-Станцуем танец, Амалей? лишь вы и я... И неизбежность встречи. — Шум дождя прорезает с молниями наш мир. И я тяну судью в безумный танец, где всякий шаг, как возбужденье плоти. Его черные волосы взметаются от ветра, сплетаются с серебром. — Ты слаще всякой тьмы, люблю я вкусно кушать, — откидываю Амалея назад, удерживая одной рукой, и приникаю губами страстно уже, как будто это последний поцелуй на свете

Амалей

— Сверху... снизу... это такие относительные понятия, Князь... я покажу вам позже...

Ты кружишь меня в танце, я отвечаю тебе, рывками прижимаюсь ближе, дразняще у самых твоих губ на миг проскальзывают мои губы, я выдыхаю мрак, он бархатом касается твоего лица, ласкает скулы, щеки, перышком касается изгиба твоего рта. А потом снова чуть дальше, насколько позволяешь ты, и вернуть холодное равнодушие на лицо, и лишь глаза сверкают — они светятся в темноте,вспыхивают от каждого безумно возбуждающего движения твоего тела.

Ты страстен, восторг — откинуться в твоих объятиях, и чтобы смешались неба и земля. Твои губы жадные, жаркие...долго ждал, Князь? Жалел хоть на мгновенье, что тогда оставил свою телесную оболочку? Не задержался еще хоть на часок?

Мой язык — длинный горячий сплетается с твоим, ползет, проникает в твой рот, раздваивается... растраивается, ласкает небо, скользит по деснам над зубами. Я меняю гравитацию... и вот уже я нависаю над тобой, обнимаю крепко... не упади... под твоими ногами пол, но он больше не внизу...

Князь

У бездны нет запретов и пространства, и поцелуй, как будто мы попали в невесомость. давайте же летать, Амалей. Без крыльев... Без страховки... Изменчиво менясь на глазах. Змеею становлюсь и обвиваю тело, скручиваю ноги, проникаю между ними, под складки ткани, ползу все выше, трусь изнуряющей похотью, Конец хвоста обвивает член, ласкает, скользит, заставляет его становится твердым, горячим...

— Хоть кверху ногами, Амалей, — переворачиваюсь в воздухе, веду языком по груди прямо вниз по квадратикам живота, проникаю руками под пояс. Играю пространством и своим телом, гибко танцующим змеей вокруг — везде. Ласкаю даже пятки нежностью своей.

— Черничный мой, черника из черник... — расстегиваю пояс, И юбка летит вниз, а губы мои находят такое дивное совершенство демонической плоти, облизывают головку.

Тьма... Тьма нас кружит все глубже. Молнии взрываются вспышками все чаще... Гром грозы. Мы в самом эпицентре.

Амалей

О бездна, что ж ты делаешь? Облизываю губы беспрестанно... и да, не зря одел я юбку, ох не зря... Как это горячо и сладко, жидкое пламя стекает вниз живота... усмехаюсь, то сжимаю твой хвост бедрами, то раздвигаю ноги шире. Глупые ограничения человеческого тела... о, как я люблю вот так... похотью мрака... Я знал, Князь, зачем к тебе прийти... Откидываюсь назад, перегибаюсь в талии... это мое тело тоже лишь создание мрака и нет ограничений... сейчас, когда разбиты льда оковы... А ты уже ползешь по мне... все ниже... твой язык... мне кажется, что у тебя их тысячи... теперь я знаю еще один секрет, Князь, мне было интересно, чем же ты так держишь своих сумасбродных лордов? Я хотел попробовать твоей горькой мяты... но ты дашь мне больше... спасибо тебе, Князь... но только вот сейчас мне мало! Нетерпеливо рычу... мну пальцами твое изменчивое, скользящее по моей коже тело... еще, Князь, этого мало... толкаю бедра вверх, хочу забиться глубже в твой рот, что так славно сейчас старается доставить мне удовольствие.

Князь

Ловлю твой ритм и жар тела, и напряженность мышц, каждое твое движенье. Сплетаю кольца, глажу ими ноги, руки, шею, затылок ласкаю. Все глубже, глубже, ярче твоя жадность. Ты страстен, ты открыт мне... И многого хочу я от тебя теперь. Познать, как тьма сольются с мраком.

Вбираю, наслаждаюсь нежностью кожи. Черничный мой. Меж ног твоих змея своим хвостом ищет вход в тебя. Ты стонешь... Ты взлетаешь в молнии со мной. и мне так хочется узнать тебя поближе. Рисунком на змеиной коже горю я хаосом. И в плоть вхожу так страстно, что ты изгибаешься... О как ты изгибаешься в руках моих, черничный...

Давай же будем вместе. Я мятою тебя натру, проникну в кожу, сольюсь с твоим чернильным ядом... Мой хвост все глубже входит, осторожно. Насколько я сдержусь еще, чтоб не ворваться на всю возможную глубину.

Амалей

Я открываюсь похотливому хвосту, извиваюсь, не сдерживаю бесстыдные стоны... ты меня хочешь... горишь страстью весь... меня пронзает огненной стрелой желание... твое... я пью его... вбираю, впитываю жадно... еще... еще... забудь обо всем! Сейчас! Со мной! Да что ж ты нежничаешь?! Нашел с кем нежничать! С порожденьем мрака! Я ярости хочу, жестокости твоей, тьмы, хочу добраться до самого дна твоего! Ну же, Князь!!!

Мышцы внутри меня скручиваются жгутом, сжимаются вокруг твоего хвоста, мнут его, жадно затягивают глубже... во мрак... в тугой, тесный, ненасытный...

Мои крылья накрывают тебя, теряют очертания, расползаются десятками щупалец, играют с твоим хвостом, обвивающим кольцами все мое тело, ластятся, переплетаются, завязываются в узлы, пульсируют, страстно обхватывая тебя по всей длине... Не вырвешься теперь... даже если захочешь... но ты не захочешь... о нет... как сладко, жгуче сладко, всем тобою, впиваясь, обладать... Давай же, двигайся, доставь же мне наслаждение, острее которого нет в этом мире! Щупальца приходят в движение, толкают тебя внутрь меня... пульсирую... пульсирую весь... подчинись пульсации мрака... он хочет, чтобы ты погрузился в него сильнее... больше... давай же!

Князь

От ненасытной жажды я чернею. Срываюсь. Нет больше запретов. Вбиваюсь резко, чтобы понял ты, как я тебя хочу. И пропускаю в темноту свою... Войди, нежданный гость. Ты здесь желанен. Ты можешь все теперь, тебе я разрешаю.

Рву на части разум. Да... Ты... Ты мой... Как мало нужно теперь. Твои тугие мышцы, твои движенья резкие, и сбившееся дыханье. Вбираю член твой ртом неистово, а хвост в тебя все глубже входит. Резко. От этого лишь жарче.

И все твои щупальца... О. они прекрасны! Ну, почему ты раньше мне не открывался? Был холоден иль слишком резок... В словах, делах... Ты мой, Тебя хочу...

Мне двигаться в тебе сплошное наслажденье... И доводить до спазмов... До крученья в воздухе, заряженном магией. В нас ударяют молнии с тобой. И мы еще темнее... Жгут твои крепкие щупальца, в меня вплетаются... Приятно. Черники много, в ней тону и сам ей становлюсь.

Стремлюсь тебя любить так сильно, как раньше ненавидел. Мой хвост тебя пронзает, не останавливаясь ни на секунду. Мой рот тебя ласкает — в горло, до боли... Еще... Еще...

Амалей

О, твоя мята такая пряная... жгучая... перечная... Вот так, я могу больше... да... мрак жаден... даже боль от человеческого тела лишь спазмы горячие, словно лава создает... и пламя... жидкое, черное, оно течет, обволакивает твой яростно вбивающийся хвост... мрак с чавканьем засасывает тебя все глубже... туда, где ослепительные протуберанцы жгучими иглами касаются твоей плоти. Я весь пульсирую — и внутри и снаружи и темп все нарастает — щупальца судорожно шевелятся, сминают твою упругую плоть... находят вход в твое тело... ты мне открылся... это сводит с ума... Ненасытный мрак обнаруживает новое лакомство... лижет... аж, трясется от вожделения... жидкое черничное... мажет... извиваясь, сладострастно подергиваясь, вползает в тебя, подхватывает ритм общей пульсации.... увеличивается в размерах, растягивая тебя, и вновь опадает, чтобы проникнуть еще чуть глубже и вновь разбухнуть до возможного предела... и еще чуть-чуть... Два темных монстра извиваются, завязавшись в тугой узел... они хорошо понимают друг друга сейчас... они не боятся страсти друг друга, не сдерживаются ... дергаются в черном клубке двух змеящихся тел, истекающих мятной горячей черникой.

Князь

Жарко... Жала... Я выпускаю жала, чтобы быть к тебе еще ближе... Я вонзаюсь в тебя. Я уже не контролирую себя. Даю тебе возможность войти в меня, я открываюсь страсти... Ты так прекрасен, когда такой... Ты неизбежность, которую нашел я среди тьмы. Не отпущу тебя. Входи, внедряйся глубже, распаляй огонь. Черничный, черный... Час настал для нашего с тобою единенья.

Тебя я подаюсь навстречу, тебя вбираю глубоко, и глубже, чтобы плавилось нутро, до боли, до наслаждения — в одном мешаю кубке. Мы растворяемся в друг друге, как две мглы. И ослепительною вспышкой вдруг становимся, чтоб умирать от наших движений.

Тебя ищу, К тебе ползу я вверх. Целую губы, опаляю. Языком кровавым вылизываю, измождаю... Пью тебя потоком. Когда бы мог такое испытать... Пью... Так... Не бойся уступать... И я тебе все уступлю. И это так приятно.

Амалей

Есть вещи за пределами пределов... где настоящими мы можем быть на миг, когда в кроваво-черном поцелуе два порожденья темного начала друг другом обладают... до конца... не спорят больше... не существует в этот миг границ... И каждое малейшее движенье — вспышкой... и судорога вместе... одна за другой... мы уже не понимаем... не различаем ощущений, кто друг в друге движется... мы вместе... сейчас... в один миг... последний... опаляющая тьма смешалась... И твои жала — о как остро... ты во мне каждой своей клеточкой... пьешь, берешь... и я тебя... до изнеможенья... пока два тела не сплетаются до судороги мощной... спиралью нас закручивающей в пространстве...

Я закрываю глаза... остываю... наверно дым идет как от вулкана... по телу и щупальцам еще проходит слабая дрожь... запах в воздухе такой одуряющий... мои губы расслабляются... ты все еще лижешь меня... а мне не хочется даже шевелиться.

Князь

Мы больше не чувствуем боли, мы больше не чувствуем адских тисков наших сплетенных тел. Мы — одно целое, которое способно поглощать звездные системы, планеты, вселенные...

Я медленно выхожу из тебя, продолжая слизывать черничный сок с твоих висков... Целую в черные губы. Какой ты... ты такой... как черная планета... Сам... ты бездна...

Падать в нее мягко.

Кольца ослабляют хватку и гладят тебя, изучая каждый миллиметр. Милый Амалей, ты можешь быть восторгом без единого изъяна.

Затихает дождь и круг магии ослабевает, позволяя вернуться реальности, лишь я тебя не отпускаю ни на минуту. Продолжаю гладить и ласкать...

Амалей

Хорошо... я одновременно полон до краев и первозданно пуст...так хорошо... Как приятно чувствовать, как твоя гладкая теплая кожа скользит по моей... блаженство... блаженство побыть настоящим... не бояться, не сдерживаться... да, таким я могу быть только с тобой — таким же монстром, как и я. Забавно... и приятно... дико приятно... Щупальца расслабляются, соскальзывают с гибкого змеиного тела, даря последние благодарные поглаживания... Крылья вновь собираются и я просто укрываю ими нас, как большим бархатным одеялом.

Князь

Я лежу с тобой рядом в нашей тьме и блаженствую от накатившей слабости. Перед глазами танцуют сиянием огоньки. В голове — помутнение. Мы чувствуем друг друга до сих пор.

Твои крылья такие мягкие... Как будет жалко с тобой прощаться, Демон Тьмы. Ты очень сильный стал... Ты что-то говорил мне вначале в нашей встречи. Ах, да ты возвращал мне слова... Слова глупы, слова не нужны, не выражают чувств

Могу я говорить витиевато, лгать и обманывать... Теперь все безразлично... Хочу с тобой лежать я в этой густой темноте, смешанной с мраком.И просто одаривать тебя. Касаньями, поцелуями, своим молчаньем.

Решимся ль мы с тобой поговорить.

Шепчу тебе:

— Так сладостно любить...

Амалей

Я медленно открываю глаза... ты не прочтешь в них эмоций... они непроницаемы... да в них и вовсе-то бывает только три состояния — бездонные колодцы, блестящий черный лед, и пламя. Я смотрю на тебя... просто смотрю... всматриваюсь в твое лицо... да что мне это даст? Мое лицо маска мрака... твое... хм... зеркало изменчивой тьмы... твои ласки сладки, но я и черное коварство твое помню, и кто знает, что за новый подарочек мне достанется от твоих поцелуев.

— Уж лучше, чем ты будешь ненавидеть... впрочем, тебе, наверное, и ненависть сладка... — тихо отвечаю.

Князь

Умеешь ты скрывать за мраком все эмоции. Пускай скрываешь. Я чувствовал тебя, и я тебя познал... Чего боишься ты, ты ведь сильный?

Приподнимаюсь на локте, чтобы разглядывать тебя, черничный Амалей. Однажды я уже смотрел тебе в глаза... Однажды я узнал, что тебя выбрал Шут. Чтобы к тебе возвращаться. Одно условие он нам с тобой задал. И нас столкнул он лбами.

— Ненависть? Сладка... Когда уж стала ледяной... А так она мешает только.

Глажу твои крылья. Рисую по ним зигзаги кончиком пальца.

— Ты тоже, оказывается, меня подозреваешь... Забавно... — резко поднимаюсь иду к краю тьмы к черному зеркалу. Разглядываю себя в нем, не обращая внимания на Амалея больше.

— Ты в прошлый раз сказал, что сходишь с ума по Шуту. Не по словам — по действиям. Я каждому, кто с ним переспит, приготовил наказанье. Я честен? Так ты опять его примешь в объятия свои? Ведь ты, наверняка, подарочки оставил мне дурные... Я подозрителен? Я тоже... как и ты не верю в честность. Так что? — улыбка, вернувшаяся на лицо, почти жестока. — Ведь он придет...

Не оборачиваясь, гляжу в тьму зеркала...

Амалей

Текучим мраком поднимаюсь с пола, подхожу к тебе, обнимаю сзади и прижимаюсь весь к тебе.

— Ммм, наказание? А будет больно, мой Князь? — шепчу с придыханием и чуть прикусываю твое плечо и зацеловываю следы от моих клыков, — Сказал, что схожу с ума? — усмехаюсь, — Еще бы вспомнить сейчас, что я там тебе плел, мой Князь непостоянный, — целую тебя в ухо, обвожу длинным языком изгибы ушной раковины. — Однако вспомнил... хм... мы друг другу дали слово. Ты свое забрал, я тоже хотел... или не хотел... да в бездну бы слова, тебя хотел... и получил... мне было сладко... да вот ты о словах опять напомнил. Ты так всегда, сначала телом своим поманишь, а потом опять — слова-слова, — подмигиваю тебе черным мраком. — А ты ведь меня сейчас заставил мое сдержать, — и снова трусь от тебя всем телом. — А раз честен, может, теперь свое сдержишь? Ммм? А то ведь говоришь о чести, а не по-княжески — других заставляешь и свои и твои слова держать, а сам чуть что, так взял обратно. Не вспыхивай, я тебе тоже в этом случае пообещаю, что ни один из моих отростков в Шуте твоем ненаглядном не побывает, ни одна частичка моя в него не проникнет, ну пока ты сам держишь слово о своем отказе от Шута, хочешь? — и ухмыляюсь улыбкой искусителя, гляжу в зеркало над твоим плечом, облизывая длинным языком свои губы.

— Я готов поверить в честность, мой Князь.

Князь

Приподнимаю бровь:

— Так не забрал ведь, Амалей. Ведь просто все... Я ночь провел с Шутом. И снова проведу... и снова... когда захочет, если он придет... теперь в него вонзишься? — рисую на стекле рисунки мрака... Задумчиво все жду, что скажешь мне. Да, было сладко, бесподобно, мой черничный. Ты мне сейчас еще сказать захочешь что-то...