Программист

Вот значит, сижу это я такой в офисе и философски ковыряюсь в носу, в виду отсутствия работы, а тут гости повалили один за другим. Сранья пришёл дальнобойщик Дима со своим семейством, притащил целый пакет всяких разностей и поздравил с наступившим новым годом. Затем появилась мамаша, у которой сынок суицидом страдал, и принесла бутылку шампанского и коньяка, и сообщила, что сынок уже ничем таким не страдает, а жениться надумал, заявление с девушкой подал в загс. Позвонила Галина Ивановна, поздравила и попросила прощения, мол, погорячилась и не знала, что подруга её на смерть мне порчу делала. Потом пришла женщина, у которой муж алкаш (теперь уже бывший) и стала оправдываться, что муж её сам хотел меня прийти и отблагодарить на рождество, но сервис— центр закрыт был. Уходя, женщина стыдливо положила конверт с деньгами на стол. Затем позвонил Мишин и поздравил с н.г. и рождеством. На его поздравления я промолчал, только сообщил ему, что подследственный, которого обвиняли в убийстве, повесился, а он невиновен был сто пудов. Посоветовал ему поздравить лучше бабушку покойного с рождеством и новым годом. Выслушивать оправдания Мишина я не стал, а бросил трубку. Потом позвонили безопасники, убедились, что я на работе и забрали меня к себе. Положили фото незнакомого человека и попросили рассказать про него, всё что возможно. Лицо на фото было представительное, как оказалось обремененное взятками, и связями с администрацией. Это надо сказать не первое такое фото мне предлагали пощупать, такое ощущение, что чекисты на всех более-менее влиятельных личностей нашего города компромат собирают. Этот тип к тому же оказался с тайной страстишкой, за которую раньше срок давали. Пидарас он и по характеру и по жизни, кратко охарактеризовал я типа на фото. Судя по улыбке на лице чекиста, они об этом и без меня знали. И даже догадывались, что сей супчик затеял какую-то аферу по изъятию денег из городского бюджета. Когда покидал гостеприимную контору глубокого бурения, спер со стола у секретарши помаду. И подумал, что первый трофей есть. Для моего плана, нужно очень много информации про очень многих людей. И губная помада секретарши это только песчинка, в мешке песка.

Вторник.

Вторник, собственно, тот же понедельник, только вторник. Перекусили с ребятами с утра тем, что мне принесли поклонники моего колдовского таланта. Потом не помню, кто из парней завел разговор о мои колдовских возможностях, и магии вообще. Артем вспомнил, что был у них препод в колледже, которому они искренне желали, чтобы у него на лбу вырос детородный орган, и он по этой причине не смог носа из дома высунуть. И не только носа, как понимаете...Но потом они с пацанами подумали, и решили, что скорей всего преподавателя бы сей рудимент на лбу не остановил, шапку бы напялил по самые брови и ходил на работу из вредности. А если красивая студентка стала бы с ним флиртовать, шапка бы над головой поднималась. Но этот гад наверняка бы ушанку у подбородка завязывал, на такой случай. От души поржали над Артема фантазией, а потом он спросил у меня, возможно ли такое на самом деле. В какой-то реальности наверняка возможно, ответил я. А в нашей тут никакое колдовство не поможет, даже вуду. С другой стороны, я практически ничего о магии не знаю, знаю только, что изменять информацию в программе существования человека можно, доступ к базе данных получить можно, и лечить людей наверняка можно. Поскольку излечение от болезни — то же самое изменение информации. Но так же, следует признать, что есть нечто не поддающееся этой моей теории. К примеру, двое авторов 'Молота ведьм' жизнь свою закончили весьма печально. Один сгнил заживо от проказы, возникновение которой ученые до сих пор объяснить не могут. А второй пропал при загадочных обстоятельствах, а когда нашли его останки, то они представляли собой высушенную мумию. То ли вампиры его до капли выпили, то ли ещё чего....

Но тут нашу болтовню прервал появившийся на пороге следователь.

— Здравствуй Олег, — сухо и официально сказал Мишин, — Я за тобой. Одевайся, поехали.

— Извините, Владимир Сергеевич, но у меня работа срочная, не могу бросить, — так же сухо ответил я.

— Мать твою! У нас четыре трупа, а ты тут выеживаешься! Нашел время обидки строить! — гаркнул следак.

— Могу вас заверить, что к вашим трупам я не имею никакого отношения, — совершенно ледяным тоном ответил я.

На следователя было страшно смотреть. Желваки на скулах так и играли. Зуб даю, что если бы мы были одни, без свидетелей, он бы меня ударил, и возможно не один раз. Но чуть подумав, и отпустив гнев, В.С. сказал уже другим тоном:

— Извини, так получилось. Действительно занят был, закрутился. А ты мог бы перезвонить, рассказать, вместе бы подумали, чем помочь твоему подзащитному...Давай собирайся, Олег. У нас сотрудники погибли при невыясненных обстоятельствах. У всех жены, дети...Такое ЧП, должен понять...

Без особой охоты я в полной тишине накинул пуховик, и мы вышли на улицу к поджидавшему у входа УАЗику. Знает гад, чем меня пристыдить, с неудовольствием подумал я, жены, дети...На жалость и сочувствие давит. Ну-ну, посмотрим, что там такое, что без экстрасенса не разобраться.

Через примерно полтора часа мы, наконец, допили до деревни Воздвиженка, что в семидесяти километрах от города. В суть проблемы Мишин ввел меня по дороге. А дело было в следующем. По причине празднования новогодних праздников в одной компании в деревне случилась драка, и на почве пьяной драки зарезали одного мужика кухонным ножом. Бытовуха, короче. Но поскольку участковый этим делом заняться не мог, по причине глубокого запоя, то из города выехала опергруппа из четырех человек. Три оперативника и водитель. Ехали они ясной морозной ночью. На небе ни облачка, ни тучки. Дорога чистая. Бензина полный бак. Но в пятистах метрах от деревни на совершенно ровной дороге машина остановилась, и там их и нашли....Четыре закоченевших трупа без признаков насильственной смерти в совершенно исправной машине. В обед кто-то из выезжавших из деревни горожан, гостивших у родственников в Воздвиженке, остановился посмотреть, чего это автомобиль тут. Заглянул внутрь и ахнул. Он же о происшествии и сообщил.

Приехавший на место криминалист развел руками. Вскрытие ещё не делали, но надежды на него Мишин не питает, может сотрудники и были слегка поддатые, но не до такой же степени, чтобы свет в окнах в домах деревни не видеть и пешком не дойти, если машина сломалась. Но как выяснилось, не сломалась — автомобиль, попытались завести и он завелся без проблем. Двери в машине пришлось вскрывать, поскольку их изнутри заблокировали. Что тоже ясности в дело не вносило. Словно они боялись кого-то, и потому из машины не вышли. Вопрос: Кого они могли бояться, если были при табельном оружии? Почему тогда не стреляли и даже не доставали? Не вышли из машины, а наоборот запечатались? Короче. Куча вопросов и ни одного ответа. Вот поэтому Мишин сразу вспомнил про знакомого экстрасенса.

Когда мы подъехали к месту, на дороге было целое стадо разномастных машин. Прижавшись к обочине, УАЗик остановился. Застегнув пуховик, я вышел, ежась от колючего мороза. Начались крещенские. Четыре часа дня, а морозец минус тридцать два, то-то будет ночью. А у нас как говорится, не тот сибиряк, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается. Подхожу к машине с трупами, а коленки на ходу леденеют, и холод лезет внутрь, в самую душу. Не то, чтобы я боялся покойников, но не люблю смотреть. Мертвое тело, как напоминание тебе, что и ты не вечен, что и ты будешь такой, холодной бессмысленной куклой. Но страхи мои оказались напрасны. Трупы уже увезли. Сажусь в промерзшую машину и закрываю глаза. Жуть! Они чувствовали перед смертью безысходность, и этим ужасом безысходности тут пропиталось всё. Нет выхода! Нет выхода! Нет выхода! — кричала тьма, скопившая в салоне. Мне становится плохо. С трудом, под пристальным взглядом Мишина, вылезаю из машины.

— Что скажешь? — вопрошает он, — Может фото покойных показать?

— Можно, — киваю я, и принимаю замершей рукой четыре служебных удостоверения.

Гавриков Сергей Михайлович, Кусаинов Бебут Максутович, Толмачев Виктор Александрович, Панасюк Александр Вадимович. Собственно фото мне было без надобности, просто интересно было посмотреть на лицо четвертого. И наконец, я его увидел.

Вот ты какой, Толмачев Виктор, — подумал я, — с интернетом не дружишь, в соцсетях не сидишь, но спрятаться от смерти это тебе не помогло.

Среда.

Задубел вчера, пока домой добрался. Сам-то ничего, пуховик вещь теплая, а джинсы колом стояли. Отогревался чаем с малиной. Несмотря на желание Мишина подкинуть меня до дома, настоял, чтобы вез в офис. Не нужно ему даже район знать, где я живу. Мало ли... А вот с офиса, пока до дома добрался, окоченел. Автобусы блин, ходят раз в час. А пока чай пил, накидал вкратце, что было за день, и спать отвалился. Разморило в тепле. Сегодня с утра вспоминаю вчерашнее и начинаю сам себя побаиваться. Да, зол я был тогда, после звонка Марьи Васильевны, и спать ложился с отчетливым желанием, если не добиться справедливости, так хоть отомстить за смерть неизвестного мне Алексея семнадцати лет от роду. А вот, что было потом, во сне, помнил и тогда смутно, а сейчас только догадываюсь. Догадываюсь, что попал я таки в глобальную сеть ноосферы. Но судя по тому, что не рвал нити, не штопал и не перевязывал, а лишь сдвигал узлы, получается, приближал возмездие за содеянное. Сдвинул, собрал им карму до кучи в один короткий отрезок времени и в одном месте. И сеть представляет собой не плоскою паутину, как мне вначале показалось, а скорее четырехмерную кристаллическую решетку, где соединены воедино переплетающиеся судьбы людей, пространства и времени. По этой системе понятно, что сдвиг нити судьбы, например у Петрова в Новосибирске, никак не отразится на Иванове в Катманду. Расстояние скроет эти незначительные сдвиги. А вот как это отразится на судьбе Сидорова, правнуке Петрова, сказать не просто. Следователю же по существу дела, я сказал следующее:

— Не знаю, что они видели, и чего испугались. Но тут случилась какая-то природная аномалия, что мотор заглох, и пассажиры в автомобиле потеряли сознание, и пребывали без сознания, пока не замерзли.

— А что это могло быть?

— Возможно здесь геопатогенная зона. Попросту разлом в земной коре, и произошел выброс энергии, под который они и попали, — пожал плечами я, а про себя добавил: 'Солнечный луч преломился в атмосфере Венеры'. Осмотрев же внутренним взором место, к своему удивлению нечто такое и обнаружил. Некий черный пролом на дороге под машиной. Словно резиновая стена между нашей реальностью и другой, в этом месте была не тонкой, и не порванной, а стоял некий клапан, который мог периодически открываться. Кхм...Интересно, что бы стало со мной, окажись я в тот момент здесь?

Несмотря на несчастный вид Мишина, и угрюмые лица сотрудников, угрызений совести я не испытывал. Ни жалости к покойным, ни сочувствия к вдовам и сиротам. Может быть от того, что прожили мы с матерью большей частью вдвоем, без отца. И ничего, не пропали. А эта мразь своё получила, чуть раньше, чем должно было по программе, но надеюсь, боженька на меня не сильно за самоуправство рассердился. Да, разумеется, они чьи-то дети, и родители будут горевать, но меня эта мысль не беспокоит. Ожесточился я, правда. Озлобился. Слишком многое остается безнаказанным у одних, и слишком часто наказываются невинные. Понимаю, что божественная справедливость когда-то да будет. Но это слабое утешение для тех, кто это возмездие уже не увидит. Единственное, что в этой истории меня расстраивает, так это спонтанность действий и невозможность повторить, понять как и что я делал, и как туда попал. Так же, как свое самоизлечение, захочу — фиг получится.

Четверг.

Прикидываю план действий, и понимаю, что людей по схеме для расстановки всех предусмотренных акций катастрофически не хватает. Да и надо же на кого-то после всего стрелки перевести? А лучше, чем перевести стрелки на уголовников не придумать. Поэтому стал задумываться над привлечением к делу нашей мафии. Из мафии я знал в городе только одного человека — легендарного Толика-Кувалду. Сейчас его, конечно, так никто не называет, а в середине девяностых, им детишек пугали. Начну с того, что Толик был профессиональный спортсмен, боксер, и кличку Кувалда ему дали ещё в спортивной секции за убойный удар, которым он не одного противника оправил в нокаут. Когда спорт в нашей стране был похерен, а борьба за выживание приобрела массовый характер, Толика быстро привлекли в качестве бойца в бригаду. Рэкетом в то время заправлял некто Клоп. Вот уж по истине, Клоп! Мал да вонюч! Метр в прыжке ростом, и по характеру крайне ядовит и безжалостен. Клоп быстро подмял под себя мелкие банды и стал полновластным хозяином. Снимал бабки с рынков и мелких торговых точек по всему городу. А когда рыпнулся наложить дань, на крупные предприятия, его не без помощи Эммы Зеленского отправили топтать зону. А пустующий трон главного рэкетира занял Толик-Кувалда. Те, кто был с его самопровозглашенной коронацией недовольны — по слухам зарыты в безымянных могилах на кладбищах. Приняв власть в свои руки, Толик попытался разобраться с ментами, буквально взяв райотдел приступом. До этого случая он ещё не был легендарным, а был просто страшилкой для коммерсантов, а легендарным и популярным стал как раз после побоища в райотделе. И даже не потому, что ему удалось малыми силами его захватить и набить морды, и намять бока всем присутствующим. А потому, что ему удалось на свободе остаться. И менты писали рапорты, что они сами между собой передрались, и никого постороннего в РОВД не было.

Город гудел от слухов. Одни говорили, что Толик нагнул ментов за дело, выяснив, что они его хлеб едят, данью продавцов обкладывают. Другие говорили, что компромат он на них нарыл такой, что менты теперь перед ним на цырлах ходить будут до скончания века. Третьи рассказывали, о сумасшедшей сумме, которую Кувалде пришлось ментам заплатить, чтобы замять последствия. Кто его знает, как оно было на самом деле, но так, или иначе, Толик-Кувалда стал уважаемым конкретным авторитетом, с мнением которого считались. Продлилось царствование Кувалды не долго. Толик хоть и был с пудовыми кулаками, но мозги тоже кое-какие имел, и имел хороший аппетит в буквальном смысле. Пожрать был не дурак. Поэтому пошёл на поводу своего аппетита и тихо, мирно, прихватизировав в городе несколько ресторанов, от громких дел отошел. И нынче этого почтенного ресторатора, с животом, как у беременной самки бегемота, величают не иначе как Анатолий Борисович Квасев. Во владении у Квасева рестораны — ' Деревня Егоркино', 'Астория', 'Золотая Нива' и 'Арарат', где директором для достоверности сидит армянин и обслуга кавказцы. В городе говорят, что рестораны Квасева, всего лишь прикрытие, что держит он сауны-публичные дома, наркотой торгует, и воры всех мастей ему дань платят, на общак воровской скидываются. А Толик-Кувалда, хоть и не вор в законе, а смотрящий в городе. На счет смотрящего, не знаю, а вот проституция и наркотики, я теперь в курсе, чей бизнес. Думаю, Толик тоже в курсе, но вот как бы его заинтересовать откусить кусок с чужого пирога? Получится или нет, гадать бессмысленно, тут нужна личная встреча, или хотя бы личный предмет, чтобы получить инфу, что это за человек и клюнет ли он на мою удочку. Решено! Пойдем с женой встречать старый новый год в ресторан.