Дракон-1. Дракон цвета крови

Потом перевела взгляд на меня. Ощущение опять было, словно мне мозги высверливают, но я кое-как его заткнула. И попробовала воспринмиать слова.

Чувствовала я себя при этом,, как испорченный радиоприемник.

Слова пополам с шипением и помехами. Но слова же!

— Она говорит, что никого не пустит в пещеру.

— А еда? Вода? И... это? — Эдгардо так покраснел, что слова 'естественные надобности' и произносить не пришлось.

Виола зашипела еще раз.

Я едва не взвыла, но... пришлось переводить.

— Она просит тебя принести воды. И что-то кушать. А завтра ночью прийти или за мной,, или за моей тушкой.

— Каэ! — возмутилась Мариса.

Я развела руками.

— Мариса, тебе придется сказать всем, что у меня мигрень... это недалеко от истины.

Мигренями, кстати, страдали все эссы Академии. Благородная болезнь, понимаете ли. Положено так,

Преподаватели к ним относились, как к воспалению лени, но сильно не препятствовали. Толку-то с тех эсс!

Мужа и в кровати ловить можно, так даже и надежнее. Тест-драйв называется. А для чего они еще-то нужны, те бабы? Все равно никакой от них отдачи, только платья на занятиях протирают.

Вот...

— Ладно, я поговорю с девочками. И с преподавателями. Но... что ты будешь делать дальше?

— Об этом я подумаю потом — решила я. — А сейчас помоги мне, пожалуйста.

Просьба сработала. Мариса посмотрела на несчастного Эдгардо. Парень аж поежился, очень плотоядный взгляд получился.

— Ладно. Я приду завтра. И ради спокойной жизни этой... ящерицы, надеюсь, с тобой все будет в порядке.

Виола посмотрела на Марису и зашипела.

Я улыбнулась.

— Она говорит, что знает твоего дракона. Догадывается, кому ты подойдешь.

— ЧТО?!

— Идите сейчас. Придете вечером, ладно?

— Да.

Мариса послушно вышла из пещеры вслед за Эдгардо. Я постаралась кое-как вытянуться на полу. Как ни странно, камень был теплым и уютным. Даже приятным. Я вопросительно поглядела на драконицу.

— У вас тут источники? Горячие?

Вряд ли сюда протянут систему отопления.

— Да. Не старайся пока напрягаться. Тебе тяжело.

— Да нет... не очень.

Действительно, так нещадно голова уже не болела. Так, искры простреливали от затылка к голове.

— Тебе надо пока поспать. А я буду рядом.

— Меня тут не увидят?

— Не должны. Я никого не пущу.

— Спасибо, — я зевнула. Возбуждение сменялось торможением, глаза слипались.

Я вытянулась во весь рост на приятно теплом, словно нагретом летним солнцем песке, и прикрыла глаза.

Спать.

И снова спать.

Интерлюдия.

Эдгардо чувствовал себя...

Как может чувствовать себя человек, которого по башке поленом огрели? Хотя... это простонародно. Эсов поленом не бьют. Их можно вазой. Из санторинского фарфора. Там массивные вещи любят, один удар — и душа к Сантору.

Но...

Эдгардо и на это бы согласился.

Дураком эс Молина не был, и отчетливо понимал, что вляпывается... совершенно не туда, куда надо. Вот знал бы...

И что толку?

Не взял бы деньги?

Не связался бы с девушками?

В том-то и дело! Все знают, что парни иногда показывают своих драконов эссам, те пищат, пугаются и падают в обмороки. Все нормально.

Эдгардо и в этот раз собирался поступить примерно так же. А что такого? Придут девушки, поглядят на драконов... странно, конечно, что Мариса Лиез, самая красивая девушка потока, слушает эту серую мышь, но настоящий мужчина в бабские дела не лезет. Особенно если хочет жить долго и счастливо.

За такое даже не сильно ругают, если попадешься.

Но в этот раз все пошло не так.

Мариса честно боялась, но...

Эдгардо неплохо разбирался в людях. Когда род у тебя знатный, но безденежный, поневоле научишься. Так вот, Мариса боялась, но как-то не так. Она словно бы пряталась за свою спутницу, как ребенок за плюшевое одеяло.

Я в домике!

Ничего со мной не случится!

Спутница была еще интереснее.

Серая и скучная на вид мышка. Никакая. Пустое место. Стянутые в пучок волосы, скучные глаза, равнодушное лицо. Или... нет?

Когда Эдгардо увидел, как обрадовался ей дракон... чесать?!

Да сам Эдгардо получил такую привилегию только через полгода! Дракон ему достался уже взрослым, и характер у него тоже был достаточно жестким. Хотя Эдгардо не мог пожаловаться. Те минуты, когда они летели вместе, и вот этот дикий восторг, и сражение, и постепенно найденное взаимопонимание, и разговоры с...

Да, с единственным существом, от которого можно не опасаться удара в спину.

Дракон тебя не обманет, не предаст, не подставит, вы связаны... он переживет тебя, но это понятно. А пока вы вместе — вы как две половинки одного целого.

Сейчас драконы, которые остаются без наездников, стараются принять участие в боях. Но гибнут они чаще.

И вот, его гордый и независимый герой, принимает, как родную, какую-то девицу!

Да что тут происходит?

Этот вопрос Эдгардо и пытался задать дракону, но добился ленивого: не мешай!

Второй раз то же слово дракон повторил, когда они собрались уходить.

— Что бы она ни делала — не мешай ей!

— А...

— Не спрашивай. Помоги.

И Эдгардо смирился.

Драконы вообще существа сложные, и свои секреты у них есть. Чем-то они делятся, но о чем-то и молчат.

Но увидев драконицу, Эдгардо ненадолго онемел.

Драконицы!

По количеству их примерно столько же, сколько и драконов, может, и чуточку больше. Драконицы рождаются реже, драконы гибнут чаще. Но если драконы готовы разговаривать, то драконицы...

Они — терпят.

А слишком обнаглевшие люди мигом нарываются на предупредительный удар хвостом.

Сначала — по камню рядом с человеком. Так доходчиво получается, когда хвост, у основания толщиной со здоровущую мачтовую сосну врезается рядом с тобой в камень, летит во все стороны крошка, и до тебя доходит, что ты-то не прочнее стенки... там и крошка не полетит.

И — ой.

Драконицы с людьми предпочитали не разговаривать. И увидев перед собой одну из самых... скандальных? Нет, пожалуй, характерных обитательниц питомника, Эдгардо даже растерялся. А делать-то что?

Бежать, орать и звать на помощь?

Ага, поможет оно тебе, как осьминогу варенье. Прежде, чем ты вякнешь, на тебя наступят. И все.

Эдгардо просто не смог сразу принять решения, а потом стало уже поздно. Осталось только следовать за драконицей.

Но... та не причиняла вреда.

Хотела бы — от людей бы в три минуты три лепешки остались. А она просто шла в свою пещеру. С такой скоростью, что люди могли последовать за ней.

Могли.

Последовали.

И...

Выбор дракона.

Тот, кто принял этот выбор, тот его всегда узнает. И Эдгардо исключением не был. Но так ведь не бывает?

Или...?

Он бы вмешался, но... всплыли в памяти слова дракона — не мешай. Помоги. Зачтется. И вместо того, чтобы отговаривать или дергаться, Эдгардо просто положился на судьбу.

Желает Каэтана такой судьбы?

Пусть делает!

Ах, она толком не представляет, что это такое? Ну... разберется. Все одно, спорить с драконицей, дело дохлое. Мариса пыталась что-то лепетать, но кто ее слушал? Все прошло очень быстро.

Кровь с одной стороны, кровь с другой стороны — и Каэтана оседает навзничь. Это Эдгардо понимал.

Когда они с драконом нашли друг друга, он часов шесть лежал без сознания. Чужой разум в твоей голове — это сложно. Чужие мысли, чужие слова...

Сначала было страшно. А уж как было на тренировках! Пока дракон и человек слетаются, пока поймут друг друга, пока... год! У них ушел год.

А женщины — они же глупее... на этой мысли Эдгардо пришлось остановиться, и перехватить Марису Лиез, которая рванулась то ли чешую дракону общипать, то ли хвост оторвать — за Каэтану. И выглядела она при этом так, что явно — могла.

Оторвала бы, общипала, еще и покусала вдобавок. Эдгардо едва успел ее поймать.

— Да погоди ты! Все нормально!

Мариса ругалась, как он и от конюхов не слышал. Мужчина даже испугался, что сейчас вместо дракона ему достанется. Он-то не бронированный... Но поколотить его девушка не успела. Очнулась Каэтана.

И вот ведь бабы!

Даже смогла членораздельно говорить. Эдгардо дня три ходил шальной, а эта уже сейчас думает, рассуждает... понятно, у баб мозгов меньше, там болеть нечему. Но вслух это лучше не высказывать. Жить охота.

Последующее тоже было логично. После Выбора человек и дракон должны оставаться вместе. Хотя бы пару дней... ладно — сутки. Так что Эдгардо не удивился. И за Каэтану не беспокоился. Для драконицы — Виолы — она теперь ценнее яйца! Та и охранять подругу будет, и защищать, и никого не подпустит. Это нормально.

Но получается ему еще завтра приходить?

Ладно, он придет. Все равно ему к Эстаргу надо... хочется!

Эдгардо принес воду, поставил ведра и заторопился к выходу. Мариса в это время шепталась с Каэтаной.

И молчала. Пока они шли по драконарию, пока не вышли наружу — молчала. Заговорила уже потом, на подходе к общежитиям.

— Завтра я иду с вами.

— Эммм...

— Каэ — моя подруга. Ей может понадобиться моя помощь. Я не пойду в пещеры, я подожду вас снаружи.

Эдгардо кивнул. Хотя какая дружба у баб? Всем известно — до первого мужика!

— Хорошо, эсса Лиез. Я буду ждать вас там же.

Мариса кивнула.

— Спасибо.

И потерла виски. Эдгардо все же не удержался.

— Эсса, как вашей подруге это удалось?

Мариса вздохнула. Тяжело так...

— Вы не о том думаете, эс Молина. Каэ уже сказала мне, что это не страшно и почти не больно. И такое бывало раньше. Вопрос в другом. Какие у ее поступка будут последствия?

Об этом Эдгардо не задумывался.

Последствия — последствия... а правда — какие?

Раньше девушки тоже были драконариями, но это было давно и неправда, а вот сейчас с этим как?

Эдгардо даже споткнулся, и если бы Мариса не придержала его, точно б полетел носом. А правда...

Что сейчас можно сделать с девушкой-драконарием?

Включить ее в одно из звеньев?

Эммм... верилось плохо. И драконицы не летают... то есть не участвуют в сражениях.

А как дальше?

Каэтана проучится три года, потом вернется домой, выйдет замуж... наверное. А если не захочет?

Драконица — это аргумент, знаете ли. Серьезный такой, клыкастый и когтистый. И способный решительно поменять чужое мнение.

Сверху сядет — мокрое место останется.

А она может...

Эдгардо только руками развел.

— Не знаю, эсса. Может быть, единственный выход для Каэтаны — выйти замуж за драконария.

Только вот ее отец с этим может не согласиться.

— Подозреваю, что выхода уже нет, — тихо сказала Мариса.

И замолчала.

И молчала всю дорогу до общежития.

Эдгардо не был в претензии. Ему сейчас тишина была милее всего на свете. Сводил девушку полюбоваться на драконов...

Хоть бы из Академии не вылететь, если что.

* * *

Каких усилий Марисе стоило смолчать? Сдержаться? Не показать вида?

Но она молчала практически всю дорогу до Академии. Пошла к Каэтане, предупредила ее соседок, что та сегодня не придет, подругу надо прикрыть, если что.

И направилась к себе.

И только в комнате позволила себе упасть на колени, застонать, вцепиться в одеяло руками и зубами, лишь бы никто ее не слышал, никто ничего не понял.

Каэтана!

Дурочка маленькая, что же ты наделала?!

Драконы!

Мариса сейчас уже боялась не собственно, драконов. Она безумно боялась за подругу.

Мало кто об этом говорит! Но знают-то все!

О последствиях связи с драконом! Было, и есть... случается так, что разум человека просто не выдерживает. И остается даже не труп, это было бы легче, остается безумец, пускающий слюну. И это сильные мужчины, умные, которые готовились к поступлению, которые тренировались.

А тут — девушка!

Каэтана не осознавала опасности, но Мариса могла ее остановить!

И — не могла.

Драконица выглядела так, что... лапу бы подняла, и от Марисы мокрое место осталось. И это чувствовалось.

Она Выбрала Каэтану, она не собиралась ее никому отдавать. И Каэтана была не против...

Эдгардо? Да какой с него спрос? Он ни за что не отвечает, он их привел, а потом... драконарии не могут пойти против драконов. Его дракон... Эстарг? Да, кажется, Эстарг, он был бы против. И Эдгардо промолчал.

Каэтана ему никто, не подруга, не девушка... Эдгардо ждет только выговор, и то не слишком строгий. Отродясь парни водят девушек в пещеры, поглядеть на драконов, те пищат и ужасаются, падают в обморок и их потом очень приятно носить на руках... ну и последствия.

Эдгардо погрозят пальцем.

Да он действительно и не мог ничего предугадать.

А она, Мариса, трусливая подлая дрянь!

Ничтожество!

Она ничего в этой жизни не знает и не умеет! И голова у нее только для того, чтобы локоны завивать!

Каэтана совершенно права. Они — эссы — просто не выживут сами по себе, они бесполезны. Она, Мариса, мало того, что глупа и бесцельна... вот что ждет ее в жизни?

Да ничего!

Ничего не хотеть, никуда не двигаться, ни о чем не думать, вообще не думать, потому что если начинаешь думать и осознавать — тебе становится больно. Смертельно больно! Одобренное отцом замужество, склоки внутри ее мирка, состоящего из десятка-другого человек, сплетни, дети... судьбу которых будут решать другие.

Потом дети вылетят из гнезда, а она будет стареть, будет вести бессмысленную и бесцельную жизнь — зачем?

За что?

В чем разница между такой жизнью и смертью?

Мариса не знала. Но ей было очень, очень больно.

* * *

С утра Мариса, впрочем, выглядела великолепно.

Бессонная ночь?

Слезы?

Косметика — вот, что сделает человека из любого ужастика. Мариса потратила полтора часа, чтобы наложить макияж, но выглядела она великолепно. Разве что была чуточку бледновата.

И принялась спускаться.

На этаже Каэтаны был шум и гам.

— Подумаешь, мигрень! Я только цветы отдам, и спрошу, как она себя чувствует!

Матиас?

Голос брата Мариса узнала бы в любом хоре. И... Каэтана?

Ой...

Вот уж кому не надо знать, что Каэтана не ночевала у себя, так это Матиасу! Он сейчас начнет скандалить, ругаться, поднимет шум... все вскроется!

Нельзя этого допустить!

Мариса прибавила шаг, но оказалось, что ее помощь и не особо нужна.

Олинда Оливера, которая стояла перед дверями комнаты Каэтаны, выпятила бюст так, что Матиас даже цветами загородился. С букетом пришел. Розы принес.

— Каэтана сейчас не хочет никого видеть! Что непонятного?

— Эсса, я только отдам букет.

— Она даже на занятия сегодня не идет! Хватит мучить больного человека!

— Я сейчас вернусь с врачом, — пригрозил Матиас.

Зря.

Это он не видел, как за его спиной переглянулись Севилла и Фаттима, тоже вышедшие на шум. А Мариса видела. И тоже оглянулась.

Никого?

Нет, никого.

— Хотя с тремя врачами! — рыкнула Олинда. — Хоть с пятью! Что непонятного в слове МИГРЕНЬ!?

Мариса меланхолично подумала, что Матиасу в ближайшее время все будет понятно. Он это слово навек запомнит! Потому что Севилла Коцци, надменная и равнодушная, абсолютно спокойно взяла с подоконника вазу — и треснула Матиаса по голове.