Семейный план (закончено)

— Газу! — тот послушался автоматически, и они уже почти проскочили зону аварии, как сзади ударила машина и они улетели в придорожные кусты. Владимир оглянулся — заднее стекло в дребезги, Наташа лежит на Димке и, похоже, без сознания. Подголовник, сиденье, платье — все засыпано крупным гравием и осколками стекла, а под её рукой, на платье и ноге упавшей вниз головой Сашеньки растекалось кровавое пятно. Он дернул на себя заклинившую дверь, потом схватился за телефон и только потом догадался потрясти находящегося в ступоре водителя:

— Позвоните в скорую! Какой номер? — водитель перевёл на него взгляд, посмотрел на заднее сидение и, заметушившись, стал хлопать себя по карманам. Владимир молча сунул ему в руки разблокированный телефон и, чуть не вынеся дверцу, вышел из машины. Гроза уже взяла своё — ливень стоял плотной стеной, щедро поливая через разбитое стекло внутренности автомобиля. Саша и Тата оставались без сознания. Димка, которого Наташа закрыла собой, морщился от царапин и, видимо, ушиба, но помог переложить маму и сестру. У Владимира тряслись руки, пока он выбирал камешки из липких от крови Наташиных волос, вглядываясь в лицо — в сознание она пока так и не пришла. У Сашеньки бедро посекло осколками стекла. Длинный рваный порез он кое-как, неловко, перетянул эластичным бинтом, подсунутым водителем, — парень чувствовал себя виноватым, — сам он отделался парой царапин от осколков стекла.

Дима подергал Владимира за руку:

— У тебя тоже кровь, — показал на разорванное плечо футболки и он, оглянувшись, рассмотрел распоротую кожу, так ничего и не почувствовав. Только обнял мальчика, впервые назвавшего его на "ты":

— Ничего, это не страшно.

— С мамой всё будет в порядке? Почему она не просыпается? — Дима смотрел на Тату испуганными глазами, крепко прижимаясь под дождем к нему, — их обоих била крупная дрожь.

* * *

Им досталась только четвертая машина скорой помощи, которая собиралась забрать одну Наташу. Поняв, что их сейчас разделят, Владимир настоял на том, чтобы ехать всем вместе, показав рану Саши. Девочка очнулась и плакала от боли, ей сделали укол, зафиксировали ногу в каких-то пластиковых штуках и разрешили везти на руках, — в машине оборудовано только одно "лежачее" место, занятое Наташей. Димка умостился рядом с ним, крепко прижимаясь и цепляясь за локоть, не переставая дрожать, хотя его и укутали одеялом.

Доехали, несмотря на дождь, быстро. Больницу — это отвратительное обезличенное место, залитое безжалостным холодным светом и раздражающе пахнущее дезинфектантами, в этот раз Владимир даже толком не рассмотрел, — слишком боялся. Наташу сразу увезли на рентген, Сашу — в операционную, мальчика и его самого осмотрел врач. Потом они вместе с врачом завели Диму в рентген-кабинет и только после этого начали заполнять документы. Хорошо ещё, что паспорта со страховками оказались с собой, — он прихватил с собой сумку с ноутом, слабо представляя себя на водных горках и собираясь пересидеть в кафе.

С врачом им здорово повезло. Высокий, дочерна загорелый и почти седой мужчина, лет на пять старше Владимира, сразу представился:

— Иван, по отчеству Василович, прямо как ваш царь, но лучше просто по имени.

Как выяснилось, Иван учился в Питере и по-русски говорил просто отлично. Записывая данные его страховки, задал вопрос:

— Если будут дополнительные расходы, будете оплачивать? С карты или наличными?

"Отец семейства", не раздумывая протянул карту.

— С вашей за всех? — кивнул, и доктор приписал имена Наташи и детей в тот же листок, пояснив, что так быстрее и проще.

— Сейчас пойдем в процедурную, я наложу мальчику и вам пару швов, если у него все в порядке будет на рентгене. Потом его надо бы отправить в гостиницу, — врач оглянулся на помотавшего головой Владимира, — что?

— Мы не в гостинице, а в квартире, и там никого нет.

— Хорошо, девочку точно придется оставить на пару дней, я чуть попозже про неё и жену вам расскажу, как только будут результаты обследований. В детском отделении у нас предусмотрены палаты для размещения с родителями, но это почти всегда женщины. Вы можете доплатить за отдельную палату и дополнительное место для сына.

Молоденькая серьезная докторша с ярким пластиковым жучком на кармашке халата вывела Диму из рентген-кабинета и быстро что-то сказала Ивану, подталкивая мальчика к Владимиру.

— Ну вот, как я и думал, у него всё в порядке, можете не беспокоиться, отделается небольшим шрамом. Даже трещин в ребрах нет, только синяк большой.

* * *

— Молодец, парень! — похвалил Иван Диму, наблюдая за медсестрой, приклеивающей пластырь. — Сын у вас настоящий мужчина! Не уворачивался, не убегал, не кричал.

Владимир, сидевший все это время на холодной металлической табуретке рядом с кушеткой, где мальчику сняли наложенные фельдшером повязки, чем-то обкололи синяк, смазали прозрачным гелем и прихватили парой скрепок порезы на плече и лопатке, только кивнул.

— Теперь вас будем штопать, тут работы побольше. Хотите, чтобы мальчик побыл с нами или пусть посидит в коридоре? — Дима переводил беспокойный взгляд с одного взрослого на другого. Мужчина представил, насколько ему будет не по себе в коридоре и спросил:

— Ты нормально себя чувствуешь? Не боишься смотреть, как меня зашивают? — тот помотал головой. — Если плохо станет — сразу закрывай глаза, ладно? — кивнул.

Ему пришлось обезболивать уколом, и провозился врач довольно долго — промывал, что-то отрезал, стараясь отвлечь и рассказывая между делом какие-то местные анекдоты. Владимир почти не слушал, больше переживая из-за серого лица Димки, вздрагивавшего на каждом металлическом лязге сброшенного в лоток инструмента и нервно косящего на дверь — как и он сам, мальчик мучился неопределенностью ситуации с Наташей и Сашей.

— Ну, вот и всё, заштопали, — довольно сказал врач, пропуская медсестру с легким тканевым пластырем, — теперь оба как новенькие. Посидите у процедурного, вас позовут сдавать анализы. Всё делаем срочно, готово будет быстро, не волнуйтесь.

Молча они просидели в коридоре больше получаса, Дима уже привычно прижимался к нему. Он обнимал его за плечи здоровой рукой, успокаивая. Потихоньку неглубокая заморозка с адреналиновым куражом проходили, потревоженные ткани начинали ныть, а в голову лезли не самые веселые мысли:

— А если бы это случилось после усыновления? Раз — и нет Наташи. И у него на руках двое чужих детей. Он посмотрел на макушку мальчика, прижал покрепче. И — пожалел, что не имеет права оставить его себе. Что за жизнь ожидала бы этого замечательного пацана, останься они с бабушкой? А так у него хоть будет отец... Он никогда не страдал излишней сентиментальностью и не занимался благотворительностью, искренне полагая, что можно всю жизнь жертвовать некие суммы разным фондам, но ничью судьбу так и не поправить. Лучше сделать что-то определенное для кого-то конкретного. И сейчас ему кажется, что он готов позаботиться об этих детях.

Подошел врач и позвал их в кабинет, передавая какие-то заполненные листки медсестре.

— Сейчас сдадите кровь на анализы, некоторые из них дополнительные, платные, я чуть попозже объясню, зачем они нужны. А я пока узнаю, в какую палату вас устроили.

...

— Есть две свободные палаты рядом, с общим туалетом и душем. В одну перевезли вашу жену, а детскую кровать из неё переставим в соседнюю палату. Женщине пока ни в коем случае нельзя наклонять голову, поэтому одет фиксирующий воротник. У неё небольшая внутренняя гематома, пока стабильная, мы не стали делать трепанацию и удалять. Но при движении кровотечение может снова открыться, тогда гематома увеличится и придется делать операцию. В принципе, пока ничего страшного, — упредил он встречный вопрос, — мы сделали еще и томограмму, гематома совершенно точно локальная, небольшая. Сотрясение мозга, конечно, тоже есть, но легкое, лечения особого не требует, так, пара таблеток. Пришлось наложить несколько швов, совсем небольших, их потом и видно не будет под волосами. Она очнулась, сейчас можете к ней пройти, но ненадолго.

Лицо Наташи казалось совершенно бескровным, бледность проступала сквозь свежий загар. Она покосилась на прижавшегося щекой к её руке Диму и хрипло прошептала:

— Не бойся, мой хороший, врач сказал, что мне нужно только пару дней полежать. Потерпишь? — сын молча кивнул. И уже Владимиру:

— Прости. Я не понимала. Я не должна была скрывать. Если бы сейчас со мной что-то случилось, ты бы узнал всё от моей подруги, уж слишком она деятельная, не смогла бы промолчать. А это неправильно. Ты мне не поверишь, но, как только я немного оклемаюсь, я всё тебе расскажу. Обещаю. Больше никаких тайн, — она отвернулась, насколько позволял жесткий "воротник", и добавила глухо, — а дальше тебе решать, поверишь ты мне и останешься с нами, или нет.

— Я не представляю, что за тайны мадридского двора ты прячешь, но я от тебя никуда не уйду, — он положил ладонь на её руку, по ходу успокаивающе пригладив Димкины вихры.

— Я в этом совсем не уверена, — она уступила тяжести, наваливающейся на веки, и прикрыла глаза, — я ничего плохого не хотела, но выглядит это не очень-то красиво...

Вошел врач, осмотрел, посветил в глаза, и попросил их выйти:

— Ей надо поспать. Мальчику тоже стоит лечь, сейчас начнет отходить обезболивающее и подействует успокоительное. Дочку скоро перевезут в палату, посидите рядом и понаблюдайте. Когда дети уснут, зайдите ко мне, я расскажу про проблемы с лечением дочери.

— Пожалуйста, идите, — умоляюще прошептала Тата, страдая от понимания собственного бессилия и не пытаясь остановить бегущие по щекам ручейки слез, — детям так нужна её помощь, а ей даже вставать запретили. И ещё щемило где-то в душе от чувства, которому она не могла найти названия, — от того, как естественно Владимир воспринимал обращение врача, будто они и правда были настоящей семьей. — И Вите позвони, пожалуйста, предупреди. Его номер есть у меня в мобильнике, фамилия Мелешко.

— Не плачь, ну что ты так расклеилась, а? Всё уже почти хорошо, мы никуда не денемся, нас разместили рядом, за стенкой. Всё будет в порядке, я прослежу. А ты пока поспи.

— Обещаешь? — с испуганной беззащитностью она всматривалась в его глаза, боясь обмануться, словно ухватившийся за соломинку, оценивающий крепость подвернувшейся опоры.

— Обещаю, не волнуйся, мы вместе справимся, да, Дим? — ответил как можно тверже, будто говоря: не бойся, обопрись, я вовсе не соломинка.

Мальчик согласно кивнул, неотрывно глядя на мать. И Тата почему-то поверила, облегченно выдохнув. Как ни странно, её успокоило то, что раньше волновало — похожесть этих серьезных глаз её любимых мужчин.

— Верю, идите, вам тоже надо отдохнуть, — она внимательно следила за ними и, только после того как дверь закрылась, разрешила пролиться ещё нескольким слезинкам.

* * *

Дима почти сразу заснул, и заглянувший в палату Иван позвал Владимира поговорить в коридор. Они остановились почему-то опять около двери процедурного кабинета.

— У девочки вывих плеча, его вправили на месте, последствий не будет. Еще перелом малоберцовой кости, удачный, по типу зеленой веточки, то есть надкостница цела и достаточно иммобилизации. Рана выше не задела коленного сустава, что тоже очень хорошо. Однако есть и плохое — рана хоть и неглубокая, но грязная и довольно большая, так что часть кожи пришлось удалить. Если оставить так, то зарасти-то зарастет, но некрасиво, неровным рубцом. Можно сделать прямо сейчас косметическую пластику небольшим кусочком кожи, платно. Для этого нужен донор и, соответственно, предварительная проверка на совместимость. Вам повезло, что вы тут всей семьей — у кого-то наверняка можно будет взять трансплантат.

Пока доктор говорил, Владимир механически кивал, соглашаясь. Да, конечно, он согласен оплатить косметическую операцию и анализы, если нужно. И никаких проблем, если нужно посидеть ночью с Сашенькой и понаблюдать за нею после наркоза. Честно говоря, про трансплантат он как-то упустил из вида, посчитав, что донором наверняка станет мать ребенка — кто же ещё?

— И ещё у неё довольно большая кровопотеря, что для ребенка такого возраста опасно. Пока оперировали, ей перелили немного кровезаменителя, но желательно перелить ещё и плазмы, прямо сейчас. И надо сделать небольшой запас крови на завтра, для операции. Так что вы, папаша, кровь сдавать проходите! — возглас врача вывел его из задумчивости и он автоматически прошел в открытую дверь.

— А подойдет? — всё же решился спросить он, глядя как по пластику бежит красный шнурочек его крови.

— А вы не знаете? Ну и нравы, группой крови собственных детей не поинтересуются! Я смотрел уже, но сейчас ещё раз проверим, как раз принесли результаты экспресс-тестов на заболевания, — он просмотрел бланки на поданном медсестрой планшете. — Да, ваша подходит. У матери и мальчика третья, у девочки и у вас — первая. И по заболеваниям всё отрицательно, просто отлично, — он просмотрел листочек до конца, — можно переливать. Возьмем два пакетика по сто, — пояснил он сестре, тут же доставшей второй мешочек, — у нас тут банка крови своего нет, надо заказывать в другой больнице. Но донор из близких родственников — это всегда лучше.

— Вы уверены? — удивился тому, что его кровь подходит девочке.

— Хотите посмотреть сами? Сейчас, — врач оглянулся на набухающий кровью уже второй пластиковый пакет, — один отнесите на центрифугу, а второй в банк. А мы пока проверим на индивидуальную совместимость.

— Это как?

— Любознательный, это хорошо, — хмыкнул врач, передавая ему стакан сладкого чая, подготовленный заранее медсестрой. Выпейте и пойдёмте в палату, только локоть прижмите получше, чтобы синяка не было, повязка все равно не удержит.

— Вот ваша кровь, вот девочки. Если несовместима — произойдет... свертывание, ну как у молока, — Иван нежным движением стеклянной палочки согнал вместе две капли крови и чуть покачал стеклышко. — Вот видите, все в порядке. Да Вы не волнуйтесь, завтра на антигены еще проверим, все равно сейчас много переливать не будем, и только плазму.

Через полчаса они вместе с сестрой, несущей штатив, вернулись в палату, где осторожно перекладывали с каталки на кровать Сашу. Димка ворочался, но не проснулся.

— Второй пакет нужен, как я уже говорил, на всякий случай, для операции, — продолжал объяснять доктор, будто извиняясь. — Очень нехорошо, что столько кожи пришлось удалить, там сплошные лоскуты были и грязные, именно из-за этого я предложил вам платные услуги. Косметология же не входит в страховку. Если совместимость окажется хорошей, — он взглянул на мужчину, — а должен вам сказать, что лучше, чем у родителей — только у брата может быть. Но это вряд ли, у него же группа крови другая. На всякий случай и мать и его мы тоже проверяем, и небольшой кусочек кожи завтра возьмем у того, у кого совместимость окажется лучше. Тогда шрам получится почти незаметный, и тоненький, не грубый. Учитывая группу крови, скорее всего, совместимость лучше будет у вас.

— Но как же так... ведь у матери... — он растерянно смотрел на довольного доктора, следящего за сестрой, ставящей капельницу.