вивьен ухмыльнулся.
— Вовсе нет. Но Лоран в последние месяцы сурово взялся контролировать чуть ли не каждый наш шаг, а за счет этого выбираться к Эвет становится все труднее. Не представляю себе, когда такая возможность выпадет в следующий раз. — Он с многозначительной упрашивающей улыбкой вгляделся в мутные глаза друга и склонил голову. — И потом, дело даже не в моих желаниях. Холодает. — Он рассеянным жестом обвел пространство вокруг. — Я боюсь за Эвет. Что, если эта осень будет холоднее предыдущих? Хочу удостовериться, что она ни в чем не нуждается, только и всего. Она ведь совсем одна, Ренар, ей не на кого рассчитывать, кроме меня.
Ренар скептически прищурился.
— Ей и на тебя не стоило бы рассчитывать, — покачал головой он. Упоминание о том, что забота об Элизе и Рени в итоге вышла другу боком, так и просилось на язык, но Ренар сдержался. Тяжело вздохнув, он кивнул. — Ну, хорошо.
Вивьен просиял и широко улыбнулся.
— Ты добрейшей души человек.
— Прибереги льстивые речи для Лорана. Ему будешь говорить о понимании и сочувствии, когда «оправишься от болезни». — Последние слова он произнес особенно едко, вызвав на лице друга кривую улыбку.
— Спасибо тебе. — Вивьен благодарно кивнул, тут же посерьезнев. — Ты ведь точно довезешь Жанну до Руана в одиночку? Это не доставит проблем?
Ренар усмехнулся.
— Мое зрение еще не до конца покинуло меня, чтобы я проморгал исчезновение ведьмы у себя из-под носа, — недовольно проворчал он. — Довезу я ее, в первый раз, что ли? Еще никогда не видел, чтобы колдунья по пути обращалась птицей или насекомым и упархивала прочь. Все пройдет, как обычно.
«Если только Ансель не подстережет меня по дороге», — закончил про себя Ренар. Казалось, Вивьен понял его мысль.
— Обещаешь, что будешь осторожным?
— Твое волнение начинает раздражать, — буркнул Ренар. Вивьен улыбнулся.
— Ладно, понял. — Он приподнял руки, а затем положил ладонь на плечо друга. — Еще раз спасибо.
Ренар лишь закатил глаза.
— Твои женщины тебя в могилу сведут, помяни мое слово.
— И вправду, ты добрейшей души человек. — На этот раз едко усмехнулся Вивьен.
В тот же день они выехали из деревни вместе, а на развилке разъехались в разные стороны, ничего не объясняя арестантке — впрочем, та и не проявляла никакого интереса к происходящему. Казалось, объявление об аресте само по себе настолько ошеломило ее, что все события внешнего мира перестали для нее существовать.
«Ох, и муторный это будет допрос», — подумал Ренар, въезжая в город. Оценивающе глядя на плетущуюся за ним женщину, он невольно задумался о том, что она собой весьма недурна, и хотя он давно перестал проявлять вольности в допросной, его мысли вновь и вновь возвращались к образам, что рисовало ему его нутро.
Отвезя Жанну в тюрьму и заперев ее в камере, Ренар направился прямиком к Лорану, чтобы отчитаться ему об обстоятельствах дела и сообщить о «болезни» Вивьена.
Он сразу же приметил нескольких незнакомых монахов и стражников на территории епископской резиденции.
«Черт, Вив, будь ты проклят с этой отлучкой!» — возмутился он про себя.
Когда стражник сообщил, что епископ готов его принять, Ренар с тяжелым сердцем прошествовал в кабинет. Там он застал судью инквизиции и папского легата Гийома де Борда.
— Ваше Преосвященство, Ваше Высокопреосвященство, — рассеянно пробормотал Ренар, почтительно склонив голову.
— Проходи, сын мой, мы ожидали вашего возвращения, — тут же перехватив инициативу разговора, сказал де Борд, выжидающе уставившись на дверь. Никого больше в кабинете не появилось, и он недовольно нахмурился. — Гляжу, ты один. А где же Вивьен?
Ренар сглотнул, взял себя в руки и поднял глаза на архиепископа.
— На нашем задании Вивьен дурно себя почувствовал, Ваше Высокопреосвященство. Возможно, сказалось влияние ведьмы, а возможно, дело лишь в коварной осенней погоде. Так или иначе, он остался на пару дней у местного лекаря поправить здоровье.
— Вот как, — хмыкнул де Борд. — И серьезен ли его недуг? Возможно, стоит послать к нему хорошего лекаря? — Он бросил короткий взгляд на Лорана, но тот молчал. — В конце концов, инквизиционное отделение Руана заботится о своих служителях, ведь так?
Лоран сдержанно кивнул.
— Я распоряжусь о том, чтобы выслать лекаря, — произнес он с плохо скрываемым раздражением. Ренар постарался ничем не выдать своего опасения.
— При всем моем почтении, я считаю, что в этом нет необходимости. Я не раз наблюдал Вивьена и в худших состояниях, посему считаю, что с его хворью справится лекарь, к которому он уже обратился. Уверен, он в скорейшем времени вернется в Руан.
Де Борд долго смотрел на Ренара. Пожалуй, даже слишком долго.
— Что ж, — хмыкнул он, — если ты склонен так считать, сын мой, пожалуй, стоит тебе довериться, не так ли?
И снова — многозначительный взгляд в сторону Лорана.
«Это нехорошо», — завопило предчувствие Ренара, однако он не выказал своего волнения перед папским легатом.
— Если позволите, я хотел бы отчитаться насчет арестантки, которая ожидает своего допроса, — попытался сменить тему Ренар. — Я только что доставил ее в тюрьму. Обстоятельства дела требуют дальнейшего прояснения.
Де Борд охотно поддержал разговор.
— В чем ее обвиняют? — поинтересовался он.
— В колдовстве и в сговоре с дьяволом, Ваше Высокопреосвященство, — вмешался в разговор Лоран. — Как только поступил донос, я сразу же отправил своих людей разобраться в этом деле.
Де Борд небрежно кивнул. Все его внимание было приковано к Ренару.
— Стало быть, эта женщина ведьма? — Он неприязненно поморщился.
— Это предстоит выяснить, Ваше Высокопреосвященство. Допрос на месте дал не так много результатов: слова свидетелей указывают на колдовство, однако Жанна перечислила всех свидетелей и назвала их своими врагами, которые могли оклеветать ее.
— Прямо-таки всех свидетелей? — уточнил де Борд. Ренар кивнул.
— Всех, кто застал ее на месте колдовского ритуала, если верить их словам. Необходимо выяснить, имел ли место как таковой ритуал. И, боюсь, одной лишь беседой ограничиться не получится: Жанна не проронила ни слова с момента своего ареста. Я полагаю, она не захочет говорить, пока мы не приступим к пристрастному допросу.
Де Борд прищурился. При этом Ренару он показался воодушевленным. Даже слишком.
— Что ж… тогда, пожалуй, стоит сейчас сосредоточиться на этом деле. Если эта женщина виновна, нужно услышать ее признание.
По тому, с каким жаром архиепископ об этом сказал, Ренар понял, что он не желает оставаться в стороне. Светлые брови молодого инквизитора чуть приподнялись.
— Ваше Высокопреосвященство желает участвовать в допросе?
— Пожалуй, — кивнул де Борд. — Мне бы хотелось увидеть твою работу.
Он снова бросил многозначительный взгляд на Лорана, и Ренар понял, что допрос этот будет куда труднее и напряженнее, чем он изначально предполагал.
* * *
Когда Жанну привели в допросную комнату, де Борд и Ренар уже ждали ее. Вопреки предположениям Ренара, архиепископ предпочел остаться стоять и не садиться за специально отведенный стол, которым, к слову, регулярно пренебрегали и они с Вивьеном при допросах.
Показавшись в допросной — пока что все еще одетая в грубое поношенное платье — Жанна не выказала никаких эмоций при виде дознавателей и палача. Она остановилась там, где ее оставили стражники, глядя в пустое пространство перед собой. Создавалось впечатление, что разум ее находится где-то за пределами допросной комнаты, и это лишь усиливало подозрения в том, что душой ее владели демоны.
Ренар, глядя на нее, невольно и сам желал относиться ко всему так отстраненно: в присутствии де Борда он заметно нервничал, считая, что жадный до дела архиепископ будет отслеживать каждый его шаг. Однако просто стоять и ждать указаний он не мог, поэтому шагнул к арестантке.
— Жанна, — обратился он.
Женщина никак не отреагировала. Взгляд ее оставался пустым.
— Жанна, — вздохнув, повторил Ренар, — известно ли тебе, по какой причине ты здесь находишься?
Де Борд сделал к нему шаг и положил руку ему на плечо.
— Похоже, она не слышит тебя, сын мой, — хмыкнул он. — Демоны полностью завладели ее душой, и нам остается только вырвать ее из их лап, приложив к этому все силы, которые у нас есть.
Ренар предпочел смолчать. Де Борд убрал руку с его плеча и направился к столу, где лежали отчеты, сделанные Вивьеном на первом месте допроса. Вернувшись с бумагами к Ренару, архиепископ благодушно кивнул:
— Ознакомишь меня с обстоятельствами дела? Мой глаз уже не такой зоркий. При таком освещении я ничего не разгляжу.
Ренар уныло кивнул, приняв из рук прелата отчеты и опустив их за ненадобностью.
— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Жанну застали у костра за…
В этот момент в глазах женщины что-то блеснуло. Сорвавшись на почти животный крик, она рванула с места так неожиданно, что стоявший рядом тюремщик не успел среагировать. Она бросилась на стоявшего перед ней де Борда, словно готова была расцарапать ему лицо. Архиепископ успел лишь неуклюже отшатнуться, тогда как Ренар, небрежно отбросив отчеты на пол, выступил обезумевшей арестантке наперерез и нанес ей удар локтем в висок, прежде чем та успела добраться до де Борда.
Удар вышел сильнее, чем предполагалось.
Жанна вдруг обмякла, точно тряпичная кукла, и рухнула к ногам отступившего архиепископа, который, тяжело дыша, оторопело глядел на нее. Стоило отдать ему должное, он довольно быстро опомнился.
— Палач, — приказал он, и в ровном тоне его голоса едва угадывалась легкая дрожь, — поднимите ее.
Ренар стоял, ошеломленно глядя на Жанну, и потирал вмиг занывший локоть. Он даже не ожидал, что нанесет ведьме такой сильный удар. Уже привыкший ориентироваться на слух Ренар готов был поклясться, что услышал тревожный хруст, похожий на звук ломающейся кости.
