Твое... величество-3!

Как он слезать будет?

Ну... как-нибудь.

Очень удачное дерево попалось, ствол почти без веток, они где-то метров с трех и начинаются, прыгать отсюда неприятно, значит, императора снимать придется. Вот и пусть их!

Рэн развернулся — и удалился со скромным достоинством. Да, он такой!

Дракон, но скромный и обаятельный.

И припустил со всех лап, догоняя Бертрана, примерно через минуту услышал злое лисье тявканье, а потом и почувствовал, как лис вспрыгнул на сбрую.

И — взлетел.

* * *

Чуточку забегая вперед, ругался Мушаши виртуозно, а вот снимался плоховато. Пока стащили, половину уважения растеряли. И потом поползли слухи, сплетни... что это за император такой, которого ограбить можно?

А куда боги смотрят?

Или это император виноват? Это Мушаши такой, что богам на него лишний раз глядеть не хочется?

Поползли и слухи, и сплетни... чем это закончится? Да кто ж его знает? Чем-то, наверное.

А пока важно снять императора и доставить обратно в столицу. Что-то больше никому на дракона охотиться не хотелось. Неудобная дичь пошла.

* * *

Рэн опустился на подходящей поляне.

Бертран спрыгнул, обернулся обратно, и выложил на траву знакомую цепь и красный камень при ней. Все остальные побрякушки он выкладывать не стал, зачем? Самим пригодятся! Им еще обустраиваться, долма себе строить, семьи заводить... у него уже и лисичка симпатичная есть на примете, и Рэну он подругу присмотрит. Будем считать, что это от императора им компенсация. За моральный ущерб. Да-да, ее величество Мария так выразилась, а Бертран запомнил и теперь был уверен, что ему — положено! Рэну — точно!

Но дракон скромный, он не попросит, а Бертран и просить не будет. Сам возьмет!

— Куда теперь?

— К деду. В святилище.

Глава 7

Виталис Эрсон с ненавистью смотрел на гостя. Димас Бустон, напротив, улыбался, и выглядел просто отлично.

— Вот мы и поменялись ролями, Эрсон.

— Будь ты проклят!

Димас пожал плечами.

— Не уверен. Ты думаешь, зачем я здесь? Можешь не утруждаться, я тебе и сам все скажу. Его величество назначил твою казнь на завтра. На рассвете тебе отрубят голову.

Виталис злобно зашипел.

— А ты и рад. А... Диана?

В тюрьме новости распространяются плохо, да и запрещено было тюремщикам разговаривать с Эрсоном, или пускать к нему кого-то.

— А, так ты не в курсе? Диана отравилась. Оставила письмо, в котором обвиняла во всем Иоанна, и приняла яд.

— С...а!

Виталис злобно скрипнул зубами. Конечно, ничего лучше эта гадина придумать не могла! Тогда бы уж сознавалась в своей измене, каялась, и заявляла, что приняла яд, чтобы искупить свою вину. Ну, и о помиловании для родственников просила.

Нет же!

Надо ей было напоследок так напакостить!

— Иоанн разгневался. Кое-как я его уговорил не казнить всех подряд...

— То есть?

— Женщин и детей он помиловал... ну, я тебе уже говорил о том, что рода Эрсон больше не будет. Мужчин — до двадцати лет. Хотел до пятнадцати, но я его кое-как умолил. Диана же мертва, чего теперь считаться?

Виталис провел рукой по лицу.

Это был действительно конец. И завтра... завтра все.

— Сначала казнят твоих родных. Потом тебя. Я просил короля, чтобы сделали наоборот, но... Иоанн слишком разгневался. У тебя есть последнее желание?

— Нет.

— Жаль. Подумай еще... недолго. Что-то я, наверное, смогу для тебя сделать.

Виталис скривил губы.

— Можно подумать! Думаешь, я не понимаю, зачем ты здесь?

Димас хмыкнул. Провел рукой по подбородку. Раньше у него была борода, но после тюрьмы он от нее отказался. Неприятно было, когда в ней вши завелись...

— Ты тоже приходил ко мне не о движении тел небесных поговорить. Тебе хотелось посмотреть на поверженного врага — что ж. Ты получил свое. Теперь моя очередь, но я злорадствовать даже не хочу. Перегорело как-то...

Виталис сверкнул глазами.

— Я жалею только, что не убил тебя.

— Я об этом не жалею, — заверил его Димас. — Итак, твое последнее желание?

Желания у Эрсона не было. Вообще.

— Если все же что-то решишь до полуночи — сообщи. Я оставлю распоряжение.

— Сделай одолжение — сдохни!

— Все мы сдохнем рано или поздно, — Бустон не собирался поддаваться на провокации. Понятно, Эрсон будет... нет, не так!

Завтра Эрсона уже не будет. А Димас будет.

Печальный конец для сильного и старого рода. И все из-за одной дуры, которая не могла удержать ноги вместе.

— Дианкин хахаль сдох?

— Его так и не нашли.

— Куда ж эта погань сбежала?!

— Сам бы знать хотел, — пожал плечами Бустон.

— Вот тебе и последнее желание. Хочу, чтобы эта сволочь сдохла! Если найдете...

Димас кивнул.

— Оно совпадает с королевским, так что проблем не будет. Что-то из еды? Священника?

— Он и так будет. Вина, разве что?

— Позабочусь. Белое, сорокалетнее?

— Да, желательно.

Димас кивнул и поднялся.

— Прощай, Эрсон.

— Надеюсь, скоро увидимся. Иоанн переменчив, так что жди, Бустон.

— Буду ждать. И готовиться.

— И я... буду ждать.

Димас попрощался и вышел за дверь.

Ничего он не чувствовал. Ни горечи, ни боли, вообще ничего. Просто еще одна страница перевернута. Был Виталис Эрсон — и нет его. Можно подлостью и хитростью получить власть. А удержать ее — получится?

Ответа у Димаса не было.

* * *

— Казнят...

До последнего Валент надеялся на лучшее. Это же Виталис!

Старший кузен всегда был самым умным, хитрым, изворотливым, он всегда находил выход из любой ситуации, он просто... он был!

Валент слушался его и вполне прилично жил. А потом...

Когда его жизнь дала трещину?

Не угадать. Может, когда его обвинили в покушении на королеву? А он и не покушался даже, зачем ему? А вот что делать теперь?

Раньше он надеялся, что все рассосется. Сейчас надежд уже не осталось.

Бежать?

И что ему делать в другой стране? Чужаку, практически без денег, без связей... жениться в чей-то род, стать примаком, всю жизнь кланяться родне супруги? И это еще какая попадется... а вдруг стерва или дура, или уродина, а то и все сразу? Что получше, оно и своим нужно, а что не разобрали, небось, и врагу не пригодится.

Бежать смысла нет.

Мстить?

Иоанну?

Ну... а вдруг да получится?

Валент одним долгим глотком опустошил кружку с элем, и задумался. Так-то... может он убить короля?

Попробовать точно может. Примеров в истории хватает. Можно арбалет приобрести, ну и... что он теряет? Да ничего, он все уже потерял!

Значит, и жалеть нечего! Берегись, Иоанн!

Валент решительно поднялся из-за стола. Хватит пить!

Сегодня он проспится, а завтра... ты пожалеешь, Иоанн Эрландский. Эрсоны еще живы! Ты очень пожалеешь... если успеешь.

* * *

Виталис Эрсон сидел у окна.

Пил вино, смотрел вниз... рядом, у ноги, пискнуло что-то, зашебуршало.

Виталис опустил глаза вниз.

Крыса.

Не любил он этих тварей, но теперь уж какая разница? Все равно его завтра не будет, чего теперь на крысу срываться? Пусть живет... говорят, они года полтора живут, а то и меньше, а у него и пары дней нет, только эта ночь. *

*— вообще, года 2-4, в зависимости от породы, но уличные крысы живут мало. Прим. авт.

Удивляясь сам себе, Виталис опустил вниз корочку хлеба.

Крыса стесняться не стала, послушно цапнула ее передними лапами, уселась на задние, и принялась жрать. Виталис подумал, и поделился еще и сыром. Бустон не поскупился и прислал хороший поднос со всякими лакомствами.

— Кушай, крысюк.

Крыс пискнул в ответ.

— Хоть пожрешь сегодня... завтра меня уже тут не будет. И вообще не будет. Как ты думаешь, куда мы попадаем после смерти?

Крыс пискнул.

— Вот и я не знаю. Завтра точно знать буду, а сегодня придется еще подождать...

Виталис жаловался, крыс слушал.

Эрр Расмус вообще хотел увидеть Диану, потому и в тюрьму пробрался. Вот казалось ему, что если он встретится с любовницей, то вернет себе человеческий облик. Так-то у него просто не получалось.

Он старался перекинуться, воображал себя человеком, пыжился и тужился изо всех сил... увы, разве что обкакался в результате. А крысой так и остался.

Диана ему не попалась, а потом Расмус услышал про ее смерть. И затосковал.

Все, ее нет. А ему как быть?

Он же не будет... он не хочет жить крысой! Но кто его будет спрашивать?

С горя Расмус махнул на все рукой, и решил пока остаться в тюрьме. А что?

Замок старый, узников много, крыс тоже хватает, правда, с Расмусом ни одна из крыс связываться не решалась. Чуяли они двуипостасного и старались держаться от него подальше.

Пропитание он найти тоже мог. И вообще... здесь как-то спокойнее. Кошек почти нет, собак тоже, крыс не травят... поживет он пока тут.

И вдруг...

Виталис Эрсон!

Расмус сначала испугался, а потом... у Виталиса ТАК пахло! Он последний раз что-то такое ел в человеческом облике! А ведь хотелось! Зверски!

Крыса может сожрать все. Но кто сказал, что крысе это понравится или доставит удовольствие? Если выбирать между помоями с мусорки и куском свежего окорока? То-то и оно...

Виталис же поделился, и Расмус решил посидеть с ним.

Казнят?

Что ж!

Никакой симпатии к Виталису Эрсону он не испытывал. Но к плахе решил его проводить. В каком-то смысле Расмус виноват в его казни... если бы они с Дианой... хотя нет, тут он не виноват! Не было бы у Дианы с ним, другой бы нашелся! Какая разница блудливой девке? Не один, так другой, не третий, так четвертый, рано или поздно она бы все равно попалась.

Хотя и жалко ее тоже.

Можно подумать, хорошо ей за стариком было! Продали, как кобылу на ярмарке, и делай, что дядя сказал, а то вообще голову оторвут. Бедная Дианка.

И теперь еще Эрсоны... ладно — Виталис! А остальные чем виноваты? Да и Виталис сейчас жалеет... нет, не о сделанном. А о том, что Дианку не пас, о том, что так свой род подвел. Такой уж он человек.

Какая, впрочем, разница? Если завтра его не станет?

Посижу я, посижу. Сыром поделишься?

* * *

Раннее утро.

Рассвет.

И — увы. На фоне поднимающегося солнца и тумана совершенно неромантичные помост и плаха на нем. И палач.

А еще два десятка мужчин, которые смотрят на него с разными чувствами. Кто-то, как Виталис Эрсон, гордо и зло. Кто-то равнодушно, смирившись со своей участью.

Кто-то сам даже стоять не в силах.

Виталис посмотрел еще раз на солнце.

Последний раз... странно так, вот мир остается, а его не будет. Вообще не будет.

Так странно.

Так страшно.

Весь этот мир останется, а его не будет. Наверное, уже нигде. Или будет? Боги точно есть, но что происходит с человеком после его смерти? Вины за собой Виталис Эрсон не чувствовал, боялся только неизвестности. А еще было обидно за свой род.

За людей, которые ему поверили, и теперь платят за это жизнью.

Виталис обернулся к ним.

— Простите меня. Если сможете.

И первый шагнул на плаху. По обычаю протянул палачу золотой, опустился на колени и прочел короткую молитву. Священник уже приходил с утра, но Виталис предпочел общество крысы. Та хотя бы его жизни не пыталась учить. И с осуждением не смотрела. Правда, сыр весь сожрала, но что ему с того сыра? Хорошее общество дороже.

Крыса так и осталась в камере.

А Виталис медленно положил голову на плаху. Удар — и на помост брызнули капли крови, упала в корзину отсеченная голова, обмякло тело.

Иоанн не поскупился на хорошего палача.

Один за другим Эрсоны всходили на эшафот.

Род прервался. Цена власти была уплачена сполна.

* * *

Старый монах благоговейно, двумя руками принял драгоценную реликвию. Пальцы его чуточку подрагивали.

— Камень Многоликого!

Камень пульсировал в его руках, тянулся к двуипостасным.

— Дедушка, сохрани его. Пожалуйста!

— Мне недолго осталось, Рэн. Но я обещаю тебе, что камень не попадет в руки недостойным. Я отнесу его в горное святилище, лично, и попрошу допускать у нему всех людей. Вдруг кто и найдется — крылатый?

Рэн кивнул. И крепко обнял деда.

— Не хочу тебя оставлять!

— Дети вырастают и улетают из родного гнезда. Иногда и драконами, — лукаво улыбнулся монах. — Лети высоко, внук, а я буду гордиться тобой. Ну и присмотрю тоже, чтобы хвост высоко не задирал.

Бертран одобрительно кивнул.

— Я за ним тоже присмотрю! А то он такой наивный, такой беззащитный, смотреть страшно! Хоть с морды, хоть с хвоста.

Рэн раздраженно фыркнул на друга.

Еще одну ночь они проведут на Шагрене, и убедятся, что реликвия на месте. А потом — на корабль и в Эрланд! Их там ждут.

Ее величеству Марии наверняка понадобится их помощь...

* * *

— Расскажи мне? Чем ты занимаешься?

Вообще, выспрашивать это тейн Аруасию строго запретил. Только вот... кто и когда слушался этих запретов?

Аруасий в борделе точно усвоил, что самый дорогой товар — не брюлики, нет! Это знания!

Да-да, знать, кто на что горазд, у кого какие слабости, кого и когда можно попросить, а кого нельзя кто и чем друг с другом связан... без такого в борделе не выжить.

Аруасий урок усвоил, и не попался ни одному из тех, кто любит убивать... в процессе. И кто превращает парней в куски отбитого мяса — тоже. И в монастыре он решил сделать самое важное. Собрать информацию.

Он это так не формулировал, конечно, но разнюхать, где и чем можно поживиться — это надо! А с Тома работать легче всего. Только попроси — и он на все готов.

Вот и сейчас подумал, а потом махнул рукой.

— Пошли, покажу...

Аруасий и пошел.

Парня после борделя было ничем не напугать, так что сами по себе подземелья его не удивили. А вот гробы... и на них что-то написано? Кажется?

— А что это?

Тома махнул рукой на гроб, который стоял поближе и открытым.

— Это эрры. Еще до Данакта... можешь посмотреть. Ты покойников не боишься?

Покойников Аруасий и правда не боялся. Недавно умерших.

А вот когда им лет по сто пятьдесят — двести... как-то неприятно. Подташнивает даже. Все эти полумумии... вроде и не воняет уже, разложилось все, но противно до ужаса!

— А чего на них написано?

— А, это сколько лет и в какого зверя они превращались при жизни.

— К-какого зверя?

— Это двуипостасные, Аруасий. Умершие двуипостасные. Те, кого хоронили в родовых склепах.

— Ага... а чего они тут? Зачем?

Брат Тома кивнул мальчишке на большой лабораторный стол. На нем лежало несколько костей, стояла ступка, пестик...

— Вот, смотри. Берем частичку тела двуипостасного и измельчаем в порошок.

— Зачем? — у мальчишки аж голос осип. Такого он и в борделях не видел.

— А потом... пойдем со мной.

Темный коридор Аруасия не впечатлил. А вот несколько помещений, в которых вдоль стен стояли клетки — очень даже. И сидели в них люди.

Или уже не очень люди?

Сначала взгляд выхватывал из темноты человекообразные очертания. А потом уже начинали проявляться и другие детали.