Неожиданно у Михаила зазвонил мобильный, наполнив пространство звуками классической мелодии в обработке. Мужчина нахмурился, явно был недоволен внезапным звонком, но терпеливо стал слушать собеседника, наконец, отпуская ее из плена черных глаз и позволяя спокойно вздохнуть.
И пока Михаил раздраженно, чуть ли не рыча отвечал на какие-то явно не особо воодушевляющие реплики собеседника, Катя поспешила сделать то, отчего ей было стыдно и страшно одновременно — сбежать.
"Какой кошмар, — нервно оглядываясь через плечо, она кинулась к первому попавшемуся на пути такси. — Что я делаю?!"
— Поехали, — поторопила она водителя, нервно ерзая на сиденье. — Что стоите? Едем!
Мужик посмотрел на нее как на помешанную, но послушно завел мотор и неспешно — слишком неспешно! — выехал с парковки.
Глава 12. Подольский, засунув руки в карманы и привалившись спиной к стене, с мрачной решительностью наблюдал за поспешным бегством — по-другому это не назовешь. Она еще бы по сторонам шпионски оглядываться начала! Ну в самом деле. Пусть идет, решил Миша. Но только пока. Катя действительно устала за сегодня. И судя по всему, ее рабочий день еще не кончается. А ей и так сегодня пришло несладко. Наверное, когда-то и он так волновался. Когда приехал в Питер, совершенно один, ни на что не годный и мало к чему способный. Он не знал в этом огромном для него городе никого — один среди людей. В то время он действительно и нервничал, и волновался, и более живым был, наверное. А может быть, по молодости чувства проявлялись ярче, отчетливее, а сейчас он столько уже повидал и перечувствовал, что удивляться и бояться нечего. С тех самых пор в голове отложилась неприязнь к людям. Неприязнь, конечно, громко сказано, но людей Михаил не ценил, справедливо считая человека одним из самых беспощадных мира сего. Животные просты — они действуют на уровне инстинктов. Зверь не станет исподтишка красть, но за свое убьет. Зверь не возьмет больше, чем ему необходимо для жизни, а люди пухнут от зависти и жадности. Зверь не завидует — он просто нападает и если выйдет победителем, то все автоматически становиться его. Люди еще не доросли до них и вряд ли когда-нибудь дорастут. За что любить людей? А вот Катя людей любила. И люди, чувствуя открытость девушки, к ней неосознанно — или осознанно — тянулись. Что они в ней искали? Наверное, то самое, что самого Михаила в ней заинтриговывало и к чему он неосознанно тянулся. А она тепло, очень открыто улыбалась, слушая всех без исключения с искренним вниманием и заботой. Иногда хмурила тонкие брови, отчего между ними появлялась маленькая вертикальная морщинка, и задумчиво прикусывала губу, озадачиваясь и проявляя неравнодушие. Казалось бы, даже на работе, к незнакомым людям, с которыми, скорее всего, Катя никогда больше не встретится, она умудрялась относиться неравнодушно. А близкие люди, живущие вместе и носящие гордое звание "семья" подчас уделяют друг другу меньше внимания, совершенно не интересуясь ничем, кроме собственной персоны. Они сожительствуют, иногда ужинают вместе и спят в одной постели, предпочитая делиться проблемами с личным психологом, отваливая тому нереальные бабки. У них с Юлькой именно такие отношения как раз и были. Нет, Мишка ни разу не пожалел об этом — в конце концов, они с Юлей знали, что хотят и в каких количествах. Но сколько существует других пар, семей, которые живут как чужие люди, и не по негласной договоренности, а просто потому, что...потому что. И голодные до общения и внимания люди тянулись к Катерине, как к согревающему спокойному костру. Со стороны Катя действительно казалась спокойной, невозмутимой, много знающей и совершенно уверенной, но за недолгое и не особо тесное общение с ней, Мишка успел убедиться, что под уверенной "я-все-могу" маской скрывается очень ранимый, неуверенный, в первую очередь в себе, и поразительно чувствительный человек. Катя любила людей, но боялась толпы, чувствуя себя неуютно, будучи окруженной множеством незнакомых людей. Ее слабые отговорки, что она волнуется из-за серьезности мероприятия, как выражалась сама девушка несколько раз, на Михаила не произвели никакого впечатления. Катя старательно пыталась держаться поближе к Наташе или к нему, что неожиданным образом Михаилу польстило. Оказалось до умопомрачения приятно, когда она вверила себя ему в руки, пусть образно и в мелочах, но все-таки. Мелькнуло неопределенное чувство, практически сразу же пропавшее, и понять, что же это было, Миша не успел. Но что-то такое, чего он никогда не ощущал. Это факт. А сейчас он разозлился. Даже желание ехать в ресторан, выдавливать из себя не вполне искреннюю улыбку и терпеливо выслушивать все глупости о России как от самих немцев, так и от своих сотрудников совершенно пропало. Хотя было, чего уж скрывать. И Катя эта...вот что за человек! Почему не могла сказать, что ее главную работу никто не отменял. Он, честно говоря, до их сегодняшнего разговора совершенно не задумывался о ее работе, о том, как она живет, а сегодня, глядя на нее, почему-то подумал. Она ведь воспитывает маленького ребенка одна, к тому же не своего. Сколько тому мелкому? Два? Три? В общем, мелкий совсем, а маленькие дети это сложно. Наверное. Нет, наверняка сложно. А еще работает по ночам. Зачем себя так изматывать? Мало того, что изматывать, так еще и дополнительную работу искать, а Кате она нужна была, вряд ли она пришла к ним от скуки. Интересно, а Катя одна живет? Этот вопрос Михаила заинтересовал, причем не слабо. И сам же поморщился. Конечно одна. Какой бы мужик позволил своей женщине так себя изматывать? Вот именно, что никакой. А если и есть, то Мишка очень бы хотел на него поглядеть. Телефон в руке снова завибрировал. Мишка закатил глаза и включил громкую связь. — Что еще? — Михаил Иванович, вы скоро? — в трубке бодро защебетал женский голосок. — Только вас и ждем. Может, он действительно устал? И ему надо отдохнуть? По-хорошему отдохнуть, на несколько недель напрочь забыв о работе, делах, ожидающих его людях и прочих неприятностях. Уже работа, которой он столько лет жил, не приносит ни довольствия, ни радости. Или это просто кризис среднего возраста так проявляется? — Я скоро буду, — проговорил Миша, направляясь к лифту. — Начинайте без меня. И направляясь в ресторан, Михаил думал о том, что Катя поступила неразумно. Очень неразумно. Если она о себе не думает, причем совершенно, то нужно кому-то другому подумать о ней. Иначе все будет плохо. Очень плохо. А это никому не надо.
* * *
На следующий день Мишка не мог сосредоточиться. Никак и ни на чем. В итоге — накричал на Галину, которая, обиженно фыркнув, вылетела из его кабинета, сильно хлопнув дверью; поругался по телефону с Юлей, которая ранним утром чертовски сильно раздражала своей бестолковостью; и чуть было не послал важного человека, которому вздумалось не вовремя ему позвонить. А что звонить? Занят он. Сильно. И вот уже полдня ждет звонка, не в состоянии сосредоточиться ни на чем другом. Походил туда-сюда по кабинету, раздраженно глядя на поток машин, проезжающих под окном, выпил пять чашек кофе, нечаянно порвал лист с важными записями и выкурил почти целую пачку сигарет. Не выдержал, вышел к Галине в приемную. Она на него посмотрела обиженно, поджала губы и демонстративно громко начала стучать по клавишам. Стенографистка нашлась, ишь какая. — Мне никто не звонил? Она, не отрывая глаз от клавиатуры, коротко ответила. — Нет. — А Наташа ничего не передавала? — продолжил допытываться Мишка. — Нет. — Нет, — издевательски передразнил мужчина, скривившись. — Ты другие слова знаешь? Галя провела рукой по гладким рыжим волосам. — Нет. — Черте что, — пробурчал он себе под нос и громко хлопнул дверью. — Черте что. Распоясались напрочь. Все. Решив уже, что звонка от Кати он не дождется, Миша успокоился. И расстроился. Наверное, в чем-то он ошибся. Возможно, Катя думала не так, как он надеялся. А может, ей не было никакого резона отказываться. Ближе к вечеру, когда на улице порядком потемнело, а небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, в дверь нерешительно постучали. Что-то внутри екнуло и перевернулось. Галина так не стучала. И другие тоже. А значит... Прочистил горло. — Да? — Здравствуйте, Михаил Иванович, — дверь приоткрылась, явив перед глазами знакомое лицо с поразительно ясными яркими глазами, под которыми в данный момент отчетливо виднелись темные круги. Миша нахмурился и подергал себя за мочку уха — всегда так делал, когда приближалась буря. — К вам можно? — Можно, Кать. Садись. От фамильярного обращения Катя немного смутилась, но послушно опустилась на удобный диван, как примерная девочка сложив руки на коленях. Миша в очередной раз поразился тому, насколько она выглядит мягкой. Даже уставшая, не до конца проснувшаяся, со слегка вьющимися темными волосами, потрясающе оттеняющими прозрачно-голубые глаза, со светлой кожей...Сейчас он не мог вспомнить, почему посчитал ее обычной и неприметной. — Михаил Ива... — Просто Миша, — перебил он ее. — Миша, — послушно повторила девушка и кивнула своим мыслям. — Я не просто так зашла. — Я уже понял. Что случилось? — Я по поводу этого, — она раскрыла свою сумку, вытащила конверт и показала его ему. Миша деланно приподнял бровь, делая вид, что не понимает. — Здесь ошибка. — Здесь нет никакой ошибки. Катерина непонимающе моргнула, перевела взгляд вниз, на белую бумагу, и тряхнула головой. Очевидно, девушка ожидала, что он начнет задавать вопросы. Как же она не понимает — там нет ошибки. Он никогда ни в чем не ошибается. — Нет, есть, — Катя повертела конверт в руках, привлекая к нему внимание. Ее брови хмурились, а сама девушка изредка прикусывала губу, мучительно подбирая слова. — Наташа сегодня принесла и, наверное, ошиблась. А до нее я не смогла дозвониться. — Она не ошиблась. — Ошиблась. Здесь не та сумма, о которой мы договаривались. Она больше... — девушка сдавленно сглотнула. — Намного. — Да, все правильно, — Михаил вальяжно откинулся в мягком кожаном кресле и повернулся так, чтобы как можно лучше видеть лицо Кати. Ему нравилось наблюдать за сменой ее эмоций. Завораживало. — И что? — Вы не понимаете? — она невольно повысила голос и наклонилась вперед. — Вы переплатили. Больше, чем в два раза. Очевидно, ошиблись. — И ты пришла эту ошибку исправить, — полувопросительно мягким голосом закончил ее мысль Миша. Она гордо вздернула заостренный подбородок. — Ну да. А чему вы удивляетесь? — Я не удивляюсь. Я этого и ждал, — туманно заявил он. — В общем...Катя, голову себе не забивай. Ошибки нет. Все правильно. — Как правильно? Тут же... — Да, тут, — он кивнул на белый конверт в ее руках, — больше. И я об этом знаю. Катя выпрямилась, подозрительно и хмуро его разглядывая. Ее лицо вытянулось от непонимания и недовольства. Она была слишком чувствительной и упрямой, чтобы оставить этот факт без внимания. — Я не понимаю. — Чего? — Мы же договаривались... Он поднялся из-за стола и медленно подошел к дивану, опускаясь на него и предусмотрительно не касаясь Катерины, которая и так выглядела взволнованной. — Договаривались, — согласился он. — Но только не так. Катя, ты понимаешь, что у других, то что ты делала, это работа, занимающая полноценный рабочий день. Она с вызовом поджала губы и мятежно сузила глаза. — Я не справилась? — Ты справилась и даже очень. Именно поэтому здесь, — он накрыл маленькую теплую ладошку, сильно сжавшую конверт, своей — большой и какой-то грубой по сравнению с Катиной, — именно такая сумма. Если тебе будет легче, считай ее своего рода премией. Она опустила взгляд на их переплетенные руки, не спеша вырываться или просить отпустить ее. Но вся — начиная с неестественно прямой спины и расправленных плеч — олицетворяла настороженность. Хоть одно резкое движение, и она отскочит и никогда не приблизится больше, чем на два метра. Михаил ощущал определенный азарт охотника, который пытается приручить особо упрямого и дикого зверя. Малейшее движение — и он пропал. — Которая в два раза больше самой суммы? — иронично усмехнулась одним уголком губ девушка. — Помимо прочего. — И что, у вас все тут такие премии получают? — Ты правда хочешь это знать? — Миша одарил девушки вопросительной улыбкой. Катя медленно перевела взгляд на его губы, зрачки расширились, и ее горло дернулось от судорожного глотка. Михаил поспешно поменял положение своего тела. Черт. — Кать, ты честно заработала эти деньги, и тебе нет нужды мне что-то возвращать и отдавать. Ее розовый язычок скользнул по нижней губе и тут же скрылся, дразня Михаила еще сильнее. "Мой Бог, — промелькнуло у него в голове, — я пропал". — Я так не могу, — прочистив горло, заспорила Катя, и ее рука слегка зашевелилась. Миша предусмотрительно сжал тонкие пальчики, препятствуя девушке отдернуть ладошку. — Нет, Миша, правда. Мы договаривались с самого начала, и это...Извините, но я правда так не могу. — Тогда выкинь, — Миша безразлично пожал плечами, не спуская глаз с женского лица. — Я назад не возьму. Она посмотрела на него так, будто он сделал что-то кощунственное. — Миша, вы вообще в своем уме? — выдохнула Катя и дернула рукой, пытаясь вырвать свою конечность из его уверенной хватки. — Я же не шучу. — Я тоже не шучу. Если бы я знал, что ты сейчас работаешь, поверь, этим бы, — он взглядом указал на конверт, — дело бы не обошлось. Ты могла сказать... — Что говорить? — Ну, я думал, что ты в отпуске. — Нет, я не в отпуске! — раздраженно выдохнула Катя и попыталась встать. — Зачем вам это все? Вы специально это делаете, чтобы меня позлить? Она снова дернулась, на этот раз всем телом и попыталась встать. Мишка силой утянул ее назад на диван, пододвигая к себе поближе и перехватывая уже обе руки своей одной. — Спокойно, — перебил он ее решительные возражения, другую руку заведя ей за спину и прижав к себе. — Не кипятись. Катя еще раз в безуспешной попытке подергала запястьями и, не в состоянии освободиться, раздраженно выдохнула, обвевая сбивавшимся дыханием его шею. Из-за такого незначительного движения по всему телу с головы до ног прошла теплая волна. Захотелось прижать девушку еще ближе и не отпускать. Но Катю, очевидно, такое положение дел совсем не устроит. — Отпусти...те. — Когда ты успокоишься, — пообещал Миша, наслаждаясь изгибами и теплом женского тела, боком прижатое к нему. И совершенно не смущала дутая расстегнутая куртка, наоборот, хотелось развести полы в сторону и добраться до стройного женского тела. Ее тела. — Послушай. Это не жалость, не подачка, не желание что-то получить взамен. Я делаю так, потому что так правильно. Понимаешь? Катерина тяжело дышала, при каждом вдохе грудью задевая его плечо, но елозить и вырываться перестала. Опустила голову, позволив Михаилу вдыхать свежий и приятный аромат своих волос. Все-таки не зря он избегал эту девушку. Она проблема. Хотя бы потому, что он не знает, как с ней быть. — Вы невыносимо упрямый, Миша, — едва слышно пробормотала она, слегка пошевелив руками. Не для того чтобы освободиться, а чтобы уменьшить давление его ладоней. Михаил поспешно ослабил захват, мысленно устыдившись своей нерассчитанной медвежьей хватки. — Вам кто-нибудь говорил об этом? — Говорили, — по-доброму усмехнулся мужчина, сдерживая желание погладить даже на вид мягкую кожу. — Но не всегда в положительном ключе. — Даже не сомневаюсь, — с улыбкой кивнула Катя. — Вы ужасный упрямец. Но не в этом дело. Дело в том, что я вас не понимаю. Вот совсем. В ее голосе слышалось столько расстройства и растерянности, что Миша не сдержал ухмылки. — Это плохо? Девушка задумчиво замолчала. — Это странно. И не внушает доверия. — Доверия или уверенности? — изогнув бровь, рассеченную старым шрамом, уточнил Михаил. И как видимо, попал в точку. — Уверенности, — призналась она. — Я никогда не встречала людей, более противоречивых, чем вы. — Ты, — поправил Миша. — А как же то, что я у вас работаю? — Уже нет. Так что на "ты", — полуприказал-полупопросил Миша. — Идет? — Ладно, — сдалась Катя, правда, без особого огорчения. — Но деньги взять я все равно не могу. Я буду чувствовать себя...обязанной. А я не хочу быть тебе обязанной, Миша. Миша нахмурился и постарался понять, что именно так сильно задевает Катю. Почему ее так сильно коробит мысль о том, что она будет ему обязанной? Это самая несусветная глупость, которую он слышал в жизни. Но девушка выглядела чересчур серьезной, чересчур напуганной и чересчур решительной, чтобы можно было проигнорировать этот факт. — Ты не обязана. Ты их честно заработала. — Я не могу их взять. Спасибо, но не могу, — твердо повторила Катя, впиваясь в его лицо глазами и ожидая ответа. — Забери. И что теперь, ругаться с ней? Ругаться не хотелось — хотелось держать ее рядом и не отпускать. Но не ругаться и расстраивать. Но просто так отступить и сдаться Миша не мог. Катя упрямая, но он упрямей. И опыта убеждения у него все-таки побольше. — При одном условии, — невозмутимо ответил Миша. — Что за условие? — с подозрением уточнила Катя, напрягаясь в его руках. Вот же Фома Неверующий. — Ты со мной поужинаешь. Это было не вопросом и даже не предложением, это было констатацией факта, уведомляющей девушку о том, что ее ждет впереди. Миша никогда себя так не вел, и желания такого не возникало. Но с Катей все становилось по-другому и привычные рамки поведения с этой девушкой раздвигались. Возможно, дело в том, что Катя ему важна, и из-за этого он боится давать ей выбор. Выбор предоставляет право отказа, а отказ Мише был не нужен. — Поужинаю? — Да, прямо сейчас? Катя растерянно заморгала и слегка покраснела. — Я не могу. Мне надо...Кирилла забрать. И дела есть. И на работу завтра. И... Миша прервал все бессвязные возражения, приложив палец к мягким приоткрытым губам. Хотелось пройтись по ним в легчайшей нежной ласке, а потом, не сдерживаясь, целовать так, как не целовал Катю никто. — Шшш, — губы девушки медленно сомкнулись, скользнув по пальцу. — Хватит со мной спорить. Еще не поздно, дела ты сделать успеешь, работа только завтра, а Кирилла мы заберем. — Ты сейчас серьезно? — она отстранилась, сразу же облизнув губы, и посмотрела на него снизу вверх. — Более чем. — Это свидание? Круглые щечки запылали от почти невинного вопроса. И стало ясно, что Катя корит себя за несдержанность. А зря. Несдержан в их случае именно Михаил. Он так старательно избегал Катю или, по крайней мере, старался избегать, что, дорвавшись до нее, потерял голову. — Да, — с легкостью кивнул Миша. — Я не могу. Он страдальчески закатил глаза и застонал. — Ты опять? — У меня Кирилл. — И что? — по правде сказать, Миша начал терять терпение. Она специально так делает, чтобы его позлить? Или правда не понимает? — Мы его сейчас заберем и поедем ужинать. В чем проблема? Катя глянула на него как на сумасшедшего. Как будто он нес несусветную чушь. Высвободила одну руку, заправила короткую рваную прядь за ухо, пригладила челку и помотала головой, в надежде его понять. — Миш, оно тебе надо? — искренне, без какого-либо двойного дна или издевки поинтересовалась Катя, и Подольскому она показалась настолько умудренной жизнью и опытом в этот момент, что он вздрогнул. — Вся нервотрепка? Эти поездки непонятные, мы с Кириллом...Зачем ты себе жизнь усложняешь? Ему надоело разговаривать и ходить вокруг да около, поэтому Миша потянул ее с дивана, поднялся сам и поправил ее куртку, кончиками пальцев скользнув по волнистым прядям. — Позволь мне самому решать, усложняю я себе жизнь или нет, — твердо произнес Михаил, пытаясь вразумить девушку и выкинуть из ее симпатичной головки дурные мысли. — Прекрати искать то, чего нет. Давай просто поужинаем и отдохнем сегодня. Обещаю не распускать руки, — он демонстративно развел руками, — если тебя это беспокоит. — Ладно, — с тяжким вздохом Катя сдалась. — Хорошо. Едем ужинать. И да, без рук, — погрозила ему пальцем. — Обещаю, — солгал Миша.
