-Ну и как вам? — маститый учёный сейчас был похож на взъерошенного воробушка, так смешно он кружился вокруг стола и размахивал своими длинными руками.
-Это просто фантастика! — искренне ответил ему Андрей, — вы Израиль Моисеевич, просто волшебник!
-Сам не ожидал, что все так удачно получится, — сообщил ему собеседник, — но вы же тоже к этому причастны, получается.
-Не понимаете? — он с насмешкой взглянул в удивлённые глаза парня, — ну что же придется объяснить.
Он сделал небольшую паузу и тихо вздохнул, — по прямому распоряжению из ЦК КПСС, этот тираж был взят под особый контроль. Поэтому и бумагу выделили качественную, и другие материалы, краску в том числе. Обложки вообще не у нас в типографии делали, а во "Внешторгиздате". Вот такие дела. Так что в грязь лицом перед этим вашим сэром Генри мы теперь точно не ударим. Кстати, он очень быстро сумел все организовать, и сам договор, и предоплату. Мой вам совет, цените ваши с ним отношения. Они вам могут сильно пригодиться в самое ближайшее время, потому что завистников у вас уже хватает, особенно в свете того, что вы полезли в область, в которой все сейчас очень сложно и крайне запутанно. Я про ЭВМ говорю. Вы там кое-кому успели очень чувствительно по любимым мозолям оттоптаться. Такое не прощают и более маститым учёным, а не то, что какому-то юному выскочке, кем вы, извините меня за откровенность, сейчас в их глазах являетесь.
-Является черт во сне, а я для некоторых непонимающих современных реалий, скоро настоящим кошмаром стану. И это не шутка и не пустое бахвальство, — негромко ответил Андрей.
-За совет и предупреждение спасибо, я обязательно это все учту, — продолжил он, — тем более, что отношения с сэром Генри я планирую не просто продолжать, но и всячески углублять и расширять.
-Андрей, ну вот зачем вам все это? — с явным удивлением в голосе спросил Гельфанд, — у вас же такие блестящие перспективы и такие сильные союзники в сфере решения чисто математических задач! Ведь не только я с Леонидом Витальевичем, но и Колмогоров целиком на вашей стороне. Зачем вам это программирование?
-За ним будущее, причем самое ближайшее, — коротко ответил парень, — а что касается моих перспектив в функциональном анализе, так я его и не бросаю. В Ленинграде у нас уже сформировано несколько клубов, так сказать, по интересам. Леонид Левин нашей с вами гипотезой занимается, Андрей Александрович сами знаете чем, а есть ещё Сергей Рукшин, который вместе со своими школьниками, а там есть очень талантливые ребята, решил на теорему Пуанкаре замахнуться. И мне почему-то кажется, что все у них получится. Не сразу, конечно, но через год, другой, все обязательно выйдет. А что касается наших с вами отношений, то здесь все просто, попробуйте сами сформулировать задачи, которыми вы лично и ваши ученики планируете заниматься. А я и мои ленинградские друзья подумаем, что тут можно будет сделать. Кстати, есть такая тема, как математическое моделирование физических процессов. В связи с бурным развитием ЭВМ там очень большие перспективы.
-Ну, хорошо, подумаем, — не очень довольно буркнул профессор, — а сейчас давайте пройдем в аудиторию, где завтра доклад читать будем. Взглянете на все своим свежим взглядом, вдруг мы чего упустили.
Тот же день, некоторое время спустя. Москва. Ленинские горы.
-Значит так, — задумчиво произнес Николаев, — до встречи с Блехманом у нас с тобой есть ещё целый час. Отсюда до него ехать десять минут. Что делать будем, начальник?
-Отдыхать и готовиться к встрече, иначе твой приятель нас разденет и разует, а ты ему и спасибо ещё за это скажешь! — с насмешкой ответил Соколов, — этот дядя тот ещё жук.
-Откуда такие сведения? — напрягся Александр.
-Оттуда, — ткнул пальцем в небо Андрей, — запомни Самуил Маркович начал заниматься марками, когда твои родители пешком под стол ходили. Был такой коллекционер Головкин, член правления СФА, пока его в 1937 году не расстреляли. Тогда руководство советской филателии вообще чуть ли не в полном составе под нож пошло, кто в лагеря, а кто и к стенке. Все эти Нуркисы, Головкины и иже с ними. И это было вряд ли просто так. Во-первых, потому что тогда СФА вела очень активные заграничные операции, а марки тогда, это практически была та жа валюта. Во-вторых, на черном филателистическом рынке постоянно появлялись марки с редкими зубцовками, или вообще беззубцовки фабричного производства неофициального происхождения. Причем все следы вели на Гознак и к СФА. В общем, бардак был ещё тот, и кое-кто на этом неплохо погрел руки. Ну и последнее, они все очень плотно контактировали с товарищем Ягодой, тогдашним руководителем НКВД, тоже заядлым коллекционером. Так вот, сам товарищ Блехман называет Головкина своим учителем, особенно в том, что касается марок Тувы. Тем более, что у последнего была уникальная коллекция, и именно он составил первый в мире каталог почтовых марок этой республики. А дальше все очень интересно получается. В 37 году Самуилу Марковичу всего 19 лет, но он каким-то образом становится одним из руководителей московского отделения СФА. И в его личной коллекции появляются просто уникальные марки — "картонка", Леваневский с перевернутой надпечаткой и так далее. Про Туву я вообще молчу, ведь именно марки из коллекции Головкина стали основой собрания Блехмана. Он просто купил их у дочери своего учителя, причем вряд ли заплатил за них настоящую цену.
-Все это, конечно очень познавательно, — пробормотал Саня, — но какое отношение это имеет к нашей сегодняшней встрече?
-А ещё он уже после войны при подготовке своей монографии по Туве, отправлял туда запросы от лица официальных организаций, с требованием предоставить ему все образцы местных почтовых отправлений и почтовых марок, имевших хождение на территории республики. — Продолжал рассказывать Соколов, — и что, удивительно, он их оттуда получил, причем некоторые экземпляры были настолько уникальны, что их нет даже в музее связи Попова в Ленинграде и музее Гознака. И он их взял и присоединил к своей личной коллекции, которая после получила несколько золотых медалей на различных международных выставках.
-То есть ты хочешь сказать, — начал было Александр, но был тут же перебит Соколовым.
-Да обдерет он тебя, как липку вот и все, — заявил парень.
После чего помолчал несколько мгновений, дав Николаеву возможность переварить им сказанное, и с насмешкой продолжил, — помнишь, как ты когда-то не так давно мне сказал, что не стоит так переживать. Сейчас точно такая же ситуация. Представишь меня своим консультантом, а дальше уже мое дело. Посмотрим, кто кого!
Этот же день. Москва. Ленинский проспект. Час спустя.
-Здравствуйте, молодые люди, проходите, пожалуйста, — Самуил Маркович был весь в образе радушного хозяина, но глаза его были внимательны и чуть насторожены.
-Познакомьтесь, пожалуйста, — продолжил он, подводя их к невысокой средних лет женщине, — Ольга Антоновна, моя жена, а это Саша Николаев, из Ленинграда. Мы с его отцом были хорошими знакомыми.
-А вот вас, молодой человек, я не знаю, — обратился он к Соколову.
-А я просто Андрей, тоже из Ленинграда, друг Александра и его помощник, — представился парень.
-В марках он разбирается гораздо лучше меня, да и многих других в нашем городе, — поспешил пояснить Николаев, — фактически, он консультирует меня и моих друзей.
-Понятно, — чуть поджал тонкие губы Блехман, — тогда определяйтесь, что сначала, чай попьем или сразу к делу приступим?
-Быть в гостях у одного из самых знаменитых коллекционеров страны и отказаться от чая, да ещё, скорее всего, и с плюшками, — тут Соколов весьма выразительно втянул ноздрями воздух, явно показывая, что ароматы, идущие с кухни, он прекрасно уловил.
-Тогда проходите в гостиную, — распорядился Самуил Маркович, — а Оленька пока чай нам приготовит.
Женщина ушла на кухню греметь посудой, а мужчины прошли в просторную светлую комнату, буквально заставленную антикварной мебелью. Андрей подошёл к высокому резному буфету и осторожно провел рукой по полированной поверхности.
-Красное дерево, очень похоже на граб, — повернулся он к хозяину квартиры, — примерно двадцатые годы нашего столетия. Либо Польша, либо Западная Украина.
-Краков, — подтвердил тот, — и если вы и в марках так же разбираетесь как в мебели, то, похоже, нас ждёт довольно увлекательная беседа. На чем специализируетесь, кстати?
-РСФСР, СССР, в основном довоенный, Тува, прибалты, — тут же ответил парень, — из зарубежных стран Франция и ее колонии, Монако, ну и южки, конечно.
-Южки? — несколько озадаченно переспросил его Блехман.
-Страны и территории, входящие в состав современной Югославии, — пояснил Андрей, — их же там масса была и все имели свою почту.
-Сами что из этого собираете? — перешёл на деловой тон хозяин квартиры.
-Ничего, — неожиданно весело рассмеялся парень, — передо мной стоят совершенно другие цели и задачи. Я помогаю своим хорошим друзьям собирать марки, и не только их, правильно, чтобы это было не просто какое-то собрание, а коллекция, имеющая реальную ценность. Причем не только в филателистическом, но и в денежном эквиваленте.
Блехман с откровенным изумлением уставился на Андрея. Юноша говорил явно серьезно, и было видно, что он говорит именно то, что думает. Но слышать такие слова из уст столь молодого человека, было несколько странно.
Наступила неловкая тишина. Самуил Маркович застыл в раздумьях, гости тоже помалкивали. Пауза явно затягивалась, но тут с кухни пришла Ольга Антоновна с красивым подносом в руках. На подносе стояли фарфоровые чашки с ароматным дымящимся чаем, пузатая сахарница и довольно большое блюдо с домашними пирожками. Женщина быстро выгрузила все на стол и с приглашающим жестом повернулась к собеседникам.
-Прошу всех к столу, — негромко сказала она.
Второй раз звать никого не пришлось. Все довольно быстро расселись за массивным обеденным столом и не торопясь приступили к трапезе. Домашние пирожки с малиной и черникой были восхитительны. Ничего подобного Соколов не ел очень давно, его мама из сладких пирожков пекла только с яблочным повидлом и вишнёвым вареньем. Похоже, его восхищение настолько явно отразилось на его лице, что это вызвало веселые улыбки у хозяев квартиры.
-Понравилось? — негромко спросил Самуил Маркович.
-Еще бы, — совершенно искренне ответил парень, и внезапно чуть привстав за столом, коротко кивнул хозяйке, — ваши пироги, сударыня, просто великолепны.
И доверительным шепотом добавил, — рецептик не дадите? У меня сестрёнка очень любит готовить! И постоянно меня балует.
Его слова произвели на Блехмана довольно неожиданное впечатление. Напряжение ушло из его взгляда, он явно несколько расслабился.
-А скажите мне Андрей, такую вещь, — негромко спросил он, — а вот, например, марки Тувы, вы как изучали? Вживую видели или все только по каталогам? Раз вы сами не коллекционер.
-И так и так, — ответил Андрей, — и литературу смотрел разную, и вашу книгу в том числе. И западные каталоги, я и с собой их прихватил. И в Ленинграде не только у Александра неплохая коллекция имеется, причем не только у известных Вам лиц. Так что материала для изучения вполне хватает.
Самуил Маркович понятливо кивнул. Ну да, у нас в стране хватает людей, которые по тем или иным причинам, не спешат рассказывать всем про свои коллекции. Истории с несколькими квартирными кражами у известных собирателей антиквариата и других редкостей, многих заставила быть более осторожными. И филателисты не стали исключением.
Они не спеша допили чай, искренне поблагодарили Ольгу Антоновну за угощение и переместились в большую комнату, которую товарищ Блехман назвал своим кабинетом.
-Словно в архиве оказался, — подумал Соколов, оглядываясь по сторонам. Вся комната была буквально заставлена бесчисленными стеллажами, заполненными не только альбомами с марками, но и всевозможными папками, альбомами и прочими тетрадями.
-Здесь же черт ногу сломит! — мелькнуло у него в голове, — интересно, как в будущем воры смогли так уверенно понять, что и где конкретно надо брать? Нет, стопроцентно, свои работали.
Его подозрения получили свои подтверждения, когда Самуил Маркович вытащил чуть ли не с самого верха одного из стеллажей толстую картонную папку, которую он решительно водрузил на стол.
-Вот, это обменный фонд, — с лёгкой насмешкой в голосе обратился к Андрею мужчина, — можете приступать, товарищ консультант.
Соколов изобразил на лице ответную улыбку и раскрыл свою сумку, извлёк оттуда линднеровский набор. Лицо Блехмана моментально поменяло свое выражение, а когда парень вытащил из сумки два толстенных тома каталогов, и вовсе стало изумлённо восторженным.
-Каталоги этого года? — чуть ли не присвистнул пожилой еврей, — но, простите, откуда?
-Из Англии привез, — небрежно ответил Андрей, — если Вам надо, могу попросить, чтобы привезли. Только если вам лично, а не на перепродажу. Я подставляться из-за такой ерунды совсем не хочу.
Блехман посмотрел на парня уважительно, а тот, вооружившись пинцетом и лупой, стал быстро просматривать предложенный к обмену материал. Как он и ожидал, ничего выдающегося им не предложили.
Он вздохнул, отложил папку в сторону, и повернулся к Александру, который явно чувствовал себя на этой встрече статистом, — Саша, достань свои блоки, чтобы Самуил Маркович смог заценить, что конкретно ты предлагаешь.
Николаев вытащил тоненький альбом на 8 листов и протянул их хозяину квартиры.
-Обратите внимание, уважаемый, — начал Андрей, — тринадцать люкс-блоков, то есть полная серия отдельных марок плюс два блока, включающих весь выпуск. Последние два блока тиражом всего по пятьсот экземпляров. А серьезных коллекционеров, которые собирают марки Монако, только в Европе несколько тысяч, а ведь есть ещё и США.
-Это вы к чему сейчас ведёте, милейший? — голос Блехмана стал сухим и невыразительным.
-К тому, уважаемый Самуил Маркович, — практически таким же тоном ответил ему Соколов, — что такой полный комплект вы вряд ли где больше увидите, разве что в музее почты в Монте-Карло. А уж если кто-то захочет вам их продать, я имею в виду из числа ваших иностранных друзей, то цену точно заломят запредельную. Поэтому мы хотим, чтобы вы предложили что-то равноценное, что стало бы украшением тувинской коллекции Александра.
Блехман задумался. Соколов прекрасно понимал, какие чувства одолевают пожилого еврея. С одной стороны, душит жаба, потому что совсем не такой он себе представлял эту встречу. С другой стороны, предложенные ему блоки, были редкостной красоты и к тому же, практически идеального качества. И да, они действительно были очень редкими. Тут со стороны парня не было никакого лукавства.
-Хорошо, — вдруг решительно тряхнул головой Блехман, — есть у меня один конверт. Я его для своего американского знакомого приготовил. Но мы с ним в цене не сошлись. Я готов его вам отдать, в обмен на ваш комплект.
Он подошёл к письменному столу и вытащил оттуда большой бумажный конверт, из которого вытащил зажатое между двумя плотными картонками письмо.
