Он никогда не узнает. Он знал, что никогда не узнает, и как бы это его ни огорчало, он обнаружил, что может принять это. Потому что он действительно знал вот что: его брат нашел выход. Не тот, который позволил ему выжить, а побег из ловушки, которая захлопнулась над Заком. Из ловушки быть частью зверя. Побег, теперь он знал — зная Джека таким, каким он был, видя ясными глазами, — в котором Джек нанес ответный удар по этому ужасу. Он учел свою смерть... потому что его брат не умер бы по-другому.
Яростная гордость и удовлетворение вспыхнули в нем при этой мысли, и все же он никак не мог подражать Джеку. Не на Дарии Гамма. Смерть? Да, это он мог бы найти. Но искупление, шанс на самом деле чего-то добиться — это был совершенно другой вызов.
Он постоял, глядя на город еще мгновение, затем отвернулся от вида и вернулся к своему столу. Предстояла еще работа, и у него по-прежнему не было ответов.
И теперь ему также нужно было думать о Гейл.
? ? ?
На настольном компьютере Гейл мигнул индикатор сообщения, когда она добралась до своего офиса. Она поморщилась и нажала клавишу подтверждения.
— Соланж хочет вас видеть, — произнес сгенерированный компьютером голос. — Она ждет вас в своем кабинете.
Вот и все. Никаких объяснений почему, и спросить было не у кого, поэтому Гейл просто пожала плечами, вышла за дверь и направилась по длинному коридору в кабинет своей начальницы.
Дверь была открыта, когда она добралась туда, и она вошла в нее без стука. Они с Соланж довольно хорошо ладили.
— Что случилось, босс? — спросила она.
Женщина за стойкой была такой же миниатюрной, как Гейл была высокой, хотя их лица были очень похожи, и у них был почти одинаковый цвет глаз и волос. Как и она, Соланж была одним из самых способных военных планировщиков и логистов Альянса.
Теперь она подняла глаза на вопрос Гейл и покачала головой.
— Слух подтвердился. Ты либо действительно порадовала кого-то, либо действительно разозлила его. Не уверена, что именно. — Она указала на экран в углу стола. — Известие ждало меня, когда я приехала сюда этим утром. Тебя перевели на другое место.
— Куда? И почему, если уж на то пошло?
— Куда — это ТА-3. "Почему" — это вопрос, искать ответ на который я и близко не настолько глупа. Даже не пытайся придумать ответ.
Гейл уставилась на нее. Безобидно звучащее "ТА-3" было...
Ну, не совсем печально известное, но ужасно близкое. Часть "ТА" в нем означала тактический анализ. Никто не знал — во всяком случае, никто из знакомых Гейл не знал, — откуда взялось "3", поскольку, казалось, не было ни "1", ни "2".
Единственное, что было общеизвестно об этом департаменте — отделе, секции, как бы вы его ни называли, — это то, что он занимался самыми засекреченными военными проектами. Сорт с классификацией безопасности "записать перед чтением".
Что делало новости захватывающими и... немного нервирующими.
— Ик, — сказала она.
? ? ?
Гейл старалась не пялиться слишком явно, пока ее сопровождающий в форме вел ее в огромный круглый комплекс офисов, который, по-видимому, был штаб-квартирой ТА-3. Офисные помещения в Леонарде имелись в изобилии, но планировщик был почти одержим тем, чтобы приспособить пространство к реальным потребностям того, кто — или что — бы его ни занимало. Что означало...
Они свернули в длинный, изгибающийся коридор — тот, как она поняла, который огибал центральную часть здания. Внешняя стена слева от нее полностью состояла из односторонних окон, в то время как справа от нее были закрытые двери. Они прошли по меньшей мере пятьдесят метров, прежде чем достигли — в конце концов — одной из тех закрытых дверей. Гейл не видела никаких вывесок, ничего, что указывало бы на то, что находится за этой безымянной дверью, но ее сопровождающий прижал ладонь к считывающему устройству, и дверь скользнула в сторону.
— Вот и вы, — сказал он ей, жестом приглашая пройти, и она оказалась в большом, со вкусом обставленном кабинете.
Жизнерадостный мужчина, который поднялся со своего рабочего кресла, когда она вошла, был так близок к ожирению, как ни один представитель альфа-линии, которого она когда-либо встречала. Он почти обязан был быть альфа-линией, чтобы занимать руководящую должность здесь, на Гамме Дария, подумала она, протягивая руку, но он, безусловно, был самым... пухлым из всех, кого она когда-либо встречала.
— Я Гейл Вейс, — сказала она.
— Ну, да, — ответил он, пожимая протянутую руку. — Мы вряд ли перепутаем здесь чью-то личность. Кроме того, ваша репутация предшествовала вам.
— Репутация чего?
Ей удалось не нахмуриться, когда она задавала вопрос, и он ухмыльнулся.
— Тактического волшебства, — сказал он. — По крайней мере, из того разнообразия, которое вы ожидаете получить от гражданского лица.
Он повернулся к внутренней двери, жестом приглашая ее следовать за собой.
— Давайте. Я познакомлю вас с командой.
Команда явно должна была произноситься как Команда, подумала она.
— Полагаю, — сказал он через плечо, — вы уже выяснили, что безопасность в этом проекте связана с такими терминами, как первостепенная, наивысшая, абсолютная — я полагаю, что "нарисованная и четвертованная" тоже где-то есть.
— Да. Включает ли "безопасность" ваше имя?
Мужчина остановился и обернулся, слегка приоткрыв рот. Затем он встряхнулся.
— О, извините. Я забываю подобные вещи. Я Антуан Карпинтерия.
— И мой новый руководитель?
— Не... точно. — Он покачал головой. — Вы обнаружите, что ТА-3 не слишком склонен к иерархическим порядкам. — Он снова направился к внутренней двери. — Только не забудьте про нарисованную и разделенную на четвертинки часть. Однако можно не обращать внимания на Железную Деву, потому что она стоит в углу. Но не споткнитесь о стойку.
Проход за дверью был коротким... и открывался в помещение, которое объясняло архитектуру здания. Оно тоже было круглым и граничило с гигантским. Оно должно было быть не менее восьмидесяти или девяноста метров в диаметре, и в центре потолка на высоте не менее двадцати метров над полом был установлен один из самых больших голопроекторов, которые она когда-либо видела.
Их ждали два человека, оба в темно-бордовой и зеленой форме флота системы Дарий: капитан и лейтенант-коммандер. Капитан была женщиной, дородной, с очень темной кожей и светлыми волосами, подстриженными довольно длинно для флотского офицера. Лейтенант-коммандер — как ни странно, он казался немного старше своей начальницы — был мужчиной с ничем не примечательным лицом и телосложением, которые легенда приписывает лучшим агентам шпионажа.
Карпинтерия помахал им рукой. — Капитан Бернис Аугенбраун. Лейтенант-коммандер Верджел Суарес. — Он ткнул коротким пухлым пальцем в сторону Гейл. — Гейл Вейс. Гражданский аналитик.
Оба офицера вежливо кивнули ей, и она кивнула в ответ. Затем Карпинтерия хлопнул в ладоши, и улыбка вернулась на его лицо.
— А теперь давайте устроим шоу, — сказал он. — Вернитесь за линию фронта, пожалуйста.
Он указал на желтую линию шириной в двенадцать сантиметров. Она шла параллельно стенам камеры, на расстоянии трех метров от них, чтобы охватить область голографического дисплея. Он подождал, пока все они окажутся в безопасности за пределами зоны отображения голограммы, а затем хлопнул в ладоши.
— Вперед! — сказал он, и комната мгновенно погрузилась во тьму. Но эта темнота была черным бархатным фоном для потрясающе совершенной голограммы звездной системы, и когда ее глаза привыкли к полумраку, она начала различать ее детали.
В нем доминировал, если использовать этот термин в широком смысле, оранжевый блеск того, что явно было звездой К-класса. Там было по меньшей мере пять планет, но только одна из них, четвертая от звезды, лежала в зоне жидкой воды и демонстрировала окруженный облаками голубой мир с атмосферой. Как бы в качестве компенсации, там было два пояса астероидов. Она была почти уверена, что внешний, который был исключительно плотным, находился за пределами гиперграницы основного светила, и крошечные светлячки того, что явно было кораблями по добыче ресурсов, роились через него. Какими бы крошечными ни были их значки, эти корабли были явно не в масштабе, иначе она никогда бы не увидела их невооруженным глазом.
Внешний пояс мог бы поставлять сырье, но платформы, которые его использовали, находились гораздо дальше в системе, привязанные к гравитационному якорю обитаемой планеты и безопасно находящиеся внутри гиперграницы. Там было по меньшей мере дюжина искусственных мест обитания, некоторые из них просто громадные, а также плотное скопление того, что явно было орбитальными перерабатывающими заводами, и огромное количество орбитальных верфей. Плотные блоки буквенно-цифровых символов плавали в голограмме, привязанные к определенным функциям. Их было... много, и, без сомнения, они содержали тонны информации, но большинство из них были слишком далеки от ее нынешней точки зрения, чтобы она могла их прочитать.
Она понятия не имела, где может находиться эта система, но, очевидно, это был крупный промышленный узел.
— Добро пожаловать в... давайте назовем это системой Альфа, — произнес голос Карпинтерии из темноты слева от нее. — Ваша задача — помочь нам выяснить, как защитить его от массированной атаки. Если мы не ошибаемся, если это вообще нужно защищать, МДР с гразерными боеголовками станут ключевым элементом нашей тактики, и вы наш ведущий эксперт по ним.
Что было правдой, размышляла Гейл. Она не была физиком, но она была первоклассным флотским аналитиком, и она возглавляла команды, которые разрабатывали тактическую и стратегическую доктрину для новых "гразерных головок". Но почему Карпинтерия говорил только о МДР? Почему бы не использовать и торпеды? Она могла бы сразу придумать для них несколько незаметных приложений. Были ли они... сняты со стола по какой-то причине? Если да, то почему? И что такое "Альфа", и где..?
Она отбросила эту мысль — все эти мысли — прочь. Чем меньше она будет знать о том, о чем они не хотели ей рассказывать, тем лучше.
— Вы сказали "массированная", — сказала она вместо этого. — Насколько массированная?
— Скорее всего, действительно, действительно массированная, — весело ответил Карпинтерия. — Со всем, что есть в арсенале Великого Альянса. С другой стороны, вы можете не жалеть средств на защиту. Ну, почти.
Что, черт возьми, происходит? задумалась Гейл.
Город Старый Чикаго
Старая Земля
Солнечная система
— Куда мы направляемся? — спросила Кэтрин Монтень.
Ее посадили в аэромобиль почти сразу же, как она приземлилась в аэропорту О'Хара. Предполагалось, что она выступит с речью от имени Лиги по борьбе с рабством. За эти годы она раздала много таких прямо здесь, в Старом Чикаго, но сейчас они просто пролетели мимо ее обычной посадочной платформы. Той, которая вела под наземными улицами города, чтобы обеспечить доступ к Старому кварталу столицы, поскольку большая часть квартала находилась под землей. На самом деле в некоторых местах он простирался вниз более чем на километр.
"Петля", как ее также называли, была самым известным гетто Солнечной лиги и, безусловно, самым большим. Это был дом для миллионов столичных иммигрантов, которые приехали со всей Лиги — особенно из бедных миров Пограничья. Иммигрантов, как легальных, так и нелегальных, можно было найти по всей Старой Земле, но, безусловно, самая большая и плотная их концентрация была именно здесь, в столице.
Другие давно заселенные и богатые центральные миры сохраняли более жесткие ограничения на иммиграцию, чем Старая Терра, и особенно на иммиграцию с Пограничья. Но родной мир человеческой расы сделал бы это, мягко говоря, затруднительным. Это была самая многоязычная планета в заселенной людьми галактике. С таким количеством семейных и других тесных связей со столькими другими мирами было просто невозможно так жестко регулировать иммиграцию, и Старая Терра была местом мечты, планетой с золотыми улицами... особенно для беженцев, спасающихся от протекторатов и "благожелательного надзора" Управления пограничной безопасности.
— Солдатское поле в той стороне, — теперь почти запротестовала Кэтрин, оглядываясь через плечо на быстро удаляющуюся посадочную платформу.
— Твои дни произнесения речей на Солдатском поле закончились, девочка, — сказала женщина, сидевшая рядом с ней на заднем сиденье.
Ее звали Фанантенанирейни, что сочетало в себе ее имя и фамилию по обычаю ее родного мира Антананариву. Она была такой же внушительной, как и ее имя. Ее длинные, заплетенные в косу волосы были примерно того же кофейного цвета, что и глаза и кожа, и даже сидя она была на голову выше Кэтрин. Она, вероятно, также весила в три раза больше, и хотя часть этого была избыточна, большая часть была просто ее естественной массой.
Антананариву, первоначально заселенный выходцами с Мадагаскара и Маврикия, находился достаточно близко к Солнечной системе, чтобы считаться центральным миром, но в экономическом отношении это была система второго или третьего уровня. Как и многие иммигранты со Старой Земли, родители Фанантенанирейни вернулись на родину в поисках более ярких экономических горизонтов, когда ей было четыре стандартных года. С тех пор она жила здесь и провела большую часть своей взрослой жизни в Старом Чикаго, будучи политической активисткой, борющейся против генетического рабства. На самом деле, она была вице-президентом Лиги борьбы с рабством в Солнечной системе в течение последних двух десятилетий.
К счастью для всех заинтересованных лиц, она откликалась на имя "Фанни".
— Мы направляемся в амфитеатр Манделбаума в Эванстоне, — продолжила она. — Но сначала...
Аэромобиль начал пологий спуск, плавно скользя по высотным полосам, пока не оказался не более чем в ста метрах над очень широким наземным проспектом, который проходил более или менее параллельно озеру Мичиган. Магистраль все еще носила свое древнее название Лейк-Шор-Драйв, что было немного абсурдно спустя две тысячи лет после начала Диаспоры. За последние двадцать столетий фактическое побережье озера отодвигалось все дальше и дальше на восток по мере того, как город превращался в свалку. К настоящему времени Лейк-Шор-Драйв находился в среднем в четырех километрах от набережной и никогда не приближался к озеру ближе, чем на один километр.
— Что за...
Кэти уставилась на видеоэкран в заднем отсеке, который давал ей лучшее представление о том, что ждет впереди, чем она могла бы получить, глядя через лобовое стекло поверх плеч водителя и очень крупного парня на пассажирском сиденье, которого никто не назвал ее телохранителем.
— Почему все эти люди здесь? — спросила она.
Лейк-Шор-Драйв была окаймлена очень широкими пешеходными дорожками и старомодными тротуарами — больше похожими на променады, особенно на восточной стороне, ближе к озеру, — и они были забиты битком. Огромная толпа простиралась так далеко вперед, насколько она могла видеть, и, выглянув в боковое окно, она увидела людей, сидящих практически на каждом балконе башен, которые примыкали к подъездной аллее.
