Три Заряницы

Леда молча уставилась на письмо, и нехорошее предчувствие кольнуло сердце.

— Ты ему понравилась. Теперь сам приехать хочет.

— Я за него не пойду, — отрезала княжна.

Князь молча встал из-за стола и подошел к дочери.

— Не хватало ещё, чтоб ты меня перед людьми позорила. Как я скажу, так и будет! Через две недели они к нам приедут и чтоб ты за это время всю дурь из головы выбросила и как шелковая была. Ясно?

— Ясно! — сквозь слёзы, огрызнулась княжна и князь спокойно добавил.

— И гостей чтоб улыбкой встречала.

Открыл дверь и кивнул ей на выход.

— Пошла с глаз моих.

Дверь за спиной захлопнулась, и княжна вздрогнула как от удара, и слезы градом покатились из глаз.

* * *

Прохор на автомате играл с княжичем, а сам не сводил глаз с Ярины, что рассеянно слушала их и думала о чём-то своем.

Девушка сидела опираясь рукой на узкую оконную раму и положив под голову ладошку, и явно смущалась такого пристального внимания.

Маленькая вертикальная черточка легла между красиво очерченных бровей, она тихо вздыхала, неосознанно прикусывая ровными зубками нижнюю губу, и от этих простых движение всё в нем звенело и отдавало сладкой дрожью глубоко внутри, заставляя кровь сильней бежать по жилам и разливаться жидким огнем в паху; хорошо ещё, рубаха была длинная и скрывала его возбуждение.

Эх, почему он не так молод и красив, как когда-то был? Или она хоть на чуточку расчетливей была бы и выгоду свою понимала, тогда он бы из шкуры вывернулся, а купил бы её. А так приходилось только пожирать её глазами да мелькающего за окном ведьмака ненавидеть.

'Вон он, красуется, стервец. Хоть бы навернулся'.

В голове мелькнула мысль подпругу подрезать или колючек под попону насовать.

'Дурак! Надо было раньше... утром еще'.

Она спросила что-то у ведьмака и Прохор навострил уши, прислушиваясь. Услышал, как он сказал, что сам учить её будет и не сдержал раздражённое хмыканье.

'Мечтай, мечтай, разнобельмый; учить он её собрался. Тебе падаль скоро в земле лежать, а не Яринушку его учить. Я сам её выучу всему, что потребуется'.

Велька улучив момент ткнул его солдатиком, оцарапывая до крови и Прохор чуть не двинул княжичу по голове, да вовремя остановился: ведьмак и Ярина как раз глядели на него.

На пару секунд переключился на игру с Велькой и снова уставился на неё.

Господи, как же ты чудо такое сотворил? Вон ведь других полно девок, а ни одна с нею не сравнится. Словно выточенная вся, аж ему глядеть на неё больно. Кажется, пусть бы только чуть ласковее на него посмотрела, и он бы мир к её ногам положил. Хотя почему кажется? Положил бы. Вспомнил, как нашел её вчера и те короткие мгновения, когда еще думал, что просто спит, и пальцы задрожали от ощущения нежной девичьей кожи, что сводила с ума своей гладкостью и прохладой. Словно животное втянул её свежий пьянящий запах и голова закружилась не хуже, чем от вина.

Она снова повернулась к ведьмаку и колдун, как привязанный повернул за ней голову.

'Ага. Значит, решил на хутор не заезжать, — Прохор довольно ухмыльнулся. — Ему как раз на руку — меньше свидетелей, когда ему уйти понадобиться'.

На радостях хотел даже Вельке опять поиграть предложить да увидел, как она потянулась за яблоком. Не думая, выхватил его, облизывая своими пальцами её и с наслаждением отхватил половину. Рот наполнился слюной смешанной со сладким соком и он вспомнил вкус её губ.

— Ой, вкусное! — протянул, не отрывая от неё тяжелого взгляда, и внутри неприятно кольнуло, что она вытерла после этого пальцы.

Предложила яблоко княжичу и повернулась к ведьмаку.

'Чтоб оно тебе попер горла встало, урод!'

Вытащила еще одно и он чуть слюной не захлебнулся, глядя, как её губы прикасаются к нему.

— Дай, попробую, — перехватил её руку и поднёс к своему лицу, не сводя взгляда с бешено бьющейся на запястье жилки.

Откусил сколько мог и всё равно продолжал удерживать её руку, пока она не дернула её изо всех сил.

— Зван, ты что?

— Попробовать уж нельзя, — заухмылялся он, делая вид, что ничего не случилось.

— Можешь все съесть, если так нравится.

Положила яблоко рядом с ним и отвернулась к окну, явно обидевшись, а он запихнул в рот всё, что осталось.

— Понравилось, — не стал притворяться он, имея в виду совсем не яблоко, и неожиданно увидел перед носом руку Владыки с надкусанным яблоком.

— Так может и моё доешь...если так понравилось?

Проклятый ведьмак подъехал вплотную к повозке и не сводил с него недоброго взгляда.

— Да сыт уже, — отклонился его руку колдун и отодвинулся назад, делая вид, что снова зевает. — Подремать что ли ещё?

— Подремли, — кивнул ведьмак, всё так же с прищуром разглядывая его.

Прохору ничего не оставалось, как сделать вид, что и вправду сморило в сон, и еще два часа сидеть прижимаясь потной щекой к мешку, пока, наконец, не доехали до реки.

* * *

Мы подъехали к реке, когда солнце уже висело над горизонтом, окрашивая небо в серо-розовые тона, и мужчины первым делом поспешили распрячь лошадей и поставить шатер — такой большой, что в нем не то что я с Велькой, все могли бы втиснуться. Боярин Зван так и сказал и даже свою подстилку успел расстелить впритык к моей, прежде чем Стас внутрь заглянул и прогнал его.

Постелила нам с Велькой постель и пошла ужин готовить, пока совсем не стемнело. Возница — пожилой дяденька, немногословный, но очень хозяйственный — помог костер разжечь и пока закипала вода, успел закинуть удочку и вытащить большого линя, из которого тут же решено было уху сварить.

Боярин Зван, словно муха крутился рядом — что даже подумала Стаса просить, чтоб работу ему нашел -, но он видно и сам все понял, потому как вскоре хворост собирать отправился.

Проводила его взглядом и с облегчением вздохнула.

За спиной что-то упало и я оглянулась на играющего с ножиком княжича

— Велька, ты же сказал, что помогать будешь, — пристыдила его.

— Я помогаю, — кивнул он, опять метая в землю ножик. — Как думаешь, тут раки есть?

— Не знаю, — посмотрела на тихую воду. — Может и есть.

— Хорошо бы поймать. Я раков больше чем уху люблю.

— Хорошо бы, только сперва соль принеси.

Княжич побежал за солью, а я ссыпала в котелок лук и корешки и посмотрела на сидевшего неподалеку возницу.

— Вы не знаете, мы обоз за завтра нагоним? — думать о том, что и завтра целый день придется вместе с боярином мучиться, не хотелось

— Вряд ли, касатка, — покачал он головой. — Мы на день опаздываем. Разве что им самим в дороге задержаться пришлось.

— Пахнет вкусно, — Велька подбежал и пока я солила уху, втянул носом поднимающийся над котелком запах, — ты скоро?

— Скоро. Сейчас уже ужинать будем. Ты пока корзинку из повозки притащи — там хлеб и снедь всякая на добавку.

— Ага, — кивнул он, и подбежал к Стасу, который устанавливая сигнальные маяки вокруг нашей стоянки.

— Уха готова. Есть пошли.

Увидел возвращающегося из лесу Звана и крикнул тому, чтоб корзинку из повозки принес, в которой припасы. Вернулся обратно и нетерпеливо протянул мне оловянную миску.

— Наливай.

Сели ужинать, когда уже темнеть начало и посуду я домывала совсем в ночи.

Когда все убрали, проскользнула в шатер, чтобы взять рубашку и полотенце, и наконец пойти ополоснуться. На полу горел небольшой ночничок и в его свете, я открыла крышку сундука, который без меня собирали, и ахнула. Прямо на белье лежало переливающееся каменьями да витыми узорами зеркальце.

— Чего ты? — Велька заглянул через плечо. — О! Зеркальце! У сестры точно такое же было, — взялся за серебряную ручку и в гладком, как вода стекле отразилась его кривляющаяся мордашка.

— Ой, что ты! Не дай бог разобьешь, — ужаснулась я и поспешила забрать дорогую вещь. — Это Стасу надо отдать, наверное случайно положили. — Вытащила чистую рубашку и кусок холста, взяла гребень и пошла на выход.

— Куда ты, Луша? — позвал вдогонку княжич. — Еще холодно купаться.

— Я быстренько, просто ополоснусь, — успокоила его и немного приоткрыла полог, высматривая, не смотрит ли кто.

Снаружи было тихо и возница, а главное боярин уже улеглись. Один Стас сидел около костра и смотрел на реку. Сделала шаг наружу и он повернул голову в мою сторону. Увидел и встал навстречу.

Тихонько подошла и кивнула на кусты за его спиной.

— Я на минуточку, — попросилась шепотом и он понимающе кивнул, но придержал за руку, чтобы подождала. Подошел к реке и опустил в неё руку, а я увидела, как с его пальцев срываются голубые блики и бегут вдоль берега.

— Иди, — вытащил через секунду руку и кивнул на кусты. — Я воду теплее немного сделал.

— Спасибо, — благодарно кивнула ему и шагнула к кустам.

Выбрала место, где трава до самой воды росла и на всякий случай еще раз оглянувшись, быстренько скинула рубашку и шагнула в воду.

Ого, немного, — вода как парное молоко была.

Вдоволь наплававшись и накупавшись выбралась на берег и, быстро вытершись, накинула чистую рубашку и переплела намокшую косу.

— Спасибо.

Ещё раз поблагодарила его, когда к костру вернулась.

— Да не за что, — улыбнулся в ответ.

Вошла в шатер и только тут про зеркальце вспомнила.

— Стас, — снова позвала его, выглядывая за полог. — Мне в сундук зеркальце чужое положили, надо будет отдать.

— Не надо — это твое, — покачал головой. — Мой подарок.

Замерла не зная, что сказать и он тихо засмеялся.

— Не смущайся, Луша. Спать иди, завтра вставать рано.

Колдун лежал на боку и не сводил глаз с кустов, за которыми скрылась девушка, а голове настойчиво билась мысль, что она сейчас там одна и беззащитнее некуда. Прямо иди и бери.

Покосился на сидящего у костра ведьмака и скрипнул зубами.

А еще думает, что в любви понимает... сосунок... Разве ж это любовь, когда она, любушка, голым телом сверкает, а этот даже не обернется.

Вспомнил, как сегодня, когда приехали, ведьмак отозвал его в сторону и прямым текстом приказал в сторону её не глядеть. Он правда попытался на дурачка упасть, опять Матрену 'свою' поминал, да тот видно и вправду подметил что, иначе с чего бы стал угрожать назад его отправить?

Ладно, пусть потешится, что усовестил его, он так и быть один день перетерпит.

Со стороны реки донесся тихий плеск и Прохор закрыл глаза, вспоминая красивую девичью грудь с остренькими сосочками, что еще в старом дому видеть довелось, и не сдержавшись, впился зубами в подложенный под голову мешок, глотая мучительный стон.

Господи, за что муки такие терплю? — опять повернул голову в сторону кустов, различая даже на таком расстоянии её вздохи и шелест полотенца, которым она вытиралась.

Маленькая моя... любушка, — проводил взглядом, пока она к шатру шла.

И чего, спрашивается, боится его? Разве он враг ей?

Снова выглянула, урода этого про зеркальце спрашивать и он представил, как заведет её в свою сокровищницу и не то что зеркальце куцое дарит, с ног до головы златом и каменьями драгоценными осыплет.

Девушка исчезла и он покосился на ведьмака, что все так же сидел у костра.

Сидит, змей упертый, зенки свои никак не закроет. Видать чует угрозу рядом, да даже предположить не может, что толстый боярин и есть она самая. Перевел взгляд на лес, куда специально за хворостом сегодня вызвался и обеспокоенно нахмурился. То что ведьмак не спал, совсем не нравилось ему; даже больше — заставляло сейчас придумывать, как заставить того хоть на пару часов заснуть, пока он в лес, где уже приготовлено, сбегает и с Марой переговорит.

Снова покосился на шатер, вспоминая Ярину, и как не жалко ему было пугать её, а другого способа, как избавиться от надзора слишком догадливого ведьмака, не знал.

В последний раз вздохнул, очень осторожно повернулся и подставил руку, чтобы собирать тонкие струйки ночного морока, что несмотря на большое расстояние долетали от мертвых земель, и начал ждать пока на ладони запузырится черные нити паутины.

Теперь главное было не переборщить, чтобы ведьмак не учуял темный сгусток.

Колдун выждал еще немного, чтобы кокон подрос до размера голубиного яйца и сжал на мгновение кулак, а когда открыл из руки выпорхнуло маленькое словно муха насекомое; но с твердым как сталь и черным как ночь панцирем и такими же черными клешнями.

Прости меня, ягодка, я потом сам тебе все слезки выцелую, — смахнул с ладони жука и тот медленно развернулся и полетел в сторону шатра.

Несколько минут было тихо — видимо созданное им существо искало вход в шатёр, а может летело медленее, чем он рассчитывал, но потом едва различимый хруст оцарапал полог и на несколько мгновений всё стихло; колдун напрягся и в следующую секунду ночь разорвал полный ужаса крик.

Прохор понёсся к шатру, но ведьмак оказался быстрее, и когда тучное боярское тело появилось на пороге, уже держал обезумевшую от ужаса девушку в объятиях.

— Что случилось, Луша, что?! — заглядывал ей в глаза, но она словно не слышала его и продолжала вырываться.

Возница, забежавший в шатер последним, сориентировался быстрее всех — на мгновение выскочил на улицу, а в следующую минуту вбежал с ведром воды и, не спрашивая, окатил и её, а заодно и державшего её Владыку. Девушка дёрнулась, замерла на миг и наконец очнувшись, упала ведьмаку на грудь, сотрясаясь в рыданиях.

— Стас! Ж.жук! — всхлипывая, сумела выдавить она. — ... Жук укусил и в рану залез, — протянула ему трясущуюся руку.

— Что?! — ведьмак, не спрашивая, разорвал рукав и внимательно осматрел всю руку, но ничего похожего на след от укуса не нашел. — Куда он укусил, Луша? Покажи, тут нет ничего.

Она неверяще посмотрела на абсолютно гладкую кожу и, растерянно обвела взглядом собравшихся в шатре мужчин.

— Кошмар приснился, — подал голос боярин, что с жадкостью глядел на просвечивающуюся свкозь мокрую рубашку грудь.

Ведьмак теснее прижал её к себе, обнимая так, чтобы закрыть боярину обзор, и, недовольно нахмурившись, показал ему глазами на выход.

— Зван... лагерь без надзора остался, тебе завтра всё равно делать нечего, покарауль эту ночь. Белана не прошу, — кивнул на возницу, — ему завтра весь день повозкой править.

Боярин надменно выгнул бровь.

— Мне делать нечего? Я весь день при Вельке — сна и в одном глазу не имею! — важно надулся. — Но ради княжича... и раз так просишь, — сделал ударение, что оказывает одолжение, — так и быть, покараулю.

Бросил ещё один жадный взгляд на прячущуюся за ведьмака девушку и вышел из шатра.

Возница так же молча как и до этого кивнул и тоже вышел, а Стас в последний раз прижав к себе напуганную девушку, пересадил её на расстеленную постель и вздохнул свободнее.

— Ничего страшного, Луша, — еще раз взял её за руку и внимательно осмотрел. — Наверное, в самом деле просто кошмар был. Сейчас ведь ничего не болит?

Она медленно покачала головой и притихший все это время княжич, вдруг очнулся и протянул ей ковшик с водой.

— Попей, Луша. Мне когда кошм... — на секунду запнулся и посмотрел на дядю, — когда кошмары снились, отец всегда пить давал.