Улыбаясь и кивая, я выбралась из постели, плотнее укутавшись в простыню. Не хотелось светиться перед наставником в нижнем белье и с синевой на шее.
— Ты похожа на мумию, — заметил Джей, — Неужели есть что-то, чего я ещё не видел?
Я одарила Джейсона взглядом оскорбленной невинности, мужчина пожал плечами, мол, "тебе виднее", и ушел на кухню, оставив меня наедине с одной из самых актуальных проблем: как спрятать засосы, если на улице плюс тридцать?
На помощь пришел шарф. Я переоделась в сарафан и замотала фиолетовую красоту куском шелка.
— Простыла? — не то в шутку, не то всерьез поинтересовался Джейсон, когда я вошла на кухню. Чтобы не соврать, пришлось проигнорировать заданный им вопрос.
— Ты же знаешь, что я могу помочь, — напомнил Джей, вертясь у плиты и даже не глядя в мою сторону.
— Мне стыдно, — честно призналась я.
— Со мной ты можешь чувствовать себя свободно, — заметил Джейсон, повернувшись ко мне лицом, — Убрать?
— Убери, — согласилась я, стягивая с шеи шарф.
Несколько секунд наставник просто смотрел на мои синяки, потом отвернулся, не сказав ни слова. Ноющая боль не исчезла, но внешних следов, как не бывало — зеркальная дверца кухонного шкафа отражала идеально чистую здоровую кожу.
— Поздравляю с очередным Грехом, — протягивая мне огромный вкусно пахнущий бутерброд из всего на свете, сказал Джей.
— Спасибо, выглядит аппетитно, — принимая из его рук вкусный презент, поблагодарила я, — Лук оказался приятным мальчишкой.
Джейсон сел напротив меня, при упоминании Лука его красивые полные губы тронула насмешливая улыбка.
— Этому мальчишку не один десяток веков, — заметил он.
— Это очень странно. С тобой проще — ты и в человеческом облике меня старше. А он... в теле мальчишки. Неудобно как-то.
— Но всё прошло отлично, — напомнил Джейсон.
— Да, отлично, — кивнула я, приступая к поглощению бутерброда, — Кстати...
Джейсон дождался, пока я прожую.
— У меня было видение. Я видела будущее! По собственной воле! — объявила я не без торжественных ноток в голосе. Реакция Джейсона оказалась не такой, как я представляла. Мужчина выглядел так, будто об его голову разбили хрустальную вазу.
— Будущее? — с сомнением уточнил он.
— Ага. У меня есть к тебе вопрос по этому поводу. Насколько вероятно то, что я предвижу? — прежнее беспокойство за Крис вернулось с новой силой.
— Будущее величина непостоянная, — ответил Джей таким тоном, будто хотел сказать что-то совсем другое. Ответ получился не просто дежурным, а каким-то оскорбляюще безличным.
— Что не так? — поведение наставника настораживало.
— Расскажи о видении, подробно, — попросил Джейсон, становясь всё серьезнее. Теперь я не радовалась своему достижению, теперь я всерьез волновалась, чем это для меня обернется.
Пересказ видения оказался довольно коротким, ибо говорить было особо не о чем: больница, Крис, Макс, моя попытка утешить парня лучшей подруги.
Лицо Джейсона превратилось в непроницаемую маску. На протяжении моей короткой исповеди, не было никакой возможности определить, что выражает его взгляд.
— Ты что-нибудь скажешь? — вглядываясь в лицо наставника, спросила я. Беспокойство заставляло меня раздражаться, захотелось съездить Джею по лицу, просто для того, чтобы он пришел в себя и вышел, наконец, из этого странного состояния а-ля зомби. Джейсон посмотрел на меня долгим очень тяжелым взглядом. На смену злости пришел страх: что же такого могло случиться?
— Джей! — взвилась я, вскочив со своего места, — Не тяни!
Мужчина в считанные секунды оказался возле меня. Его руки сомкнулись у меня за спиной, заключив в крепкие объятия, лишенные даже намека на теплоту. Наставник буквально сковал меня, не оставляя ни единого шанса высвободиться.
— Ты поставила метку, — прошептал Джей прямо мне на ухо. Смысл сказанного дошел до меня далеко не сразу. Я хлопала глазами, копошась в стальных объятиях и пытаясь сообразить, что же это значит, — Пометила Макса, прикоснувшись к его плечу, пожелав облегчить его страдания.
— Пометила? — чуть слышно переспросила я, пытаясь усвоить смысл этого слова, — Убила?
— Пометила, — с нажимом повторил Джей. Его объятия стали ещё крепче, я чувствовала, как его руки упираются в мои плечи, и это было приятно, можно было сосредоточиться на этом ощущении и не думать о том, что я совершила.
Вспышка собственного гнева застала меня врасплох.
— Почему ты не наорешь на меня?! Почему не закатишь скандал?! — взвилась я, ударяясь о руки наставника, словно рыба об лед, — Почему не отчитываешь за ошибку? Ведь, если это не ошибка, то я... то мне её не исправить, потому что нечего исправлять. Если ты спокоен, если ты ведешь себя так, будто произошедшее нормально, то я сделала всё, как надо, при этом убила друга, и это правильно! Но как такое может быть правильным?! Так что отругай меня! Ты же Гнев! Почему ты спокоен?!
Джей и ухом не повел, казалось, единственное, что его волнует, это как бы я не вырвалась. Какое-то время я безуспешно сопротивлялась силе в разы превосходящей мою собственную.
— Почему ты меня не остановил? Я ведь не знала! Не понимала, что делаю! — слова звучали, как мольба, за это я ещё больше ненавидела себя и то, что совершила.
— Не думал, что ты уже умеешь, — чуть слышно признался Джей.
— Что?
— Количество принятых грехов недостаточное, ты не могла уметь, — повторил Джей.
— Что же со мной не так?! — я снова начала вырываться, на этот раз — из последних сил. Джей и не думал уступать.
— Как я могу исправить? — прошептала я, ища опоры в потоке собственных почти бессвязных мыслей, — Ты можешь? Скажи, что можешь отменить то, что я сделала...
— Не могу, — с невыразимой тоской в голосе ответил Джей. Только сейчас я поняла, какого труда ему стоит сохранять спокойствие и видимую безучастность. Прозрение длилось недолго.
— Кто может? Кто-нибудь должен!
— Ангелы-Наблюдатели, — коротко ответил Джей. Мне казалось, будто его голос звучит откуда-то издалека. Я почувствовала, как начинаю оседать. Джей бережно опустился вслед за мной, не размыкая рук так.
— И где ваша хваленая независимость, если без ангелов вы даже метку снять не в состоянии? — прошипела я, зажмурив глаза.
— Когда метка поставлена, человек Вестнику не доступен, ты не сможешь видеть ни прошлое, ни будущее Макса, а вместе с тобой обезоружен и я.
— Тогда, как мне найти своего Наблюдателя, если таковой вообще есть? — шепотом спросила я.
— Это невозможно, если только он сам не решит себя обнаружить.
— Выходит, Грехи перед ними — сопливые детишки! Как такое возможно, что вы — могущественные существа — не чувствуете засевшего в ком-то ангела?! — сорвавшись на голос, взвилась я.
— Мы их не чувствуем не потому, что они сильнее, а потому что они другие. Ангелы сходят на людей не так, как это делают Грехи. Они не просто заполняют тело, они подчиняют разум и чувства, не просто перенимают повадки и привычки, они ими владеют. Они не просто надевают костюм и существуют параллельно с носителем, подавляя его, но разделяя с ним некоторые чувства, изначальный человек просто перестает существовать, — объяснил Джей, вернув себе прежнее леденящее душу спокойствие.
— Разве ты не такой же? — чувствуя, как по лицу текут непрошеные слезы, спросила я. Остатки сил испарялись с бешеной скоростью.
— Нет. Ты же знаешь, что наш с Уилом симбиоз носит... иной характер. Если я уйду из тела носителя, он станет прежним, если Ангел покидает человеческое тело... то после него ничего не останется, — самообладание снова оставило моего наставника. Теперь он не сковывал, а обнимал — одной рукой, ибо другой пытался вытирать мои слезы. Я была свободна, но сил выбраться из его объятий не осталось.
Мой взгляд метался из стороны в сторону, перекидываясь с одного предмета на другой, не давая мне сосредоточиться на гнетущих мыслях, мучительных воспоминаниях, на чувстве вины и стыда, на горечи, несущейся из глубины души, словно лава по жерлу вулкана. Я почти не моргала, дико таращась по сторонам, пытаясь думать о кухонном столе, табуретках, потолке, занавесках — обо всем, на чем хотя бы на мгновение задерживался мой снующий всюду взгляд. Моей единственной задачей было думать, о чем угодно, лишь бы не о боли, что в этот самый момент точила когти о мою опустошенную, выжатую, словно лимон, душу. Окружающий мир внезапно дернулся и пошел разноцветными пятнами, тогда я сосредоточилась на них, разглядывая их полупрозрачные идеально круглые тела разных диаметров и расцветок, я любовалась их разрушительными, отупляющими движениями. Вскоре на смену пятнам пришла рябь, я чувствовала себя так, словно мне в лицо бросают горсти древесной стружки, а та, озверев от такого обращения, впивается мне в глаза, продираясь всё глубже, туда, где в моей голове пульсирует жизнь — все чувства, все воспоминания, все мои мысли, все они затравленно дрожали в глубине моего черепа, ожидая, когда же его, наконец, разорвет.
Часть третья: Становление
Глава 24:
Когда я проснулась на следующее утро, проспав почти сутки, в голове стояла звенящая пустота. Казалось, будто вместо органа, предназначенного для размышлений, в меня поместили холодильную камеру — она неприятно гудела и обдавала ледяным ветром каждый раз, когда я напрягалась, чтобы что-нибудь вспомнить или о чем-то подумать. Не берусь сказать, сколько времени провела в состоянии полной отмороженности, но вставая, я без удивления или досады обнаружила, что за окном темнеет. Время тянулось подобно резине — поддаваясь, но с трудом и очень ненадолго. Организм работал вхолостую, гоняя меня от постели до кухни, потом до туалета и обратно в постель.
Постепенно где-то на задворках сознания начала формироваться мысль о том, что я убила человека, и не просто кого-то там, а своего друга, возлюбленного своей лучшей подруги. Что бы ни говорил Джей, я обрекла Макса на скорую смерть... не намерено, но исход в любом случае один — летальный.
Я то и дело останавливалась на полпути к следующей точке своего маршрута, чтобы ударить кулаком в стену или двинуть ногой первый попавшийся предмет. Один раз мне на глаза попалась ваза — её жизнь закончилась лобовым столкновением с оконной рамой.
К ночи жажда разрушения уступила место желанию спрятаться. Я растормошила платяной шкаф и с удовольствием расположилась там, где прежде висели многочисленные пальто и куртки. В темноте и тесноте даже сердце билось спокойнее.
— Это не выход, — дверь шкафа искажала голос Джея, позволяя мне не разреветься при его звуке.
— Уходи, — выдавила я, это было первое слово за весь прошедший день. Я смутно помнила то, как именно Джейсону удалось уложить меня спать — вчерашний вечер вспоминался с большим трудом и лишь местами, отдельными не очень информативными сценами. Без особых талантов наставника явно не обошлось, иначе он бы меня никогда не урезонил. Я ревела, как сумасшедшая, глаза, наверное, до сих пор опухшие.
— Не хочу вытаскивать тебя силой, — с едва уловимой угрозой в голосе, признался Джей.
— Отстань, — бросила я, начиная злиться. Неужели не понятно, что я никого не желаю видеть?! И что меньше всего мне нужен тот, чья некомпетентность привела к роковой ошибке...
— Ведешь себя, как ребенок. Ты Вестница! Вылезай из шкафа, немедленно, — со сталью в голосе велел Джейсон. Ещё вчера его суровость произвела бы на меня неизгладимое впечатление, но сегодня она вызывала лишь горькую усмешку, полную, к тому же, искреннего презрения.
— Ты плохо слышишь? Отвали! — проорала я, чуть сдерживая слезы.
Дверь шкафа резко отворилась, отскочив в сторону и чуть не слетев с петель. Джейсон возвышался в образовавшемся проеме, и весь его вид свидетельствовал о непоколебимой решимости.
— Аля, возьми себя в руки и выползай из шкафа, — почти прорычал наставник, вызывая смешанное чувство протеста и какого-то извращенного ликования. Ведь мне давно хотелось увидеть, каков он на самом деле. И, что греха таить, я жаждала наказания. Меня терзало чувство вины, которую хотелось искупить, за которую хотелось расплатиться хотя бы отчасти...
— И не подумаю, — бросила я, вжавшись в заднюю стенку шкафа.
Джей замешкался всего на секунду, после чего схватил меня за руку, больно сжав запястье, и выволок из шкафа. Я оказалась на полу, не желая подниматься и вообще хоть как-то помогать наставнику справляться с моим весом.
— Взрослый человек, а ведешь себя, как сопливая девчонка, — проворчал Джей, крепко обхватив меня за талию и одним движением поставив на ноги.
— Не хочу тебя видеть, — бросила я, оттолкнув его руки.
Босая, зареванная и лохматая я сама себе казалась невыносимо жалкой. Одновременно злой и сочувствующий взгляд Джея только усугублял это чувство.
— Не важно, — отмахнулся Джейсон, — Твои желания меня мало волнуют. Ты должна прийти в себя, это не обсуждается.
— Ты спятил?! Я убила своего друга! Неужели, до тебя не доходит?! — проорала я, предприняв отступление в сторону открытого шкафа.
— Макс жив и здоров, они с Кристой весь день провалялись на пляже, — вызывающе спокойно возразил Джейсон, — И он будет жить столько, сколько ему отмеряно. Ты выполняла свою работу, пусть и не подозревая о том, что именно делаешь.
Слова Джея призваны были меня успокоить, но возымели ровно противоположное действие: мне страстно захотелось съездить наставнику по лицу, удержало удивительно трезвое осознание бессмысленности и чреватости подобного жеста.
— Ты позволил мне совершить ужасный поступок, — стараясь взять себя в руки, заметила я, — И теперь я ненавижу себя, а тебя просто не желаю видеть.
— А кого желаешь? — со злой улыбкой поинтересовался наставник.
Перед тем, как Джейсон исчез, я заметила на его лице выражение сильнейшего отвращения. Или показалось?
Его намек был прозрачнее некуда. Оставшись одна, я почти бегом вернулась в свою комнату и отыскала среди подушек сотовый телефон, он оказался выключен. На то, чтобы включить его ушло минуты три, ещё две на то, чтобы найти в списке номеров Данин.
— Привет! — почти сразу ответил парень, — Не думал...
Я не дала ему договорить.
— Приходи,— велела я, стараясь не оставить Даниле даже маленького шанса отказаться. И как я раньше не подумала его пригласить? Много и ярко чувствовать — прекрасный способ ни о чем не думать.
— Ты в порядке? — насторожился Данила.
— Конечно, нет, — раздраженно бросила я, — Так ты придешь?
— Что случилось? — судя по тону, в Даниной голове шел сложный мыслительный процесс.
— Да или нет? — нетерпеливо спросила я.
— Приду, — с небольшой заминкой ответил Данила.
— Как можно скорее, — предупредила я и положила трубку раньше, чем он успел возразить.
Ждать пришлось минут пятнадцать, не больше, за это время я постаралась привести себя в порядок, не очень успешно, но в любом случае лучше, чем было. Голой видел? Видел. Значит, и лохматой потерпит.
— Что всё-таки случилось? — прямо с порога спросил Данила. Похоже, добираясь до меня, он успел придумать невесть что.
