Распределение мест за столом оказалось одновременно ожидаемым, но вместе с тем вызывало негодование: сам Аксель сел по правое копыто от Матери Ночи, рядом с ним устроился Проксис, ну а справа от него — Латераль. Только вот по левое копыто от владычицы нагло разместилась Себриз, которую без каких-либо возражений пропустили оставшиеся две кобылы, тем самым уступая ей старшенство и ставя её на одну ступень со старейшиной Ночных Бродяг.
Изобилие, представленное на скромной трапезе поражало воображение: фрукты и овощи, рыба и сладости, различные напитки... На миг в голове старика промелькнула мысль, что всё это достать можно было только в Эквестрии, а значит это то... что дневные пони каким-то образом подкупили владычицу. Но он поспешно отогнал от себя недостойные подозрения, устыдившись собственного недоверия к той, что вела его почтенных предков в бой, первой бросаясь в сражение.
"Все жертвы предков не были напрасны: дневные выродки ответят за каждую пролитую слезу тех, кто так и не дожил до сегодняшней ночи", — послушно пригубив сладкого сиропа, пожилой бэтпони наложил себе какой-то салат и стал молча его жевать, при этом практически не чувствуя вкуса.
В эти секунды ночному пегасу казалось, что за его спиной стоят предки, гордые за своих потомков, что перенесли все лишения и пронесли свою верность сквозь века, при этом не поддавшись искушению лёгкого пути.
...
Повисшая над столом неуютная тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов об тарелки давила на Найтмер, чего она старалась не демонстрировать. Все составленные планы разговоров рассыпались словно домик из песка под ударом метеора, оставляя в голове пугающую мешанину из мыслей и образов.
Что она могла сказать этим бэтпони? Что она рада видеть их?.. Они не были теми, кто когда-то приносили присягу, а затем верой и правдой служили, получая в замен ничуть не больше чем сама Мун от Луны. Даже детьми тех воинов они не являлись, из-за чего никак не получалось воспринимать этих бэтпони иначе чем чужаков, наслушавшихся красивых сказок (которые неплохо было бы услышать, дабы понимать то, чего от неё хотят).
Однако же и заявить им в глаза те же слова, что были произнесены в Кантерлоте у тёмно-синей аликорницы не получалось. Пусть это были совсем другие жеребцы и кобылы, которые не знали кровавых битв, да и лишения коих в былые годы воспринимались бы как жизнь в роскоши и уюте, но... их взгляды заставляли вспоминать собственные наивные надежды и мечты ещё той поры, когда ныне разделённые, две половинки были единым целым.
Найтмер Мун никогда не была маленьким любимым жеребёнком, которого оберегают от опасностей внешнего мира и о котором заботятся... и который каждый день боится, что его родители могут не вернуться с очередного задания вне поселения. Её единственной матерью можно было назвать Луну, любовь к которой в один из периодов жизни превратилась в ненависть, чтобы потом перековаться в нечто совершенно непонятное для самой кобылы. Ну а отцом... она считала Гену, появившегося в её жизни на столь короткий срок, что от обиды хотелось рычать и плакать.
Лунопони были детьми, которых иссиня-чёрная аликорница искренне любила, помнила каждое имя ушедших от неё навсегда, но... это было совсем не то же самое, что и поколения предков, что передают свою мудрость и взгляды на мир несмышлёным жеребятам. Бэтпони же не понимали ту, кого искренне считали своей госпожой: в их жизнях было немало тягот и испытаний, которые не шли ни в какое сравнение с тем, что перенесла аликорница, а воспитывались они не на полях сражения и не в безжизненной пустыне, но в пещерах под тяжёлыми каменными сводами, с молоком матерей впитывая суровые нравы своего народа.
Найтмер Мун, победив Селестию в бою, отделившись от Луны и вернувшись к своим творениям утратила почти все стимулы к какой-либо деятельности. Если бы не раздражитель в виде матери, а также желание найти Гену, то она бы и вовсе не знала, как и для чего жить дальше. Даже от лунопони она ничего не ждала и не требовала, видя как они справляются со всем и без неё (да и за ней успевают присматривать).
Бэтпони, воспитанные с мыслью о долге служить своей покровительнице и надеждах о мести за предков, что возложили на них собственные надежды и мечты, ради ясного будущего жертвуя настоящим, не могли и помыслить о том, чтобы отступиться от своих идеалов...
И никто не мог бы сказать, кому из них в эти мгновения приходилось тяжелее.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Дипломатия по... 4
"И что мне делать? Хм... Как говорил Гена: "Диалог — это путь к взаимопониманию". Попробовать рассказать свою историю? Возможно это поможет. Но некоторые детали лучше умолчать. Незачем посторонним знать то, какие у меня отношения с матерью", — приняв решение, Найтмер сложила столовые приборы на опустевшей тарелке, заметив как бэтпони шустро повторили её действия и выпрямились, по всей видимости готовясь внимать своей владычице.
— Дети ночи, я поведаю вам короткую версию того, что происходило в Эквестрии тысячу лет назад; расскажу о собственном заключении на луне и появлении лунопони; поделюсь тем, как вернулась на Эквус и чего успела добиться... — Мун сделала паузу, чтобы медленно обвести взглядом полуприкрытых глаз морды своих гостей. — Если у вас возникнут вопросы — придержите их до конца рассказа, так как я не хочу прерываться и возвращаться по нескольку раз к одному моменту. Угощайтесь напитками и закусками: история предстоит долгая и мне бы не хотелось, чтобы вы испытывали неудобства от голода или жажды...
...
— Благодарим тебя, Великая, — склонил голову Аксель, в котором одна лишь мысль о том, чтобы вкушать еду во время речи Найтмер Мун вызывала категоричное отрицание (по его мнению, ни один уважающий себя бэтпони не поступил бы столь непочтительно).
— Хрум-хрум, — раздался звук жевания с противоположной стороны стола, что заставило перепончатокрылого жеребца с яростью, негодованием и презрением взглянуть на Себриз, которая с откровенным удовольствием стала уплетать дольки яблока. — А можно мне виноградного сока?
"Ты... наглая соплячка!", — старейшина Ночных Бродяг закаменел, как и остальные члены делегации, в глазах коих мерцали ужас и гнев (если бы не сама иссиня-чёрная аликорница, сохраняющая невозмутимый вид со снисходительной улыбкой, то на представительницу Ночных Теней уже напали бы).
...
"А она забавная", — отметила про себя владычица кошмаров, в очередной раз изучая молодую кобылу, что явно мандражировала в глубине души, но заставляла себя демонстрировать только любопытство, азарт, беспечность и игривость.
— Рубин, будь добра... — начала говорить Найтмер, но прежде чем успела закончить предложение, на столе во вспышке телепортации появился кувшин. — Благодарю, дорогая. Угощайся, дитя. Может быть и вы хотите чего-то особенного?
— Великая, мы всем довольны и благодарны тебе за щедрость и доброту, — оторвав буквально испепеляющий взгляд от младшей пони, что изображала полнейшее непонимание реакции собственных сородичей на её действия, Аксель поспешно склонил голову и прижал уши. — К сожалению... не все из нас усвоили уроки предков.
— Раз так... то я начну свой рассказ, — Мун решила не акцентировать внимания на данном происшествии, ощутив даже некоторую благодарность к иссиня-чёрной ночной пегаске за то, что она отвлекла на себя часть внимания.
...
"Старые идиоты", — мысленно припечатала младшая бэтпони, поднося к губам бокал со свежим и прохладным соком.
Себриз понимала, что со стороны её поведение может казаться глупым, провокационным, слишком наглым... но ещё она видела, что это нравится владычице куда больше фанатичного поклонения. На самом деле она лишь избрала модель поведения, наиболее подходящую... ребёнку.
"Аксель, ты можешь быть сколь угодно мудрым и опытным, но твоя закостенелость не позволяет видеть всю картину. По этой причине наставница и отправила меня, а не пошла сама: всё же её взгляды, несмотря на разницу между нашими кланами, очень похожи на твои", — перепончатокрылая летунья мысленно усмехнулась, в то же время вслушиваясь в каждое слово, что вылетало из губ Найтмер Мун.
Иссиня-чёрная аликорница же вела себя не так, как предполагалось изначально: она была величественной и спокойной, не проявляла агрессии, но при этом от неё буквально фонило угрозой. Ученица старейшины Ночных Теней сравнила её с драконицей, которая раздумывает о том, что ей делать с чужими драконятами (раздавить или пригреть, дабы позже принять в свою стаю).
"Она не поведёт нас в бой против дневных пони, если они первыми не нападут", — пришла к неожиданному выводу шпионка, воровка, диверсантка, которая не понимала столь хладнокровного отношения к солнечной кобыле, что заточила владычицу кошмаров на луне, но осознавала катастрофическую нехватку сведений для каких-либо выводов...
...
Вспоминая те далёкие годы, когда они с Луной были единым целым, Найтмер всё же не погружалась в себя слишком сильно, чтобы продолжать отслеживать реакцию слушателей. Она не стала говорить о том, как и почему появилась в голове тёмно-синей аликорницы, ибо не было причин делиться с практически чужими существами столь интимными подробностями их жизни, но задержалась на моментах, что послужили причиной восстания младшей сестры против старшей.
— ...Дневной двор, более многочисленный и контролирующий почти всю мирную деятельность Эквестрии, пользуясь древнейшей схемой под названием "Разделяй и властвуй", желал полностью подмять под себя светскую и военную власть, — сделав небольшую паузу, Мун мысленно улыбнулась воспоминаниям того, как Гена объяснял ей произошедшее между Селестией и Луной. — Только вот они не учли, что даже если сумеют добиться временного успеха, это совершенно не означает того, что их потомки будут столь же удачливы. Сколь бы предвзято я не относилась к Селестии, но одного у неё было не отнять даже в те годы: она не переносила грехи и заслуги СВОИХ пони, будь то бездомные бродяги или потомки благородных семей, на их жеребят. В результате советники, что предложили старшей диарху короноваться и принять титул королевы ушли, так как были смертными пегасами и единорогами, а их сменщики уже не обладали влиянием, чтобы что-либо решать.
"Если бы не то, что сама Селестия продолжала вести себя всё столь же надменно и высокомерно в отношении Луны, то младшая сестра даже порадовалась бы виду растерянности на мордах тех идиотов", — иссиня-чёрная аликорница мысленно вздохнула, вспоминая ту неприглядную истину, что и она попалась в ловушку из интриг...
...
— ...Так как Селестия забирала себе всё больше власти, ставя на важные места тех пони, кого именно она считала лучшими и верными, потомки короновавших её дворян решились на авантюру: они возжелали стравить двух аликорнов, дабы ослабить обоих и вернуть своё положение, — владычица вновь замолчала, а Аксель стал вспоминать истории, что передавались из уст в уста в его клане, в коих рассказывалось о довольно резком начале притеснений бэтпони (именно тогда зародились легенды, что они похищают жеребят и выпивают их кровь, складывая кости в глубине самых тёмных и мрачных пещер). — Им хватило влияния для того, чтобы Селестия подписала указ об изгнании из столицы наших слуг, что стало последней каплей.
"По легендам, именно в ту ночь Найтмер мун возглавила войска, что осадили столицу, а когда должно было настать утро — объявила о наступлении Вечной Ночи", — старейшина Ночных Бродяг слушал льющиеся словно река речи своей госпожи с благоговением, вновь и вновь убеждаясь в том, что ради их народа она шла на самые тяжёлые решения (а лёгким восстание против старшей сестры, даже если она — солнечная пони... быть не могло по определению).
...
"Ха-ха... Вот высокомерные идиоты. Додумались же дёргать дракона за хвост! А я то думала, от чего солнцекрупая начала чистки в своих рядах в те же годы, когда на бэтпони начались гонения", — Себриз понимала, что радоваться тут особенно нечему, но не могла не испытывать злорадство при мысли о том, что должны были чувствовать недоумки, посмевшие притеснять её народ ради собственного возвеличивания, когда на их порогах объявились вооружённые от ушей до копыт воины, закалённые охотой на хищников и битвами с бандитами.
И всё же... пусть те, кто затеяли эту игру так и не увидели её финала, не говоря уже о том, чтобы сорвать плоды своих побед, их действий оказалось достаточно для катастрофы. Сколь бы высокомерной гордячкой за годы мира ни стала солнечная кобыла, она оставалась аликорном и одним из хранителей Элементов Гармонии, чего оказалось достаточно для победы над младшей сестрой. Ну а оставшись единственным правителем, которого больше некому было сдерживать, Королева обрушилась на всех предателей, будь то заговорщики или сторонники Найтмер Мун (об этом ученица старейшины Ночных Теней знала из историй наставницы, а не из слов иссиня-чёрной аликорницы, коей к тому моменту уже не было на Эквусе).
"Она не поведёт нас в бой", — вновь констатировала перепончатокрылая летунья.
...
— ...Первые сто или двести лет мы без устали искали способ вернуться назад, но какие бы способы нами ни использовались... результат оставался не утешительным, — владычица кошмаров сделала очередную паузу для того, чтобы промочить горло и собраться с мыслями (всё же вспоминать тот период было неприятно).
В глазах пяти слушателей она видела горечь, гнев, твёрдую уверенность... непонятно в чём. К счастью для бэтпони, никто из них не посмел продемонстрировать жалость или сочувствие, лишь на морде Акселя промелькнуло нечто вроде вины и беспомощности. А вот Себриз, забывшая о своём образе беспечной кобылки, не только слушала и подтверждала собственные мысли, но ещё и анализировала информацию, приходя к новым выводам.
"Уже не плохо", — отметила про себя Мун, порадовавшись факту, что не зря распинается.
— Примерно на третьей сотне лет началось то, чего я не замечала до самого конца: воля Луны пошатнулась и она начала отстраняться от меня... — переживая эти события вновь, иссиня-чёрная аликорница чувствовала как тлеют в душе угольки обиды, злости, но... непонимания уже не было.
...
— ...На долгие десятилетия, а может быть и сотни лет я осталась одна, — констатировала Мать Ночи, заставив бэтпони ощутить как сжались их сердца.
"Мы были правы, когда остались верны Найтмер Мун, а не этой слабовольной принцессе Луне", — промелькнула в голове Акселя кощунственная мысль, что испугала самого жеребца, поспешно бросившего взгляд на аликорницу (он вовсе не хотел оскорбить владычицу тем, что столь грубо отозвался о её более... мягкой стороне, пусть даже в собственных мыслях).
И всё же старейшина Ночных Бродяг был горд за то, что его владычица оказалась достаточно сильной и мудрой, чтобы не сдаться и на протяжении многих сотен лет терпеливо выживать в условиях, которые нельзя было сравнить даже со сказаниями о Тартаре. В то время как её народ терпел преследования со стороны дневных пони, перенося тяготы и лишения, она разделяла их судьбу... а от того не могла не понимать их надежд. И кому, если не ей, вести их в бой против предателей и угнетателей?..
