Аукцион Грез

Я отправился в снятый номер, и повалился на спину, не снимая одежды и ботинок. Уставился в потолок.

За окном заметно светлело — начался новый день на Грезе. Новый день, который никак нельзя упустить.

Будь я любым из троих агентов, исключая Незримого, а, возможно, и включая его, что бы я стал делать? Вариантов много. Я перебрал в голове их все, один за другим, тщательно прорабатывая подробности, учитывая пресловутый рисунок личности каждого из предоставленных мне соперников. По всему выходило, что артефакт покинул Грезу, и надо прыгать на корабль и пытаться догнать его в космосе. Но что-то, тем не менее, меня тревожило; и в первую очередь, имелась непоколебимая убежденность, что шкатулка все еще тут. Объяснить я это ощущение не мог, но я привык доверять подобным озарениям. Они не подводили меня. Практически, вещие сны наяву...

Рывком поднявшись, я ненадолго посетил душ, что, с моей точки зрения, никогда не бывает лишним, переоделся, бросив свежекупленную одежду прямо посередине номера, и вышел. Стоянка; квадроцикл. Не быстро, конечно; зато есть время додумать основные идеи.

На улице было противно. Мелкий колкий снег, пурга; видимость плохая. Более того, сквозь пургу, которая еще не была слотом, доносился какой-то угрожающий рев доселе неизведанной тональности. Греза старалась вовсю.

Я вопросительно пихнул в локоть стоящего рядом человека в мехах, который тревожно вглядывался в белые вихри; он повернул ко мне затянутое маской лицо и громко крикнул, чтобы я могу услышать:

— Снежное торнадо! Бывает нечасто, очень опасно! Вы бы не ехали!

Но я поехал. Поехал, пригибаясь за узковатым обтекателем, радуясь, что выбрал тяжелую машину, вцепившуюся в снег всеми гусеницами. Поехал, потому что мне надо было оставить Приму и Незримого за спиной; потому что мне надо было двигаться вперед.

Я чудом проскочил мимо оснований гигантских снеговых воронок. Потом вырвался на открытое место; было нереально холодно. С холма я смотрел на крутящиеся столбы, два или три, соединяющие землю и небо и танцующие прямо в том месте, где располагалась Прима. Потом повернулся спиной, и покатил в Секунду.

На все воля Рока.

Незримый в любом случае должен был уцелеть. А шихи?.. Если только успели обосноваться в зафрахтованном корабле... погрузиться до завтрака...

Надо мной, разрезая острыми крыльями снежные вихри и ветер, пронесся богомол — в Приму. На счету этих огромных насекомых были тысячи спасенных человеческих жизней, на планетах и в пространстве. Видимо, и этот полетел, повинуясь их сложной морали, принимать удар стихии на себя...

Ближе к Секунде погода стала получше. Торнадо оказалось локальным апокалипсисом. Квадроцикл не подвел, и топливо не закончилось. Я со смешанными чувствами въехал в карьер, добрался до своего второго витка...

На месте моей расплющенной палатки стояла она же, но подлатанная и подремонтированная. Зачем тратить гарантийные деньги, если современная ткань при падении ледяной глыбы не так уж пострадала?

Я остановил квадроцикл. Снегоход, видимо, был уничтожен полностью, так как Смотритель-Администратор оставил новый; плохенький, но сойдет...

Я зашел в палатку. Холодно. Но вот батарейки лежат, вынутые из гнезд. Я вставил их все, активизировал тепло и свет. Постепенно нагреется.

Вот и мой рюкзак. В нем явно рылись. Компьютер сплавился в бесполезный брикет металла — самая надежная защита от хакеров. Видимо, предохранители сработали еще от удара. Комбинезон, в котором я навещал в Граде Оллэну. Комбез, само собой, не пострадал. И пакетик с травками дядюшки Ашо.

Я высыпал кусочки и корешки на ладонь, придирчиво перебрал. На мой взгляд, немного пропало; но так как это не наркотик, по крайней мере, не известный наркотик, все забрать не рискнули. Чтоб вы подавились, воры несчастные!

Больше мне здесь делать было нечего. Я зажег в палатке свет, навестил стенку. Заботливые руки, которые в пользу администрации разбирали айсберг, также не обошли вниманием вещицу под синими отметками. Вместо нее имелась выбоина. Стало интересно, что же оттуда выковыряли... но не идти ж спрашивать?

Забрав комбинезон и пакетик травок, я вышел, и, оставив гореть свет в палатке, пешком перебрался к Джеку. Проверил связь, — Марита молчала.

Очередная двухчасовая дорога на квадроцикле меня утомила. Я включил примус, запустил в очиститель лед. Удивительно все-таки, как человек научился адаптироваться к любой среде...

Заварил парочку корешков, и сел ждать. Медитация по системе Коридоров — это было вовсе неплохо и вполне подходило к случаю...

Я настроился и прикрыл глаза.

*

Сперва пришлось порыться в памяти, выбирая моменты, когда мне было хорошо. Как правило, это были или воспоминания об Ат-Уне, точнее, о том периоде, когда я — совсем малыш — жил в Лабиринте у Озера; или первые воспоминания об Авроре. После Храма Мира Аврора уже не так ошеломила. Правда, я немедленно ощутил разницу в климате: в храме я провел в буквальном смысле босоногие отрочество и юность, не испытывая почти никаких температурных перепадов. Чуть побольше дождей, или ветра; фрукты на ветках еще не созрели или сгнили и падают — вот и весь выбор. Первая же зима на Авроре помогла мне понять, зачем мастера Храма так настаивали на всевозможных закаливающих процедурах в ледяных водопадах и родниках. И все равно — мой нос был красным, я чихал, кашлял, но все же наслаждался этапами самого удивительного преображения природы — наступлением зимы. На первом курсе "Ирбиса" на природоведение еще хватало времени.

Тогда же я познакомился со своей первой женщиной вне Коридоров, с женщиной, которую нашел и выбрал сам.

А настоящая первая была другой; она была волей Рока.

Когда Наставники в Храме решают, что ты готов, тебе дозволяют послушницу.

Так мои старшие братья и рассказывали — в твоей келье расцветает райский цветок. Женщина в легчайших, но полностью скрывающих фигуру и лицо, в одеждах, входит к тебе, и происходит чудо. Если всех воспитанников Храма готовили как воинов, всех послушниц готовили как истинных жриц, уверенных в своей силе и грации.

Ко мне женщина вошла вскоре после того, как я отметил шестнадцатилетие.

Она вошла; я проглотил язык и не мог даже пошевелиться, хотя сотни раз представлял себе, как это будет, ждал и надеялся. Я настраивал себя быть нежным и уверенным, получать и доставлять удовольствие, разом применив к вожделенному объекту буквально все, что мне советовали старшие братья; а на практике стоял столбом и смотрел.

Тонкие полотна между тем падали одно за другим, — и вот передо мной оказалась нагая юная девчонка, сероглазая, тонкая, как струна, дерзкая, сильная, с небольшой округлой грудью и светлыми волосами, стекающими волной ниже ягодиц. В тот первый раз я успел не только стать мужчиной; я успел узнать, что зовут ее Уни, что в Храме она родилась и собирается остаться навсегда, что ей девятнадцать — а я подумал было, что она младше меня...

Уни сделалась моим наваждением; она приходила ко мне каждую неделю, долго. Потом ее сменила другая служанка Коридоров. Коридоры считали, что не могут отпустить в мир воспитанника, голодного телом. Его требовалось насытить и обучить всему.

И я никогда не встретил никого, кто хотя бы отдаленно будил во мне такие же чувства, такой же радостный голос тела и ощущение близости душ, как Уни. Она и по сей день время от времени снилась мне; отражение ее света я искал в самых разных женских глазах.

А вот аврорианку, первую женщину вне Храма, взрослую женщину, темноволосую, с литой бронзовой фигурой, я присмотрел сам. И очаровал совершенно сознательно. Наш роман длился около полугода, пока наступала и входила в полную силу моя первая аврорианская зима.

И больше я длительных отношений не заводил... до тех пор, пока моей напарницей не стала Анджела Блюм.

*

Да. Медитации не получилось; получилось воспоминание, но вполне приятное и будоражащее.

Анджела пришла в сумерках. Ввалилась в палатку в белоснежном комбинезоне, ладно обтягивающим ее сильное тело... Я мгновенно восстановился и вскочил; лицо Анджи было располосовано двумя ударами ножа, комбинезон прострелен. Дыру Анджелика закрывала руками. Мы никогда не давали друг другу советов относительно индивидуальной экипировки и оружия, но этот комбез, пригодный для обычных снежных миров, видимо, был слабоват для Грезы.

Не тратя лишних слов, я вынул из кармашка на ее комбинезоне аптечку; помог ей наполовину выползти из одежды.

Напарница без сил упала на спину.

— Я взяла Эгнора. Как ты и думал, он был на Граде. Причем даже не удосужился убраться с Абрикосового Града, на котором убил Микаэля. Я выследила его без больших сложностей, и ликвидировала. Он ликвидировался не без приколов...

— Помолчи. Я зашью тебе лицо, потом расскажешь...

— Нет. Слушай. Они там недурно развлекались. Мы потеряли корабли. Твою яхту уничтожил Леронт, его собственную видимо Блонди, а мою, похоже, Вальцвфит. Они все пошли по одной стандартной схеме — создать банку с пауками, и пусть самый крупный сожрет остальных...

— То есть с яхтой у нас остался Блонди, и где-то есть леталка Вальцвфита?..

— Ее я нашла, она была в Граде. Крупновата для однопилотника, и не слишком удобная для парковки в Граде, но, тем не менее, стыковку ему разрешили. Он, ты помнишь, умеет убеждать... зато охрана потребовала официальной регистрации, как и для других космических транспортных средств.

— Ты нейтрализовала корабль?

— Нет, Крис. Я думаю, ты сможешь в случае необходимости его вскрыть и использовать. Иначе... иначе мы без колес. А это не слишком хорошо! Правда, я его заминировала...

— Отлично... это верное решение, Анджи. Жук у нас остался? — я осторожно ощупывал ее тело в поисках травм; но ничего, кроме одного ранения и порезов на лице, не отыскалось, хвала Коридорам.

— Жук; моя база, мой атмосферный глайдер и мой снегоход. Ну и кое-что по мелочи — сканеры, антенны связи, оружие.

— Не так плохо.

Я положил голову Анджелы затылком себе на колено, свел края большого пореза. Брызнул обезболивающее, потом дезинфекцию, и прошелся шьющей машинкой. Геля, чтобы склеить края, тут было недостаточно. Затем так же обработал второй шрам. Красоту Марите наведут дома, — а здесь надежные швы и сверху телесного цвета органический клей были призваны быстро решить проблему. Впрочем, получилось аккуратно. Я попросту не мог допустить, чтобы моя женщина ходила дурнушкой.

Затем я перешел к ранению чуть ниже правой груди Анджи. Оно мне понравилось намного меньше. Я просканировал рану, подивился везучести Анджелики, — при изобилии важных, активно снабжаемых органов в этой области человеческого организма, луч бластера прошел так аккуратно, что экстренной медицинской помощи не требовалось, мы были способны справиться сами. Ввел в рану тонкий зонд, который провел диагностику и впрыснул лекарства; затем наложил два крестообразных шва, спереди и сзади.

— Тебе тоже временами удивительно везет, Анджи.

Анджи улыбнулась, и, переместившись, снова положила затылок мне на колено. Красавчика Джека нету — сойду и я...

— Крис, а что с Лилией? Ты же ночевал у нее?..

— Ночевал, да. Потом перебрался в Приму, а потом снова вернулся...

— Крис... ну я же просила... ее не трогать...

— Да брось, Анджи. Все в порядке. Слушай, кого я встретил...

Я собрался накрыть напарницу, и поговорить о Незримом, о дальнейших планах, как полог палатки разошелся, и в нее ввалился...

Ввалился...

Рок его побери, это был Джек.

Анджи лежала на постели Джека, полуобнаженная — в спущенном практически до бедер белоснежном комбинезоном, заляпанным кровью. Пакеты стерильных салфеток, раскрытая аптечка, снадобье дядюшки Ашо... я... и нате вам.

— Что случилось? — заголосил Джек.

— Ты что здесь делаешь? — зло спросил я.

— А вы? Это моя палатка между прочим! Марита!

Анджи уже приподнималась, натягивая комбинезон.

— Джек, малыш, все в порядке, просто рабочий момент...

Малыш.

— Ты почему не улетел?

— Куда? На чем?

— Оллэна не позвала тебя отправиться с ней на яхте?

— Позвала... но я отказался, и она сказала, что тогда тоже останется... просила тебе передать, что посылочку отослала — можно будет получить в банке на Мицаре...

И она осталась! Великие Коридоры! Это не детский сад, это ясли...

— Я надеюсь, хоть Лилию отсюда вывезли?.. — возопил я.

— Вывезли, вывезли, — сказала Анджела. — Но естественно, ушли к точке передачи, поэтому я и оставила нам корабль Вальцвфита... кто знает, когда вернутся... ее забрало прикрытие Тито, по-другому так быстро не получалось.

— Лилию вывезли? Что значит — вывезли? Куда? Зачем? — продолжал вибрировать Джек.

— Слушай, — с неудовольствием сказал я, — тебе давали хороший шанс уйти из игры. Остался — дело твое, я бы не советовал. Но перестань изображать непонятки. Остался — стало быть остался. Ты чей?

— Я свой собственный! — огрызнулся Джек. — Теперь уж точно совсем свой собственный...

Я тоже начал закипать:

— Ну и дурак!

Джек резко отвернулся в угол. И замер. Я пожал плечами. Желаете истерику — милости прошу.

— Джек, — мягко позвала Анджелика. — Джек... что случилось?

Джек не обернулся, а мне совсем, совсем не понравились эти интонации моей женщины. Что-то я не слышал, чтобы она так обращалась к своим временным любовникам раньше. Это был мой тон. Только для меня. Эксклюзивный. Низкий, приятный голос Анджи начинал звучать особенно мягко, как будто с легким хрипом, с переливами, обещающими наслаждение, забвение и защиту. И вот теперь этим голосом моя женщина обращалась к Джеку. А маленький сукин сын даже не повернулся.

— Дже-ек...

Ну нет. Достаточно.

Я взял тулуп, накинул поверх сьюта, залпом проглотил чашку настоя дядюшки Ашо, вышел из палатки и резко отошел на несколько широких шагов.

И увидел... Великие Коридоры!

Я увидел в снегу платиновую шкатулку, в которой не так уж давно была заключена деревянная коробочка — артефакт.

Вещица нагло, с раскрытой крышкой валялась напротив палатки Джека, посверкивая в свете Смотрительских огней всеми своими шикарно отполированными гранями и драгоценными камнями. Не нагибаясь, я осмотрелся. Подскакивать и хватать — какой примитив!

Тем более, что пустая коробочка, даже драгоценная, была и мне не нужна.

*

Глава 11

Я осмотрел коробочку, не подходя особенно близко. Следов возле нее не было, да и вообще, создалось впечатление, что вещица попросту упала с неба.

Ну, или с глайдера.

Сделал движение вернуться назад, в палатку... и замер, пораженный звуками, которые доносились изнутри. Я был бы там явно лишним.

Что мне оставалось?.. Уставшему, не выспавшемуся, ночью, в карьере, на проклятой Роком Грезе?..

Только сторожить их...

Не отправляться же в свою палатку, и притворяться там, что мне нет ни до чего дела, когда планета кишит врагами...

Я пошел к квадроциклу, чтобы хотя бы сидеть на нем, а не на снегу. И, сделав два или три шага, замер как вкопанный.