Он жадно вдохнул их запах, развернув девку и прижав к себе. Обалдеть!
— Нравится?... — томно выгнулась она. Отвечать не было смысла.
Ну и что, что шалава? Именно таких он любит — высоких, грудастых!.. Таких сильных и гибких!.. А она сильная, не чета местным потсакушкам, и оооо! Очень гибкая!
Девчонка выгнулась дугой, обвивая руками его плечи.
...Пускай, ею пользовались сотни людей, но он хочет, ХОЧЕТ такую! Хочет не на раз... Много раз! Он обязательно найдёт её в городе потом, она станет ЕГО женщиной...
— Я тебя раньше не видел здесь... — пролепетал он, сбитно дыша.
— Новенькая... — пискнула девушка.
— Надолго?
— Да уж, не на день. Мы говорить будем, или дело делать? — усмехнулась она. Он пропустил ехидство мимо ушей.
— Я хочу тебя! Не сейчас... После! Завтра! И сейчас, и завтра!...
Девушка довольно улыбнулась.
— Я тебе понравилась, да? — и накрыла его руки на груди своими.
— Да... — Мужик почувствовал, что теряет рассудок от желания. Он скользнул ей под юбку и одним движением разорвал трусы, проверяя, что у девчонки под ними. Обнаруженное там ему понравилось, он вновь издал нечленораздельный утробный звук.
— Не спеши... — она убрала его руки. — Посмотри, как я умею...
— Ыыыыы!
Она играла с огнём: эластично двигалась, выгибаясь в его руках под разными углами, демонстрируя чарующий танец, и в то же время ставя некий порог: 'Не сейчас! Я всё равно буду твоя! Наслаждайся моим видом ещё!'. Она сводила его с ума, и она умела это делать. Бандит, олигарх, преступник, госслужащий — перед нею в такие моменты все были равны.
— Ты готов? Иди сюда, мой хороший! — воскликнула она, подпрыгивая и обвивая его тело ногами, утыкая его лицо себе в грудь, обхватив затылок.
Мужик взревел. Он утонул в ней, забыл обо всём на свете, вновь и вновь издавая что-то мычаще-матерное. Он придавил её спиной к стене, да так, что у девушки потемнело в глазах.
Но она терпела. Надо было доигрывать до конца.
— Нравится?
— Гы! — детина приподнял голову, отрываясь от груди: лицо его расплылось в счастливой улыбке.
Это было потрясающе! Обычно проститутки тупо отрабатывали контракт, зачастую без лишних эмоций, а то и вообще без оных. Что такое оргазм на работе знала едва ли треть из них. А тут такое шоу, да ещё всего за сотню...
У него почти снесло крышу, а они ещё не начали!
Вот за это он и любил латинос — они живые, настоящие. И если что-то делают, то делают на совесть, потом вспоминаешь их выкрутасы очень долго.
— А хочешь, покажу кое-что ещё? Совсем отпадное? — прошептала она. Подтверждения не требовалось. Девушка медленно эротично повернулась, томно выгнулась...
...И резко, с разворота, опустила ребро ладони на основание шеи детины.
Проследив за падением тела и убедившись, что тот выведен из строя, девушка поправила грудь, заправив её назад, в лиф, сняла бессмысленный ныне клочок тряпки, ещё несколько минуту назад бывший нижним бельём, грязно выругалась на венесуэльском диалекте испанского, после чего принялась вытаскивать из-за широкого пояса юбки, за которым эти дуболомы не догадались ничего проверить, шесть небольших предметов, которые, если собрать их вместе, превратятся в два миниатюрных игольника облегчённой конструкции. Мужики!..
Пока она неспешно собирала детали, подгоняя замки к нужным пазам, а затем вставляя в оружие лежащие в сумочке батарейки, 'тигр' застонал. Быстро он! Сильная сволочь!
Девушка с силой ударила его ногой по лицу, отбрасывая назад и переворачивая на спину, затем приставила один из пистолетов ко лбу.
— На каком этаже центр электронного контроля?
— Ттттыыы...
Удар. Снова удар. Первый — носком в челюсть, второй — в промежность. Мужчина взвыл.
— Повторяю вопрос.
Слишком просто. Чересчур просто! Неужели они настолько теряют голову, что даже элитного бойца преступного мира, личного телохранителя пахана, так легко отделать? Она ожидала лучшей реакции, большего сопротивления! Большего самоконтроля, наконец! Потому и тянула резину с эротикой, рисковала.
'Так, только не расслабляться, это только начало!' — одёрнула она сама себя.
— Уууууу!!!... Су... — потянул тот.
Ещё удар. Хлесткий, в лицо. Раздался хруст переносицы. Из разбитого носа обильно потекла кровь, заливая подбородок.
— На каком этаже центр электронного контроля?
— Пы покойница, плядина...
Удар, на сей раз в пах. Мужик вновь взвыл. Не давая ему прийти в себя, она перевернула его на спину и взяла в мягкий, но надежный захват.
— Значит так, падаль! Сейчас я отрежу тебе яйца!
Раздался щелчок. Из ее руки, с боков от запястья, рассекая кожу, на свет выскочило два тонких пластиковых лезвия. Из раны вокруг заструилась кровь, придавая лезвиям зловещий вид.
— Видел это? — она наглядно продемонстрировала ему запястья, развернув его чуть в сторону.
Мужик увидел. И испуганно задрожал. Он знал, что означают эти лезвия. И что у сделавших это вне закона должны быть ТАКИЕ покровители, рядом с которыми Мексиканец — навозная муха.
— Веришь мне? — переспросила она. — Что отрежу?
Детина закивал.
— На каком этаже центр электронного контроля?
— Ма втагом... — промямлил он, но получил удар в ухо.
Девушка била резко, сильно, но с некой грацией, видной только профессионалам. Мужчина себя к числу профессионалов относил, и грацию оценить смог.
Перед ним стояла не уличная торговка телом, и не студентка, решившая зашибить деньгу. Перед ним стояла киллер, хладнокровный убийца, и все его потуги что-то сделать, обречены на провал.
— Тгетьем... — прохрипел он.
— Вот так-то лучше, — злорадно усмехнулась она и сделала невозможное. Освободила захват и отступила не шаг назад.
Мужчина до этого момента ещё на что-то надеялся, хотя осознавал, что его шансы невелики. Надеялся на ошибку, что убийца на секунду откроется, подставится — всего лишь на секунду. Он сильнее и тяжелее её, он справится — нужна лишь одна ошибка!..
Но такие не подставляются. Это мечты. Оттого его удивлению не было предела, когда захват ослаб. Целых две секунды он искал подвох. Искал, но не мог найти. Он не верил, что эта тварь его освободит или пощадит, но и не видел козырей у нее в руках. Стоит, безоружная (не считая 'бабочек' на запястьях), мило улыбается, приглашая действовать.
Но это шанс, как ни крути, и им надо воспользоваться.
Он так и не понял, чего она добивалась. Его бросок, в который он вложил всю мощь тренированного тела, такой быстрый и резкий, натолкнулся на пустоту. Затем чьи-то руки и чье-то тело развернули его, и он, ведомый собственной массой и набранным ускорением, начал заваливаться вперёд, сделал в полете кувырок...
...Хрум!...
Девушка какое-то время стояла над трупом, словно не веря, что тот мёртв. Но это было так — у живых людей голова не может лежать под таким огромным углом к туловищу.
Она могла пристрелить его, зарезать, убить множеством других способов. Но он — 'тигр', боец, и достоин смерти в поединке. Эдакая дань уважения одного профессионала другому...
— Это Огонёк. Я внутри. Пока чисто, — произнесла она, выбираясь из каморки и активируя связь. Над левой бровью ее вихрился голографический козырёк со схемой внутреннего расположения помещений. — План дома нашему не соответствует. Центр электронной защиты предположительно на третьем.
— Действуй по обстановке, — прозвучал голос в ушах.
Она действовала. Быстро, на случай, если операторы камер всё-таки не зря едят свой хлеб, подбежала к виднеющейся в конце коридора бронированной двери-шлюзу, ведущей во внутренние, 'хозяйские' помещения, и прислонила к глазку карточку поверженного противника. Раздалось шипение и шлюз отъехал в сторону. Она вошла.
Всё, операция выполнена. На девяносто процентов. Конечно, до завершения ещё очень далеко, но то, что было до — самое трудное. Теперь она в любом случае доберётся до операторского центра и отключит периметры охраны, разблокирует все двери и снимет сигнализацию — это лишь вопрос времени. После в дом ворвутся три группы захвата, из подвала, с улицы и с территории соседнего владения. Преград, отделяющих её от центра, больше нет, а помешать не сможет никто. В какой-то мере все, находящиеся внутри дома уже покойники.
Она быстро шла по коридорам, словно немезида, ангел возмездия, распахивая интересующие её комнаты и несясь дальше. Все встреченные ею люди, не успев удивиться или испугаться, получали раскаленную иглу в голову. Игольник — страшное оружие, особенно маломощный. Тяжелые армейские Гауссовки способны только на то, чтобы крошить людей в фарш, а от такого, с низкой скоростью иглы на выходе, закипают мозги. При полном внешнем благообразии трупа...
ЧАСТЬ II. БОЕЦ
Глава 8. День икс
Воскресенье прошло, словно в тумане. Не помню, как пришел домой в субботу, не помню, как лёг, как что-то отвечал матери... Я слушал музыку. Не так. МУЗЫКУ!!!
Как я мог раньше пропустить мимо себя такое? Почему не слышал ничего подобного? Да, качество оставляло желать лучшего. Да, местами звучали довольно наивные вещи, совершенно немодные и откровенно смешные. Были моменты, назвать которые грамотно у меня не хватит словарного запаса (я всё-таки не музыкант), но от которых несло таким примитивизмом, что скручивались уши. Но почти каждое произведение несло в себе драйв и энергию, от которых душа вырывалась из тела и не хотела возвращаться. Это было неистовство ритма, неистовство мотива, доводящее до слез. И я плакал.
Всё воскресенье никуда не ходил, сидел дома. Слушал и качал, качал и слушал, искал в сетях старые архивы, древние, как само время, поднимал комментарии и биографии, и уже к вечеру имел некое представление об эпохе, о стилях и направлениях (зачастую неразличимых на глаз), о биографиях, да и об истории Золотого Века вообще.
Это было классное столетие, рубеж XX-XXI веков. Жаль, что оно закончилось так трагично. Но эти годы канули в Лету не зря, они оставили нам великое наследие.
Утром в понедельник, стоя в вагоне подземки и слушая уже знакомую 'Аббу' (кстати, это не исполнительница, а группа. У них две вокалистки с очень похожими голосами. А Родина их, действительно, Швеция, ещё та, старая, 'белая', христианская, хотя поют на английском), я думал о Бэль. О том, кто она, что за человек. И кто её родители.
С одной стороны, это импульсивная маленькая дрянь, не знающая, чего хочет её левая нога. Но с другой — умная и рассудительная сеньорита, которая заткнет за пояс любую девочку в нашей школе, по всем параметрам. Как она сходу по полочкам разложила то, над чем я бился много лет... Многого стоит!
В общем, это очень умная девочка, которая прячется за маску ребёнка. Возможно, они с маской в несколько более сложных отношениях, это не банальная мимикрия, но рассуждающий психолог в ней превалирует.
И ещё, за вчерашний день я понял то, от чего пытался бежать в субботу. Понял и спокойно принял. Мне нравится Бэль. Не хочу употреблять слово 'любовь', им можно всё опошлить, но жить без неё... Не смогу. Так или иначе, она должна остаться в моей жизни.
А значит, я должен быть её достоин. Но поскольку я человек с не очень... Высоким статусом, мне нужно доказать это, и ей, и её семье. Следовательно, с сегодняшнего дня нужно начинать решать свои проблемы, доказав это вначале себе самому.
Voulez-vous
Take it now or leave it
Now is all we get
Nothing promised, no regrets
Voulez-vous
Ain't no big decision
You know what to do
La question c'est voulez-vous
Voulez-vous...
— подбадривали меня голоса из далекого прошлого.
* * *
Школа. Наверное, я всё же смогу воспринимать её без ненависти. Ведь это просто здание, в котором я и мне подобные получают знания, без которых тяжело устроиться в жизни. Она не виновата, что в ней учатся и работают подонки.
Да, преподаватели некоторые... Скверные люди. Тот же командор, вызверяющийся на слабых, но пресмыкающийся перед сильными. И Кампос со своей бандой, устанавливающий бандитские законы. Но они — отражение общей Системы, контролирующей нашу жизнь. Школа кончится, а 'командоры' и 'кампосы' останутся. И дай бог, чтобы их было не больше, чем здесь.
Школьный двор встретил меня привычным фоновым шумом, издаваемым рассосавшимися вокруг фонтана группировками по интересам. Все что-то обсуждали, о чём-то спорили, кто-то с кем-то ругался — нормальное времяпровождение перед началом занятий. Я принялся искать того, кто мне нужен, но неожиданно был атакован сзади.
— Фигасе у тебя реакция! — почесал Хуан Карлос ушибленную руку.
— А нечего со спины прыгать, — усмехнулся я.
— Я ж не зло, я так...
— И я так. Хотел бы сломать — сломал бы.
— Ладно, проехали, — примирительно махнул он. — ЗдорОво!
Мы обнялись и присели на край парапета фонтана. Я выбрал место так, чтобы видеть арку, следить за входящими. Согласно утрешнему плану, мне требовалось поймать двух человек, очень разных, но очень нужных, и я не знал, кого лучше ловить первым.
— Как выходные?
— Расскажу — не поверишь, — усмехнулся я.
— А это что у тебя? Ух ты! — Его лапищи потянулись к навигатору. Инстинктивно я перехватил их.
— Руки мыл?
— Я тоже себе такой хочу. Дай посмотреть?
Я расстегнул и дал ему. Он надел его, активировал. Внимательно изучил стартовое изображение перед глазами, куда я по умолчанию вывел три видеовыхода с боковых камер, чтобы иметь представление, что происходит вокруг, и прицокнул языком.
— Где взял?
— Поносить дали.
— Нутром чую, дорогая штука!
— Угу, — лаконично согласился я.
— А кто дал?
— Сеньорита одна. Ты её не знаешь. До субботы.
Я умолчал о том, что эта сеньорита его банально забыла, как Маша-растеряша из маминой детской книжки. Я тоже забыл, вспомнил о нём только в подземке, уже отъехав от 'Площади де Сан-Мартина'. Но я ведь не хозяин вещи, мне простительно!
— Кстати о сеньоритах. С тебя бутылка. — Он скорчил заговорческую мину.
— За что? — Я напрягся, приготовившись к какой-нибудь пакости. А как иначе, это же Хуан Карлос!
— За Николь. Ту девушку.
— А что с той девушкой? — не понял я.
— Ну... Я ей немного объяснил вчера, что она нравится одному человеку, который от природы очень скромный...
Я чуть не врезал некому конструктору-судостроителю-самоучке в челюсть. Сдержался в последний момент. Он же ехидно усмехнулся, принимая мою реакцию совсем за другое.
— Только не говори, что она тебе не нравится.
Я обреченно вздохнул. Ну, зачем он сюда влез?
— Слушай, я тебя просил об этом? — Почувствовал, что начинаю заводиться.
— Но она тебе нравится! — утвердил он с уверенностью многомиллионотонного астероида, мчащегося сквозь просторы вселенной.
Добрый мальчик. Альтруист, блин, недоделанный. Поотрывать бы ему ноги его альтруистичные! И язык.
— Я? Тебя? Об этом? Просил? — по слогам выдавил я. Хуан Карлос воззрился с недоумением.
— В чём дело, Хуанито? Что-то не так?
