Девушка с наузой

— Готово, — проворчал Мироныч, цепко оглядываясь. — Идём, что ли...

Станислав, не только с интересом, но и со старанием наблюдавший, как закрывается граница между двумя мирами, внезапно очнулся и виновато попросил:

— А можно, я немного посижу, настроюсь — ну, на... дедушку?

— Где ж ты сидеть собираешься? — поразилась Катерина. — Грязь везде.

Он сам удивился: всё казалось, что женщина-волхв относится к нему, как минимум, неодобрительно. И вдруг — такая забота. Впрочем, забота... Он сейчас важная деталь дела, так что ничего удивительного, что она беспокоится о нём.

— Ничего страшного! — резко ответил он. — Возле каждой могилы есть трава.

И, подтверждая слова, отогнул от ближайшей могильной ограды к земле вялые, хоть и высокие травы так, чтобы коленями встать на них. Не побрезговал — на грязные-то. Виталий Олегович склонился к нему.

— Я взял с собой наузы силы. Возьмёшь?

— Возьму, — всё так задиристо — по инерции — ответил Станислав.

Виталий Олегович усмехнулся и вынул несколько науз. Приняв их, парень ссутулился. Не хотелось никому показать, что эти мелкие плетёнки для него всё ещё таят тепло Алёны. Волхвы-то в темноте видят лучше, чем он. Вот и прятал невольную улыбку. А затем вздохнул и настроился на кладбище. И на рисунок собственных сил. Ведь, если покойник выпил их у него, у него остаются знакомые Станиславу линии. Так что, чем бегать попусту по всему кладбищу, легче накинуть на него заклинание поиска.

Первое слово, сорвавшееся с губ, потащило за собой цепочку нашёпта.

Едва отзвучал нашёпт и Станислав принялся повторять его, как одновременно с движением поначалу зашевелившихся губ машинально поднял голову.

— Где? — последовал над головой вопрос кого-то из волхвов.

— Выше его же могилы, — хрипловато ответил он.

Больше никто ничего не спросил. Но все четверо встали вокруг молодого некроманта, и тот от неожиданности чуть не запнулся на своём нашёпте, пока не сообразил: его страхуют, чтобы упырь не сожрал. Или хотя бы не подошёл слишком близко, чтобы стянуть с него не только силы, но и саму жизнь... С трудом справился с содроганием и продолжил нашёпт, одновременно стягивая линии настроя к дедовой могиле, соединяя себя и упыря, чтобы тот не ушёл вдаль, а ринулся по этим линиям к той силе, которая так ему понравилась днём.

Глава семнадцатая

Азарта сплести наузы на всех молодых колдунов в "семье" хватило ненадолго. И с красно-чёрной наузой как-то не хотелось сидеть: Станислав, точнее — его мысленный образ — мешал. Она даже посмеялась над странной закавыкой, но заставлять себя плести не стала. Нет — так нет. Ведь и недавнего холодного равнодушия к любому действию Алёна не чувствовала. Следовательно, будет настроение — будет работа. Доплела ту наузу, что уже была в процессе, и, выключив свет в комнате, подошла к окну.

Привычная картина: напротив — дом буквой "г", неподалёку два фонаря, затем тот самый дом быта, а за ним и чуть дальше — конечная остановка для общественного транспорта. Постепенно все тёмные уголки "острова" светлели — порой казалось, светлел и сам вечерний воздух: тихонько, не спеша повалил снег... Заворожённая торжественным падением довольно крупных мохнатых снежинок в свете ближайшего фонаря, Алёна вздрогнула: мягкий прыжок — и на подоконнике очутился Котей. Она осторожно обняла его, большого, мягкого, тёплого. Иногда Котей среди ночи принимался бродить по квартире, и Алёна вставала, чтобы составить ему компанию, а то и вот так постоять у окна — в полусогнутом положении, упираясь локтями в подоконник. Котей не возражал против ненавязчивого объятия, лишь бы — если надоедало — можно было переступить руки девушки и вновь удалиться по своим делам. Или — спать... Но на этот раз долго глазеть на гипнотические волны снега (кажется, поднялся неплохой такой ветер) не удалось.

Улица за окном постепенно обретала не только свет, но и чистоту. Редкие фигуры спешащих к вечеру людей заставили девушку тихонько вздохнуть: если бы не прокол Станислава, они б сейчас гуляли...

Котей обернулся на дверь в комнату. Причём не то чтобы с таким уж интересом, но насторожённый точно. Он даже быстро вышел из "гнезда" Алёниных рук, чтобы держать эту дверь под наблюдением.

Алёна нехотя выпрямилась и тоже взглянула на дверь. Может, бабуля собирается войти? Иногда Котей чувствует это её желание.

И насторожилась сама.

Не бабуля.

Дверь в комнату хоть и закрыта, но неплотно: традиция — чтобы Котей мог свободно гулять по всей квартире... Дверной звонок через секунды даже насторожившейся Алёне показался слишком громким.

Девушка шагнула было побежать в прихожую: не дед ли вернулся? А потом и дыхание затаила: а если там Станислав? Но услышала звучный голос бабули, уже подходившей к входной двери:

— Кого там ещё принесло так поздно?

Если бы за дверью стоял дед, бабуля бы открыла ему безо всякого ворчания: оба они друг друга чуяли, как говорится, за версту. Интуиция у бабули тоже на уровне: если она открывает, не спрашивая — кто там, значит — ничего страшного. Ну, или никого страшного.

Добежать до двери своей комнаты Алёна успела, когда бабуля открыла неизвестному гостю. Котей, севший у ног девушки, вдруг зашипел. И девушка подняла брови, услышав восклицание какой-то женщины, всё ещё стоявшей на лестничной площадке:

— Ольга?! Ты?!

— Любава?! — в свою очередь удивилась бабуля, а потом, после паузы (вздохнула, небось), неохотно пригласила: — Ладно. Что уж теперь. Входи.

О гадалке Любаве Алёна уже знала. И любопытство девушки взметнулось уже чуть не до небес.

Щёлкнул закрывшийся замок. Алёна торопливо отшатнулась от зазора в своей приоткрытой двери. То, что бабуля уже знала: внучка подслушивает, — Алёну не волновало. Но дед говорил о Любаве, что ведьма она очень сильная. А вдруг она уже быстро огляделась и заметила и её — молодую, ещё не вполне опытную ведьму-наузницу?

Но до ушей Алёны долетел едва слышный, а потому несколько ворчливый диалог. Что значило — две ведуньи пока что заняты друг дружкой.

Поэтому Алёна крадучись отошла от двери и села на кровать, выжидая, позовут ли её знакомиться с гостьей, или придётся до её ухода сидеть в своей комнате.

Котей подумал-подумал и присоединился к ней, прыгнув на кровать и устроившись лежать рядом. Морда недовольная. Интересно. Он знает, кто такая Любава? Или почувствовал настроение бабули? Хотя... Бабуля ещё входную дверь не открыла, а он уже сердился...

Чем-то это ожидание напомнило Алёне недавнее воскресенье и нежданный-негаданный визит Кудренцовых, пришедших уламывать деда помочь им с "семьёй".

Чтобы уж совсем не сидеть сложа руки, Алёна принялась собирать разбросанные по покрывалу моточки тесьмы, принесённые из гостиной, где она хвасталась перед бабулей неожиданным подарком. Красно-чёрные-то успела отложить на стол, к компьютеру. И так увлеклась подбором мотков по цвету, что вздрогнула, услышав зов бабули:

— Алёна! Зайди-ка на кухню!

Сунув под джемпер большую наузу-полумесяц, прячущую ведьму и дающую образ "обычного" человека для видящего, девушка спокойно дошла до кухни. Ух ты... За столом сидела слегка растолстевшая старуха Шапокляк! Проницательные большие глаза в один миг воткнулись в Алёну и в несколько движений будто препарировали её, и даже длинный нос гостьи пару раз дёрнулся, как будто эта округлая Шапокляк на полном серьёзе попыталась обнюхать её на расстоянии.

Поздороваться со странной гостьей Алёна не успела. Только открыла рот, как Любава дёрнулась (она вообще была какая-то нервная) взглянуть на бабулю, чтобы резко высказать ей:

— Кого ты мне показываешь? Не она это!

Алёна повеселела: ах, вот в чём дело! Любава явилась сюда посмотреть на наузницу? Девушка обошла круглый обеденный стол и села на любимом месте — там, где край соседствовал с внутренним углом придвинутых друг к другу двух стареньких шкафов-буфетов.

Бабуля только усмехнулась. Посмотрела на гостью, перед которой стояла чашка, полная горячего чаю, и небольшая низенькая корзинка с утренней выпечкой. И спокойно обратилась к внучке.

— Хватит уже прятаться. Познакомься, Алёна. Это Любава. Обращаться к ней строго по имени, без отчества, но на "вы".

— Добрый вечер, — вежливо сказала девушка и сняла с себя наузу-полумесяц, а потом парочку тех мелких заколок-науз, которые прятали её не только как ведьму, но и как наузницу.

Сидевшая напротив, через стол, Любава чуть не сбила чашку с чаем, стоявшую перед ней, — так быстро склонилась она над столом, будто хотела прыгнуть вперёд и лечь на столешницу всем телом. И торжествующе провозгласила:

— Мои карты не врут! Я искала наузницу — я её нашла! — И, обратившись к бабуле, пренебрежительно призналась: — Ну, Ольга, никак не думала, что найду и тебя. Сколько лет-то прошло с того времени, как мы разъехались из барака-то, а? Эта тебе — внучка?

— Ещё раз скажете "эта" — уйду, — предупредила Алёна.

— Ишь, цаца какая, — пробормотала Любава, но фыркнула и самодовольно договорила: — Алёна.

— Внучка она мне, — неохотно подтвердила бабуля и опустила взгляд на стол. — Добавить тебе чаю? Горячего.

И это нежелание подтверждать, и движение бабули Алёна прекрасно поняла. Итак, информация первая: Любава из тёмных. Такой ведьме лучше много чего не сообщать. А взгляд хозяйки дома на стол — бабуля хотела посмотреть на внучку, возможно — предупредить о чём-то, но побоялась: Любава заметит. И так уж негостеприимно — при гостье таиться, да и неудобно: две "говорят", третья в стороне от беседы остаётся.

— Нет, благодарствую, — отказалась Любава от предложенного чаю.

Только рот открыла, глядя на Алёну, как бабуля торопливо спросила:

— И зачем тебе наузница? На что-то своё наузу задумала?

Любава — вот уж кто плевал на все правила приличия. Она уставилась на бабулю и снисходительно кивнула:

— Да ты не бойся. Без задней мысли пришла. Всё, как есть, на духу вам обеим расскажу... Про Станислава знаешь? Кудренцова-младшего-то? Виталя-то тебе рассказывал, что с ним сегодня было?

— Дедушка ещё не приезжал, — дипломатично ответила вместо бабули Алёна.

Въедливые глазища тут же впились в её лицо.

— Но ты-то знаешь!

— Знаю только то, что он с кладбища приехал без сил. Но уже восстановился.

— И ты ему в том помогла, — заявила Любава и задумалась, поджав губы так сильно, что стала выглядеть злой старухой, а не старушонкой Шапокляк.

Алёна переглянулась с бабулей. И? Зачем она явилась сюда?

Любава тем временем вздохнула, отпила остывшего чаю и начала:

— До сегодняшнего их приезда я ведь ни сном ни духом, что в городе творится. Гаданием в последнее время если и занимаюсь, то по мелочи. И вот звонят мне сегодня и говорят: помоги-ка. Ну, я человек отзывчивый. (Бабуля отвела насмешливые глаза.) Говорю: "А что там — у вас-то?" А мне так уклончиво: мол, посмотри-ка человека одного — что с ним да почему? Я говорю: "Приезжайте. Я старая — мне тяжело самой-то к вам ехать". Ну, приехали. Я Витале твоему, Ольга, сразу говорю: "Только ты ко мне зайдёшь да тот, на кого гадать надо будет. Остальные пусть внизу ждут. Знаю я их!" И ведь правда — знаю. Катерина скандалить начнёт, как если что чуть не по ней. Мироныч бурчать будет. А Павел — тот язва хорошая. Всё под руку говорить да подначивать будет. На деле-то и сосредоточиться трудно. И вот Витале я так и говорю: "Поднимайтесь, мол, вдвоём". И вот мужики, а? Разве можно так пугать бедную женщину?! Это я о себе, если не поняли.

Она снова схватила чашку с чаем, а бабуля с Алёной вновь переглянулись. Ну-ну, бедная женщина.

— И вот приволокли ко мне этого — Кудренцова-младшенького. А я-то сначала опять — ни сном ни духом, что там за человек-то. Смотрю — втаскивают! На ногах совсем не стоит! Я говорю: "Куда вы мне этого алкаша тащите?!" А Мироныч-то — сразу бурчать. Это только Виталя у тебя, Ольга, человек сугубо интеллигентный, а потому объяснил: мол, так и так — парнишку с кладбища привезли, там на него нападение приключилось. Хотим, мол, узнать, кто напал да почему... Свалили они его мне на диван. Мироныч-то вышел, а Виталя мне столик гадальный к дивану придвинул, как я попросила... Только карты разложила, только глянула на расклад — и меня как током шибануло. Я Витале и говорю: "Ты, мол, кого привёз ко мне?! Это ж Кудренцовых младшенький! Не с руки мне с Андреем связываться! Пусть сам и смотрит — уж он-то в гадании какой ещё мастак, не чета мне!" А Виталя мне так ласково: "А разве ж ты, Любавушка, не знаешь, что Андрей умер?" А я снова — ни сном ни духом! Ни карточных, никаких других раскладов давно не творила! Ошалела аж — с новости-то такой... Но Виталя у тебя языкастый. Уговорил-таки на расклады. Карты я убрала. Другое пришлось взять: младшенький тоже, как дед его, оказался близок к Нави. Ладно — ещё грань не перешёл. Потому на него карты и не идут... И сотворила расклад на крови. (На этот раз бабуля брезгливо сморщилась.) Пока суд да дело, смотрю на него — и прям мурашки по коже: это ж что они там, на кладбище-то, делали, если в младшенького такой-то упырина страшный вцепился? Ох, и напугало меня, когда вышло, что Чёрный Андрей, оказывается, в родного внука впился, да так, что чуть не высосал его! Это ли где видано?! Что уж ему, покойнику-то, в башку втемяшилось, что он в упыря переродился?

И она откинулась на спинку стула, чтобы развести руками.

Примерное содержание того, что происходило в квартире гадалки, Алёна уже знала. И уж кто — кто, а Любава должна была понимать, что "Виталя" расскажет обо всём домашним, так что поначалу у девушки сложилось мнение, что гадалка приехала сюда по надуманному поводу, а на деле ей хотелось просто выговориться. Но взглянула на бабулю и поняла, что надо выждать, что будет далее, поскольку бабуля смотрела на гостью вроде как, если мягко сказать, неодобрительно.

И бабуля подтвердила это мнение.

— Так зачем тебе наузница?

— Ну так я ведь ни сном ни духом (Алёна закатила глаза — опять эта фразочка!), что внучка твоя — наузница-то, — умильно сощурившись, высказала гадалка. Побарабанила по столу неожиданно длинными пальцами — при её-то отнюдь не худенькой комплекции.

— И что?

— Мне бы доплатить надо — за гадание-то, — тихонько, но твёрдо объяснила Любава. — Вот и... возьму наузами.

— Хочешь сказать, Виталя тебе заплатил, но тебе показалось — мало?

— Я не сказала — "мало", — уже громко и раздражённо сказала Любава. — Я сказала — "недостаточно". Он мне только за кровавый расклад заплатил. А за то, что совет дала, как быть далее? Я ведь, пока снова не погадала на него — после их ухода-то, и не знала, что у него внучка — наузница!

— Ты ж сказала — искала только наузницу! — поймала её на слове бабуля.

Только сейчас сообразившая, что проболталась, гадалка скривилась, а потом махнула рукой и миролюбиво проговорила:

— Ну и искала! Видела у него — медальон висит с наузой. Вот и начала потом смотреть по картам, где в городе наузница такая сильная, — льстиво улыбнулась она Алёне, — живёт-то. Откуда иначе мне знать-то про нынешних мастериц-наузниц!