— При чем тут спесь? Ведь всего два человека имеют дворянский титул.
— Знаете, ос-нер, — Граф обернулся, — как по мне, есть множество разновидностей спеси. Спесь аристократа, выращенного в богатстве и достатке, в окружении слуг и учителей, готовых по первому требованию господина выполнить любое его желание, по отношению к простолюдину, не умеющему читать и писать и привыкшему работать от зари до заката; спесь воина, за свою долгую жизнь заработавшего множество шрамов и убившего не мало людей, к землепашцу, у которого, как считает воин, одно предназначение рыться в земле и пресмыкаться перед своим господином; ремесленника, долгие годы постигающего искусство создания прекрасных вещей и отшлифовавшего его десятилетиями, к воину-разрушителю, не умеющего ничего создавать. И так до бесконечности. Мир полон гордыни и надменности, уважаемый ос-нер. В ком-то она проявляется больше, а в ком-то меньше. Вон те двое благородных господ рьяно пытающихся отбиться от стражников мало задумываются о том, чтобы отбросить вековую ненависть и помочь друг другу. Они даже не предполагают такой мысли. Если вы внимательней присмотритесь, то заметите, что они то и дело бросают друг на друга странные взгляды. Окружающая их схватка для них второстепенна. Они оба ждут какой-нибудь подлянки друг от друга, хотят убедиться, что всё им внушаемое за их жизнь — правда. Де Кар и де Роко два горделивых придурка не желающих принимать новые реалии. Думаю, ос-нер, вы хотите спросить меня о Джоате Бейзе?
Ос-нер немного оторопел. Вопрос, который он хотел задать, послышался из уст графа.
— Джоат Бейз, Джоакт Бейз, — граф вздохнул, — с ним всё немного попроще, чем с вот теми двумя увальнями, но у него в голове тоже большая каша. Ещё вчера он чистил королевскую конюшню, а сегодня стоит на Ратном Дворе. Перед этим ему сказали, что здесь все равны. И теперь он не хочет слушать ни одного из двух благородных и сам пытается что-то сделать. Только кому он что доказывает? Ос-нер, сами взгляните на эти три островка, которые никак не могут понять, что надо действовать всем вместе, — Пейрон де Шерси улыбнулся широкой улыбкой. — Пока не понимают. Но даже до самых упёртых через неделю такого избиения это доходило. У них пока есть право на ошибку. В отличие от вас.
Граф открыл ящик стола и на столешницу полетели газета и папка с бумагами. Ос-нер готовы был поклясться, что эту газету выпустили два дня назад. Тем временем де Шерси сел в кресло и посмотрел на Вильрада Григса.
— Догадываетесь, о чем я хочу спросить?
Помимо воли ос-нер кивнул. Он точно знал, что нарисовано на первой странице газеты, лежащей перед графом. А папка, которая оказалась над ней, очень напоминала ту, которую он утром положил в свой стол. Копия? Нет, оригинал. Вильярд рассматривал пятно от капли вина, по случайности, капнувшей на лист вчера вечером. На том самом месте, где она и должна была быть. В верхнем правом углу.
«Как папка по делу могла оказаться тут?» — вопрос нехотя возник в голове, ответ, который следом был придуман, не понравился ос-неру. — «Её забрали из моего стола, как только я отправился сюда».
— Догадываюсь, — неохотно протянул он. Ситуация ему окончательно разонравилось. Если раньше он считал, что приглашение в Центр — так «знающие» называли Тайный Двор, который представлял собой двухэтажное здание, больше походившее на маленькую усадебку с множеством окон и несколькими балконами, — всего лишь одна из многих причуд графа, каких было неимоверное множество. Чего только стоит переодевание во всяких оборванцев, нищих, воров и преступников, и похождения в Портовом Районе. Ходят слухи, что граф довольно-таки частенько пропадает в Нижнем Городе. Доходит до того, что неделями неизвестно жив ли он. И вот когда все готовы бить тревогу, к воротам подходил какой-то человек внешностью похожий на кусок старой парусины, и показывал гербовой герб де Шерси. Везло, если графа, переодетого нищим, не успевали огреть несколько раз дубинами, обитыми железом, стараясь оттащить от здания. Ос-нер чуть не улыбнулся. Человек, который по секрету рассказал всё Вильядрду, работал с ним не первый год. Не доверять ему не было причины. Оставалось только представлять, как де Шерси получает по своей пухлой физиономии тяжёлой дубиной.
К тому же граф мог заявиться в самую захудалую конторку Четвертого Отделения, обратиться к любому из Серой Стражи, поэтому вначале ос-нер Григс не особо удивились, когда ему сказали, что его вызывает сам Пейрон де Шерси. Он бы заволновался, если бы не знал, что такое с кем-то уже проворачивали. Граф задавал несколько вопрос, поил чаем и отправлял восвояси. Даже до его ушей, наглухо присохших к Королевскому Рынку, дошли слухи об этом.
— Ну, так рассказывайте, — граф довольно улыбнулся, — Как вы там назвали его? Маг Башни? Надеюсь, моя память меня не подводит.
— Что рассказывать? — хмуро спросил ос-нер, стараясь казаться незаметней.
— Всё, ос-нер, расскажите мне всё, — граф поуютнее устроился в кресле и взял в руки чашку, — с самого начала.
— Нечего рассказывать, — тихо проговорил ос-нер, наблюдая, как граф изогнул бровь, — всё, что удалось выяснить, находится в папке у вас на столе. Не представляю, как она оказалась у вас раньше, чем прибыл я. Она была закрыта под замком у меня в столе.
— У меня свои секреты, — граф развел руки в стороны, как бы говоря, что ничего с этим не поделать. — Хочу услышать рассказ лично от вас, ос-нер.
— Хорошо, — смирился Вильярд Григс и начал докладывать сухую информацию, которую удалось выяснить во время следствия: — Семнадцатого дня месяца Девы примерно в час пополудни мне доложили о каких-то беспорядках возле Малого Королевского Рынка. Я немного просчитался, когда решил оставить произошедшие немного на потом. Вся стража и штатные маги были задействованы на более важном задании. Мы пытались взять одного контрабандиста, который имел наглость обосноваться в самом центре Малого Королевского Рынка. Штурм дома начался почти сразу, как мне принесли донесение. Спустя минуту, как наши маги вышибли дверь и стража прорвалась в дом, мы услышали грохот, будто бы сломалось что-то большое. Он продолжал нарастать, но отправить людей, чтобы они взглянуть на источник я не мог. Все либо были рассеяны по периметру дома, либо участвовали в захвате. Не мог ничего поделать. Спустя десять минут я сам смог наблюдать источник звука с другого конца рынка — огромная башня возвышалась на несколько этажей выше самого высокого здания. Она на глаза увеличивалась, но спустя пять минут остановилась и, когда казалось, что она окончательно остановилась, одна из стен резко обрушилась, выпуская не пойми откуда взявшуюся воду. После этого стража начала выволакивать на улицу, находившихся в доме людей. Когда я увидел Питера Алвса, контрабандиста, оставил десяток людей присматривать за домом и задержанными, а сам, взяв оставшихся людей, отправился к обрушенной башне. Мы прибыли на место спустя пять минут, пробиваться через толпу на Малом Рынке, то ещё удовольствие. Того, кто всё это устроил найти так и не удалось.
— Что было дальше? — граф ещё глотнул чая из кружки.
— После всего этого бедлама я отправил несколько стражников осматривать дом, в котором обнаружилась мирно спящая хозяйка, Мерглесс де Свирр. Её разбудили и попросили осмотреть дом и рассказать, что пропало. По её словам, всё ценное было на месте. Из чего мне пришлось сделать вывод, что грабёж не был целью всего этого.
— А что тогда? — с улыбкой спросил де Шерси.
— Возможно, — ос-нер замялся, — всё это представление и было целью. Показать кому-то, что этот Маг Башни не боится ни стражу, ни Четвёртый отделению, ни самого короля. Он должен был показать свою силу, поэтому ничего не взял из дома, никого не убил, даже не использовал ни одного боевого заклинания. После того, как это выяснилось, наш штатный маг сутки не отходил от таившей башни, стараясь рассмотреть остатки конструкта, который смог разрушить защиту.
— Что-нибудь ещё?
— Да, удалось расспросить почти всех свидетелей и выйти на мальчишку, который что-то закинул в дом перед началом.
— И где же он?
— Утром обнаружили похожего паренька в канаве возле Квартала Бедноты. Удавили за золотой, который у него откуда-то взялся. Больше никаких ниточек, ведущих к магу нам найти не удалось. Если позволите, то это невозможно было провернуть в одиночку, нужна плановая подготовка и, по крайней мере, три человека, чтобы провернуться такое. Исследовать прилегающие улицы, составлять маршрут движения стражи и много другое. Я никак не могу понять, откуда они знали, что вся стража района будет задействована на другом конце рынка. Это всё.
— Ос-нер Вилярд Григс, — начал он, — я освобождаю вас от обязанностей по присмотру за Малым Королевским Рынком.
«Лишаю звания и наград…» — в голове ос-нера возникли печальная мысль, а он спиной практически почувствовал холод камеры, в которой его скоро закроют, но следующие слова графа стали полной неожиданностью.
— Теперь ваша задача найти и привести мне Мага Башни и заниматься вы будете только этим. Надеюсь, вы понимаете, что давать по носу Четвертому отделению могу только я. Как только выйдите за эту дверь можете приступать. А чтобы вам было с чего начать. На стол легли несколько меленьких папок.
— Это все маги, которые находились возле Малого Королевского Рынка в тот день.
Ос-нер взял папки и вчитался в незнакомые имена. На последней было написано: «Альдис Велио».
* * *
*
— Кхе-кхе, — из горла вырвался кашель, раздирающий сухое горло и заставляющий скрючится на полу. Нос втянул пыльный воздух, вызывая новый приступ кашля. Сознание тут же вернулось, обнаружив непроглядный мрак.
Я попытался приподняться, вспоминая, что же произошло. Правое плечо резко обожгла сильная боль, поэтому пришлось еще немного отлежаться на мягком ковре, пережидая эту вспышку. Сознание тут же попыталось сбежать назад в непроглядный мрак беспамятства, но усилием воли я поборол подбирающуюся к глазам темноту. А через несколько минут, не совершая резких движений, левой рукой попытался дотронутся до правого плеча.
— Архх, — плечо внезапно превратилось в один сплошной сгусток боли, заставляя меня выгнуться дугой. Не знаю через сколько, но боль постепенно отошла и стала более-менее терпимой. Она вернула остатки разума в мою глупую голову.
Не с первого раза, но всё-таки мне удалось сплести нужное заклинание, и большой светляк повис под потолком, освещая помещение. Кое-как повернув голову в сторону круга призыва, я не заметил ни демона, ни каких-либо следов его присутствия. В том углу почти ничего не поменялось на первый взгляд, но кое-как приподнявшись, опершись на левое плечо, я рассмотрел, что гладкий пол был девственно чист, будто бы и не было выведено большой серебряной октаграммы. Посередине того места, где она должна была быть, блестел алмазами золотой перстень, оставленный на полу...
Рефлекторно сглотнул и попытался перевернуться на другое плечо, полностью забыв про недавнюю боль. За что и поплатился очередной вспышкой. Больше стараясь не тревожить больное плечо, я подполз к ближайшей стене, уткнувшись в неё спиной. Сел и замер.
Голова аккуратно, стараясь не потревожить плечо, повернулась. Картина предстала не очень утешительная. Начиная от локтя всё предплечье было полностью черным, будто бы неосторожный художник разлил черную краску. С волнением я сжал кисть в кулак. Она медленно, но подчинилась, отозвавшись болью в плече. Я облегчено выдохнул. Надеюсь, кость не задело.
Собрав всю оставшуюся волю, я потихоньку пытался встать. Это у меня получилось только на раз двадцатый. Повернувшись в сторону выхода, я замер. На стене, на которой ранее висел меч образовался огромный провал. Забыв про подъём наверх, я подошел к столу и ошарашенно уставился на идеально круглую дыру. Диаметром она была метра два. При помощи воли переместил светляк в этот нерукотворный туннель и сглотнул. В длину он был метров пятнадцать, постепенно сужаясь к концу. Воображение живо нарисовало то, что осталось бы от меня, если бы, то заклинание попало в меня. Даже напрягаться сильно не пришлось. Всё что осталось, поместилось бы в маленькую баночку.
Напрочь забыв про перстень, я поднялся наверх, выдернул амулет из углубления в стене. Камень тут же встал на свои места, затянув проход. Кое-как доковылял до зеркала, находящегося в спальне, я уселся на кровать и уставился на свое отражение.
— Плохо выглядишь, — отражение улыбнулось вымученной улыбкой.
Лицо было обильно покрыто засохшей кровью. У любого, кто бы увидел меня, сложилось впечатление, что я всю ночь как заправский кровосос пил кровь из порядочных горожан. Выглядел в точь-точь как вампир. Бледное лицо, запавшие глаза и мазки крови на лице придавали просто неописуемый вид. Правое плечо всё саднило и не хотело шевелиться. Чтобы лучше разглядеть свою рану, я попробовал снять куртку. Получилось это наполовину. Левое плечо без каких-либо трудностей выскользнуло из рукава, а правое только сильнее заныло, когда я попытался снять куртку.
Решение было принято быстро. Несколько судорожных вдохов и выдохов и левая рука резким движением срывает куртку, приклеившуюся к коже. В глазах померкло. Спасительная темнота пришла неожиданно, забирая меня от объятий боли. Придя в себя, я ещё долго отлёживался на кровати, рассматривая стыки между досками на потолке, которые казались мне ненадёжными.
Вторым испытанием на прочность стала рубашка, которая, к моему удивлению, очень быстро и относительно безболезненно оказалась на кровати, особенно если сравнивать с курткой, на которой остался кусок черной кожи, обуглившейся под воздействием температуры. Из-за всех этих издевательств на мое плечо потекла густая темно-красная кровь. Приглядевшись повнимательней к плечу, я помрачнел. Большая черная борозда прошла по всему предплечью.
Ожог. Наверное, именно температура не дала мне истечь кровью. Я вгляделся в рану, черные прожилки, проходящие сквозь неё, мне совсем не нравились. Так не должен выглядеть обычный ожог. Тут было что-то другое. Мои опасения подтвердились, когда я осмотрел рану Истинным Зрением. На фоне бледно-синего сияния моей ауры черной кляксой выделялась область предплечья, притягивая взгляд и заставляя всматриваться в не привычно насыщенную черными цветами ауру. Так, не придя к конкретному выводу хорошо это или плохо, я решил подождать с предположениями. Перемотав рану куском ткани, раньше являющимся моей рубашек, я встал и отправился в зал.
Добравшись до сумки, я достал грубую серую рубашку из хлопка и одел через голову, помянув недобрым словом непослушную руку, которая никак не хотела залезать в рукав и всех тех, кто писал древние гримуары. Открыв входную дверь, я выбрался наружу и доковылял до трактира, перед которым стояла здоровенная бочка с дождевой водой. Окунув туда голову, я оттер кровь с лица рукой, стараясь не сильно тревожить правое плечо, которое давало о себе знать все меньше. Будто бы и не выворачивало наизнанку все жилы, когда мне приходилось касаться раны минут двадцать назад. Тут есть, о чем подумать. Мысль так и не смогла сформироваться до конца. А я уже стоял на полупустой мостовой, рассматривая проснувшийся город.
