— Так может быть отдать обществу рецепт полиграфа? Что скажешь?
— Невозможно. Не соответствуют ни технологии, ни уровень научных знаний. Дело даже не в элементной базе, даже на существующей можно сделать работающий полиграф, хотя по размерам это будет правильная шестиугольная пирамида высотой 64 метра, будет он контактным и, кроме того, на современных компьютерах вычисление реакции на однозначный вопрос займет не меньше суток. Дело в том, что анализируемые компьютером волны дельтапси-выбросов еще не открыты. На основной ветке истории их открытие было связано с падением на Землю небольшого метеорита из вещества со сложнейшей химической формулой и совершенно невероятной для этого сектора космоса аморфной кристаллической решеткой.
— Ну, с компьютерами это еще понятно — медленные они сейчас. Но почему такие огромные размеры?
— Потому что для создания приемника дельтапси-выбросов нужно воссоздать структуру нужной аморфной кристаллической решетки, ну как бы построить ее макет, а на современном уровне технологий и из тех материалов, которые доступны, возможны только именно такие размеры. Основная проблема в сборке элементов решетки. Сами то элементы можно миниатюризировать, но из-за отсутствия минироботов собрать их не представляется возможным. Ну вот посмотри визуализацию — видишь металлическую сетку, ты находишься с одной стороны, а тебе надо прикрутить к этой сетке шарнир, находящийся с другой ее стороны. Как только рука перестает пролазить в ячейку сетки, задача становится невыполнимой. И это пока плоская сетка, а если это сетка объемная, вот такая, то минимальный размер ячейки дополнительно увеличивается из-за того, что просунуть руку ты еще можешь, а вот совершать манипуляции с ключом уже нет. А с нарастанием геометрических размеров ячеек возрастает и вес конструкции. Узлы увеличиваются в размерах, растет их масса, и чтобы все это не рухнуло под воздействием земного притяжения, приходится увеличивать толщину связей. Из-за этого, увеличив размеры конструкции вдвое, свободное пространство для сборки увеличивается меньше, чем в два раза. Минироботов сейчас нет, нет и специального инструмента, изменяющего форму под воздействием электромагнитных полей, отсюда и вытекает минимальная высота пирамиды в 64 метра.
— Ну ладно, пес с ними, с размерами, подумаешь — двадцатиэтажный дом. Это даже не высотка, практически обычный дом.
— Да, в высоте ничего необычного нет. Но вот начинка здания в сотни раз сложнее. Посмотри, как собирается кристалл. Первые слои собирать довольно просто, последние тоже, а вот элементы середины и особенно шарнирные узлы в ней соединять достаточно сложно, а именно в них вся хитрость, именно они имитируют аморфную структуру кристалла. Собрать кристалл можно, но ты пойми, чего нет, так это самой теории. Ну вот как как объяснить научному миру то, что такое сложное и дорогостоящее сооружение делалось без всякой теории? Это равноценно тому, как если бы электромотор появился до открытия электрического тока и электромагнитных сил. Относительно равноценно, потому что электромотор сделать в тысячи раз проще.
— Понятно. Так может быть, уронить на Землю соответствующий метеорит? С этой твоей аморфной кристаллической решеткой? Сделать полиграф, а потом уже открыть и саму форму решетки, и эти мозговые волны?
— Все равно вычислительных мощностей нет. Они нужны и для работы полиграфа, и для исследования решетки.
— Слушай, а если размер ячейки макета решетки будет сантиметра три, то какой размер будет у полиграфа?
-Тогда высота пирамиды будет шесть метров двадцать два сантиметра. Плюс рабочее пространство под пирамидой в два метра высотой.
— Ну эти два метра роли не играют. А сколько деталей нужно для этой решетки?
— Около трехсот двадцати тысяч. Правда из них почти двести тысяч — простейшие детали вроде шпильки и гайки.
— Ладно. Вообще-то с вычислительными мощностями можно и смухлевать. Поставим пару тысяч последних чипов и объясним, что производятся распределенные вычисления, а на самом деле воткнем куда-нибудь нормальный процессор. Остается только разобраться и с решеткой, и с теорией. Помнишь, у химика Нельзина есть друг детства есть? Что там за разговор насчет механики и чертежей у них был, когда они заказ компьютера обмывали?
— Это когда Нельзин стал своего друга его собственной жене нахваливать? Тогда Виктор в ответ скромно сказал, что да, любую деталь по самому паршивому чертежу сделает, без всякой технологической карты. Сказал, что Петрович сделает все это с самого паршивого эскиза, даже на самом простом станке, потому что, если понадобится, он любой станок соорудит. Петрович — это токарь-универсал высшего разряда, работает на одном заводе с Виктором, попал под действие твоего противоалкогольного крепленого вина.
— Вот что. Давай пошли к ним кого-нибудь. К каждому отдельно. Пусть гости покажут им чертежи, вернее, качественные эскизы и объяснят, чего и как крутить надо при сборке. В общем, я хочу знать, что они скажут по поводу возможных размеров. Уложатся в три сантиметра, даже в пять — надо сманивать, хотя бы в длительную командировку. Петровичу этому пообещай, что снова пить сможет, а Виктору... ну, даже не знаю, чего ему пообещать. Ладно, сманить — это потом, сначала их возможности надо провентилировать, может это все пустая похвальба. В общем, ставь их под постоянное наблюдение и готовь к ним гостей. Возражения есть?
— Ну ладно, предположим, что относительно небольшой и относительно недорогой аморфный кристалл создать получится. Но как же быть с тем, что теория должна быть раньше изделия?
— А вот над этим ты сам подумай, а то привык только готовую информацию в своих закромах находить. Вот тебе варианты — строится локатор, или какой-нибудь тепловой электрогенератор, предсказатель погоды, ловушка для атмосферного электричества. Ну что-нибудь эдакое революционное, готовое стать тем самым вечным двигателем на основе имеющихся на данный момент теорий. Добавь туда какие-нибудь элементы в соответствии с мифическим назначением устройства. И вот в один прекрасный момент, когда все почти готово, обнаруживается влияние на устройство мозговой активности — ну какой-нибудь светодиод начинает пульсировать. В результате исследований лишние детали и провода уберутся. Думай, ищи варианты. Во, еще один вариант — регистратор естественных испарений Аральского моря. Или даже их конденсатор. Кстати, что там с этим Аралом? Спасти можно?
— Натурные исследования ведутся всего месяц. Чтобы составить полную картину нынешнего положения дел, необходимо проводить наблюдения хотя бы три года, лучше — пять. Но даже сейчас я могу сказать однозначно, основываясь на знаниях из будущего — даже если устранить антропогенный фактор, Арал все равно пересохнет, только произойдет это лет на 70-80 позже. Фактически Арал пересыхал неоднократно, потом снова восстанавливаясь. После окончания последней ледниковой эпохи периода циклы длились около двенадцати веков, все время сокращаясь. Следующее естественное наполнение Арала начнется через четыре с половиной века, а еще через век люди начнут управлять погодой и уровень Арала будет окончательно зафиксирован.
Чтобы прекратить обмеление Арала и вернуть его уровень к середине 20-го века, нужно ежегодно добавлять к существующему поступлению воды из Амударьи и Сырдарьи порядка 50 кубических километров воды и, кроме того, обязательно заделать геологическую трещину, в которую ежегодно утекает порядка десяти кубических километров. Это означает, что в верховья рек, питающих Амударью и Сырдарью, надо добавить примерно 70 кубических километров воды в год, то есть увеличить расход практически вдвое. Добавлять осадки на существующие ледники бесполезно — таяние не ускорится. Придется все эти 70 кубокилометров сваливать на подножия Памира и Тянь-Шаня, увеличивая площадь таяния ледников. Все это скажется и на существующей экосистеме и на людях, которые там проживают. Локальное изменение климата плюс подъем уровня воды в верховьях бассейна Амударьи и Сырдарьи коснется почти миллиона советских граждан, им придется переезжать подальше от родных горных кишлаков. Перенос семидесяти кубокилометров осадков, первоисточником которых будут являться испарения из Индийского океана так или иначе затронет около тридцати миллионов человек в Иране, Пакистане и Афганистане — произойдут изменения ветров, количества осадков и температур. Конечно, при современном развитии метеорологии можно ограничиться атмосферным переносом объемов влаги и на порядок меньших, а остальное доставлять порталами, но с развитием вычтехники и метеорологии уже лет через пятьдесят-семьдесят могут возникнуть определенные подозрения.
Теперь о том, к чему приведет появление более полноводных рек. Учитывая быстрый рост местного населения из-за уменьшения смертности, связанного с развитием медицины, можно сделать следующие прогнозы. Из-за преимущественно сельскохозяйственного направления занятости местного населения, естественного снижения рождаемости в ближайшие 50 лет не произойдет. Площадь орошаемых земель будет все время возрастать — есть кому строить новые каналы, есть кому работать на новых землях. В результате уже через сорок лет понадобится уже не семьдесят кубокилометров дополнительной воды, а в два раза больше. Через 70 лет добавлять придется уже порядка двухсот кубокилометров, дальнейший рост прогнозируется незначительный. Но двести кубокилометров — это пятая часть поддерживаемого объема Арала. Представь, что случится в случае прекращения подачи этой добавки. До Арала не дойдет ни капли, и он пересохнет всего за 15 лет.
35-40 миллионов населения, занятых к тому времени на орошаемых землях, привыкших получать из Амударьи и Сырдарьи ежегодно по 150 кубокилометров воды, останутся с естественными 60-ю. Уменьшение в два с половиной раза. Но собранные урожаи в первый год уменьшатся в восемь раз, в следующий год станет получше, обрабатываемые площади сократят, но все равно падение будет в пять раз. Все это приведет к тому, что в первый год обжитые места вынуждены будут покинуть около десяти миллионов человек, а в следующий еще пятнадцать. Вот таков прогноз цены спасения Арала на ближайшие семьдесят-сто лет.
— Сибирь большая, всем места хватит.
— Ты не представляешь себе, что такое за год переселить десять миллионов человек. Это сегодняшнее население Москвы. Только у Москвы есть и аэропорты, и железнодорожные вокзалы, и множество автодорог, а вот там будет всего парочка железнодорожных ниток и столько же магистральных автодорог. На автомагистралях обязательно возникнут проблемы с бензином, а на железных дорогах будет проблема с пассажирскими вагонами.
— Да ладно, все это как-нибудь решится. Только скажи, с чего бы это подача воды на Памир прекратится?
— Вполне возможен вариант, что за семьдесят лет, или за сто тебе надоест этот мир. Ты тут все устроишь по своему вкусу и тебе станет скучно. А с тобой уйду и я. И некому станет управлять и погодой, и порталами. Прогнозирую, что, уходя, ты не оставишь здесь работающих артефактов, и даже близких людей с собой заберешь.
— Да, интересный вариант моего личного будущего. Хотя да, может быть ты и прав. Скорее всего прав, я же сам давал тебе задания на изменения климата Сибири, не нуждающихся в постоянном управлении. Ладно, с Аралом пока спешить особо некуда. Тектоническую трещину, конечно, все равно заделай, дно оросительных каналов тоже загерметизируй. Остальное — потом.
О 30.08
Во вторник утром, как только за родителями закрылась входная дверь, зазвонил телефон. Ольга недовольно слезла с кровати и подняла трубку.
— Ольга Викторовна? — произнес в трубке уверенный мужской голос. — Доброе утро! Это Вас из НИИ беспокоят.
— Из какого НИИ? — удивилась Ольга.
— А что, в Белогорске еще какой-то НИИ есть? — удивился незнакомый собеседник. — Из НИИ общего квазипрома.
— Нет, у нас вообще нет никакого... Или это из того НИИ, который возле Междугранки строится?
— Конечно из него. Только он уже практически построен, внутренняя отделка идет. Ольга Викторовна, до меня дошли слухи, что Вы работу искали. Вы уже устроились куда-нибудь?
— Пока нет.
— Вот и чудненько. У Вас вроде диплом химика, заканчивали... минуточку, минуточку, вот — Томский университет, химфак, выпустились в этом году. Все правильно?
— Да.
— А скажите пожалуйста, почему Вы работу ищете? Не поехали по распределению или приехали, а там Вам в соответствии с извечным нашим бардаком вакансии не нашлось?
— Да нет, просто у меня свободный диплом.
— Вот и славненько. А Вы не хотели бы поработать у нас?
— А что Вы можете предложить?
— Многое, у нас довольно широкий профиль исследований. Или Вы о зарплате? С ней не обидим. Сейчас сказать трудно, все будет зависеть от того, какое направление Вы выберете, какую вакансию займете. Но, раз у Вас свободный диплом, то в любом случае о начальной ставке молодого специалиста речи быть не может. В общем, меньше чем 130 не предложим. Плюс, конечно же, будут всякие надбавки, премии и прочие талоны и значки. Ну как? Приедете на собеседование?
— Когда?
— Вам лучше в четверг или уже на следующей неделе? Просто у нас тут пока небольшой строительный бардак, до четверга внутри слишком пыльно, а в пятницу оборудование придет, так что на этой неделе только в четверг.
— Давайте в четверг.
— Тогда жду Вас ровно в десять, с документами. Берите с собой паспорт и диплом. Доезжаете до Междугранки, оттуда или пешком, или на нашем институтском автобусе, он оттуда через каждые 15 минут ходит, ехать четыре минуты. Через две недели будет новый автобусный маршрут из центра города, а пока только так. Ну, всего хорошего, Ольга Викторовна, до четверга, постарайтесь не опаздывать.
В трубке послышались короткие гудки. Ольга уже хотела разбудить Аленку и сообщить ей, что нашла работу, но вдруг решила, что не стоит этого делать.
— Вот отработаю первый рабочий день и тогда... А вдруг еще и не возьмут? Зададут вопрос по какой-нибудь сложной реакции, не дам ответа и не возьмут? А вдруг это вообще розыгрыш? Ведь обратились сразу именно ко мне, хотя я этот голос определенно впервые слышу. Ну вот позвонили бы на минуту раньше и трубку наверняка мама бы сняла. Что тогда? И вообще, в середине июля не было там никакого НИИ, даже котлована не было. Хотя да, папа рассказывал, что там строят какой-то институт. Ну не могли же его всего за полтора месяца построить? Или могли? Ну, хотя бы один корпус?
Поняв, что еще два дня сомнений она не выдержит, Ольга решила немедленно съездить и посмотреть, есть ли институт или его нет. В конце концов, все равно надо узнать, сколько времени туда ехать, чтобы не опоздать в четверг. Взгляд Ольги упал в вазочку, в которой лежали ключи от машины Макса, техпаспорт и доверенности, на нее и на папу. Обидно, что прав нет.
Ольга села на диванчик, вспоминая зря потраченное на обучение в автошколе время. Поздно в автошколу пошла, на пятом курсе, и экзамены в ГАИ совпали с госами в универе. Дрожала за теорию, о вождении не беспокоилась, папа еще в десятом классе хорошо ездить научил. Получилось наоборот — теорию сдала, а вождение завалила. Слишком самоуверенная была. Не поправила зеркало, хоть инструктор и предупреждал, что обязательно нужно для показухи, экзаменаторы это любят. Вела машину одной рукой, улица то прямая была. Без разрешения сделала обгон и при этом на пару километров превысила скорость. Проезжала перекресток, за три метра до светофора включился желтый, сама только краем глаза это заметила, но гаишник справа сидел, ему там сфетофор виднее. Разворот на узкой улице сделала не так, как надо, не в три приема, как в автошколе учили, а в два, попался же тот проклятый въезд во двор, автоматически сдала в него задом и сразу развернулась. Уступая водительское место Витьке, нагло спросила гаишника — "Ну что, не сдала?", а он даже ничего не сказал, только ехидно так улыбнулся и головой помотал. Убежала в универ на экзамен. Все, диплом на руках, а пересдача в ГАИ только через месяц. Хорошо, хоть папе не сказала, что в автошколу пошла и экзамен завалила, напоминал бы при каждом случае. От всех домашних скрыла, только Максу почему-то рассказала.
