Ясная ночь

Андрей, весь сморщенный от проникающего в голову звука, быстро открыл все замки, проворчав, что Сашка мог бы и не закрывать мастерской: на всём белом свете не найдёшь дурака, который бы осмелился даже приблизиться к мастерской. А когда мы переступили порог, звук будто поймал нас и развил бурную пыточную деятельность. Он на высокой ноте вламывался в головы, от него через мгновения заболели зубы и глаза!..

— Если... — сказал Андрей и снова сморщился. — Если я буду искать предмет, это долго. Попробуй ты осмотреться.

Я, насколько смогла, расслабила челюсть, чтобы ноющие зубы перестали дребезжать, точно вот-вот выпадут, и, заставив взять себя в руки, осмотрелась.

Мне пришлось пройтись по всей площади мастерской — мимо тракторов и машин, мимо грубо сделанных столов с инструментами, прежде чем я увидела уже знакомое гнилостно-зелёное сияние — с примесью какого-то тёмно-оранжевого цвета... Сияние это цвело на столе с тисками. Но как-то приглушённо. Я долго рассматривала его, не замечая бегущих по щекам слёз, вызванных близостью к вгрызающемуся в голову звуку. Но сразу всё равно не могла догадаться, где же лежит тот предмет, который даёт сияние и убийственно ошеломляющий звук.

— Зоя, если не найдёшь сразу, выйди отдышаться! — крикнул от двери Андрей.

— Нет, я, кажется, нашла его. — Присев на корточки, я обнаружила предмет, прилепленный книзу столешницы. Да, сюда не каждый мог бы догадаться заглянуть.

Андрей стремительно зашагал ко мне — руки уже мокрые от святой воды.

— Где?

— Под столом. Похоже на куколку.

Он присел рядом и дотянулся до "куколки". Вой замолк, едва странной формы фигурка оказалась в руках Андрея. С облегчением воспринимая благодатную тишину и вытирая слёзы, которых до сих пор не чувствовала, я нагнулась к руке Андрея. "Куколка" оказалась из обыкновеннейшего пластилина. Сине-красный цвет. Убого выполненная, фигурка не вызывала ничего, кроме брезгливости и толики удивления: и вот этот кусок пластилина только что ныл так, что казалось — лопнет голова?!

20.

Дожидаясь звонка от дяди Вани, мы сидели у Сашки. Андрей сохранял спокойствие, а вот я здорово нервничала. А вдруг? Кузьма вон какой страшный. Вдруг он что-нибудь нехорошее сделает дяде Ване? Дядя Ваня старенький — сможет ли сопротивляться, пожелай тот его уничтожить?

Ну и мысли в голову лезут!.. В конце концов, мы не в гангстерском мире живём!..

Сашка накрыл шикарный стол, чтобы нас накормить, вытащил всякие соленья, похвастался, что его жена — первая мастерица в деревне на всякие фруктово-овощные припасы. Но через несколько минут и он сник. Добродушие Андрея не помогло. Кажется, моё упадническое настроение начало влиять на хозяина дома. Хорошо, Андрей сообразил.

— Саша, мы пойдём. И так засиделись.

— Ну, ничего... Можем ещё посидеть, покалякать, — неуверенно сказал хозяин.

— Не ты ли вчера плакался, что работа стоит? А мы сейчас у пруда посидим. Зое успокоиться надо. Она-то впервые встречается с этой ноющей дрянью.

— Ну-у, раз так...

И мы, прихватив Барона, поехали назад. У Нижнего пруда, как и обещал, Андрей остановил машину, и я снова оказалась на вожделенных мостках. Была мысль засучить джинсы до колена и сесть на мостки, опустив ноги в воду... Увы... Успокаивающая тёмная зелень ив на воде, завораживающе прозрачная до определённой глубины вода, в которой мелькали серебристые стрелки верховок, не смогли вызвать во мне ответного покоя... Постояв немного, я подняла голову, остаточно звенящую ноющим эхом, посмотреть на Андрея. Господи, до сих пор нормально глазами двигать не получается...

— Нет. Я так не могу. Они же всё равно зашли. Посидим там, на скамеечке. Можно?

— Пошли, — после некоторого колебания сказал он.

Машину мы оставили чуть дальше от дома — на всякий случай, чтобы не испугать "гостей" дяди Вани численным превосходством, как шутливо выразился Андрей. Оставили, а сами сели на ту самую скамейку, у забора — между воротами и домом. Барон молчаливо одобрил нашу идею и залёг в высокие травы лужайки перед избой, насторожённо двигая ушами. Именно благодаря ему, мы не вздрогнули, когда внезапно перед нами появилась Таисья. Едва пёс быстро обернулся к воротам, мы невольно тоже взглянули туда же.

Итак, створка ворот слегка приоткрылась. Таисья выскользнула со двора и сразу направилась к нам. Странно. Как она догадалась, что мы здесь? Приехали же со стороны ворот, а не со стороны избы. Увидеть в окно она нас точно не могла.

— До-обрый день! — промурлыкала колдовка.

Два шага мимо Андрея — и она присела рядом со мной, на свободное место. Присела так, что слегка толкнула меня бедром. Вроде как: "Ишь, расселась тут!" Но потом чуть не брезгливо отодвинулась, благо длинная скамья позволяла, кроме женщины, сесть ещё одному человеку. Я-то и так сидела впритык с Андреем, куда ещё отодвигаться... А та отодвинулась, закинула ногу на ногу и принялась оправлять длинную юбку, кокетливо покачивая ногой со съехавшей на пальцы туфелькой на высоком каблучке. Я в душе даже вздохнула: умеет себя подать: красиво — нога, облитая шёлком.

Зато Андрей (на сердце отлегло) демонстративно прислонился к забору, чтобы не глядеть на неё. Но заговорил сразу.

— Таисья, какого чёрта вы вытворяете в деревне?

— А ты чего мне вдруг грубить начал? — игриво ахнула колдовка и смешливо сморщилась: — Пока со мной, без этой городской шмакодявки, был, разговор у тебя тоже другой был. О-очень другой.

У меня сердце сжалось. С трудом заставила себя не ляпнуть что-нибудь обидное в ответ. Андрей рядом — он и ответит... Но... Значит, это правда. Значит, они были вместе до меня. Но... До меня ведь...

— Не смей так говорить о Зое! — тяжело взглянул на Таисью Андрей.

— Ах-ах-ах! Какие мы грозные!

Женщина всё так же кокетливо взбила рыжие волосы в волну попышней. Она тоже сидела прямо, не глядя на нас двоих... И пошла странная беседа между ними. Как дуэль на шпагах. Оба старались вроде незаметно, но побольнее уколоть друг друга. Правда, у меня оставалось странное впечатление, что разговор пустой — сотрясение воздуха, не больше. Говорят — лишь бы говорить, не молчать — в ожидании того, чем всё закончится в избе. Как говорится, главная битва шла именно там... Но эта никчемная словесная дуэль раздражала очень сильно. Так что звонок на мой мобильник меня просто осчастливил.

— Андрей! Мне бы Андрея! — тревожно зазвенел в трубке молодой женский голос, и я передала телефон Андрею.

Теперь голос звучал неотчётливо, но я чувствовала благодарность к позвонившей, потому что замолчала Таисья и пустой разговор прекратился. Андрей внимательно слушал, время от времени поддакивая, затем отдал мне телефон и, чуть нагнувшись, чтобы посмотреть в лицо колдовки, спросил её:

— Ты как? Очень сильно занята? Тося просит помочь. Что-то с коровой.

Таисья недовольно скривилась, но поднялась со скамейки, манерно помахала наманикюренными пальчиками и пошла куда-то наверх, мимо нашей машины.

Я подняла брови и вопросительно кивнула Андрею.

— Таисья не закончила последний курс в ветеринарном техникуме, — объяснил он. — Но очень сильно чувствует животных. Да и любит их. Здесь, в деревне, практикует частным образом. Если вдруг заболела корова — первым делом обращаются к ней. Нам тоже пора. Тося просила заглянуть к соседям. Там телефона нет, но боятся, что опять что-нибудь подкинули. Машину я здесь оставлю. Тут недалеко — через три двора. Барон, пойдёшь с нами?

Встав со скамейки, он обернулся к дому дяди Вани, но, выждав немного, зашагал вперёд, мимо машины.

Озадаченная, я шла рядом с Андреем — пёс с другой стороны. Ничего себе — информация о Таисье!.. Поэтому деревня не горит желанием немедленно выпроводить расхулиганившуюся колдовку?.. А только ругается и плюётся, заслышав её имя, — как я краем уха услышала вчера в одном доме?.. Ладно, не будет о грустном. Лучше спросить о том, что заинтересовало, хоть и интерес незначительный.

— Андрей, а Тося — это от какого имени?

— От "Тоня". Здесь частенько переименовывают в довольно неожиданные имена и прозвища. Кстати, Таня здесь — Тася. А Лёльками называют старших сестёр. Так что если услышишь где-нибудь про Лёльку, сразу надо знать, что это прозвище.

— Я — Лёлька! — внезапно развеселилась я. — У меня ведь младший брательник есть! Мне нравится! Валерка будет в восторге!

— Это брат — Валерка?

— Ага. Это здесь? — спросила я, видя, что Андрей сворачивает к дому с резными до ажура наличниками вокруг оконных рам.

— Здесь. Заходите.

Мы с Бароном прошмыгнули во двор — и я ахнула: не двор, а сказка! Несколько мест, до которых могли бы дотянуться корова или овцы, огорожены небольшим забором, а внутри — каких только цветов нет! Все высокие, сочных оттенков! Какая красота!

Андрей обернулся уже у двери в дом и засмеялся.

— Останешься полюбоваться?

— А можно?

— Конечно. У них тут собаки нет, с Бароном проблем не должно быть. А если что понадобится, я позову. Да и ты — налюбуешься, можешь зайти. Крикнешь, если что.

И зашёл.

А я присела перед густо засаженными цветниками, вздохнула, вспомнив пионы, но странные дворовые "клумбы", вокруг которых хозяйственно бродили куры, мигом заставили забыть обо всём. Я даже погладила пару чайных роз, с мягким жёлтым оттенком светло-коричневых лепестков, вдохнула тонкий горьковатый аромат. Посидела, с невольной улыбкой вспоминая, как в первый раз обнаружила букет лохматых пионов на подоконнике веранды... Вздохнула и встала.

— Барон, сидеть! — велела я псу. И открыла дверь в дом.

Передо мной оказалась небольшая лестница в шесть ступеней к узкой площадке. По бокам от неё двери — не то на веранды, не то в хозяйственные помещения. Следующая дверь куталась в толстую, добротную обивку. Так что и открыла я её, и закрыла очень тихо. Почти бесшумно. Дальше шёл короткий коридор — в три-четыре шага до следующей двери, тоже хорошо обитой на зиму. Мне ещё понравилось, как она мягко вышла из пазов косяка и снова вошла. Я плотней прикрыла её, оказавшись в узком полутёмном помещении, и замерла.

Мне показалось, что совсем рядом кто-то что-то прошептал.

Думая не напугать бы, я осторожно шагнула вперёд, мимо большого шкафа, который меня до сих пор скрывал. И заледенела.

Шкаф был слева. Чуть справа оказалась большая, русская печь. К её ровной белой поверхности спиной прислонилась высокая женщина. Вплотную к ней стоял Андрей. Они... целовались. Причём женщина, присобрав подол юбки, закинула левую ногу на его бедро, и он мягко её поглаживал, ведя ладонью от ягодиц до колена и обратно...

Они были так заняты друг другом...

Я отступила на один шаг, получилось — спряталась за шкафом... Вскоре поняла, что не дышу. Толкнулась задом в дверь, которая открылась уже привычно тихо, и попятилась. Осторожно прикрыла её.

Я как будто увидела повторяющийся ночной кошмар. Это уже было в моей жизни. Точка в точку. На одной из вечеринок, куда меня потащил Валентин, я так устала, что решила найти его и сказать, что он как хочет, но я поеду домой. Решила предупредить — в общем... На звонки с мобильника он не откликался, пришлось идти по многокомнатной квартире, в весёлой многолюдной толпе. Заглянула в какую-то комнату, а там... Женщина прижалась к стене, жадно обнимая Валентина, а тот целовал её, постепенно всё выше задирая подол и так короткого платья... Мне стало так противно — уже всё знала о нём и его принципах! — что я просто сильно грохнула дверью, искренне желая довести их внезапным грохотом до инфаркта.

Но Андрей... Нежный, ласковый, заботливый Андрей... Увиденное оглушило. Я пятилась, боком спускаясь по лестнице, пятилась от двери в дом к воротам, не понимая, не принимая... Удивлённый Барон неспешно следовал за мной...

Только на улице пришла в себя. Стояла, невидяще смотрела на ворота и быстро вычисляла: сумочка у меня с собой, в ней всё самое необходимое; в поместье осталось барахло, из-за которого точно переживать не буду. Остаётся Барон.

Ничего не остаётся!

Быстро нагнувшись к псу, я расстегнула застёжку на его ошейнике и быстро размотала тонкий кожаный поводок. Всё. Теперь... Я оглянулась на пруды. Средний. Если перейти плотину, окажусь на другой улице, а там дойти до следующей плотины — и будет дорога, которую видела мельком, но запомнила. Дорога, ведущая к тому же кладбищу, только короче. А значит, будет выезд к небольшому городку неподалёку. А уж там найти автовокзал или просто остановку, где останавливаются междугородные автобусы, нетрудно. Насколько я запомнила указатели возле мастерской Сашки, до городка четыре километра. Мелочь. Дойду!

Будто плеснуло перед глазами: Андрей обернулся, брови уже не вразлёт, а обеспокоенно сдвинутые. Хмуро подумалось: раньше надо было думать... Тоже мне, нашёлся — деревенский ловелас...

И, точно дверь за собой навсегда закрыла, быстро зашагала к плотине. Оказалась совсем близко к ней, когда из двора напротив вышла Таисья.

— Ты чего это? — удивилась она насмешливо.

— Какое тебе дело? — надменно, на волне обиды выговорила я. Почему-то невпопад вспомнилось, как Андрей швырнул её в пруд.

А колдовка обернулась на стук. Из калитки в воротах вышла какая-то незнакомая женщина, улыбнувшись, поздоровалась со мной. Элементарная вежливость заставила отозваться на её приветствие. После чего она назвалась Тосей. Радость, сквозившая в её взгляде и всех движениях, подсказала, что Таисья угодила ей, быстро решив проблему с коровой. Пришлось невольно остановиться — опять-таки невежливым показалось сразу отойти. Хотя в ушах звенело от недавно виденной сцены и хотелось не то что идти — бежать из деревни! Но женщина вдруг сама отвернулась и полностью открыла ворота.

Со двора выехала машина, наподобие маршрутки. Высунулся поздороваться со мной ярко-рыжий парень — веснушчатый и зеленоглазый, чуть старше меня.

— Вы в город? — внезапно сообразила я.

Таисья, приподняв бровь, взглянула на меня. Чему она удивляется? Если удивляется... Водитель весело спросил:

— Подвезти?

— С собакой возьмёте? — загорелась я.

Парень распахнул дверцу с другой стороны.

— Влазьте. Барон бузить не будет?

— Нет.

Маленькое удивление, что Барона в деревне все воспринимают как свирепого зверя, чего я сама до сих пор так и не увидела, отвлекло от странным образом отупляющих дум, помогло мне спокойно сесть на место пассажира. Пёс прыгнул следом и примостился в ногах.

Таисья шагнула ко мне. Смотрела она странно, будто оценивающе.

— Уверена? — вдруг спросила меня.

Я проглотила металлический комок, застрявший в горле. Предательства не прощу. С Валентином иллюзий не было. С Андреем было доверие... С трудом выговорила:

— Да.

И сама почувствовала, как закаменело лицо.

— А почему с тем не осталась? — И усмехнулась, презрительно изогнув густо крашенный помадой рот. — Мужик тоже, кажется, богатый, да и симпатичный. Ничего так.

Странно она меня спрашивает, будто ей очень нужно знать. Зачем? Но что-то такое было в её вопросе, что я поневоле, неохотно, но ответила: