— Ящик? — Анника улыбнулась. — Помолиться о чем я должна? Вероятно, что у вас не принято жить с мужчинами до брака? Зато лжете вы точно так же, как и у меня на родине.

— Вы только что нам говорили, что были девственны до свадьбы, — неприятно усмехнулся Легрэ, глядя в глаза королевы.

— Так и есть. И теперь — тоже, — тоже неприятно улыбнулась принцесса, а затем повернулась к королю и посмотрела на него. — Скажите, ваше величество, каким образом мужчины спят с мужчинами?

— Знаете, миледи, — Фернандо неслышными шагами подошел к королеве и положил тяжелые руки ей на плечи, — вы очень забавно отговариваетесь. Так забавно, что я готов на многое закрыть глаза. Вот только вы не привыкли плести стройную ложь, — король слегка улыбнулся. — Так вы говорите, что сейчас девственны? И готовы это подтвердить?

Анника подняла взгляд на короля. Зеленый и одновременно бездонный.

— Да, — сказала спокойно. — Но вам же интересно, что я делаю в кровати с мужчинами и почему говорила, что одновременно девственна и нет?

Кристиан загадочно улыбнулся в сторону.

— Это то, о чем я думаю, ваше величество?

— А о чем вы думаете? — под руками короля Анника смотрелась тонкой и изящной веткой.

— О, у меня в голове нет ни единой приличной мысли, — ответил Легрэ, и снова занялся шкатулкой. — Однако король в праве требовать от вас исполнения супружеского долга прямо сейчас, а что другого... Так вы занимались любовью с мужчинами как мужчина — иными словами?

— Иными словами, — кивнула Анника. — Теперь я все сказала.

— С Луисом тоже?

— Спросите у герцога.

— Я спрашиваю у вас.

— Я не рассказываю подробностей. Барон, это допрос? — девушка чувствовала, как пальцы сжимаются на ее плечах.

Кристиан стал серьезен и, не меняя позы, взглянул на Аннику. Голос его был тверд:

— Да, если хотите.

Ревность. Она застила глаза этим двум хищникам. Они бы поглумились, если бы Анника переспала с Луисом как женщина, но принцесса покусилось на самое ценное — на их мальчика. И он не решился им сказать всей правды. Ох уж эти сопливые мальчишки!

— Да, и с Луисом.

— Очень забавно, — Фернандо оценивающе смотрел на девушку, как на породистую сноровистую кобылку. — Миледи, а что же с вами делали тогда жрицы?

Хлопнула дверь спальни, а затем и входная дверь в покои.

— О! Вот и обыск закончился, — король мило улыбнулся своей жене и, отпустив ее давящей тяжестью, бережно взял пальцы Анники и потянул руку вверх. — Танцуем, миледи. И не забудьте ответить на вопрос.

— Танцевать? Извольте... Танец будет холопского свойства? — Анника точно знала этикетные танцы и те, которые позволяют обниматься в таверне. — Жрицы ничего не делали, а ждали, когда вы соизволите сообщить о ночи, о которой мы договаривались.

Легрэ продолжал заниматься шкатулкой и время от времени в ней что-то едва слышно щелкало.

— Талант, — откомментировал он вранье королевы.

— Сами, барон, такой же... Лгун!

— Миледи, вы забыли, с кем сейчас общаетесь, чтобы задавать подобные вопросы мне? Танцуйте, — король сделал шаг ближе, почти заставив женщину согнуть руку в локте. Их кисти, запястья, предплечья соприкасались, холод черного взгляда противоречил мягкости улыбки и голоса. — Кристиан, скоро?

— Защелка внизу, — прокомментировала Анника неожиданно и засмеялась.

— Нежный, стой! — сразу же крикнул Фернандо и кинул беспокойный взгляд на Легрэ, готового открыть шкатулку. Убедившись, что тот остановился, король взглянул на девушку, которая, похоже, пребывала в истерике. Такой странный скачок из внешне спокойного состояния в рваный смех мог означать только одно. Король холодно улыбнулся и ожег розовеющую щеку Анники пощечиной. Сразу же нежно прижав девушку к себе, начал успокаивающе гладить по волосам.

— Зачем? — тихий шепот ожег лавой воздух.

Анника опустила голову и прижимала ладонь к щеке.

— Там ничего такого нет, — сказала тихо. — В отличие от того, что вы придумываете для мести...

— Много вы о нас знаете, — огрызнулся Легрэ, выпрямляясь. — Поиграть решили? Для чего?

— Ты странная девочка, — Фернандо продолжал потихоньку гладить жену. — Не зная меня, не зная даже части обстоятельств, делаешь какие-то выводы, провоцируешь. Барон правильно спросил — для чего?

Король приподнял лицо молодой женщины на подбородок, вглядываясь в ее глаза.

— Кристиан, позови кого-нибудь из-за двери, пусть откроют шкатулку, — шелест голоса не изменился, скрывая нутряную ярость. — Отвечайте, миледи.

— Там всего лишь медальон, — Анника уже и не улыбалась, и вообще была успокоено-равнодушной к происходящему. — Подарок Самира в другой шкатулке.

Легрэ позвал гвардейцев и, прихватив шкатулку, на пару минут вышел за дверь.

— Судя по представлению, которое вы устроили, назвать медальон "все лишь" было бы ошибкой. Чего вы добивались, Анника?

— А чего добивался барон днем? Он тоже устроил мне представление, — принцесса отодвинулась от короля. — Если вы надеетесь, что меня можно использовать как очередную игрушку, то это не так. Я готова дружить с вами и не вмешиваться в ваши дела. И вообще закрывать глаза на ваш образ жизни.

— Не получится, милая, — Фернандо чуть сжал челюсти, смотря сузившимися глазами на девушку. — Вы сделали первый шаг, чтобы изменить границы, вам теперь и отвечать. Я могу только догадываться, о чем именно вы разговаривали с бароном, но представлением это точно не было. Знаете, Анника, не советую играть со мной. Возможно ранее вам и удавалось крутить вашими братьями, любовниками, но сейчас этот номер не пройдет. Вы сделали слишком много оговорок. Вы буквально-таки упрашивали своим поведением узнать, что же хранится в столь дорогом подарке.

Продолжая говорить, король отошел к столу, налил вина и протянул один из бокалов молодой женщине. Так не посмела отказаться.

— Посмотрите на то, что вы держите в руке, — монарх отхлебнул из кубка. — Это то, что у вас сейчас есть. Но стоит вам разжать пальцы, даже не все, вы потеряете то, что имеете. И вы это настойчиво делаете. Только вы зачем-то намереваетесь потерять не материальные блага, а что-то большее.

Фернандо проглотил еще чуть рубинового вина, глядя в прозрачные глаза цвета хризолитов.

— И вы опять не ответили на вопрос.

— Не добивалась я ничего. Это банальная защита. Вот и все. Из-за герцога вы мне допрос учинили. Играете вы. — Анника выпила вина и села в кресло.

— И от чего же вы защищались таким странным образом? — король удовлетворенно присел в соседнее кресло: композиция получилось такая, как он и хотел.

— От вас, и от вашей ревности. Все так очевидно.

Легрэ вошел в комнату неслышно, так тихо, словно здесь был кто-то смертельно болен. Он подошел к брату и молча показал на раскрытой ладони портрет Луиса.

— Откуда это у вас? — Фернандо не сводил взгляда с искусно выполненной миниатюры в медальоне.

— Это привез мой брат Микаэль, — просто отозвалась Анника. — Осталось среди вывезенных вещей инквизитора Ксанте.

Гнев морозил лицо Фернандо лучше снега из родного королевства принцессы. Чернота взгляда упиралась в телесную оболочку прелестницы, но старалась забраться ей в душу.

— Хорошо сделанный портрет. И как он должен был защитить от меня? — еще одни глоток вина подогрел чувства короля.

Легрэ взглянул на Аннику с чувством обреченной жалости.

— Не должен. Я не собиралась его показывать.

— Вы вышли замуж за Фернандо из-за герцога Сильвурсонни? — спросил Легрэ.

Анника молчала.

— Миледи, если вы как-то хотели защититься от моего гнева, то пришла самая пора использовать это загадочное что-то, — насмешливо сказал монарх. Не сказать, что ему было все равно, что задумывала его жена, но в тот момент хотелось подойти и увидеть сладостный страх души принцессы. Даже если он сейчас и не проявился, то появится точно. Не игрушка. Была не игрушка, но сейчас соглашение нарушено... Фернандо покрепче сжал бокал.

— Я не готова ответить на этот вопрос, — отозвалась принцесса, вздохнув. — Я не выходила замуж из-за Луиса. Я его никогда не видела, кроме как на портрете и тем более, не ожидала, что встречу его в коридоре в тот день в полном отчаянии.

— Скажите еще, что вы его не хотите, — ровно парировал Легрэ. Он зашел за спину королевы и оттуда взглянул в глаза короля ледяным многозначительным взором.

— Желания и реальность — разные вещи, — ответила девушка.

— Вот как? — сдавленно засмеялся Кристиан. — Вы уже смешали их один раз, не так ли.

— А вы бы не воспользовались подобной ситуацией?

— Нет.

— Вы лжете.

— Нет. — Легрэ обнял Аннику за плечи. — Я бы в то, во что вы попали сейчас, даже ради Луиса бы не влез.

— Я ни во что не лезла, не смейте меня касаться! — Анника сидела спокойно и говорила холодно, как лед.

— Вы говорите, миледи, — Фернандо подошел к девушке, вроде как рассеянно поигрывая вином в бокале, — что уже познали определенную мужскую ласку. Проверку на девственность я, пожалуй, оставлю своему лекарю. — С этими словами король выплеснул вино в камин, очень аккуратно поставил бокал на каминную полку и вплотную подошел к жене. — А вот проверять, действительно ли вы спали с Самиром и Луисом, я буду сам. Сейчас. Сами разденетесь или вас раздеть?

Анника сверкнула глазами. Король угрожал не действиями, но своей тихой яростью, которая горела в нем жарким пламенем. Синие глаза барона были темны и ненавидели. Принцесса понимала, что дотронулась до их общей игрушки, до солнца... Но она слишком много знала и от брата, и от Самира, который был весьма болтлив, когда дело касалось выпивки и бахвальства перед северным Ярлом, что из себя представляют эти два зверя, а еще...

Молодая королева помнила тот момент, когда много лет назад, когда ей только исполнилось двенадцать, к ним приехал темноволосый мужчина. Пробыл почти месяц, а потом привез светловолосого мальчишку из табора.

Поразительной красоты. Неземной внешности. Тогда принцесса не знала, что вновь увидит его уже на портрете, который нашелся в вещах Михаэля. Лекарь даже не догадывался, что кулон можно открыть. Любовно выполненная реликвия хранила белый локон и портрет. Инквизитор любил герцога.

А история о его несчастной судьбе и измывательствах над его телом потрясали. Но еще больше потряслась Анника, когда услышала о своих печалях от Полыни, с которым они так сдружились, когда принц Самир гостил у брата и гулял с ним несколько недель.

Именно тогда связь развращенного Тома и юной принцессы стала их маленькой забавной тайной. Нет, близости как таковой и не было. Полынь хотел иных утех, научил Аннику, как удовлетворить его страсть, а потом... Самир резко засобирался и подарил шкатулку.

И конечно, принцесса долго ее открывала и чуть не погибла от яда, который находился на ножах.

Но окончательно добила ее новость о браке с Фернандо. И образ явившегося с небес ангела — ангела с черными следами на шее. Вернее, принцесса видела мельком Луиса и на свадьбе...

— Не хотите сами? — Фернандо, продолжая мягко улыбаться, опустился на одно колено перед королевой и сжал в своих ладонях ее пальцы. — Миледи, я не люблю человеческую глупость. Вы ее продемонстрировали в полной мере. Я не прощаю обмана, а вы и этим грешите — нарушение оговоренных границ общения, это ли не обман? Я ненавижу предательство, и именно так можно назвать то, что вы сделали с герцогом. Вы сами сказали, что воспользовались ситуацией для удовлетворения своей страсти. И что в результате? Он был в еще большем отчаянии, чем перед встречей с вами. Это ли можно назвать утешением? Вы не о нем думали, а о себе. Теперь вам придется заплатить за вашу глупость, обман и предательство. Пока только так, как я сейчас сказал. Придется подставить вашу, я надеюсь, прелестную задницу не только мне, но и моему брату, и постараться сделать так, чтобы мы были удовлетворены. А дальше я подумаю, что делать, и многое будет зависеть от слов моего лекаря. Раздевайтесь, моя королева, — нежный поцелуй опустился на пальчики девушки. За нежностью билась тяжелыми красными волнами душащая ярость. Черный взгляд пригвоздил Аннику к месту. — Ваш король ждет.

— Видимо, вы именно этого и добивались, Анника, — сказал Легрэ, угрожающе сжимая пальцы на плечах королевы, — потому что я вас предупреждал. Не доводите до откровенного насилия. Давайте сами. Ничего нового в этом для вас нет, для нас тоже, — голос Кристиана был мягким, но безразличным. — Фернандо, я и Луис нераздельны. Взяв одного из нас незаконно, вы сами того не зная приняли и остальных. Хотите Луиса, придется нас терпеть... или как вам там привычнее?

Аннику, конечно, не собирались слушать. Зверей уже не интересовали ее ответы, зато ее способность выживать — очень. Не прошло и пяти минут, как принцессу лишили одежды. Король был ловок в развязывании лент.

Девушка не пыталась сопротивляться. Сознание, что будет только хуже, останавливало ее в таких порывах.

* * *

Утром Легрэ явился в покои герцога раньше короля, и пока Луис крепко спал, присел на край постели. Он устало вздохнул. То, что они с Фернандо сделали с Анникой тяготило его только одним — как к этому отнесется Луис, и надо ли ему вообще знать, что этой ночью два самых опасных хищника Вестготии забрались в кровать своей неосторожной жертвы. О нет, любовью это было не назвать, и даже на похоть случившееся не тянуло. Впервые в жизни Легрэ видел, как Фернандо кого-то люто ненавидит, и это ужаснуло даже его. Северной принцессе пришлось выдержать не столько физическое насилие, сколько моральное, и тут ее никто не щадил, не пожалел даже на минуту. Кристиан считал, что она сама во всем виновата. Он усмехнулся и, склонившись к спящему юноше, мягко поцеловал его в лоб.

Пробуждающийся от касания Луис чуть шевельнулся. Ресницы его дрогнули и глаза открылись — еще сонный, разморенный теплом, юноша сейчас напоминал ребенка, которого вырвали из сказочного видения.

Белые перепутанные кудри сильно контрастировали с красными подушками, расшитыми золотом, на нежных щеках мягко лежал румянец.

— Кристиан, — герцог чуть вынырнул из одеяла, и легкий лен рубахи пополз с его плеча. — Я вас вчера искал.

Легрэ нежно погладил юношу по щеке и улыбнулся чуть лукаво.

— Не нашел. Мы играли в прятки.

— Мэтр вчера что-то опять подмешал в чай, я спал, как убитый, — юноша прижался к барону еще горячим после ночи телом. — А где Фернандо?

— Он занят пока кое-какими делами. Скоро придет. — Кристиан нежно поцеловал мальчика в обнаженное плечо. — Как себя чувствуешь, милый?

— Хорошо, — упав опять в подушки, герцог сладко потянулся, вытягиваясь и не понимая, как сейчас соблазнителен. Тонкая ткань не скрывала стройных бедер и тонкого стана, выточенных из чистого мрамора плеч. Синяки на шее уже исчезли, остались лишь едва уловимые золотистые пятнышки.

— Прекрасно, — коварно улыбнулся Легрэ, стаскивая с юноши одеяло. — Тогда я могу без сомнений пожелать тебе доброго утра, — и сказав это, Кристиан задрал рубашку на бедрах герцога, а потом склонился к паху и обхватил губами его твердый член. Не растягивая долго, Легрэ принялся за дело. Он наслаждался бархатистостью горячей кожи на своих губах, вкусом Луиса, его растерянностью и тем бесстыдством, с которым ублажал его.