Ведь если мы покончим с этой затянувшейся войной — мирная жизнь здесь будет в разы скучнее, чем дома.
Предположим, что призрачный шанс, что Лод выберет меня, воплотится в жизнь. Но будем ли мы счастливы, отправившись в вечное изгнание? Ведь мы станем персонами нон грата для тёмных, но и светлые всегда будут косо смотреть на наследника Ильхта. Я не строила иллюзий: мир миром, однако предубеждение и страх простого народа в любом случае исчезнут не скоро. И все технические новшества, которые я могу привнести... подозреваю, что простые люди отнесутся к ним ничуть не лучше, чем в своё время относились к подобным вещам в нашем мире. Мол, всё 'от лукавого', дьявольские фокусы. Ах, да, в дьявола здесь не верят — значит, демонские. И если тот, кто творит эти фокусы, имеет какое-то положение, уважение, власть — ещё куда ни шло; но когда это исходит от таких, как мы...
Я смотрела на скат крыши напротив себя, машинально считая черепицы, пока невесёлые мысли кирпичиками складывались в смутное подобие решения. Вернее, не решения, ведь на самом деле мне отчаянно этого не хотелось — понимания. Того, что, по уму, нужно сделать.
Потому что, учитывая все обстоятельства...
Акке возник из темноты так внезапно, что я подскочила.
— Он скоро будет здесь, — коротко сказал иллюранди, глядя прямо на то место, где сидел невидимый Лод.
— Отлично. — Я почувствовала, как колдун поднялся на ноги. — Спускаемся.
И, безошибочно перехватив мою руку, потянул за собой к коньку крыши, откуда мы спланировали вниз. Мне оставалось лишь догадываться, что Дэнимон и Навиния прыгнули следом; а Лод тем временем подвёл меня к крыльцу, где мы застыли, прислонясь к стене дома.
Спустя пару минут очередной экипаж не проехал мимо, а затормозил прямо напротив нас. Оттуда вышел молодой, элегантно одетый мужчина с тёмной бородкой клинышком, живо напоминавшей о пиратах. Направился к двери, подле которой дежурили мы.
И спустя миг после того, как 'кэб' тронулся, на шее 'старшака' — едва приблизившегося к крыльцу, не успевшего ничего понять — защёлкнулось серебряное кольцо.
— Открой дверь и впусти нас в дом, — услышала я тихий приказ Лода. — Немедленно.
На секунду застыв послушной куклой, мужчина покорно прошёл к крыльцу.
Случайные прохожие не могли видеть его лицо, вытянутое несказанным удивлением. Поэтому для них он просто широко раскрыл входную дверь и, задумавшись о чём-то, недолго постоял на пороге, сжимая в пальцах круглую медную ручку.
А потом всё-таки вошёл в дом, закрывшись изнутри, как и положено.
И того, как он застывает в холле оловянным солдатиком, а с нас спадают чары невидимости — прохожие тоже видеть не могли.
— Милый дом, — одобрил Лод, оглядев просторную комнату, завешанную картинами и обставленную безвкусной золочёной мебелью. В доме царила странная, какая-то неестественная тишина: видимо, магическая защита не пропускала звуки с улицы. — Принцесса, вы видели этого человека раньше?
Навиния качнула головой.
— Ни разу в жизни.
— Да, вряд ли такие люди крутятся в тех же кругах, что и вы... хотя не сомневаюсь, что связи у него есть во всех кругах, — колдун мрачно кивнул. — Я так понял, защита не выпускает звуки так же успешно, как не впускает? Тогда, пожалуй, поговорим прямо здесь.
Легонько шевельнул пальцем, и старшак наконец смог разлепить губы.
— Вы кто такие? — страха, к его чести, в голосе мужчины не было. — Что вам нужно, тёмные вас побери?!
— Уже, — весело ответил Лод. — Лодберг из рода Миркрихэйр. Сказал бы, что к твоим услугам — да, боюсь, солгу.
— Миркрихэйр? — главарь наёмников уставился на него во все глаза. — Наследник...
— Ильхта, да, его самого. А это, — колдун небрежно кивнул в сторону эльфа, сверлившего мужчину мрачным взглядом, — принц Дэнимон из рода Бьортреас. Которому очень хочется узнать, кто заказал похищение и убийство его любимого младшего брата.
— А, вот оно что, — как ни странно, старшак даже не особо удивился. Наверное, в глубине души всё-таки ожидал подобного исхода. — Так это вы прикончили Весельчака и его друзей? Даже не знаю, жалеть или радоваться... с одной стороны, ценные ребята были, на всё готовые — подобных не так-то легко найти, с другой... сам порой понять не мог, как их земля носит. — Мужчина обвёл нас взглядом: бесстрашным, даже немного насмешливым. — Ребята, вы ведь сами всё понимаете, правда? Дело есть дело. Ничего личного. Мне дают задание и деньги. Мои люди находят исполнителей, я говорю им, что делать. Вот и всё. Мои руки абсолютно чисты. Я ни разу в жизни даже мелкой монетки не украл, не говоря уж о том, чтобы кого-то убить.
— Зато чужими руками пролил столько крови, что её не отмыть даже вместе с кожей, — Дэнимон сжал тонкими пальцами рукоять меча. — Говори, кто это был.
— К сожалению, не могу. Даже если бы знал его имя. Даже если бы хотел. — Мужчина хладнокровно улыбнулся. — Я позволяю клиентам хранить свою личность в тайне. Неразглашение всего, что могло бы навести на их след, входит в условия каждого договора... и подкрепляется клятвой Эйф с моей стороны. Я умру в тот момент, когда попытаюсь рассказать вам хоть что-нибудь о заказчике. Личность, внешность, манеры, что угодно. Можете угрожать, пытать, отдавать приказы с помощью вашей игрушки, но вы не узнаете ничего.
А вот это уже не очень хорошо. Мы-то рассчитывали после допроса утащить его под горы — живым, чтобы впоследствии он мог повторить своё признание Хьовфину, — но при таком раскладе...
— Ты можешь связаться с клиентом и договориться о встрече? — спросил Лод.
— Нет. Я уже извинился за провал задания. Не был уверен, что принца успели убить, к тому же Весельчак не довёл дело до конца. Клиент велел оставить тело на главной площади Тьядри и... впрочем, не суть. Я предложил вернуть деньги, но меня поблагодарили за услуги и отказались. На этом мы расстались, довольные друг другом, и клиент уничтожил табличку, которую я дал ему для связи. Это тоже входит в условия договора. Теперь я не найду его при всём желании. — Старшак говорил так мирно, будто общался со старыми друзьями. — Всё, что вы можете со мной сделать, так это убить в отместку за мальчишку, но, право... вы ведь уже отомстили. К чему напрасное кровопролитие? Если вас это утешит, могу выдать любую сумму на ваше усмотрение. Золотом или драгоценными камнями, как пожелаете. А потом предлагаю разойтись — у вас и без меня, как я слышал, много проблем.
Он говорил так небрежно, так уверенно. Как человек, который привык, что деньгами можно уладить любую проблему.
Возможно, в его случае так оно и было. В конце концов, он лично помогал окружающим улаживать многие проблемы, которые самим окружающим вполне могли казаться неразрешимыми. А он — разрешал, держа ручки в чистоте, брезгливо морщась от осознания, с каким отребьем ради бизнеса приходится иметь дело. И, быть может, у него даже совесть когда-то была... которую он давным-давно продал за приличную сумму.
— Да. Много. Именно поэтому, к сожалению, мы никак не можем разойтись. — Лод вздохнул. — Придётся лезть в твою память.
С лица старшака наконец исчезла улыбка. Навиния отступила к стене — с такой брезгливостью на лице, будто сейчас должно было произойти что-то очень неприятное.
Что-то, что могло её запачкать.
— Если ты не понял, наследник Ильхта, — произнёс пленник высокомерно, — я маг.
— А я, как ты уже понял, наследник Ильхта. И тоже маг. И, поверь, я очень хорош в своём деле. — Под взглядом Лода главарь наёмников сполз по стеночке, перейдя в сидячее положение. — Однако я постараюсь оставить тебя в живых. Очень постараюсь. В конце концов, это в моих интересах.
Мускулы на щеках старшака дрогнули, будто он хотел что-то сказать; но, видимо, его снова лишили дара речи.
Я смотрела, как колдун опускается на колени. Кладёт ладони на виски пленника, в тёмном взгляде которого вдруг проглянуло отчаяние.
И, пытаясь понять причины этого отчаяния, одно за другим вызывала в памяти воспоминания.
Когда я только прибыла в Риджию, Лод говорил, что просмотрел мою память... и что это можно сделать с людьми без магического дара. А вот память Кристы, у которой дар был, он трогать не стал — и Фрайндину сказал, что проникать в его воспоминания будет неприятно. Для Фрайндина.
Всё это наводило на мысли, что телепатия является далеко не таким простым и безобидным занятие, как об этом любили писать в наших книжках.
— Сноуи, я бы на твоём месте отвернулся, — Лод мельком посмотрел на меня. — Это будет неприглядное зрелище.
— Но...
— Видишь ли, только разум обычного человека не защищен от проникновения извне. С эльфами и дроу уже дело обстоит далеко не так просто, а в разум мага и вовсе заглянуть почти невозможно. И относительно безболезненно проникнуть туда можно лишь при условии, что маг тебе доверяет. В противном случае подсознательно включаются защитные механизмы, и разум приходится взламывать. Сделать это не каждому под силу, но в случае успеха... владелец разума редко переживает этот процесс, — Лод снова перевёл взгляд на пленника, который смотрел на колдуна уже с ужасом. — Что ж, главное — добраться до нужных воспоминаний, пока сознание не угасло. Даже при худшем раскладе. Надеюсь, мне это удастся.
Лод закрыл глаза. Главарь наёмников, спустя миг — тоже, только вот на его щеках к тому же вздулись желваки. Потом дёрнулся: судорожно, жутко, с искажённой мукой лицом.
Я понимала, что лишь магия — ни то ошейника, ни то иная — не позволяет ему биться в конвульсиях и кричать во весь голос. И стояла, завороженная ужасом, когда чьи-то руки взяли меня за плечи и заставили отвернуться.
— Не смотри, — печально проговорил Дэн, прежде чем разжать пальцы. — Не надо.
Сзади послышался стон, сдавленный и страшный. Я сжала кулаки и кивнула. Посмотрела на Навинию, которая так и стояла, прислонившись к стенке, прикрыв глаза — неподвижная, словно статуя.
Когда стон перешёл в крик, прорвавшийся даже сквозь чары, я тоже зажмурилась.
Когда крик перешёл в вопль, прижала ладони к ушам.
А когда вопль оборвался — далеко не сразу решилась обернуться.
Старшак лежал на полу. Лицом вниз, так, что мне были видны лишь взлохмаченные чёрные волосы на его макушке.
Но то, как Лод тихо и задумчиво спрятал во внутренний карман куртки ненужный больше ошейник, ясно дало понять: дело завершилось худшим раскладом.
— Сказал бы, что мне жаль, — заметил колдун, поднимаясь с колен, — но, боюсь, и тут всё же солгу.
— Что вы увидели? — нетерпеливо спросил Дэнимон; эльф, наблюдавший за экзекуцией до конца, казался ещё бледнее обычного.
— Встреч было две. Одна — сам заказ, другая — когда нашему покойному другу передали браслет для Фаника. В обоих случаях клиент прятал лицо под маской, одет был в чёрную мантию с капюшоном, ничего не говорил, лишь писал записки. В итоге трудно даже сказать, женщина это или мужчина... однако одно заказчик спрятать всё же не смог. В какой-то момент неаккуратно взмахнул рукой, и открылся зелёный шёлковый рукав. А ещё браслет, эмалевый, тоже зелёный. С золотыми лилиями. Таинственный незнакомец быстро поправил всё так, чтобы снова это скрыть, но наш покойный друг успел заметить детали. — Лод посмотрел на принца, пристально и цепко. — И вы знаете, какому эльфийскому дому принадлежат эти цвета и этот герб.
— Золото, зелень и лилии... — Дэнимон обречённо кивнул. — Дом Эльскиаров.
Я не стала говорить 'я же говорила'; но удовлетворение, которое я испытала, услышав слова принца, было мало с чем сравнимо.
— Значит, пришло время наведаться к прекрасной леттэ Авэндилль, — подытожила я, избегая смотреть на тело старшака.
Вдруг заметила, как напряжённо Лод глядит в ту сторону, где стояла принцесса. Оглянулась: Навиния так и не открыла глаз. Даже позы не поменяла.
И смутная догадка заставила шагнуть вперёд, протянуть ладонь, коснуться её плеча... чтобы пальцы, не ощутив ровным счётом ничего, прошли сквозь это плечо, точно девушка была привидением.
Чёрт, чёрт, чёрт! Вот же зараза! Воспользовалась тем, что Лод отвлёкся, что все отвлеклись, и сбежала — а я, дура, не догадалась, не усмотрела...
— Иллюзия, — констатировал колдун. Он уже стоял рядом со мной. — И кольцо с пальца сняла. Ну конечно.
Взмахнул рукой, заставив обманку исчезнуть. Вместе со мной уставился на мелкие буквы, до этого момента скрытые за мороком, светившиеся золотом на стене, складывая простую короткую надпись.
'Я скоро вернусь'.
— Несносная девчонка! — в сердцах воскликнул Дэнимон. — Что она удумала на этот раз? Куда её понесло?
— Сейчас узнаем. Утром, снимая кольцо, я прикрепил к ней заклинание-маячок.
Колдун зажмурился. Застыл на мгновение.
И, взметнув ресницы вверх, резюмировал:
— Она у себя во дворце.
Куда нам, хвала защитным чарам светлых, доступа нет. Замечательно.
— И что будем делать? — мрачно осведомилась я.
— Подождём, — Лод пожал плечами. — А что нам ещё остаётся?
Как ни в чём не бывало прошёл в соседнюю комнату, гостиную, обставленную так же богато и безвкусно, как холл. Мы с принцем, переглянувшись, последовали за ним: коротать время рядом с трупом было определённо не лучшей идеей.
А я отчётливо поняла одну простую вещь — и, когда Лод уселся в кресло, присела рядом, на подлокотник, глядя ему в глаза.
— Ты ведь подозревал, что она может это выкинуть, так?
В ответ он улыбнулся.
С одобрением.
— Ну да. Потому и прицепил маячок... а иначе нашёл бы причину, чтобы не снимать с неё ошейник. — Я непонимающе мотнула головой. — Но зачем? Чего ты от неё хочешь?
— Видишь ли, если она убежала, чтобы сделать то, о чём я думаю... это к лучшему.
— И о чём же ты думаешь?
— Если я прав, вскоре узнаем. Если не прав — тоже. Но это не причинит нам вреда, — и колдун подпёр голову рукой. — Зато может сыграть нам на руку.
* * *
Кабинет Первого Советника ярко озаряли настенные лампадки: белый колдовской огонь в медных оправах, пляшущий отражением в оконных стёклах. В их свете и сидел вирт Форредар, разбираясь в бумагах, которыми был завален весь стол.
В какой-то момент старик, устав, откинулся на спинку кресла. Потёр пальцами переносицу. Поднял голову, наконец оторвав взгляд от поверхности стола.
И остолбенел.
— Здравствуйте, вирт Форредар, — тихо проговорила Навиния.
Она стояла посреди комнаты, держась ровно и прямо — и, увидев её, Советник явно на время потерял дар речи.
— Вини? — после паузы слабо произнёс он. — Это... это действительно ты?
— Да. Это я. Вы рады? — принцесса неторопливо приблизилась к столу. — Вы правда не желали моего возвращения, вирт Форредар? Как и все мои советники? Предпочли отдать свою Повелительницу тёмным, обречь её на смерть, потому что живой я вас не устраивала?
Старый советник смотрел на неё, не моргая.
Потом спросил:
— Какую фразу я всегда писал в записке, которую прикладывал к твоим подаркам на день рождения?
Взгляд Навинии окрасило удивление, миг спустя сменившееся пониманием.
