— Вот видишь. Как я мог оставить их. Просто стоять в сторонке. Я еще вчера думал, Гриша, а ты бы пошел, как Данька, ликвидировать мину. Не думать о своей шкуре. Я спрашивал себя. Хватит ли сил, хватит ли смелости, или ручонки будут дрожать. А сегодня я понял. Я то же могу.

— Хорошо, сынок. Прости меня, своего старика, ты все сделал правильно. Я горжусь тобой. Матери ничего не говори, я сам ей как-нибудь объясню.

— Спасибо, папа, спасибо.

— Отдыхай, сын.

Часть 16

Из роддома Марию встречали все трое, Аркадий, Данька и Александр. Она вышла к ним, улыбалась и держала на руках новорожденного сына. Мужчины бросились к ней с поздравлениями, с охапками цветов.

— Маша. Маша. — Твердил Аркадий, и Свен с Данькой вторили ему.

— Дайте, дайте, — кричал Данька, — я посмотрю на братика. Какой он маленький. Спит, глазки закрыл.

— Даня, успокойся. Дома посмотришь.

— Пусть спит. Ладно, дома познакомимся ближе. — Согласился Данька.

Они сели в машину и поехали домой.

— Какой он спокойный.

— Ничего, — откликнулся Свен на эту реплику Даньки, — проснется, он еще даст всем шороху.

— Он спокойный. Очень спокойный, — сказала Мария.

Они приехали домой. Даня заявил:

— Я сейчас буду его кашей кормить.

Мария посмотрела на своего старшего сына.

— Даня. Какая каша. Он только молоко ест.

— У нас в холодильнике есть молоко. Молоком буду кормить.

— Даня, от тебя молока, как от козла. — Заявил Свен. — Вот была бы картина, боцман пиратского корабля кормит младенца грудью.

— Ты чего? — Насупился Данька.

— А то, — Рассмеялся Свен, — своего заведешь. Надо женить тебя, и будешь знать, что такие дети могут только материнское молоко кушать.

— Ну и ладно. Меня рано женить.

— Ничего. Вот поженим тебя. Найдем тебе девчонку, и ты будешь нянчиться.

— Мне еще институт надо закончить. — Отговаривался Данька. — А потом я боюсь их.

— Кого?

— Детей таких маленьких. Как его на руках держать? — Даня присел на диван. Энтузиазма у него поубавилось.

— Свой появится, гладишь, приспособишься. — Наставлял сына капитан, усаживаясь в кресло.

В это время Лешка, маленький Лешка проснулся. Он открыл глазки, зевнул, а потом заревел. Мария качала его.

— Вот, понял, что дома. Пойду, пеленки поменяю, уложу его. Вышла в другую комнату. Мужчины сели на стулья. Аркадий спросил:

— Саша, ты на нас не в обиде, не сердишься?

— Нет. Что ты, Аркадий. Я рад за вас. Вон какого богатыря родили. Это здорово, Аркадий. Я по настоящему рад за вас. И не завидую. Это судьба, наверно. Теперь ничего не исправить, не изменить. Первое время, когда я оказался в том мире, было не просто. Я искал выход, надеялся, что смогу вернуться. Я был в полном отчаянии, не понимал, как и что произошло. Было не сладко. Я и устроился на корабль. Потом бунт, потом я стал пиратом. От отчаяния я не ценил ни своей жизни, ни чужой. К ему она, жизнь. Не знаю, что бы со мной было, кем бы я стал. Только однажды ночью мы были в открытом море, я вышел на палубу. Светила полная луна. Яркая лунная дорожка на воде. И бежит она.... Да, можете думать, что это сказка, легенда. Бежит, такая юная Бегущая по волнам. Куда-то вперед от корабля. Я понял, она не убегает, не убегает от меня. Она зовет меня вперед. Просто зовет вперед. Надежда никогда от нас не убегает. Она зовет нас вдаль, и мы должны идти за ней. Это единственная дорога, по которой нам суждено пройти. Если говорят, надежда умирает последней, это не правильно. Надежда никогда не умирает, даже когда мы уходим навсегда во тьму. Надежда остается среди других людей. Возможно, кто-то надеется, что ты вернешься. Бывает, что окна гаснут, но это не совсем так. Окна зажгут снова. И пусть ветер бьет в лицо. Волны яростно кидаются на тебя, волны отчаяния. И одна надежда, бегущая по волнам, может спасти тебя. Надо идти за ней. Я верю, Аркадий, что окна вашего дома горят не только для вас, но и для меня. Я в это твердо верю.

— Спасибо, Свен.

И эти слова капитана Данька запомнит: Надежда никогда не умирает, даже если мы уходим во тьму. Она зовет нас вперед, как Бегущая по волнам.

— Все, Аркадий, думаю, мне пора. — Сказал капитан. — Мое время истекло. Бал закончен. Пора. А то часы пробьют двенадцать. Ты проводишь меня, сын?

— Да, отец, конечно.

— Аркадий, попрощайся за меня с Марией. Так будет лучше. Тебе удачи, счастья. Я не говорю ни прощай, ни до свиданья. Пока.

— Пока, — сказал Аркадий Аркадьевич и пожал капитану руку.

Данька и Свен вышли на лестничную площадку, закрыли за собой дверь. Даня вновь позвал: Роман. Мгновение, и они стоят на берегу моря. Песок под ногами, плещет вода. Чайки и яркое солнце Тортуги. Они не спеша пошли вдоль среза воды. Ноги проваливались в песок. Они шли в сторону города. Даня не торопил отца. Он понимал, что тому надо оторвать себя снова от того мира, где он родился. Одолеть свою грусть. Справиться с болью. Вначале они так и шли по песку. Но потом им это надоело, они взобрались повыше, на тропинку. Свен улыбался, чуть грустно, но улыбался.

— Здесь тоже не плохо, сынок, как думаешь? И воздух здесь отличный. Не хватает немного морозца, и сала не хватает. Много чего, но все равно, жизнь продолжается.

— Думаю, продолжается, капитан.

— Вот именно. Вот именно. И главное, ты со мной, мой боцман.

— Да, капитан, боцман всегда с тобой.

Они пришли домой. Их, как обычно, встретил Леон.

— Как отдохнули, капитан? — Спросил бывший матрос.

По легенде, они уезжали на другую сторону острова, что бы развеяться.

— Неплохо, очень не плохо. И Дэну понравилось. — Рассказывал Свен о том, как они провели время.

— Да, — подтвердил боцман, — мы отдохнули. Никаких забот. Лично мне это пошло на пользу. Можно снова в любой поход.

— Не стоит торопиться, Дэн. Несколько дней побудем здесь. Потом решим. Что у вас, Леон?

— Все по-старому. Посыльный приходил от губернатора.

— Что ему надо? Завтра встречусь. — Успеется, решил он.

Наутро капитан отправился во дворец губернатора. Мало ли то нужно владетелю острова. Может денег. Такое бывает. Губернатор встретил его приветливо. Он вышел из-за стола поприветствовать пирата. Но в этом было что то, чего вначале капитан не мог понять.

— Дорогой Свен, я рад, что вы нашли время прийти ко мне. Хорошо, капитан. Что вы пришли. Присаживайтесь.

Они сели друг против друга. Свен спросил:

— Господин губернатор, вы то-то хотели? Что может сделать для вас капитан Свен?

Губернатор замялся, отвел взгляд.

— Я всегда вас очень ценил. Я вам благодарен за прошлое. Пришли трудные времена.

Так, решил капитан, денег будет просить. Вот они, трудные времена.

— Не хорошие вести пришли, — продолжал губернатор.

— Какие?

— Слух о вас дошел до столицы, до короля Франции. Испанцы требуют, что б вас выдал король.

— Вот как. — Двор короля знал, откуда поступают деньги. Раньше никого не интересовало сколько крови на них.

— Да. В противном случае, они хотят заблокировать выход из нашей бухты.

— Испанцы уже не раз хотели заполучить меня. Еще один раз....

— Не все так просто. Не все так просто. — Продолжал губернатор. — Дело в том, что французская корона сейчас не хотела бы обострять отношения с Испанией.

— Вы хотите сказать, господин губернатор, что Франция решила выдать меня испанцам? -Так поступают со слугами. Во имя своей выгоды тебя предадут.

Рэм смеялся. Париж стоит мессы. Пешками часто жертвуют. Предают своих сторонников, генералы бросают на смерть солдат. В том была высшая необходимость. Вечная слава героям. Мы скорбим. Ложь, чистая ложь. За тридцать серебряников готовы предать отца, мать и своего Бога. После пересчитаете по нынешним ценам. Выгодная сделка, и совесть успокоится. Капитан, ты и твой сын разменная монета для Романа. Он забыл о вас. Если б ты служил мне.... Твоя шея почувствует тугие объятия веревки.

— Что-то в этом роде. Но Свен, я говорю, что ценю вас. — Губернатор вздохнул.

— И во сколько вы оцениваете меня, сударь?

— Зачем так, капитан. Чисто по-дружески. Если б вы исчезли с острова. А я не смог вас остановить.

— Вы предлагаете мне бежать?

— Отчего, капитан. Просто вы отправились по своим делам. Мало ли у вас забот. Может вам здесь климат не подошел. — Продолжал губернатор. — А я, скажем, не смог вам помешать.

— Спасибо, господин губернатор. Спасибо за предупреждение. Я вижу, вы, действительно, благородный человек. Позвольте откланяться. Сегодня же вечером меня не будет на острове.

— Удачи, капитан. Счастливого плаванья. — Улыбался губернатор.

Капитан вернулся домой и рассказал все своим домочадцам.

— Нам придется вечером уйти в море, — подытожил Свен. Посмотрим, куда мы пойдем. Кто не хочет, я разрешу остаться на берегу. Тебе Леон придется за старшего остаться. Хуан и Жаннетта тебе помогут. — Капитан улыбнулся.

Леон спросил:

— Свен, вы уходите навсегда?

— Не знаю, Леон. Быть может. Может, это последний мой бой. Но я приму его с честью. Надеюсь, дружище, ты хоть иногда будешь вспоминать Свена. Своего капитана.

Леон и капитан обнялись. Жаннетта плакала, шепча, капитан. Хуан стоял растерянный, не зная, что сказать.

— Вы не расстраивайтесь, — сказал Данька. — Надейтесь, и мы вернемся. Ждите нас. Мы вернемся на восходе солнца.

Свен повернулся к Брайану и сказал.

— Брайан, ты останешься здесь. В этом доме.

— Я, капитан?

— Да, Брайан. Это приказ. Кто-то должен защищать этот дом. Я приказываю тебе.

Джереми Брайан О Тул, корабельный плотник, матрос и просто весельчак, посмотрел на своего капитана и сказал:

— Нет. Я не останусь.

— Брайан, это приказ. Приказ капитана. Ты отказываешься выполнить приказ? Это бунт?

— Я не стану выполнять этот приказ. Капитан вы можете распоряжаться моей жизнью, но вы не вправе распоряжаться моей честью. У пирата тоже есть честь, капитан. — Брайан развернулся и вышел.

— Ну, вот, — сказал капитан, — никто уже меня не слушается. Сын и тот... Ведь не останешься?

— Папа, ты чего? Что б я тебя оставил? Что б я оставил наш корабль. Не смеши.

— Хорошо. Собирайся.

Рэм остановился возле дома Леона. Дом смотрел на него хмурясь, прищурив глазницы окон.

— Да, — говорил Рэм, — ты скоро осиротеешь, дом. Испанцы не будут шутить. Я могу вступит в права наследства. Буду жить в твоих комнатах. Болью воспоминаний будут скрипеть твои половицы, радуя меня. Капитана тяжело ранят. Схватят беспомощного и повесят. Дэн не раздумывая бросится его спасать. А там — ловушка. Он будет после своими шутками и проказами на дыбе забавлять палачей. У меня даже слезы наворачиваются. Ты думаешь, у меня нет сердца? Ошибаешься. Мне нравится этот юный шут, я его люблю. Но кости я уже бросил. Скажу тебе, старый дом, по совсти, если Роману удастся бросить кости лучше меня, я не стану унывать. Это — игра. Порой проигрыш стоит того.

Первым делом, в своей комнате Данька сосредоточился, почувствовал звон струны перемещения. И он снова в своей комнате на Тракторной улице. Он вышел, заглянул в комнату матери. Та укачивала Лешку. Сидит, улыбается, смотрит на своего младшего сынишку.

— Как он, мама? — Спросил Данька.

— Спит. Он хороший. Спокойный мальчишка.

— А когда я был таким маленьким, я так же, как он...

Мария улыбнулась.

— Нет, ты был другим. Не таким спокойным. Может, мне так кажется сейчас. Ты уже в пеленках был пиратом. Беспокойным, требовательным пиратом.

— Здорово. Хорошо, что он такой смирный. Надо...— он махнул рукой, так ничего и не сказав. Он просто смотрел на мать и своего новорожденного брата, что бы сохранить это в памяти. Что бы помнить до своей последней минуты. Мать заметила этот странный взгляд. Спросила:

— Даня, что-то случилось?

— Нет, мама. Ничего не случилось. Я так забежал. Мы снова в море идем.

— Надолго?

— Не знаю. Прогуляемся по волнам, по морям. — Данька сейчас выглядел беспечным. — Сейчас сбегаю к Грише. Только соберусь.

Он ушел в свою комнату. Походил из угла в угол. Посмотрел, все ли в порядке на столе, как заправлена постель. Сел за стол, достал лист бумаги. Написал письмо матери. Потом написал письмо Грише.

Гриша, прости, если можешь. Возможно, из этого похода я не вернусь. Что делать. Значит, так тому и быть. Знай, ты был моим другом. Моим хорошим другом. Не надо грустить по мне. Не надо справлять тризну. Считай, что я уехал и когда-нибудь вернусь. А потом это забудется. Будь счастлив. И как говорили встарь, живи за нас двоих. Надежда никогда не умрет, даже если мы ушли в вечную тьму. Следуй за ней, Бегущей по волнам. Прощай, твой Данька.

Это письмо он тоже запечатал. Позвонил Грише.

— Гриша, можешь выручить. Довезешь до музея. Мне надо с Аркадием Аркадьевичем переговорить.

— Никаких проблем. Сейчас буду. Выходи минут через пятнадцать.

Данька вышел. Скоро подъехал Гриша.

— Что случилось? — Спросил он.

— Ничего. Надо поговорить с Аркадием. Без матери. Дела семейные.

— А! Ладно.

— Гриша, мы опять в поход уходим.

— Надолго? Опять испанцам достанется. — Спросил Гриша.

— Не знаю. Трудно сказать. Не от меня все зависит. От обстоятельств. Посмотрим.

— Так что случилось? — Любопытствовал Гриша. Он заметил, Даня какой-то не такой. Они подъехали к музею.

— Спасибо, Гриша. У меня еще одна просьба к тебе.

— Давай! Чем смогу, помогу.

— Вот конверт.

— Кому-то передать?

— Нет. Вскроешь его. Не сейчас. Дней через десять. Если я... Потом поймешь.

— Ты чего? Ты чего, Данька?! — Закричал Гриша.

— Успокойся. Все нормально. Прощай, брат. — Пожал Гришке руку. — Не жди меня. Я сам доберусь до дома. Езжай.

Даня вошел в здание музея. Он пошел в кабинет Аркадия. Тот сидел за столом, перебирал бумаги. Увидел пасынка.

— Даня, что случилось? С Лешкой? С Машей? — Последнее время Даня редко заходил в музей.

— Нет. Ничего не случилось. Все нормально.

— А что тогда?

— Зашел ненадолго. Переговорить. Мы снова уходим в море.

— Даня, мы уже начали привыкать к этому.

— Не знаю, Аркадий Аркадьевич, когда вернемся. Не могу сказать. — Даня замолчал. — Аркадий Аркадьевич, на этот раз, может быть, навсегда.

— Что, Даня?

— Успокойтесь, Аркадий Аркадьевич. Дней через десять, если я не вернусь, отдадите это маме.

Данька протянул конверт.

— Даня, может, ты останешься? Как мы здесь будем? Как Маша? Как Лешка?

— Аркадий. Я не могу остаться. А вы будьте счастливы. Не поминайте лихом.

— Что там произошло, Даня?

— Испанцы прижали нас. Хотят блокировать порт. Франция решила нас выдать. У нас нет другого выхода. Губернатор нормальный дядька. Он предупредил Свена и дал возможность нам уйти с острова. А там, как получится. Если встретимся с испанцами.... Нет, Аркадий, мы не струсим. Ни один из нас не дрогнет. Я как-то пообещал капитану Свену, когда мы высаживались на берегу, что б захватить город, испанцы не возьмут меня живьем. Им не удастся вздернуть меня на рее. Так вот, Аркадий, я тебе обещаю то же самое. Они меня не возьмут. Мне пора.