| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Сыч судорожно сжал плечо любимой. Не оставит в покое — это верно. Проклятье! Позорно бежать? Один взгляд на доверчиво лежащую решал все.
— Посылаем разведчика к лагерю. Я хочу знать, что там происходит. И еще — нужно уничтожить запись в церкви. — И пусть потом хоть кто-нибудь что-то докажет. На юге все по-другому. Он поцеловал Софи в макушку, а челюсти вновь свело гневом.
— Вы собираетесь вернуться? Теперь? — выдохнула Софи и удивленно посмотрела на Флаво.
— Не собираемся. — волк терпеливо слушал, но внутри все кипело, грудь разрывалась от ярости. — Если разведчик принесет мне запись, то я согласен. Но мы утром выступаем на юг. Софи не может оставаться здесь.
Девушка нахмурилась и села, потом расправила прядку волос, уложенную на плече и задумчиво посмотрела в огонь камина. Братья будут мстить герцогу — в этом она не сомневалась, и скорее всего, они отвезут ее в безопасное место и начнут охоту на короля... и погибнут. Софи передернуло от одной мысли об этом. Она поняла, что как бы не повернулась судьба, необходимо сделать так, чтобы ни Флаво, ни Лучиано никогда больше не встретили Сильвурсонни, даже не оказались неподалеку от него.
— Я знаю, как заставить его расторгнуть брак... и отомстить, — мурлыкнула она словно бы сказав это огню. На углях лежало ее обручальное кольцо, каким-то образом миновавшее открытое пламя. — Но после мы уйдем на юг и никогда не вернемсчя в Вестготию. Ни я, ни вы.
— О чем ты? — задумчивый и угрюмый Флаво провел по ноге его девочки, которая что-то задумала. — И так расторгнем, достаточно вырвать нужный лист с записью. Не думай ни о чем, мы все сделаем. — черный взгляд тлел закрытым пламенем ада.
— Сделаем. Он больше никогда не посмеет тронуть тебя, — тяжелая ладонь Лучиано лежала на плече единственной женщины, которая им нужна.
— И что сделаете? — хитро улыбнулась Софи. Ее глаза блестели дьявольским огнем, щеки раскраснелись — такой она была крайне редко, и добивалась своего всегда.
Лучиано не мог не потянуться за поцелуем — ведь именно на него сверкали звезды глаз.
— Заберем запись. Ты будешь в безопасности.
— ТЫ что задумала? — Волк сел в постели и прямо посмотрел на Софи. — И шагу не вздумай делать от нас. Говори! — приказал через секунду.
— Я не хочу, чтобы Сильвурсонни умер, — сказала Софи с ледяной улыбкой, что делала ее похожей на бестию. Темноволосая, красивая как демоница, ожившая в любви своих братьев. — Он сам расторгнет брак, даже без моего присутствия, но перед этим он узнает, что чувствуют, когда теряют любимых. Его мучения окажуться столь же сильными, как и мои, и быстро это не кончится. Я призову силы ада — и он получит то, что сделал сам.
Лучиано встревоженно приподнялся. Он знал, что их девочка может многое, но то что, она сказала — это было страшно, в первую очередь для нее.
— Ты... — голос оборвался на секунду. — Софи, не смей шутить так, — облапил руками, как медведь маленькую трепетную лань. — Это опасно, это нельзя...
— Опаснее, чем сейчас уже не будет, — упрямо ответила Софи, прижимаясь к брату и подумав о том, как же хорошо ощущать теплое семя любимых в себе, вспоминать момент, когда братья дарили его. Софи не хотела лишиться этого и собиралась сделать все, чтобы Флаво и Лучиано остались живы, остались с ней. — Ты знаешь, Лучиано, я никогда не использовала знания своей бабки, никогда не хотела никому мстить... Но замуж я тоже не хотела и теперь все иначе, теперь уже не важно... нам везде в Вестготии будет опасно. Думаете убить врага — это достойная кара? — Софи рассмеялась. — Тогда вспомните, что вы чувствовали, когда меня похитили, когда выдали насильно замуж за другого человека, который меня ненавидит... Я хочу, чтобы и он почувствовал это, узнал отчаяние и ревность, боль, когда любимый во власти другого, а ты бессилен. Пусть смотрит на следы страсти Эдвина Алонсо всю свою жизнь и страдает, как страдали вы, как страдала я... А мы все узнаем со временем. Сплетни по Вестготии полетят быстро.
Как ни старался Флаво вникнуть в суть, до его просто устроенного понимания мало дошло, что именно желает сестра. А потому Волк только кивал и поглядывал на Лучиано, пожимая плечами.
И наконец выдал:
— Ты хочешь, чтобы Алонсо спал с другими? Я что-то слабо понимаю, при чем тут твоя бабка...
Софи усмехнулась, а потом ее усмешка плавно перешла в добрую невинную улыбку, и девушка потянувшись к Флаво, погладила его по щеке, поцеловала легонько в губы.
— Ведьма я, в конце концов, или кто? — сказала она ласково. — Я подарю Алонсо Дьявола похоти, такого, от которого ни один священник его никогда не избавит.
Лучиано, нахмурив брови, слушал сестру, затем решил уточнить:
— Алонсо любовник короля?
— Судя по словам Софи, да, — хмыкнул Волк, укутывая девушку в покрывало и ложась на подушку. Вообще, он не верил ни в какие чудеса и вообще в бога. Его верой с десяти лет стала война и возможность получать деньги оружием. Крестьяне платят господам за защиту. А если не платят, то их следует проучать. Простая психология сильных и слабых.
— Видели бы вы лицо Сильвурсонни, когда Алонсо и меня вытащили из горящего шатра, — глухо проговорила Софи. — Век не забуду. Даже ребенку бы все понятно стало. И все молчат, даже инквизитор.
Лучиано напрягся и прилег рядом, прижав ее к себе.
— Какого шатра?
Волк предпочел не вмешиваться во все более странные речи. Только кивнул сестре, чтобы продолжала. Понимал он все меньше, а когда Волк не понимал, он начинал сердиться и хотел всех порубать.
— Никакого. — Софи вздохнула и просто произнесла: — Я убить себя хотела... и получилось бы, если бы Алонсо не прибежал. Он схватил меня и затащил под шкуры, чтобы огнем не опалило.
Старшего Райсаро опять окатило страхом возможной потери, да так невыразимо сильно, что он до боли сжал их хрупкую девочки, уткнув в себя лицом принялся целовать в макушку. Все, теперь никогда, ни за что не отпустят одну и рисковать не позволят. Даже приближаться хоть к кому-нибудь из власть придержащих.
— Отдыхаем и вечером уезжаем, — бросил глухо. А разведчика все-таки надо послать — слухи слишком ненадежны. Пусть под видом кого-нибудь шатающегося — певца или торговца, побродит по округе, потом, недели через можно будет встретиться, узнать все подробно. — Тебе нельзя рисковать, — он ласково погладил Софи.
— Я не понял, — нахмуренный Волк продолжал заводиться. — Ты хотела нас бросить и убить себя? Софи! — рыкнул он. — Отвечай!
Она замерла, потом подняла голову и виновато посмотрела на Флаво.
— Я думала, что лучше умереть, чем предать вас, выйдя замуж за другого. Я не хотела, чтобы ко мне прикасался кто-то, кроме тебя и Лучиано... Прости. Я боялась, что не нужна вам больше, что вы не простите меня за то, что была слабой и позволила повести себя к алтарю. Я виновата, Флаво, что все так вышло. Я. Если бы я сразу сказала нет, еще там, в замке, когда Сильвурсонни сватался ко мне, ничего бы этого не случилось. Я такая дура, что самой противно.
— Вот то, что ты глупо не отказала, тут ты права. Но ты подумала о том, что будет, если бы ты сгорела? — Волка трясло. — Ты думаешь о мести, но даже не озаботилась тем, что мы с Лучиано с ума сойдем без тебя, — желваки Флаво ходили ходуном, глаза сверкали яростью.
— Волк, — глухо и твердо осадил брата Сыч и, опять погладив сестру как потерянного ребенка, впился взглядом в младшего Райсаро: "Девочке и так плохо". — Ты не виновата. Ты не могла отказать при отце. Нужно было давно на тебе жениться. Теперь женюсь.
Софи взглянула на Лучиано с долей сомнения. Неужели женится? Она считала раньше, что Сычик говорит несерьезно, да и отец убил бы их боих, заикнись он о кровосмешении. Софи мечтала украдкой долгими вечерами, как выйдет замуж за одного из братьев, а второй поведет ее к алтарю. Она — красивая, нежная, едва дыша от счастья переступит порог церкви в золотом платье расшитом жемчугом, которое в первую брачную ночь будет нещадно разорвано. Жемчужины разбросает по полу и жаркое пламя камина запляшет на их матовой поверхности, поблескивая и маня взор, а Софи будет в это время заходиться стонами на брачном ложе, с Лучиано... С Флаво.
Она благодарно поцеловала Сычика в губы, а потом обняла Флаво за шею.
— Не сердись на меня, — попросила она. — Я никогда вас не оставлю. Я люблю вас... Я хочу вас. Вы все, что у меня есть. Не сердись, любовь моя... Желанный мой. — Софи стала целовать шею и плечи брата, заскользила пальчиками по его груди.
Волна гнева сразу схлынуло, а то, что удастся заключить брак, успокоило Волка окончательно. Он вновь целовал желанную девочку, покрывал ее грудь поцелуями и старался не сходить на гнев. Клокотание внутри стало тише, зато перед глазами вставала картина горящего шатра и Софи в нем. От этого поцелуи переходили в засосы, расцветали краснотой на темной коже их цыганки, а возбуждение вновь росло в крови, распускаясь острыми шипами.
Лучиано темной тенью смотрел на постепенно открывающуюся девушку, на животную страсть младшего брата и только что притушенный огонь в теле оживал.
И они опять любили свою девочку — до криков, до боли, до ярких отметин на ее нежной коже, до счастья на троих, которое на недолгое время, но убрало ненавистное имя — Сильвурсонни.
Лишь только после того, как они чуть остыли, разговор вернулся к будущим планам.
— Волк, выбери одного из своих, — обронил Лучиано, устраиваясь на кровати рядом с Софи. Естественно предполагалось, что брат не прямо сейчас рванет отправлять разведчика и тот, хорошо понимавший Сыча, должен был просто определить, кого они пошлют шпионить.
— Альберта пошлем. Он неприметный и не похож на воина, он не первый раз шпионит, даже девок изображал, — Флаво развалился на кровати, разглядывая Софи в бисере пота.
Она счастливо потянулась и устроилась лежа на животе, опершись подбородком на сложенные руки.
— У нас есть свои люди в лагере короля? — спросила Софи, перебирая пальцами по шкуре перед собой.
— Есть, — скупо ответил Лучиано. — Гвардеец один. Они сейчас отдельным лагерем стоят.
— Славно, — мурлыкнула Софи. — Теперь мне нужен нож и вино.
"Опять началось", — подумал Флаво. Он был тугодумом всего, что не касалось оружия, и всякий раз переживал, если в руках сестры острые предметы, когда она такая нервная. Наделает же глупостей.
Сыч нахмурился, сделавшись враз похожим на птицу, которая наградила его прозвищем.
— Это опасно? — потребовал ответа у девушки.
— Для меня нет, — ответила Софи, поглядывая на братьев, и ей было приятно видеть, что они волнуются за нее, любят. Они ее мужья, оба, любимые, единственные, сладкие! — Просто небольшая условность... Мне не придется танцевать голой у костра в полнолуние.
— Еще чего не хватало, — Флаво неохотно зубами выдернул деревянную пробку из бутыли, где было вино. — Лучиано, дай нож.
Старший Райсаро все еще сомневался, но он полностью верил сестре и ее хитроумию, поэтому дотянулся до стола и подал ей просимое.
— Теперь оставьте меня ненадолго, — попросила она, взяв все необходимое. — Мне хватит нескольких минут.
Братья поднялись и, одевшись, вышли за дверь. Улыбка Софи растаяла, уступив место печали. Около минуты баронесса Райсаро сидела на постели, безвольно держа в одной руке нож, в другой бутыль с вином. Вино было хорошим. Девушка отхлебнула глоток, потом поднялась с постели и пересекла комнату. У камина она взяла кочергу, достала обручальное кольцо и, убедившись, что оно остыло, спрятала в складках своего платья. В комнате было натоплено жарко, но Софи ощущала холод — он пронизывал ее тело как страх, как ложь, как грязь насильников и убийц. Эдвин Алонсо — он был, наверное, единственным человеком, кому Софи не желала причинять вреда. Она усмехнулась, подумав, что мыслила бы совсем иначе, если бы познакомилась с ним поближе, в камере пыток к примеру. В любом случае он слуга своего господина. Как нежно, с какой любовью его обнимал король. Даже странно, что это расчетливое чудовище по имени Луис Сильвурсонни способно на искренние чувства. Что ж, пути назад нет. Софи поставила бутылку перед огнем, занесла запястье над горлышком и острием ножа сделала маленький надрез. Несколько крупных капель крови — вот ее дань тому, кто вскоре войдет в мир и начнет мстить за нее ее врагам. Софи закрыла глаза, призывая явиться к ней того, кто желает жертвы чистой и невинной, кто служил ее матери, бабушке, и многим женщинам жившим до них. И он пришел — ветром, разбившим стекла, потухшим в камине огнем, скрипом бревенчатых стен и досок пола, сухими листьями от окна до постели. Софи медленно приоткрыла глаза, перемешала вино и, отхлебнув, произнесла:
— Эдвин Алонсо, — и все закончилось.
Почти в это же мгновение дверь распахнулась от сильного пинка и в комнату ввалились братья Райсаро. Лучиано в ярости кинулся к Софи — было ощущение, что дом вот-вот развалится, а дверь в комнату, где осталась сестра, не поддавалась! Его крыло ощущением, что с их девочкой опять что-то может произойти, а они не успеют, не смогут!
— Софи! — мужчина подхватил с пола ведьму, которая похоже была не в себе. — Софи!
Флаво бросился закрывать окна шкурой.
— Я тебе говорил, — рыкнул он на Сыча. — Я не верю во все эти ведьмовства. Софи, что же ты мне сердце выжигаешь?
Она посмотрела на Флаво как будто не узнавая его, обняла тонкими запястьями шею Лучиано, перепачкав его рубаху кровью.
— Я устала, — сказала она тихо. — Давайте спать ляжем, только... — Софи посмотрела на бутылку с вином на полу. — Пусть это вино выпьет друг короля.
Старший Райсаро с тревогой посмотрел на девушку и кивком велел Волку убрать бутылку подальше. Завтра, перед тем, как уйти на юг, они отдадут ее Альберту, чтобы тот передал Жозе Крувио, одному из гвардейцев Сильвурсонни. А пока — заделать окна и уложить маленькую Софи отдыхать. Ведьма — Лучиано с любовью поцеловал сестру.
Странно, но он никогда не задумывался над тем, что Софи могла их приворожить или еще что-то сделать нехорошее. Сыч всегда был твердо уверен, что чувства настоящие и взаимные и ради них был готов сделать что угодно. Пусть их дополнительные поборы истощают крестьян и подвластных рыцарей — они все равно здесь не останутся, ведь отец не разрешит им быть вместе. Убить его рука не поднималась, хоть и была крепкая неприязнь, временами переходящая в ненависть.
Так что сейчас все было готово. "Все будет хорошо", — думал Лучиано, укрывая любимую теплым покрывалом.
* * *
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
