Рокировка

Она приняла решение жить с чистого листа, жить так чтобы ей не мешали комплексы и мировоззрение из той... старой жизни. После принятого решения жить стало легче. Может, это и было психологическим самообманом, но Амелия дисциплинированно, как и в прошлой жизни, погрузила список со своими старыми пороками и недостатками в коробку, обвязала ее траурными лентами и торжественно сожгла на погребальном костре в поминальном зале дворца.

Старые знания помогали принимать правильные решения, но принимала их она Амелия, а не тот призрак человека с уставшим и погасшим от увиденного на войне взглядом. И эти знания позволяли расставлять приоритеты в нужном порядке.

— "Став женой императора, я стала пленником золотой клетки..."

Это было именно так, ей не сбежать теперь от своих привилегий. Даже со смертью императора она останется ключевой фигурой, слишком многое на нее завязано в политике. Свита пляшет короля, кажется, так говорили в другом мире, ее собственное окружение не даст ей пойти на попятную. Столкновение фракций при дворе императорской четы было неминуемо. Люди Амелии и соратники императора, этим группам будет нелегко ужиться в одном дворце. Слишком разные люди собраны в этих центрах влияния, и слишком разные цели они преследуют.

Если люди императора полностью удовлетворены сложившимся положением вещей, то люди Амелии это в основном представители древней знати Гольдштайна, богатые торговцы и остатки недобитых оппонентов императора. И рано или поздно обе эти силы схлестнутся, в этом уже не было никаких сомнений.

Убежать ей не дадут, отныне она, как и Камилла годами ранее, становится атрибутом трона императора. Любой правитель после Сигурда будет самоутверждаться в постели с молодой женой императора. Конечно, она кровно заинтересована, чтобы Сигурд был жив и здоров как можно дольше, но трудно загадывать наперед в условиях быстро меняющегося мира. Некоторые таркские рода уже ведут тайные консультации о смещении самозваного императора, все же не всех удалось добить Сигурду в эти годы. Слишком силен дух непокорности среди тарков.

— "И в любой ситуации, я буду призом наряду с троном и скипетром императора".

В этой игре у нее была собственная колода карт и собственные фигуры на шахматной фигуре. И она уже начала действовать.

— "Быть может... когда-нибудь, меня назовут Амелией Великой, кто знает..."

Она могла опираться на собственную женскую стражу, ставшую аналогом мужской гвардии. Ей были верны примерно треть гвардейцев отца. С проблемой окружения нужно было разбираться как можно быстрее. Пока эти склоки не переросли во что-то более серьезное.

— "Сначала нужно очистить свое окружение от временных людей и попутчиков, должны остаться лишь истинно верные люди".

Да, именно с этого и стоило начать. Список с теми, кого стоило устранить, уже лежал в шкатулке доверенного человека. Позже следовало заняться заговорщиками, и решить эти проблемы стоило максимально кардинально. Амелия не собиралась церемониться с теми, кто может подорвать ее позиции в этой жизни. А потом, потом придет время сподвижников отца. В конце должен остаться лишь один вопрос, и это был вопрос Императора...

— "Мне нужно родить наследника".

Ей было почти 15 лет, для тарков это был вполне детородный возраст. Лишь появление ребенка мужского пола укрепит ее позиции настолько, что ей уже не нужно будет оглядываться на Сигурда в принятии решений. Учитывая силу семени мужа, можно было надеяться, что это будет мальчик.

— "На всякий случай нужно родить двух-трех мальчиков..."

И только потом можно было начать думать о решении проблемы императора самым решительным способом. До тех пор ей придется мириться с положением греющей постель мужа жены. Один ребенок делал ее уязвимой, со смертью наследника она становилась фигурой второго плана. Наличие нескольких наследников давало большую свободу действий.

— "И нужно будет решить вопрос матери и братьев".

Амелия хладнокровно размышляла, каким образом можно было бы решить эти проблемы, и ей становилось зябко. Она не могла позволить существовать другим центрам силы.

— "В случае смерти отца можно дать сто процентную гарантию того, что следующим моим мужем станет один из старших братьев, скорее всего это будет Улаф", — она знала что отец в настоящий момент не испытывает симптомов нездоровья, но что-то говорило ей что этот этап жизни не продлится долго.

Молодые гвардейцы, она хорошо помнила, с каким выражением глаз они смотрели на своего повелителя. В этом взгляде было уже опасно мало преданности и любви к правителю, там все чаще были зависть, ненависть и затаенная ревность.

— "Придется почистить гвардию", — сейчас она не могла позволить уйти Сигурду раньше времени, она должна была понести от него, несколько беременностей и только потом она будет всерьез рассматривать варианты с верными гвардейцами.

Улаф, он не обладал весом среди тарков. Ребенок от Улафа не обладал бы таким весом как ребенок от Сигурда. Поэтому делать ставку на фигуру брата не стоило. Ее ценность была сомнительна и приносила больше вреда, чем пользы.

Здесь и сейчас не было в империи более заинтересованного в жизни императора человека, чем Амелия.

— "А потом... мы посмотрим..."

Прогнозы. Она уже видела свое будущее. Молодая одинокая жена императора с несколькими малолетними детьми. Вспомнилось, как поступил с детьми Ульфа сам Сигурд...

Многие захотят возвыситься за счет молодой вдовы. Начнется время смуты, и тогда ей помогут лишь силы лично преданные ей душой и телом. Она должна будет каленым железом выжечь неповиновение, и только тогда тарки с уважением отнесутся к ней, они понимают только силу.

— "Сигурд прости...", — она представила, как через несколько часов начнет отдаваться ласкам мужа, понимая, что будущее этого мужчины уже предрешено.

Возможно он неплохой правитель, но в будущем империи для него места уже не найдется, она не может позволить, чтобы ее решения оспаривались, центр принятия решений должен быть одним. Император должен был дать свое семя, и больше от него ничего не требовалось. Амелия рассматривала Сигурда как переходную фигуру, отыгравшую свою роль. Такие люди могли заложить основы империи, но они не способны привести державу к процветанию. Они разрушители и завоеватели, но не строители нового.

— "Я буду терпеть его еще 3-4 года, это значит, что мне придется отдаваться ему еще годами", — Амелия представила эти бесконечно долгие ночи с нелюбимым человеком. Очень неприятно было осознавать себя в одном ряду с куском жареного мяса и кружкой пива. Именно такими были потребности императора в этот медовый месяц, съесть кусок мяса, запить его крепким пивом и завалиться с молодой женой в постель. Больше его ничто не интересовало.

Почтовые сообщения и школы для детей, это единственное что ей удалось продавить через мужа в эти дни. Еще ей удалось запустить слухи и сплетни о том, что девушкам будет даровано право выбора себе мужей. Слухи тоже на многое способны, многие люди задумались над уткой пущенной людьми Амелии. Как она и добивалась, эти сплетни тут же связали с фактором появления молодой жены у императора.

Сотни тысяч таркских девушек взволнованно и затаив дыхание мечтательно внимали этим сплетням и слухам. Общественное мнение было подготовлено и направлено в нужную сторону. Женщины вечерами шепотом обсуждали возможное нововведение. Выбрать себе мужа самой и выйти за него замуж, таких прав в патриархальных таркских семьях у девушек никогда еще не было.

— Принцесса, Вас зовет его Императорское Величество, — перед ней склонилась одна из многочисленных служанок.

— Приберите здесь, — Амелия кивнула на корзинку с продуктами и стакан с недопитым соком.

Пора было отдать супружеский долг мужу. Она тягостно вздохнула, это все больше походило на автопилот, ее тело умело и чувственно отзывалось на ласки, а сознание в эти моменты летало в далеких фантазиях и грезах. Любовь с мужем походила на изощренный способ мастурбации, было приятно и привычно. Вместе с обыденностью в супружеские отношения приходила легкая грусть и тоска.

— "Нужно просто получать удовольствие..."

— Говорите, найден задушенным в своем доме, — личный советник императора Таркланда Эклист де Монк удивленно вздохнул, пытаясь осмыслить масштабы происходящего.

— Ценности не тронуты. Убийцы действовали быстро, убили и исчезли.

Городской охотник Зигарен не знал, куда ему девать свои руки, на приеме у столь высоких особ он всегда ощущал себя не в своей тарелке.

— Это ведь десятое убийство за последние два дня?

Эклист спокойно печатал шаг по огромной зале приемов, посматривая время от времени на спокойно потрескивающее пламя каминного огня.

— Уже восемнадцатое.

— Даже так...

Насилие, захлестнувшее Торбург в эти дни — ошеломляло. Влиятельные и просто известные обществу люди уходили из жизни один за другим, от рук неизвестных убийц.

— Чьи это люди?

— Наши осведомители связывают личности убитых с кругом общения принцессы Амелии...

— Даже так...?

Принцесса действительно набрала большую силу в последний месяц, но ничто не говорило о том, что у нее имеются настолько решительные и опасные враги.

Амелия, он помнил свою встречу с этой молодой и прекрасной во всех отношениях девушкой. Удивительная способность держать себя на людях. Безусловный ум и проницательность в глазах, со временем принцесса должна была превратиться в серьезную фигуру. Возможно ли, что кто-то решил работать на опережение? Быть может, это действуют люди принцессы Камиллы? Де Монк отдавал себе отчет в том, что принцесса Камилла была достаточно могущественна в столице. Нельзя забывать о нескольких полках каротов лично преданных первой жене императора. Эти хладнокровные убийцы как раз таки способны на подобные действия.

— Это могут быть Кароты?

— Не думаю Господин. Очень похоже на работу тарков.

— Даже так!

Да, это могла быть операция мстителей, сколькие рода не были уничтожены Сигурдом до конца. Это было ошибкой, нельзя оставлять за спиной недобитых врагов. Император еще не понял этой главной своей ошибки, а зря, эти люди все еще были опасны, смертельно опасны. У них была цель, и ради этой цели они могли пойти на все что угодно, даже на штурм дворца. Тем паче, что попытки штурма уже осуществлялись ранее.

— Нужно усилить охрану дворца, — задумчиво произнес советник, продолжая печатать шаг.

— "Что я упустил", — странное ощущение появлялось у него лишь тогда, когда он совершал ошибку в расчетах.

Кто-то уничтожает людей принцессы. В чем польза от такого поступка? Что выигрывает враг? Он не мог понять суть поступков неизвестных. Данные, которые у него были, позволяли говорить о том, что убитые не были идеалом верности сюзерену.

— "Зачем убивать людей с неподтвержденной лояльностью?"

Разгадка была где-то рядом но, сколько он не думал, ему ничего не приходило в голову.

— Зигарен, о любых новостях сообщать тут же. Я вас не задерживаю, — он наблюдал как старый охотник, сутулясь и шаркая ногами, покинул залу. Охотник был очень опытен и силен, его образ мог неприятно удивить невнимательного врага.

— "Кому же ты помешала принцесса? Я узнаю это, во что бы то ни стало!"

Императорская опочивальня удивляла спокойной тишиной покоев, что прерывалась редкими нежными вздохами и женскими стонами. Монументальная кровать больше похожая на огромную площадку, что застелили мягкими одеялами — не скрипела. Здесь действительно нужно было положить гиганта-великана, чтобы огромная мраморная кровать, весящая более десяти тонн начала скрипеть или хотя бы вибрировать.

Из центра большого и теплого помещения доносились равномерные мокрые шлепки и тяжелое мужское дыхание.

— Сожми его...

Амелия умело выгнулась и сжала внутренние мышцы, обхватывая достоинство мужа в мягкие и влажные скользкие объятия.

— Да...

Тело покорно лежало под огромным мужчиной — постанывая, и извиваясь в чувственных конвульсиях. Грубые мужские пальцы хозяйственно заскользили по бедрам девушки в доверчиво раскрытое и пронзаемое междуножье, нащупывая комочек чувствительной плоти, умело сдавливая его и потирая.

— "Создатель, как же приятно..."

Амелия обхватила руками мощную и мокрую от пота грудь мужа, оставляя следы от своих острых ногтей на мускулистой спине мужчины.

— О... да...

Внезапно Сигурд ускорил свои движения, и амулет на груди мужа ярко засветился. Он отработал в нее как отбойный молоток, с такой быстротой и мощью, что эти минуты сотрясали ее тело подобно землетрясению. Казалось, все мышцы этого мощного мужчины сейчас сосредоточились в его бедрах и ягодицах, наполняя его силой древнегреческого бога.

Волна удовольствия возникла глубоко в позвоночнике, она сконцентрировалась на уровне груди и быстро понеслась к разгоряченным пылающим страстью бедрам, чтобы взорваться в матке и внутри влажного тоннеля, сладкой болью отдаваясь в сосках и кончике языка. Амелию трясло и подбрасывало, это был один из сильнейших оргазмов в ее жизни, а может даже и сильнейший.

Горячий густой поток захлестнул ее глубоко внутри, омывая матку в вязком мужском семени.

— Амелия... любовь моя... только что ты понесла, — мужчина надолго приник к ее горящим губам, наслаждаясь дыханием и устами девушки.

— "Беременна... так легко и быстро..."

— Ты уверен?

— Я решил, что тебе пора ощутить себя женщиной до конца. Это приятная тяжесть... я хочу, чтобы ты родила мне много детей... дочь моя, — последние слова вызвали в глазах мужчины лихорадочный блеск.

Она ощутила, как увядающее достоинство мгновенно окрепло внутри, наливаясь силой желания. Эти ощущения внезапно вызвали вторую мгновенную волну удовольствия в теле, девушка выгнулась всем телом — ощущая, как гуляет по телу судорога повторного оргазма.

— Какая же ты горячая...

— Как же я тебя хочу Амелия...

— Я твоя жена, бери меня — сколько сможешь, — ответила слабым от испытываемых чувств голосом девушка. Сейчас ее мозг отключился, превратившись в приемник удовольствий и неземного наслаждения.

В такие моменты Амелии становилось нестерпимо стыдно, глубоко внутри, поэтому она прикрывала свои глаза, рассматривая окружающий мир сквозь призму пушистых ресниц, томный взгляд девушки помимо ее воли вызывал в муже новые приступы страсти и желаний.

— "Нет... Сигурд мне еще нужен, может и не люблю, но как же с ним хорошо..."

— "Создатель это самая страстная женщина в моей жизни", — император в очередной раз поражался горячей страстности своей молодой жены, ее отзывчивости его ласкам.

Даже ее стоны действовали на него как лучший эротический возбудитель. Такой женщины у него еще не было, казалось все ее тело один сплошной кусок обнаженного нерва. И самое главное, амулет говорил, что она не притворяется, ей действительно настолько нравилось все, что делал с ней ее муж. Это наполняло его сердце гордостью и вдохновением, близость с женой становилась сродни самому нежному наркотику.

Амулет продолжал ярко светиться, привлекая внимание.