— Нехорошо как-то получается, незнакомец, — произнес один из этих двоих на немного архаичный манер. — Посуди сам, мы, может быть, всего-то хотели у тебя факел попросить или, скажем, соли для завтрака, а ты сразу за оружие хватаешься. Неправильно это.
— К тому же, знаешь, и оружие-то у тебя какое-то хилое, — продолжил второй, с уродливым шрамом возле рта. — Как тебе мой тесак? Правда, посолиднее будет?
Разбойник обнажил тесак исполинских размеров, чуть ли не метр длиной. Лезвие было обмазано чем-то желтым, скорее всего, ядом. Его сотоварищ вынул из-за полы кистень с двумя круглыми металлическими гирями на цепях, а затем, прищурясь, проговорил:
— Давай ты сейчас объяснишь нам, куда идешь. Если хорошо объяснишь, заплатишь небольшую пошлину и дальше пойдешь. А если плохо объяснишь, не обессудь.
— Иду в горы, по своим делам, — произнес Эрик, смотря на разбойников сверху вниз. — Я из Службы доставки, господа. Вам не стоит со мной связываться, если не хотите, чтобы сюда прибыли наши отряды и не приколотили вас вверх ногами к деревьям.
— Иномирец! — глаза мерзавца со шрамом заблестели. — Похоже, нам удача улыбнулась сегодня. Бери его живым, Грайхам, князь лучше нас знает, что с такими делать.
Глава X
Удар металлической гири пришелся вскользь: Эрик успел отшатнуться к каменной стене. Второй разбойник отшвырнул тесак, в его широком рукаве обнаружился гребень кастета.
Эрик не потратил ни секунды на то, чтобы обнажать оружие или блокировать следующий удар. Неловко развернувшись, он помчался что есть силы к заставе кайо. Видимо, его самоуверенные реплики сбили с толку нападавших, и он выиграл пару секунд.
Белокаменное строение становилось все ближе. Стук сердца отдавался где-то в шее, с непривычки болели легкие. Эрику давно не приходилось бежать в горку в сапогах и с рюкзаком за плечами.
Ухнул за спиной кистень, но этот удар лишь задержал самого грабителя, даже не задев беглеца. Второй разбойник и вовсе отстал, успев лишь метнуть в отчаянии свой кастет, звякнувший в нескольких футах от ног Эрика. Нужно было лишь добежать до цели, не споткнуться о выступы каменной дороги, не потерять равновесие на случайной кочке.
Невысокие бронзовые ворота были уже совсем близко, когда Эрик услышал несколько сухих щелчков тетивы. Преследовавший его разбойник рухнул на землю со стрелой в горле; тот, что был с тесаком, успел пробежать еще несколько метров, прежде чем был сражен сразу несколькими выстрелами. Самих лучников не было видно: вероятно, они стреляли сквозь высокие узкие бойницы на верхнем этаже здания.
— Стой, где стоишь! — окликнули Эрика откуда-то из-за ворот заставы.
Эрик замер на месте. Через некоторое время ворота раскрылись и на дорогу вышел стражник внушительного вида: под семь футов ростом, в доспехах и с двуглавой секирой в руках. Светлые, почти белые косы спускались до пояса. Кайо заговорил на свой слегка шелестящий манер:
— Приветствую, странник. Зачем пожаловал? Ты ведь не разбойник?
— Нет, не разбойник. Эти двое напали на меня, хотели ограбить.
— Мы видели. Ты забежал на нашу территорию, где запрещено обнажать и тем более использовать оружие. Поэтому мы и застрелили тех двух с кистенем и кастетом.
— Вы бы застрелили и меня, если бы я попытался обороняться от разбойников кинжалом?
— Здесь запрещено обнажать оружие под страхом смерти, — с придыханием произнес стражник. — По-моему, все очень просто. Так зачем ты пришел сюда?
— Я хотел пройти через горы в Тассур, — честно ответил Эрик. — У меня нет грамоты, чтобы можно было воспользоваться Торговым Коридором. А дело у меня срочное. Я из Службы Доставки, если вы слышали.
— Слышали, слышали, — прошелестел кайо. — Был у нас тут один из ваших, лет так двадцать тому назад. По имени Бирсом. Знаешь такого?
— Может, Пирсон? — предположил Эрик.
— Я и говорю — Бирсом, — ответил стражник. — Он все чего-то хотел, но так и не смог объяснить, чего именно. Хотел договор какой-то заключить, что ли. Много глупостей говорил. Хотел, скажем, чтобы мы ваших людей беспрепятственно пускали. Глупость, по-моему. Если человек добрый, мы его и так пустим. А если нет — так все равно застрелим.
Эрик поежился от этой наивной логики кайо.
— Так значит, ты хочешь по горам пройти в Тассур, — продолжил кайо. — Почему бы и нет, собственно. Очень даже хорошая причина. Заходи, поговоришь с нашим проводником. Один ты в горах пропадешь.
Кайо развернулся и быстро удалился куда-то в глубины здания. Эрик последовал за ним и оказался в просторном помещении, освещенном неровным огнем факелов. Зал занимал весь первый этаж, не было ни окон, ни других комнат, лишь несколько деревянных перегородок, разделяющих помещение на отдельные закутки. Вдоль одной из стен располагался очень длинный диван, в разных местах которого сидели четверо кайо. Еще двое стражников в доспехах играли за обтянутым тканью столом в какую-то игру с участием шайбы и нескольких деревянных брусков. Все шестеро по очереди поприветствовали Эрика, он на всякий случай ответил каждому, чтобы не нарушить этикет и не оказаться недостаточно добрым.
— Кто здесь проводник? — окликнул Эрик присутствовавших.
— Я, — ответил один из сидевших на диване, не поворачивая головы. — Еще Хайекни может тебя провести, но лучше уж я это сделаю. Куда тебе нужно?
— В Тассур.
— Куда именно в Тассур? Я могу довести либо до Западного Переката, прямо до заставы, либо до обрыва Близнецов. Оттуда до города еще несколько миль по ничьим землям, зато и идти туда проще и быстрее. А это значит, что и дешевле.
— Мне хотелось бы быть в Тассуре как можно скорее, так что пойдем вторым путем, — ответил Эрик. — Только что за обрыв-то? С него спускаться нужно?
— Нужно, конечно, — говорящий наконец поднялся с дивана и подошел почти вплотную к Эрику. — Там лебедки, тросы, подъемники, много всего. Чуть-чуть золота — и спустишься со всеми удобствами.
— А тебе сколько платить? Прости, не знаю твоего имени.
— Для вас, чужаков, мое имя — Кьянхи, — отозвался кайо. — Я возьму с тебя один элетор золота, когда мы подойдем к горам. И еще купи мне сейчас бутылку ахьяртенга.
— Я не совсем понял значения этих слов, — признался Эрик.
— "Кьянхи" означает "солнечный зайчик", — с серьезным видом начал отвечать горец. — Мама называла меня так в детстве, потому что у меня была довольно светлая кожа и совсем белые волосы. Сейчас они почти рыжие, но прозвище осталось. Ахьяртенг — это такой напиток, наше горное вино, самое крепкое и согревающее. А один элетор золота — это пять шэррадских золотых, по-вашему.
— Пятнадцать лепестков, то есть?
— Каких лепестков? — недоуменно переспросил Кьянхи.
Эрик достал из кармана нужное число монет и протянул их горцу. Тот бегло взглянул на золото, но брать не стал.
— Да. Наверное, ты прав. Ахьяртенг стоит немного дешевле лепестка, если хочешь знать.
— Я не знаю, где у вас здесь лавка, — объяснил Эрик. — Может, ты возьмешь золото и сам купишь себе все, что нужно в дорогу?
— Пожалуй, я именно так и сделаю, — горец сгреб широкой перепончатой ладонью деньги с руки Эрика. — Ты жди здесь, присаживайся.
Широкоплечий кайо удалился куда-то в дальнюю часть зала, а Эрик присел на свободное место. Сильно клонило в сон, то ли от тепла камина, то ли от пережитой неприятности. Другие стражники не проявляли к гостю никакого интереса, и он на некоторое время прикрыл глаза.
От приятной полудремы Эрика отвлек зычный голос исполина, который впустил его в помещение заставы.
— Что делать с этими вот чучелами? — кайо держал в каждой руке по трупу одного из напавших на Эрика разбойников. — Тесак, кастеты и прочее барахло я уже отнес на склад.
— Кинь в расселину, — откликнулся один из занятых игрой стражников. — Проще будет.
— А как же патрули княжеские?
— Пусть найдут тела сначала на дне расселины. Если найдут, тогда и потолкуем. А то они захотят опись составить, имена выяснить, обстоятельства. Нет тел — нет и проблем.
— Правого я знаю, — заговорил еще один кайо из другого угла. — Это какой-то убийца, сбежавший сюда, на границу. Патрульные говорили, что за него награда назначена, сколько-то там золотых. Но я их знаю — покажешь тело, они скажут, что точно не тот, но все равно заберут, для выяснения личности якобы. Нам награда точно не достанется.
— Кидай в расселину, — подытожил игрок. — Я им скажу, что их убийца сам туда сверзился, и посмотрю, как они туда полезут, чтобы деньги получить.
— Как скажешь, — согласился исполин, затем прошел через весь зал, капнув в нескольких местах кровью убитых, и скрылся среди перегородок.
Эрик поймал себя на том, что вид мертвых тел не вызывает у него никаких эмоций. Ни страха, ни отвращения. Впрочем, вида крови он и так никогда не боялся, а к смерти отношение у него было достаточно равнодушное с легкой примесью любопытства.
Возникло это любопытство довольно давно. Дядя Магнус, несколько раз гостивший в семье Эрика, когда тот был ребенком, любил рассказывать интересные случаи из своей практики. Работал дядя, как Эрик теперь понимал, то ли хирургом, то ли патологоанатомом. Мама не любила эти истории, уходила куда-нибудь на кухню, а Эрик с отцом оставались и увлеченно слушали.
Конечно, те истории не могли подготовить к реальности вида мертвых тел. Однако Эрик замечал за собой, что этот мир и не был для него полноценно реальным, скорее он воспринимал окружающее как удивительно правдоподобную компьютерную игру. Сознание отказывалось полностью принять тот факт, что он сидит в предгорном сторожевом посте сизокожих существ со светлыми косами и ждет, пока один из них купит себе нужное количество местного самогона, чтобы вести его в перенаселенные городские районы, где идет непонятная холодная война.
От этих мыслей его отвлек Кьянхи, вернувшийся со здоровенным кожаным рюкзаком за плечами и деревянной бутылью в руках.
— Я купил ахьяртенга, — сообщил проводник, в упор смотря на Эрика своими темными выпуклыми глазами. — Мне сказали, что я забрал последнюю бутылку. На сдачу я набрал всякой снеди в дорогу.
— Рыбоеда, часом, не взял? — не удержался от иронии Эрик.
— Где же я его возьму? — сокрушенно ответил Кьянхи. — У нас тут и не водится, это только дальше к северу. И потом, его же не коптят и не вялят. Я обычной белой рыбы взял несколько спинок, потом...
— Ладно, я доверяю твоему опыту, Кьянхи, — прервал Эрик горца. — Когда пойдем? Я бы хотел быть в Тассуре завтра к вечеру, не позже.
— Можно и сейчас выйти, — ответил Кьянхи. — Идти ты будешь медленно, но до ночи мы попадем в Долину Зорь. Там переночуем, и на следующий день доберемся до обрыва Близнецов. Это, конечно, если в горах спокойно.
— А может быть как-то иначе?
— Снег может пойти, — спокойно произнес Кьянхи. — Или град. Или туман густой нависнет. Или эзхаты выберутся из своих подземных убежищ. Много всего может быть. Мы здесь довольно далеко от Счастливого креста, чужеземец.
— Но обычно-то все хорошо проходит? — обеспокоенно спросил Эрик.
— Не знаю. Я всего два раза путешествовал отсюда к обрыву Близнецов.
— И что?
— Первый раз быстро добрались и без сложностей, а во второй раз того, кого я провожал, загрыз алхаг-эзхат, когда мы от камнепада в туннеле скрывались. Но он сам был виноват. Меня же эта тварь не смогла загрызть, как видишь.
— Вижу, — автоматически ответил Эрик, думая немного о другом. — Пойдем тогда сейчас, я уже успел отдохнуть.
— Пойдем, — согласился Кьянхи. — Главное, не отставай.
Эрик быстро осознал, что пытаться не отставать от проводника было делом безнадежным. Широкая каменная дорога, прорубленная в скале, закончилась быстро, а по горным тропам кайо взбирался с удивительным проворством. Они поднимались все выше и выше, продвигаясь при этом к западу.
Кое-где никаких троп не было вовсе и приходилось лезть по еле заметным уступам, скользя по серому мху, который здесь рос в изобилии. Среди этого мха часто ползали змеи разнообразной расцветки и размеров, Кьянхи скидывал их со скал рукоятью ножа. Убивать змей горец запретил, объяснив это возможной местью некоего змеиного короля.
Неожиданно они вошли в полосу тумана. Это был не совсем обычный туман, больше всего он походил на то плотное марево, через которое Эрик проходил в свое время в Хемсфольде. Здесь, правда, все-таки какая-то видимость сохранялась, но Кьянхи на всякий случай соединил свой пояс и пояс Эрика при помощи длинного кожаного жгута.
Жгут этот был длиной футов пятнадцать и выглядел цельным, без швов, узлов или склеек. Эрик не удержался от вопроса:
— Из кого это вы веревку сделали?
— Из шкуры молодого алхаг-эзхата, — немедленно ответил проводник.
— Молодого, значит. А старые тогда до какой длины вырастают?
— Они не сильно больше, только шкура у них слишком твердая становится, из нее доспехи делают или что-то еще другое.
— А вот помнишь, ты говорил о том, как твоего спутника алхаг-эзхат загрыз. Вот тот зверь молодым был или старым?
— Совсем старым. Он в ту пещеру, наверное, подыхать вылез. Нас, считай, было полтора бойца, будь тварь помоложе, я бы тебя сейчас никуда не вел. Ты, может, не знаешь, но алхаг-эзхаты — это почти что самые крупные и умные из подгорных чудищ, на них целыми отрядами охотятся.
— Твое "почти что" звучит очень успокоительно, — проговорил Эрик себе под нос, так что кайо его и не услышал.
Через какое-то время они добрались до обитаемого места. Черная от старости дощатая сторожка стояла, скрытая от ветра в естественной нише на небольшом уступе; внутри еще дымился очаг и пахло печеной рыбой. Впрочем, хозяев или какого-то знаков того, что они могут вернуться в ближайшее время, Эрик не заметил. Из убранства в сторожке был лишь растрескавшийся деревянный диван с несколькими подушками из грубой ткани, да еще одна из стен была отведена под полки, покосившиеся от времени.
Кьянхи обнаружил где-то баклагу с водой и принялся готовить суп. Эрик внимательно следил, чтобы горец не бросил в варево чего-то несъедобного, но тот ограничился лишь хвоей горных кустарников, вяленой рыбой и какими-то сухими кореньями. Аромат от котелка распространялся довольно специфический, но это блюдо все же выглядело съедобнее печеного рыбоеда.
