Днепровская купель

— Служу Советскому Союзу, товарищ командующий.

Рокоссовский ещё раз пожал ей руку и, не оглядываясь, двинулся к машине, озабоченно ворчавшей мотором.

Когда "эмка" отъехала от перекрестка, Константин Константинович, молча, представил себе как эта маленькая девушка, выйдя на дорогу, останавливала подводы и машины, не обращая внимания на грохот орудий и завывания вражеских самолетов.

— Нефедов, — обратился Рокоссовский к своему помощнику, — когда приедем в штаб дивизии, свяжитесь с полковником Филимоновым и скажите, что следует поощрить лейтенанта медицинской службы Городчикову Юлию Сергеевну за добросовестную службу при эвакуации раненых. Об исполнении донести.

— Что необычной судьбы доктор, товарищ командующий? — спросил Рокоссовского адъютант.

— Да нет, Алеша. Судьба у ней самая обыкновенная, как и у многих сотен тысяч других защитниц нашей Родины. Просто нужно не забывать поощрять тех, кто стоит с тобой в одном строю. Плечом к плечу, хотя по своему статусу они должны находиться за этим самым плечом.

Следуя старому и испытанному правилу, Рокоссовский побывал в штабах нескольких дивизий, прежде чем оказался в штабе армии Черняховского. Уже извещенный о том, что командующий побывал в двух дивизиях, Иван Данилович сидел как на иголках, ожидая встречи с комфронтом. За время своей службы, молодой командующий перевидал многих проверяющих и вышестоящих командиров и, как правило, от встречи с ними не ждал ничего хорошего. В основном были разносы, умные наставления и "важные" приказы. За редким исключением следовали дельные замечания и рекомендации.

В этой нескончаемой череде высокопоставленных лиц, генерал Рокоссовский занимал у Ивана Даниловича особое положение. В отличие от других он не разносил и не учил жизни, а интересовался мнением собеседника. Желал услышать его видение сложившейся обстановки и если оно было ошибочным, он указывал на это собеседнику, без криков и угроз. Без громогласных обещаний отдать под суд и расстрелять перед строем, как это часто практиковали другие командующие фронтами или Представители Ставки.

Не изменил своему стилю, своим принципам Рокоссовский и на этот раз. Тепло, поздоровавшись с командармом, он не стал говорить, что Ставка в лице самого Сталина недовольна его топтанием на месте, а спросил о положении дел на участке ответственности армии генерала Черняховского, настроении командиров дивизий и его мнение о причинах медленного продвижения на запад.

— Есть ещё порох в пороховницах? Не затупились ли сабли? Не ослабела ли сила казацкая? — спросил командующий, вспомнив неувядаемую классику.

— Настроение у командиров дивизий хорошее, товарищ командующий. Они рвутся в бой и готовы гнать немцев не только до Житомира, но и до самого Бердичева и старой границе. Что касается пороха и сабель, то с ними тоже все в порядке.

— Тогда почему ваши казаки топчутся на одном месте и никак не могут преодолеть оборону противника? Силы ослабли взять пригорочек? — вспомнил излюбленное выражение Суворова Рокоссовский.

— Силы не ослабли, но только мы их основательно потратили, борясь с танками генерала Гота. Всё то, чем мы собирались брать Житомир и Новоград-Волынский, нам пришлось задействовать для отражения немецкого контрнаступления. Дивизии выложились по полной и поэтому мы не можем взять, как вы сказали пригорочек. Для продолжения наступления нам нужна оперативная пауза — честно признался Черняховский.

— И как долго она продлиться, эта ваша пауза? Неделю, две, месяц? Обойдетесь своими силами или будите ждать подкрепления?

— Думаю, сумеем уложиться в две недели. Это самый оптимальный срок, товарищ командующий. За это время ремонтные мастерские должны восстановить поврежденные в предыдущих боях танки генерала Рыбалко, а тыловики подвезут боеприпасы и пополнят артиллерийский парк.

— А танки генерала Катукова вы в расчет не берете?

— Хотелось бы, но у Михаила Ефремовича слишком большие потери, которые в две недели никак не закроешь.

— С железом все понятно, а вот с людьми не очень? Где возьмете нужное вам пополнение? Ставка вряд ли сможет в указанный вами срок выделить подкрепление.

— За счет местного населения, товарищ командующий. Очень многие из них приходят к нам и просят зачислить их в строй. Хотя с оружием в руках отомстить фашистам за их зверства.

— То, что приходят — это хорошо, но здесь нельзя торопиться. Есть большая вероятность, что под эту народную инициативу в ряды Красной Армии попытаются проникнуть гитлеровские прислужники. Поэтому этому пополнению нужно обязательно устроить проверку со стороны соответствующих органов.

— Конечно, товарищ командующий, — обрадовано произнес командарм. — Значит, вы согласны с необходимостью взять оперативную паузу?

— Когда ехал к вам не был полностью уверен, а вот поговорил с комдивами и понял, что пауза нужна. Значит две недели? Подумайте хорошо Иван Данилович. В случае неудаче Москва жестко спросит — предупредил Рокоссовский командарма.

— Две недели, можете не сомневаться. Прорвем оборону противника и возьмем Житомир — заверил его собеседник, буквально светясь от радости.

— Хорошо, с Житомиром ясно, а вот, что со старой границей? Выйдите?

— Постараемся выйти, товарищ командующий.

— Вы уж постарайтесь, а то неудобно будет перед Ставкой — усмехнулся комфронта и перешел на обсуждение второстепенных дел.

На обратном пути, присутствующий при разговоре Рокоссовского с командармом подполковник Нефедов спросил командующего.

— Вы действительно верите в то, что Черняховский сможет взять Житомир и выйти к старой границе? По-моему он выдает желаемое, за действительное, называя подобные сроки и рубежи наступления.

— Не думаю, что вы правы. За все время, которое я знаю Ивана Даниловича, он ни разу не дал повода упрекнуть его том грехе, что вы его обвиняете. Я больше чем уверен, что перед тем как назвать срок Черняховский тщательно его обдумал и выверил. Не думаю, что он взял его с потолка, ради оправдания медлительности своих войск. Когда он говорил, глаза его горели такой уверенностью, что в ней трудно было усомниться.

— Значит, вы верите, что его армия возьмет Новоград-Волынский и дойдет до старой границы? — продолжал любопытствовать Нефедов.

— Давайте пусть он сначала возьмет Житомир, а там будет видно, как скоро его армия выйдет к старой границе — дипломатично ответил Рокоссовский не любивший давать долгосрочные прогнозы.

Когда Рокоссовский вернулся в штаб фронта, его встретил генерал Малинин со свежими разведывательными данными.

— Согласно сведениям, полученным по каналам генерала Зинковича, произошла смена командования в противостоящей нам 4-й танковой армии. Недовольный результатами недавнего контрнаступления Гитлер отправил генерала Гота в отставку и назначил на его место генерала Эрхарда Рауса, командира 48-го танкового корпуса.

— Старый знакомый, — протянул Рокоссовский. — И вы думает, что эта смена командующего обернется для нас новым наступлением?

— Об этом трудно утверждать, товарищ командующий, — покачал головой начальник штаба. — Обычно у немцев смена командующего происходит, когда тот либо проваливает крупную наступательную операцию, либо когда наши войска прорвали оборону немцев и они вынуждены отступать по всему фронту. Ни то, ни другое под нынешнее положение на фронте не подходят. Скорее всего, генерал Гот исчерпал кредит своего доверия.

— Какие красивые слова мы начинаем, говорить, исчерпал кредит доверия — усмехнулся командующий. Лично у меня создается впечатление, что Гот просто перестал быть нужен Гитлеру в связи с тем, что мы полностью перехватили в свои руки наступательную инициативу по всему фронту. И теперь ему нужны не генералы наступления, а генералы обороны.

— Вполне возможно, что так, но одно не исключаете другого. Ведь лучший способ обороны — нападение.

— Совершенно с вами согласен, но тут вы несколько путаете тактику со стратегией. Когда наносят удар, чтобы остановить противника и ведут полномасштабное наступление.

— Что будем делать? Запросим партизанские отряды о передвижении войск противника?

— Обязательно и пусть усилят авиационную и радиоразведку. Не хочется получить новый контрудар противника, когда готовим собственный.

Глава XIV. Попытка реванша.

Фельдмаршал Эрих Манштейн нервничал. Он уже выпил одну лишнюю чашку кофе и теперь стоял у окна, раскуривая дежурную сигару, разглядывая покрытые первым снегом верхушки деревьев, что ровным рядом выстроились перед окном.

Обосновавшись в ставке фюрера под Винницей, Манштейн категорически отказался спускаться под землю. Во-первых, он не хотел претендовать на апартаменты германского вождя. Длинные языки немедленно донесут, куда следует, а фельдмаршал не хотел давать фюреру повода в лишнем упреке в свой адрес. Во-вторых, он прекрасно себя чувствовал в просторном гостевом павильоне, построенном для Германа Геринга. Здесь было всю, что было необходимо для нормального руководства войсками, начиная от связи и кончая великолепной обстановкой. Рейхсмаршал любил роскошь и ни в чем себе не отказывал.

— Нет, я не могу так долго ждать! — раздраженно воскликнул фельдмаршал и со злостью раздавил недокуренную сигару в малахитовой пепельнице. Она раньше принадлежала местному магнату пану Осовецкому, потом перекочевала в областной музей в отдел помещичьего быта. С приходом немецких войск, теперь в качестве трофея она перекочевала в ставку фюрера с дивным названием "Вервольф" (Оборотень) и теперь украшала рабочий кабинет фельдмаршала Манштейна.

— Давайте займемся текущими делами, Боль, — фельдмаршал требовательно посмотрел на своего начальника штаба, — их у нас слишком много, чтобы тратить время в пустом ожидании.

— Может, стоит подождать ещё полчаса, экселенц, — предложил начштаб, — дежурный сообщил, что поезд, следовавший в Винницу, серьезно пострадал от бомбежки русской авиации, и я уверен, что генерал Рауфф обязательно будет.

— Если только его на пути к нам его не перехватят партизаны или русский десант, — язвительно бросил Манштейн. — Нет, я не могу его больше ждать. Что у нас по плану? Разведывательные данные? Я вас внимательно слушаю.

Фельдмаршал опустился в кресло и демонстративно обратился в слух, вынуждая генерала Боля начать свой доклад. Начальник штаба осуждающе вздохнул, но не посмел противиться воле командующего и раскрыл папку с бумагами.

— Согласно данным радиоразведки полковника Мантофеля, русские не вскрыли начало переброски танковой дивизии генерала Рауффа под Житомир — начал Боль, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и адъютант командующего капитан Штафен торжественно заявил: — господин фельдмаршал, генерал Рауфф.

— Ну, наконец-то — недовольно поцедил Манштейн, встав из-за стола, он неторопливо подошел к вытянувшемуся перед ним генералу.

Гость сразу не понравился фельдмаршалу. Возможно, из-за своего непозволительно длительного опоздания. Возможно из-за того с какой независимостью, с которой перед ним держался этот потомственный военный. А возможно из-за плохого настроения, что было у командующего с самого утра вызванное обострением радикулита. Увы, но от таких вещей никто не застрахован, даже лучший военный гений Германии.

— Генерал Вальтер Рауфф, господин командующий, — гость с достоинством склонил голову. — Прошу прощение за задержку, но в этом нет моей вины. Внезапный налет на поезд русских бомбардировщиков помешал мне прибыть к вам в назначенное для меня время.

— Надеюсь, что с вами все в порядке? Вы не пострадали? — следуя протоколу, спросил Манштейн.

— В полном порядке, господин командующий. Пострадал только паровоз и три вагона, — сказал Рауфф таким тоном, будто речь шла о небольшом досадном пустяке. — Не думал, однако, что встречу русские самолеты в нашем глубоком тылу.

— Война, генерал, — нравоучительно промолвил Манштейн. Он жестом пригласил прибывшего гостя садиться за стол, где была разложена большая карта и, следуя этикету повернувшись к адъютанту, приказал: — Два кофе, пожалуйста.

Штафен проворно выполнил приказ командующего и почтительно покинул кабинет, оставив гостя и начальника штаба наедине с командующим.

— Я пригласил вас, Рауфф, чтобы ввести в курс предстоящей операции против русских войск. Вашей танковой дивизии вместе с дивизией СС "Адольф Гитлер" предстоит нанести удар по войскам генерала Рокоссовского на участке Житомир — Фастов и, прорвав оборону противника выйти к Киеву, захватить его и сбросить русских в Днепр, — взяв карандаш, Манштейн принялся водить по разосланной на столе карте. Завершив свои пояснительные движения, фельдмаршал выжидающе посмотрел на генерала, ожидая реакции на его слова, но она оказалось совсем иного свойства.

— Отличный кофе, господин командующий, настоящий бразильский, — отдал должное предложенному ему напитку гость, затем отставил в сторону опустевшую чашку, и промокнул губы белям платком. — В настоящее время это большая редкость.

— Войска Рокоссовского сильно измотаны предыдущими боями и по данным разведки, вряд ли смогут оказать серьезное сопротивление, наступлению вашей танковой дивизии. Место вашего наступления севернее Житомира, район города Коростень. Место наступления дивизии генерала Виши южнее Фастова. Прорвав оборону противника, вы будите двигаться по направлению к Киеву, где должна состояться ваша встреча с генералом Вишу.

Как видите расстояние не большое, но легкой прогулки не обещаю. Русские наверняка будут отстаивать Киев до последней возможности, так как этот город очень важен для них. Наступление должно начаться через четыре дня. Основные силы Лейбштандарт "Адольф Гитлер" уже прибыли к месту назначения и завершают свое сосредоточение под Фастовом. Мне хотелось знать точный срок, когда ваша дивизия полностью прибудет к месту своего сосредоточения?

— Думаю, что через пять-шесть дней, подразделения моей дивизии будут готовы к наступлению против русских.

— Нет, — не покачал головой Манштейн. — Ваша дивизия должна быть готова к наступлению через три дня. Таково требование Главного командования и я не могу тут ничего сделать.

— Три дня — это не реальный срок, господин командующий. Чтобы уложиться в него моим танкистам придется вступать в бой прямо с колес, а это совершенно недопустимо в предстоящем нам наступлении.

— Ничего не могу поделать, срок установлен не мной, а Цоссеном. — фельдмаршал выразительно поднял брови вверх, делая недвусмысленные намеки на фюрера, но его действие не произвело должного эффекта на Рауффа.

— Здесь все зависит от работы железной дороги, господин командующий. Если эшелонам моей дивизии будет дан "зеленый свет", думаю, мы сумеем уложиться в указанный вами срок. Если нашей переброске помешает русская авиация, партизаны или какой другой форс-мажор, то здесь мы бессильны, прошу понять меня правильно.

— Очень надеюсь на то, что через три дня смогу услышать ваше сообщение о готовности к наступлению, генерал. Всего доброго — Манштейн демонстративно холодно пожал руку гостю и тот откланялся, ещё раз поблагодарив за кофе.