За полынь-рекой

-Правильно, придётся расходовать расчётливо и экономно. -я потёр исчезающий на глазах розовый шрамик на левом пред-плечье. -Ну и питаться пообильнее.

-И, наконец, последнее. -Юлиана сделал многозначитель-ную паузу. -Зачем вообще нужен рогатый?

Вот сейчас и разовьём тему расставания. Причём крайне осторожненько: -Значит, уходить подальше от аллозавров не пе-редумали?

Юлиана и Пи посмотрели на меня, как на сумасшедшего.

-Куда? Какие-то соображения имеются насчёт дальнейшего движения?

-Вниз по течению реки. -уверенно ответил Пи. -Шанс вый-ти к крупному поселению гораздо выше.

-Намного. -признал я. -То есть, и дальше пойдёте через тропический лес...

-Ну да... -удивился было Пи и тут же осёкся. -Гай, что значит — "пойдёте"? А сам?

— Помните, перед тем как спуститься с последней высокой горы, осматривали горизонты? С северо-востока желтело что-то похожее на пустыню, с юго-восточной стороны зеленел вот этот тропический лес. А строго на восток смутно просматривалось что-то вроде саванновой лесостепи. Вот и продолжу движение на восток.

Пять секунд звенящей тишины.

Юлиана: -Гай, ты что?!

Пи: -Рехнулся?!

Я: -С чего бы? Там как нельзя лучше пригодится приру-чённый трицератопс. Если одомашнивание пройдёт, как надо, из него получится отличный транспорт, возможно даже — боец. Что-то вроде ездового и боевого слона, только лучше.

Молчание.

Пи: -Юля, давай минут пять подышим у входа свежим воз-духом, на солнышке погреемся.

Я оценил юмор Пи насчёт свежего воздуха, солнышка и со-гревания.

Юлиана: -Конечно, дорогой.

Они вышли из пещерки и зашушукались. Пусть пообсуждают, подумал я, склоняясь над головой динозавра. Силы небесные! Его наполненные болью и недоумением глаза медленно открылись. Он смотрел только на меня.

-Придётся потерпеть, Топсик. -сказал я.

Видение

Почти всегда здешняя пустыня была... пустыней и сейчас на ее просторах не замечается каких-либо признаков жизни. Серое однотонное небо, полное безветрие. Небо накаляет без устали пыль пустыни и превращает ее в огромный раскаленный горн, адский зной которого высушивает воздух, нагревает и приводит в колебание. Сухая, серая каменистая равнина до са-мого горизонта и за ним являет собою иссушенную локацию, где всюду только раскаленная пыль и тяжелая, умерщвляющая духо-та.

Шелестящая щебёнка и мелкая пыль под босыми ногами. Везде и повсюду. Одно и то же... хотя... В нескольких шагах впе-реди что-то поблёскивает красным. Подхожу, склоняюсь.

Озарение!

Мелкое углубление. В нём, словно в гнезде лежит боль-шой, неожиданно чистый, кристалл, не то рубин, не то гранат. Форма странная — в виде стилизованного сердца... или червонно-го туза. Беру его в руки, прикладываю к левой стороне груди. Кристалл наливается пульсирующим ярким светом и впитывается в меня.

Ну вот, можно бежать дальше. Куда? Абсолютно всё рав-но... "Всякая сволочь спрашивает, куда я бегу, но ни одна сво-лочь не спросит, откуда..."

О, вот и Пи с Юлианой. Уставились на меня, поглаживаю-щего клюв динозавра. А смотрит-то Юлькин мужик, отнюдь не как выпускник дореволюционного вуза. Как настоящий валет из Под-горья смотрит. Как бы он в очередной раз своим хопешем башку с плеч не снёс и рядом с топсовой не положил.

-Мы тут всё обсудили, — -сказал Пи, -и решили так...

Круг 08 Abiens, abi!

01

Семьдесят шестые сутки путешествия, поздний вечер. Сыт-но поужинав печёными улитками и половинкой рыбины, оставшейся с обеда, запив родниковой водой, принесенной в кокосовой скорлупе, я вкушал честно заработанный отдых.

Каковой отдых в последние времена резко сократился в своей продолжительности. Не мудрено — я выхаживал Топса...

..."-Мы тут всё обсудили, — -сказал Пи, -и решили так..." Что именно они обсуждали и какое решение приняли, я, в общем-то, безошибочно предполагал. Супруги-молодожёны постановили уходить из долины аллозавров как можно раньше и как можно дальше. Насев на меня с двух сторон, постарались убелить, что Гаю следует отказаться от неразумного плана и идти вместе с ними. Поняв, что уговоры тщетны, с сожалением упаковали в мешки свою долю скудного добра плюс провиант в дорогу и стали прощаться.

-Держи. -буркнул Пи и сунул никелевый "компас". -Тебе нужнее.

Взамен я отдал Юлиане свою запасную пару сандалий, по-догнанную под размеры её ноги. Мы обнялись, Юлька по-сестрински чмокнула меня в щёку, прослезилась.

Чета Пи ушла в сумерках. Не удивительно — мы успели убедиться, что крупных ночных хищников в этих местностях нет. Аллозавры вечером залегают спать, а мелочь вряд ли осмелится на нападение. К полуночи Юлиана и Пи будут уже достаточно да-леко.

Они обернулись перед тем, как скрыться в зеленой стене леса, мы помахали друг другу, я вернулся в пещеру.

С этого дня и начались мои исполненные непрестанного труда будни. Вставал ещё затемно, завтракал приготовленной с вечера пищей и кормил Топса. Обеспечение этой процедуры и стало моей главной задачей. Поначалу я помещал в клюв будуще-го питомца пяток килограммов мелко нарезанного папоротника и тот растворял его своей слюной приблизительно за час, после чего требовалось повторение, потом опять... и опять... Ночью, Топс, по счастью, спал.

Поначалу таких порций хватало. Жутко выглядевшее место ампутации головы покрылось коркой запёкшейся крови, когда она ртшелушилась, я увидел молодую кожу.

Строение головы "трёхрогомордого" отличается от устрой-ства человеческого черепа тем, что воротниковые мышцы позво-лили ему слабо двигать челюстями едва лишь снизились болевые ощущения. Чем трицератопс не замелил воспользоваться. Пережё-ванная пища растворялась значительно быстрее, размеры порций возросли, соответственно, кормить потребовалось чаще и боль-ше. Аппетит взрослого слона? Нет, пожалуй, покруче...

Так что после нашего общего завтрака я выбирался в лес в поисках пищи насущной для себя и Топса. Пропитание себе отыскивал дольше, но его и требовалось меньше. Молодой же па-поротник для динозавра рос у самого порога пещеры, однако же заготавливать его при помощи ножа приходилось ежедневно чуть ли не копну, по моим грубым прикидкам около центнера. Благо, папоротник отрастал достаточно быстро, да и было его полным-полно.

Так что трицератопсоводство превратилось в тупую заго-товку кормов, их измельчение и закладывание в клюв. Впрочем, Топс, едва смог, стал помогать: жевал и разевал пасть. Так что вскоре нарезать папоротник я перестал и просто совал в рот питомца целые кусты. Дополнительные калории поначалу да-вали какавы и орехи, но, очевидно, их сезон проходил, так что приток этой еды иссяк.

Каждый день я с нетерпением и надеждой фиксировал успе-хи в регенерации. Поначалу на месте будущего тела появилась выпуклость. Затем она стала преобразовываться во что-то похо-жее на огромный, слегка пульсирующий бурдюк. Чуть позже на бурдюке начали формироваться четыре ножки и хвостик. Добави-лась еще одна проблема — уборка навоза. Я с ужасом прогнози-ровал прирост навоозпроизводства по мере наращивания объёма динозаврового тела.

Итак, я только тем и занимался, что косил папоротник, кормил Топса и убирал за ним. Справляться-то с этим я справ-лялся, но даже минуты свободной более ни на что не остава-лось. К вечеру хотелось только одного — спать.

Силы быстро таяли еще и потому, что после каждого ужина я надрезал многострадальную левую руку и орошал кровью по-следнее угощение будущего питомца. Приходилось восстанавли-ваться, наращивая собственный рацион за счет запечённых на раскалённом камне молодых побегов все того же папоротника... редкостная гадость... Помогало не до конца, просыпаться утром стало труднее, накатывали вялость и апатия.

Но "кровавая магия" действовала! С каждым вечером взгляд Топса менялся. Он уже глядел на меня с доброжелатель-ным любопытством и растущим доверием. Отлично, образ хозяина-кормильца и вожака начал формироваться, следует приступать к созданию образа друга. Я постоянно разговаривал с ним. Разу-меется, трицератопс был не способен понять смысл речи, но, кажется, привыкал к её звучанию и интонациям.

Озарение!

Особо важно было приучить динозавра к огню. На постоян-но горевший у входа костер он смотрел с нескрываемым ужасом. Поэтому я, кормя Топса, стал брать с собой тлеющую веточку и класть её рядом. Успехи были налицо: зверь по-прежнему отно-сился к пламени с глубоким недоверием, но страх в глазах по-степенно исчез.

Конечности питомца отрастали, он начал упираться ими в пол пещеры, пытался вставать на ноги. Разумеется, ничего не получалось — поднять тяжелейшую голову с воротником и тремя рогами не мог.

Но позавчера питомец устроил настоящий праздник хозяи-ну. Состоялся первый вывод Топса из пещеры. Ковыляя рядом со мной с напряжением всех сил, спотыкаясь, постоянно тыкаясь клювом в сырую землю, динозавр добрался до ближайшего куста папоротника и слопал его. Вчера во второй половине дня он во-обще кормился самостоятельно, охотно потребляя не только па-поротник, но и многочисленные грибы, густо полезшие в послед-нее время. Впрочем, "праздник первой прогулки" оказался весь-ма относительным — нервы мои были взвинчены до предела. Ведь зверь, хоть и достиг размеров приличного бегемота, однако, пока что был всё еще непропорционально сложен, слаб и совер-шенно беззащитен. Появись здесь его обидчик и... Вот и приходи-лось мне тревожно прислушиваться и вглядываться в зелень, чтобы при первом же подозрительном шуме загнать Топса в пе-щерку.

Как оказалось, это не было манией и паническим психо-зом. Топс, безусловно наследил, оставив манящие хищников за-пахи на подходах к гроту и вот сейчас, поздним вечером сквозь шелест дождя я разобрал глухой, мерный топот. Мне послыша-лось? Нет! Какое-то животное пробиралось в чаще, осторожно ступая по грязи тяжелыми лапами. Оно медленно поднялось по склону холма к пещерке, и остановилось у входа. Я теперь от-чётливо услышал размеренное свистящее дыхание. Только разожженный костёр да ряд бамбуковых кольев отделяли меня от чудища. Странно, но я не был напуган, скорее обозлён. Да! Точно! Аллозавр! Исступленная сила и свирепость ощущались в этом припавшем к земле звере. Только у сверхмощного организма могло быть такое дыхание — наполненное, ровное, как работа большого компрессора. Чудовище шевельнулось, я теперь видел страшные, блестевшие зелеными огнем глаза. И тут же послышал-ся шорох — аллозавр медленно двинулся вперед.

-Сейчас полезет! -сказал я с истерическим смешком, под-ложив в костер несколько длинных и очень смолистых веток, за-благовременно срезанных именно для такого случая. -И нам (censored), Топсик! Или попробовать? Была, не была! Сиди в углу и не смей высовываться! Понял?

Нагнулся, выхватил из огня веник из горящих веток, вы-скочил. Хищник с грозным рычанием двинулся вперед. С сума-сшедшим отчаянием я подбежал к нему и несколько раз хлестнул пылающей метлой по чешуйчатой морде, по огромной пасти. Горя-щие листья угодили на язык динозавра. Послышался короткий рев, страшный гость попятился и исчез в чаще.

Нет свидетелей подвига, пришла мне в голову идиотская мысль, никто не посмотрит восхищёнными глазами, как Юлиана на Пи.

Кто-то подбадривающе ткнул меня в спину, от какового дружеского тычка я пошатнулся. Оглянулся и напустился на Топ-са: -Тебе же сказано было не вылезать наружу!

-"А вдруг тебя бы обидели, хозяин?" -было написано на трёхрогой морде.

02

Девяностые сутки путешествия, полдень. Первый выпас Топса завершился, я не без труда загнал его в пещерку. И во-все не оттого, что питомец был непослушен, напротив, дресси-ровка проходила просто идеально, скорее всего благодаря моему ежевечернему донорству. Дело в другом — в размерах. Топс до-стиг габаритов крупного слона и когда он входил, внутри ста-новилось... эмм... тесновато. Особенно, когда зверь укладывался спать. Кстати, у него появилась привычка изредка всхрапывать во сне, словно лошадь. Вот уж не подозревал о такой особенно-сти динозаврового организма. А при моём-то обостренно-чутком сне...

Топс дремал, переваривая объеденную за ручьём молодую бамбуковую поросль, а я свершал технологический переворот в индивидуальном бытии.

При виде зеленого бамбукового царства взбрело мне, ста-ло быть, в голову изготовить лук из бамбук... лука из бамбука... Тьфу! Лук из бамбука!

Итогом непродолжительного лазания по зарослям стало об-ладание двумя отличными сухими бамбучинами диаметром шесть-семь сантиметров, плюс тремя плоскими чистыми длинными щепами трёхсантиметровой ширины. Дары жарких тропиков... вот как-то так...

Медным ножом, я со всеми мыслимыми и немыслимыми предо-сторожностями расколол бамбучину вдоль, отщепив прямые полосы длиной чуть менее двух метров и шириной в те же три сантимет-ра. Начал осторожно состругивать дальше, снимая тонкую вьющу-юся стружку — вскоре полоса была совсем гладкой. Из обрезка заготовил вставку под рукоять, плавно сточенную с обеих сто-рон на клин.

Получасовая эпопея склеивания выпуклой пластины-спинки, плоской средней пластины, вставки под рукоять и выпуклой пла-стины-брюшка ознаменовалась лавиной такого сквернословия, ка-кого сам от себя не ожидал. А чего вы хотите, если желчь пресноводного мехового осьминога из омута в местной реке ока-залась мощнее всех клеев, с какими я сталкивался в предыдущей жизни. Манипуляций "оторви и заново склей" это вещество не допускало в принципе.

После склеивания и шлифовки я, вырезав ножом зарубки под тетиву, стянул концы плеч шнурком из сыромятной кожи до образования четкого и красивого выгиба. После чего лук отпра-вился сохнуть на ночь.

Девяностые первые сутки путешествия, полдень. Ого! Натягивание тетивы из сухой жилы пещерного червя, которую я запасливо хранил на всякий случай, превратилось в проблему — лук оказался очень тугим.

Озарение!

Настоящих стрел с наконечниками и оперением у меня не было, пришлось проводить пробные стрельбы тонкими бамбуковыми палочками с заострёнными концами.

Все не просто прошло гладко — результат потряс! Хотя по понятным причинам я не мог оценить в цифрах мощность, натяже-ние легонькой бамбуковой палочки в полтора сантиметра толщи-ной оказалось весьма трудоемким делом.

Озарение!

Выпущенные четыре пробных стрелы даже не стал выковыри-вать из глинистого откоса оврага, поскольку они засели не ме-нее, чем на треть. Только стоял, смотрел и счастливо-глупо хихикал. Неужели мне повезло? Вот за просто так и ни за что? Неужели теперь я — обладатель по-настоящему грозного оружия?

Озарение!

Топс переминался рядом с ноги на ногу, искренне недо-умевая, зачем хозяин мается всяческой хренью, вместо того, чтобы просто съесть бамбук.

02

Сотые (юбилейные)сутки путешествия, утро.

Вот какое совпадение. Именно сегодня отправляюсь в путь. Ну, что пора выдвигаться? Куда? Поднял кусочек никеля на шнурке. Он выдержал полуминутную паузу, после чего повер-нулся. Ага, вон она, восточная сторона, надо же... рифма...

Вымытый в ручье и накормленный Топс терпеливо ждал. Че-рез его спину были переброшены два тяжелых мешка с моими ве-щами и припасами. На своей-то спине мне и одного было не под-нять.