Вестница

10.02.2010

Аля была обычной студенткой-второкурсницей, не придающей особого значения своей способности распознавать чужую ложь, до тех пор, пока в её жизни не появился мужчина, назвавшийся одним из семи смертных грехов, и не предложил качественно изменить привычную жизнь. Девушка согласилась, ведь жить в сумасшедшем мире интереснее, чем просто сойти с ума.

Вестница.

Вступление:

Рыжая девица за столиком у окна, та, что увлеченно мнет клавиатуру своего лэптопа — это я. По моему сосредоточенному лицу ничего толком не понятно, но я хорошая: не курю, если пью, то не запойно, пользуюсь презервативами и гигиенической помадой, короче вся из себя положительная, с богатым внутренним миром и породистыми тараканами.

Сегодня пятница, идет дождь, это паршиво, потому что не вовремя, а не вовремя — это тоже, что без очереди, короче, действует мне на нервы. Город, в котором я живу, вполне себе симпатичный населенный пункт, горожане — люди по большей части вменяемые, иногда, конечно, тупят, но без фанатизма.

Девушка в узких клетчатых штанах, футболке с Микки-Маусом и видавших виды кедах, та, что в этот самый момент идет в мою сторону, заковыристо петляя между столиками кафе, носит гордое звание моей лучшей подруги. Она немного не в себе, но кто из современных подростков может похвастаться здоровой психикой? Главное в человеке — индивидуальность, а оная из неё — из ушей и прочих анатомических ёмкостей — так и прёт. Терминология, конечно, спорная, но сила и глубина явления очевидны. В общем, я в восхищении, и морда лица моего преисполнена страстной тоски.

— Чего таращишься, как баран на модерниста? — подруга — Криста — смотрит на меня с подозрением, сузив большущие карие глаза и уперев в бока маленькие бледные кулачки.

— Аккумулирую внутренние ресурсы, — признаюсь я, — Пытаюсь заставить себя учиться.

— Витамины, энергетики, антидепрессанты? — предлагает подруга, усаживаясь за мой столик: откидывается назад, вытягивает стройные ноги, подпирает скрещенными руками аккуратные девичьи груди, обтянутые ушами Микки-Мауса, и устремляет на меня взгляд, полный искреннего участия.

— Легальные способы приведения мозга в рабочее состояние меня разочаровали, — признаюсь я.

— Гашиш, героин, марихуана, маковый отвар? — подруга подмигивает, улыбается, подается вперед, заглядывает в мои покрасневшие от усталости глаза.

— Кофе, — недовольно сообщаю я, отодвигая от себя пустую кофейную чашку, — Без сахара и кофеина.

— Паршиво, — мрачно замечает Крис.

Кафе, в котором мы сидим, имеет название, но большинство посетителей называют его просто "студенческим" из-за удивительно выгодного соседства с главным институтом города. Совершенно логично, что основным контингентом являются учащиеся этого самого института, мы с Кристой не исключение. Обучение — процесс довольно скучный и трудоемкий, но нас все эти сложности почти не затрагивают, сейчас, например, я бессовестно прогуливаю философию, а Криста, кажется, историю искусства. Большую часть учебного времени мы проводим именно здесь, за дальним столиком у окна; мы знакомы со всеми официантами, управляющими и грузчиками, знаем владельца и двух его сыновей, в общем, свои в доску.

— Что нового? — интересуюсь я.

— У Макса проблемы.

Макс — биолог с третьего курса, у них с Крис что-то вроде большой и светлой любви. Этот парень знатный раздолбай и задира, в общем, я искренне убеждена, что они с Крис — идеальная пара.

— Что на этот раз?

— Телефон украли, — Крис возмущена, — Прямо на лекции. Кто-то институтский, может, с того же потока. Готовлю эпохальную месть.

— И кому же ты собираешься мстить, если вор не известен?

— Ну, сначала ты узнаешь, кто спер, а уж потом в игру вступлю я.

— Лев и Крис спешат на помощь, — я усмехаюсь.

Звенит колокольчик, подвешенный над входной дверью, оповещая о появлении новых посетителей — в кафе вваливаются "аристократы" местного студенческого общества, промокшие, но вызывающе жизнерадостные. Почему они тусуются там же, где и простые смертные вроде нас с Крис? Хороший вопрос. Близость кафе к институту, как причину, не рассматриваю. Слишком легко. Предпочитаю думать, что всё дело в их патологической любви к вниманию; иногда, глядя на детей директоров, банкиров и владельцев торговых центров, трудно поверить, что их мозг анатомически идентичен мозгу любого другого человека. Ничего не имею против чужого благополучия, но, живя по законам совсем иного мира, предпочитаю считать элиту нашего института кем-то вроде инопланетян.

— И ты уверена, что я смогу выяснить личность воришки? — возвращаясь к разговору с подругой, уточняю я, в надежде, что Крис махнет на всё рукой и скажет, что на самом деле ничего от меня не хочет.

— Кроме Макса пострадали ещё, как минимум, двое, — проникновенно сообщает Крис, кажется, даже не подозревая, как мне тошно от её слов, — Кто-то должен был хоть что-то заметить.

— Хорошо, попробую что-нибудь выяснить, — соглашаюсь я.

— Отлично, — искренне одобряет Крис.

Я натянуто улыбаюсь. Подруга, удовлетворенная моим согласием, отправляется к стойке, планируя забрать свой любимый мясной рулет. Путаясь в невеселых мыслях, я погружаюсь в наблюдение за представителями студенческой элиты:

Красивого брюнета, вешающего своё короткое двубортное пальто на крючок высокой деревянной вешалки, зовут Роман Олегович Швец. Его отец — главный врач в самой дорогой и престижной частной клинике нашего города, мать — ведущая популярного телешоу, сам Рома учится на втором курсе медицинского факультета, любит красивую одежду и почти все свои каникулы проводит в Европе. Ту стройную блондинку, чью куртку он пристраивает рядом со своим пальто, зовут Григорьева Ольга, они с Романом встречаются и являются кем-то вроде короля и королевы курса, а возможно и всего института. Родители Ольги развелись, когда ей не было и трех лет, вскоре её мать снова вышла замуж — за владельца сети бутиков, сделав дочь одной из самых богатых наследниц города. По правую руку от Ольги сидит её закадычная подружка Лора Ласс — дочь обувного магната и запойной алкоголички. Лора не так обворожительна и богата, как Ольга, однако популярна ничуть не меньше — в основном благодаря умению устраивать вечеринки. Кроме могущественного трио за столиком сидят ещё двое — парни с медфака, чванливые Ромины подпевалы, чьих имен не знаю даже я.

Получив сомнительное удовольствие от созерцания довольных лоснящихся лиц, я достаю свой сотовый, набираю сообщение и отправляю его сразу на несколько номеров — попробуем выяснить, видел ли кто-нибудь из моих должников-сплетников что-нибудь подозрительное, вдруг воришка успел наследить (было бы очень кстати).

Крис возвращается с подносом полным еды и напитков, кажется, она совершенно счастлива и крайне довольна собой. Снова звенит колокольчик.

Одним из главных достоинств нашего столика является его стратегически верное расположение — сочетание неприметности и прекрасного обзора. В кафе входит влюбленная парочка, молодые держатся за руки и о чем-то весело переговариваются, парень — по-своему красивый, из тех, что с виду невзрачные, а заговорят или улыбнуться, всё, глаз не оторвать, девушка — открытое доброжелательное лицо, но кошачьи повадки выдают в ней весьма своевольную особу. Ребята садятся за дальний угловой столик, желая уединиться.

Крис размешивает сахар, задевая ложкой стенки глиняной чашки, та отзывается ритмичным позвякиванием.

— Опять ты пялишься, — замечает подруга, бросив многозначительный взгляд в сторону влюбленной парочки.

— Уже и поразглядывать нельзя, — ворчу я.

— Жуткая привычка, — комментирует Крис. Ей не нравится моё излишнее внимание к окружающим, она считает, что это некрасиво.

— Наблюдение — моё хобби, — напоминаю я.

Криста закатывает глаза, но молчит. Да и что тут скажешь? На самом деле, сама она не раз прибегала к моему умению всё знать. Если кто-то что-то говорит, то это что-то, как правило, кто-то слышит. К тому же, я наблюдательна и обладаю удивительной способностью отличать правдивое от ложного и характерное от надуманного; нечто внутри меня всегда знает, что из того, что говорят о тех или иных людях — правда, а что — неприкрытая ложь.

Я смотрю на часы — в институте время перерыва, скоро в кафе не останется ни одного свободного столика, и, как бы в ответ на мои мысли, многократно, без устали звенит колокольчик. В кафе ломятся студенты — веселые, задумчивые, уставшие или злые, поодиночке, парами или целыми компаниями. Возбужденные молодые голоса заполняют небольшое помещение, делая его похожим на пчелиный улей в разгар трудового дня. В кафе становится тесно, туда-сюда снуют взбудораженные официантки и сосредоточенные, немного удивленные бармены. Мы с Кристой с ехидным удовольствием наблюдаем за суетящимся народом, радуясь своей непричастности к всеобщей озабоченности поиском свободного места.

Наше уединение нарушает высокая коренастая брюнетка в белом плюшевом пальто с выражением заскучавшего высокомерия на лице.

— Столик освободить не желаете? — уточняет она таким тоном, будто мы тут же должны подорваться и уступить ей не только свое место, но и купленную нами еду.

— С чего бы это? — уточняю я.

— Давно ведь сидите, — упрекает девушка.

Я улыбаюсь, смотрю на неё снисходительно, моё моральное и интеллектуальное превосходство с каждой секундой всё ощутимее.

— И что? — подавив усмешку, интересуюсь я.

— Мест не хватает, — раздраженно замечает она. Я продолжаю недоумевать — вот попадаются же такие наглые?! Краем глаза замечаю, что на нас начинают оборачиваться. Криста молчит, с интересом наблюдая развернувшуюся сцену.

— Всё равно не догоняю, с какой стати мы должны уступать тебе свое место, — признаюсь я, поудобнее устраиваясь на диванчике. Я вспоминаю имя потенциальной оккупантки и перестаю удивляться её поведению, ведь для первокурсницы Ани Орловой существуют только её собственные желания. Решаю смириться с неизбежным и отпустить глупую девчонку без лишних издевательств.

— В общем, мы остаемся, иди уже, — нехотя бросаю я.

Аня вздрагивает, округляет не в меру разрисованные глаза, но удаляется, не проронив ни слова. Я окидываю взглядом случайных свидетелей глупой сцены — большинство из них возвращается к своим прежним делам — еде и разговорам, однако мужская половина влюбленной парочки, бывшей ещё недавно объектом нашего с Кристой внимания, разглядывает меня с живейшим интересом и, кажется, полностью одобряет то, что я сделала. Ловлю себя на мысли, что невольно начинаю позировать. Вот это да! Парень улыбается, глядя мне прямо в глаза, но продолжая при этом внимательно слушать сидящую рядом с ним девушку. Я невольно улыбаюсь в ответ и тут же отворачиваюсь, устыдившись собственного легкомыслия. Нашла, кому глазки строить! Криста смотрит на меня с немым упреком.

— Он первый улыбнулся, — шепчу я, желая оправдаться.

— Наблюдение — моё хобби, — талантливо дразнит Крис, предусмотрительно понизив голос.

— Ладно, проехали, — мне неловко, хоть я и не сделала ничего плохого. Подумаешь, ответила на улыбку обаятельного и явно несвободного парня, с кем не бывает.

Снова звенит колокольчик. Я поднимаю глаза на входную дверь, и все недавние мысли улетучиваются — медленно, но неотвратимо, словно душа, не желающая покидать остывающее тело. В кафе входит высокий немного неряшливый парень, входит с широченной улыбкой на губах и жадными бесами в хитрых болотно-зеленых глазах, на нем когда-то дорогие и новые, а теперь изрядно потертые джинсы, узкая зеленая футболка с глумливой надписью поперек мускулистой юношеской груди, теплая темно-синяя толстовка с капюшоном и смачно хлюпающие черно-белые кроссовки. Лицо парня — подвижное и озорное, как маленький ребенок — знакомо мне до последней черточки: когда-то, кажется в прошлой жизни, я смотрела в эти блестящие, часто пьяные, глаза и целовала эти красивые, но вечно обветренные губы.

— Милая Лёва! — звучит у меня над ухом слегка надломленный, но неизменно завораживающий голос.

Я очухиваюсь, беру себя в руки, возвращаю лицу обычное насмешливо— высокомерное выражение и заставляю губы улыбаться. Перемена не остается незамеченной.

— Как ты сразу подобралась, — усмехается вошедший в кафе парень. Он стоит у нашего столика, возвышаясь над ним, словно титан.

— Чего надо? — я продолжаю улыбаться и молюсь, чтобы голос не дрогнул.

— Какая ты холодная, — замечает парень, уже вполне серьезно. Его улыбка гаснет, взгляд теряет ясность и задор.

— О да, я такая, на меня даже автоматические двери не сразу реагируют, — мне грустно и тошно, но я не могу не играть свою самую нелюбимую в жизни роль.

...Мы были очень странной парой, весь первый курс на нас смотрели, как на чудо природы, как на доказательство полного отсутствия логики во всем, что касается любви. В нас верили, как верят в существование призраков и НЛО, нас изучали — когда-то нагло, когда-то украдкой, когда-то, как далекие звезды, когда-то, как вездесущих, но невидимых глазу микробов. Самое же чудесное во всем этом было то, что нам с ним не было никакого дела до всего остального мира, взволнованного нашим союзом. Да, он — слишком живой и настоящий для такой, как я, я — слишком сильная и слишком понятная для такого, как он, но мы были счастливы, пусть и не так долго, как хотелось бы...

— Все столики заняты, — парень виновато пожимает плечами, — Так что я сегодня с вами.

Он садится рядом со мной, загадочно улыбается, убирая за уши мокрые пряди своих вечно растрепанных волос. Я ничего не говорю, не возражаю, не скандалю — неторопливо убираю в чехол свой маленький ноутбук, одним взглядом извиняюсь перед Кристой, и, захватив куртку, выскальзываю из-за стола. Из кафе ухожу, не оборачиваясь, высоко задрав подбородок и искренне надеясь, что моему невольному гонителю очень, очень стыдно. Колокольчик жалобно вздрагивает и умолкает где-то за моей спиной.

Дождь лупит меня по лицу, искренне радуясь новой жертве. Ему безразлично, что моя защита дала трещину, что я повела себя, как слабачка, что я сбежала, когда надо было сделать лицо кирпичом и сидеть, с аппетитом поглощая булочки. И ведь совсем недавно, да, что там — буквально только что, я строила глазки уже влюбленному в кого-то парню, мне было стыдно, но приятно. Куда подевалось спасительное легкомыслие?

Я сообразила, что так и стою, как вкопанная, почти у самой двери в кафе, мешая редким прохожим и студентам, закончившим обед или так и не нашедшим свободный столик.

Часть первая: Явление

Глава 1:

Криста вышла вслед за мной, хоть и знала, что я не сторонница бессмысленного героизма. Она моя подруга, но всему есть предел — я сплоховала, мне и расхлебывать, её мясные рулеты и свидание с Максом совершенно не причем.

— Ты в порядке? — хватая меня под руку и увлекая за собой, спросила Крис. Мы шли по мокрому асфальту, чувствуя, как медленно, но верно унимается холодный мартовский дождь.

— А как же Макс? — спросила я.

— Написала смс, — пожала плечами Крис, — Всё отменила.

Мы снова замолчали. Я смотрела под ноги на мокрые носы своих туфель и ждала, когда они сольются с потемневшей от воды пешеходной дорожкой.

— Давно тебя никто Лёвой не называл, — выныривая из беспредметной задумчивости, заметила Крис.

Вообще меня зовут Алевтина, а Лёва — это прозвище, данное мне на первом курсе виновником спешного отступления из кафе. Как много воды утекло...

— Это было мило, — неожиданно для себя призналась я.

— Ага, — ничуть не удивившись, согласилась Крис, — Кажется, ему тоже нелегко. Думаю, он по тебе скучает, хотя бы просто по-человечески.

И я неведомо откуда знала, что это правда, что он, действительно, скучает. Давно привыкнув к исправно работающему внутри меня детектору лжи, я перестала удивляться всплескам его активности.

Сейчас мне было одновременно и приятно, и горько осознавать, что не только я позволяю себе тосковать о прошлом.

— Ты уже выбрала, что наденешь? — с неожиданным для такой ситуации воодушевлением поинтересовалась Крис. Похоже, это такой не совсем изящный способ сменить тему.

— Надену?

— Ну, на вечеринку... то есть на посиделки, — нетерпеливо пояснила подруга.

— А... — я вспомнила, о чем она, и мне немного полегчало. Послезавтра мой восемнадцатый день рождения, в связи с чем нами было затеяно небольшое мероприятие у меня дома — отец плотно застрял в командировке, так что ближайшие две недели я сама себе хозяйка, можно всласть злоупотреблять наличием свободной квартиры.

— Так! Быстро приходи в себя, а то я волнуюсь, — Крис с силой дернула меня за рукав куртки.

— Мне бы сейчас пошел на пользу короткий, но бурный роман, желательно с какими-нибудь венерическими заболеваниями впоследствии, чтобы было, чем голову занять последующие полгода, — промурлыкала я, стараясь скрыть улыбку.

Крис хмыкнула.

— Ты, как никто, умеешь разнообразить свой досуг.

— А то! — я совсем успокоилась и поняла, что нет в недавнем приступе ностальгии ничего страшного. Всё бывает, всё проходит, всё отпускает — так или иначе.

— Итак, ты уже выбрала наряд?

— Конечно, короткое желто-зеленое платье. Буду экзотической птицей.

— Ты серьезно?

— Мне оно идет, честное слово. К тому же, весна, хочется чего-то поярче, — я вспомнила, как волнующе смотрится моё новое платье в сочетании с длинными рыжими волосами. Самолюбование и нарциссизм — не моё, но волосы у меня и, правда, шикарные. Как бы в ответ на мои самолюбивые мысли, Крис тряхнула своей неизменно короткой стрижкой — она всегда ценила время и удобство выше помпезной красоты.

— А в чем будешь ты?

— Кеды, легенцы и бардовая туника, — Крис улыбнулась, воображая этот свой наряд. Я вдруг подумала, что очень здорово просто идти и обсуждать одежду, это настолько естественно, что даже немного странно.

— Вполне в твоем стиле, — одобрила я.

Какое-то время мы с Крис молчали, прогуливаясь под почти переставшим дождем.

— Будет пахнуть весной, будет очень хотеться нажраться в говноль, — пробормотала Крис.

— Моральная подготовка к празднованию? — догадалась я, даже не пытаясь скрыть улыбку.

— С удовольствием думаю о пьянке и с ужасом о неминуемом похмелье.

— Восемнадцать — это дата, — заметила я, вспомнив, как сокрушался отец, узнав, что не сможет присутствовать.

— Ну, не знаю. Мне восемнадцать, но я не чувствую никакой особой разницы, — пожала плечами Криста.

— Это потому, что развита не по годам.

— Вот, это и скажу Максу, когда он в следующий раз попытается сослаться на свою многоопытность, — Крис заметно повеселела, подумав о своем парне.

Я невольно вспомнила парочку в кафе, такие трогательные и милые, а парень всё равно смотрел по сторонам и улыбался, возможно, не только мне. В чем подвох? Мне вдруг стало чертовски радостно, что мне никогда никто не изменял. Во всяком случае, мне ни о чем таком не известно.

— Думаешь, Лис помнит про мой день рождения? — спросила я и тут же пожалела, что вернулась к обсуждению этой темы. Лис — прозвище от фамилии, вообще же он — Слава, Слава Лисицын, третьекурсник, как и Макс, они даже общались между собой, какое-то время, ну, пока мы с ним — в смысле со Славой — встречались.

— Не удивлюсь, если помнит. Хочешь пригласить? — Крис явно насторожилась. За последние несколько месяцев я ни разу о нем не вспомнила, а тут на тебе — из головы не выходит и так и просится на язык.

— Нет, это я так, просто.

Криста мне, конечно же, не поверила, но тормошить не стала. Она нахалка, но иногда проявляет чудеса чуткости, как правило, очень вовремя.

Мы дошли до последнего перекрестка и распрощались — Криста свернула в сторону своего дома, я в сторону своего, и никаких угрызений совести по поводу в очередной раз пропущенных лекций. Зря отец доверяет мне в такого рода делах, велик риск, что я вообще не закончу институт, за что мне, в общем-то, совсем не стыдно. Ну, какой из меня философ? Провалюсь на экзаменах и пойду продавщицей в торговый центр, чем не работа для молодой девчонки?

Дойдя до развилки, я, как обычно, свернула направо и зашла за угол большого блочного дома. Дождь прекратился, оставив после себя редкие прозрачные лужицы, которые приходилось постоянно обходить.

Я медленно брела по мокрому тротуару, ни о чем особенно не думая. Передо мной шла девочка лет девяти, болезненно горбясь под весом огромной спортивной сумки. Я следила за её шаркающими ножками в черных резиновых сапожках, пытаясь двигаться в такт её шагам. Подняв глаза, я увидела бы и её короткое пальтишко, и тонкие светлые волосы, выбившиеся из-под шапки с огромным совершенно нелепым помпоном, но меня буквально присосало к рифленой подошве её сапог. Я плелась подобно мухе с оторванными крыльями, чем дальше, тем меньше понимая, зачем мне сдались эти тонкие детские ноги в фиолетовых колготках. В моей голове что-то глухо и ритмично тикало, отдаваясь эхом от стенок черепа, кажущегося совершенно пустым. А потом началось ЭТО.

Рваные обои в цветочек, огромный письменный стол посреди порядком захламленной комнаты и вот эта самая, идущая сейчас передо мной девочка в одних только майке и трусиках. Её длинные белесые волосы собраны в простенький хвост, пальцы и локти запачканы краской, в глазах жадный блеск, перед лицом, прямо на полу лист ватмана, разрисованный ярко-красными цветами, очень похожими на маки, только в разы больше настоящих. В комнату входит женщина — по виду мать, они с девочкой очень похожи: те же волосы, те же глаза, те же губы и кисти рук. Женщина следит за ребенком, улыбается, на её лице болезненная бледность, в движениях дрожь и неловкость из-за собственной слабости. Всё происходит прямо перед моими глазами, я как бы там, в комнате, но при этом точно знаю, что то, что вижу, было давно — прошлой весной, тоже в марте, но не таком дождливом, как теперь...

Всё исчезло, словно ничего и не было. Впереди шла та самая девочка, но её пятки оставили меня в покое, теперь я видела и её шапку, и слишком теплый для такой погоды шерстяной шарф, и пальтишко... Она свернула с дорожки и скрылась за дверью ближайшего подъезда. Не понимая, что произошло, и стыдясь собственного замешательства, я ускорила шаг, желая побыстрее добраться до своей квартиры.

Отпирая дверь, я успела списать произошедшее на шутки разыгравшегося воображения, но, оказавшись в теплой и такой родной прихожей, запаниковала, поняв, что с психически здоровыми людьми подобных вещей не бывает. Это, конечно, не тотальное сумасшествие, но с моей головой явно что-то не так. Интересно, какие симптомы у шизофрении? Побросав вещи, где придется, я первым делом засела за компьютер с его всезнающим Интернетом.

Версия с шизофренией отпала почти сразу, ибо произошедшее не было похоже на психоз или на обычные слуховые галлюцинации, ни снижения активности, ни бредовых мыслей, в общем — совсем не то направление. Не зная никаких других названий психических заболеваний, я решила пройтись по их видам. Простейшие расстройства вроде тревожности мне также не подошли, если я больна — то это какая-то разновидность галлюцинаций, не иначе. Вот только — откуда они взялись? Да ещё и такие реалистичные. Впрочем, они такими и должны быть, иначе, какая же это болезнь? Позвонить отцу, узнать, не страдал ли кто-нибудь из наших родственников нарушением психики? А что, если дело в маме? Такое необычное наследство, запоздалый подарок ко дню рождения — ну, очень мило.

Я просидела у компьютера больше часа, так и не определившись с диагнозом — если верить Интернету, у меня все болезни разом. Измотанная постоянным напряжением, я, наконец, не выдержала и разом свернула все страницы браузера, после чего переоделась и мертвым грузом осела на стареньком диване. Чувства, пережитые во время странного путешествия в прошлое незнакомой мне девочки, оставались такими же сильными и чистыми, как в момент самого происшествия. Мне чудилось даже, что я слышу мерное постукивание внутри своей головы. Замучив себя невеселыми бессвязными мыслями, я задремала, но ненадолго, что-то внутри меня жаждало деятельности. Пришлось собраться с духом и позвонить отцу.

— Слушаю, — раздалось в трубке.

— Привет, па, — я всё ещё не знала, о чем именно хочу спросить, и хочу ли.

— Алька, — отозвался отец, его голос звучал непривычно: натянуто и как-то издалека.

— Не отвлекаю? У меня к тебе разговор, — неуверенно начала я.

— Что-то случилось?— отец насторожился, и я вдруг поняла, как подозрительно прозвучало то, что я сейчас сказала.

— Нет-нет, всё отлично.

— Ну, тогда добро. Выкладывай.

— У нас в институте проверка, — я сочиняла на ходу, не решаясь сказать всё, как есть, — Медицинская. Ничего особенного, но им нужно знать, были ли в нашей семье какие-то психические заболевания, ну, такие, чтобы передавались по наследству... или вообще.

— Вроде шизофрении?

— Ну, да, наверное. Что-то, что связано с психикой. Им надо для каких-то карточек, — врала я неубедительно, но отец, кажется, ничего не заметил.

— Не припоминаю ничего подобного, — задумчиво признался он.

— А у мамы? Не помнишь?

— И про маму ничего такого не помню, — я представила, как отец растерянно пожимает плечами, — Наверное, потому что ничего подобного не было, иначе я бы обязательно знал, в общем, можешь смело говорить, что по этой части у тебя всё в порядке.

— Спасибо.

— А в остальном ты там как? Развлекаешься?

Я понимала, что отцу не до меня и всё это — дежурный интерес.

— Всё отлично, я же говорила. Ладно, ты, наверное, занят. Да и мне пора. До связи.

— Пока.

Сбросив звонок, я тут же вернулась обратно на диван. Если бы пережитые мной чувства притупились, было бы куда легче поверить, что ничего на самом деле не было, а если и было — то всему виной стресс или что-то столь же тривиальное. Но моё тело прекрасно помнило все ощущения, каждую деталь, каждую эмоцию. Помаявшись какое-то время, я решила, что один раз — ещё не клиника, и можно хотя бы на время забыть о странном происшествии, выкинуть из головы всю эту дурь с галлюцинациями и сосредоточиться на выходных и дне рождении. Заключив с собой договор о табу на ненужные мысли, я тут же почувствовала себя значительно лучше и смогла, наконец, заняться домашними делами и составлением списка покупок для будущего празднования.

Глава 2:

Субботу я провела за уборкой и просмотром сериалов, желая сделать дело и отвлечься от дурных мыслей, а воскресным утром мы с Крис погрязли в приятных хлопотах. Макс помог справиться с многочисленными пакетами из супермаркета и тут же ретировался, не желая участвовать во "всех этих бабских заморочках".

На кухне монотонно бубнил телевизор. Крис месила тесто для пирожков, регулярно облизывая ложку.

— Накануне выборов политики начинают так интенсивно любить Родину, что это похоже на групповое изнасилование, — заметила я, водружая на стол большое пластиковое ведро.

Крис бросила беглый взгляд на экран телевизора — шли региональные новости, итоги недели.

— Вся их суета — всего лишь бесконечная попытка вытянуть себя из болота за яйца, — усмехнулась она, переводя взгляд обратно на корыто с тестом.

Я вытащила из ведра пару крупных яблок и приступила к нарезке. Фрукты пахли прошлогодним летом и продавщицей с овощного рынка. Позавчерашние галлюцинации не повторялись, из чего я заключила, что время расставило всё на свои места — если я и больна, то не так серьезно, как могло показаться. Мало ли в мире необъяснимых вещей? Может, я попала в какой-нибудь посторонний информационный канал и в силу каких-то особенностей своего организма получила снимок чьего-то прошлого. Ну, чудит вселенная, нам можно, а ей нельзя?

— А-ля-ля-ля, а я сошла с ума, какой досада, какой рецидивчик, — пропела я, сгружая с разделочной доски первую партию мелко нарезанных яблок. Крис улыбнулась и покрутила пальцем у виска.

Начало вечеринки было намечено на пять, когда мы закончили с пирожками, оставалось чуть меньше четырех часов. Распихав готовые и почти готовые блюда по полкам, печкам и столам, я отослала Крис домой — одеваться и наводить марафет. Мне и самой не мешало принарядиться: узкое платье с трудом налезло на раздобревшие за зиму бедра, так уж вышло, что одежду, предназначенную для празднования дня рождения, я покупала прошлой осенью ради другого мероприятия, которое, в итоге, так и не состоялось. Я нервничала и суетилась, из-за чего пришлось дважды перекрашивать один и тот же глаз — рука дрожала и линия стрелки выходила кривой и слишком жирной. Разобравшись с одеждой и гримом, я принялась за волосы — целых полчаса ушло только на то, чтобы решить: распустить или собрать в хвост. В итоге остановилась на "золотой середине": собрала часть волос и заколола их на затылке, оставшиеся расчесала и оставила лежать на плечах.

Криста вернулась за час до общего сбора, мы расставили приготовленную еду и закуски, вытащили из закромов две бутылки водки, шампанское, вино и мартини, оставив на потом такой же точно комплект. Вскоре после Кристы пришел Макс, он притащил бутылку текилы и лимон, заявив, что ничего другого пить не будет.

И лучшая подруга, и её парень по достоинству оценили мой наряд — короткое обтягивающее платье без бретелек, состоящее из двух широких пересекающихся полос — зеленой и желтой.

Гости пребывали неспешно, все, как один, с заметным опозданием. Первыми были наши с Крис однокурсницы — Светка и Люба, мы не были особенно дружны, но в стенах института общались, как добрые приятели. Я ценила их за ненавязчивость и неугасающий оптимизм. Вслед за ними пришло неразлучное трио музыкантов-любителей, играющих в одной рок-группе с Максом, именно он настоял на их присутствии, не желая лишать себя возможности качественно напиться в компании боевых товарищей. Я с трудом припомнила их имена. Потом были ещё четверо — парень и три девчонки, наши с Крис бывшие одноклассники, с которыми я поддерживала призрачную связь посредством Интернета. Их мы пригласили для массовки и, чтобы было, кем развлечь парней-музыкантов.

Здороваясь и принимая подарки, я с ужасом поняла, что вполне могла бы ограничиться одной только Кристой. Идея устроить шумный праздник начала казаться мне в высшей степени нелепой, но отступать было поздно, поэтому я послушно улыбалась и благодарила, сияя, как эмалированный таз.

К началу восьмого в сборе были все, кого приглашала лично я, однако где-то в глубине души зрела уверенность, что Макс и Криста пригласили кого-то сверх списка. Мои опасения вскоре подтвердились. Я болтала с девчонками из института, когда раздался настойчивый звонок в дверь, кажется, я была единственной, кто расслышал его сквозь рваные звуки, исходящие из колонок новенького музыкального центра.

На пороге стояла наша с Крис общая знакомая Вера — молоденькая барменша из студенческого кафе. Она пришла не одна: за её спиной маячил тот самый Влюбленный, с которым мы так мило и совершенно безнаказанно обменивались улыбками.

— Привет, поздравляю! — Вера сжала меня в объятиях, после чего отстранилась и вручила пакет с подарком.

Влюбленный вышел из-за её спины и протянул мне раскрытую ладонь.

— Данила, — представился он, улыбаясь доброжелательно и немного виновато, — Можно Даня. Привет.

Я слегка замешкалась, но всё-таки ответила и на приветствие, и на рукопожатие.

— Привет. Алевтина, можно Аля.

Парень ещё больше расцвел, продолжая держать мою руку.

— Ничего, что я напросился? — осторожно поинтересовался он.

— Конечно, ничего, — высвобождая плененную конечность, заверила я, — Вы проходите.

Ребята вошли в квартиру и принялись снимать верхнюю одежду. Я наблюдала за непрошенными гостями, отчаянно пытаясь понять, какие между ними отношение.

Из кухни вывернулась подвыпившая и очень веселая Крис. Она тут же прицепилась к Вере, даже не заметив, что та не одна.

— Ты просто обязана попробовать Алькины пирожки! — внушала Криста своей протеже, уводя её в гостиную.

— Кажется, так и было задумано, — весело заметил Даня.

— Я здесь не причем.

— Да, я на тебя и не подумал, — искренне признался парень. Он не выглядел смущенным или обиженным, кажется, наш внезапный тет-а-тет его забавлял. Я понятия не имела, о чем с ним разговаривать. Может, предложить выпить? Самой мне что-то страстно захотелось напиться.

— Ты ведь та девушка из кафе? Я правильно помню? Одета иначе, накрашена, и волосы по-другому лежат, но вполне узнаваема, — Даня смотрел мне прямо в глаза, — Я прав?

— Даже, если так. Какая разница?

— Не хотел обидеть, — Даня, кажется, растерялся. Он явно не ожидал, что я рассержусь. Признаться, я и сама не ожидала, — Просто интересно.

— Я тебя тоже помню, ты был с девушкой.

— Да, точно, — замялся Даня, — С девушкой.

Повисла неловкая пауза.

— Ты иди, выпей чего-нибудь. Это же праздник, в конце концов, — предложила я, желая поскорее ретироваться.

— Точно! Я ведь не поздравил, — спохватился Данила, выуживая из кармана кофты маленький сверток.

— Не стоило, — пробормотала я.

— Ну, как же? Я не привык ходить на праздники без подарков. Ничего особенного, просто приятная мелочь, — Даня протянул мне свой презент.

— Спасибо.

— А теперь я иду к гостям, — сообщил Даня, как бы мирясь с неизбежным. Он ободряюще улыбнулся и оставил меня одну посреди прихожей, заваленной обувью и одеждой. Какое-то время я анализировала свои ощущения, вертя в руках Данин подарок. Мне было приятно — и его появление, и его внимание, и его открытое обаяние, в тоже время мне было крайне неудобно — за свою сварливость и его легкомыслие.

Данила подарил мне серебряную брошку в форме льва, разевающего огромную клыкастую пасть на невидимого противника. Серебро не шло к моему платью, но я решила, что не надеть украшение — всё равно, что оскорбить дарителя в лучших чувствах. Было немного странно — почему лев? По зодиаку я овен, ничего общего с хищником. Неужели он слышал, как назвал меня Славка-Лис? Лев вполне вяжется с Лёвой. Выходит, он притворялся, когда делал вид, что только теперь признал во мне ту девушку из кафе. Поразмыслив ещё с минуту, я решила, что не готова вернуться к гостям, во всяком случае — пока. Не хотелось ловить на себе заинтересованные взгляды как-то совсем уж внезапно понравившегося мне парня или наблюдать, как он ухаживает за пришедшей с ним Верой.

На улице было по-весеннему свежо. В марте темнеет позже, чем зимой, но всё ещё довольно рано. Я уселась на скамейку у подъезда и посильнее закуталась в накинутую на плечи куртку. Хмель от единственного выпитого мной бокала давно выветрился, оставив после себя неприятную сухость во рту.

— Здравствуй, — прозвучало где-то рядом со мной.

Я повернулась на голос. Рядом стоял мужчина.

— Вы мне?

— Разве здесь есть ещё кто-то? — незнакомец говорил серьезно, без тени улыбки, в его словах мне почудилась угроза.

Может, сосед? Нет, я никогда прежде не встречала этого человека.

— Вы что-то хотели? — осторожно спросила я.

Лицо мужчины было подсвечено низким уличным фонарем, и оттого выглядела слегка зловеще.

— Хотел поговорить с тобой, — невозмутимо ответствовал мой странный собеседник, переходя на "ты".

— Разве мы знакомы?

— Ты Алевтина, — ответил он тем же тоном.

— А я вот понятия не имею, кто вы такой. И разговаривать с вами не буду, — мой голос предательски дрогнул. Я встала со скамейки и замерла, не в силах пошевелиться.

— Я пришел помочь, — продолжая стоять, где стоял, заявил мужчина.

— Не понимаю, о чем вы.

— Ты же должна чувствовать, что я не вру, — незнакомец выглядел немного растерянным.

Меня будто током ударило.

— Что?

— Ты должна чувствовать, что я говорю правду, — уверенно повторил мужчина.

Какое-то время мы оба молчали. Незнакомец смотрел на меня озадачено и, кажется, с надеждой.

— Это не так работает, — внезапно призналась я.

Теперь была его очередь удивляться.

— В смысле?

— Я не могу понять, правда ли то, что вы говорите, — повторила я, — Потому, что речь не о ком-то, речь о вас самих. Я бы отличила, если бы о вас говорил кто-то другой. В третьем лице... по-другому не работает.

Мужчина внимательно смотрел на меня и, казалось, что-то обдумывал.

— Глупости какие... — обронила я, пятясь в сторону двери подъезда. Всё это не важно, мы не знакомы, он какой-то маньяк. Но то, как прозвучало это его: "Должна чувствовать"...

— Подожди, — попросил незнакомец. Я замерла у приоткрытой двери и обернулась, — Подумай над тем, что я сказал. О помощи, ведь она тебе нужна, я прав?

Торопливо поднимаясь по ступеням, я думала о том, что прочла в своей жизни уйму фантастических книг, а в голове всё равно ни одной аналогии. Неужели он знает о детекторе лжи и галлюцинациях? Секретная операция, генетические эксперименты или чья-то глупая шутка? А может я и, правда, больна, и всё происходящее — мой слегка затянувшийся бред?

Меня буквально трясло от напряжения и страха. Вчера я решила, что то, что случилось в пятницу, ничего не значит и никак мне не угрожает, а слова странного мужчины вернули меня к чувству неуверенности, к воспоминаниям о той странной вспышке, к полуфантастическому путешествию в жизнь незнакомой девочки.

Я закрылась в ванной и попыталась привести в порядок разбегающиеся мысли. За дверью шумели — голоса и музыка мешали сосредоточиться и почувствовать себя хотя бы немного вменяемой. Последней каплей стала чья-то попытка вломиться в ванную, уж не знаю, что им понадобилось, но тарабанили продолжительно и по-настоящему увлеченно.

— Алька! Алька, ты там? — я с удивлением узнала голос Крис.

— Ты чего? — отпирая дверь, спросила я, на мгновение забыв о причине своего добровольного заточения.

— Мы тебя потеряли, — объявила подруга, в её голосе слышался упрек.

И тут мне в голову пришла совершенно безумная идея.

— У тебя есть бумажка и ручка? — спросила я Кристу. Из-за шума мне приходилось говорить ей прямо в ухо. Крис опешила, но нашла в себе силы кивнуть.

— Тащи, — велела я.

Не прошло и минуты, как она вернулась с карандашом и клочком бумаги, вырванным из отцовской записной книжки — в уголке красовалась знакомая эмблема. Я закрыла нас в ванной и торопливо нацарапала на бумажке небольшое послание.

— Прочти, обращаясь ко мне, — велела я.

Крис округлила хмельные глаза.

— Знаю, звучит дико, но это очень, очень важно, — заверила я, вжимая листок в раскрытую ладонь озадаченной подруги.

— Тот мужчина... — неуверенно начала Крис, пробежав глазами по тексту, — Тот мужчина, которого ты встретила, говорил правду.

Я зажмурилась и прислушалась к своим ощущениям: детектор лжи сработал безукоризненно — что-то внутри меня привычно настаивало на том, что сказанное Кристой соответствует действительности.

— А теперь скажи: "Он и, правда, может тебе помочь", — открыв глаза, попросила я.

— Он может тебе помочь, — повторила Крис, она стояла совсем рядом, мертвой хваткой вцепившись в мою руку.

И снова глубокая убежденность в правдивости её слов. Может, я и больная, но эта штука внутри меня работает. До сих пор она никогда не давала сбоев и всегда оказывалась права.

— Спасибо, — бросила я, выскакивая из ванной. Один из гостей пытался меня перехватить, кажется, я даже врезалась в кого-то, пока искала в куче одежды свою куртку. Выбравшись на улицу и озираясь по сторонам, я тщетно пыталась отыскать незнакомца, знающего, как мне помочь. Я почему-то не сомневалась, что всё дело в той девочке и галлюцинациях. Одно к одному. И раз уж сказанное им — правда, я должна знать все подробности.

— Лёва?

Передо мной стоял Славка, кажется, он был несколько удивлен нашей встрече. Я с ужасом подумала о своем внешнем виде: ну, просто типичная городская сумасшедшая.

— Лис? А ты-то тут что делаешь? — спросила я первое, что пришло в голову.

— У тебя день рождения, проходил мимо, решил поздравить, — пожал плечами он, протягивая мне слегка повядшую красную розу.

Я приняла цветок и выдавила из себя жалкое подобие благодарной улыбки.

— Приятно, что помнишь, — призналась я, поймав себя на мысли, что заглядываю за его спину в поисках незнакомца.

— Ты в порядке?

— А что?

— Ну, вид у тебя какой-то странный, — заметил Лис.

Интересно, подумала я, какой вид был бы у него, если бы он думал, что сошел с ума, и носит внутри себя детектор лжи. Впрочем, Лис — один из немногих, с кем бы я могла поделиться любым бредом, даже таким клиническим, как этот. Но лучше, конечно, воздержаться от откровений.

— У меня полная квартира пьяных людей, — заметила я, — Мне немного не по себе.

Лис усмехнулся. Я заметила, что он принарядился, даже волосы выглядели не такими растрепанными, как обычно. Может, он не просто мимо проходил? Да, и розы на дорогах не валяются.

— Хочешь зайти? — предложила я.

— Нет. Пожалуй, нет, — отказ прозвучал не очень убедительно. Кажется, на самом деле ему очень хотелось поучаствовать в торжестве.

— Ну, ладно, спасибо, что навестил, — поблагодарила я, поняв, что не дождусь ни его согласия, ни появления незнакомца, только простуду заработаю — на улице заметно похолодало.

Поднимаясь по ступеням — уже который раз — я решила, что это была не последняя встреча с моим потенциальным спасителем от сумасшествия, ведь он просил подумать, значит, снова объявится, желая выяснить, что я надумала.

На лестничной площадке стоял Данила. По его улыбке я сразу поняла, что он здесь по мою душу, наверное, видел мой неожиданный побег из собственной квартиры.

— Праздник без виновницы торжества — как-то нехорошо, — заметил он.

— Народ, вроде, неплохо справляется, — я развела руками, — Выходила подышать.

Дане на глаза попалась несчастная Славкина розочка.

— А... — как-то неопределенно протянул он.

Я смутилась и спрятала цветок за спину.

— Встретила старого знакомого, — как можно беззаботнее пояснила я, поражаясь собственному волнению. Да какое ему дело до того, кто и что мне дарит?

— Мы с Верой думаем уходить, — признался Данила, — Хотели попрощаться.

— О, — с досадой обронила я.

Даня улыбнулся — на этот раз очень тепло и искренне. Его лицо осветилось и из просто симпатичного стало по-настоящему красивым. Я невольно залюбовалась. Бывают же такие поразительные преображения! А казалось бы всего-то улыбка.

— Можем остаться, — изучающе глядя на меня, признался он, — Если хочешь.

Хочу ли я, чтобы они остались? Ну, на Веру мне плевать, а Даня... как мне ни хотелось хотя бы на время забыться в его обществе, я понимала, что один вечер с симпатичным парнем сумасшествие не вылечит, да и Данина гипотетическая девушка — вроде как помеха.

— Думаю, мы скоро закруглимся, — уклоняясь от ответа, а по факту и вовсе отказывая, я чувствовала себя совершенно по-дурацки.

Народ расходился нехотя, яростно благодаря за гостеприимство. Получалось, что моё почти перманентное отсутствие никого не смутило, в общем-то — и слава богу. Ближе к полуночи в квартире остались только Криста и Макс, последний радостно посапывал на диване в гостиной. Крис заметно протрезвела и взялась помогать с уборкой — перед тем, как завалиться спать, надо было хотя бы слегка разгрести завал из пустых бутылок, грязной посуды и упаковок от чипсов, сухариков и нарезки.

— Даня очень милый парень, — как бы невзначай заметила Крис.

— Он несвободен, — напомнила я.

— Ну, я слышала, что не так уж и сильно... несвободен.

Я как-то лениво отметила про себя, что данная информация вполне соответствует действительности. Оживший детектор лжи напомнил мне про незнакомца. Чем бы себя занять, чтобы отвлечься?

— Кстати, что там с телефоном? — будто подкидывая мне один из возможных вариантов, поинтересовалась Крис. Точно! Я ведь совсем забыла о её просьбе.

— Информаторы молчат, — ответила я, бросив быстрый взгляд на свой сотовый, оставленный на полке шкафа. Уложу Кристу спать и проверю — правда ли то, что я только что сказала.

— Держи меня в курсе, — попросила подруга, — Надеюсь, он найдется.

— Ну да, ну да... надежда умирает последней...

— ... только потому, что сначала убивает своего носителя, — с улыбкой добавила Крис.

Макса с Кристой я уложила в спальне отца, сама же, будучи уверена, что уснуть не удастся, засела на кухне с книжкой и мятным чаем. Думать о насущном бессмысленно, так что самое верное из возможных решений — уйти с головой в чью-то выдумку.

— Хай, — сонный Макс бесцеремонно нарушил моё вынужденное уединение.

— Ты чего не спишь?

— У меня к тебе важный конверсейшен, — в его голосе слышались легкие пьяные нотки, но в остальном он был вполне вменяем.

— До утра не потерпеть?

— Ты же не занята, — ворчливо заметил парень.

— Ладно, — кивнула я, захлопнув книгу, — Что случилось?

— Крис рассказала тебе про телефон?

— Ага. Попросила помочь.

— Ты согласилась?

— Куда бы я делась.

— Это очень важно, — убежденно заявил Макс.

— Проще новый купить.

— Не проще, — досадливо морщась, признался парень, — Крис не в курсе, и я хочу, чтобы так всё и оставалось. Но тебе скажу, чтобы ты понимала всю важность... этого дела.

Я ждала продолжения, недовольно глядя на помятое Максино лицо.

— На телефоне видео... поцелуя Ольги и этого сегодняшнего... Дани, — признался Макс.

Я не сразу поняла, что за Оля, но, в конце концов, природная сообразительность взяла свое — есть только одна Оля, которую можно упоминать без фамилии и быть уверенным, что собеседник поймет, о ком речь. Ольга — королева института, девушка, у которой уже есть жених, да ещё какой! В поцелуе с другим парнем, в общем-то, нет ничего криминального, но не тогда, когда твоя персона находится в зоне повышенного внимания.

— Какова вероятность, что вор начнет просматривать инфу на твоем телефоне?

— Вероятность невелика, но я всё равно хочу его вернуть. Ты же понимаешь, если видео выплывет — будет скандал. Чужие измены — не моё дело. Я не хочу траблов ни им, ни себе.

— Тогда откуда у тебя вообще взялось это видео?

— Чистая случайность. Надо было удалить его, а я не решился. Рука не поднялась.

— Да уж. Кто-нибудь ещё знает?

— Нет, только я, ну, и ты. Теперь.

Максу было неловко. Похоже, его всерьез мучила совесть. Да, вот тебе и биолог-рок-музыкант.

— Ладно, не парься, как говорится — чем больше фигни творишь, тем лучше понимаешь людей. Впредь будет знать, что провокационное видео, которое не планируешь обнародовать, следует удалять.

Максим горько усмехнулся и по-детски трогательно потер глаза. Кошмар! У парня похмелье, а он дергается из-за чужих, в общем-то, проблем.

Значит, видео, значит, с Ольгой и Данилой. А Даня, оказывается, не промах: только приехал, а уже с тремя девушками засветился, ещё и ко мне клинья подбивал. Вот это талант! Настоящий Казанова, ещё годик и о нем начнут складывать легенды. Уж не из-за такой ли сомнительной славы он перевелся в наш институт? Я бы не удивилась.

— Иди спи. Я прослежу, чтобы твой телефон нашелся, — сжалившись над вконец расклеившимся Максом, велела я.

Парень вымучено улыбнулся и ушел, оставив меня с осознанием одной безусловной истины — это дело с телефоном отныне моё единственное спасение от мыслей о незнакомце, ибо проснувшаяся симпатия к ловеласу Дане в свете последних событий — не вариант.

Глава 3:

Болезнь не подкралась, она буквально ворвалась в мою жизнь, нарушив все мыслимые и немыслимые планы. Я слегла с температурой и прокляла тот момент, когда в мою одуревшую голову пришла мысль "проветриться". Подобный исход моего дня рождения ощутимо мешал искать телефон. Впрочем, кое-что я всё-таки выяснила. Парочка моих должниц (я очень вовремя сообщила этим дамам о похождениях их благоверных) написали мне объемные е-мейлы, заявив, что у них есть кое-кто на подозрении. Криста оказалась права — подозреваемый числился в нашем институте на первом курсе псифака. Ох уж эти психологи! Я бы не удивилась, узнав, что воровство телефонов — всего лишь социальный эксперимент какого-нибудь особо увлекающегося юноши. Мой "детектор" очень неоднозначно отнесся к содержанию доносов на этого мальца, так что я решила подождать с выводами и хорошенько проверить его алиби.

За те три дня, что я провела, валяясь в постели, я виделась только с Крис. Она докладывала обо всем, что творится в нашем никогда не скучающем студенческом сообществе. К пятнице температура совсем спала и слабость почти прошла, так что мы с Кристой смогли, наконец, выбраться из моей квартиры и провести вечер в любимом кафе, поедая фирменные "студенческие" булочки, по которым я успела чертовски соскучиться. Я неважно выглядела и не горела желанием общаться, но упустить шанс побывать на воле не могла.

— Ты похожа на медузу, — после непродолжительного изучения моего осунувшегося лица, заключила Крис. Она выглядела самодовольной, ей почему-то нравилось видеть меня выведенной из строя.

— Умеешь утешить, — оскалилась я, успокаивая себя тем, что это не навсегда.

— Макс спрашивал, что там с телефоном.

— Вот неймется! Я же болела. Ни капли сочувствия!

— Сама виновата. Никто тебя на улицу не тянул, — напомнила Крис, — Так что с телефоном?

— Я работаю над этим.

— Надеюсь, — проворчала Крис, — Кстати, Лис после той розы больше не объявлялся?

— Ты бы знала, — заметила я.

— Данила, Славка... сразу видно — весна, — мечтательно вздохнула Крис. В полупрозрачной хлопковой блузке бледно-желтого цвета поверх белой майки, она походила на слегка поизносившегося ангела, — Пора любви.

— Пора гормонов, — поправила я.

— Вот уж насколько я не романтична, и то позволяю себе редкие мгновения просветления. Бери пример! — проворчала Крис.

— Я, в целом, верю, что в мире есть место для настоящей любви и браков, которые заключаются на небесах, но обычные земные коитусы мне идеологически ближе.

— Ведешь себя, как целка после трех абортов, — огрызнулась Криста, сведя на нет всю свою благожелательность.

— Тебе виднее.

— Если так, то вот моё авторитетное мнение: тебе нужен секс, — выдала Криста, бросив на меня красноречивый взгляд.

— А как же — "нет сексу без любви"? — прохныкала я, чуть сдерживая улыбку. При всей своей склонности к приступам романтизма, Криста просто-таки зациклена на физиологии.

— Вот это разговоры! — раздалось за нашими спинами.

Мы с Кристой обернулись почти одновременно: к нашему столику подошел весьма довольный собой Лис.

— Здравствуй, Слава, — сладко проговорила Крис, кокетливо хлопая ресницами.

Злой рок какой-то: ни с того ни с сего активизировавшийся "бывший" уже второй раз застает меня в категорически непривлекательном виде.

— Я слышал, ты болела. Можно поздравить с выздоровлением? — привычным жестом откидывая с лица каштановые пряди, спросил парень, проигнорировав Кристино приветствие. Сегодня на нем были так любимые мной когда-то узкие коричневые брюки и страстно ненавидимая мной черная водолазка. Не дать, не взять примерный студиозус.

— Да, я вполне здорова.

— Рад, — Лис явно уловил в моем тоне нежелание разговаривать, — Ну, увидимся ещё.

— Какого черта с тобой творится? — прошипела Крис, когда Слава отошел от нашего столика и погрузился в разговор с кассиршей.

— А что не так?

— Неужели ты не видишь, что он пытается наладить отношения? Последнюю неделю вы общались больше, чем весь прошедший год! Это должно что-то значить.

— Ты решила заняться сводничеством? — я понимала, что в словах подруги есть смысл, и он мне даже нравился, отчасти. Попробовать ответить ему взаимностью? Снова? Год редких случайных встреч чаще всего вообще без приветствий и тут — раз — и такая резкая перемена. С чего? Детектор лжи молчал, будто расстройство моих чувств мешало ему соображать. Слава богу, я не разучилась полагаться не только на его советы, но и на собственную оценку происходящего.

— Я желаю тебе добра, — заверила Криста, уткнувшись взглядом с полупустую чашку.

— Как патетично, — я улыбнулась и похлопала подругу по плечу. Мои мысли невольно вернулись к уже подзабытому инциденту с девочкой и встрече с подозрительным незнакомцем. Он до сих пор не объявился, пошатнув тем самым мою уверенность в неотвратимости нашей встречи.

Посидев ещё минут двадцать и доев всё, что так неосмотрительно набрали, мы с Крис покинули кафе и разошлись — она отправилась на свидание с Максом, которого не видела целые сутки — по её мнению это очень и очень долго, я же решила прогуляться и хорошенько подумать обо всем, что успело приключиться. Так всегда — то невероятное однообразие и скука, то масса новых впечатлений и категорическая нехватка времени на их анализ.

За полчаса задумчивых блужданий в моей голове не родилось ничего, что могло бы распутать клубок противоречивых мыслей. Мне даже подумалось, что случись со мной очередное путешествие в чужую жизнь, я бы даже обрадовалась, уяснив, что я и, правда, спятила.

Приближаясь к своему подъезду, я, даже несмотря на некоторую перегруженность мыслями, сразу обратила внимание на парня, стоящего под соседскими окнами. Мне не стоило большого труда признать в молодом человеке Данилу. Подходя к нему, я улыбалась — но это была не радость встречи, а реакция на забавность ситуации — складывалось впечатление, что Даня с Лисом достают меня по совместно составленному графику. Эти двое сведут меня с ума даже скорее, чем это сделают галлюцинации.

— Привет, — поздоровалась я, поравнявшись с Данилой, — Ко мне?

— Привет. К тебе, — Даня улыбнулся, и его лицо озарилось, словно пустая комната летним утром.

— Сразу предупреждаю — домой не приглашу и ухаживаний не приму, — немного самоуверенно призналась я. Мне страсть как не хотелось попасть в число жертв его поистине убийственного обаяния.

Даня удивленно вскинул темные брови.

— Вот это заявление, — поразительно, но в его голосе сквозило настоящее разочарование.

— Ну? — улыбнулась я, дожидаясь, пока он скажет что-нибудь по делу — например, назовет причину своего появления у стен моего дома.

— Даже не знаю, что сказать, — парень развел руками, продолжая лучезарно улыбаться, — Ты отбила оба моих удара ещё до того, как я решился их нанести.

— Нельзя же быть настолько предсказуемым, — я изо всех сил пыталась сохранять серьезность, вообще это довольно трудно, когда говоришь с человеком, у которого настолько открытая и искренняя улыбка. И это несмотря на то, что я узнала о Даниле достаточно, чтобы ни капельки ему не доверять.

— Получается, я молодец, что пришел без цветов. Ведь нет ничего более предсказуемого, чем это.

Я состроила милую (на мой взгляд, милую) гримасу, выражающую что-то вроде вынужденного одобрения. Интересно, реплика про цветы была камнем в Славкин огород или просто не совсем удачной попыткой флирта?

— Да, мужчины с букетами — не мой профиль. Ради таких я бы даже ноги брить не стала, — глубокомысленно заметила я, не боясь показаться пошлой.

Данила держался молодцом.

— Выходит, у меня всё ещё есть шанс?

— Шанс на что?

— На взаимность.

— Которую по счету? — я улыбнулась.

Данила смешался.

— У меня никого нет, — заверил он и это, черт возьми, звучало весьма убедительно.

— А я насчитала, как минимум, троих. На тот момент не прошло и недели с твоего появления в нашем институте, — теперь я говорила серьезно, это не было частью игры.

Улыбка окончательно сползла со ставшего теперь совершенно невзрачным лица. Даня помрачнел, но не растерял былой уверенности, что вызвало во мне некое подобие уважения. Разговор мог продолжиться, в этом я не сомневалась, и Данила, возможно, нашел бы способ оправдаться, так сказать, предстать передо мной в новом свете, но нам помешали.

— Прошу прощения, — незнакомец был опознан мгновенно по одному только голосу — лица-то я, честно говоря, не запомнила, — Здравствуй, Аля.

Данила смерил подошедшего к нам мужчину подозрительным взглядом, но от комментариев воздержался. Я бы на его месте поступила точно также, однако на своем — поприветствовала подошедшего коротким уверенным кивком.

— Ладно, Даня, — нарочито легкомысленно бросила я, — Увидимся позже.

Данила далеко не дурак, он тут же сообразил, что вмешательство в течение моей жизни может стоить ему последних капель и так порядком пострадавшей симпатии.

— Счастливо. Береги себя и больше не болей, — Даня заставил себя улыбнуться.

Мы с незнакомцем проводили парня долгим внимательным взглядом, после чего, не сговариваясь, зашли в подъезд.

Внутри меня всё смешалось. Единственное, что я смогла разобрать в гамме переживаемых чувств — это радость. Он пришел, как я и думала. Поразительно, но всё это время я, действительно, ждала его возвращения — искренне и как-то совсем уж взаправду.

Мы засели на кухне, хотя мой странный гость наотрез отказался и от чая, и от кофе, и вообще от чего бы то ни было. Где-то на задворках моего сознания мелькала справедливая, в общем-то, мысль о том, что я впустила в квартиру совершенно незнакомого мужчину с категорически неясными намерениями, да ещё и на ночь глядя. Знал бы папа, что я вытворяю в его отсутствие!

Незнакомец сидел у окна, то разглядывая свои руки, лежащие на столе, то любуясь спустившейся на город темнотой. Он избегал смотреть мне в глаза, так что я могла беззастенчиво его разглядывать. Он не был красив в обычном понимании этого слова. В нем определенно было что-то привлекательное, хотя впечатление от его внешности оставалось двояким. Короткие черные волосы, подстриженные, по всей видимости, под машинку, строгие мужественные черты лица, но мягкий удивительно чувственный рот и глубокие темные неудержимо сияющие глаза, которые привлекли моё внимание даже несмотря на постоянные попытки незнакомца спрятать взгляд. Мужчина был одет в белую рубашку и черные брюки, то есть в целом очень по-деловому, хотя отсутствие галстука делало его вид менее солидным, наделяя его определенным немного мальчишеским шармом.

А потом он, наконец, заговорил. Теперь он не прятал глаз, смотрел открыто и уверенно, говорил, почти не жестикулируя, но стараясь сделать свои слова максимально убедительными. Он говорил, а я не слушала, зачарованно следя за его губами. Я ловила себя на мысли, что не испытываю к нему ничего похожего на влечение или симпатию. Он мне нравился даже меньше, чем бабник Данила. Однако при этом в нем было что-то, что заставляло меня терять опору.

— ...то, что с тобой происходит — это не сумасшествие, это дар, и потенциально он вполне поддается контролю.

Слова незнакомца пробили-таки плотину из рваных чувств и попыток понять собственные ощущения. Я ухватилась за эту возможность и постаралась взять себя в руки.

— Дар? — переспросила я, не боясь обнаружить свое полное непонимание происходящего.

— Твои видения, или галлюцинации, или провалы — это нормально, — суммировав сказанное выше, заявил мужчина, — Этот процесс вполне реально контролировать.

— Как?

— Со временем ты научишься инициировать или блокировать эти видения по своему собственному желанию.

— Как научусь?

— Я научу.

— Прямо сейчас у меня нет возможности проверить правдивость ваших...

— Можно на "ты".

— ...твоих слов, а здравый смысл подсказывает, что всё это — фарс, чья-то не очень удачная шутка, — призналась я, продолжая сохранять удивительное спокойствие.

— Ты же проверила меня, — заметил мужчина, — Ведь проверила, не так ли?

— Ну... я попросила подругу.... В общем — да, проверила, в каком-то смысле. И вы... ты безопасен для меня, но это, конечно, если верить встроенному в меня детектору лжи, — я не сдержала горькой усмешки.

— У тебя нет оснований не верить, — напомнил незнакомец. Похоже, он неплохо разбирался в том, о чем говорил.

— Нету, — беспомощно подтвердила я.

— В таком случае, будет намного проще, если ты отнесешься серьезно к тому, что я говорю, — незнакомец оставался невозмутим.

— Кто ты такой?

— На данный момент ты не готова понять мою природу, но можешь считать меня кем-то воде твоего наставника, — предложил незнакомец.

— А имя? Я могу узнать имя?

— Прости, что не представился. Ира, моё имя Ира.

— Ира? Это женское имя.

— В переводе с латыни это значит "гнев", — пояснил Ира.

— Гнев звучит куда лучше. Во всяком случае, применительно к ва... к тебе, — заметила я, пытаясь расслабиться. Более странного знакомства со мной никогда не случалось.

— Зови меня так, как тебе удобно.

— А в чем будет выражаться твое наставничество? Научишь управляться с этими, как ты выразился, видениями? — предположила я.

— Всё верно, — Гнев кивнул, на его лице отразилось приятное удивление. Ну да, он, наверное, успел решить, что я слабоумная, а тут раз — и просто небывалая вспышка умственной активности. Впрочем, мне в сложившейся ситуации вполне простительна некоторая заторможенность.

— У меня столько вопросов, — призналась я, не зная, с чего начать. Хотелось знать суть и причины происходящего, отведенную мне роль, значение видений, планы и методы новоиспеченного наставника... хотелось быть в курсе, если не вообще, то хотя бы отчасти.

— Но ты не готова их задавать, а я не готов отвечать, — заметил мужчина, вернув лицу прежнее задумчиво-отрешенное выражение.

— И что делать?

— Уже поздно, так что самое лучшее — лечь спать, — как-то слишком буднично заключил Гнев.

Я растерянно уставилась на своего странного гостя.

— Мне пора уходить, — сообщил он, поднимаясь со своего места, — У нас ещё будет время поговорить.

— Когда?

— Дня через три, — вопреки моим опасениям, Ира не стал скрывать времени своего возвращения, — Подумай о тех вопросах, которые хотела бы задать. Выбери парочку особенно важных — их и обсудим.

Я кивнула, не в силах что-либо добавить или возразить. Сила у того, кто владеет информацией, из нас двоих этим кем-то был Гнев.

Провожая гостя, я чувствовала себя недавно восставшим зомби — вроде что-то делаю, вроде соображаю, но понять, что происходит, не могу, как ни стараюсь. А Ира будто не видел моего замешательства, вежливо попрощался и ушел.

Из омута незнакомых прежде ощущений меня вырвал телефонный звонок. Криста втолковывала что-то о субботних утренних парах в институте, я искренне пыталась слушать, но сознание продолжали оккупировать мысли о недавнем визите.

— Крис, — я прервала подругу на полуслове.

— Чего? — кажется, она удивилась тому, что я прерываю её монолог.

— Скажи: Ира не желает тебе зла, он и, правда, твой наставник, — попросила я, не боясь, что моя просьба покажется странной.

Возникла напряженная пауза.

— Тогда, в ванной я подумала, что это просто пьяная выходка, но теперь... ты не кажешься пьяной, — призналась Крис, нарушив затянувшуюся тишину, — Что это за Ира, да ещё и "он"?

— Умоляю, выполни просьбу. Это важно, — я не могла объяснить Кристе то, чего и сама не понимала.

— Ира не хочет зла, он твой наставник, — немного переврав, повторила Крис.

Моё нутро отнеслось к озвученному утверждению с совершенно очевидной благосклонностью — мол, да, всё это правда, чистейшая правда. Я облегченно вздохнула, но уже в следующее мгновение напряглась, осознав, что во всем, что, так или иначе, касается незнакомца, мне совершенно не на кого положиться. По всему выходило, что мой внутренний знаток истины — единственная надежда не сойти с ума в попытках не спятить. Такая вот абракадабра.

— Теперь ты объяснишь мне, что это за Ира? — рассерженно поинтересовалась Криста.

— Как-нибудь потом, — отмахнулась я, наслаждаясь временным спокойствием, — Спасибо, что предупредила. Увидимся на парах.

Я положила трубку прежде, чем Криста успела что-нибудь возразить. Проблемы следует решать по мере их поступления. У меня три дня на то, чтобы определиться, о чем я хотела бы спросить своего наставника. Кроме заморочек с Ирой, остается невыполненной просьба Макса: эксклюзивная информация с его телефона до сих пор никуда не просочилась, но он отчего-то не желает прекращать поиски. Завтра в институте побеседую с основным подозреваемым.

Наравне с напряжением я чувствовала приятное волнение — мне чудилось, что началась совсем другая жизнь, будто галлюцинации и появление незнакомца — переломный, судьбоносный момент. Почти вся ночь ушла на размышления, и ни одна из последующих попыток уснуть так и не увенчалась успехом.

Глава 4:

На улице царствовал утренний холод, от него у меня внутри будто что-то копошилось. К весьма специфическим утренним ощущениям примешивались вполне ожидаемые последствия бессонной ночи — усталость и головная боль. Чихая и матерясь, я в гордом одиночестве плелась в сторону института: Крис не ответила на мой звонок, видимо, обиделась на вчерашнее. Я искренне надеялась, что она скоро отойдет и без лишних вопросов простит меня за все последние выходки.

У дверей в здание ВУЗа толпились курящие студенты, они плевались, ёжились от холода в не по погоде легких куртках и обсуждали злобных лекторов, согласившихся вести свои занятия такую рань, да ещё и в выходной. Похолодание и всеобщая озлобленность казались мне символичными, будто мир таким странным образом приветствует новую меня — такую всю из себя психованную, с видениями и странными знакомыми, типа обаятельных бабников и брутальных мужчин с женскими именами.

Батареи не грели, так что в аудитории стоял легкий комнатный морозец. Криста сидела на заднем ряду в объятиях Макса. Похоже, совместная ночевка с возлюбленной привела беднягу музыканта на уже прослушанную когда-то лекцию второго курса. Впрочем, блаженное выражение его лица свидетельствовало о совершенно очевидном отсутствии сожалений. Пробираясь к сладкой парочке, я пыталась придумать какое-нибудь не очень информативное извинение.

— О! Алька! Мой вам искренний бонжур, — завидев меня, просиял Макс.

— Доброе, — ответила я, следя за реакцией Крис. Та обернулась и одарила меня вполне дружеской улыбкой.

— Я тебе звонила, — осторожно сообщила я.

— Прости, телефон дома оставила, — ответила Крис, как ни в чем не бывало, — Хреново выглядишь. Просто Хиросима после бомбежки.

— Без тебя знаю, — проворчала я, чувствуя, как с души падает увесистый такой валун. Криста не обижается! Приятно, когда новый день начинается с хороших новостей. Что до внешнего вида — то неказистый пучок на голове и темная подводка на глазах делают свое черное дело: я привлекаю максимум внимания к своему дурному самочувствию. Боевой раскрас был рассчитан в первую очередь на навязчивых поклонников, во вторую — на парня, подозреваемого в краже Максиного телефона, и только в третью на всех остальных. Что до подозреваемого, то я должна была выглядеть в достаточной степени замученной, чтобы не было сомнений в возможности моего внезапного озверения, на случай, если что-то пойдет не так.

Лекция оказалась скучнейшая, впрочем, как обычно. Крис с Максом были полностью поглощены друг другом, так что пришлось довольствоваться тетрисом и музыкой. Старенький профессор стоически сносил наше откровенное пренебрежение плодами его трудов. Кто бы что ни говорил, но математик — знатный мужик, без лишних заскоков. Он верит в силу цифр и в то, что студентам виднее, что из материала стоит усваивать, а что нет.

К концу второго часа меня неминуемо клонило в сон, сказалась бессонная ночь, до конца не отпустившая простуда и нервное напряжение последних дней. Я с трудом представляла себя в роли грозной разоблачительницы — сил не было даже на то, чтобы держать глаза открытыми, что уж говорить о выяснении отношений с первокурсником. Но и откладывать дальше никак нельзя. После завершения лекции я наскоро попрощалась с Кристой и Максом, желая выловить подозреваемого до того, как он смоется из института по своим делам.

Коридоры ВУЗа были полны сонных растревоженных учебой студентов, я лавировала между людьми, старательно вглядываясь в лица. Во время болезни мне удалось связаться со знакомой из деканата и добыть фото будущей жертвы моего расследования — парень оказался примечательный, я не боялась его проглядеть.

Психолог по имени Миша обнаружился у кофе-машины на втором этаже, он стоял, сосредоточенно изучая скудное меню автомата. Парень был явно с похмелья, его лицо так и просило кирпича или водки.

— Привет, — поздоровалась я.

Миша повернулся, окинул меня презрительным взглядом и отвернулся обратно к машине с напитками.

— Алё, я к тебе обращаюсь, — чтобы вновь обратить на себя внимание, мне пришлось помахать пятерней перед его лицом.

— Чего надо? — проворчал парень, развернувшись ко мне всем своим внушительным корпусом. Вообще, Михаил мало походил на первокурсника. Зря я не глянула, сколько ему лет, по виду не меньше двадцати — не все же поступают в институт, как я, сразу после школы, кое-кто делает это после армии.

Собственная самоуверенность показалась мне до смешного наивной, но отступать от задуманного — не в моих правилах.

— Есть разговор, — сообщила я, меняя гнев на милость и стараясь выглядеть дружелюбно.

Казалось, парень взбешен одним только моим присутствием, его большие мутно-синие глаза смотрели на меня с хмельным раздражением. Я с ужасом поняла, что дело не в похмелье, он до сих пор нетрезв. Зачем же в таком состоянии появляться в институте?

— Так чего надо? — повторил Миша, обнаружив странную для психолога быдловатость. Как он вообще оказался в институте? Ему же самое место в ПТУ! Коридор был полон людей, но мне всё равно было как-то не по себе.

— Хотела узнать по поводу краж сотовых телефонов, — призналась я, взяв себя в руки, — Ты в них случаем не участвовал?

Миша так и обомлел от моей откровенной наглости. Я и сама, честно говоря, удивилась, что решилась на этот разговор, даже несмотря на неожиданное поведение "подозреваемого".

— Офигела? — прогремел Миша, тараща на меня округлившиеся от удивления и злости глаза.

Я никак не ожидала, что он окажется таким свирепым. Парень был не на шутку разъярен, разве что слюной не брызгал. В мое сознание просочилась запоздалая мысль о возможном рукоприкладстве, я напрочь забыла, что есть мужчины способные поднять руку на женщину, более того — способные сделать это публично. Зрителей, кстати говоря, хватало. Студентов привлекла внезапная несдержанность моего собеседника, они останавливались, с интересом разглядывая нашу странную парочку.

Парень, наконец, не выдержал моего упрямого взгляда и залепил неловкую, но увесистую оплеуху. Я хотела увернуться, но с непривычки сумела лишь слегка смазать нанесенный удар. Щеку обожгло, и на глаза выступили слезы, правда, выброс адреналина тут же свел на нет все болевые ощущения, оставив лишь сырость на лице и глубокое недоумение.

Я как раз прикидывала, как лучше всего справиться с будущим синяком, когда мне на выручку бросились сразу трое. Первым рядом с моим обидчиком оказался Макс. Славке с Даней оставалось лишь наблюдать за тем, как разгневанный биолог бьет морду рослому первокурснику за лучшую подругу своей девушки. Никогда не рассматривала Макса с точки зрения мужской привлекательности, к парням Кристы я всегда относилась как-то по-родственному, но на этот раз я была вынуждена изменить своим принципам — в драке парень смотрелся восхитительно: подвижный, сильный и грациозный он походил на слегка исхудавшего греческого атлета. Судя по лицам собравшихся, его красота и умение махать кулаками не остались недооцененными.

Ко мне подоспела первая помощь в лице Кристы. Она была бледной и нахохлившейся, создавалось впечатление, что если бы не Макс, она сама бросилась бы на бедного первокурсника и задрала бы его насмерть, не жалея ногтей и дорогого маникюра. Впрочем, виновник уже успел получить по заслугам. Макс как раз прекратил его дубасить. Мы с Крис наблюдали, как после непродолжительной матерной тирады, он потащил поверженного противника в сторону лестницы, заодно уведя за собой большую часть любопытствующей публики.

— Меня прямо гордость разбирает, — призналась я, ощупывая левую щеку, — Не ожидала от Макса такой прыти.

— Он вообще не дурак подраться, — заметила Крис, почти машинально поглаживая меня по голове.

— И лишить меня заслуженных лавров, — одарив меня взволнованным взглядом, заявил Лис, хоть я и сомневалась, что он мог причинить хоть какой-то вред пьяному Мише. И всё-таки, кроме неподдельного сочувствия, в глазах Лиса читалось искреннее сожаление о так и не случившемся участии в расправе. Третий претендент на роль моего спасителя куда-то исчез, видимо, ушел вместе с толпой Максиных фанатов. И правильно, сейчас мне меньше всего требовалось его участие. Горе-мачо Данила даже не догадывался, что является одним из главных действующих лиц того злополучного видео, из-за которого я ввязалась во все это сомнительное предприятие.

— Можно нескромный вопрос? — Славка выглядел по-настоящему заинтересованным.

— Валяй, — разрешила я, почувствовав давно забытый азарт. Мы с Лисом любили дружеские перепалки и продолжительные дискуссии на отвлеченные темы (вроде инопланетян и почкования), частой забавой служили разговоры, в которых мы стремились перещеголять друг друга по части интересных оборотов и оригинальных ругательств. Хорошее было время.

— Что ты такого сказала, что этот парень опустился до битья твоего непривычно накрашенного лица?

— Обвинила его в краже телефонов, — честно призналась я, чем удивила не только Славку, но и не на шутку встревоженную Крис.

— А доказательства? — уточнил Лис, мгновенно растеряв всю свою веселость.

— Кажется, только лжесвидетельства, — пожала плечами я, начиная ощущать тикающую боль в щеке. Адреналин рассосался, и намечающийся синяк решил продемонстрировать свою всё возрастающую силу.

— Надо лед приложить, — запоздало спохватилась Крис.

— Бесполезно, — Славка протянул ко мне руку, желая коснуться поврежденной щеки. Я инстинктивно отшатнулась. Парень смутился, мы с Крис тоже испытали некоторую неловкость: было в Славкиной попытке до меня дотронуться что-то интимное.

Внезапно наступившее молчание нарушил подбежавший к нам Макс.

— Ты в норме? — выпалил он на одном дыхании, бесцеремонно ворочая моей головой с целью рассмотреть ушиб.

— Отныне ты мой герой! — даже не пытаясь выйти из роли жертвы, заявила я.

— Не думай, что легко отделалась, — грозно предупредил Макс, — Тебе светит беседа на тему парней, с которыми не следует не то, что дружить, но даже заговаривать!

Пока Макс вел меня по коридору, читая нотации, Лис успел распрощаться и слинять. Я с удивлением обнаружила, что мне хотелось, чтобы он остался.

* * *

Наутро боевая травма расцвела пышным цветом: теперь к кругам под глазами и небрежной прическе прибавилось малиново-синее пятно в пол лица. У народа весна в разгаре, а я похожа на ведьму, не добитую во времена инквизиции.

Мы с Крис завтракали в студенческом кафе, ведя ленивую беседу на тему поиска новых путей решения проблемы с Максиным телефоном. Крис, не подозревающая о видео, настаивала на прекращении всяких дел и поражалась моему упрямому сопротивлению. Её можно было понять — я с самого начала не хотела браться за поиски, а теперь вдруг такая безоглядная прыть. В целом ситуация оставалась патовой: я всё ещё не определилась с вопросами к Ире и ни на шаг не продвинулась в деле с телефоном. Знание точного дня возвращения Гнева делало мою жизнь чуть спокойнее, но полного душевного равновесия не возвращало. К тому же не за горами был приезд отца, с которым придется объясняться за до сих пор не прибранную квартиру и красующийся на моей щеке синяк. Насколько проще стала бы моя жизнь, будь я парнем: бардак списали бы на врожденную безответственность, а синяк — на обычную институтскую драку.

— Сдался тебе этот телефон, — ворчала Крис.

— Твой Макс спас меня от избиения, это меньшее, что я могу для него сделать, — заметила я, неприкрыто искажая факты. Если бы не идиотское видео, которое Макс не удосужился удалить, я бы не связалась с Мишей и не получила бы по лицу.

Упоминание Максиного подвига заставило Крис улыбнуться.

— Да, он молодец, — кивнула она, — Но телефон тебе уже не найти, и ты это прекрасно понимаешь.

Конечно, я понимала, но не могла просто взять и бросить поиски, потерпев постыдное фиаско.

— Переговорю с Максом, пусть вразумит, — пригрозила Крис. Если бы она только знала! Впрочем, никому кроме Ромы и Ольги видео не угрожает, Максим мог бы хотя бы попытаться заключить перемирие со своей совестью, одной надуманной проблемой стало бы меньше.

И тут, будто на зов, в кафе вошла лучшая Ольгина подружка — Лора. Её внешность всегда казалась мне поразительной: тонкая, как струя, с красивой полной грудью и тощей задницей, Лора умудряется выглядеть аккуратной, даже пропорциональной, что с её фигурой, в общем-то, почти невозможно. Длинные идеально прямые черные волосы и унизанные серебряными кольцами тонкие пальцы делают её похожей на готическую принцессу, но не на депрессивно-жутковатую, а на неприступную и высокомерно-прекрасную.

Мы с Крис, как по команде, уставились на вошедшую. Девушка не обратила на нас внимания, будучи погружена в какие-то свои мысли. Кристу с Лорой связывала давняя неприязнь — на первом курсе они обе отчаянно сражались за Максино внимание и успели наделать много такого, что навсегда оттолкнуло их друг от друга. Я в то время занималась охмурением Лисицына, так что в детали конфликта не вдавалась, оно, наверное, к лучшему.

— У меня от одного её вида мурашки по коже, — призналась Крис, — До сих пор с ужасом думаю, что было бы, если бы Макс предпочел её, а не меня.

— Нашла бы себе другого, ничуть не хуже, — заверила я, — Не один он такой на свете.

— Посмотрела бы я на тебя, если бы речь шла о Славке, — насупилась Крис. В последнее время она стала как-то слишком серьезно относиться ко всему, что я говорю.

— Не сердись, — я отступила, не желая спорить по пустякам.

— Ещё чего, — хмыкнула подруга.

Какое-то время мы молча поглощали свой завтрак, первой не выдержала Крис.

— Ты решила, что делать с Лисом и Данилой? — её глаза светились искренним интересом. Похоже, моя личная жизнь казалась прекрасной темой для сплетен, пусть и в очень узком кругу.

— Стараюсь не думать об этом. Даня бабник, а Лис... А что Лис? Два раза в одну реку... сама знаешь.

— Предрассудки, — подруга неодобрительно покачала головой, — Ну и что, что вода будет разная? Может, на этот раз всё сложится... лучше.

— То есть не он меня бросит, а я его? И вообще — почему тебя так заботит судьба наших с ним, в общем-то, давно завершенных отношений?

— Ну, Данилой ты брезгуешь, выходит, что кроме Лиса тебя больше некому ублажить, — пожала плечами Крис.

— Опять ты за свое!

— Что здесь такого?! — искренне изумилась подруга, — Мы уже взрослые люди, будь проще и не кривись, как монах с похмелья.

— Куда уж проще, — проворчала я, не желая развивать начатую Кристой тему. И что ей неймется?! Будто нарочно.

Мы снова сосредоточились на Лоре: девушка успела устроиться за самым дальним столиком с кофе и салатом наперевес. Воскресным утром в кафе почти никого не бывает, так что в появлении Лоры было что-то ненормальное, впрочем, как и в том, что она одна — они с Олей очень похожи на нас с Крис, всегда и всюду ходят вместе. Неужели поссорились? Я бы знала... Гадая, что же такое случилось, я смогла, наконец, отвлечься от всех прочих мыслей. Это оказалось чертовски приятно, но слишком скоротечно — Крис никак не желала отступать:

— Ладно Даня... среди красавчиков часто попадаются уроды, но Славка — хороший, а главное проверенный парень, и с тех пор, как вы разошлись — он так никого и не встретил.

— Проверенный? Ты имеешь ввиду его ненадежность?

— Разве он сделал что-то не так?

— Он меня бросил, — напомнила я, — Считается?

Интересно, почему Крис так настойчива?

Я хотела добавить ещё что-то, чтобы окончательно прояснить ситуацию, но захлебнулась собственными словами. Меня потянуло куда-то вниз и в сторону, я и моргнуть не успела, как оказалась в собственной квартире и чуть ни ткнулась носом в знакомые с детства обои...

Лисицын, Лис, мой Лис... без футболки. Как же он хорош без футболки! Я разглядываю его руки, плечи, грудь, торс. Вдруг понимаю, что он не один, он с девушкой. Конечно, я же с Кристой, значит, это прошлое Кристы, выходит, он с Крис. Почему он с ней и почему полуголый? Они целуются, он водит руками по её спине, она извивается на его коленях, словно змея. Мне тошно и противно, но я смотрю во все глаза. Мне горько и любопытно, и я смотрю. Лис вздрагивает, как от пощечины, отстраняется от Крис. Я свободно перемещаюсь в зыбком пространстве своего видения, мне ничего не стоит заглянуть Лису в глаза — вижу смятение, утихающую страсть и стыд. Конечно — понимаю я — ведь мы ещё вместе, он МОЙ парень и он же целует мою подругу. Я понимаю, что они пьяны, но не настолько, чтобы забыть эту сцену. Меня захлестнула волна боли, разочарования и ревности. За что? Почему? Как такое возможно? Конечно, вот же она — причина нашего с Лисом внезапного разрыва! Двойное предательство. Мысли мечутся в моей голове, подобно отравленным насекомым. Чувства сменяют друг друга с бешеной скоростью: я то злюсь, то готова расплакаться...

Я выпала из видения и оказалась лицом к лицу с Кристой — немного повзрослевшей, но оттого не менее "той самой", что только что целовалась с моим парнем. Пришлось зажмуриться, чтобы не разрыдаться.

...Бросая меня, он был такой же обаятельно-неряшливый, как обычно. Я смотрела на него с обожанием и никак не ждала такого удара. Он ничего не объяснил, просто сказал, что всё кончено и ушел. Я пыталась, я силилась понять — но безуспешно. Зато теперь понимаю — я не могла знать причин, для меня их не было, но для него — были. Что он чувствовал, оставляя меня, не умея признать вину, о которой я даже не догадывалась?

Бедный Славка, он струсил, сбежал от ответственности, а потом начал меня избегать, опасаясь, что я всё узнала, ведь мы с Крис казались такими близкими подругами... И теперь, неужели он понял, что я ничего не знаю? Я бы, наверное, простила его — тогда — помучилась, позлилась, но простила, при той безоглядной любви к нему, и привязанности к Крис я могла простить им любое прегрешение, стоило только сказать, стоило только раскаяться. Подумаешь, пьяная выходка. Но они скрыли от меня свой проступок, сделали вид, что ничего не было. Мне вдруг стало нестерпимо жаль, что они смолчали, скажи они, и у нас со Славкой всё могло сложиться иначе. Что такое украденный поцелуй против любви? Внутри меня будто прорвало плотину. Уж лучше бы я испытывала праведный гнев! Лишь бы не это отчаянное почти забытое чувство потери...

Вспомнился Ира. Если он поможет мне... если я смогу контролировать... Да, я во что угодно поверю, лишь бы научиться блокировать эти странные видения. Ведь, если б я могла... я бы никогда... Слишком много того, чего бы я никогда не хотела узнать.

Глава 5:

В понедельник я была на всех лекциях, лишь бы найти повод слушать и молчать. Крис видела, что со мной что-то не так, и винила в этом себя — справедливо, но с виду вроде как беспочвенно. Откуда ей было знать, что я заглянула в прошлое и узнала их со Славкой маленькую грязную тайну? Грязен был не сам поцелуй — с этим я определилась сразу — а то, что его от меня предательски скрыли, пустив под откос такие важные для меня отношения. Теперь попытки Крис свести меня со Славкой обрели вполне очевидное объяснение — её достало чувство вины, и она решила всё исправить. В этом был бы смысл, если бы мои чувства к Лису остались прежними, но это не так, ведь так не бывает. Вне зависимости от того, нравится он мне или нет — того, что было, не вернуть. За прошедший год я возвела между настоящим и прошлым высоченную стену, пытаясь защитить свое сердце от рухнувшего на меня разочарования, и теперь мне совершенно не улыбалось её разбирать, тем более с сомнительной целью понять, есть ли у нас со Славкой второй шанс. Идея лезть в дебри своих к нему чувств казалась самоубийственной, так что я решила сконцентрироваться на Ире, который должен был вот-вот появиться и рассказать мне страшную историю о том, кто я такая и почему вижу то, чего нормальные люди не видят. Игра в "доживи до вторника" завершилась моей, пусть и не безоговорочной, но всё-таки победой: я сумела избежать задушевной беседы с Крис на тему её гипотетической вины и почти не думала о Славке. Весь вечер понедельника я сочиняла вопросы для Гнева, в итоге остановилась на двух — самых важных и самых ёмких.

Долгожданный гость пожаловал ко мне ближе к вечеру. Одет он был в ту же самую одежду, что и в прошлый раз, и выглядел из-за этого почти привычно.

— Ты подготовила вопросы? — поинтересовался Ира вместо приветствия.

Мы стояли посреди прихожей, изучая друг друга без тени смущения или неловкости.

— Кто ты и кто я? — спросила я после непродолжительного молчания.

Ира кивнул так, будто ничего иного и не ждал. Мы прошли в гостиную, он сел на диван, а я осталась стоять. Казалось, он нарочно тянет время, делая вид, что обдумывает ответ.

— Я один из семи смертных грехов, — наконец, ответил Ира, — Как ты, наверное, догадалась, речь о гневе.

Ира видел, что я жду продолжения и решил не делать пауз. В прошлый раз мы условились о доверии, и он, кажется, понимал, что я не собираюсь отступать.

— А ты — Вестница. Вестники — это люди с особым даром. Технически ты человек, хоть и причислена к иерархии ангелов. Если вникать, то всё это довольно многословно, а местами и вовсе скучно, так что будет проще, если ты задашь пару наводящих вопросов — по существу.

Понятия не имею, как лучше объяснить то, что я почувствовала. Взять хотя бы книги: всегда задавалась вопросом, как можно достоверно описать момент возникновения веры в невозможное? Я пообещала себе не ставить под сомнение Ирины слова, но как это сделать, если сказанное им идет в разрез с привычными представлениями о реальности?

Мужчина заметил моё замешательство.

— Сейчас это сложно понять и ещё сложнее свыкнуться с мыслью, что всё это —

правда, с которой придется жить, но поверь — дальше будет легче, — заверил он, почти не меняясь в лице.

— Дар — это умение видеть прошлое? — с трудом ворочая языком, спросила я. В горле пересохло, мысли путались, чувства смешались, но я изо всех сил пыталась соображать.

Гнев кивнул.

— Отчасти. Потом, кроме прошлого, ты сможешь видеть настоящее и будущее. Настоящее — это самые важные из упущенных возможностей, будущее — бесконечные вероятности развития событий.

— Зачем всё это нужно?

— Вестники отвечают за человеческие жизни, но об этом потом, ведь ты только на пути к становлению. Твой дар жалок и неуправляем. Я здесь для того, чтобы сделать из тебя настоящую Вестницу и научить быть ею.

Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я переваривала информацию, он пытался не мешать. Мне удалось уяснить, что весь объем необходимых знаний за раз получить не удастся и это к лучшему, ибо не справлюсь. Ладно, учеба есть учеба, главное понять — оно мне надо?

— А отказаться можно? — уточнила я без особой надежды.

— Конечно, — Гнев даже бровью не повел.

— Тогда я отказываюсь.

Ира смерил меня серьезным, немного виноватым взглядом.

— Ты можешь отказаться, но твой дар никуда не денется и рано или поздно сведет тебя с ума, — предупредил он.

— Выходит, у меня нет выбора?

— Есть вещи, которые нам не подвластны. Иногда судьба лишь очень изящно имитирует иллюзию выбора. По факту его может не быть, — пожал плечами Ира. В нем было что-то от стеснительного мальчишки: что-то в жестах, в выражении лица; что-то трогательное и милое сквозь серьезное и задумчивое, как обои с машинками из-под свежего слоя краски.

— Ты не человек, но выглядишь, как человек, — заметила я.

— Занимаю чужое тело, — ответ прозвучал так, будто речь шла о чем-то незначительном.

Мы снова помолчали.

— Гнев и Ира меня не устраивают. А у человека, которым ты прикидываешься, есть... было имя? — я планировала придумать своему наставнику какое-нибудь прозвище, лишь бы не звать его женским именем, но вариант с обычным человеческим именем казался лучше.

Мужчина не удивился. Неужели я настолько предсказуема?

— Первое имя Уильям, второе Джейсон, отец англичанин, мать американка, жил в Лондоне, — прозвучало в ответ.

— У тебя даже акцента нет.

— Знание языков — один из простейших трюков, — без тени самодовольства, признался Джейсон. Имя Уильям я оставила его истинному владельцу, тому, чье тело арендовал этот странный пришелец, назвавшийся смертным грехом.

— Голова пухнет от вопросов, — призналась я, — Но мне уже легче. Даже странно.

— Ничего странного. Ты привыкнешь. Пережди какое-то время, первая буря уляжется, и мучающие тебя вопросы сами выстроятся в порядке важности.

— Снова три дня? — предположила я, не без опаски. За три дня я могу совершенно случайно узнать что-то ещё из того, что может нарушить моё и без того пошатнувшееся душевное равновесие.

— Нет, уже завтра, — в голосе Джейсона слышалось искреннее участие, — Сегодня я официально вступаю в права твоего наставника, так что наши встречи станут регулярными.

Я смотрела на смертный грех в человеческом обличье и размышляла о том, будут ли эти встречи доставлять мне хоть какое-то удовольствие. Обо всем остальном думать было просто напросто страшно.

— У меня получится? — провожая Джея до двери, спросила я. Он был единственным, кто мог оказать мне хоть какую-то поддержку, идея рассказать кому-то из моего окружения обо всем, что поведал наставник, казалась совершенно дикой.

— Что именно? — хладнокровно поинтересовался Джейсон.

— Справиться, стать этой... Вестницей, — пояснила я, чувствуя себя детсадовцем, дебютирующим на детском утреннике.

Мужчина какое-то время молча изучал моё лицо, потом коротко кивнул и ушел, не прощаясь. Интересно, что же такое он каждый раз выискиваем в моей физиономии? Может, мысли читает? Почему бы, собственно, и нет? В этот момент я окончательно уяснила, что самое главное, чему я должна обучиться — это умению закрывать глаза на абсурдность происходящего. Чем раньше я перестану пытаться найти нормальное объяснение ненормальным явлениям, тем скорее обрету хотя бы подобие душевного спокойствия. Делая необходимые допущения, я не лишаю себя возможности мыслить, скорее оптимизирую этот процесс. Как же порой полезно проявить фантазию!

* * *

В среду утром я чувствовала себя прекрасно — наконец, здоровой, выспавшейся и по-весеннему жизнерадостной. Разговор с Джеем заставил меня провести некоторую перестановку приоритетов. До вечера, то есть до нового визита наставника, ещё куча времени, так что следует наладить то, что в моей жизни до сих пор в состоянии раздрая. Я спешила в институт и мне светила задушевная беседа с Крис. Не собираясь признаваться в своей осведомленности на тему её прежних прегрешений, я в тоже время планировала раз и навсегда закрыть тему Лиса — пусть знает, что разговоры о нем выводят меня из равновесия. Кроме того, мне предстояло вплотную заняться делом Макса — я решила, если не найти телефон, то хотя бы выяснить, есть ли хоть какая-то реальная угроза разоблачения Олиного проступка. Лучшим способом узнать, не всплыло ли злополучное видео, был разговор с самой очевидной жертвой возможного шантажа — то есть с Ромой. Ситуация щекотливая, что и говорить, но чем раньше всё выяснится — тем лучше.

Первой парой стоял семинар по греческой философии, который мы с Крис регулярно прогуливали. Кажется, мы посетили только одно занятие — самое первое. В этот раз мы планировали задвинуть греков ради сомнительного удовольствия выпить чаю в институтской столовой — я искренне надеялась, что там у нас не будет шансов столкнуться с кем-то из знакомых.

— Ты хотела поговорить, — напомнила Крис, усаживаясь на плетеный металлический стул. В её голосе чувствовалось тщательно скрываемое напряжение.

— Ничего особенного, — призналась я, — Хотела попросить не затрагивать тему Лиса.

— Понятно, — Крис смотрела на меня в высшей степени недоверчиво.

— Это пройденный этап, не хочу возвращаться к бесполезным разговорам о том, что могло бы быть, если бы... и вообще.

— Если это пройденный этап, почему упоминания о бывшем вызывают столько эмоций?

— Ничего подобного!

— Ты меня прости, конечно, я не хочу снова ссориться, но ты в упор не видишь, что ничего не пройдено. У тебя всё ещё есть какие-то чувства, у него, кажется, тоже. Зачем городить сложности вокруг совершенно элементарной ситуации?

— И в чем же ты видишь решение? — раздраженно поинтересовалась я.

— Ты и сама знаешь, — отмахнулась подруга, — Дай Славке шанс. Не отталкивай его. И если он воспользуется улучшением твоего к нему отношения — всё, наконец, наладится.

— А если нет? Что, если ты заблуждаешься? Очередное разочарование?

— Хуже не будет, — справедливо заметила Крис, — Обещай хорошенько об этом подумать, а я, в свою очередь, перестану раз за разом заводить эту тему.

— Хорошо, — сдалась я, решив, что это не самая худшая договоренность в моей жизни, — Я не буду его отталкивать.

— Вот и славно, теперь можно переключиться на чай, — улыбнулась Крис.

Мне казалось, разговор будет долгим и несколько иным, но в том, каким он получился, хватало своих плюсов. Я не была уверена, что сумею закрыть глаза на известные мне детали Славкиного прошлого, но не встречать в штыки всё, что он говорит и делает — не самая трудная задача. Решение принято, можно двигаться дальше. Например, навестить Рому. Мы с ним знакомы, но не настолько близко, чтобы вести задушевнее беседы о гипотетической измене его девушки. Как узнать о видео, не сдав при этом Ольгу? Задачка.

— О чем задумалась? — подозрительно поинтересовалась Крис. Кажется, она догадалась о причинах моего ступора и категорически не одобряла предмет моих размышлений.

— Придумываю, как ненавязчиво подкатить к Ромке, — призналась я.

Крис такого ответа явно не ожидала — она так растерялась, что не стала уточнять детали. Будь я на её месте, с живой бы не слезла, всё бы разузнала, но Крис есть Крис. Мне с ней крупно повезло, не устаю в этом убеждаться.

Новую жертву своего горе-расследования я обнаружила у лектория. Будучи таким же вызывающе богатым и до неприличия смазливым, как Роман Швец, довольно трудно оставаться ответственным и дружелюбным молодым человеком, но Роме это удается в полной мере.

— Привет, — я отвлекла парня от созерцания расписания.

— Привет, — Рома улыбнулся.

— Помнишь меня?

— Конечно, ты — Аля, — кивнул парень, — С философии.

— Да, с философии, — я почувствовала, что начинаю глупо улыбаться. Всё-таки этот папенькин сынок чудо, как хорош.

— Ты что-то хотела? А то я спешу, — вполне дружелюбно поинтересовался Рома, он вообще вел себя так, будто к нему каждый день подходят малознакомые девушки. Возможно, так и есть, я бы не удивилась.

— У меня к тебе немного странный разговор... — начала я, но тут же умолкла. Не лучшее начало, — А где Оля?

— Она болеет, весна, ОРЗ, — глядя на меня с подозрением, ответил Рома. Да, веду я себя и, правда, слегка подозрительно.

— У вас с ней всё в порядке? — задав вопрос, я поняла, что с этого момента в кругу Роминых друзей обо мне пойдет дурная слава, ведь он, наверное, решит, что я его новая поклонница, ждущая, пока они с Олей разбегутся.

— Всё прекрасно, — настороженно, но беззлобно, ответил Рома, — Ещё что-то?

— Нет, больше ничего, — чувствуя себя в высшей степени нелепо, заверила я. Ладно, я нашла не самый лучший выход из ситуации, но теперь уже ничего не поделаешь, пора начинать борьбу с будущими слухами о моей страстной любви к звезде медфака. Или пусть говорят?

— Извини, если что, я без задней мысли, просто привыкла видеть вас вместе, а тут ты один... надеюсь, она скоро поправится, — выпалила я, избегая смотреть в глаза порядком озадаченному парню.

— Спасибо, — поблагодарил Рома, не желая изменять своему безупречному воспитанию. Я промямлила слова прощания и сбежала, рассчитывая залить пережитый позор каким-нибудь кофеино содержащим напитком. Рома вел себя безукоризненно, в итоге на его фоне я почувствовала себя ужасно приставучей. И что я выяснила? У них с Олей всё может быть и, правда, хорошо, но что, если Рома играл на публику? Не хочет афишировать, что стал рогоносцем? Тупик. И чем я думала, затевая этот разговор? Второй промах подряд — сперва Миша, теперь Рома. Теряю форму? Всему виной Джей с его грешными заморочками: ничего толком не началось, а мне уже не удается совмещать привычную жизнь с его в ней присутствием.

Я вернулась к Крис, и мы с горем пополам завершили учебный день. Домой я шла уставшая и опустошенная, от утренней жизнерадостности не осталось и следа, даже мысли о встрече с наставником не вызывали никаких особых эмоций. Никогда не страдала приступами апатии, может, таков побочный эффект моего странного дара? Оказывается, очень удобно оправдывать промахи и объяснять плохое самочувствие непонятными свойствами своего организма.

Я шла по знакомому с детства проспекту, созерцая порядком изношенный асфальт, и лишь поэтому не сразу заметила автомобиль, медленно ползущий вдоль дороги чуть позади меня. Обнаружив преследователя, я обернулась, желая убедиться, что у меня не паранойя, что наблюдатель существует и следует именно за мной. Красный "Форд" показался мне подозрительно знакомым. Я остановилась, машина последовала моему примеру, вскоре на тротуаре показался её водитель. Стоило большого труда тут же не рвануть с места, но я вовремя вспомнила наш с Кристой уговор и осталась там, где стояла.

— Привет, — Славка бодрился, я видела, что ему не по себе.

— Привет, — ответила я и даже выдавила из себя доброжелательную улыбку.

Не встретив ярого сопротивления, парень заметно расслабился, чем заставил меня повторить улыбку — на этот раз совершенно искренне.

— Я тут подумал... — с несвойственной ему неуверенностью начал Лис, — Может, сходим куда-нибудь? Как старые знакомые, ничего такого.

— Какого такого? — мне не удалось проигнорировать прекрасную возможность поставить своего "бывшего" в неловкое положение. Однако Славка не растерялся, почувствовал моё настроение, понял, что я не всерьез, и с облегчением улыбнулся.

— Всякого разного, — быстро спрятав улыбку, заявил он, — Ну, так что?

Я дала себе время поразмыслить, хотя решение было принято ещё тогда, когда мне удалось удержаться от позорного бегства.

— Почему бы и нет, — нарочито беспечно ответила я.

— Тогда я позвоню? Номер тот же?

— Тот же. Звони.

— До встречи.

— Ага, — бросила я, развернулась и продолжила путь. Многократное прокручивание в голове того, что было только что сказано, вытеснило все прочие мысли.

— А что там за история с телефоном? Помощь нужна? — Лис нагнал меня уже за поворотом. Предложение помощи вызвало в моей памяти первую встречу с Гневом. Вид у меня такой что ли? Нуждающийся.

— Есть возможность помочь? — заставив себя проглотить резкий отказ, уточнила я. Внутри творилось что-то странное — я захлебывалась двумя ровно противоположными чувствами: радостью от Славкиного внимания и раздражением из-за невысказанных обид.

— Даже если нету — найду, — убежденно заявил Лис.

Ну, что ж, я была не в том положении, чтобы отказывать.

— У Макса сперли телефон, сперли прямо в институте и не у него одного. Вот ищу, — коротко поведала я.

— Нафига такие сложности? Новый не купить?

— Дорог, как память, — уклончиво ответила я.

— Ну, ладно... вам виднее. Сделаю, что смогу.

— Спасибо.

— Можно я провожу тебя? — слегка помешкав, предложил Лис. Он то расслаблялся, то аж зеленел от напряжения. Никогда не думала, что могу оказывать на него подобный эффект.

— Хорошо, проводи, — я поняла, что начинаю входить во вкус. Внимание бывшего возлюбленного, хоть и кругом виноватого, льстило самолюбию и рождало внутри меня приятное волнение.

Глава 6:

Дома было спокойно, очень тихо и совершенно безопасно. Встреча и разговор с Лисом, его желание помочь и откровенные попытки наладить отношения вывели меня из строя — я послушалась Крис, сняла защиту и теперь вынуждена была растекаться по дивану от одной только мысли о новом романе со Славкой. Вообще, довольно забавно отвлекаться на парней от мыслей о собственном несколько нестандартном предназначении, а от мыслей о будущем сбегать в размышления о нежданно-негаданно ожившей прежней симпатии. Замкнутый круг!

Я включила компьютер и приступила к реализации идеи отыскать какую-нибудь информацию о смертных грехах, чтобы, так сказать, подготовиться к грядущей беседе с одним из них. Выяснилось, что, даже будучи крещеной, я с большим трудом ориентируюсь в религиозных тонкостях. Сказывается отцовский скептицизм и категорическое неприятие регулярных походов в церковь. Ну, и отсутствие матери и двинутых на религии бабушек сыграло не последнюю роль, чего уж там.

Поисковик первой же строчкой выдал буквально следующее: "...так в христианстве называют грехи, которые ведут к гибели души. Вопреки распространённому заблуждению, концепция "Семи смертных грехов" не является частью христианского вероучения, но служит одним из возможных способов описания греховности человека". Вот так вот быстро, но изящно, рухнула навязанная мне прямая связь между грехами и религией. Выходит, это вопрос скорее нравственный, нежели религиозный.

Я блуждала в Сети ровно до тех пор, пока из моей прихожей не раздалось тактичное покашливание. Из сетевого путешествия я не вынесла почти ничего нового, так что придется передвигаться наобум.

Слегка опьянев от пока ещё "всё ещё недавней" встречи с Лисом, я набралась смелости и предложила уже успевшему войти в гостиную Джею новый вариант ведения переговоров.

— А мы можем... просто поболтать? Я бы спрашивала, что в голову придет... ну, обо всем. Так можно? — отделавшись приветственным кивком, спросила я.

— Отличная идея, — искренне одобрил Джей, — Неформально.

— Да, по-простому, — подтвердила я.

— Тогда нужен чай, — авторитетно заметил Джейсон.

— Но ты же... ты питаешься? Просто в первую нашу встречу...

— Я не питаюсь, но Уильям питается, — напомнил Джей, имея ввиду того человека, чье тело занял.

— Оу! — спохватилась я и тут же бросилась на кухню ставить чайник. Могла бы догадаться!

Вскоре мы с моим наставником сидели за столом на кухне и пили черный очень крепкий чай.

— Я читала о грехах в Интернете. Толком ничего не нашла... что-то про гибель души. Выходит, ты из плохих парней? — поинтересовалась я, вспомнив то немногое, что сумела вынести из бесконечного совершенно бесполезного потока информации.

— Твое понимание добра и зла слишком субъективно, я здесь, чтобы, среди прочего, научить тебя правильному отношению к смерти, а она, как ты понимаешь, за пределами таких понятий, как хороший или плохой, — приложившись к чашке, ответил Джей.

— Смерть... причем здесь смерть? — я немного растерялась.

— Основная задача любого Вестника — увидеть самые яркие, самые убедительные вероятности и проследить, не ведут ли они к гибели, а потом — при необходимости — зафиксировать полученный результат.

— Не понимаю, — честно призналась я.

— Ты, то есть состоявшиеся Вестники, метят тех, кто должен умереть.

— А бог? — спросила я первое, что пришло в голову после подобного заявления.

— Что бог?

— Разве не он решает, кому жить, а кому... того?

— Система Грехов работает параллельно с Небесной Канцелярией, высшие силы в наших делах не принимают особо деятельного участия.

— Времени нет? — раздраженно предположила я.

— Точно, — подтвердил Джей.

— Вот откуда берутся невинные жертвы и живучие негодяи... Их судьбой распоряжаются умалишенные подростки типа меня.

— Примерно так и есть, — кивнул Джей, оставаясь обезоруживающе серьезным, — Смертные грехи — исключительно человеческое изобретение. Выдающееся, не спорю, но небесные силы тут совершенно не причем, так что и работу нам поручили, что называется, с первоисточником.

— Разве люди не должны противостоять греху? Ну, изначально... В идеале люди воспринимают грехи, как нечто плохое... недопустимое...

— Сами по себе мы не зло, теоретически мы его провоцируем, да, но по своей природе мы нейтральны, — возразил Джей. Он говорил убежденно, так, как говорят о том, в чем уверены на все сто процентов.

— Значит я должна стать убийцей... А что, если бы я не поверила в грозящее мне сумасшествие и отказалась? Ты бы что-нибудь предпринял?

— Нет. Я бы ничего не смог сделать, — Джей покачал головой и снова приложился к чаю. Беседа проходила очень "по-английски". Уильяму, наверное, понравилось бы.

— Разве ты не можешь заставить меня? У грехов должны быть какие-то способности... на случай неповиновения. Вроде твоего умения говорить на всех языках.

— Могу, но всё должно быть по доброй воле, иначе ничего не выйдет.

— А можно хотя бы попытаться не пользоваться даром?

— Сознание всё равно будет ронять тебя в видения, и тем самым сделает из тебя дурочку. В любом случае, сейчас самое главное не контроль, главное — принять себя такой, какая ты есть. Быть готовой получать и анализировать информацию. Это не должно быть пыткой, это должно быть удовольствием, интересным путешествием, в крайнем случае — любимой работой. С желанием учиться придет возможность постигать.

— А что в действительности я должна сделать, чтобы стать Вестницей?

— Ты должна позволить грехам погубить твою душу, — вполне серьезно признался Джей, — Иначе ты не сможешь принять в себя смерть, а без этого... Вестницей тебе не бывать.

— То есть ты хочешь, чтобы я обменяла бессмертную душу на сверхспособности? — я улыбнулась. Из-за своей абсурдности эта мысль казалась по-настоящему привлекательной.

— Ты не лишишься души в буквальном смысле. И дар Вестницы — не супер сила. Здесь куда уместнее сравнение с потерей невинности.

— Дьявол-дефлоратор? — прыснула я.

— Причем здесь сатана? — искренне не понял Гнев.

— Ну, ты же кому-то служишь, — предположила я, — Ведь все эти разговоры про независимость от небесных сил и прочее — не всерьез?

— Всерьез. Мы — плод необходимости и человеческой воли, а не чьи-то слуги, — в его голосе послышалась досада.

— И за тобой никто не следит? Вас... Грехов... никто не контролирует?

— Иногда присылают Ангела-Наблюдателя, но редко и скорее в качестве советника, нежели контролера.

— А ко мне прислали?

— Не знаю. Мы не чувствуем их присутствия, не отличаем от простых смертных.

— И что же это, если не талантливый промышленный шпионаж? — усмехнулась я.

— Они наблюдают, но в случае необходимости обязательно обнаруживают себя, чтобы высказаться, — невозмутимо объяснил Джей, — Они дают независимую оценку, это бывает очень полезно при работе со сложными... подростками.

Интересно, а я — сложная? Пока вроде нет, вполне покладистая, даже удивительно — при моем-то врожденном упрямстве.

— Ладно... проехали... Так как вы собираетесь губить мою душу? Мне придется переспать с каждым из семи или что?

— Если тебя интересует официальная формулировка, то тебе предстоит "взять грех на душу", — проигнорировав мой пошловатый сарказм, пояснил Джей.

— Знаю, что значит принять на грудь, но в делах с душами я новичок. Так секс или не секс? — я поймала себя на мысли, что думаю в том же направлении, в котором подумала бы Криста. Вот оно — дурное влияние. Или всему виной низменные желания, растревоженные Славкой?

— Секс тут не причем. Я буду рядом, и всё само случится — рано или поздно. Потом придет следующий грех и так до тех пор, пока ты не примешь нас всех.

— Выходит, моя сверхзадача — терпеть твое присутствие? А потом чье-то ещё?

— Да, — удовлетворенно кивнул Джей.

— Когда придет... другой грех, ты уйдешь? — мне вдруг показалось совершенно ужасной перспектива потерять того, с кем у нас вроде как наладился некий контакт.

— Нет, останусь до конца, — заверил Гнев, — По праву наставника. А остальные будут сменяться. Грехи не любят подолгу задерживаться на одном месте.

Я помолчала, обдумывая полученную информацию и возможные последствия для моей обычной человеческой жизни.

— А как я объясню окружающим, кто ты, откуда, и зачем таскаешься за мной, как привязанный? — полюбопытствовала я.

— Есть предложения?

— Самое правдоподобное объяснение твоего присутствия — какие-нибудь родственные связи. Но если это дойдет до отца, мало не покажется никому, — подумав, поделилась я.

— Об этом не беспокойся, — Джей был явно подкован в такого рода делах. Управление сознанием, стирание памяти, гипноз? Даже думать об этом не хотелось.

— А почему именно я? У меня шрам, о котором я не знаю, или какой-нибудь необычный ожог? — меня забавляла аналогия с современными "героями" типа Гарри Поттера.

— У тебя проявились способности к распознаванию лжи, — терпеливо пояснил Джей. Наш разговор его не напрягал, он пил чай с выражением заинтересованной сосредоточенности на лице, даже не пытаясь раздражаться в ответ на мои местами издевательские замечания и вопросы.

— Ну и что? Они же не с неба взялись.

— Почему же? Именно оттуда. Вестники сменяются поколениями, так что некие силы, ответственные за их появление, регулярно вкладывают в подходящих по сроку новорожденных "зерно истины". В ком-то оно прорастает, в ком-то нет.

— Во мне, выходит, проросло, — заключила я.

— Да. Но знания, подобные этому, нагонят тебя в свое время. Пока же перед нами стоят совсем иные задачи, — предупредил Джей.

— Нас много? Вестников, — мне страстно захотелось почувствовать, что я не одинока в своем замешательстве.

— Зависит от места, к которому вы приставлены, и времени, в котором живете... в больших городах бывает до пяти вестников одновременно. Войны, эпидемии, катаклизмы приводят к пополнению их числа на пятьдесят — сто процентов от уже существующей численности.

Я ждала продолжения. Джей не мог не знать, что конкретно меня интересует:

— В своем городе ты одна. Во всяком случае, пока.

— Жаль, — только и ответила я.

Мы помолчали. Первым тишину нарушил Джей.

— Прежде я не стал интересоваться, но сегодня спрошу — что у тебя с лицом? — по тону мужчины я поняла, что ему немного неловко интересоваться моей частной жизнью. Мне, как это ни странно, была приятна его забота. Нам предстоит провести вместе довольно много времени — так что его интерес, пусть и поверхностный, очень кстати.

— Получила по лицу за излишнее и не совсем обоснованное любопытство, — призналась я, чувствуя себя чуть ли ни героиней боевика.

— Насилие не лучший метод решения проблем, — неодобрительно заметил Джей, как-то чересчур откровенно противореча своему статусу. Гнев он или не гнев?!

— Разве гнев не должен поддерживать такого рода... вещи? Ты, как олицетворение, должен быть опасен, — осторожно предположила я.

— Нет, что ты. Мы специально подбираем для себя таких людей, которые способны сдерживать нашу сущность. Уильям был на удивление добрым и уравновешенным мужчиной. Пока он рядом, ты и другие люди в полной безопасности.

— Звучит подозрительно хорошо.

Джей улыбнулся и оставил в сторону пустую чашку.

— Мне снова пора, — признался он.

— А как же постоянное следование за мной? — почувствовав легкое разочарование от такого скорого завершения столь долгожданного разговора, уточнила я.

— Я не должен входить в твою жизнь так резко, — заметил Джей, поднимаясь, — Тебе необходима личная свобода. Во всяком случае, сейчас ты не готова терпеть меня сутки напролет.

Создавалось ощущение, что мужчина буквально предвкушает нашу будущую неразлучность.

— И береги лицо, не позволяй другим людям портить его красоту, — слишком по-деловому для комплимента, посоветовал Джей. От удивления я лишь кивнула, не зная, как реагировать на столь неоднозначную просьбу.

Провожая гостя до двери — он решил не исчезать, а соблюсти стандартную процедуру ухода человека из квартиры — я поймала себя на мысли, что в Джее, кроме некоторой детской непосредственности и открытости, есть неловкость и какая-то перманентная растерянность, свойственная большинству эмигрантов. Тот факт, что он среди людей всего лишь гость, прямо-таки бросалось в глаза.

* * *

Утро четверга я провела в институте, но на парах присутствовала чисто номинально. Мои мысли были далеки от философии.

Джей не сказал, когда появится, но из его слов о личной свободе я заключила, что это произойдет не так скоро, как хотелось бы. Анализируя свое неожиданное желание как можно больше узнать о Вестниках и Грехах, я невольно вспомнила слова Гнева о "любимой работе", о том, что мне необходимо принять себя такой, какая есть; он недвусмысленно дал понять, что мне должно понравиться исполнять свое предназначение. Может ли мой нынешний интерес свидетельствовать о том, что я полюблю обрекать своих соплеменников на смерть?

Давая ответы, Джей лишь увеличил количество вопросов. Что же всё-таки значит "принять грех на душу", и чем это грозит? Сплошные многоточия.

— Крис... у меня к тебе очередная дебильная просьба, — смущенно начала я, потрепав подругу за плечо.

— Валяй, — хорошее настроение мешало Крис адекватно реагировать на мои глупости — то есть сердиться.

— Повтори для меня кое-что... — попросила я, стараясь не привлекать внимание лектора.

— Любишь ты фигней заниматься, — ворчливо заметила Крис.

— Пожалуйста, — проникновенно взмолилась я.

— Давай уже.

— Твой наставник говорит тебе правду и ничего, кроме правды, и не сделает зла ни тебе, ни твоим близким, — стараясь держаться, как ни в чем не бывало, прошипела я.

— Слушай, это игра такая? — Крис нахмурилась, вглядываясь в мое, как я надеялась, непроницаемое лицо.

— Ага, — стараясь говорить убедительно, подтвердила я.

— Так и быть, — сдалась Крис, — Твой наставник не врет, и зла никому не сделает — так и знай.

Я пихнула подругу в бок за откровенное перевирание, хотя задуманное всё равно сработало — детектор подтвердил, что Джей весь из себя честный и порядочный, даром, что смертный грех. Может, детектор лжи так "настроен"? Ну, запрограммирован свидетельствовать в пользу Грехов и прочих сущностей, в чьих интересах поскорее меня завербовать? Если углубляться, выяснится, что я категорически не способна доверять своему наставнику, и это будет как-то слишком. Должна же я хоть во что-то верить! Иначе, как быть с видениями?! Где искать объяснения? Всё, раз и навсегда решено — сказанному Гневом верить, а дальше — по обстоятельствам. Это, в конце концов, по-своему увлекательно.

— Лис провожал меня до дома, — желая переключиться с одной катастрофы на другую, поделилась я.

Крис метнула на меня восторженно-негодующий взгляд: мол, вот это новость и, ну, и почему молчим?!

— Он предложил мне помощь с поисками телефона... а ещё пригласил на свидание, вроде, — продолжила я, смакуя каждое слово. Пусть Криста порадуется и успокоит свою замученную совесть. Вспоминать вчерашнюю встречу со Славкой оказалось неожиданно приятно, без всяких там загонов и неразберихи.

— Вроде? — переспросила Крис.

— Ну, сказал, что надо как-нибудь встретиться, — пожала плечами я.

— Дамы! — в нашу беседу вмешался предельно возмущенный Борис Николаевич, — Я тут для кого распинаюсь? Все разговоры после лекции!

Мы с Крис переглянулись — условились обсудить Лиса чуть позже.

Глава 7:

Сидя за любимым и таким родным столиком в не менее любимом и родном кафе я чувствовала себя чуть ли не заново родившейся. Даже синяк, никак не желающий проходить, почти не давал о себе знать. Мы с Крис уплетали клубничный десерт и перемывали Славкины кости. Лучшая подруга вела себя типично и в меру взволнованно, ничем не выдавая ныне известных мне прежних прегрешений. Я даже позавидовала её выдержке.

— Как видишь — я оказалась права. Для вас не всё ещё потеряно! — самодовольно резюмировала Крис.

— Одно дело — снова общаться, другое — крутить роман, — заметила я, втыкая десертную ложку в густой крем.

— Как же ты любишь всё усложнять, — проворчала подруга, утянув у меня огромный кусок синтезированной клубники.

— Повторяешься, — заметила я, проделав с её клубникой тоже самое.

— И что ты думаешь делать? Я обещала не лезть, но раз уж ты начала эту тему...

— Буду действовать по ситуации. Пригласит — не откажу, а там... мы же не знаем, каковы его намерения, — тут я откровенно лукавила, и Крис прекрасно понимала, что я понимаю, что она понимает, что я прикидываюсь дурой, но не стала акцентировать на этом свое внимание.

— Скинула Максу смс, скоро присоединится, — оставив недоговоренности на моей совести, сообщила Крис. При этом выражение её лица свидетельствовало о растущей потребности уединиться со спешащим к ней молодым человеком. Ох уж эта весна! Впрочем, я так же не избежала подобной участи — мысли вернулись к Славке и его пусть и не точеному, но чертовски привлекательному телу. Жаль, что моё забытье долго не продлилось.

— Привет, — поздоровалось то самое тело, о котором я только что беспрепятственно грезила. Мне стало жутко стыдно.

— Привет, — хором ответили мы с Крис. Я была смущена, Крис же преисполнилась подозрительного энтузиазма.

— Я сяду? — усаживаясь, поинтересовался Лис. Он был даже лучше, чем я только что воображала — как свежее сорванная и тщательно вымытая клубника. На сравнении сказался привкус десерта.

— Уже сел, — весело заметила Крис.

— Не без того, — Лис улыбнулся — очень радостно. Кажется, они с Крис праздновали победу над угрызениями совести и моим непробиваемым упрямством. Я решила не портить людям праздник — оказалось, что их давнее преступление меньшее из того, о чем актуально беспокоиться.

— Десерт будешь? — предложила я.

— С удовольствием, — Лис тут же перехватил у меня из рук ложечку и перетянул к себе вазочку с десертом.

— И мой, — протягивая свою порцию, предложила Крис.

— Балуете, — заметил Лис, складируя всю свою добычу в одну вазочку, — Пока я жую, рассказывайте, как ваше ничего.

— Разве Алька не просветила тебя на сей счет? — лукаво улыбаясь, уточнила Крис, намекая на нашу со Славкой прогулку до моего дома.

— У Лёвы специфическая манера делиться информацией, — бросив на меня быстрый насмешливый взгляд, заметил Лис, — Только дразнит, ничего по сути.

— Неправда, — возразила я, — И вообще, о присутствующих в третьем лице не говорят.

— Видишь, какая? С такой каши не сваришь! — обращаясь к Крис, заявил Слава.

— Я всё больше по щам, по щам, — демонстрируя синяк, подтвердила я.

— Болит? — уже совершенно серьезно уточнил Лис.

— Не особо.

— Ты была отмщена, это должно утешать, — напомнил Славка.

— Да, мой Макс герой, — гордо поддакнула Крис, — Только медлительный... тащится, как вша по стеклу.

— Лицу от этого не легче, — посетовала я.

— А вот и рыцарь печального образа собственной персоной! — переключаясь с меня на своего подоспевшего кавалера, провозгласила Крис.

— То-то чувствую, уши горят, — улыбнулся Макс, подсаживаясь за наш столик, — Всем хеллоу и бонжур.

Присутствие Славы Макса не смутило. Будучи человеком взбалмошным и оптимистичным, надежда современной биологии считает, что перестановки в человеческих взаимоотношениях вещь не только естественная, но обязательная и полезная.

За приветствием последовал страстный поцелуй Макса и Крис, мы со Славкой целомудренно отводили глаза, при этом избегая возможности встретиться взглядом — уж очень неловко.

— У меня есть предложение, от которого вы просто не сможете отказаться, — заявил Макс, оторвавшись, наконец, от своей пассии.

— Я в доле? — по-деловому уточнил Славка, откидывая с лица длинную челку. Мне захотелось погладить его по голове, но я вовремя подавила свой трогательный порыв.

— Естественно, — кивнул Макс.

— Любопытно же! — подначивала Крис, мертвой хваткой вцепившись в Максину черную футболку.

— Мы с парнями затеваем ночной концерт по случаю весны, все свои и куча бухла, — доверительно сообщил Макс, слегка понизив голос, — Вы приглашены. В эту субботу в батькином гараже.

— Открытие сезона? — улыбнулся Лис. Он застал момент зарождения группы и знал, откуда растут ноги у подобных традиций.

— Так точно! — обрадовался Макс. Кажется, ему не хватало Славкиного присутствия. Мы с Крис и никого, чтобы отвлечь меня от неё в случае чего — не то, что внушало Максу оптимизм. Теперь ситуация выровнялась и он это чувствовал, самое время закрепить успех, — Значит, вы с Лёвой будете?

Я вздрогнула, хоть и ждала от него чего-то подобного. Пока Славка околачивался в бессрочном отпуске и не фигурировал в нашей скромной компании, Макс не позволял себе называть меня Лёвой, а тут его, видимо, проняло. Разве не видно, что мы с Лисом уже (или ещё) не пара?!

— Мы подумаем, — взяв на себя смелость разрешить возникшую неловкость, ответил Славка, бросив в мою сторону виноватый взгляд — мол, ничего не поделаешь, так будет со всеми, кто увидит, что мы снова общаемся.

— Вот и славно, а теперь прошу меня пардон, я забираю Крис на вечерний променад, — вскакивая с места, заявил Макс. Крис промямлила какое-то жалкое подобие прощальных слов и упорхнула под руку со своим на удивление нетактичным кавалером.

— Прости, что я вызвался говорить за нас обоих, — извинился Лис, став пугающе серьезным. Ещё мгновение назад в его глазах бегали черти, теперь же наблюдалось равномерное вполне невинное свечение, — Просто не хотел ставить Макса в неудобное положение. Он не со зла.

— Забавно наблюдать за тем, как ты его оправдываешь, — честно призналась я, чувствуя подозрительную легкость. Всё как в старые добрые времена.

— Ты, наверное, думаешь, с чего я вдруг снова появился... — пользуясь нашим уединением, начал Славка. Вообще, Лис никогда не любил серьезных разговоров, но если возникала необходимость — говорил прямо.

Я напряглась. Моя готовность к подобным беседам стремилась к нулю.

— Или не думаешь? — внезапно повеселев, уточнил Славка.

Я выдохнула.

— Давай не будем спешить, — предложила я, тщательно подбирая слова, — Я не готова что-то обдумывать и решать... и без того забот хватает.

— Как скажешь, — Славка поднял руки вверх, изображая капитуляцию, — А что за заботы? Ты про телефон?

— И про него тоже. Ты уже что-то узнавал? — радуясь возможности сменить тему и снова расслабиться, спросила я.

Славка помрачнел.

— Узнавал, но пока ничего утешительного. Найти-то мы его, может, и найдем, но есть у меня подозрение, что нужен он не только, как памятная вещица... дело в какой-то информации, иначе он не попал бы к тем, у кого по моим данным находится.

Я растерялась. Кому может понадобиться такой детский компромат, как тот, о котором рассказывал Макс? Похоже, Лис имеет ввиду что-то куда более серьезное, нежели видео-намеки на измену.

— Ты о чем? — осторожно полюбопытствовала я.

— Телефон пошел по рукам среди местных карманников... помнишь Кольку? Он к ним вхож... что-то нехорошее на этом телефоне.

Кажется, меня обманули. На поцелуи Дани с Ольгой детектор лжи молчал — значит, они, правда, целовались, но есть ли некое видео, подтверждающее это — вопрос открытый. Выходит, об истинном содержании своего телефона Макс мне так и не рассказал. В голову полезли мысли о парне моей подруги — как о случайном свидетеле убийства или чего-то столь же малоприятного и опасного.

— О чем думаешь? — уточнил Славка.

— О том, чем может быть это "нехорошее", и как оно аукнется.

— Позже будет ясно, — пожал плечами Лис.

— Ты очень быстро выяснил... всё это, — заметила я.

— Даже не представляешь, насколько сильно я хочу вернуть твое доверие, — неожиданно признался Лис, после чего сразу же сменил тему, — Так как ты смотришь на совместный поход к Максу и его гаврикам?

— Ну, соглашусь — облегчу тебе задачу, не придется придумывать, куда бы меня пригласить, — пожала плечами я.

— Выходит — договорились? — на всякий случай уточнил Слава.

— Да, выходит, что так, — кивнула я.

— А я боялся, что вчера мне просто повезло, приятно, что мы и, правда, помирились, — откинувшись на спинку диванчика, признался парень.

— Чтобы помириться, нужно поссориться, а мы не ссорились. Ты просто ушел.

Слава помрачнел. Повисло неприятное молчание. Я права, он знает, что права, я знаю, что он знает, но момент упущен. Никогда бы не подумала, что буду так рада видеть Даню.

— Знал, что найду тебя здесь, — игнорируя присутствие Славки, признался Данила. Он выглядел взъерошенным, даже немного потасканным — будто всю ночь шарился по клубам, не брезгуя алкоголем, и пока ещё не успел принять душ и переодеться.

— Слава, — протягивая Дане руку, представился Лис.

— Данила, — будто только сейчас заметив кого-то, кроме меня, отреагировал парень, отвечая на рукопожатие.

— Что-то случилось? — между тем спросила я. Последний раз я видела Даню, когда он хотел защитить меня от Мишки — но не успел сделать и шага, а говорила и того раньше — перед второй встречей с Джеем. Господи, такое чувство, что с того времени прошла целая вечность.

— Можем мы поговорить без свидетелей? — предложил Даня. Из-за своей вымученности он выглядел как-то не особенно уверенно и трепета явно не внушал.

— Болтайте. Лёвка, мы договорились, — он подмигнул и откланялся, не дожидаясь от меня подтверждения.

Даня уселся напротив и, кажется, сразу забыл, что несколько секунд назад мы были не одни, более того — что сам он бесцеремонно нарушил другое мое тет-а-тет. Что творится с этими мужчинами? Страстно захотелось к уравновешенному и четкому Джею, да, он не говорит всего и сразу — но исключительно по необходимости.

— У меня нет девушки и ты мне по-настоящему интересна. Да, я флиртую направо и налево, потому, что люблю это делать, но если тебя такой подход смущает... я не буду, — выпалил Даня.

— Что на вас на всех нашло? — не сдержалась я.

— То есть? — такого Даня явно не ожидал.

— Мысли вслух, — отмахнулась я, — Так, мне надо домой. Если хочешь продолжить изливать мне душу — позволяю сопроводить.

Мне ужасно захотелось спрятаться от обезумевших по весне парней в знакомых до трещинки четырех стенах. Их внимание приятно, лестно, но просто невыносимо — слишком уж оно очевидно и навязчиво! А я ведь ещё и с синяком в пол лица — отпугнуло бы хоть кого-нибудь...

Я подорвалась с места и принялась судорожно собираться. Чувство собственной исключительности, возникшее в силу обострившегося мужского внимания, повлияло на меня очень странным образом — захотелось выпить и подраться.

— Конечно, я провожу, — спохватился Даня, принимая из моих рук сумку с книжками и ноутом.

На выходе из кафе мы столкнулись с Романом Олеговичем и подругой его девушки — Лорой. Рома бросил безликое "салют", Лора посмотрела на меня своими огромными, как у совы глазами, пытаясь, видимо, внушить уважение и трепет, но до приветствия всё-таки снизошла.

— Кажется, ты со многими не ладишь, — заметил Даня, желая, видимо, нарушить воцарившееся между нами молчание. Меня оно, честно говоря, не особенно угнетало, ему же, видать, было неловко, особенно после произнесенного признания и моей не совсем понятной реакции.

— Это не я с ними, а они со мной.

Мы помолчали. Даня набрался смелости и повторил попытку заговорить.

— Что ты имела ввиду, ну, в кафе?

Данина неожиданная неуверенность в себе начинала меня порядком раздражать. Нахальным и ухоженным он нравился мне намного больше. Ага... сама же себя и подловила — всё-таки нравился, и, наверное, нравится.

— Повышенное внимание парней к моей скромной персоне, — усмехнулась я.

— А... — задумчиво протянул Даня. Для себя я решила, что он прикидывает примерное количество конкурентов.

— Слышал, что парень твоей подруги планирует вечеринку, — как бы невзначай признался Данила, — Приглашать бесполезно?

— Уже приглашена, — сообщила я без тени сожаления. Пора вспомнить, что Данила жуткий бабник.

— Досадно... может, передумаешь? Обещаю не приставать, — к парню возвратилась его прежняя настырность. Я кажется даже улыбнулась на радостях.

— Твоя улыбка означает согласие? — с надеждой в голосе уточнил Даня.

— Нет. Мне просто приятно видеть тебя нормальным, совершенно типичным нахалом, а не подхалимом и тряпкой, — призналась я.

Данила усмехнулся.

— И всё-таки я тебе нравлюсь, — заключил он.

Я пожала плечами.

— Время от времени.

— Уже что-то, — удовлетворенно заметил Данила.

Я решила воздержаться от комментариев, но подарила парню вполне заслуженную томную улыбку — далеко не каждому удается так быстро вернуть себя в состояние по умолчанию.

— А кто был тот мужик, что прервал наш разговор у твоего дома? — поинтересовался Даня, бодро вышагивая по правую руку от меня.

Не думала, что так скоро столкнусь с необходимостью объяснять, кто такой Джей.

— Зачем тебе?

— Просто спросил, — Даня насторожился, поняв, что нащупал нечто очень важное. Я выругалась про себя — не могла придумать какую-нибудь простенькую отмазу?!

— Не люблю таких вопросов, — заявила я, пытаясь найти обоснование своей внезапной таинственности.

— Каких таких?

— Личных, — огрызнулась я.

По Даниному лицу было видно, что он чуть сдерживается от какого-нибудь вызывающе пошлого комментария. К счастью, парень сумел овладеть собой и промолчал.

Глава 8:

Придя домой, я первым делом забралась в душ. В голове была каша, так что требовались срочные водные процедуры для приведения мозга в рабочее состояние. Позвонить Кристе и развести её на душевную беседу о Славке? Нечестно по отношению к Максу, который, конечно же, где-то рядом. Я окатила себе очередной порцией холодной воды — прочь Славки и Дани, прочь. Интересно, что сейчас делает Джей?

С помощью душа я смогла прогнать большую часть надоевших за день мыслей. На сердце в кои-то веки было спокойно, а в голове — пусто, лучше просто не придумать, самое время поесть и погрузиться в какое-нибудь бесполезное чисто механическое занятие — посмотреть телевизор или навести, наконец, порядок...

— Добрый вечер.

Я даже подскочила от неожиданности, чуть не потеряв при этом полотенце.

— Джей?! — сказать, что я была удивлена — значит, ничего не сказать. Нет, я помнила, что Джей способен беспрепятственно перемещаться в пространстве, но никак не ожидала, что он будет делать это так — внезапно и совершенно бесцеремонно.

— Решил, что зря откладываю нашу следующую встречу, — невозмутимо объяснил мужчина.

— Но я же только что из душа! На мне одно лишь полотенце! — скорее от испуга, нежели и правда от злости, взвизгнула я.

— Ты думаешь, меня волнует твоя нагота? — без тени смущения разглядывая мою облаченную в полотенце тушку, уточнил Джей.

— Да плевать я хотела на твои волнения! Меня... меня не устраивает, что ты являешься сюда... вот так запросто! Без предупреждения! — не выдержала я.

Вот уж не думала, что когда-нибудь решусь устроить своему небесному приятелю скандал, да ещё так скоро и при таких необычных обстоятельствах. А оно взяло и как-то само получилось. Попытка представить, как всё происходящее выглядит со стороны, меня заметно отрезвила.

— Ладно. Располагайся, раз пришел, но больше так не делай. В смысле — не появляйся в такие... щекотливые моменты, — взяв себя в руки, попросила я.

— Обещаю, — ответил Джейсон, выходя из ванной, — Подожду тебя в гостиной.

Я не из стеснительных, но произошедшее даже меня слегка покоробило. Нацепив на себя трусы и заранее приготовленное домашнее платье, я тщательно просушила волосы и вышла из ванной к восседающему в гостиной Джею. Он за это время успел сделать нам чаю и найти себе развлечение — книгу; на моё появление он никак не отреагировал, будучи, видимо, полностью захвачен её сюжетом.

— Интересно? — привлекая к себе внимание, поинтересовалась я.

— Занимательно, — кивнул Джей, подняв на меня свои глубокие темные глаза.

— Не расскажешь, зачем пришел?

— Подумал, что сейчас самое время начать процедуру привыкания. Вот-вот вернется твой отец, так что мы просто не можем не воспользоваться последними днями твоей полной свободы, — заявил Джей.

— Как скажешь, — пожала плечами я. Уильям Джейсон — не самая плохая компания. Во всяком случае, после сцены в душе он перестал меня хоть в чем-то напрягать, как если бы мы видели друг друга голыми, и нам просто нечего стало скрывать.

Я уселась на край дивана и принялась делать педикюр, Джей вернулся к чтению. В этом было что-то удивительно трогательное и уютное, хоть и оставался налет некоторой искусственности. Интересно, суть всего этого мероприятия — заставить меня гневаться от одного только вида навязчивого смертного Греха? Может это и есть суть "принятия" его на душу?

Закончив с наведением красоты на ногах, я отыскала на книжной полке над своим рабочим столом невзрачную с виду книжицу и последовала примеру своего наставника, вот уже полчаса погруженного в чтение. Выбранная мною книга оказалась мистическим романом для подростков — года два назад я читала подобные творения пачками.

— Чем великовозрастного вампира может привлечь сопливая и бестолковая школьница? Вот ты, как существо без возраста, что бы ответил на этот вопрос? — нарушая уютную тишину, обратилась я к Джею, не успев прочесть и десятка страниц.

— Честно говоря — не знаю, — пожал плечами Джей, оторвавшись от своего занятия.

— А наоборот? Что, по-твоему, привлекает молоденьких девиц в этих... старикашках?

— Я, конечно, не девушка, но с этим вопросом проще. Неопытность и глупость единственные причины, по которым можно по-настоящему полюбить мрачного кровососа, мало того, что старого, так ещё и порядком уставшего от жизни, — без тени улыбки предположил Джей.

— А ты тоже устал от жизни? — полюбопытствовала я.

На лице Джея отразилось искреннее удивление. Он, кажется, даже не допускал подобной мысли.

— У меня есть долг, который уже давно превратился в интересную, любимую мной работу, — заметил мужчина, как бы объясняя свое недоумение.

— Даже любимые занятия порой надоедают.

— Я не знаю, от чего зависит продолжительность любви или долговечность верности долгу, — признался Джей.

— Ты когда-нибудь влюблялся?

— Нет, — после небольшой паузы ответил Джей.

— Это вообще возможно?

— Думаю, да. Всё возможно, — философски заметил Джей.

— А женщины среди грехов есть?

— Есть.

— Грехи занимаются сексом?

Джей посмотрел на меня с таким неподдельным любопытством, что я просто вынуждена была смутиться.

— Тебя интересуют такие странные вещи, — задумчиво заметил он.

— Да уж, со мной бывает... — мне хотелось продолжить расспросы, но я прикусила язык, напомнив себе о субординации — он мне, в конце концов, не приятель и не друг, он даже не совсем человек, точнее — совсем не человек. Тот факт, что он весьма умело втерся ко мне в доверие не делает нас близкими людьми. Чего-то я не на шутку расслабилась: сижу болтаю с ним о людских слабостях вместо того, чтобы пытать на тему моего будущего (пока весьма условного) призвания.

— У вас, наверное, есть история, — задумчиво предположила я, решив, что если заводить серьезный разговор — то начинать надо не просто с начала, а с пролога.

— История?

— Ну, у людей есть история — многовековая, прошу заметить. Вы — ну, ты и бог, и ангелы — все — тоже не первый день существуете. Я не прошу рассказывать мне всю вашу историю... достаточно сказать мне о том, откуда и с чего вдруг взялись Вестники, — не на шутку воодушевившись, заявила я.

Судя по выражению лица моего наставника, эта просьба показалась ему куда более уместной и адекватной, нежели вопросы про любовь и секс.

— Ну, и про появление Грехов тоже не помешает, — спохватившись, добавила я.

— Это я могу, — ответил Гнев, откладывая в сторону наполовину прочитанную книгу. Я последовала его примеру: избавилась от чтива и поудобнее устроилась на диване. Чувствовала себя, как в детстве, когда отец рассказывал на ночь жутко увлекательные сказки.

— Вестники появились раньше Грехов, — первым делом выдал Джей.

— Это как это так? — не удержалась я, честно говоря, не ожидая такого вступления.

— Человек первостепенен. Он совершил то, что в своей сути противостоит любви, породив тем самым нас. Сначала был человек, и лишь потом появились грехи. А Вестники, как ты понимаешь, вполне себе люди, хоть и ангелы.

Я не сдержалась и хихикнула, уж очень абсурдно звучали последние его слова.

— Тебе интересно? — строго спросил Джей.

— Очень, прости.

— Не страшно, — тут же отмахнулся Джей, — Вестники несли смерть ещё до того, как появились Грехи — то есть такие, как я — не создатели, но воплощения. Мы ведь существа почти формальные, люди грешат и без нашей помощи, вполне успешно, кстати говоря. Мы что-то вроде образов, как изображения богов на древних вазах. Мы олицетворяем, но не на что особенно не влияем. Наша задача существовать, а обращаются к нам люди или нет — не наше дело. Собственно говоря, подготовка Вестников — наше основное, если не сказать — единственное занятие, навязанное нам много позже нашего появления.

— То есть какое-то время Вестники сами доходили до понимания своего предназначения?

— Нет, подготовкой занимались младшие ангелы, но это оказалось не особенно действенно и категорически непрактично. У ангелов и без того дел невпроворот.

— А откуда вообще взялась идея с Вестниками? Почему нельзя нести людям смерть каким-то другим, более... прямым способом?

— Небесные силы не могут обрекать на смерть тех, кого сами создали. Точнее... физически, конечно, могут, но совесть не позволяет, — Джей говорил на полном серьезе, я же едва сдерживала смех. Божественная совесть? Однако!

— А Вестники, выходит, имеют на это полное право?

— Тут ведь вот какой момент: они же и сами люди, то есть карают себе подобных. Там, где неприменимы небесные законы — действуют законы людские. В мире людей масса такого, что тем же ангелам совершенно неясно. Согласись, живя рядом с людьми, зная их природу по себе и своему окружению, куда проще определить, что из происходящего с тем или иным человеком действительно угрожает его жизни, а что нет.

— Получается, суд Вестников справедливее Небесного?

— Что касается обречения на смерть — безусловно. Вестники лучше ориентируются в ситуации в силу своей принадлежности к человеческому роду. Правильно обученный, состоявшийся Вестник куда справедливее небес — ну, статистически. И на смерть обрекает вполне заслуженно, исходя из реального положения вещей.

— Всё равно жуть, — пытаясь утрамбовать в своей голове всю полученную информацию, заключила я.

— Когда стало ясно, что ангелы на роль наставников не подходят — вспомнили о нас — бездельниках, порожденных человеческим бесчестием. Решили, что в силу своего происхождения мы вполне подходим на роль воспитателей для связных смерти.

Я поежилась — термин "связной смерти" показался мне отвратительным. "Вестники" — звучит куда благороднее.

Джей заметил мою реакцию.

— Это просто слова, — успокоил он, — Куда важнее суть.

— Меня пугает мысль о том, что я стану убийцей, — призналась я.

— Со временем ты поймешь, что это неверная формулировка. Ты никого не убиваешь, ты лишь констатируешь смерть.

— Но вероятности — это ещё не предопределенность, — заметила я, вспомнив всё, что Джей успел рассказать мне о процедуре "осуждения" человека Вестником.

— Если вероятности убедили Вестника — значит, так тому и быть, — уверенно заявил Гнев. Вот уж чьей вере можно позавидовать! — Но мы отклонились от темы.

— Знаешь, на сегодня с меня достаточно, — призналась я, — К тому же я жутко хочу есть.

Не думала, что разговоры о смерти могут напомнить мне о собственном голоде.

— Конечно! Уильяма тоже следует покормить, — поддержал Джей, — Могу что-нибудь приготовить. Моя человеческая сущность — прекрасный повар, я кое-что у него перенял.

— Давай, — кивнула я. Сама я готовить не люблю, так что предложение наставника пришлось очень кстати.

Мы прошли на кухню и выпотрошили мой холодильник. Из всего, что там обнаружилось, Джей решил приготовить какой-то особенный очень навороченный омлет. Я уселась за кухонный стол и принялась наблюдать за снующей туда-сюда мужской спиной. Между прочим — очень красивой мужской спиной. Всё-таки я зря решила, что Джей не в моем вкусе. Впрочем, внешность принадлежит скорее Уильяму, нежели Гневу. Интересно, что из себя представляет сам Гнев? Темную переливающуюся субстанцию? Или какой-нибудь черный дым, вроде того, что фигурирует в "Лосте"?

— Если тебе скучно, можешь что-нибудь рассказать, — не оборачиваясь и продолжая колдовать над плитой, предложил Джей. Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Хм... — мне захотелось воспользоваться предложенной возможностью чем-то себя занять. Тема разговора возникла сама собой, — Мой детектор лжи... ну, эта штука внутри меня. Проросшее зерно истины. В общем — он, оно... короче, странно работает. Если я не сосредоточена на желании понять, правду ли мне говорят о ком-то или нет — детектор молчит. А ещё... я заметила, что иногда он не срабатывает, если я очень волнуюсь. Тоже, наверное, из-за невозможности сосредоточиться...

— Ты всё правильно понимаешь, — Джей отвлекся от своего занятия, чтобы повернуться ко мне лицом и улыбнуться, — Детектор, как ты его называешь, не будет трудиться вхолостую, то есть тогда, когда для тебя в этом нет необходимости — он рабочий инструмент, а не какая-то там безделушка. Что до эмоций... они разрушают твою уверенность в том, чего именно ты хочешь. Логично, что в таких условиях детектор не срабатывает.

Закончив пояснение, Джей вновь повернулся ко мне своей бесподобной спиной, обтянутой узкой белой футболкой. Сегодня Грех выглядел на удивление стильно и одновременно — очень по-домашнему. Омлет, к слову сказать, вышел отличный. Мы весь вечер просидели на кухне, разговаривая на отвлеченные темы. Я рассказывала Джею о своей привычной жизни, о своих друзьях, о своем отце, а он впитывал, иногда довольно остроумно комментируя ту или иную историю из моего детства или ещё не отбушевавшей юности. Укладываясь спать вскоре после его ухода, я ломала голову над тем, правда ли он такой приятный в общении человек или его обаяние — заслуга врожденных талантов Уильяма и греховной магии нечеловеческой составляющей. Такие мысли, честно говоря, были куда безопаснее дневных переживаний о прежних и новых возлюбленных.

Глава 9:

Меня разбудил телефонный звонок. Я быстро сообразила, что сегодня пятница, и тут же возрадовалась — в общем, звонившему, точнее звонившей, крупно повезло — трубку я подняла в хорошем настроении.

— Сегодня никакой учебы, — сразу предупредила Криста.

— Тогда, какого черта такую рань? — проворчала я для порядка.

— Завтра, как ты помнишь, у Макса вечеринка. Я решила, что по такому случаю следует обновить гардероб.

— С каких пор ты стала такой шмотницей? — подивилась я, выбираясь из теплой кровати.

— Это сезонное, — отмахнулась Крис, — Ну, так что?

— И всё равно — почему так рано?!

— Время к обеду, — безжалостно доложила Крис, — Тоже мне рано.

— Да ладно? — я вцепилась в будильник и с удивлением обнаружила, что она не врет.

— Чем ты вчера занималась, что так долго дрыхнешь? — не скрывая подтекста, полюбопытствовала Криста.

— Ничем таким, — вспоминая почти семейный ужин в компании Джея, ответила я.

— Славка что, даже до дома тебя не проводил и на чашку чая не зашел?!

— До дома меня проводили, но не Славка, — готовясь к бурному обсуждению сего факта, призналась я. Есть свои плюсы — будет, о чем поговорить во время шопинга.

— Неужели Даня? — Крис быстро сообразила, кто, если не Лис.

— Кто же ещё? — улыбнулась я, добравшись, наконец, до ванной.

— Ох уж эти мужчины. У тебя их теперь, как у дурака махорки. Так чего с Даней?

— Проводил и ушел.

— Даже без поцелуя? — разочарованно уточнила Криста.

— Кто ты такая, и куда дела мою целомудренную подругу? — притворно изумилась я.

— Не паясничай, — сквозь смех, огрызнулась Криста, — У меня весна, любовь и очень много секса, чего и тебе желаю, вот и нянчусь, как с маленькой. Неблагодарная!

— Ладно, сдаюсь, я никогда не питала иллюзий на счет твоего благочестия, — призналась я, — Повиси минуту, умоюсь.

Отложив трубку в сторону, я с удовольствием ополоснула лицо. Отражение в зеркале прямо-таки кричало о том, что неделя удалась — опухшие ото сна глаза, всклокоченные волосы и сереющий, но всё ещё сильный синяк.

— Я снова с тобой, — провозгласила я, держа путь на кухню.

— Пока ты умывалась, я помозговала и решила, что ты слишком замкнута на привычном мире.

— Ох нифига себе мысль.

— Скажешь, нет? Дом, кафе и институт — всё. Даже вечеринка в честь твоего дня рождения — всецело моя заслуга. Хватит. Подруга я тебе или как?

— Всеобщее весеннее безумие меня доконает, — вполне серьезно призналась я, — Чем дальше, тем сложнее понять, кто есть кто. Кругом какие-то метеозависимые мутанты, наевшиеся конфет беспричинной радости!

— Ты просто очень давно не видела столько по-настоящему счастливых людей, — разделяя мою серьезность, заметила Криста.

— Думаешь, мне следует заразиться всеобщей одурелой восторженностью?

— Почему бы нет? Хотя бы для профилактики настоящих психических заболеваний.

Я чуть сдержала смешок — знала бы Криста, насколько актуален её совет!

— Отец приезжает. Уже в понедельник, — сообщила я, сама не зная к чему. Может, вспомнились слова Джея о полной свободе?

— Обязательные семейные вечера? — понимающе уточнила Криста. Она знала о нашей с отцом традиции проводить вместе хотя бы два вечера в неделю — один в будни, один на выходных.

— Угу.

— Ну, нам оставшихся пяти вполне хватит, — деловито заверила подруга, — Славка с Максом мне помогут.

Я не стала комментировать её планы. Смысл? Им не суждено осуществиться, во всяком случае, в полной мере. Мне ещё предстоит решить, что делать с Джеем. Как совместить его и всех остальных, его и всё остальное? Поразительно, но я не хочу жертвовать общением с наставником даже ради тех, кто мне по-настоящему важен. Нельзя игнорировать тот факт, что присутствие Джея повлияло на мои видения — они прекратились. Непонятно, почему, но очень похоже, что из-за него. Мне нравится знать, что есть кто-то, кто не считает мои странные способности — сумасшествием, я понимаю, что Джей — единственное действующее лицо — ну, кроме меня самой — этой новой мистической части моего бытия. Не говоря о том, что он просто приятный малый, который со временем вполне может стать не только моим наставником, но и другом. И совершенно всё равно, какова его природа. Не мне его судить. Кто знает, может злу не нравится быть злом, но оно вынуждено — ведь так задумано, и никуда от этого не деться.

Крис, между тем, перечислила все магазины, которые нам непременно следует посетить.

— Где и во сколько встретимся? Мне надо привести себя в порядок, — ответила я, желая поскорее закончить беседу.

— У павильонов со стороны площади, часика... через полтора, — решила Крис.

— Договорились, — согласилась я. Мы распрощались, и я вернула телефонную трубку на её законное место. Интересно, Славка позвонит, как намеревался, или передумает? Вообще, менять планы не в его характере, но вдруг? С тех пор, как мы разошлись, он мог сто раз перемениться в своих привычках. Ну, вот — опять Славка. Пора переключаться на поход по магазинам!

* * *

— Надо всё хорошенько продумать. В среду начинается показ "Битвы титанов", с этой пятницы Даринка в студенческом выступает, через каждые две недели. Вполне! К Лёньке можно заглянуть — тысячу лет не танцевала... — тараторила Крис, пока мы шли между яркими и такими манящими витринами. Дарина — это юная певица, местная знаменитость, так сказать — очень известная в узких кругах. Голос у неё хороший и аккомпанемент ничего, так что грех не сходить, тем более в любимое кафе. А Лёня — это бармен в одном из самых крутых клубов местного разлива. У нас, конечно, не Монте-Карло, но и своих клубных достопримечательностей хватает. Я с трудом могла вспомнить, когда была там в последний раз. Летом?

— Ты меня слушаешь? — возмутилась Крис.

— Конечно, как раз обдумываю лавину твоих предложений, — улыбнулась я.

— О чем тут думать? — удивилась подруга, — Все варианты стоящие.

— Пожалуй, — неопределенно ответила я, сворачивая в ближайший обувной магазин. Туфли отвлекут Крис от обсуждения нашего ближайшего будущего.

— Жрать охото, как страусу бегать, — призналась Крис, когда мы, наконец, покинули пределы выбранного мной бутика, обеднев на несколько тысяч и обогатившись каждая на пару приличных летних туфель.

— В бистро? — предложила я.

— Не, давай купим чего-нибудь пожевать и на улице посидим. Погода — красота!

Мы купили пакет молока и две сдобные булки в соседнем супермаркете. Местом нашего импровизированного пикника стал небольшой сквер недалеко от торгового центра, вмещающий в себя пять деревьев, три скамейки и одну большую пустующую клумбу. Кроме нас там прохлаждались трогательная пожилая пара и компания гоповатых недорослей.

Как только мы утроились на скамейке, Криста вручила мне мою булку:

— Приятного аппетита.

— Мерси и данке шон, — поблагодарила я, имитируя Максину манеру вставлять в русскую речь иностранные словечки.

Крис понимающе улыбнулась и театрально закатила глаза.

— В качестве мести за напоминание о моем бойфренде, честно признаюсь, что в тех туфлях, что ты купила — ты будешь изящна, как корова на коньках.

— Что ж ты в магазине молчала?! — возмутилась я.

— Ну, ты так на них смотрела, что я сразу поняла — отговаривать бесполезно, — пожала плечами Крис и радостно впилась зубами в сдобу. Я повторила её садистский жест и с удивлением поняла, что тоже голодна и ещё как — завтрака-то у меня так и не случилось.

— Мне не по себе от того, что завтра на концерт придется идти со Славкой, — призналась я.

— Сладость ожидания, — мечтательно промурлыкала Крис.

— Так сладко, что того гляди что-нибудь слипнется, — отозвалась я без особого энтузиазма. Криста может сколько угодно надо мной потешаться — сама же я была определенно не готова к новым потрясениям. Мне слишком хорошо известно, что может произойти на ночном концерте, где куча выпивки и мой "бывший". Ничего такого, о чем я не стала бы впоследствии жалеть.

— Временами ты жутко утомительная особа, — заметила Крис.

— Просто боюсь наделать глупостей, — призналась я.

— Никто не просит тебя надираться, как дурак на поминках. Выпьешь стаканчик для порядка и поддержания беседы — и всё, симулируй интеллигентность хоть до второго пришествия.

— Легко сказать.

— Нашлась мне тут — недееспособная. Прекращай ныть, доедай булку и давай возвращаться в мир попсы и гламура, — велела Крис, сделав большие и очень грозные глаза. Я не могла не улыбнуться.

С покупками мы закончили на удивление быстро, виной всему была не наша лень и уж точно не отсутствие возможности подобрать что-то по вкусу — всё испортил, или исправил, как посмотреть, Максин звонок. Парень бился в истерике и требовал к себе свою благоверную, обещая какие угодно горы чего угодно лишь бы она спасла его от неминуемого одиночества. Криста не стала извиняться — она никогда не извиняется за такие обыденные вещи — и скрылась в неизвестном направлении, пожелав мне хорошей пятницы. Я, не долго думая, вернулась в сквер и поудобнее устроилась на скамейке. Можно было наведаться в студенческое кафе, но в одном Крис точно права — погода просто отличная, нельзя упустить шанс подышать свежим воздухом. Сидя на скамейке и наблюдая за редкими прохожими, которых я вполне справедливо окрестила "серым народцем", я ждала, что что-нибудь произойдет. Последние две недели убедили меня в том, что отсутствие событий или происшествий — моё безвозвратное прошлое. Теперь моя жизнь полна людей, яростно мешающих мне скучать. Оно, конечно, к лучшему, осталось дождаться очередного фигуранта.

— Вот так встреча, — я с трудом выбралась из вдохновенной задумчивости и, подняв голову, обнаружила перед собой Лору. Она, что естественно, была безукоризненно прекрасна.

— Тебя я увидеть точно не ожидала, — честно призналась я, решив, что мои мысли о фигурантах были как-то не совсем верно истолкованы.

— А я напротив, — неожиданно ответила Лора, усаживаясь рядом со мной на скамейку.

— Мы не ладим, — напомнила я как бы между прочим.

Лора улыбнулась — на мой взгляд, слишком приветливо.

— Я столкнулась с Кристой, она сказала, где именно ты можешь быть, — пояснила девушка.

Вот значит как: мало того что сбежала к своему парню, так ещё и сдала с потрохами. Высший пилотаж.

— Ты по делу? — предположила я, решив, что сия мамзель не стала бы меня разыскивать для пустой болтовни.

— Слышала от Ромки о твоем странном интересе к Ольге и его с ней отношениях. Он истолковал твой интерес по-своему, я — по-своему. Собственно, о своей версии и хочу поговорить.

— Я вся в твоем распоряжении, — наш будущий разговор меня по-настоящему заинтересовал. Лора Ласс ничего не делает и не говорит просто так.

— Моих скудных умственных способностей, к счастью, вполне хватило на то, чтобы сложить два очевидных факта — твое беспокойство за Олю и Рому и слухи об Олином романе с неким Данилой, — заявила Лора, — Я люблю своих друзей и желаю им только добра, но хотела бы для начала знать всю правду. Что тебе известно?

— О Дане? Или о романе? — уточнила я.

— Обо всем.

— Знаю только, что они целовались, — пожала плечами я, размышляя, как бы так ненавязчиво вывести Лору на нужную мне в данной ситуации формулировку.

— Выходит, Ольга крутит с этим Данилой, — Лора недовольно поморщилась, я же удовлетворенно улыбнулась. Она сказала именно то, что требовалось — детектор сработал и теперь я могла смело её успокоить.

— Нет, если у Ольги и есть какой-то роман — то это Рома Швец. Один поцелуй — это ещё не отношения, — заверила я, — Правда, в качестве доказательства у меня есть лишь моё собственное слово.

Лора задумчиво кивнула:

— Этого вполне достаточно.

Ух ты! Моя репутация не так уж плоха, коль скоро такие люди, как Лора Ласс, верят моему слову.

— Ещё что-то? — уточнила я, так, на всякий случай.

— Думаю, воздержусь, — призналась Лора, — Теперь в моих наводящих вопросах нет нужды.

— Надеюсь, помогла, — искренне призналась я, поймав себя на мысли, что желаю Ольге и иже с ней всяческого добра. Похвальное человеколюбие! На этой позитивной ноте меня и накрыло... шум в ушах, стук в голове и яркое, навязчивое видение:

Я вижу Лору, ей тринадцать, она одета в легкий полупрозрачный сарафан и шляпу с огромными полями, почти полностью скрывающую от меня её лицо. Девочка сидит на крыльце большого деревянного дома посреди ухоженного во всю зеленеющего сада. Лора грустит — я прекрасно чувствую её состояние. Замечаю, что она очень красивая и уже совсем недетской красотой. К грустной девочке подходит другая — тоже на удивление красивая, но по виду всё ещё ребенок. Я с удивлением узнаю в ней Ольгу. Девочки здороваются, но неуверенно, как мало знакомые, а то и вовсе незнакомые люди. Сидят рядом, о чем-то молчат — я чувствую, что не просто так, а именно, о чем-то, наверное, о своих девчоночьих делах...

— Ты в порядке?

— Да, — коротко ответила я, вынырнув, наконец, из видения. Мне было слегка не по себе, как если бы в мою грудь напустили густого горького дыма. Такое бывает, когда очень долго плачешь.

— В таком случае, я пойду, — не столько из вежливости, сколько по привычке, предупредила Лора перед тем, как встать со скамейки и скрыться из виду.

Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Снова видения... Почему я вижу то, что вижу? Почему именно эта сцена из Лориного прошлого и именно сейчас? Эти вопросы я решила обязательно обсудить с Джеем, который не заставил себя долго ждать и заявился ко мне в субботу прямо с утра пораньше в хлопковых штанах цвета хаки и коричневой майке с незнакомым мне лейблом. В этот раз он приземлился не в ванную, а на кухню, и даже не пожадничал и, дожидаясь моего пробуждения, приготовил очень вкусный завтрак. Он был как нельзя кстати, ибо вечер пятницы я провела активно, но на голодный желудок — Криста не могла не развлечь меня перед выходными, особенно после многочисленных монологов на тему моего скудного, на её взгляд, досуга. Они с Максом вытащили меня на странное вечерне-ночное мероприятие, на котором, увы, не только ничем не угощали, но даже не продавали ничего, что можно использовать в качестве еды.

— Пахнет изумительно, — заметила я, усаживаясь за стол. Джей очень шел моей кухне, их союз быстро начал казаться мне естественным и, безусловно, полезным явлением.

— Будь, как дома, — улыбнулся Джей, как-то совсем уж внезапно закрепившись в роли неотъемлемой части моей повседневной жизни. Я вдруг осознала, что в ней ему самое место, за компанию с завтраками, обедами и ужинами.

Какое-то время я молча уплетала тосты с яйцом и беконом.

— А что такое эти видения? — вспомнив, о чем именно хотела спросить Джея перед тем, как Криста утащила меня на "голодную вечеринку", полюбопытствовала я.

— В смысле? — отставляя в сторону чашку с кофе, уточнил Джей.

— Ну, почему я вижу именно то, что вижу.

— Ты видишь переломные моменты — их множество. Переломные для тебя, или того, про кого видение, или кого-то, кто связан с этим человеком, — объяснил Гнев.

— И когда же я начну всё это контролировать?

— Принимая в себя грехи, ты получаешь нужные ресурсы. Уже после первого принятого на душу греха ты сможешь лучше ориентироваться в условиях своего дара — сможешь блокировать или наоборот провоцировать видения.

— А вы — грехи — находитесь рядом со мной для того, чтобы вызывать во мне нужные чувства? Нужные для грехопадения, — предположила я.

— Не совсем верно, точнее — совсем неверно. Мы наблюдаем, даем объяснения, оказываем поддержку, готовим завтраки и немного раздражаем своим присутствием... но не более. Я уже говорил — мы не имеем права вмешиваться. Ты не просто очередной грешник, ты — Вестница, ты и глашатай, и судья, и палач. Мы не выше тебя, мы наставники и советчики, а не руководители. Как бы ты стала той, кем должна стать, не будь рядом с тобой того, кто может помочь тебе принять предназначение, вникнуть в его суть, того, кто познакомит тебя с системой? Не будь меня, ты бы просто потеряла рассудок от видений, а мы упустили бы Вестницу.

— Это да, — согласилась я.

— Как видишь, суть моей миссии предельно ясна и никак не связана с принуждением, — удовлетворенно заключил Джей.

— А детектор... вот я подумала — выходит, мне достаточно попросить кого-то озвучить некое интересующее меня утверждение — и я сразу выясню, насколько оно правдиво? Это дает мне вполне реальную власть, — рассудила я. Странно, что раньше ничего подобного мне в голову не приходило, и это притом, что я уже пару раз использовала Крис именно с этой неблаговидной целью.

— Обманчивое впечатление, — серьезно заметил Джей, — Конечно, твой так называемый "детектор" неплохо справляется с очевидными вещами — то есть с фактами, с тем, что наверняка произошло или не произошло. Но если речь заходит, допустим, о человеческих чувствах — всё сложнее. Люди чаще всего сами не осознают собственных эмоций, или же не фиксируют их в своем сознании. Есть исключения — как среди людей, так и среди отдельно взятых ситуаций, но в целом... вселенная не в курсе того, что именно творится у них внутри, и потому не способна дать внятный ответ на поставленный тобой вопрос. Например, если ты решишь выяснить, любит ли тебя тот парень, с которым я как-то тебя наблюдал — то ответом твоего детектора будет тишина, ибо вполне может статься, что парень и сам не знает, что испытывает. Также непросто с тем, кем является тот или иной человек — врагом, другом и так далее. Меня удалось легко проверить лишь потому, что я всецело ориентирован на оказание тебе всяческой помощи и поддержки. В этом сейчас весь я — такое вселенная просто не могла не заметить. С прочими сложнее... зачастую один и тот же человек тебе и друг, и самый страшный враг, в зависимости от контекста и развития событий.

— Как всё... неоднозначно.

— Как есть, — пожал плечами Джей.

— В общем, эта часть моего дара недоразвита.

— Скорее — не соответствует твоим ожиданиям, — поправил Гнев.

— В этом есть смысл, мне нельзя расслабляться, — я расстроилась, конечно, но не так, чтобы очень. Всё-таки знание, как известно, умножает печали, а мне они даром не нужны. Подумаешь, не всесильная, дело житейское.

Глава 10:

Вечером должен был состояться Максин "квартирник", точнее "гаражник", и я готовилась к нему со всем возможным тщанием. В три часа дня начали сдавать нервы — Славка всё не звонил, и я, как ни странно, испугалась, что так и не позвонит.

Джей расположился на отцовском диване и планомерно истреблял книгу за книгой. Его присутствие меня не смущало, скорее делало квартиру чуть более обитаемой.

Долгожданный звонок раздался ровно в четыре пятнадцать. Я разве что не прыгала от радости и облегчения. Джей никак не отреагировал на мой восторг и всё время, пока я разговаривала, тактично отмалчивался, погрузившись в очередной бестселлер.

— Слушаю, — нарочито холодно ответила я.

— Привет! — поздоровался Славка, — Как настроение? Готовишься к безумствам грядущей ночи?

— Ты бы ещё позже позвонил.

— Ты чего это? — растерялся Лис.

— Кто-то вешал мне лапшу на уши по поводу желания вернуть доверие и прочее...

— Как это связано с телефоном?

— Не вижу, чтобы ты частил звонками, — заметила я, — Хотя вроде как грозился.

— Просто не хочу навязываться.

— Тебе повезло, что я такая последовательная — а то доигрался бы, пошла бы на концерт с другим.

— Это с кем это? Уж не с этим ли странным типом... Данилой?

— Да хоть бы и с ним! — с вызовом ответила я, почему-то сочтя Даню незаслуженно оскорбленным.

— Ладно, прекращай, прости, что так долго тянул. Не мог решиться. Звонок тебе — дело серьезное, — смиренно повинился Лис.

— Прогиб засчитан, — я поняла, что улыбаюсь, и улыбка моя растянута от уха до уха.

— Значит, твое согласие быть моей рок-принцессой всё ещё в силе?

— Ты обещал, что всё будет невинно, — напомнила я.

— Мамой клянусь! — имитируя грузинский акцент, заверил Лис.

— Тогда жду тебя в десять у дверей моей квартиры. Адрес помнишь?

— Естественно!

— До встречи.

— Жду не дождусь!

Мы распрощались, и я вернулась к сборам, чтобы хоть немного отвлечься от накативших на меня чувств. Всё прямо, как в годы прыщавой юности! Я, конечно, и сейчас молода, но без прыщей, да и психологический возраст, по моему глубокому убеждению, тянет на все двадцать пять.

Для похода на концерт я выбрала узкие синие джинсы, купленные вчера темно-коричневые туфли-лодочки на пятисантиметровом каблуке и травянисто-зеленую рубашку. Весь этот незамысловатый комплект дополняли длинные серьги с янтарем и такой же браслет. Из верхней одежды подразумевалась короткая кожаная куртка. Волосы я распустила, надеясь, что они хоть немного скроют злополучный синяк.

— С этим синяком я похожа на регулярно избиваемую дочь алкоголика, — проворчала я, желая привлечь к себе внимание надолго притихшего Джея.

— Мне кажется, твоему кавалеру всё равно, что у тебя на лице, — пожал плечами Джей, бегло взглянув на мой синяк.

— Ему, может, и всё равно, но мне определенно нет. К тому же — он не единственный, кто планирует быть на концерте.

— Для тебя это важно?

— Нормально выглядеть? Конечно!

Джей отложил книгу, поднялся с дивана и подошел ко мне, не сводя глаз с моего лица.

— Плохо, что тебя волнуют такие мелочи, — назидательно заметил он, после чего провел по моей больной щеке раскрытой ладонью, почти не касаясь кожи, — Так устроит?

Я глянула в зеркало и обомлела — синяка, как не бывало. Ну, конечно! Какое же Джей сверхсущество без дара исцелять прикосновением?

— Неслабо, — заметила я, ощупывая щеку.

— Трюк, — пожал плечами Джей, — Тоже, что со знанием языков. Это не то, что ты подумала, я тебя не вылечил, лишь замаскировал внешнее проявление увечья. Простенькая, но действенная иллюзия.

— Мне того и надо. Спасибо, — искренне поблагодарила я, вовремя подавив порыв обнять благодетеля.

Джей улыбнулся и вернулся обратно на диван.

— Твои умения похожи на фокусы, — заметила я, развешивая в шкафу заготовленные на вечер вещи.

— Согласен, ничего выдающегося, — как ни в чем не бывало, кивнул Джей.

— И много у тебя в запасе подобных штуковин?

— Ну, кое-что осталось, — таинственно улыбаясь, ответил Гнев.

— Чем планируешь заниматься, пока я буду предаваться пьянству и разврату? — поинтересовалась я, решив пока есть свободное время развлечь своего наставника светской беседой.

— Во-первых, я очень сомневаюсь, что ты выпьешь больше одной бутылки пива, а во-вторых — я собираюсь составить тебе компанию.

— Ты пойдешь со мной на моё свидание?! То есть... на концерт...

— Обещаю не мешать, не стоит переживать из-за моего присутствия. Просто, мне пора познакомиться с твоими друзьями.

— Но я понятия не имею, как тебя представить! — взвилась я, чувствуя, что вот-вот начну паниковать.

— Лучше, как давнего друга, я подумал и решил, что родственные связи — не лучшая идея, — хладнокровно заметил Джей.

— Другие Вестники тоже сталкивались с подобными проблемами. Вспомни что-нибудь подходящее! — взмолилась я, — У меня не может быть давнего друга, о котором мои настоящие друзья никогда ничего не слышали!

— Тогда он у тебя появится. Не давний, но друг. И появится прямо у них на глазах, — предложил Джей.

— То есть? — не сообразив, о чем он, уточнила я.

— Мы с тобой познакомимся на концерте. Уил выглядит достаточно молодым для подобного мероприятия?

— Вполне, — растерянно кивнула я.

— Хорошо, значит, решение найдено, — заключил Гнев.

— Это так странно... — пробормотала я, поймав себя на мысли, что для меня показать Гнева Крис и остальным — это всё равно, что обнажить перед миром свою самую страшную тайну.

— Всё будет хорошо, — Джей ободряюще улыбнулся, — Я умею располагать к себе. Они не будут против моего присутствия.

— За это я не переживаю. И сама испытала силу твоего обаяния.

— В случае с тобой — это моё единственное оружие, — признался Гнев, — Которым я планирую воспользоваться прямо сейчас...

Честно говоря, я тут же насторожилась. Похоже, вместо светской беседы я нарвалась на очередную порцию важной и нужной информации мистического свойства.

— Сколько у тебя было видений? — поинтересовался Джей.

— Три, — не задумываясь, ответила я.

Джейсон удовлетворенно кивнул.

— Дело в том, что видения порождают неких существ. Одних мы называем живунами, других посмертниками.

— А я-то наивная, думала, что это безотходное производство...

— Ирония, конечно, хорошо, но я бы советовал тебе дослушать — это очень важно. Ты пережила уже три видения, но пока твой дар не окреп, порожденные им существа совершенно безобидны. Но чем способнее ты, тем сильнее они... живуны — это порождения тех видений, в которых ты не ставишь метки, посмертники — их обычно в разы меньше — порождения тех, где ты обнаруживаешь неминуемость смерти и помечаешь изученный тобою... объект.

— То есть видений без последствий не бывает? — я чуть удержалась от разгромного комментария на тему — что же ты раньше молчал о грозящей мне жуткой опасности?

— Не бывает. Собственно, именно поэтому Вестники пользуются даром... лет двадцать, не больше. Им на смену приходят более молодые, те, чьё сознание не засорено такого рода последствиями.

— И чем мне всё это грозит? Мигренью и болью в животе? — надеясь отделаться легким испугом, уточнила я.

— Возможности порождений напрямую зависят от способностей Вестника. То есть гипотетически они способны тебя покалечить или убить, но это маловероятно, — с завидной невозмутимостью сообщил Джей.

— Ну, ни себе фига! Это я должна добровольно подвергать себя смертельной опасности? Мы так не договаривались!

— Пожарники, например, делают это каждый день всю свою жизнь.

— Ну, какой из меня пожарник? Умеешь ты поднять настроение...

— Предупрежден — значит, вооружен. Правильно?

— А что становится с теми, у чьего дара вышел срок годности?

— Заслуженная пенсия, — улыбнулся Джей, моментально сменив подавляющую серьезность на легкомысленную игривость.

— Надеюсь, это последнее из неприятного? Дальше будут только горы бонусов и заманчивые перспективы?

— Ничего не могу обещать, — пожал плечами Джей.

— Об этих, как их там...

— Порождения, — подсказал Джей.

— Подробности о порождениях расскажешь завтра. Моё настроение и так заметно испортилось, не доводи меня до истерики.

— Договорились. Концерт поможет тебе отвлечься.

— Не думаю. Нам предстоит провернуть маневр со случайным знакомством, так что передохнуть я, кажется, так и не смогу, — обреченно напомнила я.

— Отнесись к происходящему, как к игре. Увидишь, станет намного легче, — посоветовал Джей.

— Сомневаюсь, — проворчала я, давая понять, что готовлюсь уйти в себя и не возвращаться вплоть до начала концерта. Джейсон проявил чудеса понятливости и вернулся к своей книге, даже не пытаясь возобновить беседу.

* * *

Лис пришел не просто вовремя, он обивал порог моей квартиры уже без четверти десять. Услышав звонок в дверь, я сразу засуетилась и бросилась в гостиную — самое время сообщить Джею, чтобы выметался — но его и след простыл, даже книги вернулись на свое законное место.

— Прекрасно выглядишь! — просиял Славка, входя в прихожую.

— Ты же знаешь, не люблю дежурные комплименты, — усмехнулась я.

— Не смог промолчать, — виновато улыбаясь, признался Лис, — Рад, что синяк прошел.

Я невольно вздрогнула, но постаралась взять себя в руки.

— Да, очень вовремя.

Славка, кажется, не заметил моего замешательства. Я нацепила куртку, и мы вышли на улицу. До Максиного гаража предстояло пройти несколько кварталов. Вечер был теплый, так что мы решили не тратиться на такси и прогуляться. Свой любимый "Форд" Славка оставил на парковке у дома, ибо планировать хорошенько набраться, а спиртное с вождением, как известно, лучше не сочитать.

Чем ближе становился пункт назначения, тем больше я волновалась. Славка шел, держа руки в карманах, и что-то увлеченно рассказывал — что-то бессмысленное. Вместо того чтобы получать удовольствие от его общества, я то и дело возвращалась к спектаклю, что мы с Джеем запланировали устроить для моих друзей и знакомых, точнее — Джей запланировал. Интересно, его идея сработает? И если да, то, как наша с ним демонстративная дружба отразится на моих отношениях с Крис, со Славкой... да хотя бы даже с Даней. Единственным, за чью реакцию я не переживала, был мой отец. Он всегда с готовностью принимал всех моих друзей и знакомых. Не удивлюсь, если они с Джеем моментально найдут общий язык, не зря же Гнев зачитывается книгами из отцовой библиотеки.

— Тебя что-то беспокоит? — решившись, наконец, обратить свое внимание на моё состояние, поинтересовался Лис.

— То, что у нас, кажется, свидание, — ответила я, не обманув, но и не сказав всей правды.

Славка улыбнулся и решительно обнял меня за плечи.

— Расслабься, я сдержу слово, всё будет, как будто в первый раз — никаких поцелуев и тем более секса, только пиво, друзья и редкие объятия, — Славкины глаза озорно блестели, заставляя меня улыбаться. Неужели я готова запустить пленку нашего с ним кино по новому кругу? Всё-таки хорошо, что Джей будет на концерте, его присутствие не даст мне наделать глупостей.

Уже на подходе к гаражам я поняла, что что-то не так. Похоже, план Макса собрать только "своих" с треском провалился: народу было как раз достаточно для того, чтобы вызвать интерес милиции.

— Алька! Славка! — к нам подбежала раскрасневшаяся, крайне возбужденная Крис. На ней была умопомрачительная лоскутная майка и не менее эффектные джинсы-клеш.

— Ну, и народищу, — заметил Славка.

— Впечатляет, да? — улыбнулась Криста, — Мы сами не ожидали. В экстренном порядке перебираемся на Павловский пляж, иначе бдительные горожане вызовут невыспавшихся стражей правопорядка, и всё, погорим, как шведы под Полтавой.

— Пляж — шикарная идея, — одобрил Славка, — Здесь же рукой подать.

— Вот и подайте, — велела подруга, — А я Максу помогу. Надо организовать толпу. Кое-кто уже плотно под градусом.

— Может, и мы? — предложила я.

— Ты быстро взбесишься, — заметила подруга, — А мне нафиг не нужны такие прелести. Марш на пляж, будете принимающей стороной — беженцев предвидится немало. Подозреваю, что сия теплая компания только начало. Максины певуны уже на месте, аппаратура тоже, осталось перетащить выпивку, закуски и народ. Займите мне место поближе к сцене.

— Лёв, я всё-таки дойду до Макса, поздороваюсь, — как бы отпрашиваясь, предупредил Лис.

— Конечно, — я рассеянно кивнула.

Криста объяснила Лису, где найти Макса, и, когда тот ушел, выжидающе воззрилась на меня.

— Что? — нетерпеливо поинтересовалась я, наблюдая за удаляющейся Славкиной спиной.

— Вы уже пара, или ты всё ещё ломаешься? — серьезно спросила Крис.

— Займись делом! — огрызнулась я.

Криста показала мне язык, после чего широченно улыбнулась и убежала вслед за Славкой, оставив меня в гордом одиночестве посреди толпы пьяных студентов: одних я знала, других впервые видела. Пока не вернулся Лис, я решила держаться в стороне от всеобщей суматохи — боевого настроения, как не бывало, теперь вся надежда на пиво. Если и оно меня не взбодрит — можно смело идти домой.

— Ты же говорила, у тебя есть кавалер?

Даня был в своем репертуаре!

— И тебе привет, — поздоровалась я, игнорируя откровенно издевательский тон его вопроса, — Он есть, просто пошел поздороваться с Максом.

— Все идут на пляж.

— Я в курсе.

— Что не так?

Я бросила на Данилу испепеляющий взгляд. Я пришла на концерт отдыхать, а не удовлетворять чье бы то ни было любопытство.

— Ты из тех, кто не испытывает проблем с поиском пары на вечеринку, — заметила я, — Неужели, все, как одна, ответили отказом?

— Издеваешься? Ладно, издевайся. Я никого не приглашал, надеялся, что твой спутник любезно уступит мне право тебя сопровождать.

— Ох уж эти сказки, ох уж эти сказочники, — процитировала я, демонстративно скрестив руки на груди — мол, иди на все четыре стороны.

— А вообще — я наивный и добрый, — сохраняя серьезность, заявил Данила, хотя весь его вид свидетельствовал об обратном: в своем сплошь мужественно-сексуальном облачении он выглядел, как типичный развратник с темным прошлым.

— Тебе больше не с кем пообщаться?

— У нас же вроде всё наладилось, — заметил Данила.

— А что, между нами было, чему портиться, а потом налаживаться?

— Ты что такая ядовитая? — недоумевал Даня, — ПМС?

— Попал под горячую руку, — сдавая назад, призналась я. Что же в нем такого, что он постоянно выводит меня из себя?

— Какие люди! Рада, что вы тоже тут! — Вера, та самая, с которой Данила заявился на мой День Рождения, радостно подпрыгивала возле нас, рискуя расплескать пиво.

— Привет, Вера, — почти радостно поздоровалась я, решив, что её появление — бонус со стороны судьбы, будет, кому сплавить Даню, когда вернется Лис.

— Вы чего такие трезвые? — удивилась Вера, — Это же рок!

Девушка была в заметном подпитии и прямо таки лоснилась от залитого внутрь пива.

— Успеем, — улыбнулась я.

— Всем привет. Что успеем? — Слава, казалось, появился из ниоткуда. Его рука по-хозяйски легла на мою талию — я сделала вид, что так и надо, не желая возмущаться при свидетелях.

— Нажраться! — провозгласила Вера, упрямо цепляясь за вяло сопротивляющегося Данилу.

— Сейчас же и начнем, а тебе бы, Вераша, слегка притормозить, — заботливо заметил Лис, пожимая протянутую Даней руку. Ни тот, ни другой не выказали и намека на неприязнь.

— Мы, в общем, вынуждены откланяться, — окончательно перехватив инициативу, заявил Славка. Это было вполне в его духе. Когда мы встречались, подобные сцены не были редкостью, однако за время собственного одиночества я успела привыкнуть к самостоятельности и нынешняя Славкина самодеятельность мне слегка претила.

— Счастливо! Рок форева!!! — прокричала Вера уже нам вслед. Даня попрощался коротким кивком, не сказав ни слова. Я почувствовала себя так, будто разом обманула все его ожидания.

— Он что, караулил тебя? Стоило отойти, — проворчал Слава, снова убрав руки в карманы.

— Какие-то проблемы? Ты сам говорил — всё должно быть невинно, а теперь ревнуешь и пристаешь.

— Я не приставал, просто обнял тебя, давая понять этому... в общем, давая ему понять, что ты не одна.

— Он и так знал, я и сама неплохо справлялась.

— Раньше ты не умела отшивать назойливых парней, — напомнил Лис.

— С тех пор у меня было много практики, — пытаясь обернуть всё в шутку, заметила я, — Больше не забывайся и при первой же возможности добудь мне пива.

Славка невесело улыбнулся и слегка пихнул меня плечом.

— Договорились.

Я взяла его под руку, и весь остаток пути до пляжа мы старались не затрагивать серьезных тем, обсуждая безобидные мелочи, всемирные новости и студенческие сплетни. Мне удалось, наконец, расслабиться и начать получать удовольствие. Я решила во что бы то ни стало сохранить легкость бытия, закрепив её хорошей порцией выпивки, и будь, что будет!

Глава 11:

Ближе к часу ночи я принялась активно нервничать и суетиться, хотя, как могла, старалась держать себя в руках. Даже Слава, отлично справляясь с ролью идеального спутника, не мог отвлечь меня от мыслей о Джее, о том, что, по идее, он должен вот-вот появиться. Я очень надеялась, что Гнев придумает себе какое-нибудь правдоподобное русское имя, а не назовется именем своего носителя или, не дай бог, Ирой.

Макс и его группа "жгли" уже третий час. Кроме них на импровизированной сцене околачивалась Дарина, которую, как оказалось, пригласили в качестве сюрприза. На невысокой белокурой красавице было бежевое платье до пят, усеянное мелкими коричневыми цветами. Она походила на лесную нимфу-переростка и удивительным образом сочеталась с группой лихих разгоряченных рок-музыкантов.

— Ты уже добрых полчаса гипнотизируешь певицу, не говоря при этом ни слова, — заметил сидящий рядом Славка — мы устроились на одеяле недалеко от сцены. Пляж был полон лежачего, сидячего, стоячего и гуляющего народа. Разнообразие лиц и возрастов было нам с Гневом только на руку — в таком пестром коллективе появление Джея не вызовет никаких лишних вопросов.

Опять я об этом...

— Отдыхаю, — улыбнулась я, как можно убедительнее имитируя приятную расслабленность.

— Отлично, а то я напоминаю себе назойливого ухажера, помешанного на благополучии дамы сердца, — презрительно морщась в свой адрес, признался Лис.

— Ты отличный ухажер, — заверила я, — Просто... мне очень быстро удалось вспомнить, что значит быть к тебе привыкшей.

— Идея с первым свиданием провалилась? — догадался Лис.

— Может, оно и к лучшему. Мне комфортно даже несмотря на то, что это наше далеко не первое "первое свидание".

— Не представляешь, как сильно я этому рад, — просиял Лис.

— Вполне представляю, я тоже рада.

— Всё у вас как-то без огонька!

Мы с Лисом одновременно вскинули головы: Даня стоял у края одеяла, скрестив руки на груди и обезоруживающе улыбаясь. На меня будто ушат холодной воды вылили — я вдруг вспомнила, что Данила видел нас с Джеем у моего дома. Он знает, что мы знакомы, он точно знает и обязательно сдаст нас остальным! Впервые пожалела, что у Джея нет телефона.

— Заскучал, надумал прогуляться, а тут вы — решил засвидетельствовать свое почтение.

— Вышло не очень-то почтительно, — заметил Славка.

Я не вмешивалась, хотя и ежу было ясно, что суть противостояния — борьба за мою симпатию.

— Вот вы где! — Крис появилась под руку с Денисом — барабанщиком. Макс остался на сцене — они с Дариной исполняли дуэт под аккомпанемент акустической гитары, все прочие музыканты радостно разбрелись по пляжу. Концерт подходил к концу.

— Зачем искала? — вступила я, радуясь, что Криста перехватила пальму первенства у бодающихся парней.

— Необходимость бухать со всей этой толпой отпала, так что я предлагаю нашей тесной дружной компанией продолжить у тебя дома, — выдала Криста, игриво подмигивая и всем своим видом предвосхищая моё вынужденное согласие на эту авантюру. Славка пытался возражать, но я взглядом дала понять, что всё нормально. В глубине души я предвидела нечто подобное.

— И кто именно собирается? — уточнила я, желая просчитать масштабы грядущей катастрофы. Я ведь только-только навела дома хоть какой-то порядок...

— Макс, я, Дениска, ну, вы со Славкой, Дарина и Костик, ну, который гитарист... Даня?

— Если Аля не против, — пожал плечами Данила.

— Значит, и Даня тоже, — заключила Криста, — С кем-нибудь?

— Один,

— Один, — кивнула Крис.

— Дарина собиралась притащить какого-то приятеля, — напомнил Денис.

— Ну, значит, девять? Нормально, — удовлетворенно кивнула Криста.

Ребята принялись активно обсуждать открывшиеся перспективы, а я судорожно соображала, пытаясь придумать, как вписать во все это великолепие наш с Гневом план знакомства — вписать так, чтобы провернуть всё в лучшем виде и не спалиться из-за Данилы. Ничего хорошего в голову не приходило, похоже, придется смириться с поражением, или надеяться, что Джей всё предусмотрел. Он, в конце концов, суперсущество, должен понимать, что не так всё просто! Как бы в ответ на моё отчаяние к нашей компании присоединилась белокурая Дарина со своим приятелем, которым оказался некто, подозрительно похожий на Джея.

— Всем привет, — поздоровалась Дана, — Это Джей, он недавно в нашем городе и ищет себе компанию, прошу любить и жаловать.

Все присутствующие принялись жать руку обаятельному новичку. Я последовала их примеру, всеми силами пытаясь держаться, как ни в чем не бывало. Он не догадался придумать себе нормальное имя!

— Аля, — представилась я.

— Джейсон, — приветливо улыбаясь, ответил "новичок". Всё-таки странно, что его имя никого не смутило.

Мы ещё какое-то время потоптались на пляже в ожидании Макса, раздающего последние распоряжения тем, кто не был приглашен на "after party" у меня дома — то есть предводителям толпы пьяных студентов.

— Ты выглядишь, как наш ровесник, — заметила я шепотом, улучив момент и подкравшись к Джею. Данила отвлек Дарину от её спутника, и я не упустила возможности перекинуться парой слов со своим резко помолодевшим наставником.

— Решил перестраховаться, — в тон мне пояснил Джей, — Иллюзия, как с твоим синяком.

— Это надолго?

— Наедине с тобой я буду прежним, — улыбнулся Гнев, видимо, восприняв мой вопрос, как признак разочарования его иллюзорной юностью.

На самом деле, юнец из Джея вышел обаятельный и какой-то совсем уж безобидный, эдакий добрый приветливый парень, только-только переехавший в новый город и остро нуждающийся в хороших, а главное — надежных друзьях-товарищах. Самый подходящий типаж: в мужчинах взыграли инстинкты старших братьев и вожаков, в девушках — самок и потенциальных матерей. Джея приняли сразу и безоговорочно. Одна я продолжала нервничать — Даня, Даня видел нас вместе, он знает, что мы уже знакомы!

— Что ты сделал с Даней? Стер память? — прошипела я.

— Нет, — Джей, кажется, удивился подобному предположению, — Просто заставил его не вспоминать тот короткий инцидент у твоего дома. Он чувствует, что где-то видел кого-то похожего на меня, но обстоятельств встречи не вспоминает, как бы за ненадобностью.

— Хитро.

— О чем болтаете? — убрав с лица густую прядь светлых волос, спросила Дарина. До этого я видела её всего пару раз — сейчас, как и тогда, она производила впечатление благочестивой, искренней, честной особы и выглядела года на три младше своего настоящего возраста, короче едва тянула на шестнадцать. Эдакая нимфа с ангельской внешностью и волшебным голосом. И ей, кажется, всерьез понравилась молодая версия очень-очень старого Гнева.

— Знакомимся, — улыбнулась я, отвечая на вопрос.

— Я же должен знать, в чью квартиру ломлюсь без спроса, — развел руками Джей.

— Всё в порядке, — заверила я, вживаясь в роль.

— Очень мило с твоей стороны, позволить нам с Джеем присутствовать, — заметила Дана.

— Пустяки, — отмахнулась я, внутренне содрогнувшись от перспектив. Мою квартиру спасет только то, что народ подобрался относительно спокойный, склонный заниматься друг другом, а не вандализмом и прочим вредительством.

— Я много слышала о тебе от Макса и Крис, надеюсь, у нас получится подружиться, — всё в той же удивительно вежливой манере, призналась Дана.

— Всё будет в лучшем виде, — заверила я.

— Ты не можешь не нравиться, — проникновенно заметил Джей, с обожанием глядя на Дарину. Та искренне смутилась, я же чуть ни поперхнулась от удивления. Ну, Гнев дает! Охмуряет местную знаменитость, пользуясь полным циклом запрещенных приемов — косит под агнца, не просто пуская Дарине пыль в глаза — а сгружая туда тонны вулканического пепла.

— Пора двигаться, — очень вовремя вмешался Лис. Я была готова вцепиться в Джея и утащить его подальше от невинной белокурой девы, которую этот бессовестный смертный грех решил обольстить — прямо у меня на глазах! Придется провести с наставником воспитательную беседу. Войти в мой круг — не значит, тут же совратить первую попавшуюся нимфу!

Славка без лишних слов утянул меня подальше от Джея и разомлевшей Даны. К моему дому мы шли по пляжу, едва освещенному навесными фонарями. С залива дул легкий ветер, с центральной части пляжа — с той, где остались догуливать Максины поклонники — доносились пьяные крики, смех и песни под гитару. Макс с Кристой и ребятами из группы шли впереди, за ними шел Даня в компании Джея и Даны. Мы со Славкой замыкали неторопливое шествие.

— Ты не выяснил ничего интересного про телефон? — спросила я, начиная тяготиться тишиной. Пляж к этому времени перетек в пустой тихий проспект.

— Честно говоря, боюсь соваться, — признался Славка.

— Неужели всё настолько плохо?

— Тебе стоит поговорить с Максом. Он может и сам не до конца понимает, во что ввязался.

— Всё-таки криминал,— заключила я.

— Всё-таки, — подтвердил Славка, — Напрасно ты повторяешь Максину ошибку, сунув нос в это дело. Кто его знает, как оно обернется...

— Лис, ты же знаешь, Макс не просто парень Кристы, он из "своих". Он свой, а это значит, что я иначе не могу... Не бросать же его теперь.

— Мало тебе проблем?

— А какие у меня проблемы?

— Всегда только чужие.

Я натянуто улыбнулась.

— Глаз с тебя не спущу, — предупредил Славка.

— Ну, у меня и без твоей заботы всё неплохо получалось, — напомнила я.

— Прекращай. Я и так кругом виноват.

— Ладно, извини, не сдержалась.

— Заслужил, — Лис пожал плечами и уткнулся взглядом в серое полотно асфальта под нашими ногами.

Я чувствовала себя белкой в колесе. Джей, Лис, телефон, Джей, Лис, телефон — и никаких других, свежих, обнадеживающих мыслей. Меня угораздило увязнуть в густой жиже из прошлого, настоящего и далекого, такого сомнительного будущего. И я — со своим странным даром — идеально вписываюсь в новую картину мира. Жизнь идет своим чередом, и от меня как будто ничего не зависит, за любовь в ней отвечает Слава, за дружбу — Криста, за предназначение Джей, за проблемы — Макс и Даня. Роли распределены и прописаны, одна я не понимаю, где моё место в собственной жизни. Темное время суток всегда вгоняет в беспросветную тоску и самоедство, а в этот раз ещё и напиться толком не получилось — не лезет и всё тут. Вот, где настоящая трагедия!

* * *

Я отпирала дверь своей квартиры, а за моей спиной раздавались возбужденные голоса. Лишь бы соседи не надумали вызвать милицию! Мне только штрафа за нарушение общественного спокойствия не хватало.

Прихожая встретила нас густой духотой — я дня два не проветривала, всё как-то руки не доходили; ещё в полдень воздух казался нормальным, но после нескольких часов на пляже у воды — мне было, с чем сравнивать.

Пока народ располагался, Джей демонстративно искал, где хранятся стаканы, будто не он вот уже несколько дней хозяйничал на моей кухне. Я скинула туфли, от которых успела порядком устать, и развалилась на отцовском диване, готовая хоть сейчас послать всё далеко и надолго: пусть громят квартиру, выносят и распродают вещи, пусть терроризируют соседей — мне всё равно, я заслужила передышку. Интересно, сколько раз мне придется убеждать себя ни о чем не думать, расслабиться и получать удовольствие? Или я теперь всю жизнь буду на взводе? Я поняла, что мне срочно нужен Джей с его спокойствием, с его уверенностью... господи, неужели только он один способен хотя бы на время привести меня в чувство?

Не утруждая себя обуванием, я пробралось мимо расположившихся прямо на ковре Дениса и Костика, направляясь на кухню. Крис с Максом уже успели куда-то спрятаться, для чего, я предпочитала не думать. Славка застрял у полки со старыми пластинками, а Даня с Даной что-то весело рассказывали Джею — Гнев пытался соорудить нечто, напоминающее поздний ужин или скорее даже ранний завтрак.

— У тебя очень уютно, — церемонно заметила Дарина, как только я вошла.

— Спасибо, — улыбнулась я, бросив быстрый взгляд на суетящегося Джея.

— А где у тебя вилки? — невинно поинтересовался Гнев.

Меня так и подмывало ответить, что он и сам знает, показать присутствующим, что мы с этим чудо-мальчиком уже знакомы и довольно близко, но я вовремя остановилась, вспомнив, что весь этот спектакль затевался не ради Джея, а ради меня.

— Серый шкафчик, верхний ящик, — ответила я с вежливой улыбкой.

Джей тут же полез за приборами. Я посмотрела на сидящих за столом и буквально споткнулась о Данин взгляд. Он перевел его с меня на Джея и обратно, после чего вопросительно поднял брови. Похоже, парень заметил, что между нами не всё так просто. Интересно, о чем он думает? Вспомнил, что видел нас с Джеем вместе? Нет, не может быть. Если Джей о чем-то позаботился, то это наверняка. Скорее всего, Данила решил, что новичок меня заинтересовал, в смысле, как парень. Я бы на его месте тоже так решила — молодая версия Джея была начисто лишена слоя вековой пыли, затрудняющей восприятие настоящего Гнева. Именно эта притворная открытость Джейсона казалась мне теперь очень заманчивой, я то и дело проводила параллель с истинным обликом и характером своего наставника — новый Джей казался куда более понятным персонажем.

— Тебе, наверное, нравятся мужчины, которые умеют готовить? — не скрывая издевки, поинтересовался Даня.

— Они не могут не нравиться, — заметила Дана, решив, видимо, что вопрос адресован не мне, а ей. Мы с Данилой понимающе переглянулись — кажется, нимфа всерьез запала на новичка.

— Поддерживаю, — я улыбнулась, — Наверное, было бы очень приятно получать завтрак в постель.

Джей обернулся и, кажется, слегка нахмурился — неужели возмущен моим намеком?

— Чего делаем? — полюбопытствовал вошедший на кухню Славка, с интересом изучая наши лица.

— Восхищаемся восходящей звездой кулинарного искусства, — ответила я, желая поддеть Джея. Его маскировка вызывала непреодолимое желание одержать верх — хоть в чем-то.

— Мы ещё не пробовали его стряпню, — справедливо заметил Данила, — Может, это та ещё дрянь.

— Не исключено, — пожал плечами Джей.

Направленный на него взгляд Даны из теплого превратился в горячий. Кажется, в Джее её покоряло решительно всё. Я поймала себя на мысли, что начинаю раздражаться. Нет бы радоваться, что наставник с такой легкостью вливается в коллектив!

— Что зависли, как черви на крючках? — вваливаясь в ставшую ужасающе тесной кухню, крикнула Крис. Вслед за ней к нашей компании присоединился Макс. Увидев его, я сразу вспомнила о телефоне и криминале.

— Пахнет вэри-вэри гуд, — заметил Максим, приглядываясь к наскоро приготовленным холодным и горячим закускам.

— В наших рядах завелся повар. Опасная конкуренция! — с напускным негодованием провозгласил Лис.

— Ты явно недооцениваешь наших боевых подруг, — возразил Макс, — Они не променяют нас на еду. Ведь так?

— Ни за что! — подтвердила Криста, смачно чмокнув парня в губы.

— А ты? — Слава тряхнул каштановой шевелюрой и выжидающе глянул на меня.

— Время покажет, — неопределенно отозвалась я, бросив короткий беспокойный взгляд в сторону Джея. Тот с интересом наблюдал за происходящим.

— Можешь быть спокоен, — заверила Дана, обращаясь к Славке, — Я не собираюсь его ни с кем делить.

— Эй! У парня есть право голоса! — добавил Данила, вставая на защиту молчаливого новичка.

— Я вовсе не против Даринкиной монополии на мою персону, — смущенно признался Джей.

— О! У нас нарисовалась новая пара! — усмехнулась Криста в присущей ей непринужденной манере.

По её настрою я сразу поняла, что Дана и Джей имеют все шансы стать неотъемлемой частью нашей ещё недавно крохотной компании, уж больно они лакомый кусочек — талантливая певица и обаятельный новичок-кулинар, который, понятное дело, не сможет быть сам по себе — он обязан быть рядом со мной, а, значит, и Дарина будет где-то поблизости. Что я думаю по этому поводу? Без понятия. Главное, план Гнева удался — отныне он имеет полное право быть рядом, не вызывая при этом ненужных подозрений.

Наша компания, между тем, перебралась в гостиную к засевшим там Костику и Денису, мы застали их за оживленной беседой о музыкальных инструментах. Домашние посиделки продолжались, и все вели себя на удивление прилично. Славка то и дело бросал на меня насмешливо-влюбленные взгляды, я же не могла избавиться от чувства, будто происходящее между нами — неправильно. Я то знала, что мы должны быть вместе, то была уверена, что этому не бывать. Приходилось списывать собственные переживания на время суток — ночью и ранним утром не очень-то хорошо думается, зато прекрасно надумывается, преимущественно всякая чушь.

Пробираясь ближе к Джею, я всеми силами пыталась скрыть этот свой маневр. Не хотелось привлекать внимание к нашему с ним разговору. Народ порядком устал, бдительности не наблюдалось, так что мне, кажется, всё удалось.

— У вас с Дариной намечается роман? — почти шепотом поинтересовалась я.

— Да, — в тон мне ответил Джей. Мы сидели на полу, опершись спинами на стену.

— Это нормально? Она же понятия не имеет, что ты такое. Что с ней будет, если она узнает?

— Она не узнает. Хотя бы потому, что в то, кто я такой, невозможно поверить, будучи в здравом уме, если, конечно, нет особых обстоятельств.

— Как у меня.

— Как у тебя.

— Охренеть, — у меня не было слов, — А вдруг она влюбится? Что тогда? Тебе её не жалко?

— Она не Вестница, я могу позволить себе манипулировать её ко мне отношением. И не только ко мне. Тебя что-то не устраивает? Я решил, что этот роман пойдет на пользу не только Уильяму, но и тебе. Встречаясь с Дариной, я отвожу от нас с тобой любые подозрения.

Пришлось признать, что в словах наставника есть смысл, и что данный вариант — не худший способ решения проблемы. Только мне почему-то всё равно было слегка не по себе.

Разошлись мы ближе к полудню. Оставшись одна, я не спешила ложиться спать — ждала, пока Джей проводит Дарину и вернется ко мне в своем истинном облике.

— Как ты собираешься меня наставлять, если рядом постоянно кто-то будет? — спросила я, устроившись под одеялом в своей постели. Джей сидел на подоконнике, скрестив на груди свои красивые руки. Мне нравилось, что иллюзия рассеялась, и он снова повзрослел. Взрослая версия Гнева была менее понятна, но вызывала куда больше доверия.

— Главное поддержка, — заметил Джей.

— Да, когда ты рядом, мне намного спокойнее. А ещё у меня, кажется, появляется привыкание.

— Не сталкивался ни с чем подобным, — признался Джей, — Может, это твоя личная особенность? Ты привязчива?

— Не так, чтобы очень, — замялась я. Откуда мне знать, какая я? Не так много в моей жизни было людей, к которым стоило привязываться...

— В любом случае — в этом нет ничего страшного, — пожал плечами Джей. Выглядел он при этом на удивление неуверенно, — Ты устала. Высыпайся, а я займусь уборкой.

— Как великодушно с твоей стороны, — заметила я, искренне радуясь, что отцу не придется ругать меня за бардак.

— Теплых снов, — пожелал Джей и, встав с подоконника, направился прочь из комнаты. Я наблюдала за его уходом с мыслью о том, что ни один мужчина, кроме моего нового ни разу не земного друга, не может похвастаться, что стал мне близким человеком за до неприличия короткий срок. Впрочем, я опять забываю, что Джей не человек, с ним простительны любые отступления от нормы.

Глава 12:

Из Джея вышел бы прекрасный папочка: он разбудил меня в четыре часа дня, заявив, что я достаточно восстановилась, а если решу спать дальше — собью себе режим и испорчу самочувствие. Мне нечего было возразить, так что пришлось плестись в ванную — приводить себя в порядок.

— Есть будешь? — он снова материализовался в неподходящем для этого месте — правда, на этот раз — за шторкой.

— Ты ведешь себя, как нянька, — будучи слишком сонной для разборок, заметила я.

— Есть немного, — согласился Джей, — Так будешь?

— Кушать не хочу, а чаю попью, — немного поразмыслив, решила я.

Закончив с водными процедурами, я переоделась в спортивный костюм и вышла на кухню.

— А ты обязан обо мне заботиться или это твоя личная инициатива? — полюбопытствовала я, устраиваясь на своем любимом стуле — старом, строгом, деревянном, с высокой удобной спинкой.

— Мне приятно заниматься человеческими делами, — Джей производил впечатление инопланетянина, волею судеб занесенного на незнакомую, но жутко интересную планету.

— Никогда бы не подумала, что грехи не могут жить без бытового героизма, — улыбнулась я, принимая из рук наставника чашку с чаем, — Ты будешь со мной всё время, пока я становлюсь Вестницей? А потом?

— И потом, в том или ином виде, вплоть до завершения твоей карьеры, — кивнул Джей, — Когда закончатся все преобразования, во мне не будет нужды, но я не перестану появляться — время от времени.

— Тебя можно будет позвать?

— Да. Правда, не думаю, что тебе это понадобится. Ты самостоятельная.

— Спасибо, конечно, но я уже успела к тебе привыкнуть, а что будет через... месяц или сколько там продлится твое наставничество... Я жить без тебя не смогу?

Чай оказался очень крепким и очень сладким, не таким, как я люблю, но подходящим для того, чтобы проснуться и взбодрить всё ещё дремлющие клетки мозга.

— Не преувеличивай, — Джей улыбнулся — очень искренне и, как мне показалось, немного самодовольно, — Мы не прошли и пары шагов на пути воспитания твоего дара, не загадывай далеко.

— Просто размышляю, — призналась я, — У нас с тобой появилось общее будущее, разве не удивительно?

— Ну, мы и без общего будущего вполне удивительны, — Джей улыбнулся и подмигнул мне в какой-то особой, шкодливой манере.

— Когда я доучусь, тебе дадут кого-то другого?

— Ты очень невнимательно слушаешь, — упрекнул Джей, — Мы уже говорили на эту тему.

— Во время первых наших бесед я была слегка не в себе, — усмехнулась я, вспоминая об этом, как о невероятной давности, хотя времени прошло — всего ничего.

— Как-нибудь повторим, — заверил Джей, — А сейчас мне очень не хочется обсуждать дела.

— Ты очеловечиваешься, — заметила я, — Уже ленишься.

— Это не лень, просто нецелесообразно.

— Как скажешь... — бросила я и сосредоточилась на своей чашке.

— Ты на что-то обижена? — насторожился Джей.

— А есть, на что? — я улыбнулась, стараясь выглядеть убедительно.

Джей отрицательно покачал головой.

— Просто странно слышать, что ты не хочешь говорить о делах. Разве ты тут не за этим? — уточнила я.

— Я здесь исключительно для того, чтобы быть, — серьезно заметил Джей, — Вся нужная информация всплывет в свое время. Куда спешить? Ты меняешься каждую секунду. Каждый миг ты — это новая ты, куда больше Вестница, нежели человек.

— Звучит пугающе.

— Ты нагнетаешь, хотя на самом деле — чувствуешь себя прекрасно, — недовольно заметил Гнев.

— Ладно, сдаюсь! Ты прав. Мне нравится моё состояние, я жду, когда смогу контролировать свои умения... мной интересуются сразу два симпатичных парня, завтра отец возвращается — всё чудесно.

— Но?

— Не знаю, куда себя деть. Макс влез в какие-то серьезные неприятности, а мне не удается придумать, как ему помочь... и с парнями, вообще-то, не всё гладко. Одному я не верю, потому что он бабник, второму — потому что мы когда-то встречались, и он меня бросил, — выпалила я на одном дыхании и только потом сообразила, какой, должно быть, глупой кажусь.

Джей не рассмеялся, хотя я бы на его месте злобно хихикала. Он выдержал паузу, вроде как раздумывая, что ответить, потом легонько похлопал меня по плечу и улыбнулся.

— Воспользуйся детектором лжи и выясни, можно ли им доверять. Что до Максима — могу помочь.

— Ты же сам говорил, что детектор — сложное устройство, которое не всегда срабатывает, а теперь советуешь использовать его в самых неудобных для этого условиях, — упрекнула я.

— Пожалуй ты права, но отношения с мальчиками — не глобальное потепление. Неужели, не разберешься?

— Ты живешь не один век, но ничего не можешь посоветовать? — изначально я не рассчитывала на его помощь, но теперь мне стало по-настоящему любопытно, есть ли у него хоть какой-то опыт в этом вопросе.

— Пей свой чай, — велел Джей, усмехнувшись.

— Какой скрытный, — улыбнулась я, решив, что при случае обязательно возобновлю этот разговор, например, в контексте его отношений с Дариной.

— Но с Максом я и, правда, могу помочь, — серьезно признался Джей.

— Давай, о чем-нибудь другом... — предложила я, не желая отступать, — О тварях, которые будут меня преследовать из-за ведений.

— Тебя это беспокоит?

— А не должно?! Кажется, я заинтересована в том, чтобы выжить, — меня поразило легкомыслие Гнева.

— Чтобы живуны или посмертники начали тебя всерьез беспокоить, надо увидеть хотя бы пару сотен видений. Это так, для начала, — поделился Гнев, — Знать о их существовании стоит, переживать — рано и в общем-то бессмысленно. Ты ангел смерти, должна осознавать тщетность человеческого существования и отчасти случайное его завершение. С таким знанием на жизнь следует смотреть проще.

— Не успокоил, — честно призналась я, — К тому же, ты здесь за тем, чтобы упросить мои отношения со смертью, а не с жизнью.

— Лучше думай о мальчиках и решай, нужна ли тебе помощь с Максимом, — предложил Джей, — Иначе я сочту, что плохо справляюсь со своими обязанностями.

— Я запуталась. Ты то весь из себя деловой, пичкаешь новой информацией, то вдруг замыкаешься в себе и утверждаешь, что мне не о чем беспокоиться, предлагаешь отложить серьезные разговоры...

Джей задумчиво кивнул.

— Пожалуй, ты права, я не совсем последователен, попробую быть мягче и не делать таких резких переходов, — пообещал наставник.

Мои претензии как-то сразу исчерпались. Он попробует, а мне самое время окончательно проснуться и порадоваться внезапной передышке. В одном Гнев определенно прав: нам некуда спешить, от судьбы, как говорится, не уйдешь, да и голова не резиновая, всех моих дум разом она просто не вместит.

* * *

Передышку я решила использовать не совсем так, как это следует делать, если действительно желаешь отдохнуть — позвонила Максу и решила расставить точки на "и". Парень влип в неприятности, втянул в них меня и Лиса, но упрямо хранит молчание об истиной сути собственных проблем. Фигово, как ни крути.

— Алька! Хай, мы ещё немного не проснулись, — на удивление бодрым для сонного человека голосом отозвался Макс.

— Сразу к делу — в какое говно ты влез с этим своим телефоном? Можешь не парить мне про Ольгу и поцелуи, я знаю, что проблема серьезнее и касается тебя самого, — выпалила я.

Какое-то время Макс ошарашено молчал, потом заговорил устало и, как мне показалось, слегка виновато.

— Если Крис узнает... она не узнает?

— Я подумаю, а теперь выкладывай. Ты ведь и меня втянул. Хочу знать, насколько всё ужасно, и не пора ли заказывать место на кладбище.

— Сплюнь!

— Давай, выкладывай!

— Оказался не в то время не в том месте... заснял нашу местную наркомафию. Тот, кто спер телефон, обнаружил видео и теперь у них какие-то внутренние терки начались, как я понял. Меня пока не трогают...

— Ты больной? Какого хрена ты просил меня найти того, кто спер твою трубу, если знал, как всё может обернуться?

— Надеялся, что у тебя получится опередить воров, и всё разрешиться само собой...

— Нет слов!

Меня откровенно разозлило подобное наивное, по-детски глупое поведение уже довольно взрослого человека. Где была его голова? Невольно подумалось, что провались я сейчас в видение на его счет — обязательно нащупала бы в его судьбе какую-нибудь прогнившую вероятность и была бы вынуждена его прикончить, хоть пока и не знаю, как это делается.

— У меня тоже нет, — признался парень, — Без понятия, как объясниться перед тобой...

— Ладно, забей. Раз уж мы оба в это влипли... кстати, ещё Лис, он пытался мне помочь и тоже влез. Будем думать, как избежать непоправимого. А тебе советую хорошенько всё взвесить перед тем, как обращаться ко мне с просьбами, — предупредила я, начиная понимать, что не имею понятия, с чего начать. Наркомафия — это не студенческие разборки. Похоже, у Джея появился реальный шанс проявить свои сверх способности, чтобы вытащить нас из этой передряги.

— И что мы будем делать? — неуверенно уточнил Макс.

— Вот лично ты — ничего, во всяком случае — сейчас ничего. У меня есть кое-какие варианты, но я помолчу... до тех пор, пока не выясню, сработает или нет, — максимально загадочно заявила я. Не открывать же ему великую тайну существования грехов, ангелов и прочей божественно-мистической братии.

— Я в тебя верю, — убежденно признался Макс.

— Очень лестно, надеюсь, этой веры хватит на то, чтобы заставить себя никуда не соваться? — уточнила я.

— Ну, из дома-то выходить можно?

— Только по острой необходимости!

— О'кей, — смиренно согласился Макс. Кажется, на ближайшее время Крис придется поселиться у Макса, если тот послушается меня и перестанет злоупотреблять прогулками.

— Договорились. А теперь — пока-пока.

— Бай!

Я положила трубку и поискала глазами Джея — вдруг он почувствовал, что нам нужно поговорить, и тут же материализовался или телепортировался, как уж это у них называется... Меня постигло разочарование — Джей и не думал являться по велению моих мыслей.

— Джей! — крикнула я как можно громче.

— Кричать не обязательно, — заявил он откуда-то из-за моей спины.

— Ну, силы мысли оказалось не достаточно, — оборачиваясь на голос, заметила я, — Нам всё-таки нужна твоя помощь...

— Ты о Максе? — уточнил Гнев.

— Именно, — подтвердила я, — Там всё закручено на криминале. Попахивает какой-то дешевой детективной драмой, закончиться может соответственно — глупой смертью нескольких подростков. Макс заснял на телефон какие-то темные делишки местных наркоманов, телефон украли местные клептоманы, теперь между ними какие-то разборки — наверное, воры хотят что-то от наркоманов за то, чтобы видео не попало в руки к представителям соответствующих органов. Макс с одной стороны — не причем, а с другой — он заварил эту кашу... и кто знает...

— Давно заметил, что люди удивительные существа, чья удивительность, порой, проявляется самым причудливым образом, — улыбнулся Джей, — Я всё улажу.

— Как?

— Быстро, — Джейсон сменил доброжелательность на собранность и некоторую суровость.

— А что делать нам с Максом?

— Максу ничего, а ты пойдешь со мной. Удачный момент для начала практических занятий, — серьезно заметил Джей.

— Ты не говорил, что будешь преподавать мне уроки! — я, кажется, струсила.

— Есть много вещей, о которых я тебе не говорил ввиду их неактуальности в определенный вполне конкретный момент времени.

— У тебя очень странная стратегия, — ворчливо заметила я, поймав себя на мысли, что с самого начала ожидала чего-то подобного, так что даже не особенно удивилась.

— Собирайся. Сделаем всё прямо сегодня. Думаю, в твоих интересах разобраться до приезда отца.

— Пожалуй, — немного растерянно согласилась я. Никак не ожидала, что всё случится так скоро и настолько неожиданно. Единственное, что не дало мне удариться в панику — моё удивительно стойкое доверие к Джею. С ним я в безопасности — это точно, а если нет... ну, всё закончится плохо, и погоревать об ошибочности этой уверенности мне не доведется.

— Всё будет отлично, — заметив моё замешательство, заверил Джей, — Ты же не думаешь, что я позволю произойти чему-то непоправимому?

— Непоправимое уже произошло, — заметила я, имея в виду своё предназначение. Что может быть непоправимее того, что я оказалась ангелом смерти?

Джей понимающе улыбнулся.

— И это правильно. Хорошо, что ты понимаешь, как важно принять себя такой, какая ты есть.

Я предпочла не комментировать это его замечание. Как бы там ни было — сейчас самое время смириться с тем, что Джей, если не навсегда, то очень надолго, стал неотъемлемой частью моей маленькой вселенной, долгое время состоящей из отца, Крис и Макса. Впрочем, он не единственный участник расширения моего личного пространства — Лис с Даней принимают в происходящем не менее активное участие. Вот, с чем следует свыкнуться в первую очередь: "главных людей" в моей жизни стало в два раза больше. Не важно, каким образом каждый из них отвоевал себе вакантное место; Гнев, с его миссией и наставничеством, Лис с его попытками отыграть назад наши отношения, Даня с его стремлением быть мне и парнем, и другом, и врагом — все они по-своему важны, все они по-своему часть моего нынешнего бытия. Со стороны может показаться, что я спешу, что с Лисом не всё ясно, что Даня — случайный человек, что Гнев — скорее опасность, нежели опора и поддержка. Может, так оно и есть, но что-то внутри меня — детектор лжи или обычная интуиция — подсказывает: не так всё просто. Джей прав: отношения людей, их чувства и намерения слишком не однозначны, их нельзя воспринимать, как что-то безусловное. Сегодня дела обстоят одним образом, завтра — другим. Всё упирается в мою способность верить окружающим меня людям. И я верю. Я доверяю Джею, стараюсь понять Лиса, не отталкиваю Даню. И это правильно, ведь каждый из нас может ошибиться... взять хотя бы Макса: он ошибся, но я простила и ищу способ ему помочь. Чем хуже Лис? Или Криста, которая виновата не меньше Славки. Ведь и её я не виню. А отец... он виноват в том, что я росла без матери — но разве я перестала его любить, ценить и уважать? Мы хозяева своих вселенных, и если в нашем сердце освобождается место для желающих в него попасть, совсем не обязательно сомневаться и бороться с их присутствием — можно просто поверить в чистоту намерений. В моем случае это перевернуло многие представления о жизни в целом и о моей судьбе в частности. Если Вестники существуют, значит, это кому-нибудь нужно?

Глава 13:

На улице было свежо и комфортно: легкий ветер не портил общего впечатления от уже почти летнего вечернего тепла. Солнце ещё не зашло, так что город выглядел уютно и в высшей степени дружелюбно. Безудержно пахло черёмухой.

Идти по улице рядом с Джеем казалось чем-то по-настоящему выдающимся, идти вот так запросто, будто он не земное воплощение смертельного греха, а я не будущий ангел смерти. Со стороны мы просто пара симпатичных молодых людей. Джей снова напустил на себя иллюзорную юность, мало ли наткнемся на кого-то из знакомых, осторожность не помешает.

Шли молча. Джей, кажется не без удовольствия, изучал окружающую нас действительность. Наверное, на небе, или, где он там обычно обитает, нет возможности прогуляться вечерком по улицам буйно цветущего города.

— Я ведь отлично справляюсь, да? — спросила я, предварительно минут десять обдумывая, каким способом облегчить себе восприятие новой реальности.

— Вообще или по сравнению с твоими предшественниками? — уточнил Джей.

— Вообще.

— С переменным успехом, — улыбнулся Гнев, — Ты обычная молодая девушка, которую должны беспокоить мальчики и шмотки, иногда учеба, и уж никак не развитие твоей карьеры в качестве вестника смерти.

— Когда ты так говоришь, хочется удавиться.

— Ты не дослушала, — упрекнул Джейсон, — Было бы просто замечательно, если бы ты могла всецело сосредоточиться на своем предназначении, но мы оба понимаем, что это невозможно. Главная твоя заслуга заключается в том, что тебе уже сейчас удается более-менее удачно совмещать обе составляющие — и обычную человеческую, и необычную... слегка мистическую. Действуй в том же духе, и тебе не будет равных.

— То есть всё хорошо? А то... у меня другое мнение.

— Считаешь, что не справляешься?

— У меня голова кругом. Информация не держится... постоянно перетекает, то исчезает, то вновь всплывает. Не могу думать о парнях и в то же самое время о том, что могу попробовать проверить их на детекторе. Не привыкла воспринимать его, как исправно работающее приспособление. Не могу думать о Максе и одновременно анализировать новости о порождениях... могу думать только о чем-то одном, иначе возникает путаница, становлюсь подавленной, расстроенной, хочется всё бросить.

— Ты считаешь, что кто-то другой может? Ты же не компьютер.

— Ну, ты, наверное, можешь. Просчитываешь, как лучше поступить, что сказать, а что придержать до лучших времен... У тебя есть какая-то стратегия, и в голове помещается больше, чем у меня. Разве нет?

— Отчасти, — кивнул Джей, — Но у меня в отличие от тебя не так уж много забот. Вернее — всего одна. Ты.

Я почувствовала, что улыбаюсь. Приятно, когда кто-то посвящает тебе свою жизнь, пусть и вынужденно, пусть и временно. Впрочем, если я сумею стать Вестницей, лет двадцать его внимания мне обеспечено.

— Мы друзья? — спросила я, почувствовав вкус к откровенным разговорам на отвлеченные темы.

Джей сделался серьезным и задумался. Хорошо, меньше вероятности, что соврет. Быстрый ответ меня бы точно не убедил.

— В каком-то смысле да, — признался Джей, — Друзья настолько, насколько это возможно в нашей ситуации. К тому же — многое зависит от того, какое значение ты вкладываешь в термин дружбы. Взаимопонимание, взаимовыручка, некая близость... всё это есть или в скором времени будет. Но, может, для тебя есть ещё что-то?

— Доверие.

— Я тебе доверяю.

— И я тебе... как условились.

— Это важно?

— Что?

— Для тебя важно знать, что я считаю тебя другом?

— Конечно.

— Почему?

— Разве ты не должен знать ответы на все вопросы? — не удержалась я.

— Это личный вопрос, откуда мне знать, что происходит у тебя в голове?

— Не умеешь читать мысли?

— Не пробовал, — пожал плечами Джей.

— Поразительное легкомыслие по отношению к потенциальной безграничности собственных возможностей! — театрально возмутилась я.

— Какая жадная, — усмехнулся Джей, — И всё-таки, почему?

— Важно, потому что моё доверие к тебе, выданное авансом, обретает смысл. Считая меня другом, ты как бы закрываешь кредитную линию... как-то так, — ответила я.

— Интересная аналогия, — улыбнулся Джей, — Я понял. Тогда и для меня этот вопрос важен. Ведь и моё доверие изначально имело не так уж много оснований. Точнее — вера в тебя.

— Неожиданно, — призналась я, испытав некое подобие разочарования, и добавила, стараясь скрыть свои чувства, — Но сейчас, наверное, лучше сосредоточиться на предстоящем... полевом испытании?

— Основная часть работы за мной. Твоя задача спровоцировать видение. Хорошо, если получится сразу несколько, но если выйдет всего одно, тоже очень неплохо.

— И как я должна сделать то, о происхождении чего не имею никакого понятия? Я не знаю, что надо делать, чтобы видения работали! — заметила я, искренне недоумевая. На что он рассчитывает? Неужели, по его мнению, я чертов вундеркинд от ангельского сообщества? Сумбурная формулировка и тем ни менее.

— Ты снова торопишься, не слушаешь, — упрекнул Джейсон. Я хотела отшутиться, но внимательный и недовольный взгляд его глубоких темных глаз заставил меня прикусить язык. Недавнее дружелюбие никак не вязалось с внезапной внутренней ожесточенностью. Мы вот-вот перейдем на новый уровень — стадию практической подготовки. Ему понадобиться всё моё внимание, я должна быть собрана, увлечена, а я кривляюсь и не слушаю... на его месте любой потерял бы самообладание.

— Теперь слушаю, — сообщила я, пообещав себе ни в коем случае не разочаровать уставшего от меня наставника. При правильном обращении умение обуздывать собственное упрямство — дар не менее могущественный, чем способность видеть чужое прошлое.

— Пока я буду решать... ваши с Максом вопросы, ты, не отвлекаясь на детали, выбери для себя кого-то из присутствующих и сосредоточься на нем. Ты когда-нибудь пробовала смотреть на специальные пестрые картинки с точками наверху, на которых при определенном способе фокусировки появляются очертания разных предметов?

— У меня был целый альбом с такими картинками, — призналась я, вспоминая, как именно следует с ними управляться. Отец дарил мне эту модную в то время забаву на один из незначительных для нашей семьи государственных праздников, типа Дня труда. Я провозилась с альбомом целый день, у меня жутко болели глаза, но нужного эффекта так и не добилась. Лишь спустя месяц, случайно наткнувшись на подарок, я снова попробовала что-нибудь увидеть — получилось сразу и без особых усилий. На картинке был изображен кран с большим вентилем, похожим на цветок.

— Попробуй проделать с человеком тоже, что ты делала с картинками, взяв за "точки" его глаза, — проинструктировал Джей, — Единственная сложность в том, что при этом ты должна вообразить, как он выглядел в прошлом. Не важно — год или десять назад. Если бы на месте незнакомца был, допустим, Макс, было бы значительно проще, так как ты знаешь, как твой друг выглядел раньше. Достаточно представить его с какой-то старой прической и всё готово. С незнакомцами сложнее — моделировать чью-то внешность одновременно с необходимостью сосредоточиться на иной задаче, на "точках", довольно проблематично, но ты должна справиться.

— Я же только что говорила, что не могу думать одновременно о многом, — простонала я, не сильно рассчитывая, что это окажет на Джея хоть какое-то влияние. В конце концов, не он разрабатывал этот странный насилующий мозг способ. Ну, хотелось бы верить.

Джейсон выдержал паузу, давая мне возможность переварить услышанное.

— Ладно, я поняла и сделаю всё возможное, — проворчала я. Джей улыбнулся, как бы наградив меня за необходимую покорность.

Дорожка, пересекающая неухоженный скверик, вильнула в сторону, уводя нас в глубины самого неблагополучного микрорайона. Я невольно напряглась — до этого мне ни разу не приходилось ходить здесь пешком. Регулярно проскакивая опасный отрезок на общественном транспорте, я привыкла думать, что для меня этой части города и вовсе не существует.

Джей знал, куда именно следует идти. Я решила, что навигатор — не самая впечатляющая из его примочек, но всё равно — очень кстати.

Джейсон свернул в узкий переулок, слишком темный из-за нависающих над ним перекрытий недостроенного здания. Судя по жалкому виду бетонной конструкции, строительство было заморожено довольно давно. Наставник устремился в сторону плохо различимых человеческих фигур, толпящихся возле того места, где в недостроенном здании предполагалась парадная дверь, я последовала за ним, пытаясь расслабиться — мне предстояла работа, которую я обязана выполнить, если не блестяще, то хотя бы сносно.

— Включайся в процесс, — шепнул Джей, когда до цели оставалось не больше трех метров, и сделал шаг в сторону наших будущих жертв. Интересно, что он планирует с ними делать? Запугает? Лишит памяти? Убьет?

Так! Не о том думаю. Интересно, как мне удастся разглядеть хоть чьи-то глаза при таком отвратительном освещении? Я присмотрелась к парням, заметившим наше с Джеем присутствие. Джейсон поравнялся со своими жертвами и моими потенциальными обидчиками, приглушенные голоса совсем стихли, мой наставник также ничего не говорил. Казалось, они стоят и просто переглядываются, или вообще — обмениваются мыслями. Я одернула себя, напомнив, что должна, просто обязана сосредоточиться, иначе с треском провалю первое практическое задание. Джей терпелив, он не заслужил с моей стороны такой подлянки. Убеждение подействовало, я подобрала наиболее досягаемую цель и сосредоточилась. Как представить этого щуплого парнишку с серым лицом и впалыми глазами таким, каким он, возможно, был хотя бы пару лет назад? Так... судя по всему, он давно не стригся, но не два же года, и наркотой торгует, балуется... ну, сколько? Год? Полтора? Не больше.

Я зажмурилась и представила парня посвежевшим, со здоровым цветом лица, типичной мужской стрижкой, в относительно приличном спортивном костюме... и открыла глаза, старательно удерживая перед внутренним взором смоделированный образ. Получилось на удивление качественно, я даже улыбнулась от удовольствия, пытаясь поймать глаза выбранного мной парня... Вызвать видение оказалось сложно. Куда проще, когда оно появляется внезапно, само собой. У меня не было времени думать о происходящем между Джеем и юными торговцами дурью, я погрязла в собственных попытках не потерять образ парня и зацепиться за глаза его реального прототипа. И, когда начало казаться, что мои собственные глаза вот-вот выскочат из орбит или того гляди лопнут, что-то произошло, реальность начала меняться — медленно, но неотвратимо.

Мальчик сидит у дороги, на краю тротуара. Мальчику лет пять, не больше. На нем короткие синие шорты, майка, заляпанная уже почти высохшей грязью, и сандалии с оторванными ремешками. Мальчик близок к тому, чтобы расплакался. Он ни то потерялся, ни то сбежал, я почему-то не знаю. Наверное, эта деталь не важна. К мальчику подходит девочка лет четырнадцати, спрашивает, где его родители, почему он один. Мальчик сидит, не отрывая взгляда от асфальта, стесняется. Девочка вызывает в нем противоречивые эмоции — одновременно нравится и пугает. Я почувствовала его растерянность, испытала искреннее сочувствие...

Когда я пришла в себя, парней и след простыл. Джей — снова взрослый, слегка небритый — стоял прямо передо мной, одобрительно улыбаясь. Кажется, мне удалось-таки выслужиться. Интересно, чем именно обернулся для парня-торговца виденный мной эпизод из его детства? Проблемами с противоположным полом?

— Отлично, — заявил Джейсон, — Для первого раза и вовсе великолепно.

В ответ на его комплимент, я почувствовала приятную неловкость и пожала плечами, мол, ничего особенного.

— Уходим? — предложил Джей, возвращая себе внешнюю юность.

— А как же наша проблема? Ты их испепелил? Разбил на молекулы? Или что?

Джей нахмурился, вынул из кармана Максин телефон и протянул его мне.

— Я всего лишь вернул пропажу и убедил воров в том, что они этого не крали, — объяснил Гнев, — Копий с записи они не делали, я уточнил. Что дальше — решать вам с Максимом.

— Спасибо, — пробормотала я, — Начинаю думать, что ты всемогущ.

Джей погрузился в молчание, обдумывая моё признание, после чего неожиданно холодно пояснил:

— Чем больше твоя сила, тем меньше ты нуждаешься во мне, и тем слабее я становлюсь. Мои способности, как молоко матери для новорожденного. Когда ты начнешь есть самостоятельно, без моей помощи — "молоко" пропадет.

— То есть со временем ты станешь совершенно беспомощен? В каком же качестве ты будешь выступать?

— В качестве советника и друга, — улыбнулся Джей, от его холодности не осталось и следа, — Или ты думаешь, что состоявшимся Вестникам не бывает нужна поддержка? Обучение твой путь только начинается.

Прозвучало излишне драматично, но меня не тянуло улыбаться или передразнивать. Слова — это лишь слова, главное то, что за ними стоит — то есть снова ровным счетом никаких радужных перспектив. Впрочем, я не жду поблажек или награды. Вестники, как я поняла, чернорабочие, что-то вроде уборщиков планетарного масштаба. Пора привыкнуть и не роптать.

— Ты не ответил на первую часть вопроса, — заметила я, желая оценить масштабы надвигающейся катастрофы.

— Ну, я не стану совсем уж беспомощным. Просто... ты уже обратила внимание на то, что я не всегда представляю размеры собственного могущества. Это происходит потому, что мои возможности меняются в зависимости от того, в чем именно ты по-настоящему нуждаешься и чего не способна добиться собственными силами. Есть стандартный набор, свободный в использовании, к которому прибавляются иногда совсем уж неожиданные варианты воздействия на мир, возникающие в определенных условиях.

— Стандартный — это возможность перемешаться, создание иллюзий... что-то ещё? Или что-то другое?

— Перемещения — да, иллюзии — самые простые, способность внушать — на примитивном начальном уровне. И ещё кое-что по мелочи.

Я решила не наседать с расспросами. Джей сделал нам с Максом огромное одолжение, и, судя по переменам в настроении наставника, ничего хорошего своим любопытством я не добьюсь.

— Ладно, пора возвращаться домой, — констатировала я.

Джейсон кивнул и предложил мне руку, точнее — локоть. Я замешкалась, но приняла предложение, решив, что рамки дружбы, с существованием которой мы вроде как определились, вполне допускают хождение под руку.

Выбравшись на проспект, я почувствовала себя значительно увереннее, совсем расслабилась и позволила себе просто наслаждаться прогулкой. Джей последовал моему примеру, так что всю дорогу до моего дома мы уютно молчали, наслаждаясь теплом заходящего солнца и сочными запахами молодой травы с многочисленных газонов.

На детской площадке за несколько домов до моего, я увидела старую знакомую — бывшую одноклассницу, с которой мы всего каких-то три года назад совершали набеги на соседствующую с нашей школой кафе-мороженницу. Девушка играла с пацаненком лет четырех. Наверное, брат. Я помнила что-то о том, что мать Альбины повторно вышла замуж и обзавелась вторым ребенком.

— Давай, подойдем. Хочу поздороваться, — попросила я, утягивая Джея за собой. Воскресный вечер, отличная погода, удачное решение проблемы с Максом и успешное первое задание — я была в прекрасном настроении и жаждала общения. Джейсон удержал меня, смерив раздраженным взглядом.

— Если вы заговорили, я буду вынужден стереть ей память, — пригрозил наставник. Я замерла от неожиданности. Он что, серьезно?

— Шутка, — добавил Джей, хотя происходящее вовсе не походило на пустую забаву.

— Похоже, твоё появление начисто лишило меня чувства юмора, — хмуро пожаловалась я.

— У тебя не будет времени на поддержание поверхностных знакомств, честно говоря, его будет едва хватать даже на твою семью. Чем дальше, тем больше проблем с подержанием имиджа активного члена общества. В принципе, это то, с чем ты вполне способна справиться. Ведь так? — Джей заговорщически улыбнулся, вновь сменив напряжение на приветливость. Похоже, он успел неплохо изучить мои склонности и нужды. Все прежние знакомства отвалились ещё до возникновения Джея. На первом курсе я погрузилась в любовь к Лису, потом в страдания по поводу нашего с ним разрыва, почти все приятели и приятельницы, не сумевшие, подобно Крис, перекочевать в категорию близких друзей, остались за бортом моей жизни, и на палубу поднимаются или по телефону, или по праздникам. Потери я не ощутила, для благополучного существования в социуме мне достаточно немногих, но универсальных, людей. Конечно, если соберусь замуж, я всегда могу позвонить какой-нибудь прежней школьной подружке и пригласить её на торжество, но кроме как для массовки подобные знакомства просто напросто не нужны. В общем, круг замкнулся, и я вместо ожидаемого дискомфорта, испытала заметное облегчение. Теперь у меня появилась веская причина окончательно забросить все оставшиеся в моей жизни формальные отношения. И с Альбиной в том числе.

— Сделаю вид, что не заметила, — пообещала я.

— Молодец. Учись не размениваться, — одобрил Джей, уводя меня прочь от детской площадки.

Я успела подумать, что ещё очень многого не знаю, и, кажется, не очень-то хочу знать.

Часть вторая: Отречение

Глава 14:

Весна закончилась как-то совсем неожиданно. Первый день лета выдался дождливым, неподходяще, вызывающе пасмурным и серым. Сидя на скамейке перед зданием института, я выуживала орешки из пакетика с сухофруктами и скармливала свою добычу непоседливым, невозмутимым голубям, втайне завидуя их несколько примитивному образу жизни. Моё ещё недавно размеренное, отчасти однообразное существование, всего за месяц с хвостиком превратилось в филиал небесного дурдома. Даже отец, обычно равнодушный к перипетиям моей в меру благосклонной судьбы, начал проявлять к ней живейший интерес.

Нет, в каком-то смысле каждый новый день походил на предыдущий и на те дни, что были до появления Джейсона, но во всех прочих смыслах — это совершенно не одно и тоже. Отец всё так же работал, как проклятый, Криста всё так же — моя лучшая подруга, Макс всё так же её парень — только теперь без проблем криминального характера, Джей, как и в самом начале, загадочный, временами юный, очень могущественный учитель и друг, Лис — бывший парень и активист, с которым у нас, кажется, снова отношения, мы даже целовались, Данила вернулся к истокам и увивался за каждой юбкой (чем короче, тем лучше), но не забывал вести себя со мной, как добрый приятель; ко всему прочему, рядом ошивалась восходящая звезда Дарина, плотно влипшая в отношения с Джеем. Вроде насыщенно, даже красиво, но на проверку — это постоянный, чуть ли ни круглосуточный стресс. На носу летняя сессия, а я не могла думать ни о чем, кроме заданий наставника, тех видений, что успела просмотреть за последнее время и тех, что так и не получилось увидеть, ни о чем, кроме отца, прятаться от которого с каждым днем становилось всё труднее, ни о чем, кроме Лиса, который то бегал и резвился, как ребенок, то замыкался в себе и ворчал в ответ на любое моё предложение, ни о чем, кроме того, что я не успевала подумать о том, зачем всё это нужно.

Сегодняшняя одинокая утренняя прогулка, которую я завершила на скамейке рядом с птицами — первая попытка отсидеться и привести в порядок разбегающиеся мысли. Раскладывать жизнь по полочкам задача не из легких, особенно, если ты чувствуешь себя человеком, состоящим, как минимум из пяти разных людей, каждый из которых так и норовит отхватить от твоего времени кусок пожирнее, повместительней, у каждого из которых свои заботы и дела, важные разговоры и встречи. Ни о чем таком Джей не предупреждал. Я рвалась на части и теряла запал относительно собственного предназначения. Сколько времени продлиться обучение? Год? Два? Я ещё не приняла ни одного греха, а их семь!

— Сбежала? — к лету Джей заметно оброс, короткая стрижка сменилась аккуратно уложенными волосами средней длины; юное лицо, ставшее привычной маской, выглядело свежим и ухоженным. В серой спортивной майке и свободных хлопковых штанах цвета топленого молока Джей почти сливался со скамейкой.

— Мне нужен перерыв, — кивнула я, не особо удивившись его появлению.

— Сдашь сессию, вернемся к нашим занятиям, а пока, конечно, отдыхай, — согласился наставник, как мне показалось, слегка устало.

— Впервые с момента твоего появления сказала отцу правду о том, куда иду, и, что планирую делать, — призналась я, не пытаясь скрыть горечь. Семейные вечера и взаимная честность канули в Лету. Отец старался не наседать, но заметно изменил тактику — теперь мою свободу нельзя было назвать безграничной, а родительские упреки — редкостью.

Я продолжала кормить голубей, Джей молча наблюдал за моим занятием. Дождь прекратился, потом снова начался и снова прекратился, будто издеваясь. Мы с моим наставником никуда не спешили, я впервые подумала о том, что ему тоже нужна передышка. Даже сверхсущества когда-нибудь выматываются.

Мой первый успех возле стройки, когда я смогла заставить себя увидеть чужое прошлое, оказался случайным. Мы продолжали пытаться, но наши старания редко давали результат. Те несколько раз, когда я всё-таки справилась, произошли по отношению к знакомым мне людям, а это, как не уставал замечать Джей, работа в лучшем случае на троечку. Все вопросы типа "как скорее принять грех на душу, чтобы улучшить свои оценки" Гнев предпочитал игнорировать. Его подход к обучению не уживался с моим азартом, и в итоге я просто опустила руки.

— Как самочувствие? — вполне буднично поинтересовался Гнев.

— Как обычно, — пожала плечами я.

— Не сказал бы, — деловито возразил Джей, — Ты расслабилась и скисла.

— Имею право, — проворчала я. Джей и ухом не повел.

— Я позвал тебе компанию, — сообщил он.

— Неужели, нельзя оставить меня в покое? Хотя бы ненадолго?

— Ты оценишь, — заверил Джей и тут же испарился.

Интересно, кого он натолкнул на мысль меня поведать? Ответ на этот вопрос уже шел в мою сторону — улыбающийся Данила, в светлых джинсах, белых кроссовках, мажорной розовой футболке, весь из себя светящийся и жизнерадостный, это в дождь-то.

— Откуда-то знал, что отыщу тебя здесь, — признался парень, усаживаясь рядом со мной. Вот уж и, правда, откуда?

— Привет, — поздоровалась я, стараясь держаться дружелюбно. Никто — повторяла я про себя — никто не виноват в моих проблемах.

— А где свита? — уточнил Даня, имея в виду Кристу и Славку. Когда Даниле удавалось скрыться от обманутых поклонниц в стенах моего дома или в каком-то другом месте, где непременно находилась я, он никогда не заставал меня в одиночестве, а тут по воле Джея у него появилась просто уникальная возможность.

— Я жажду уединения, — призналась я.

— Знаю, что помешал, но не сожалею, — улыбнулся Даня, — Когда ещё мне выпадет шанс выразить своё восхищение без свидетелей?

— Лучше поищи другую жертву, — предложила я, — Минут десять назад мимо меня прошла девушка в такой юбке, что чуть короче и можно увидеть трусы. Твой формат?

— Не упускаешь возможности задеть меня за живое, — покачал головой Данила, — Ты же знаешь — для меня нет ничего желаннее твоего внимания.

— Из тебя хреновый рыцарь, — заметила я, почувствовав, что оживаю. Джей оказался прав, я оценила. Что может быть лучше разговора ни о чем с тем, с кем мы ничего друг другу не должны?

— Какой уж есть, — цитируя зеленого людоеда из мультика, ответил Даня, — Что-то случилось?

— Только не это! Не горю желанием кому-то на что-то жаловаться, особенно тебе, — призналась я.

— Если дело в Славке, то я тебя утешу — всем людям свойственно вставать на одни и те же грабли, даже таким умницам, как ты, — умудрено заметил Данила, — Ведь, в этом я убежден, повторное на них наступание — следствии амнезии, вызванной первым подходом к граблям. Короче...

— Короче, это я не по глупости, а от проблем с памятью. Сомнительный комплимент и нет, дело не в Славке.

— Тогда в чем? Поделись с дядей Даней своими душевными терзаниями!

— А не послать ли мне дядю Даню в глубокий нахер? — проворковала я.

— Грубая ты, Алька, и неблагодарная. Я ведь к тебе со всей душой!

— Не драматизируй, — попросила я, заставив себя улыбнуться.

— А как иначе?

— Уже посоветовала, займись тем, что умеешь лучше всего — соблазняй красивых девушек, — предложила я.

— Ты ещё и несправедлива, — с печалью в голосе заключил Даня.

— В чем же? Разве ты не бабник?

— Я увиваюсь за девушками только потому, что та, которую я желаю, мной не интересуется, — с упреком признался Даня.

— Ну, конечно! — усмехнулась я.

— Именно! — Данила старательно изображал оскорбленную невинность, — Ты самая прекрасная на земле! Даже в этих странных... — парень окинул меня взглядом, — ... спортивных штанах, без макияжа и прически ты дашь фору любой местной фифе.

— Даже Лоре?

— Даже Лоре, как бы шикарна они ни была, — заверил Данила, по-свойски обняв меня за плечи. Я не стала возражать — человек пытается меня расшевелить, это похвально.

— Тогда ладно, — сдалась я, — Можешь и дальше обивать пороги моей опочивальни в надежде на робкий поцелуй.

— Что за женщина! Сколь интеллигентные издевательства, право слово, — Даня подыгрывал мне так естественно, будто всю жизнь только тем и занимался, — Можно я угощу даму сердца мороженым или какой-то другой вкуснотищей?

— Спасибо тебе за инициативность и энтузиазм, но мне следует вернуться домой и начать готовиться к экзаменам. Тебя это, кстати, тоже касается, — заметила я.

— Фу, сессия, — Даня по-настоящему скис, — Гадость какая.

— Учить — это куда продуктивнее, чем слоняться по городу и спасать взгрустнувших дам твоего вместительного сердца. На "женщин твоей жизни" никакой жизни не хватит.

— Заладила, — проворчал Данила, закатывая глаза, — Может, это ревность?

— А может любовь к юбкам единственное, что мы можем обсудить? — огрызнулась я, продолжая нашу с Даней давнюю игру. Не припомню, чтобы мы хоть раз за прошедший месяц говорили серьезно.

— Позволь проводить тебя. Хотя бы.

— Проводи. Ладно уж, — согласилась я, поднимаясь со скамейки. Рядом с расфуфыренным Данилой я в своем почти домашнем одеянии выглядела, как минимум, занятно. Ну, что поделать, я шла на свидание с голубями и не была готова к неожиданностям.

Сейчас, будучи одновременно и спокойной, и взволнованной, я бы вполне могла невзначай свалиться в Данино прошлое, но... Наши с Джеем труды по контролю над видениями привели хотя бы к одному весомому результату — я научилась блокировать их появление. Провоцирую через раз и только на "своих", но по части их предотвращения просто дока. Джей говорит, что я рано радуюсь — очень скоро меня начнут навещать видения про настоящее, столкнувшись с ними, я снова вернусь к тому, с чего начинала, но общий принцип я вроде как поняла, а это уже кое-что.

* * *

Добравшись до дома, я пооткрывала все окна, распахнула дверь на балкон и разделась до майки и трусов. Из-за дождя и высокой температуры на улице дома было совершенно нечем дышать. Как можно учиться в таких нечеловеческих условиях? Жаль, Джей не может сделать так, чтобы я разом запомнила всё, что требуется для блестящего ответа на экзаменах. Ну, или может, но не хочет, я пока не определилась, что думаю по этому поводу, а спросить не решаюсь.

Судя по ощущениям, из-за духоты я завяла, как зелень, которую долго держали в полиэтиленовом пакете. Всё-таки хорошо, что мне хватило ума отказаться от совместной подготовки к экзаменам с кем бы то ни было. Предложений было несколько: одно, разумеется, от Крис, ещё одно, понятное дело, от Славки и совсем уж неожиданное от Лоры, последняя, кстати говоря, после истории с приватным "разоблачением" Ольги, стала относиться ко мне, если не отлично, то, во всяком случае, неплохо. Даже на свой день рождения звала. Я, правда, нашла лучшим отказаться, но меня вроде как поняли и простили.

Ох уж эта мерзкая натурфилософия! Снова совершенно не к месту вспомнился Джей — ему не приходится ничего учить, развлекает свою белокурую нимфу, пребывая в образе невинного юноши, и в ус не дует. Что-то в последнее время он начал меня всерьез раздражать. Может это потому, что видя его, я тут же вспоминаю о собственных неудачах? О том, что я ужасная ученица и не особо способная Вестница. Морально-этическая сторона моего предназначения почти перестала меня волновать, зато промахи по технической части заставляют чувствовать себя неудачницей.

Следует немедленно взять себя в руки, иначе к существующим профессиональным сложностям прибавятся проблемы с учебой. Только этого не хватало. Как же тяжело, когда всё и сразу!

Первое наступление на конспекты продлилось чуть больше двух часов. Я взмокла, почти ослепла и жутко проголодалась. Буквы прыгали перед глазами, как умалишенные, желудок стонал с периодичностью в пять-семь минут, майка пропиталась потом и начала попахивать, раздражая больше, чем всё остальное вместе взятое.

— Пора купить вентилятор, — заключил отец, заглядывая мне через плечо. Я сидела на софе боком, лицом к окну, поджав под себя правую ногу и разложив на голой коленке ксерокопии тетради, принадлежащей кому-то из добросовестных студентов моего потока, эти копии раздобыла предусмотрительная Крис.

— Лучше кондей, — предложила я, оторвавшись от чтения.

— Кондиционер портит воздух, к тому же с ним тебя обязательно продует, — заметил заботливый родитель, тоже порядком вспотевший.

Пользуясь передышкой, я принялась разминать затекшую шею.

— Давно дома?

— Только пришел, — папа с интересом изучал разбросанные всюду конспекты, распечатки и книги.

— Не слышала звук ключа, — призналась я.

— Немудрено, — улыбнулся отец, — Есть успехи?

— О, да! Перед глазами уже троится, — жалоба прозвучала вполне убедительно.

— Надо поправить фокус. Предлагаю прогуляться.

— У меня ещё куча дел, — я люблю поныть и поканючить, если свидетелем моей слабости является только отец.

— Не хнычь, одевайся. Я пока лимонада наверчу, — потрепав меня за плечо, велел папа.

Не прошло и четверти часа, как мы с ним оказались на улице. Солнца не было видно за бледно-серыми тучами, но его свет всё равно доходил до земли, делая день чуть более погожим. Дождь перестал, оставив после себя неглубокие зеленоватые лужи. Мы свернули на проспект и направились в сторону Волчьего сквера.

— Сто лет не гуляли, — заметил отец, принюхиваясь к терпким уличным запахам.

Я не стала отвечать. Что тут скажешь? Последнее время я постоянно обмазываюсь от дочернего долга под самыми разными предлогами.

— Как дела у твоего друга?

— У какого? — я, честно говоря, не сразу сообразила, кого именно он имеет в виду.

— Это ты мне скажи, — отец улыбнулся, — Мне так и не удалось определить, кто из группы молодых людей, бывающих у нас дома, твой.

Хотелось ответить "все", но я сдержалась, впервые испугавшись, что он может как-то не так понять.

— Ну, у меня сейчас нет серьезных отношений, — уклончиво ответила я. Раньше мне не было так неловко при обсуждении подобных тем. Взрослею?

— Мне показалось, что этот... умненький парень со странным именем имеет для тебя какое-то особенное значение. Не поделишься? Может, нужен совет? — отец явно напрашивался на откровенность, которую я, увы, не могла себе позволить. Джей — это не то, что я не хочу, это то, что я не имею право обсуждать. Надо переключиться на кого-то попроще, иначе рискую утонуть во лжи или всерьез обидеть отца.

— Я присматриваюсь к Лису, то есть к Славе... к такому, с каштановыми волосами, — неловко сменив тему, призналась я.

— Ты так говоришь, будто я не помню, кто он такой, — раздраженно заметил отец.

— Помнишь? — глупо уточнила я. Конечно, помнит. Блин.

— Он исправился?

— Не знаю, потому и присматриваюсь, — смутилась я, — Пока что ведет себя хорошо, пытается искупить вину.

— Одобряю, — признался папа, — Провинившийся не так подозрителен, безупречные куда подозрительнее.

— Наверное.

— Ты изменилась. Возможно, так и должно быть, тебе уже восемнадцать. Я заметил, что что-то не так, когда, находясь в командировке, получал исключительно смс-ки. Редкие телефонные разговоры тебя почему-то напрягали. Решил, что виной тому какие-то проблемы, ждал, что ты поделишься, не хотел навязываться. А теперь это норма. Ты сама по себе, я сам по себе, — отец не столько упрекал, сколько размышлял вслух.

Некоторое время мы молча брели привычным маршрутом — когда я была помладше, отец часто водил меня гулять именно в Волчий сквер, мотивируя это его относительной непопулярностью в среде бомжей и пьяниц. Первый раз я оказалась там лет в восемь и так носилась по неухоженным газонам, что порвала цепочку и потеряла крестик. О случившемся я узнала только дома, потянувшись к нему рукой и обнаружив голую шею без каких-либо признаков обязательного украшения. Ревела, как безумная. Отец пытался найти пропажу, но вернулся не с чем. С тех пор я не ношу крестик, хотя папа не раз порывался купить новый.

— Почти пришли, — заметил отец, указывая на железную калитку, ведущую вглубь двора, туда, где между старыми пятиэтажными домами расположился интересующий нас сквер.

Мы прошли внутрь, миновали короткую аллею и вышли на небольшой пяточек, окруженный редкими кустами. Сразу за ним была узкая песчаная дорожка, впадающая в плато со старым недействующим фонтаном посередине, фонтан был сделан в форме волчицы, из её рта когда-то текла вода; по периметру плато располагались деревья, клумбы и скамейки.

— Когда ты была совсем малышкой, мы с твоей матерью приносили тебя сюда. Тогда фонтан ещё работал, и скамеек было значительно больше, — задумчиво поведал отец, решительным шагом направляясь к волчице.

Он редко вспоминал то время, когда мать была жива. Меня насторожила поднятая им тема, разговоры о маме всегда не к добру. Отца до сих пор мучает чувство вины, ведь именно он был за рулем, когда произошла авария. Всё, как в классической мелодраме. Мама не пережила катастрофу, оставив после себя отчаявшегося мужа и маленького ребенка.

— Помню, держал тебя на руках и поражался, какая ты теплая, — продолжил он, когда мы опустились на ближайшую скамейку, — Не привык ещё к тому, что ты существуешь.

С этого момента я начала жутко смущаться. Папины откровения походили на не самый лучший способ вернуть прежнюю связь со своим ребенком, то есть со мной. Воспоминания восемнадцатилетней давности выглядели как-то беспомощно и в тоже время слишком броско.

— Люба сказала, что самое страшное, к чему я могу прийти в итоге — это невозможность от тебя отказаться, когда придет время "выпустить из гнезда". Но я могу, в том смысле... — отец задумался, помолчал и продолжил, — Ты уже выбираешься, расправляешь крылья — я к этому готов, главное — береги себя, не упади. Постараюсь быть рядом не так навязчиво, как последнее время.

— Спасибо, — пробормотала я, борясь с неловкостью. Такого рода разговоры меня деморализуют. Начинаю во всем сомневаться, жалеть отца, у которого нет никого, кроме меня — в общем, теряю опору.

Отец заметил, что я стушевалась, предложил пройтись. Оставшееся время нашей прогулки разговор не клеился, пришлось вернуться домой.

Глава 15:

Я отложила книгу и устало потерла глаза. Часы показывали пол-одиннадцатого вечера, за окном стемнело и похолодало, пришлось закрыть окна. Перевернувшись с живота на спину, я попыталась размять остекленевшие от чтения глаза, переводя взгляд с предмета на предмет — сфокусировалась, сменила предмет — сменилась дистанция, снова сфокусировалась. Простая и действенная зарядка.

— Красивые шорты, — Джей вышел с балкона и плотно закрыл дверь, — Простудишься.

— Тогда и окна, — добавила я, садясь.

— Конечно, — кивнул Джей, колдуя над стеклопакетом.

— Чему обязана? — полюбопытствовала я. Джей уселся рядом, устроив свою руку на спинке дивана за моей спиной. Он пришел без маски юнца, чего уже давно не делал, ни то, опасаясь разоблачения, ни то, не желая смущать меня своей взрослостью. А ведь было дело — обещал не злоупотреблять иллюзорной молодостью.

— У тебя сложное время, сессия, пришел повидать, — пожал плечами Джей.

— Сессия фигня, если не ослепну — сдам, — отмахнулась я.

— А что не фигня? — насторожился Гнев. До чего проницательный!

— Отец переживает из-за того, что мы отдалились... Сегодня вспоминал моё детство и обещал не лезть в мою взрослую жизнь. Очень патетично и совсем не убедительно, — призналась я.

— Беспокоишься?

— Конечно! Если бы он был эгоистичным ублюдком типа Кристиного папаши, я бы не заморачивалась, ушла бы из дома, устроилась на работу, сняли бы с тобой квартирку на окраине... а так...

Джей выглядел удивленным.

— Что? — не поняла я.

— Ты готова жить со мной в одном доме?

— Почему нет? Для наших с тобой упражнений было бы очень кстати, да и... надежнее, чем одной, — призналась я, — К тому же, сейчас я вижусь с тобой чаще, чем с собственным отцом, хотя с ним мы живем под одной крышей.

— Не спешишь? — засомневался Джей, — Мы ведь не так давно знакомы. Всего каких-то несколько месяцев.

— У нас обстоятельства, — напомнила я, — Так что каждый месяц у нас за год. И я же говорю — не будет особой разницы.

— Будет, — возразил Джей, — Одно дело необходимость быть рядом с наставником, и совсем другое, добровольная готовность жить вместе.

Мне показалось, что Джей напрягся. Может, Грехам не положено настолько сближаться с подопечными? С другой стороны — я же ему не сожительство предлагаю, а совместное проживание. Разные вещи! Впрочем, в его настороженности есть некоторый смысл — всё так завертелось, что трудно разобрать, какие действия вполне уместны, а какие излишни. Грехи могут мыслить какими-то своими особыми категориями, далекими от привычного человеческого восприятия, и не просто могут, они обязаны мыслить иначе, хотя бы потому, что не являются людьми.

— А у тебя есть семья? — внезапно спросила я, сосредоточившись на мысли, что Джей это нечто, но Уил — человек. Неужели, у него не было семьи, друзей? Что стало с его жизнью?

Джей вопросительно поднял бровь.

— Уильям — человек, он рожден на земле, у него есть родители, он учился, работал... любил, — предположила я.

— Родители живут в Лондоне, младший брат осел в Штатах, Уил не женат, детей нет, и самого его тоже нет — он просто исчез из их жизни, теперь он — мальчик из России, и моих способностей вполне хватает, чтобы защитить собственную легенду. Отработанная схема.

Я кивнула, давая понять, что такого ответа мне вполне хватит.

— Думаю, с тебя сегодня достаточно, — заявил Джей, вставая на ноги, — Ложись спать.

— Не обязательно меня воспитывать, — заметила я, — Со мной даже собственный отец не пытается это проделывать.

— Игры в семью не по моей части, — чувственные губы Гнева изогнулись в усмешке, — Мне, как наставнику, нужна здоровая и бодрая подопечная.

Я смолчала и послушно забралась под одеяло, не без раздражения думая, как было бы славно увидеть видение про Джея, что-нибудь, что позволило бы мне хоть в чем-то его упрекнуть. Но со слов Джея подобное невозможно, способности Вестницы не распространяются на существ с сущностью отличной от человеческой. Очень жаль.

Джей направился к двери, ведущей в прихожую.

— Лёва-а-а, Лёв-а-а. А-а-левтина, — пропел он, щелкнув выключателем.

— Ты чего? — спохватилась я.

— Пою.

— Какая содержательная песенка, — усмехнулась я, выныривая из-под одеяла.

— Зато красивая, — пожал плечами Гнев, — Спокойной ночи.

Темная комната погрузилась в тишину. Своей странной песенкой Гневу удалось разрядить обстановку, я уснула легко, ни о чем не думая.

* * *

В среду утром наставник заявился ко мне домой сразу после ухода отца. Я разгуливала по квартире лохматая и несобранная, и наставник, пользуясь случаем, решил в очередной раз огорошить меня своей неоднозначной реакцией.

— Неужели тебя не смущает твой внешний вид? Ты же находишься в обществе мужчины, — заметил он. Сам Джей выглядел великолепно: подзагоревший, в пестрых сине-белых шортах чуть ниже колена и узкой белой майке он походил на завсегдатая пляжа и спортзала.

— Ты не мужчина, ты... ты гибрид, — огрызнулась я, отметив про себя, что это далеко не так — он чертовски привлекателен, Дарине очень повезло.

— Экзамены сделали тебя сварливой, — с напускным раздражением заметил Джей, предлагая мне свежезаваренный чай.

— Чья бы корова мычала, — буркнула я, вцепившись в чашку, — Мы до сих пор не сдвинулись с мертвой точки. Я не вижу настоящего, с трудом проникаю в прошлое и вообще — не преуспела во взятии греха на душу, хоть и смирилась с этой странной необходимостью. Неужели нет никого, кто может настучать тебе по голове за отсутствие у меня хоть сколько-нибудь заметных успехов?

Джей поморщился. Кажется, я сама того не желая, задела его за живое.

— У тебя хорошие результаты, и я нормально справляюсь со своей работой, — нарочито спокойно заверил Гнев, — Ты не знаешь, в каком темпе, и с какой скоростью обучаются Вестники, как можно судить о том, о чем не имеешь никакого понятия?

— Прости, я и, правда, лезу не в свое дело, — искренне извинилась я, — И ты прав, сессия заставляет меня психовать.

— Какие планы? — меняя тему, поинтересовался Джейсон.

— Скоро придет Крис, хочет отвлечься от зубрешки, поболтать.

— И тебя отвлечь.

— И меня отвлечь.

— Женская болтовня?

— Ей нужны конспекты, плюс... не дает покоя мой не-до-роман со Славкой, — я улыбнулась. Удивительно, как просто ушло из моей головы их с Лисом "маленькое преступление", — А как у вас с Даной?

Джейсон смерил меня странным взглядом, одновременно недовольным и озадаченым.

— Провожу с ней всё то время, что остается от наших с тобой встреч. Можешь посчитать — не так уж и много, — с деланным равнодушием ответил он.

— Я не о времени спрашивала, я вообще... — кажется, Дарина — не самая подходящая тема для разговора. Будь она хоть трижды прикрытием, Джей не мог к ней не привязаться, с его-то успехами по этой части, выходит, я снова лезу не в свое дело. Что ж такое?!

Джейсон проигнорировал моё уточнение и так ничего и не ответил, подтвердив, тем самым, мои подозрения. Чай допивали молча. Когда он ушел, попрощавшись непривычно сухо, я до самого прихода Кристы не могла думать ни о чем, кроме допущенной бестактности. Вот кто меня дернул к нему приставать? Ясно же, что Джей не бесчувственная груда мышц с начинкой потустороннего происхождения. Аля, ты идиотка, каких свет не видывал! И самое гнусное, что никому не рассказать, ни с кем не поделиться, даже с Кристой, хотя, казалось бы, друзей ближе неё у меня нет.

— Я, конечно, понимаю, на вкус и цвет... Но у меня уже мозги раком от её глупой болтовни. Все эти "ну, ты сделай это, ладненько?". Ладненько... что за слово вообще? Жуть. Или постоянные попытки напроситься на комплимент, особенно по части объема её тушки: ой, мне юбка стала велика, ой, я тут новые брюки купила... Это невыносимо! — жаловалась Крис на свою свежеиспеченную будущую мачеху, ковыряя ложкой подтаявшее мороженое.

— После "о вкусах не спорят" кулаками не машут, — заметила я.

— Она явно не отягощена интеллектом, — продолжала ворчать Крис, с головой погрузившись в свои невеселые думы, — Что он в ней нашел?

— Бюст? — предположила я, вспоминая четвертый размер, обтянутый полупрозрачной блузкой.

— Она мне целыми днями кишки на руку мотает. А у меня сессия, я должна учиться! Постигать, так сказать, смысл бытия! — Криста стукнула ладошкой по столу.

— Ты живешь с мамой, зачем переживать? Пообщаешься для галочки, потом забьешь, — предложила я.

— Где там! Она набивается в подруги, хочет помирить с батей!

— Так помирись, чего проще.

— Это ты с жары одурела или родилась дурочкой?! — взвилась Крис. Я подумала, что тема отцов и детей стала подозрительно актуальна.

— Притормози, — попросила я, — Это просто предложение.

Криста насупилась: скрестила ноги, сложила руки на груди и скривила лицо так, будто наелась протухшего супа.

— Может, рассказать тебе про Славку? — пытаясь растормошить разозленную подругу, спросила я, хотя рассказывать было особенно нечего.

— Ладно, давай, — пытаясь скрыть интерес, согласилась Криста.

— Предлагал вместе готовиться к экзаменам. Я, кстати, заметила, что они с Даней чем-то похожи... Как думаешь, я нравлюсь какому-то определенному типу парней?

Крис оживилась — затронута её самая любимая тема. Отношения полов — наше всё! Я похвалила себя за находчивость.

— Да, — кивнула Крис, — Вот взять хотя бы Джея, ну, Даринкиного хахаля. Он не такой, как они, именно поэтому так на тебя и не запал, хотя, как по мне, ты в его вкусе.

Я постаралась скрыть самодовольную улыбку. Когда кто-нибудь из моего окружения упоминает Джея, мне становится странно весело, будто у меня есть что-то, что всем надо, но эти "все" понятия не имеют, что это что-то у меня. А потом сработал детектор — неожиданно, что странно, если учесть, что с некоторых пор я полностью контролирую его работу: внутри росла и ширилась уверенность — Криста права, я вполне во вкусе Джейсона. Вот это новость!

— Ты чего? — Крис заметила мою растерянность.

— Озадачена замечанием про Джея, — призналась я, не раскрывая деталей.

— Он любопытный персонаж, — по-своему истолковав моё поведение, заметила подруга, — Начиная с имени и заканчивая всем прочим. Я была уверена, что таких больше не делают, а оказалось — вот он, современный рыцарь печального образа.

Мне стоило большого труда не вникать и не расспрашивать. Криста видела Джея с его человеческой стороны, было страшно любопытно выяснить все нюансы, но я побоялась спровоцировать вопросы в собственный адрес, поэтому предпочла вернуть тему разговора в прежнее русло:

— Так что насчет Славки и Дани? Я права?

— Ну, они оба обаятельные, доброжелательные, неглупые, заинтересованные в тебе, но если копать глубже — не думаю, что там много схожего, скорее с точностью наоборот.

Я пожала плечами, одновременно и поддерживая разговор, и не принимая в нем деятельного участия. Главного я добилась — Криста расслабилась, забыла о своем раздражении и отвлеклась от Джея, которому, как оказывается, я могу нравиться — потенциально, и которого я обидела — уже вполне реально.

— Славка добродушнее, Даня хитрее, в нем сидит какая-то подлая дрянь, хорошо, глубоко сидит, и не ясно, в какой момент выскочит. В Славке такого нет, — увлеченно размышляла Криста, — И тебя он иногда боится, как черт ладана.

— Да ладно?! — на этом моменте я не сдержалась. Лис и боится?!

— Ну, ты бываешь жутковатой, — с обезоруживающей серьезностью призналась Крис, — Иногда кажется, что на твоих плечах вся скорбь мира, и ты несешь её, будто она ничего не весит. Это, как сказал бы Максюха, вэри скери.

Я ошарашено смотрела на подругу. Ничего себе у людей чутье! Это что же я и, правда, произвожу такое странное впечатление? Я смешалась, так что детектор даже не подумал ответить на мой призыв прояснить ситуацию. Мол, нервничаешь — фиг тебе, а не правда.

— Так, ладно, всё это хорошо, но пора и честь знать. Где обещанные конспекты? — деловито поинтересовалась Крис, выводя меня из ступора.

Мы перебрались ко мне в комнату, и я принялась машинально перебирать листы, тетрадки, распечатки. В голове вертелась мысль о том, что Криста видит во мне Вестницу. Мне-то казалось, что я обычная, ан нет — Славка и Крис что-то во мне видят. Или я надумываю? Хорошо бы. Домыслы безобидны. До поры.

Проводив Кристу, вооруженную моими конспектами, я первым делом отыскала в груде бумаг свой сотовый. Мне жутко захотелось позвонить Славке, мы уже несколько дней не разговаривали и мне срочно понадобилось поставить все точки над "и".

— Привет, Лёва, — отозвался парень, уже понимая, кто звонит.

— Привет, как подготовка? — поинтересовалась я, судорожно соображая, чем именно мотивировать собственное желание немедленно встретиться.

— С трудом, — голос у Лиса был уставший. Может, он всю ночь просидел над книгами? Большинству парней такой фанатизм не присущ.

— Голос уставший, — заметила я.

— Только домой пришел, — признался Слава, — Всю ночь проторчал у приятеля, пили виски, голова деревянная.

— А... — я, честно говоря, была порядком разочарована.

— Что?

— Хотела пригласить тебя... погулять, или посидеть где-нибудь, — пробормотала я до противного неуверенно.

Повисла неловкая пауза. Неужели откажется?!

— Давай, если ненадолго, — как-то нехотя согласился Славка. Я пожалела, что позвонила. Почему он ведет себя так, будто делает мне одолжение?!

— Зайдешь за мной? — спросила я уже по инерции.

— Заеду, — отозвался Славка почти без интонации.

— До встречи, — попрощалась я и тут же отключила трубку. Что случилось? Неужели он из-за усталости такой неприветливый? Или другое что? Мне вдруг с обезоруживающей очевидностью стало ясно — я была уверена, что мы со Славкой снова вместе, что он никуда не денется, что так и будет ходить за мной, виноватый и влюбленный, а он взял... и переменился. Может, Крис ошиблась, и дрянь сидит в Славке, а не в Дане?

Чувствуя внутри всё нарастающий протест, я не стала прихорашиваться, нырнула в первый попавшийся сарафан, кое-как заколола волосы и уселась на диван — ждать.

За те двадцать минут, что прошли с момента моего звонка до Славкиного прихода, я успела себя порядком накрутить. Лис молча вручил мне сиротливую белую розу, дождался пока я запру квартиру и начал спускаться по лестнице, опережая меня на несколько степеней.

— Почему не на лифте? — уточнила я, не желая выносить неуютную тишину.

— Боюсь вырубиться, — ответил Славка, даже не обернувшись.

— Тогда как же ты за руль-то сел? — вспомнив, что парень собирался заехать, а не зайти, уточнила я.

— Не сел, — ответил Лис таким тоном, будто я спросила что-то неприличное.

Мы вышли из подъезда и, не сговариваясь, направились в сторону студенческого кафе. Я вдруг поняла, что последний раз была там довольно давно. Походы в кафе мне заменили занятия с Джеем.

Лис шел, спрятав руки в карманы. Я разглядывала его, стараясь отвлечься от мыслей о мелочах: не предложил мне руку, не разговаривает, хмурится. Нет, он, конечно, не всегда предсказуем, новый виток наших отношений — это вообще что-то весьма странное, но он никогда не пренебрегал джентльменскими жестами или чем-то в таком роде, а тут... Впрочем, внешне всё осталось, как всегда: недавно стриженные каштановые волосы в нарочитом беспорядке, майка навыпуск, фиолетовая рубашка, тонкий шарф, очки, слегка помятые брюки, заправленные в высокие кеды — во всем прослеживалась Славкина фирменная неряшливость.

— Что случилось? — устав от молчаливого движения вперед, спросила я.

Слава сделал ещё несколько шагов и остановился, повернулся ко мне лицом, нахмурился, задумчиво улыбнулся, будто внутренне дал себе "добро", и заговорил — тихо, как-то обреченно.

— Бывает так, что у тебя всё здорово. Ты строишь планы, у тебя масса идей и задумок, куда съездить, что купить, чего добиться. Ты счастлив, ты знаешь, ты полностью уверен, что у тебя есть будущее. Но потом, как-то вдруг всё рушится — планы и намерения лопаются, как мыльные пузыри. А всё потому, что из твоей жизни исчезает один единственный человек. Его нет — и ты вдруг понимаешь, что всё, что ты планировал и придумывал, крутилось вокруг этого человека, что без него всему твоему будущему, такому, каким ты его видел — грош цена. Потому что главным в твоем будущем были не путешествия, покупки и новые знания, а жизнь рядом с одним вполне конкретным человеком. Ты понимаешь это, но ничего не можешь поделать. Всё рухнуло и единственное, что тебе остается — мучительные попытки выбраться из-под обломков. В первый раз я сам всё разрушил, Лёв, но ты не знаешь, ты и в этот раз ничего не поймешь... но... не могу я так. Зря я пытался. Это нечестно...

Лис развернулся и зашагал прочь. Мне показалось, будто я приросла к асфальту. Он сдается?! Всё былое встрепенулось, ощетинилось, оскалилось и вперило в меня свои мутные слезящиеся глаза, полные не то упрека, не то робкой надежды.

— Лис! — окликнула я, — Я всё знаю! О тебе и Кристе. Я не сержусь! Я всё равно хочу быть с тобой! Снова.

Парень остановился. Я смотрела на его напряженную спину и ругала себя: зачем призналась? О чем он думает? О том, что был прав, опасаясь, как бы Крис не выдала их с головой? Или о том, что разрыва можно было избежать?

Слава обернулся — медленно, как-то неуверенно, немного неловко. Я стояла в трех шагах от него и боялась вздохнуть.

Лис мгновенно преодолел разделяющее нас расстояние. Его холодные ладони легли на мои щеки, а взгляд был такой испуганно-счастливый, что я не удержалась и зажмурилась. Теперь у нас с ним всё будет хорошо, — думала я, подставляя лицо Славкиным поцелуям.

Глава 16:

Никаких выяснений и вопросов типа: неужели, Крис всё рассказала? Мы со Славкой как-то сразу условились больше эту тему не поднимать. Кто прошлое помянет... К тому же, я всё равно не смогла бы сказать правду. Пришлось бы надумывать или отмазываться чем-то вроде "сама догадалась" и взяла на "слабо".

После пламенной речи, произнесенной Лисом посреди тротуара, мы, недолго думая, вернулись обратно ко мне домой, и устроили немного странное, прерывающееся на поцелуи, совещание. Не помню, когда меня последний раз так прорывало — я вывалила на Славку всё, что помнила о пережитых после нашего разрыва чувствах. Мне бы на его месте стало как минимум неловко, но Лис выдержал лавину моих воспоминаний и предложил взамен свои собственные. Несмотря на то, что инициатором разрыва был он — плохо, похоже, пришлось обоим. Он избегал меня, всячески изображал спокойствие, безразличие, даже довольство жизнью, хотя изнутри его пожирало чувство вины и одиночество. В итоге все наши откровения свелись к искреннему смеху — надо же, жизнь бывает подозрительно похожа на заграничные телевизионные мелодрамы.

Удивительное дело, но за всё оставшееся до экзамена время, которое мы со Славкой, что очевидно, провели в постоянной привязке друг к другу, Джей ни разу не появился. Правда, я обратила внимание на эту деталь только, когда в субботу утром увидела своего наставника в обществе Дарины возле здания института — мы со Славкой как раз пришли сдавать первый экзамен. Джейсон выглядел спокойным и приветливым, хотя это могла быть просто маска — во всяком случае, на наши со Славкой сплетенные руки он глянул без особой радости.

— Мы пришли вас поддержать! — заявила Дана, жадно прижимая к себе Джея, — А вы теперь вместе? — продолжила она, обращаясь к нам со Славой.

Я бросила быстрый взгляд на Джейсона, он оставался невозмутим.

— Да, — с удовольствием подтвердил Лис, сжав мою руку. Я неловко улыбнулась. Почему я чувствую себя так мерзко? Джей не может быть против нашего со Славкой романа! У него нет для этого ровным счетом никаких оснований. Разве что... опасается, как бы я не забыла про свое предназначение? И что, если так?

Мне надо встряхнуться! Сегодня экзамен, сегодня экзамен... Нет, всё равно в голове Джей и слова Крис — "ты в его вкусе". Неуместные размышления. Джейсон знает, что я не могу всё бросить, он просто раздражен — по каким-то своим причинам. Я не причем, ведь невозможно быть причиной всего на свете!

— Очень рада, — кажется, вполне искренне, призналась Дарина, — Мы все за вас болели. Правда, Джи?

— Так точно, — с напускной веселостью, подтвердил Джейсон, без тени возмущения отозвавшись на странное производное от своего имени. Я поймала себя на том, что неплохо изучила наставника: я видела, что сквозь пелену искусственной радости в его глазах блестит сталь, не предвещая ничего хорошего. Весь этот спектакль вполне сойдет для Славки с Даной, меня же ему так просто не провести. Живя в человеческом теле, Ира волей-неволей уязвим, его эмоции, как на ладони, для того, с кем он проводит большую часть своего времени. Меня буквально затопило чувство защищенности. Давно пора признать, что в обычных земных отношениях мы с Ирой на равных, и это несмотря на его многовековую фору.

— После экзамена предлагаю отметить наше долгожданное воссоединение, — предложила я, глядя Джею прямо в глаза.

— Шикарная идея, — одобрил Гнев, старательно изображая энтузиазм.

— О! Я даже знаю, что спою, — оживилась Дана, — Вы же не будете против такого подарка?

— Нет, что ты, — заверил Лис, — У тебя прекрасный голос, нам будет приятно.

Все эти любезности я слушала в пол уха, обмениваясь с Джеем раздраженно-озадаченными взглядами, пытаясь понять, что сделала не так, или, что с ним такое случилось? Эта его внезапная неприязнь...

Нашу с Джеем молчаливую битву под аккомпанемент милой болтовни наших пассий прервал Данила, появившийся, как всегда и вовремя, и совершенно некстати. Мы с Даной ошарашено переглянулись: парень превзошел себя, таким красавцем он не представал ни разу за всё время нашего знакомства.

— Здоро'во. Ты куда так вырядился? — спросил Лис. Я почувствовала, что парень заметно напрягся, увидев своего недавнего конкурента. Будь рядом Криста, она бы не удержалась от непристойного комментария в адрес Дани, я же лишь сдержанно кивнула в знак приветствия, стараясь не выдать собственного замешательства: Данила улыбался и был обезоруживающе хорош, в светлом костюме— тройке он походил на зарубежного магната или властелина безымянных островов, кишащих дорогими виллами.

— Экзамены — один из важнейших ритуалов на пути к успеху, — не скрывая усмешки, заметил Даня, — Хочу соответствовать. К тому же, я досдаю переводные и просто обязан произвести неизгладимое впечатление.

— Не думала, что молодым парням идут такие костюмы, — откровенно любуясь Даней, заметила Дарина.

— Подлецу всё к лицу, — ответил парень, самодовольно улыбаясь.

— Это точно, — недовольно буркнул Лис. Ситуация накалялась. Только Джею, казалось, всё равно. Он увлеченно теребил край Даринкиного палантина, ни на кого не глядя, никому ничего не говоря.

— А где рок-чета? — уточнил Данила, пропустив мимо ушей Славкино ворчание.

— Опоздают, — сообщила я. Криста звонила мне рано утром, предупредила, что придет позже. У третьего курса, то есть у Макса и Славки, экзамены ещё не начались, так что их присутствие на сдаче наших — вполне допустимо. Только Макс, в отличие от Славки, бывает необязателен. Короче говоря, он только через час вернется в город с дачи, а без него Крис категорически не желает что-либо сдавать. Девушка убеждена, что Максим приносит ей удачу.

— В таком случае, нет смысла торчать у входа. Здесь даже посидеть негде, — заметил Данила.

Присутствующие дружно закивали и двинулись в сторону массивных парадных дверей института. Я видела, как Даня бросил беглый взгляд на наши со Славкой сцепленные руки, на его лице отразились замешательство и досада. Я отвела глаза, делая вид, что ничего не заметила. Неужели интерес Данилы ко мне до сих пор не прошел? Похоже, наше с Лисом воссоединение не такое уж долгожданное. Будет забавно, если и у Кристы внезапно найдутся причины не одобрить моё решение. Впрочем, это вряд ли. Один раз она уже напортачила, больше не рискнет.

Мы поднялись на второй этаж и, идя по коридору, то и дело сталкивались с однокурсниками — взволнованными, красноглазыми, озадаченными или нервно смеющимися. Я поймала себя на мысли, что совсем не переживаю, никакого предэкзаменационного мандража, только легкое беспокойство и то не из-за предстоящего испытания, а по причине странного поведения окружающих людей. Джей, Даня... попадись мне ещё кто-то, и обнаружится тенденция. Уж ни магнитные ли бури всему виной?

— Аль, можно тебя на пару слов? — стократ усилив моё беспокойство, спросил Данила. Слава крепче сжал мою руку.

— Конечно, — кивнула я, выуживая свою ладонь из цепких Славкиных пальцев. Лис промолчал, смерив меня настороженным взглядом. А вот и третий! Да здравствует закономерность!

Данила отвел меня в сторону от нашей маленькой компании, следуя за ним, я затылком чувствовала тяжелые взгляды своего парня и своего наставника.

— Что-то случилось? — пытаясь понять, в каком тоне предстоит вести беседу, уточнила я, надеясь, что Дане хватит ума не заводить со мной разговор о Славке.

Даня огляделся и, видимо, решил, что вокруг всё ещё слишком людно.

— Выйдем на улицу? — предложил он. Я озадачено кивнула — Данила меня по-настоящему заинтриговал. Главное, чтобы Славка или Джей не увязались, сейчас от них можно ожидать чего угодно.

Мы с Даней вышли во внутренний двор института, кроме пары курящих студентов рядом с нами не было ни души, да и они почти сразу ретировались. Я подумала, что двор прекрасно просматривается, но подглядеть за нами можно только из окон аудиторий, куда, понятное дело, путь заказан — почти в каждой проходит экзамен или зачет.

— Так что произошло? — уже настойчивее спросила я.

— Вы со Славой снова вместе?

— Да, но я не собираюсь это обсуждать, — ругая себя за наивную веру в Данин интеллект, ответила я.

— Мы и не будем, — заверил Данила.

Я выжидающе молчала.

— Славка планировал на тебя забить, — сообщил Даня, — Он говорил, что хочет снова свести ваше общение на "нет". Вроде как в чем-то перед тобой виноват, но не готов признаться... Короче, он много чего наговорил. В такой хлам напился, что дальше некуда. Мужские откровения — это что-то, скажу я тебе.

Мне стоило большого труда изобразить невозмутимость. Выходит, тем утром, когда мы снова сошлись, Лис вернулся не просто от приятеля — он вернулся от Дани. Не знала, что у них есть что-то общее, кроме интереса ко мне.

— Ни один парень в здравом уме не подойдет к тебе знакомиться, — заявил Даня, без лишних переходов, — У тебя же на лбу написано, что нахер пошлешь. И это ещё в лучшем случае! — парень провел ладонями по голове, жест получился нервный, суетливый, — Я как какой-то придурок верчусь рядом с тобой, всё жду чего-то... А ты ведь в гробу видела всю эту клоунаду. У тебя голова забита проблемами — своими, чужими, да чьими угодно. Открой глаза!

Для пущей убедительности Данила тряхнул меня за плечи.

— Оглянись! Ты отталкиваешь людей. Ты вся такая замечательная, глубокая, блин, серьезная, сил нет. А на самом деле — эгоистка, каких свет не видывал. Лис вился около тебя со мной напару, а ты не приняла его всерьез, пока он не решился снова тебя бросить.

Даня ходил из стороны в сторону, жестикулировал, то поворачивался лицом ко мне, то говорил куда-то в сторону.

— Я был и хорошим, и плохим, да я готов был в лепешку... А тебе — по барабану. У тебя одна забота — ты любимая. И пока у тебя любимой ничего не отнимают — всё отлично. Так вот — Лис добродушный романтик, убежденный в твоей безупречности, но я, с меня хватит. Меня утомили кошки-мышки.

Пока Данила говорил, у меня в голове вертелась одна единственная фраза: "Какого черта?!" Сперва, как выражение недоумения, потом — негодования. Я по-настоящему взбесилась, хотелось рвать и метать, хотелось броситься на кого-нибудь с кулаками. Я была готова на что годно, лишь бы хотя бы на время утолить жажду разрушения. В груди образовался тугой узел, он пульсировал и бился о ребра, отдавая глухой обидой и серной горечью. Лишь уголком сознания я понимала, что демон, поселившийся в моей груди — это почти беспричинный гнев, чувствительный и опасный, как оголенные провода. Но этого понимания было недостаточно для того, чтобы успокоиться, усмирить монстра, разевающего свою огромную пасть на моё дрожащее от злости сердце. "Как он смеет? Кто он, вообще, такой? Кто дал ему право?!"

Кажется, мои чувства отразились на лице. Даня растерянно моргнул, напрягся, отступил, будто боясь, что я вцеплюсь ему в волосы или начну царапаться и кусаться. Он, наверное, и сам не ожидал, что псевдо разоблачительная тирада в его исполнении вызовет столь бурную реакцию. Светлая мысль о том, что стоит успокоиться ускользнула так же неожиданно, как возникла в гуще гневного хаоса. Я приготовилась что-то ответить — грозно, обязательно криком и с матами, но моя сущность взяла своё — я провалилась в видение, провалилась безболезненно, почти незаметно...

Даня стоит там, где стоял, я лишь интуитивно понимаю, что это — не реальность, а лишь одна из вероятностей развития событий. Я знаю — парень ещё не сказал ничего из того, что я уже услышала. Мне чудится или я ощущаю его неуверенность, смешанную со злостью и болью? Они рвутся наружу, кажется, я вижу, как из смутных сумбурных чувств формируются слова, как они — по букве — проникают в Данину глотку, подбираются к языку и там... Ничего не происходит. Данила берет себя в руки, говорит о чем-то незначительном, совсем не о том, о чем ему хотелось. И я — я вижу себя — слушаю его с выражением полного спокойствия на лице. Слушаю и не проваливаюсь в видение...

Реальность накрыла меня с головой, вернув недавнее замешательство, но на смену вспышке гнева пришло отупляющее бессилие. Если бы не Даня, вовремя подхвативший меня под руки, я бы непременно сползла на землю. Не желая анализировать произошедшее, я сосредоточилась на простой задаче — не испачкать Данин костюм. Сам Данила такой задачи не ставил — устраивая меня поудобнее, он смело опустился коленями прямо во влажный песок. Недавнее злое воодушевление стекало с него, делая ещё недавно горящее краской лицо бледным и некрасивым, а глаза, только что блестящие от ярости и обиды, пустыми и выцветшими.

Осознание произошедшего сходило на меня постепенно, по мере того, как восстанавливались разом исчерпавшиеся силы. У меня было видение, я видела настоящее, я перешла на следующую ступень! Радость от произошедшей перемены с трудом, но уверенно, заполняла бреши в опустошенном сосуде моего сознания.

Даня усадил меня к себе на колени и придерживал за плечи, обреченно хлопая глазами и пытаясь вникнуть в происходящее. Интересно, как случившееся выглядело со стороны? Как нервный срыв? Припадок?

Я хотела что-то сказать, но вместо этого горько разрыдалась. Тело решило взять реванш за причиненные ему неудобства и спровоцировало настоящую истерику. Данины руки напряглись, парень окончательно растерялся, а я вдруг поняла, что именно следует делать. Без особого труда высвободившись из Даниных рук, я резким движением поднялась на ноги. Слезы текли, не переставая, не слушаясь моих внутренних команд. То и дело всхлипывая, я набрала в легкие как можно больше воздуха и заорала, что было сил, не особенно заботясь о том, как это выглядит:

— Джей! — голос прозвучал на удивление громко, — Джейсон, мать твою!

Призывая наставника, я голосила, как уличная торговка с пятью классами образования, но на тот момент это было единственное, чего мне хотелось. Данила выпал из поля моего зрения, как и прочие составляющие антуража. Я знала, что Джей придет — он не сможет переместиться — вокруг него, там, в коридоре многовато людей, но добежать — вполне способен, для чего ещё ему нужны красивые ноги многострадального Уильяма?

Джей влетел во двор с какой-то просто нечеловеческой скоростью, он вцепился в меня мертвой хваткой и крепко прижал к себе. Я уткнулась носом ему в грудь, то и дело всхлипывая и вытирая о его одежду беспрестанно текущие слезы. Джейсон шептал мне что-то на ухо, я даже не пыталась разобрать, что. Присутствие наставника в такой непривычной непозволительной близости повергло меня в пьянящее умиротворение. Я и плакала, кажется, лишь по инерции. Первая волна истерики отступила сразу, как только Гнев заключил меня в объятия, вторую постигла та же участь, как только зазвучал его шепот. Не прошло и пары минут, как я обмякла в руках наставника, пребывая в полубезумном забытье.

Глава 17:

Перед тем, как открыть глаза, я почувствовала приятное покалывание, тело просыпалось, медленно, с удовольствием, смакуя каждое мгновение. Стоило разлепить веки, как в лицо ударил яркий солнечный свет. Я рывком поднялась и села. В голову, словно в пустую чашу, с шумом посыпались воспоминания, но не успела я сообразить, что сижу в собственной постели, как над моим ухом раздался знакомый мужской голос.

— Поздравляю, ты приняла на душу первый грех, — Джей улыбался, на его лице не осталось и тени набившей оскомину иллюзорной юности. Он был красив, он был просто восхитителен, а мне было так хорошо, что хотелось петь! Я чувствовала себя, как море после страшной бури — дышалось на удивление свободно. Значит то, что произошло — именно то, о чем я подумала — первая ступень.

— Ничего себе ощущения, — выдохнула я, жестом приглашая Джея сесть рядом, — Не думала, что приближаться к пониманию смерти так приятно. Будто бетонную плиту с плеч сбросила.

— Ты идешь навстречу собственной природе, так и должно быть, — приняв приглашение, заметил Джей, — Теперь ты легко можешь представить, что было бы, реши ты сопротивляться предназначению. Плит на твоих плечах с каждым днем становилось бы всё больше.

— Я так довольна, что даже твои вечные недоговорки ничуть не смущают, — сладко потянувшись, улыбнулась я.

— Сообщить детали? — предложил Джей. От его вчерашнего раздражения не осталось и следа, он, кажется, как и я — посвежел и воодушевился.

— Давай, — кивнула я, — Пока я окончательно просыпаюсь.

— Я почувствовал, что ты близка к переходу, когда обнаружил, что с трудом сдерживаю собственную ярость, — начал Джей, — Дело в том, что накануне принятия греха Вестники становятся его разносчиками. Совершенно не удивительно, что Данила именно в это время решил выместить на тебе свою обиду и злость. В другой ситуации он мог бы сдержаться, но не теперь. Даже я с трудом справился со своей сущностью, в твоем присутствии она так и норовила выскользнуть из оков человеческого самообладания, а Уильям, как ты понимаешь, мастер самоконтроля. С другим носителем я бы давно снес кому-нибудь голову. Даня, конечно, обычный человек, но и его гнев имеет свою силу. Впрочем, теперь всё пойдет в ускоренном темпе. Ты меня приятно удивила, как если бы побежала, только-только начав ползать.

Я ощутила поразительный прилив сил. До сих пор мне даже в голову не приходило, что я распространяла вокруг себя раздражение, словно это какая-то зараза. Зато теперь всё встало на свои места. Жаль только, Гнев не питал иллюзий на счет моих талантов... С другой стороны — всегда приятно превзойти чьи-то ожидания. Особенно, если этот кто-то — некая неземная сущность, обладающая вполне конкретным могуществом.

— То есть всё круто? — резюмировала я.

Джей выглядел счастливым — ни сосредоточенности, ни задумчивости, сплошное удовольствие.

— Начало положено. Твои силы растут. Теперь ты наверняка не отступишь. Мне, как наставнику, есть от чего вздохнуть с облегчением, — улыбнулся он.

— А как другу?

— Как другу придется попотеть, чтобы исправить то, что ты успела натворить, устроив истерику во дворе института. С экзаменом я разобрался — но это первый и последний раз, когда я привожу в порядок твои учебные дела. Будем считать — действовал в условиях ЧП, сам не знал, что вытворяю.

— Что ты сделал?

— Убедил всех, начиная с экзаменаторов, что ты сдала на "отлично". Придешь в себя, посмотри зачетку, убедись.

Воспользовавшись близостью Джея, я совершенно бесцеремонно повисла у него на шее. Меня буквально переполняло чувство благодарности. Джей выждал, пока я довыражаю, наконец, свою признательность, после чего добавил:

— Для всех, кроме нас с тобой, истерики не было.

— Трюк?

— Трюк, — подтвердил Джейсон, вставая с моей постели. Кажется, я смутила его своими объятиями. Тоже мне неженка! Сам буквально накануне тискал меня на глазах у Дани. Впрочем, тогда это была насущная необходимость. Вспомнив сцену с объятиями, я отметила для себя, что успокаивал он меня очень по-человечески и прямо вызывающе по-мужски. Кажется, мне понравилось.

— Завтрак почти готов, — сообщил Джей, — Твой отец ушел на работу в полной уверенности, что ты перегуляла, отмечая успешную сдачу первого экзамена, так что объясняться с ним нет никакой необходимости.

— Спасибо, фея крестная! — промурлыкала я, с головой забираясь под одеяло. Мне было так хорошо, что совершенно не хотелось что-то менять.

— Про завтрак я сказал, намекая, что пора вставать, — с деланной суровостью в голосе заметил Джейсон, включая "няньку", — Сессия только началась, рано расслабилась.

— Ну, дай мне прийти в себя. Я же большая молодец! Заслужила передышку! — взмолилась я, выглядывая из-под одеяла.

Джей улыбнулся и молча вышел на кухню: мол, обсуждению не подлежит. Пришлось признать, что он прав. Выбравшись из постели, я устроила себе настоящий ритуал очищения — мылась так, будто желала стереть кожу до мяса. Уж очень хотелось смыть остатки собственного и чужого раздражения, все те неприятные эмоции, что пришлось пережить за последние дни. Хотелось соответствовать внутренней легкости. Намываясь, я с удовольствием строила планы на ближайшее будущее: обязательно раскручу Лиса на романтическое свидание, обязательно помирюсь с Данилой, непременно закрою сессию, и, понятное дело, продолжу совершенствоваться на радость Джею. Я приняла первый грех! Кто бы мог подумать, что это доставит мне такое удовольствие! Так... интересно, кто следующий на очереди, и как скоро он явит миру свой грешный лик? Удастся ли нам подружиться, как это вышло с Ирой? Конечно, Гнев мой наставник, вроде как своя специфика, но если следующий грех будет хотя бы отчасти таким же замечательным, мы обязательно найдем общий язык. Даже тот факт, что я фактически становлюсь существом, несущим смерть, перестал меня всерьез тяготить. Смерть — это естественно. Не я — так кто-нибудь другой всё равно будет этим заниматься, ставя метки сама, я хотя бы буду уверена, что сделано всё возможное, чтобы избежать летального исхода.

Когда я зашла на кухню, Джей колдовал над чашкой с чаем, добавляя туда сахар и лимон.

— Ты прямо-таки настоящая хозяюшка, — поддела я. Прежде мне не доводилось встречать мужчин, настолько озабоченных готовкой и хозяйством, — Может, я зря отказалась называть тебя Ирой?

— Дошутишься, — помахав перед моим носом чайной ложкой, пригрозил Джей.

— Расскажешь, кто следующий? — спросила я, усаживаясь за стол.

— Грех? — уточнил Джей.

— Естественно, — кивнула я.

— Время покажет, — пожал плечами Джей, — Пока не ясно.

— А когда будет?

— Скоро, — заверил Джей, после чего добавил уже совсем не в тему, — Уил очень хозяйственный. Яркая черта характера, сложно игнорировать. Решил, что в этом есть свои плюсы.

— Оу, — вот, значит, как. Граница между Гневом и его человеком-носителем становиться всё более осязаемой, непонятно, как именно следует к этому относится, — А кого в тебе больше?

— Когда как. От меня исходят знания, основная линия поведения, но мелочи, вроде любви к готовке, и большинство эмоций принадлежат Уильяму. Довольно сложная конструкция.

— А как мне понять, что из того, что ты чувствуешь — твое, а что — его?

— Не усложняй, — попросил Джей, — Воспринимай нас, как одно целое. Это правильнее. Мы взаимозависимы. Уильям не только мой защитный костюм. Он проводник того, чем я являюсь, в мир тех, к кому принадлежишь ты.

— Взаимозависимы... а Уилу что от твоего присутствия?

— Ну, я могу его убить — во всяком случае, мог бы, если бы решил выйти из него не по правилам. Так что пока я в порядке, и ему неплохо.

Я решила не вникать, после слов о возможном убийстве стало серьезно не по себе. А мне ведь не так уж много известно о взаимодействии сверхсущества с тем, в кого оно само себя поместило. Возможно, к лучшему, не хотелось бы выяснить, что Ира злобный паразит на теле несчастного смертного, скорее даже — на душе...

— Я что-то не так сказал? — забеспокоился Джей, кажется, вполне искренне.

— Не обращай внимания, — отмахнулась я, не желая портить себе настроение, да и Джейсона нервировать не хотелось — один раз я уже попробовала, не понравилось.

* * *

Пребывая в хорошем настроении с романтическим уклоном, я решила проигнорировать настоятельные рекомендации Джея и забила-таки на учебу. Пусть будет день реабилитации после свершившегося, наконец, первого шага на пути к грехопадению. Джейсон поворчал — не очень убедительно — и отступился, оставив меня наедине с собой и умело приготовленным завтраком.

Лишь съев всё подчистую, я осознала масштабы мучившего меня голода. Кажется, вчерашнее преображение отобрало столько сил, что даже многочасовой сон не смог их полностью восстановить, зато еда залатала последние бреши в моем силовом поле, и я была готова к новым свершениям. Правда, перед тем, как начать окучивать Славку, я решила отзвониться отцу и доложить, что пребываю в полном здравии. Отец ответил после первого же гудка и, судя по голосу, чувствовал себя так же прекрасно, как и я. Похоже, своим переходом я облегчила жизнь всем, кому не повезло находиться рядом со мной в последние дни. Мило проговорив половину моих денег, мы распрощались, как прежде — очень доверительно, как настоящие отец и дочь.

По квартире я передвигалась исключительно вприпрыжку — настолько мне полегчало. Когда-то в детстве я купалась в городском фонтане и заработала воспаление — грязь попала в ранку на ноге. Гнойный нарыв не давал мне спать несколько ночей, а потом добрый доктор что-то там надрезал, что-то почистил, и я поняла — вот оно счастье. Так было и теперь — ощутив легкость, я до конца осознала, насколько тяжелой была ноша.

Славка опередил меня буквально на минуту. Отвечая на его звонок, я чувствовала себя ведьмой — приманила-таки! Без лишних предисловий договорились о немедленной встрече, Слава обещал явиться к моему порогу вот прямо немедленно. Я похихикала, но парень своё слово сдержал, наверное, звонил по дороге, ибо почти сразу после разговора раздался звонок в дверь.

Замок я отпирала трясущимися руками. Было такое чувство, что я заколдованная принцесса, которая вот-вот увидит принца-спасителя, одолевшего дракона и ещё пару-тройку представителей высокопоставленной нечисти. Очень волнительно!

Славка был на той же волне, что и я. Понять, что это так, не составило особого труда — глаза у него горели, как у бешеного, он мне даже вздохнуть не дал, стиснул в объятиях, втащил в квартиру, дверь захлопнул ногой. Что происходило следующие пару часов с трудом поддается описанию. Я чувствовала себя, как выпускница, у которой "это" в первый раз, причем не пьяно, мучительно и стыдно — а с размахом, от всей души и со всей телесной дури.

Я лежала на кровати и смотрела в потолок, хотелось что-нибудь сказать, но мысли едва ворочались, сил совсем не осталось. Рядом со мной человек, который предал, потом струсил, потом бросил, потом игнорировал, а потом снова появился и решил завоевать... и завоевал, что удивительно. При таком-то изначальном раскладе. Со стороны, прямо скажем, не айс. Знал бы Даня все детали, он бы ещё не так по мне проехался в институтском дворе... Надо с ним помириться. Джей стер ему память от греха подальше, так что всё, что накопилось у Дани в мой адрес, так в нем и сидит. С ним следует поговорить, обязательно. Что бы Данила ни сказал, ничего низкого он до сих пор не совершил и меня, в общем-то, ни разу не обидел. Как-нибудь разберемся.

— О чем задумалась? — голос Лиса звучал лениво и довольно.

Я, честно говоря, растерялась. Не скажу же я, лежа рядом с ним в одних трусах, что думаю о другом парне, пусть и вполне невинные вещи.

— О тебе и Крис, — ответила я первое, что пришло в голову.

— Да, нам всё-таки надо об этом поговорить, — согласился Лис, ничуть не удивившись моему заявлению. Я развернулась к нему лицом, потуже кутаясь в одеяло. В процессе предстоящего нам разговора очень не хотелось чувствовать себя беззащитной.

Лис смотрел на меня серьезно и, кажется, немного виновато, от его недавнего довольства не осталось и следа. Короткие каштановые волосы топорщились на макушке, вызывая желание улыбнуться. Я сдержалась. Не самое подходящее время для легкомыслия.

Воцарилось неловкое молчание. А с чего нам, собственно, следует начать? Я бы, наверное, предпочла услышать извинения — хотя ещё недавно загнала неприятные мысли глубоко в себя. Сделанного не воротишь, смысл попусту переживать. Но теперь, вроде как, самое время... раз уж мы снова сошлись.

— Понимаю, надо извиниться, — начал Славка, — Но я не могу сказать, что жалею о содеянном.

Не знаю, что за выражение было у меня на лице, но оно свидетельствовало о сильнейшем, просто-таки заоблачном удивлении. Ничего себе начало!

— Только не ругайся, — Лис сел, — Я понимаю, как это звучит, но я вот к чему... меня никто не принуждал, и списывать свой поступок на алкоголь было бы, мягко скажем, неправильно.

Я тоже села, не хотелось смотреть на Славку снизу вверх.

— Признаю, что проявил слабость, мне жаль, что не хватило духу признаться в этом тогда, может, ты бы простила...

— Не может. Точно, — подтвердила я.

Славка вздрогнул, будто от пощечины.

— Да, виноват, да, повел себя, как трусливый придурок, но я всё осознал, и, зная тебя... Лёв, прошу простить меня не за то, что я сделал, а за то, чего не сделал, за то, что смолчал.

Я с интересом разглядывала Славку, пытаясь обнаружить хотя бы намек на неискренность. Не потому, что мне хотелось в чем-то его уличить, просто страшно было подумать, что Лис так хорошо меня изучил, и, что за время нашего с ним необщения я почти не изменилась.

— Конечно, поцелуй... ну, он был не в тему, но моя неспособность это признать, приведшая к разрыву с тобой, ко всем прочим глупостям... ещё более отвратительна, — заключил Славка.

Мы сидели на кровати лицом к лицу — он растрепанный и голый по пояс, я — тоже растрепанная, но укутанная в одеяло чуть ли не до ушей.

— Мне казалось, что я успокоился на твой счет, а потом... потом, ну, весной, совершенно случайно столкнулся с Крис, она была без тебя и без Макса, остановилась, предложила поговорить. Сказала, что я дурак, что ты ко мне не остыла, что только делаешь вид, а на самом деле всё ещё переживаешь.

Вот так и знала, без Кристы не обошлось! Не мог Слава просто взять и вспомнить о моем существовании! Ну, то есть, исходя из его первоначальных откровений, он никогда и не забывал, но...

— Прекрасно понимаю, как это смотрится, но её можно поблагодарить... Если бы не Крис, я бы, наверное, так и не решился.

Звучало правдиво, но при этом жутко противно. Не то, чтобы я не ожидала чего-то подобного, просто надеялась, что всё окажется как-то иначе.

— Какой же ты слабак, — слова вырвались сами собой, я не хотела высказываться вслух, но что-то внутри меня буквально вытолкнуло это оскорбление наружу.

Лис переменился в лице — он был задет, но задет справедливо, а это обидно вдвойне. Я спустила ноги с кровати, повернулась к Славке спиной, не желая продолжать неприятный разговор.

— Ну, конечно, — голос Славки дрогнул, в нем слышалась обида и злость, — Я не такой беспринципный храбрец, как твой Данила.

Я развернулась к нему так резко, что чуть ни потеряла равновесие и не упала на кровать.

— Да, у Дани есть стержень, — сказала я, пытаясь не сорваться, — И принципы — пусть не всегда понятные и приемлемые для других, но вполне четкие.

Славкина злость уступила место удивлению. Конечно, ведь он, должно быть, ждал, что я начну возражать, скажу, что Даня не мой, и что я погорячилась, назвав Лиса слабаком. Но я права... Вот вам и "снова вместе".

— Стержень, — повторил он почти без интонации.

Всё происходящее казалось одновременно и моим, и чьим-то. Почему не бывает гладко? Почему в наших головах раз за разом всплывают вопросы, ответы на которые угрожают нашему благополучию? Почему в такой замечательный момент я не могу вести себя соответственно?

— Уверена, что не ошиблась парнем, когда признавалась, что хочешь быть со мной? — усмехнулся Лис. Получилось натянуто.

— Не идиотничай, — огрызнулась я, трясущимися руками натягивая поднятую с пола рубашку. Нет, раньше Славка казался не таким. Может, он изменился? Раньше он дарил цветы пачками, и в тоже самое время показывал силу характера — передо мной и перед другими, чего только стоит устроенное им представление в позапрошлый день моего рождения! Он, как сказала бы Криста, жопу на фантики порвал, чтобы я осталась довольна. И других парней возле меня никогда не терпел, всегда давал понять, кто в доме хозяин. А теперь... или я стала сильнее, и его сила померкла, или он расслабился, а я, наоборот, взяла себя в руки.

Я встала и принялась натягивать юбку.

— Лёв, — позвал Слава, наблюдая за моими попытками застегнуть пуговицы на рубашке, — Что мне сделать, чтобы всё исправить?

Его голос не звучал просяще, парень говорил уверенно, давая понять, что выполнит любое моё условие. Вот только... откуда мне знать, что?

— Понятия не имею, — честно призналась я и ужаснулась тому, как вымучено и правдиво прозвучали эти слова.

Не знаю, что там дальше, но мне надоели разговоры. Всё говорим, говорим, а делать ничего не делаем. Пошло оно всё! Всё-таки просто замечательно, что у меня есть призвание, предназначение, судьба, в конце концов. Что бы ни происходило в личной жизни, грандиозные планы и цели мирового масштаба никуда не денутся.

Глава 18:

Теплый понедельник в обществе лучшей подруги вылечит от последствий любого разочарования, во всяком случае, хотелось бы в это верить. Крис, одетая так, словно собралась на пляж, с ногами забралась на диван и изобразила на своем лице выражение интеллигентного отвращения.

— Употребляя кофе маминого приготовления, примерно представляю, что ощущал Наполеон на острове Святой Елены, когда его потихоньку травили мышьяком, — призналась девушка, — Надеюсь, у тебя есть что-нибудь более вменяемое? Чтобы перебить.

— Пиво? — предложила я, стоя у окна и с удовольствием щурясь на солнце.

— Хотя бы, — пожала плечами Крис, — Ненавижу экзамены.

— Аналогично.

— Ты с чего такая вялая? Всё же, вроде, прекрасно.

— Именно что "вроде".

— Так дело не пойдет, — Крис поднялась с дивана, скрестила руки на груди и сделала суровой лицо, — Выкладывай.

— Надоело по сто раз мусолить одно и то же, — раздраженно бросила я.

— Э-э-э, нет, ты так просто от меня не избавишься! — пригрозила Крис.

— Я ценю твою заботу и всё такое прочее, но не хочу, вот прямо-таки не желаю обсуждать свои или чужие проблемы.

Крис опустила руки, признавая поражение. Видимо, что-то в моем голосе убедило её не настаивать. Господи, скорее бы закончилась сессия, и явился следующий Грех. Не знаю, насколько одновременно это произойдет, но хочу перемен, срочно. И от Джея что-то ни ответа, ни привета. Покормил один раз завтраком в награду за успехи и смылся.

— Короче, наряжайся, пойдем в студенческое, пить пиво, пополнять запас калорий перед очередным экзаменационным рывком и буянить, — решила Криста, направляясь прямиком к моему вещевому шкафу, — Где тут у тебя то забавное бирюзовое платье без бретелей?

Я подошла к Крис и тоже заглянула в шкаф.

— Поищу к нему сережки, — решила я, махнув рукой на терзания.

Надев выбранное Кристой платье, подкрасив глаза, накрутив кудри и загнав их в высокий хвост, я отдалась на милость судьбе и подписалась на утреннее распитие спиртных напитков. Ох, видел бы меня папа! Впрочем, нет, хорошо, что он меня не видит.

Наше появление в студенческом кафе ознаменовал звук колокольчика. Мы с Крис осмотрелись, кивнули Вере — оказалось, сегодня её смена, помахали ручкой бармену Ване и вошли в основной зал. Там меня ждал сюрприз: Данила. Он сидел за тем же столиком, что и в первую нашу встречу, и, как и тогда, был не один, правда на этот раз место безымянной возлюбленной занимала Лора. Неужели в нашем институте не осталось студентов готовых жертвовать досугом ради подготовки к экзаменам?! Увидев Даню, я решила изменить давней привычке и села не за свой любимый столик, а так, чтобы Даня и его дама не могли слышать наш с Кристой разговор.

Данила заметил наше появление, когда мы с Крис уже устроились за столиком и изучали меню — обменялись кивками. Недавнее желание обсудить с парнем все существующие между нами недоговоренности тут же улетучилось. О каких разговорах может идти речь, если он уже определился? Лора рядом с ним не просто так, она не из тех, кто сидит в кафе с парнями без серьезных намерений с их стороны. Выходит, Даня и без наших истерик всё для себя решил. Конец терзаниям, прощай эгоистка Аля, привет стерва Лора...

— DИjЮ vu. Вот чего ты снова на него таращишься? Вечно хочешь и ежа поцеловать, и морду не исцарапать, — проворчала Крис, пихнув меня в бок.

— Ты о чем? — отвлекаясь от созерцания сладкой парочки, ведущей себя, между тем, вполне невинно, уточнила я.

— Всё о том же, — Крис выглядела недовольной, по-настоящему, — Хочешь, я расскажу тебе, как это смотрится со стороны?

Я кивнула.

— Неглупая, в общем-то, девчонка Аля, вертит хвостом, словно павлин, сама не зная, чего, блин, хочет — прежнего бой-френда или свободного мальчика Даню. При этом эта славная, в общем-то, девчонка делает вид, что всё происходящее в порядке вещей. Ах, да! Кто-то, может, и не видит — но я вижу, что кроме всего прочего умницу Алю интересует некий отчасти весьма таинственный фигурант Даринкиной личной жизни — сладкий мальчик Джейсон. Внимание — вопрос! Какого хрена?!

Криста выглядела угрожающе, как если бы я долго и с очевидным злым умыслом топталась по свежей мозоли на её красивой ножке.

— Спрошу, как это часто делаешь ты: куда эта странная девица дела мою подругу?!

— Да, ладно тебе...

— Не ладно. Алька, ты меняешься. С ужасающей скоростью. Замыкаешься, балансируешь, стала какая-то не четкая, инертная... У тебя что-то случилось, я вижу, но не подумай — не лезу, просто очень хочу, чтобы ты пришла в себя. Со своей стороны сделаю для этого всё возможное! Например, одерну, когда ты уставишься жадным взглядом на чужого парня.

— Спасибо, — выдавила я. Мне хотелось что-нибудь возразить или съязвить, или... я почувствовала, как по телу прошла приятная теплая волна, оставив после себя пьянящее чувство победы. Я не успела задуматься, над кем или над чем...

Мы с Крис сидим друг напротив друга. Я говорю, жестикулируя, очень эмоционально, распаляюсь, злюсь, но вижу себя как бы со стороны. Чувствую, что той мне, что сейчас ругается со своей лучшей подругой, очень больно и одиноко, ведь в целом мире нет никого, с кем она-я могла бы поделиться своими мыслями о Вестниках, о Смерти, никого, кроме, разве что, Джея. Это делает всех окружающих её-меня людей такими далекими... такими другими, не похожими на неё-меня...

— Аль? Аля? — Крис трясла меня за плечи.

— А?

— Ты чего зависла? Я не хотела давить.

— Всё в порядке, — заверила я, сообразив, что провалилась в видение и просмотрела один из вариантов развития событий... Лучше я помолчу и не буду спорить с Крис, одиночество и боль от нашей с ней ссоры никуда не исчезнут, ведь я и, правда, оказалась не такой, как все... И что примечательно — это видение произошло не само по себе, я увидела то, что мне требовалось, тот вариант развития событий, которого следует избежать. Мой дар становится более гибким, ещё чуть-чуть и я на коне. Правда, как-то очень быстро... я приняла всего один грех, а уже такой прогресс!

— Ну, смотри. В порядке... — проворчала Крис, — Вера! Пива!

Вера услышала призыв, кивнула, улыбнулась и скрылась за стойкой. Такими темпами Джею и второй экзамен придется сдавать за меня, а в идеале — за меня и всех моих друзей. Должна же быть от него хоть какая-то практическая польза, а то сплошная демагогия.

Я глянула на Даню — парень никак не отреагировал на прозвучавший громче желаемого призыв Кристы о пиве. Он был погружен в неторопливую беседу с Лорой — высокомерной, и, увы, вполне привлекательной. А ведь совсем недавно он ей не нравился. Лора не хотела его для своей подруги, но хочет для себя? Впрочем, может, оно и к лучшему? Со мной Даниле всё равно ничего не светит, а так — нашел себе укротительницу, из них может выйти вполне гармоничная пара, примерно, как из Кристы с Максом.

— Ваше пиво, — Вера расплылась в вызывающе дружелюбной улыбке. Я почему-то вспомнила, как сильно она напилась на пляже во время выступления Максиной группы. Тогда простодушная Вера ещё пыталась завоевать загадочное Данино сердце. Ей, должно быть, не очень приятно видеть его с другой...

— Лекарство от тоски, — помогая Вере составить на столик бутылки со стаканами, заявила Крис. А у неё-то, что за тоска?

— Как Макс? — спросила я, когда мы с Кристой вновь остались один на один.

— После того, как я из-за него попала на пересдачу, не блещет. Изображаю, что дуюсь, чтобы не расслаблялся, — Криста сделала большой глоток и зажмурилась от удовольствия.

— Ну, он же из-за пробок опоздал, не специально, — заметила я.

— Не надо было на дачу уезжать, — возразила Крис.

Я хотела сказать что-нибудь в Максину защиту, но меня бесцеремонно прервали. Точнее — я сама прервалась, не начав. К нашему столику подошел странный на вид мужчина, создавалось впечатление, что он давно не мылся и не спал.

— Что-то хотели? — холодно осведомилась Крис, тоже обратив внимание на странного визитера.

Мужчина ничего не ответил, он уставился на меня и смотрел, почти не моргая, от его взгляда по телу побежали мурашки. Я не столько поняла, сколько почувствовала, что он опасен — не для кого-то, исключительно для меня. У него на меня, что называется, зуб — большой и острый. Даром, что я вижу его впервые в жизни.

— Эй, мужик! — Крис не побрезговала ткнуть немытого пришельца в узкое костлявое плечо.

"Мужик" не отреагировал, я чуть сдерживала желание вскочить с места и бежать, куда глаза глядят. Останавливал меня, как ни странно, не страх, скорее — мысль о том, что это будет не вежливо.

— Проблемы? — рядом с нами каким-то чудом нарисовался Даня. Встать между мной и странным посетителем кафе не было никакой возможности — мешал стол, но Даня извернулся и заслонил меня, бедром сдвинув преграду ближе к окну. Не имея возможности видеть угрожающую мне опасность, я перевела взгляд со спины своего неожиданного защитника на озадаченную, начинающую свирепеть, Крис.

Мужчина ничего не ответил, я видела, как Данила взял его за плечо и попытался сдвинуть с места — никакой реакции. На нас начали оглядываться, я видела, как Лора с непривычно озабоченным выражением на лице проследовала к стойке, наверное, собралась звать кого-нибудь из сотрудников кафе.

Незнакомец ринулся с места так неожиданно, что ни Даня, ни я, ни Крис не успели сообразить, как себя вести. Он оттолкнул Данилу и вцепился мне в руку. Я в ужасе взирала на обезумевшего мужчину, пока того не оттащили в сторону. Это проделал всё тот же неутомимый Данила. Незнакомец продолжал внимательно глядеть на меня, пытаясь при этом справиться с Даниной хваткой.

— Идем отсюда! Аля! — Крис тянула меня за руку, пытаясь поднять со стула и увести из кафе.

— Давай я, — предложил Джей, явившись из ниоткуда. Все пялились на Даню и незнакомца, вполне могли не заметить, что где-то кто-то материализовался.

Крис послушно отступила, пропуская Джейсона. Тот, бесцеремонно подхватив меня под руки, вывел из кафе. Прощально прозвенел колокольчик. Гнев отвел меня за угол, и я, почувствовав, как его руки замыкают меня в тугое кольцо, послушно прижалась щекой к теплому мужскому плечу. На душе сразу стало спокойно и тихо.

— Тебе лучше? — спросил Джей, отстраняясь.

— Что это было?

— Ты про живуна или про объятия? — уточнил Джей.

— Живун?! — я молниеносно вернула себе остатки самообладания и попыталась рвануть в сторону кафе на помощь Дане, но Джейсон поймал меня за руку и вернул на прежнее место.

— Эй! — возмутилась я, — Не знаю, что там на этот раз — но живун это, вроде как, опасно?!

— Для тебя, не для них, — напомнил Джейсон.

Я выдохнула.

— Выкладывай, — стараясь держать себя в руках, велела я.

— Во-первых, не дерзи, во-вторых, твой недавний ступор в кафе — это нормально, не переживай на сей счет, сущность Вестницы в тебе дала знать об опасности, но ты не могла защититься, не подготовлена, в-третьих — я не виноват, я бы предупредил, если бы допускал, что такое возможно...

— А что, по-твоему, появление этого... живуна... невозможно?

— Конечно! Ведь у тебя впереди почти все грехи, шесть штук!

— И что? Видения есть, значит и... порождения есть. Разве не так?

— Рано, — возразил Гнев, — Слишком рано для материальных воплощений. Была бы головная боль или ещё какая-то мелочь — ладно, но это... Живун настолько силен, что вселился в человека! Такие и у Вестников со стажем не всегда бывают.

Только теперь я заметина, насколько сильно взволнован, как правило, совершенно невозмутимый Джей. Кажется, произошло и, правда, что-то из ряда вон выходящее.

— Даня с Крис точно в безопасности? — пытаясь разбавить повисшее в воздухе напряжение, уточнила я.

— Конечно, — взяв себя в руки, заверил Джей, — Носитель живуна, скорее всего, уже оклемался и ушел.

— А почему живун выбрал именно этого беднягу?

— Ну, живуны — порождения не отнятой жизни, носителей выбирают соответствующих — чудом выживших или, наоборот, не могущих решиться на самоубийство.

— То-то он выглядел... жалко.

— Нам необходимо вернуться. Точнее... тебе к подруге, а мне к Дарине. Я улизнул под предлогом посещения туалета. У меня есть для тебя новости, но об этом позже.

— А он не вернется? Живун?

— Нет, хотя... теперь я уже ни в чем не уверен. Его вообще не должно было быть. Давай, так: я попрощаюсь с Дариной, ты возвращайся домой — там и встретимся.

— Конечно... — Джей исчез раньше, чем я успела что-нибудь добавить. Сдалась ему эта Дарина! У нас ЧП, а он носится с ней, как с писаной торбой. Неужели Гнева не заботит, что случившееся, кроме всего прочего, подрывает его авторитет?! У меня в голове с трудом укладывалась мысль, что мой наставник, оказывается, может чего-то не знать, может чего-то не предусмотреть... Мне в срочном порядке нужны хоть какие-то объяснения! А рассчитывать я могу только на Джея, который, как выясняется, далеко не всезнайка.

* * *

Я металась по комнате, как загнанный в клетку зверь. Всё, что я до сих пор успела узнать о своем предназначении, смешалось и скаталось в твердый почти неуязвимый комок. И всему виной Джейсон... тот, на чьё знание ситуации я до сих пор так наивно рассчитывала, тот, кто в это самое время любезничает с белобрысой псевдо пассией вместо того, чтобы валяться у меня в ногах и молить о прощении! К кому мне бежать за помощью, когда мой самый главный, мой единственный настоящий помощник не имеет понятия о том, что произошло? Точнее о том, как это что-то вообще случилось?!

Мне хотелось то залепить Джею пощечину, то искать утешения в его чудодейственных объятиях. Сессия, почти свершившийся разрыв с Лисом после только-только возобновившихся отношений, Данин неуместный, но очень своевременный героизм, полное отсутствие взаимопонимания с отцом — все эти, такие жизненные, такие обычные проблемы казались теперь чем-то в высшей степени незначительным. Сессию можно пересдать, отец меня не разлюбит, что бы я ни вытворяла, Лис не последний парень на земле, как, впрочем, и Даня, так что то, о чем бы мне сейчас хотелось думать — сущая безделица по сравнению с грандиозностью и странностью возникших сегодня мистико-профессиональных осложнений.

Я бесполезна. Детектор лжи в условиях постоянной нервотрепки совершенно отказывается хоть что-то определять. Да, я приняла первый грех, ещё недавно этот факт приводил меня в восторг, но теперь... Что я имею? Какие-то ошметки от того, что должно быть в идеале — что-то вижу, что-то блокирую, всё нерегулярно, не точно, не всегда. Зато побочные эффекты бьют все рекорды. И ради чего эти муки? Ради умения проникать в чужую жизнь и обрекать на смерть особо рискованных индивидов через их же собственно сознание! По сути, я страдаю и тоскую из-за неудач на пути моего превращения в монстра...

Жуть.

— У нас будет гость, — заявил Джей, возникнув прямо посреди моей комнаты, — Нам есть, что обсудить перед его появлением.

Я только сейчас заметила, что Джейсон давно не брился. Истинное лицо Уильяма без маски юности выглядело даже старше, чем раньше. Мужчина был похож на рыбака, много недель бороздящего море в поисках рыбы.

— Следующий грех? — догадалась я.

— Да, но об этом потом, — отмахнулся Джейсон и принялся мерить шагами не особо пригодную для этого комнату.

— Внимательно слушаю, — нарочито холодно заметила я, всем видом давая понять, что Гневу нет прощения за его вынужденную непунктуальность. Его работа — Вестница, а не начинающая певичка.

— Ты мне не веришь? — без переходов, прямо в лоб спросил Джей. Его голос звучал спокойно, так, как если бы он поинтересовался, люблю ли я спаржу.

— Не должна, — ответила я, чувствуя, как улетучивается уверенность в однозначности ответа на поставленный Джеем вопрос. Не должна доверять, но могу ли этого не делать? Разве мы не с этого начинали?

— Иногда ты и сама не осознаешь, насколько безраздельно кому-то доверяешь. Для тебя доверие — естественное состояние. Эта черта присуща большинству потенциальных Вестников, тех, в ком проросло "зерно истины". Как ни парадоксально, не умея доверять — невозможно чувствовать ложь. У тебя есть способность принимать на веру, ты можешь поверить во что угодно, если информация исходит от кого-то, кто, по-твоему, достоин доверия. Как правило, оно оправдано, но бывает и иначе... Со мной не иначе. Я делаю всё, что в моих силах, и, даже если что-то идет не так, мне можно верить. Да, оказалось, что я чего-то не знаю, но из-за этого я не перестаю быть твоим другом, не перестаю желать тебе добра, не перестаю оставаться твоим наставником, существом, чьей обязанностью является защита, обучение, поддержка, забота.

Я слушала его, сидя на диване, Джейсон сел на корточки у моих ног, так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Он говорил с таким чувством, был так убедителен, что к моему горлу невольно подступил комок. Я поняла, как сильно устала, и как важно, чтобы хоть кто-то делил со мной природу этой усталости.

— Что-то внутри меня не дает мне сопротивляться. Когда я погружаюсь в видение... Это что-то знает, куда я попала, знает, что то, что я вижу — было, или происходит, или произойдет. Моё сознание, моё понимание действительности во власти этого чего-то. Я не могу отмахнуться от увиденного, не могу усомниться в его реальности... Иногда это просто невыносимо. Ты оказался единственным, кто способен одним своим существованием заметно облегчить мне задачу. Я просто не могу тебе не верить... — будто извиняясь, призналась я, — Но...

— Мы одна команда, — Джей взял меня за руки и крепко сжал мои дрожащие от волнения пальцы, — И что бы там ни было с этим живуном, со всеми в мире живунами, мы справимся. Ты приняла первый грех, вот-вот примешь следующий, всё будет отлично, ты всему научишься, а я выполню поставленную передо мной задачу. И пусть мы не можем сказать, что понимаем друг друга, потому что через многое успели пройти, но когда-нибудь обязательно сможем, потому что непременно пройдем — всё, и обязательно вместе.

— Как трогательно, — едкое замечание исходило откуда-то справа от нас. Мы с Джеем повернулись на голос, его обладателем оказался невысокий лысый старикашка с лицом, похожим на мятый лист бумаги; прищуренные глаза, огромный нос и тонкая линия губ были едва различимы среди рыхлого покрывала глубоких морщин.

Глава 19:

— Быстренько делаем дело и к стороне. Некогда мне здесь рассиживаться, — бросил он, проскользнув ко мне на диван с таким проворством, будто ему чуть за сорок, а не все девяносто.

— Ты бы повежливее, — осадил гостя Джей, вставая и утягивая меня за собой. Теперь старик сидел, а мы стояли перед ним, как провинившиеся школьники.

— С чего бы? Я ей не наставник, чтобы нянькаться, — проворчал старик, поправляя края своего видавшего виды плюшевого пиджака, — Твоя девка, ты и нянчись, а мне не с руки.

Устроившись поудобнее, старикан скользнул по мне оценивающим взглядом. Я аж съежилась от неприязни. Выходит, мне с Джеем просто нереально повезло, с таким наставником, как этот старикан, я бы долго не продержалась.

— Ира, Ира... что сказали бы твои бесчисленные братья по разуму, увидев, как ты сюсюкаешься с, по сути, жалкой необразованной девицей?

— Вы у меня дома, проявите хотя бы видимость уважения, — не выдержала я, ругая себя за несправедливую критику в адрес Джейсона. Он у меня просто чудо, как хорош! Не удивлюсь, если мне в наставники достался единственный вменяемый грех. Поразительно, как ему — символу ярости и несдержанности — удается быть таким душкой. Интересно, кто пожаловал ко мне на этот раз? Что олицетворяет этот мерзкий старикан?

— Ладно, — отмахнулся новоприбывший грех, — Плохое начало.

Старик встал с дивана и подал мне руку.

— Инвид, — представился он, не без ехидства.

— Аля, — ответила я, стараясь держаться достойно. Джей должен мной гордиться! Я Вестница, а это значит, что у меня нет права пасовать перед нахальным стариком, какой бы жуткий грех в нем не заседал.

— Моя суть — зависть, это для справки, — добавил Инвид, возвращаясь на диван.

— Мы договаривались, что ты не будешь давить, — заметил Джей.

— А я давлю? — притворно изумился Зависть, — Даже не пытался. К тому же твоя протеже вполне способна о себе позаботиться. Не так ли, дорогая?

Мне в голову пришла мысль о змеях, о кобрах, например. Да, старикан похож на кобру, уж очень ядовитый и какой-то скользкий.

— Я разделяю ваше желание поскорее закончить с этим, — признание прозвучало даже убедительнее, чем я рассчитывала. Следует сделать всё возможное, чтобы избавиться от этого змея. Страшно представить, что ждет меня с другими грехами, но об этом потом, буду решать проблемы по мере их поступления.

— Отлично! В общем, я оставлю тебя с твоим наставником, сделаю, так сказать, поблажку, как начинающей. Я редко прихожу к начинающим. Забавно, ты у меня первая такая зеленая. Обычно я иду шестым или седьмым, — старик снова поднялся на ноги, всё с тем же удивительным проворством, — Держи хвост пистолетом, детка!

Инвид исчез, оказав мне просто неоценимую услугу. Всего несколько минут, а я его уже не перевариваю! Чудесное начало.

— О каких братьях по разуму он говорил? — спросила я.

— Тебе это и, правда, интересно?

— Да. О каких братьях речь? Ну, все грехи мужчины... или что он имел ввиду?

— Твоя проницательность начинает казаться слишком подозрительной, — Джейсон попытался улыбнуться, вышло натянуто.

— Жду объяснений.

— Не разговаривай со мной так, будто я соседский щенок, — возмущение в отличие от улыбки получилось вполне искренним, — Соблюдай субординацию.

— Мы вроде друзья?

— А ты со всеми друзьями разговариваешь в таком тоне?

Я нашла лучшим промолчать. Мы оба на взводе. Не стоит доводить происходящее до абсурда.

— Вестников много, грехов — семь, так что... воплощения — это части единого целого.

— Выходит ты не единственное воплощение Гнева? Таких, как ты, тысячи? — от подобного предположения неприятно защекотало в горле.

— Не таких же. Мы имеем одинаковое происхождение, но не лишены индивидуальности, — возразил Джей.

— Как дети одних родителей.

— Да, поэтому Инвид и назвал их моими братьями, — терпеливо пояснил Джейсон. Я почувствовала облегчение: выходит, мой наставник — это мой наставник, а не один из тысячи клонов.

— А почему Зависть старый? От чего зависит возраст носителя? Или его сдерживающие вашу природу качества важнее возраста?

— Эй-эй, спокойнее, — Джей улыбнулся, — Тебе только дай волю.

— Боюсь представить, о скольком ещё не знаю, — призналась я, — Делаю, что могу, чтобы прояснить ситуацию.

— Разве бывает так, что общаясь с кем-то, ты узнаешь о нем всё и сразу? Знакомиться с человеком, получая информацию о нем порционно, когда это уместно и актуально — нормальная практика для большинства человеческих отношений.

— У нас особый случай, — напомнила я, — И ты не совсем человек...

— По части узнавания друг друга не такой уж особый, — возразил Джей, — Давай, договоримся: я поясню про возраст и на сегодня всё. Ты, как я вижу, даже не пытаешься готовиться к экзаменам, не буду читать тебе нотации, но советую хотя бы высыпаться, с остальным, так уж и быть, помогу.

— А живун? Мы не будем обсуждать произошедшее в кафе?

— Не сейчас. Хочу посмотреть, что будет дальше. Сосредоточимся на принятии Зависти. К тому же, Инвид тебе не понравился. Разве ты не горишь желанием от него избавиться? — Джей говорил без тени иронии. Кажется, он не видел в моей антипатии ничего криминального.

— Договорились. Жду объяснений про возраст.

— Как правило, выбрав носителя, мы остаемся с ним на протяжении его полного жизненного цикла.

— Как правило?

— Бывают исключения.

— И что происходит с человеком, когда из него уходит Грех? Ну, раньше положенного срока.

— Мне опять кажется, что мы это обсуждали, — признался Джей.

— Честно говоря, не знаю, может, и обсуждали, — я смутилась, — Но скорее нет. Я запуталась.

— Немудрено. А теперь представь, что было бы, реши я вывалить на тебя всё, что знаю, ну, или всё, что смог бы вспомнить?

— Не отвлекайся! Я всё поняла и больше не ною.

— Хорошо. Если нам приходится покинуть носителя, мы забираем из него всё, что к нему не относится, всё то, что он приобрел при нас — навыки, воспоминания, опыт.

— Он становится тем, кем был, — заключила я.

— Именно так.

— Вы как бы прибираетесь за собой.

— Что-то вроде, — кивнул Джей. Судя по выражению его лица — тема носителей, оставленных раньше времени, вызывала у него неприязнь. Неужели, ему доводилось так поступать? Не удивлюсь, ведь он уже очень давно существует. Ему наверняка приходилось менять носителей и не факт, что всегда после их смерти.

— Вы отнимаете у них жизнь, — заметила я, поразмыслив.

— В некотором смысле, но зачастую то, что они проживают рядом с нами, куда интереснее и важнее их собственной возможной судьбы, — пожал плечами Джей.

Я решила не вникать в подробности. Проблемы отношений между Грехами и их носителями и уж тем более этическая сторона осуществления подобного союза — не моего ума дела. Я Вестница, мне и со своим предназначением хватает заморочек.

— А теперь приведи себя в порядок и марш в постель, — велел Джейсон, напуская на себя иллюзорную юность — вместе со следами возраста исчезла и небритость, удивившая меня своей запущенностью, — Я по делам.

Джей исчез, оставив меня с не самыми приятными подозрениями на счет характера его "дел". Он обернулся молоденьким парнем явно не для трудов на лоне моего грехопадения. Я бы продолжила развивать эту мысль, если бы не сотовый, заверещавший так, что я даже подскочила от неожиданности. На дисплее телефона высветилось Данино имя.

— Привет! — как можно бодрее отозвалась я.

— Привет. Ты в порядке?

— В полном, — заверила я, — Собиралась лечь.

— Прости, если мешаю. Точно в порядке? Этот мужик в кафе... потом Джей... и ты ушла. Я несколько ошарашен.

— А что Джей? Ты мне по-своему помог, за что огромное спасибо, а то я впала в ступор. Джей тоже по-своему поддержал. Он же в нашей компании, не забыл? — я искренне надеялась, что в моем голосе нет напряжения.

— С трудом верится, что всё так просто, но как скажешь, — кажется, Даню разочаровало моё нежелание откровенничать, — Рад, что ты в порядке. Пока.

Я засунула сотовый под подушку и сделала несколько глубоких вдохов. Данино беспокойство понятно и отчасти льстит, но его подозрительность... Совершенно ясно, что от такого чуткого парня такой многосекретной эгоистке, как я, следует держаться подальше. С Лисом такой проблемы могло вообще не возникнуть, поразительно, но мой возлюбленный мог не заметить произошедших перемен, в то время как относительно новый человек видит меня насквозь. И защищает... Да, нельзя не признать, Даня в ситуации с живуном не сплоховал, был по-настоящему хорош, и это несмотря на то, что я его постоянно динамлю.

* * *

Чувствовать облегчение, узнав, что отец вот-вот отбудет в очередную командировку, казалось как-то неприлично, но я ничего не могла поделать — его отсутствие более чем к месту, оно даст мне всю необходимую свободу. От мысли, что придется провести большую часть времени в обществе завистливого старикана, становилось не по себе, но оставалась надежда на присутствие Джея.

— Где справедливость? Почему твой родитель дает тебе полную свободу, а мои, будучи в разводе, занимаются только тем, что ставят палки в колеса? — возмутилась Крис, откинув в сторону тетрадь с конспектами. Мы лежали на полу в моей гостиной, перебирая материалы по истории. Я молча ликовала, осознавая, что, благодаря Джею, у меня нет никакой необходимости что-то учить, достаточно делать вид.

Пригласив Кристу, я планировала хотя бы ненадолго отодвинуть начало пытки под именем Зависть. Был реальный шанс, что Грех предпочтет дождаться её ухода.

— Ты пришла учиться или ныть? — возмутилась я, прекрасно понимая, что ей это обучение так же безразлично, как и мне. Она пришла болтать, а не зубрить.

— Жажду посплетничать, — призналась Крис, переворачиваясь со спины на живот.

— О чем?

— О Славке. Ты так толком ничего и не объяснила. Вы снова сошлись, а потом — бум — опять по одному, и ты снова пялишься на Данилу.

— Осуждаешь? — предположила я.

— Пытаюсь понять.

— Ну, я думала, что на этот раз всё будет хорошо, что я простила измену, что он тот, кто мне нужен, но оказалось — ничего подобного, — пожала плечами я.

— Измену?

— Ну, не в чистом виде, но в каком-то смысле... — я не договорила, заметив, как сильно побледнела Крис, — Блин.

Криста в полном недоумении таращилась на меня своими огромными карими глазами.

— Забыла, что ты не в курсе, что я всё знаю, — честно призналась я, испытав приятное волнение из-за того, что, правда, наконец, открылась. Будто камень с души упал.

— Звезда в шоке, — Крис заставила себя улыбнуться.

— Ну, зато теперь между нами никаких недомолвок, — пожала плечами я, не желая выслушивать ненужные объяснения или, не дай бог, неуместные и теперь уже совершенно лишние извинения. На остывших углях драмы не получится, оно и к лучшему.

— То есть ты его простила, приняла обратно, а что потом? — осторожно уточнила Крис.

— Я не хочу быть с таким человеком. Мы поговорили об этом... ну, и, кажется, снова разошлись, — пожала плечами я.

Какое-то время мы с Кристой молчали. Подруга первой нарушила тишину:

— Знаешь, ты повела себя умопомрачительно. Дала Славке второй шанс, хоть он и предал тебя, а потом сумела сориентироваться, понять, что тебе на самом деле нужно, смогла сказать ему всё, что думаешь. Это просто вау! Далеко не каждая девчонка способна признать, что к чему-то не готова или чего-то не хочет. Мы же знаем, как это на самом деле непросто! Особенно, когда речь идет о ком-то, с кем нас многое связывает, мы можем не любить, но думать, что любим или полюбим, и заблуждаться — долго, а потом мучительно избавляться от того, к чему пришли... а ты... ты молодец!

— Значит, я заслужила право подглядывать за Даней? — улыбнулась я, несильно ткнув подругу локтем в бок. О том, что мне известно, кто именно надоумил Славку попытать счастье во второй раз, я решила не упоминать. Всё и так неплохо.

— О, да! — усмехнулась Крис, ответив мне увесистым шлепком по бедру, — И ты совсем не злишься? На меня.

— Ты не такая жалкая, какой пытаешься казаться, — усмехнулась я, — И прекрасно видишь, что не злюсь. Главное... не скрывай от меня такие вещи. То есть для начала — не совершай, но чуть что — говори, как есть. Это лучше всего.

— Даню обещаю не отбивать, — серьезно заявила подруга, — Со Славкой я конкретно облажалась, но этого больше не повторится. Макс не знает?

— Ну, ты бы поняла, если бы знал, — заметила я, — Да и болтать о таком направо и налево не в моем стиле.

— Это отлично, а то он едва ли такой же понимающий и трезвомыслящий, как ты, — Криста попыталась улыбнуться, получилось неубедительно.

— Он отличный парень, но чересчур чувствительный, — согласилась я.

— Ты тоже чувствительная, просто... иначе расставляешь акценты.

— И я не собираюсь увиваться за Данилой, — добавила я с заметным опозданием.

— Честно говоря, мне нравится видеть его с Лорой.

— А я чем плоха?! — притворное возмущение вышло почти как настоящее. Крис не сразу сообразила, что на это ответить.

— Ты шутишь? — уточнила она, подозрительно сузив глаза.

Я загадочно улыбнулась и уткнулась в конспект.

— Ну, перестань! — Криста отобрала у меня тетрадь, наградив своим коронным раздраженно-насмешливым взглядом, — Мы не договорили.

Хрупкая фигурка Крис на фоне бумажно-картонных залежей производила впечатление тонкого стеклянного сосуда с непредсказуемым химическим соединением внутри. Я невольно залюбовалась.

— Меня пугает твой взгляд, — призналась подруга, усаживаясь напротив меня по-турецки, — Смотришь, как археолог на артефакт. Некомфортно.

— Прости, просто поняла, как давно мы не болтали о ерунде. Я последнее время всё чаще загоняюсь.

— Всему виной сессия. Давит на мозг. Потерпи, рыжая, скоро начнется полноценное отдыхательное лето. Оторвемся по полной! — заверила Крис.

— Твой оптимизм заразителен, — начиная чувствовать некое подобие энтузиазма, призналась я. Мне не помешает развеяться. Грехи грехами, но не хотелось бы пропустить собственную жизнь.

— Ну, ещё бы. Порвем танцполы и винные магазины, как тузики все существующие грелки мира! Пора положить конец твоему заточению, — изображая бравого генерала, провозгласила Крис.

— Разве я в заточении?

— Последнее время ты морально непригодна для общения. Тебя преследуют бесперспективные любовные драмы и ещё какая-то непонятная фигня, — заметила Крис, — Я грозилась положить этому конец, но так и не собралась. В общем, лучше поздно, чем никогда. После сессии начинается новая жизнь.

Крис получила в ответ дружелюбную улыбку, хотя мои мысли в этот момент были далеки от мальчиков, выпивки и прочих классических летних развлечений. Мне нравится осознавать, что в моей жизни всё изменилось, и я не готова от этого отказаться, даже ради спокойствия лучшей подруги. Ей придется принять меня такой, какой я стала или стану в будущем — без посиделок в студенческом, без страданий по Славке, с семейными проблемами, дружбой с Джеем и балластом из неочевидных секретов. Я справляюсь, значит и Крис просто обязана справиться.

Глава 20:

Пахло женскими духами и свежим хлебом. Тополиный пух, дети на велосипедах, бесцеремонные роллеры, загорелые и отдохнувшие люди, успевшие сгонять в теплые страны — всё это навевало на меня приятную тоску.

Я с трудом могла вспомнить, когда последний раз была на море, кажется, лет десять назад. Совместный отпуск с отцом пошел бы на пользу нашим немного осложнившимся отношениям, но, ни он, ни я не могли позволить себе подобную роскошь. В первую очередь, конечно, он, я оказалась связана обязательствами совсем недавно, к тому же была почти уверена, что моё местонахождение не оказывает особого влияния на развитие дара Вестницы. Грехам, должно быть, всё равно, куда перемещаться. У отца же — работа, его отдушина и отрада, прибыльная, но требующая сумасшедшей отдачи.

Проводив, точнее спровадив Кристу, я заставила себя выбраться из дома на улицу и, устроившись в одном из ближайших скверов, принялась ждать "старика", попутно разглядывая многочисленных прохожих. Вторник — будний день, но летом на улице всегда больше народу, чем в другие времена года: каникулы у детей, отпуска у взрослых, лучшее время для прогулок новоиспеченных и будущих мамочек. Ещё недавно я бы, пока есть время, потренировалась в провоцировании видений, но появление живуна и растерянность Джея по этому поводу меня порядком напрягли. Я до конца осознала, что мои эксперименты со временем и чужим сознанием имеют вполне реальные и довольно опасные последствия. Чем раньше я начну относиться к видениям, как к чему-то, с чем не шутят, тем лучше. Осталось справиться с непреодолимым желанием поскорее постичь суть своей будущей "профессии". Со мной не происходит спонтанных видений, что не может не радовать, но до финиша ещё далеко. Если Джей прав, и дальнейшее принятие грехов будет происходить быстрее, чем это было с ним, то я могу управиться за лето, а это всего каких-то три месяца, смешной срок.

— Не меня ждешь? — Инвид присел на скамейку, улыбаясь так, будто выиграл в лотерее — как бы не веря своему счастью. Со стороны могло показаться, что я сижу в обществе своего деда.

— Конечно вас, — я старалась выглядеть дружелюбно. Может, первое впечатление было обманчиво, и старикан хотя бы сделает вид, что моя к нему неприязнь не обоснована и не взаимна.

— Ну, что, потанцуем? — старик явно пытался заигрывать.

— Не танцую, укачивает, — огрызнулась я, мгновенно забыв о своем намерении быть милой.

— Ты Ире тоже дерзишь? — довольная улыбка сползла с морщинистого лица Зависти и тут же сменилась брезгливой суровостью.

— Мои отношения с наставником вас не касаются. Давайте к делу. Что мне следует предпринять, чтобы вы поскорее ушли?

Инвид поморщился.

— Своевольная и вредная, и как только вышло, что ты Вестница? — чуть слышно проворчал Инвид, уже знакомым мне жестом поправляя края своего пиджака.

— К делу, — напомнила я.

— Как угодно, — холодно отозвался грех.

— Мне достаточно потерпеть ваше присутствие? — уточнила я, не дожидаясь возможных объяснений со стороны старика.

Инвид самодовольно улыбнулся и снисходительно кивнул, будто никак не ожидал, что я окажусь такой сообразительной. Пришлось подавить волну возмущения. Такими темпами я ещё раз десять приму гнев, но так и не сподоблюсь на зависть.

— Я поселюсь у тебя дома, буду ночевать в гостиной и отпускать грязные шуточки на тему твоего внешнего вида, особенно в адрес рыжей шевелюры и красивого зада, — пообещал старикан. Теперь к образу змеи добавился образ маньяка-педофила. Я зажмурилась и сосчитала до десяти: это надо пережить, никто не обещал, что будет легко. Пытаясь взять себя в руки, я мысленно взывала к Джею, умоляя его появиться и спасти меня от уединения с пошлым сверхсуществом глубоко преклонного возраста.

— Теперь мне даже жаль, что не я достался тебе в наставники, — внезапно признался Инвид, — Заставить такую, как ты, по-настоящему верить в предназначение и прочую атрибутику — верх мастерства. Ира на такое не способен.

— Кажется, вы понятия не имеете, каких успехов мы достигли! — возмутилась я, всерьез полагая Джея незаслуженно оскорбленным.

Старик виртуозно изогнул свою густую белую бровь.

— Неужели? — недоверчиво уточнил он, смерив меня насмешливым взглядом мутно синих глаз.

— Однозначно, — бросила я, вставая со скамейки, — Всё, нагулялась.

Я зашагала в сторону дома, не оборачиваясь — старик едва ли нуждается в приглашении. Прохожие потеряли для меня всякую привлекательность, раздражая своей многочисленностью и нерасторопностью. Они напоминали навозных мух в разгар лета — такие же лоснящиеся и ленивые, невыносимые в своей неприличной праздности.

Вышагивая по песчаной дорожке, пересекающей сквер, и представляя возможные способы разделаться со своим временным врагом номер один, я пришла к выводу, что единственный реальный способ выдержать временное нашествие старикана на моё жилище — это запереть его в туалете, позвать в гости Кристу и Макса, играть с ними в покер и есть сладости, невзирая на калории и дополнительную сессию, угрожающую моим друзьям в случае провала на экзаменах. Впрочем, Крис пожелает пригласить свою нынешнюю безусловную фаворитку Дарину, а где Дарина, там матримониальные обязанности Джея, созерцание исполнения коих способно вызвать у меня приступ гомерического хохота перерастающего в форменную истерику. Мои размышления зашли в тупик как раз тогда, когда я полезла в карман за ключами от квартиры, но Джей избавил меня от необходимости их доставать, впустив ко мне же домой, словно полноправный хозяин выше обозначенной жилплощади.

Инвид расположился на диване в гостиной и имел такой вид, будто я должна ему пару лимонов в валюте, но он намерен простить долг, если я окажу ему ряд услуг интимного характера. От его взгляда по телу побежали липкие мурашки.

Мы с Джеем остановились в дверях и оба уставились на временного вершителя наших судеб.

— Чем займемся? — поинтересовался старик так, будто является нашим горячо любимым дедушкой, приехавшим погостить.

Мне очень хотелось надеяться на Джея, на то, что он даст мне полную свободу, взяв на себя исполнение почетной миссии по контролю над непредсказуемой фантазией необычного, но категорически непривлекательного гостя, но в реальности он никак не мог выполнить за меня то, что полагается, как невозможно узнать что-то вместо кого-то другого. Моё предназначение — мои проблемы. Единственное, что может сделать Джей — быть рядом.

— Телевизор, шахматы, карты, — пожала плечами я, смирившись со своим положением. Не видать мне ведра мороженого и незабываемых впечатлений от созерцания неумело блефующего Макса.

— Сделаю чаю, — Джей быстрым движением сжал мою руку и тут же ушел на кухню. Его прикосновение, призванное выразить поддержку, заставило меня собраться с духом и зайти, наконец, в комнату.

Инвид подвинулся в сторону, уступая место на диване рядом с собой. Я решила не провоцировать конфликт и заставила себя сесть. Зависть развернулся ко мне вполоборота и принялся изучать своим внимательным насмешливым взглядом, казалось, будто я физически ощущаю это далеко не невинное прикосновение. Такое поведение подошло бы скорее блуду, чем зависти. Впрочем, удивляться нечему, раз уж мой собственный наставник, будучи олицетворением гнева, едва ли знает, что значит гневаться. Как бы странно это ни звучало, но иногда я прямо-таки жду, что он разъяриться, проявит хотя бы малую часть своей истиной природы. Я не мазохистка, просто в гневе Джей мог бы показать мне ту черту, что разделяет Джейсона-человека и Джейсона-греха, сейчас они для меня слишком одно и то же.

— Где твои родители? — спросил Инвид, прерывая мои размышления.

Я невесело улыбнулась.

— Похотливые взгляды, вопрос про родителей. Вы желаете надо мной надругаться? — усмехнулась я.

— Если бы не преклонный возраст моего носителя, то как знать, — пугающе серьезно признался старик.

— Зря я спросила.

— Давай на "ты", — предложил Инвид в какой-то подозрительно доброжелательной манере. Ох, я к нему явно предвзята, — Не зря. Ты весьма привлекательная особа. Девушка с сексуальным мозгом.

Инвид недобро улыбнулся.

— Своим вызывающим поведением вы... ты пытаешься помочь мне принять очередной грех? — предположила я, надеясь, что на самом деле с ним не всё так запущено.

— Увы, — Инвид развел своими тощими стариковскими руками, глядя на меня одновременно насмешливо и виновато: мол, я такой, какой есть, — Носитель несовершенен, и истинная природа рвется наружу со всей присущей ей страстью.

— Рад, что вы не подрались, — Джей снял иллюзию юности. Я обнаружила, что он нашел в себе силы побриться.

— Твоя подопечная опасается сексуальных домогательств с моей стороны, — невозмутимо сообщил Инвид. Джей оторвался от сервирования стола и, вскинув голову, смерил меня незнакомым и совершенно неясным взглядом — я честно попыталась, но так и не смогла понять, что именно он выражает.

— Она немного мнительна, — пояснил Джейсон, возвращаясь к прежнему занятию. Если бы не присутствие постороннего человека — то есть греха — я бы непременно поинтересовалась, что значил этот его взгляд.

— Но терпит обсуждение в третьем лице, — улыбнулся Инвид, — Что к чаю?

Зависть с интересом изучал содержимое принесенной Джеем вазы, хватаясь то за печенье, то за конфету. Его манера моментально переключаться с одного на другое начинала меня нервировать.

Джей не стал отвечать на вопрос, сочтя его риторическим. Он жестом предложил мне выйти.

— Поможешь с чашками, — пояснил он, не сводя взгляда с рассевшегося на диване старика. В этот момент у меня впервые возникла мысль, что мой наставник недолюбливает Инвида, возможно, куда сильнее, чем это делаю я.

— Тебе он тоже не нравится, — прошептала я, когда мы с Джеем оказались на кухне.

— Хочу попросить тебя: держи себя в руках. Он один из самых опытных и влиятельных воплощений в своем направлении, а я только недавно сменил носителя. От его характеристики зависит очень многое, в том числе твоя карьера в качестве Вестницы, — сообщил Джей.

— Мне казалось, вы все равны... — заметила я.

— Просто имей ввиду, — одернул Джейсон, — В моей просьбе нет ничего сверхъестественного или невыполнимого. Ты любишь показать характер, но при нем воздержись. Может казаться, что он одобряет, но он не так прост, будет провоцировать, дразнить и мотать на ус.

Я хотела возразить, может даже возмутиться, но сдержалась — сейчас самое время засунуть своё бунтарство куда подальше и сделать всё, чтобы никого не подвести. Джей обязательно всё объяснит, возможно, когда-нибудь потом, но даже, если нет, значит не моё дело. В нашей команде Джейсон старший, и на фоне последних событий, я не должна показывать, что его авторитет, пусть немного, но подорван.

— Хорошо, — согласилась я, — Но ты мне помогай.

Джей улыбнулся — очень тепло, особенно в контрасте с недавней серьезностью.

— Обязательно. А теперь бери чашки, — продолжая улыбаться, велел наставник. Я не сдержалась от ответной улыбки.

* * *

Макс с Кристой сидели на подоконнике в моей комнате, переговариваясь вполголоса и не обращая никакого внимания на нас с Джеем. Минут двадцать назад, прямо перед их приходом мы убедили Инвида устроить перерыв и не околачиваться у меня ещё и по ночам. Зависть согласился, завершив тем самым первый сеанс весьма изощренной пытки — общаться с Инвидом, не проявляя характер, оказалось почти невозможно. Если бы не поддержка Джея, я бы быстро сорвалась и психанула, послав похотливого старикана куда подальше.

Присутствие Джея, помолодевшего по случаю спонтанных посиделок, Макса с Кристой совершенно не смутило, хотя я считала, что мы серьезно рискуем, демонстрируя близость собственного общения. До случая с живуном Джей не позволял окружающим видеть нас вдвоем, однако сегодня на предложение пригласить Дарину, так сказать, для прикрытия, Джейсон отказался, чем немало меня удивил, приятно удивил, хотя ситуация требовала от него иного поведения.

— В покер-то играем или как? — уточнила я, напомнив влюбленным о наших недавних планах.

— Так раскладывайтесь, — отозвалась Крис, — Макс, помоги.

— Ноу проблем, — парень слез с подоконника и ушел в гостиную за набором — из карт, фишек и сукна, которые сам же и подарил года полтора назад. Джей последовал за ним, оставив нас с Крис наедине, будто не знал, что моей подруге тут же понадобятся объяснения.

— А как же Дана? — прошипела Крис, в мгновение оказавшись рядом со мной.

— У нас с Джеем ничего нет, — заверила я.

— Может и так, но его присутствие всё равно кажется подозрительным. А если учесть, что ты снова свободна...

— Стоп, не увлекайся подобными предположениями. Мы с Джеем просто друзья, нам приятно общаться и не более, — заявила я.

— У тебя это не работает.

— Что "это"? — не поняла я.

— Ты не умеешь дружить с парнями, — заявила Крис.

— Говоришь так, будто у тебя было множество шансов в этом убедиться. Джей не в моем вкусе.

— Я тебя знаю, поверь мне — ничего хорошего из этой дружбы не выйдет. Лучше присмотрись к Даниле.

— Ты же говорила, что одобряешь его отношения с Лорой, — напомнила я.

— Не уверена, что между ними действительно что-то есть, как бы то ни было, твое благополучие для меня важнее любых других соображений. Данила относится к тебе, как к девушке, в общем, не изображает исключительно дружеский интерес. Это внушает доверие. К тому же он уже успел доказать, что на многое способен... да и ты на него поглядываешь.

После ухода Инвида я настолько расслабилась, что теперь с легкостью определила, что предположение Крис об отсутствии любовной связи между Даней и Лорой соответствует действительности. Выходит, Данила всё ещё свободен. Вот только, есть ли мне до этого хоть какое-то дело? Впервые страстно захотелось взглянуть на чье-нибудь будущее, желательно на свое собственное. Уж очень интересно, как я разберусь со всем этим.

— Любовные переживания — последнее, о чем мне следует думать, — призналась я.

— Сессия не вечна, а личная жизнь — величина относительно постоянная, — заметила Крис, по-своему истолковав моё признание.

— На деньги или на интерес? — спросил Макс, прервав наше с Кристой уединение.

— Я на деньги не готов, — признался Джей, всеми силами поддерживая образ добродушного простака — робкая улыбка, неуверенность во взгляде, сплошное актерство. Он вошел в комнату вслед за Максом и тут же принялся раскладывать сукно.

— А Дана почему не с тобой? — спросила Крис у Джея, не желая закрывать щекотливую тему.

— Отдыхает после репетиции, — и глазом не моргнув, ответил Джейсон.

— Мы и вчетвером неплохо сыграем, — не уловив подтекста, заметил Макс, — Ес?

— Ес, — улыбнулась Крис.

Мы разложились на полу и уселись по периметру сукна: Макс и Крис с одной стороны, мы с Джеем с другой. Я поймала себя на мысли, что за время разговора желание играть почти улетучилось, да и недавняя нервотрепка давала о себе знать — клонило в сон. Первые несколько кругов выиграл Макс, подняв больше половины наших фишек. Усталость, как рукой сняло, я даже почувствовала что-то вроде азарта, вот только Криста сидела мрачнее тучи, посматривала на нас с Джеем с таким лицом, будто мы совершили убийство, а труп спрятали у неё в шкафу.

— Идиотская игра, и карта не идет, — пробормотала Крис после очередного поражения, бросив свирепый взгляд на внушительную кучу Максиных фишек, — Не то, что у некоторых.

— Завидуешь? — усмехнулся Макс, демонстративно загребая последний выигрыш.

Крис промолчала.

— Отойду, сотовый, — извинился Джей, доставая из кармана вибрирующую трубку.

— Наверное, Даринка, — предположила Крис не без ехидства, когда Джейсон скрылся в дверном проеме.

— Если она, пусть зовет к нам, я и её сделаю, — оживился Макс.

— Помалкивай, — огрызнулась Крис.

Мы с Максом удивленно переглянулись.

— Ты чего? — Максим попытался обнять Крис за плечи, но та отстранилась.

— Пойду к Джею, — бросила она, вставая. От удивления ни я, ни Макс не нашли, что сказать. Неужели, началось?! В прошлый раз — перед тем, как я приняла Гнев — тоже творилось что-то неладное...

— Иногда всерьез завидую тому, что ты одна, — внезапно признался Максим, посмотрев на меня с несвойственной ему суровостью. Да, так и есть, началось.

— Прекрати, в одиночестве нет ничего хорошего, — возразила я, пытаясь отыскать в себе хотя бы намек на негатив. Если что-то происходит с окружающими меня людьми, то и я должна что-то чувствовать, должна кому-то завидовать, быть не в себе.

— Джей! — я вскочила с пола и бросилась на кухню. Может, я выдумываю? Джейсон всё прояснит, ведь в прошлый раз...

Джейсон с Крис стояли у окна, она — такая хрупкая, такая... в коротких зеленых шортах и узкой майке, без лифчика, её руки, я всегда считала, что у неё красивые руки, по-дружески считала по-настоящему красивыми, они на плечах Джея, а он тоже в майке и шортах, настоящий сёрфер, такой юный, хоть и не настоящий, но его руки, которые я тоже считаю красивыми, даже красивее, чем у Крис, потому что они мужские — его руки на её талии. Моя подруга и мой наставник о чем-то говорили, так тихо, что я не могла разобрать слов, лишь шелест, какие-то звуки, то высокие, то низкие. За моей спиной кто-то дышал, конечно, Макс. Он видел то же, что и я, он замер, как я, молчал, как я, и смотрел, как я.

Почему я не могу, как Крис?! Почему ей можно, а мне нельзя? Почему у неё нормальная жизнь — любовь, увлечения, даже мой наставник..! Мой человек! Мало ей Макса, мало Лиса, она ещё и Джея хочет к рукам прибрать! Почему ей всё, а мне ничего?! Почему она живет в свое удовольствие, а я из кожи вон лезу, чтобы превратиться в убийцу!? Не хочу быть монстром, хочу, как она — просто жить и наслаждаться жизнью...

Поток мыслей прервался, будто на его пути воздвигли плотину. Чтобы сориентироваться, мне пришлось часто моргать — ровно до тех пор, пока возле меня не оказался Джей, спокойный, собранный, даже слегка самодовольный.

— Поздравляю, — прошептал он мне на ухо, кажется, с облегчением.

— Грех? — уточнила я, и так зная, о чем он.

— Да, — кивнул Джей, помогая мне сесть. Бегло осмотревшись, я заметила растерянно-довольных Кристу и Макса у того самого окна, где всего несколько мгновений назад стоял Джей.

— Ты и Крис, о чем вы разговаривали? — стараясь тщательнее подбирать слова, спросила я. Не хотелось, чтобы Джей подумал лишнее.

— Успокаивал, — не вдаваясь в подробности, объяснил Джейсон. В общем-то, всё и так предельно ясно — наставник боролся с действием заразы, которую я распространяла вопреки собственной воле, но зато теперь... за мной два греха. Удивительно, насколько быстро всё произошло на этот раз. Можно сказать, молниеносно. И что особенно приятно — мы избавились от старика Инвида.

Глава 21:

Погода стояла по-настоящему летняя, солнце жарило так, что за жалкие полчаса у меня сгорели плечи. Давно не видела такого солнца в самом начале лета. Небо было голубое, ясное, без облачка. А запахи! Просто волшебные ароматы — травы, смолы и печеных яблок. И это, между прочим, в черте города!

Я сидела во дворе института и впервые за долгое время могла беспрепятственно наслаждаться полным одиночеством — не одиноким ожиданием чего-либо или кого-либо, а настоящим глобальным уединением. Единственным, что омрачало это приятное отупляющее состояние, был назначенный на сегодня экзамен. Джей обещал подстраховать, и в целом я почти не волновалась, но по мере приближения часа "Х" легкое покалывание внизу живота становилось всё ощутимее. В итоге я, конечно, сдам, но перед этим придется серьезно опозориться. Не то, чтобы я вообще ничего не учила, удивительно, но после принятия Зависти, я воспрянула духом настолько, что целый день добросовестно изучала конспекты. Не без помощи Джейсона. Кажется, его по-настоящему вдохновило моё стремление посвятить хотя бы один день борьбе за свое общечеловеческое профессиональное будущее. Возможно, не последнюю роль сыграл тот факт, что, чем больше грехов я приму, тем меньше сил останется у Джея, то есть его возможность меня страховать тает, как туман поздним утром. Оно, наверное, к лучшему — не будет шанса привыкнуть.

Теперь, проигнорировав многочисленные предложения понервничать вместе, я устроила себе короткую передышку. В голове царила приятная пустота, способная излечить любую хандру. Не то, чтобы я была не в себе или чем-то расстроена, но после принятия Инвида я стала на шаг ближе к своему предназначению, и особенно остро ощутила свою к этому неготовность. Приступ зависти по отношению к Крис имел свои основания, я всё ещё хочу оставаться нормальной, уже не могу, но всё ещё хочу. Теперь я чувствовала себя виноватой перед подругой за то, что она стала невольной жертвой моих проблем с самоопределением. Как так можно? Я уверена в том, что происходящее правильно, я чувствую удовлетворение от темпов собственного развития, но в тоже время сама же себя торможу, хочу перемен, но боюсь их, как огня...

Греясь на солнышке и размышляя о грехах, я придумала для себя игру — угадай, кто следующий. Осталось пять грехов, каждый из них может заявиться ко мне в любой момент, хоть прямо сейчас. Очень хотелось кушать, было бы хорошо, если бы следующим в очереди оказалось чревоугодие. Я не сдержалась и улыбнулась собственным мыслям.

— Чему улыбаешься? — Данила сел рядом, — Будешь?

В его руках оказалась пол-литровая бутылка минералки.

— Жарко, — объяснил он свое предложение.

— Давай, — я приняла бутылку и с удовольствием отпила почти половину.

— Так чему улыбаешься? — Даня забрал бутылку и выжидающе уставился на меня.

— День хороший, — ответила я, — Расслабляюсь, думаю.

— Вижу, только что не жмуришься от удовольствия. Экзамен не пугает?

— Я готова.

— Когда успела? С твоим-то отношением, — Даня многозначительно улыбнулся.

— Не подначивай, — беззлобно одернула я.

— Не подначиваю, просто болтаю, — пожал плечами Даня.

— Из тебя никудышный воспитатель, — призналась я.

— Да, как и таинственный незнакомец, а ещё из меня фиговый рыцарь без страха и упрека, бабник и тот не особо хорошего качества, — с деланным трагизмом в голосе заметил Данила.

— Ты флиртуешь или пытаешься давить на жалость? — усмехнулась я. Было приятно говорить о чем-то безобидном с кем-то безобидным.

— А что, что-то сработало? — парень смотрел на меня умоляюще, и только в самой глубине его глаз бегали озорные чертики, выдающие истинные Данины чувства.

— И то, и другое выше всяких похвал, — откровенно соврала я, поддерживая игру.

— Врешь, как дышишь, — заметил Даня, не переставая улыбаться. Его лицо претерпело ставшее привычным преображение, превратившись из обычного и неприметного в запоминающееся и крайне привлекательное. Улыбка Дани играла роль духовки: возникая на его лице, она превращала бледно желтое "тесто" в аппетитный румяный "пирог".

— Сколько времени? — не желая увлекаться, спохватилась я.

— Половина, — ответил Даня, бросив беглый взгляд на большие наручные часы.

— Уже пора.

— И откуда столько рвения? — усмехнулся парень, вставая вслед за мной.

Я оставила его вопрос без ответа, впрочем, он едва ли в нем нуждался. До аудитории мы добирались в комфортном молчании. У меня не было желания задаваться вопросами типа, что Данила делает в институте, почему идет рядом, не пытаясь развести меня на разговор, почему не флиртует и не задает вопросов, короче, почему он такой милый и удобный. Единственное, что волновало меня относительно идущего рядом парня, это запах его туалетной воды — одновременно броский и ненавязчивый, яркий и едва уловимый, хотелось принюхиваться, вдыхать чуть глубже необходимого. Запах обращался куда-то внутрь меня, к каким-то смутным воспоминаниям, к каким-то забытым грезам подросткового периода, когда тебе тринадцать, и мальчишки перестают быть всего лишь друзьями по играм. Своеобразный ароматический портал во времена угревой сыпи и личных дневников. И как я раньше не замечала этого запаха?

Миновав последний поворот, мы с Даней почти нос к носу столкнулись с взволнованными "королевскими" особами — Романом, Ольгой и Лорой. Я бросила короткое "привет" и зашагала дальше, Даня же, к моему неожиданному неудовольствию, застрял в их компании — ну, конечно, водишь дружбу с Лорой, будь учтив с её патронами.

У аудитории сидели мои многочисленные поверхностные знакомства: Крис не было, экзамена ожидали только наши с ней сокурсники, тискающие в руках заметно потрепанные тетрадки. Одарив всех дежурным приветствием, я забилась в самый дальний угол, не желая выслушивать типичные жалобы дерганых студентов.

— Ты почему убежала? — почти шепотом спросил Даня, отыскав моё убежище.

— Не горю желанием общаться, — пробормотала я и совершенно непроизвольно втянула побольше воздуха, пытаясь уловить запах Даниного парфюма. Вот напасть!

Данила с интересом изучал моё лицо, чуть склонив голову набок, всем своим видом показывая, что моё поведение его забавляет. Ненавижу, когда к моим капризам прибавляется чужая наблюдательность.

— Своих дел нет? — огрызнулась я, тут же пожалев о проявленной грубости. Из-за чего, собственно, завожусь?

— Ты — моё дело, — серьезно ответил Данила, — Пока не окажешься в аудитории, буду любоваться трогательными перепадами твоего настроения.

— А можешь просто не обращать на меня внимание?

— Ты рыжая, — усмехнулся Даня, — Тебя невозможно игнорировать.

Прозвучало, как комплимент. Я изобразила смущение и легонько оттолкнула Данилу подальше от себя — в чудесном укрытии нам двоим было вызывающе тесно.

— Удачи на экзамене, — пожелал парень, отступив на несколько шагов, после чего подмигнул и скрылся в подвижной толпе шумящих студентов. Я сделала глубокий вдох, дабы убедиться, что волнующий аромат Даниной туалетной воды исчез вслед за ним. Так и случилось, но вместо облегчения, я почувствовала досаду.

— Вот ты где! — Крис буквально налетела на меня, — Я в ужасе! Скорее бы всё закончилось.

— Мы решили устроить небольшую пати, — добавил Макс, появившись вслед за моей подругой, — Ну, сразу, как вы отстреляетесь.

— Отличная идея, — поддержала я, хотя на самом деле мечтала скорее оказаться дома в компании какой-нибудь глупой телепередачи. На фоне открывшихся передо мной мистических перспектив студенческие вечеринки перестали казаться чем-то выдающимся.

Наш только начавшийся разговор прервал голос преподавателя, возвестив о начале экзамена. Галина Валерьевна по прозвищу "Ступа" — пожилая женщина с по-настоящему мужским нравом — предложила первой пятерке студентов пройти в аудиторию. Народ мялся, мы с Крис в том числе, уж очень не хотелось идти первыми. В итоге нашлось нужное количество смельчаков, и дверь в "камеру пыток" закрылась за их спинами.

— Пойдем вторыми, или лучше третьими, — предложила Крис, — А Макс с Костиком сгоняют за перекусить. Я жутко голодная.

— Аналогично! — поддержала я, только сейчас заметив бас-гитариста Константина. Парень стоял неподалеку от нас, подпирая бледно-желтую стену и с недоумением наблюдая за студенческой братией.

— Ты хорошо подготовилась? — поудобнее устраиваясь в Максиных объятиях, спросила Крис.

— Хорошо, — кивнула я, решив не строить из себя жертву. В моем категорически выигрышном положении это настоящее свинство. Кстати о положении, интересно, где пропадает Джей?

— Не перестаешь удивлять, — призналась Криста, — Великая женщина!

— Может, Костяна позовем? А то он сгинет у этой стены, — предложил Макс, бросив сочувствующий взгляд в сторону своего товарища по группе.

— Я звала, — отмахнулась Крис, — Он отказался. Может, ему и там хорошо. Может, мы ему нужны, как собаке пятая нога, то есть тупо по приколу.

— Меби-меби, — пробормотал Макс, пожимая широкими плечами. За то время, что мы не виделись, он сильно загорел и ещё больше подтянулся, кажется, даже повзрослел. На смешливое лицо, выражающее почти перманентную жизнерадостность, легла тень каких-то не очень радужных размышлений, будто Макс открыл для себя что-то, о чем прежде старался не думать. В этом смысле у нас было нечто общее. Интересно, стала ли я старше? Как новые знания и нервотрепка последних месяцев сказались на моей внешности? Крис бы обязательно сказала, она такое замечает. Я, кажется, даже расстроилась. Было бы здорово стать солиднее, превратиться из рыжей утки в медноволосую лебедь...

— Лёва! Алё! У тебя глаза, как у инфернала встретившего свою смерть, — пихнув меня в плечо, воскликнула Крис.

— Задумалась.

— Да, я вижу, что не медитируешь. Какими пойдем? Вторыми? А то мне уж больно жрать охото, — ворчала Крис, вертясь в Максиных руках. Я бросила на парня понимающий взгляд: когда Криста волнуется, окружающим людям приходится несладко. Девушка становится похожа на бурлящий котел, из которого то и дело вылетают сгустки подозрительного ядовитого варева, вроде непроизвольно, а с другой стороны — кто просил так много наливать?!

Оказывая Максу немую поддержку, я буквально на долю секунды представила себе его в будущем, как он заматереет, обрастет грубой острой щетиной, переоденется в дорогие заграничные шмотки, будет пропадать на гастролях, заработает синяки под глазами — от недосыпа и алкоголя, будет регулярно захлебываться кашлем курильщика, сделает пару-тройку броских тату — на плечах и руках...

Больничная палата, характерный запах — будоражащий и по-своему омерзительный: запах лекарств, пота, мочи и хвори вперемешку с запахом апельсинов и подгоревшей каши. Я стою за Максиной спиной, парень сидит на страшненьком больничном стуле перед койкой, на которой дремлет болезненно бледная Криста. Я чувствую тяжесть Максиного взгляда, ощущаю чувство вины, съедающее парня изнутри. Ему невыносимо видеть свою любимую в таком состоянии, я и сама ловлю себя на желании отвести глаза, настолько беспомощной, настолько не такой, как всегда, выглядит моя лучшая подруга. В ней неестественно мало жизни. Не могу смотреть на Крис, перевожу взгляд на Макса. Меня буквально сжигает желание... защитить, помочь, спасти? Желание коснуться плеча, щеки. Желание помочь ему почувствовать себя лучше. Ведь я могу забрать у него чувство вины, эту мучительную тяжесть. Я делаю шаг вперед — всего один, тот, что отделяет меня от Макса, кладу руку ему на плечо, наклоняюсь прямо к уху, шепчу успокаивающие глупости. Чувствую внезапное жжение в том месте, где моя ладонь касается Максиного плеча...

— Совсем что ли?! — голос Кристы вырвал меня из пропахшего больницей видения. Девушка обращалась к Максу, который пытался её щекотать. Моё состояние прошло незамеченным... Я видела будущее, не просто видела — спровоцировала видение! Я чертов пророк!

— Чему радуешься? — проворчала Крис, обратив внимание на мою внезапную плохо скрываемую радость.

— Скоро наша очередь, — я заметила первую сдавшуюся студентку и не преминула воспользоваться прекрасным объяснением собственных эмоций.

— Так, Макс, бери Костика и валите нам за поесть. Желудок начинает переваривать сам себя, — вымучено призналась Крис. Я тут же вспомнила Кристу из сна — не такую румяную, не такую живую, совсем-совсем не такую, как та, что капризничает в настоящем. Неужели, в будущем её ждет какая-то страшная болезнь? Или авария? Или что похуже? От одной мысли об этом неприятно защемило в груди. Надо непременно расспросить Джея о том, насколько вероятным является то, что я вижу в своих видениях. Пока же следует сосредоточиться на стремительно приближающемся экзамене.

— Терпеть не могу нервотрепки, — устало призналась Крис, спровадив Макса с Костиком в магазин. Подруга оперлась на стену и медленно сползла к полу. Я пристроилась рядом. Мы обе молчали: Крис, уткнувшись лицом в свои руки, я, разглядывая проходящих мимо студентов. Минут через пять после появления следующей сдавшей экзамен мимо прошел громила-первокурсник, от которого мне в свое время качественно досталось по лицу. Кажется, с тех пор прошла целая вечность, мне даже имени парня вспомнить не удалось. Следующим приветом из прошлого оказался Лис, перед тем, как узнать в парне у расписания своего бывшего, я минуты две разглядывала его спину. Он изменился, мы не виделись всего ничего, но сейчас передо мной был не тот парень, с которым я совсем недавно рассталась. Куда-то делась привычная неряшливость: Слава сделал классическую мужскую стрижку, нацепил совершенно обычные джинсы и не менее обычную футболку песочного цвета. Мне подобное преобразование решительно не понравилось.

— Это Славка что ли? — Крис смотрела на Лиса округлившимися от удивления глазами, её волнение из-за экзамена, как рукой сняло, — Что это с ним сделалось? Похож на Питера Паркера в период полового созревания. Ужас какой.

— Сама поражаюсь, — поддержала я, улыбнувшись такому точному сравнению.

— Вот что делает с трусами признание собственных недостатков и отсутствие чудо-девушки. Ты ведь не передумаешь? Из тебя фиговая Мэри-Джейн.

— Теперь наверняка не передумаю, — заверила я, почувствовав некоторое сожаление. Ведь когда-то я Славку по-настоящему любила... А теперь чувствую неприязнь из-за одного только внешнего вида.

— Боже мой, ну, почему я тот самый уникальный человек, который умудряется заработать депрессию в качестве побочки даже при приеме антидепрессантов... — пробормотала Крис, вернувшись в прежнее раздраженно-нервное состояние.

— Ты на таблетках?

— Макс настоял. Говорит, я во время сессии становлюсь невыносима, — устало призналась Криста.

Первая ответная мысль — а может в моем видении Крис была в больнице из-за антидепрессантов, и именно поэтому Макс чувствовал свою вину? Нет, не пойдет, так ведь можно и с катушек съехать.

— Следующая пятерка! — голос Ступы не предвещал сиим несчастным ничего хорошего, но деваться некуда — решили, надо идти. Я помогла Кристе подняться, и мы без лишних разговоров примкнули к следующей группе студентов.

Глава 22:

Ощущения от экзамена, сданного на твердое четыре после всего лишь одного дня подготовки, чертовски радуют. Ответ на попавшийся билет я знала и сама, так что помощь Джея не понадобилась. В итоге мой наставник объявился только к запланированному на вечер развлекательно-праздничному мероприятию в "студенческом". Пришел, понятное дело, не один, за ручку с Дариной, светящейся, как новогодние лампочки. Все присутствующие незамедлительно окунулись в море её невинно-простоватого обаяния, даже я сделала над собой усилие и уделила ей целых двадцать минут своего времени.

На посиделки в кафе собрались почти все студенты курса, хотя конкретно наш столик занимали только самые близкие — Макс, Крис, Костик с Денисом и я. Джей примкнул к каким-то Даринкиным знакомым, а Даня, которого я то и дело выискивала глазами, так до сих пор и не появился.

Попытки увести Джея подальше от народа и поговорить на тему моего недавнего видения успехом не увенчались, он каждый раз находил причину остаться при своей девушке. Я разозлилась и решила вообще ничего ему не говорить, пока не проявит хотя бы толику заинтересованности в моих делах.

— Ну, у тебя и взгляд, — заметила Крис, она сидела впритык ко мне и говорила почти шепотом, не желая мешать парням из группы, ввязавшимся в бессмысленный спор о вкусах.

— А? — я отвлеклась от созерцания хихикающей Даны и ласково улыбающегося ей Джея.

— Такое чувство, что ты или его пытаешься съесть, или её испепелить, — усмехнулась Криста, я только сейчас заметила, что она уже в подпитии.

— Ты про Джея? — изображая полную непричастность, уточнила я.

— Конечно, — снисходительно улыбаясь, подтвердила Крис, — Определяешься с кандидатами на роль бой-френда? Даня, Джей... может, тебе расширить круг претендентов? — и уже совсем шепотом добавила, — Костик с Денисом хотя бы никем не заняты.

Я почувствовала, как закипаю. Мало мне Джейсона с его внезапным безразличием, теперь ещё лучшая подруга открыто издевается над моим безобидным интересом к парням. Сыграв роль анти купидона, Крис отодвинулась ближе к Максу, оставив меня наедине с собственными мыслями.

Устав бороться с накатившей на меня головной болью, я выскользнула из-за стола и двинулась прямиком к стойке. Сегодня дежурил Алексей — один из двух барменов, крайне ко мне расположенный.

— Привет, Леш, — поздоровалась я, жестом подозвав к себе неказистого, но довольно милого парня. Неподготовленного человека особенно поражал его рост, метра под два не меньше.

— Привет. Заказ? — уточнил Лёша, доброжелательно взирая на меня с высоты своего неестественно вытянутого тела.

— Нет, другое. Есть что-нибудь от головы? Кетонов, Пенталгин, анальгин... — пытаясь перекричать галдящих студентов, объяснила я.

Лёша молча кивнул, вышел из-за стойки в зал и жестом позвал меня следовать за ним. Мы добрались до служебного помещения, где Лёша нашел мне потрепанную пластинку кетонова.

— Не болей, — пожелал парень, перед тем, как вернуться к работе. Я бросила беглый взгляд на отдыхающих и поняла, что не хочу обратно, решила пойти в туалет и запить водой из-под крана.

В маленьком уютном помещении с тремя кабинками и двумя раковинами оказалось прохладнее, чем в зале. Я сполоснула лицо, выпила таблетку и села на корточки у одной из кабинок. Прошло около десяти минут молчаливого сидения, но голова даже не думала проходить. Уж ни живуны ли развлекаются?

— Ой, а чего ты здесь? — трогательно взмахнув руками, спросила вошедшая в туалет Дарина. Под приглушенным светом туалетной комнаты её блондинистые волосы приобрели пепельно-серый оттенок, а малиновое платье до пят выглядело так, будто его залили бычьей кровью.

— Голова болит.

Дарина подобрала полы платья и села напротив меня, положив холодную влажную ладонь мне на плечо.

— Таблетку съела? — поинтересовалась девушка с неподдельным беспокойством.

Мне страстно захотелось высунуть язык или сделать что-нибудь настолько же неприличное, вместо этого я уткнулась лицом в свои руки. Почему Дана и именно в тот момент, когда из-за боли у меня нет сил оказать сопротивление?

— Лёв? — позвала Дарина моим личным, моим очень личным именем. Я чуть заставила себя кивнуть в ответ на вопрос о таблетке. Как дать понять, что я не хочу никого видеть? Что мне больно и тошно, что ей стоит пойти на все четыре стороны?

— Должно полегчать, — со знанием дела заметила Дана, — Может, позвать кого-нибудь?

Я помотала головой.

— Посижу с тобой, пока не пройдет, — Дарина поразила меня своим великодушием, но не в том смысле, в котором хотела.

Какое-то время мы сидели в полной тишине, мне даже удалось смириться с чужим присутствием и слегка притерпеться с тикающей болью в висках и затылке.

— Мы с тобой мало общаемся, — начала Дана, судя по тону, она долго обдумывала первую реплику, — Ты мне нравишься, я бы очень хотела подружиться. Только Джей почему-то против. Может, я говорю что-то лишнее, но я не разделяю его к тебе отношение.

Я слушала, чувствуя, как ладони сами собой сжимаются в кулаки.

— Ты очень красивая. Я всегда мечтала быть рыжей, — с нотками зависти в голосе, заметила "нимфа", — И парни за тобой увиваются... я тоже симпатичная, но почти никому не нравлюсь, в смысле, как девушка. Здорово, что появился Джей. Он такой сексуальный. И добрый. Ты, наверное, думаешь, что я дура — рассказываю малознакомой девчонке о своих чувствах. Но я не дура, просто у меня нет настоящих подруг.

Я сделала несколько глубокий вдохов. Выслушивать от Даны про Джейсона — выше моих сил!

— Ты иди, скоро выйду, — предложила я, подняв голову и одарив Дану максимально дружественным взглядом.

— Зря я о своем, да? — виновато уточнила Дана.

— Всё нормально, каждому человеку нужен кто-то для таких разговоров, — успокоила я, надеясь, что на этой позитивной ноте наша беседа, наконец, закончится.

— Ты классная. Когда выйдешь, загляни к нашему столику. С нами весело, — предложила Дарина, поднимаясь.

Оставив меня в покое, она сделала все те дела, ради которых, собственно, и явилась в туалет. Перед тем, как уйти в зал, она ободряюще похлопала меня по плечу, чем вызвала очередной приступ ничем необоснованной неприязни.

После ухода Даны легче не стало. По-хорошему, следовало выбраться из своего странного укрытия и попросить кого-нибудь проводить меня до дома. Вечеринка оказалась мне явно не по силам. Определенно живуны, иначе таблетка давно бы подействовала.

Я слышала, что кто-то вошел, но поднимать голову и выяснять, кто, не было ни сил ни желания. К моему удивлению, женский туалет посетила не какая-нибудь перепившая фифа из числа отдыхающих в кафе студентов.

— Ну-ка вставай, — бесцеремонно подхватив меня и поставив на ноги, велел Данила. От резкого подъема голову пронзила острая боль, предотвратив всякие попытки вывернуться из Даниных рук, — Кто сидит на холодном полу? Совсем спятила.

Парень вывел меня из туалета и потащил в сторону выхода. Перед глазами плыло и колыхалось, прощальный звон колокольчика вызвал очередную волну боли, за которой пришла тошнота.

Данила усадил меня на парапет, предусмотрительно подложив под мою пятую точку свою кофту, она оказалась мягкой и теплой. Усевшись рядом, парень заставил меня выпить воды, какое-то время я молча давилась горькой жидкостью, кажется, Даня растворил в ней лекарство.

— Это поможет, — пообещал Данила, придерживая меня одной рукой за плечи, — Когда ты успела так набраться?

Я покачала головой, пытаясь сказать, что дело не в алкоголе. Вестибулярный аппарат настолько распоясался, что я боялась открыть рот.

— Чего "нет"? Не пила?

Я кивнула.

— Тогда с чего тебя так скрючило? — озадачено поинтересовался парень, кажется, не сильно рассчитывая на ответ.

— Голова болит, — пробормотала я, борясь с рвотными позывами. Неужели, теперь так будет всегда?! Не дай бог каждое видение будет сопровождаться такими жуткими последствиями.

— Недурно, — только и заметил Данила.

Поразительно, но подсунутое им лекарство начало действовать: боль отступала, давая возможность нормально соображать.

— Думала, ты не придешь, — призналась я, припав к теплому Даниному боку. Не хотелось беспокоиться о том, как именно он истолкует этот жест.

— Куда бы я делся, — невесело усмехнулся парень, крепче прижав меня к себе, — Хотя была мысль не идти. Ты же у нас дамочка непредсказуемая.

— Да, я такая, — вымученно согласилась я, зажмурив глаза. На смену боли пришла отупляющая слабость.

— Не вздумай спать, — велел Даня, даже не пытаясь меня растормошить.

— Как-то не очень убедительно, — улыбнулась я, не открывая глаз.

— Боюсь тебя трясти.

— Правильно. Могу облевать.

— Тошнит?

— Зверски, — пробормотала я, чувствуя, как с каждой секундой становится легче дышать, говорить, думать.

— А сказала, что не пила, — с упреком заметил Данила.

— Побочный эффект головной боли, — пояснила я.

Какое-то время мы сидели в полном молчании. На улице стояла теплая летняя ночь, время близилось к полуночи, во всяком случае, мои биологические часы настаивали именно на этой цифре. Машин и людей почти не было, не считая студентов, веселящихся в кафе за нашими спинами. Я то открывала, то снова закрывала глаза, с удовольствием слушая убаюкивающие шуршание Даниной одежды, листвы на ветру и автомобильных шин по асфальту.

— Мы с Лорой просто друзья, — внезапно признался Даня. Я улыбнулась, но парень не видел моей улыбки, — Она прекрасный человек, немного взбалмошная, но вполне ничего. Красивая, конечно... правда всё равно, прозвучит банально, но для меня нет никого красивее тебя. Характер далеко не единственное твое достоинство.

Я молчала, слушая комплименты, но, не очень-то вникая в их суть. Дурнота отступила, и органами чувств завладел аромат Даниной туалетной воды, заставив отбросить в сторону размышления и сосредоточиться на осознании чужой близости: на звуке Даниного голоса, на общей удивительно интимной и в тоже время совершенно невинной атмосфере. Мне хотелось свернуться калачиком в Даниных руках и уснуть, громко и сладко мурлыкая.

— Слышишь, что я говорю? — осторожно отодвигаясь от меня, спросил Данила. Без улыбки его лицо лишилось обаяния, но приобрело нечто более ценное... выразительность и индивидуальность.

— Ну, друзья, — повторила я Данины слова, относящиеся к Лоре.

— А с тобой? — вопрос прозвучал так, будто вырвался случайно, хоть и был заготовлен уже давно.

Интересно, нам с Данилой может быть хорошо? Он опасен своей внимательностью, и вообще не очень-то мне подходит, но вдруг всё получится?

Я так резко вскочила на ноги, стараясь оказаться подальше от Данилы, что ему пришлось меня ловить — мозг не справился с управлением, и я чуть не ухнулась на асфальт. Даня придерживал меня за локти, с несвойственной ему неуверенностью вглядываясь в моё лицо, а у меня в груди будто бы застрял пузырек воздуха, он дрожал и крутился, щекоча изнутри, заставляя волноваться. Было странно осознавать, что стоящий рядом парень мне действительно интересен. Просто заигрывать и по-настоящему хотеть далеко не одно и то же.

— Как-то это всё... — начала я, но тут же умолкла. Данила легонько погладил мою руку, пристально глядя прямо в глаза. Его взгляд не выражал ничего из того, что я могла бы признать и расшифровать. Ненавязчивое прикосновение буквально лишило меня дара речи. Казалось, будто моя нервная система рухнула, будто нервные окончания атрофировались, все, кроме тех, что оказались под Даниными пальцами. Это не было похоже на ток, это вообще едва ли напоминало электричество, скорее холодок бегущий по моей коже вслед за Даниной рукой — от запястья к локтю, плечам, спине, шее. Одновременно волнующее и раздражающее ощущение.

— Не надо, — попросила я. Даня отступил на несколько шагов. Получилось неловко и немного странно, будто я его спугнула или что-то вроде.

— Говорю же, непредсказуемая, — заметил Данила.

— Просто не чувствую, что это правильно... — я предприняла попытку объяснить свои ощущения, но закончить мысль мне так и не удалось.

— Аль! — позвал Джейсон, поравнявшись с нами, — Можно тебя на минуточку?

Я кивнула, и Даня тут же оставил нас одних, одарив меня напоследок растерянно-недовольным взглядом.

— Мы тут просто болтали, — пояснила я для Джея, он лишь суетливо кивнул. Происходящее между мной и Даней его явно не волновало, я почувствовала себя глупо из-за того, что допустила, будто может быть как-то иначе, — Что-то случилось?

Джей сделал шаг в сторону и из-за его спины показался мальчик лет восьми.

— Где ты взял ребенка? — опешила я.

— Это Луксур, — пояснил Джей, видимо, рассчитывая, что мне знакомо это имя.

— Лук, — улыбнулся мальчик, совсем по-взрослому протягивая мне маленькую ладошку, — Блуд, или похоть. Кому, как удобнее.

— Ничего себе, — только и сказала я, внимательно разглядывая мальчишку: низкорослый, черноволосый, со смуглой кожей и раскосыми глазами, в шлёпках, джинсовых шортах и майке цвета хаки. Обычный пацан, вот только взгляд совсем не детский. Выходит, Грех взял себе носителем ребенка? Похоть... ну, да, дети едва ли подвержены подобным страстям, нет ничего лучше для сдерживания развратной сути, чем тело невинного мальчика.

— Оставлю вас, — уходя обратно в кафе, Джей даже не взглянул в мою сторону.

— Придется тебе поиграть в няню, — заметил Лук. Голос был детский, однако подтекст невинностью явно не отличался.

— На первый взгляд ты не намного, но приятнее, чем твой предшественник, — призналась я, не зная толком, о чем говорить с древним существом, олицетворяющим похоть и засевшем, не много не мало, в теле маленького мальчика, с которым мне тем более не о чем говорить.

— Не напрягайся, — усмехнулся мальчишка, — Джей предупредил, что ты очень шустрая, и я не должен задержаться надолго. Терпение.

— Он ещё что-нибудь говорил? — вопрос вырвался сам собой.

— Только хорошее, — на этот раз мальчик улыбнулся почти ласково, — Вы близки?

Я подумала, что парень не вызывает должного трепета, рядом с ним невозможно отделаться от груза собственной взрослости.

— Мне трудно воспринимать тебя всерьез, — призналась я.

— Это понятно. И всё же?

— Мы с ним дружим, — ответила я. Собственные слова показались глупыми и наивными. Будущий ангел смерти дружит со смертельным грехом? Ничего себе парочка.

— Так и подумал, — без тени удивления, признался Лук.

— Это часто бывает? — совсем осмелев, поинтересовалась я.

— Что именно? Дружба? — детский голос Греха производил странное, дезориентирующее впечатление.

— Ну, между Вестниками и их наставниками, — кивнула я.

— Случается, — неопределенно ответил Лук, — Может, прогуляемся? А то как бы твои друзья не решили тебя проведать. Придется объяснять моё присутствие.

— Хорошо, — согласилась я.

Мы свернули с улицы, на которую выходили окна кафе, и вышли на Институтский проспект.

— Потом надо вернуться, чтобы не волновались, — заметила я. Рядом с Луком я чувствовала себя двояко: он не казался опасным, но и безобидным точно не был.

— Непременно, — ответил мальчик, решительным шагом двигаясь в сторону одинокой скамейки у края пустующей детской площадки, — Посидим?

— С удовольствием.

— Что тебя так утомило? Выглядишь неважно. Не то, чтобы я знал, как ты выглядишь в лучшие времена, но всё же, — богатый взрослый лексикон никак не вязался с детским лицом и маленьким мальчишеским телом. Создавалось ощущение, что мы с Луком попали в комнату с кривыми зеркалами.

— У меня сессия, да и порождения не дремлют, — поведала я, удивившись собственной откровенности. Надо быть повнимательнее со словами, всё сказанное может быть использовано против меня, и что самое неприятное — против Джея. Живуны — скользкая тема.

— Со временем пообвыкнешь, — заверил Лук. Он сидел на расстоянии протянутой руки, откинувшись на спинку скамейки и неуклюже свесив с неё короткие ноги. Смотрелись мы, должно быть, весьма забавно. Интересно, как будет происходить принятие блуда? Если до этого я гневалась и завидовала, то теперь, выходит, буду кого-то безудержно хотеть? Спросить напрямую было жутко неудобно, хотя разумом я понимала, что в этом нет ничего зазорного — рабочий процесс.

— У тебя есть жених? Или как сейчас принято называть — парень, — спросил Лук в унисон моим собственным мыслям. Был бы парень, я бы не беспокоилась на тему похоти...

— Странно слышать такой вопрос от маленького мальчика, — улыбнулась я, желая уйти в сторону от начатой Блудом темы.

— Не хочешь отвечать, не надо, — пожал плечами Лук. Он не смотрел на меня, сосредоточенно изучая свои коленки. Когда он молчал, я не могла поверить, что всё, что только что говорилось, было сказано именно им — внешне Лук был совершенно обычным ребенком, немного неказистым, немного неуверенным, настоящим скромнягой, но стоило ему заговорить, как я тут же понимала, насколько обманчива видимая юность. Интересно, настоящему человеческому мальчику, всё ещё пребывающему в этом теле, страшно из-за того, что с ним происходит помимо его собственной воли? Или он воспринимает происходящее, как занимательную игру, а то и вовсе, как затянувшийся сон?

Я отвернулась от сидящего рядом ребенка и бездумно уставилась в темноту. Надоели вопросы, не имеющие ответов.

— Джей вернулся, а тебя нет, — Данила вышел из-за угла до неправдоподобия неожиданно, — Совсем сдурела разгуливать посреди ночи в таком состоянии? И дружок твой хорош, одну оставил.

Я бросила испуганный взгляд на то место, где только что сидел Лук. Мальчика и след простыл.

— Имею право развеяться, — ответила я, как можно более непринужденно. Страх из-за того, что меня могли застать в обществе Блуда, ещё не отпустил, хотя в глубине души я жалела, что нам помешали. Мальчик мне понравился.

— Нашла время, — проворчал Даня, усаживаясь на то место, где только что сидел Лук. Мальчишка оказался проворнее, чем я ожидала, и вовремя обнаружил постороннее присутствие.

— Не хуже и не лучше любого другого, — пожала плечами я.

— Похоже, ты совсем пришла в себя, — усмехнулся Даня, — Снова ни тени нежности, одно ехидство.

А в это самое время я боялась даже взглянуть на него. И не потому, что с ним что-то не так, просто до меня с ужасающей откровенностью дошло, что такое похоть. Я физически ощущала Данино присутствие, каждое его движение: вот он откинулся на спинку, вот он развернулся ко мне лицом, закинув одно колено на деревянное основание скамейки. Я слышала его дыхание, представляла его глаза, изучающие моё тело, застывшее в напряженной позе.

— Ты даже не посмотришь на меня? — спросил парень, и от звука его голоса меня окатила горячая волна, невыносимая в зародыше, томительная на пике и приятно волнующая на исходе. За теплом пришел страх, что, если Данила решится ко мне прикоснуться, я взорвусь, как новогодняя хлопушка.

— Аль, ты в порядке? — взволнованно спросил Даня. Я изо всех сил пыталась взять себя в руки. Где-то в уголке сознания маячила паническая мысль о том, что я под действием Греха, что то, что должно произойти, неправильно, что принять Блуд таким образом — это нечестно по отношению к Даниле... Но что такое одна здравая мысль против сонма сильнейших, умопомрачительных ощущений, какими бы разрушительными они ни были?

Глава 23:

Я заставила себя повернуться и посмотреть Дане в глаза. Парень выглядел ошарашенным, кажется, в нем боролись те же чувства, что в этот самый момент бушевали и во мне.

— Пойдем? — боясь шевельнуться, спросила я. Глаза парня на мгновение расширились от удивления, но шок длился всего несколько секунд, — Или к тебе, или ко мне...

— У меня предки, — ответил он, севшим от волнения голосом. Мы смотрели друг на друга так, как если бы впервые увидели собственное отражение. Мне казалось, что, глядя на него, я не просто вижу кого-то похожего на меня, мне казалось, что я вижу саму себя, причем насквозь. Несколько минут Даня был самым близким и самым понятным для меня человеком, он состоял из одного единственного желания, того, что я полностью всецело разделяла. А потом он не выдержал и дотронулся до меня. Его губы коснулись моих, это было так, будто столкнулись две волны, и нельзя сказать, чей удар оказался сильнее. Обе атаки захлебнулись, воды смешались, мы же с Даней пали далеко не случайными жертвами этой ужасной катастрофы.

Я превратилась в одну сплошную эрогенную зону, каждое Данино прикосновение — будь то поцелуй или легкое касание пальцев — рождало волну удовольствия, не успевающую пойти на убыль перед наступлением следующей.

— Ты уверена? — услышала я сквозь туман не перестающего желания, когда мы с Данилой оказались в темноте моей спальни. Вместо ответа я прильнула к нему с почти животным остервенением...

...Солнце беспощадно светило в окно моей комнаты, заставляя ворочаться, жмуриться, прятать лицо в подушку. Двигаясь, я то и дело касалась Даниной кожи. Парень лежал на спине, дыша ровно и глубоко. Он крепко спал, и настырные солнечные лучи его совершенно не волновали.

Окончательно проснувшись, я выбралась из постели. На носочках добравшись до ванной, я с интересом ученого-экспериментатора уставилась на свое отражение. Вся шея была в фиолетово-красных разводах, будто я пострадала от многократных укусов вампира или кто-то пытался отгрызть мне голову, но не довел дело до конца. Волосы выглядели так, будто я побывала в зоне боевых действий — разве что дыбом не стояли. Я с грустью подумала о том, что приличный процент моей гривы остался на постельном белье. Под глазами расплылись весьма убедительные темные круги от не смытого с вечера макияжа. Да, было не до умывания... Мысли невольно вернулись к прошедшей ночи. Не знаю, был ли это криминал с этической точки зрения, но, как бы там ни было, со мной случилось что-то невероятное. С нами случилось — поправила я сама себя. Даня... захочу ли я его снова? Блуд принят — это очевидно, но что дальше? Данила проснется в моей постели, мы будем завтракать, захочу ли я его поцеловать, смогу ли принять его объятия, если он решит меня обнять?

Я умылась ледяной водой и попробовала расчесать волосы, в итоге мне пришлось распутывать колтуны, и очередная порция моих кудрей осталась на расческе. Приведя себя в относительный порядок, я поняла, что единственное, с чем я решительно ничего не могу сделать, это многочисленные засосы на шее. И откуда только силы взялись... Я с трудом отогнала прочь волнующие воспоминания.

Закончив с утренними процедурами, я уселась на край ванны, не в силах выйти туда, где, возможно, ходит только что пробудившийся призрак сумасшедшего секса.

— Сделать завтрак? — напугав меня тихим стуком в дверь, спросил Данила. Его голос слегка хрипел спросонья. Я с трудом подавила дрожь.

— Не хочу, — не своим голосом ответила я. Даня не стал настаивать. Стук не повторился, но не было никакой возможности и дальше отсиживаться в своем импровизированном укрытии.

Данилу я нашла на кухне. Парень стоял у плиты, насвистывая простую, но привязчивую мелодии из какого-то фильма. Из одежды на нем были только черные боксы. Я остановилась в дверях, стараясь не обнаружить своё присутствие. Даня был обезоруживающе хорош, я и сама не заметила, как принялась разглядывать его подтянутое загорелое тело.

— Яичница, — сообщил Даня, даже не поворачиваясь в мою сторону. Краска мгновенно прилила к лицу. Он знал, что я его разглядываю! — Не смущайся.

Парень повернулся ко мне и улыбнулся, но стоило ему как следует сфокусировать взгляд, как улыбка погасла.

— Ох, нифига себе, — пробормотал Даня. Я быстро сообразила, что именно он имеет ввиду.

— Да, я жертва вампирского нападения, — невесело улыбнулась я, инстинктивно ощупывая шею. От прикосновений она слегка заныла.

Данила развернулся ко мне всем телом и продемонстрировал собственную шею, не такую разноцветную, как моя, но и не девственно чистую.

— Оба постарались, — улыбнулся Даня. В его голосе слышалось искреннее удовольствие. Я снова покраснела.

Мы занимались сексом во грехе, в прямом смысле. Всё происходило так, как если бы мы пребывали в пьяном угаре — надорвано, трагично, с использованием каких-то прежде неизвестных и недостижимых резервов организма. Не удивлюсь, если Даня заряжался энергией моего временного профессионального помешательства и делал то, на что в обычном состоянии никогда бы не решился.

— Садись за стол, — предложил парень, с улыбкой наблюдая моё замешательство. Я обнаружила, что тяга к нему никуда не делась. Стала не так очевидна, но даже не подумала пройти. Парень всё ещё вызывал щекочущее чувство где-то глубоко внутри...

— Из меня фиговый повар, но я старался, — предупредил Данила, выставляя на стол сковородку с яичницей.

Я молча уселась на свой любимый стул и принюхалась к потенциальному завтраку. Первая мысль, пришедшая в голову, была о том, что Джей готовит значительно лучше Дани, даже такую простую вещь, как яичница. Джей... Он может появиться в любую минуту. Я приняла Блуд, Джейсон, как наставник, обязательно придет обсудить дальнейшие действия, а может и вовсе приведет следующий Грех. Я взяла невероятный темп.

— Думаю, — начала я, пытаясь правильно подобрать слова. Как попросить уйти, не обидев?

Данила замер у стола, кажется даже не дыша. Интересно, что именно он ожидает услышать? После всего, что произошло ночью...

— Поедим, и ты уйдешь. Так будет правильнее, — я старалась выглядеть убедительной.

— Не вижу в этом ничего правильного, но допустим, я сделаю, как ты хочешь, — пожал плечами Даня, — Единственное, о чем прошу. Одно одолжение, взамен.

— Давай.

— Не надумывай. Секс был умопомрачительный... Честно говоря, прежде со мной не случалось ничего подобного. До сих пор прихожу в себя, — Даня дотронулся до синяков на своей шее, — Но не выдумывай лишнего. И я не буду. Договорились?

— Хорошо, — выдохнула я, почувствовав невероятное облегчение. Было такое чувство, будто кровь замирала в венах, а теперь снова пошла, возобновляя свой привычный цикл.

— Ешь, — посоветовал Данила, ткнув вилкой в жареные яйца. Успокоившись на его счет, я поняла насколько сильно проголодалась. Наша с Даней ночь отняла годовой запас моих сил.

Прощались странно. Пока Данила одевался, мы оба молчали, создавая тем самым не очень-то уютную атмосферу, но стоило нам оказаться у входной двери, как неловкость и дискомфорт исчезли, оставив только одно единственное чувство — интригующую и немного пугающую теплоту.

Мы так и не сказали ни слова. Даня помялся на пороге, и, всё-таки решившись на прощальный поцелуй, не встретил с моей стороны никакого сопротивления. Вышло почти непринужденно. Заперев дверь, я ещё долго не могла отойти от неё, переваривая собственные ощущения. Поразительно, но я была уверена, что прошедшая ночь далеко не последнее наше с Даней сексуальное приключение.

Джейсон пришел, когда я почти уснула. Проводив Данилу, я нашла силы только на то, чтобы снова вернуться в постель. Поплотнее задвинув шторы, я с головой забралась под простыню, выполняющую роль одеяла, и дала свободу накопившейся усталости. Наставник не стал меня будить, в этом не было необходимости — я почти сразу ощутила его присутствие. Открыв глаза и выбравшись из своего укрытия, я обнаружила мужчину стоящим у кровати. Он изучал меня спокойным немного отрешенным взглядом, можно было подумать, что мыслями он где-то очень далеко.

— Привет, — в моем репертуаре не нашлось ничего умнее.

— Там отличная погода, — переключив свое внимание на меня, заметил Джей, — Погуляем?

— Устала, — сев на кровати и натянув простыню до самого подбородка, призналась я. Джейсон не обратил ровным счетом никакого внимания на мою попытку замаскировать свои ночные трофеи.

— Бывает, — пожал плечами Джей, усаживаясь на край постели. Теперь он не смотрел на меня, его взгляд был направлен в пол. Пришлось брать инициативу на себя.

— Почему ты меня избегал? Весь вчерашний день намеренно держался подальше. Потом привел мальчишку и снова исчез... — я не договорила, внезапно осознав, какой могла быть причина подобного поведения, — Блин! Прости, ну, я и дура... Ты ведь тоже испытываешь это... Ну, то, что приносят с собой грехи. Конечно! Ты так хотел Дарину, что и минуты без неё не мог... И как я сразу не поняла?!

Джейсон неуверенно кивнул, как бы соглашаясь с моим предположением.

— А я столько всего успела придумать!

— Например? — Джей оторвался от созерцания ковра и посмотрел на меня.

— Всякие глупости, не бери в голову, — отмахнулась я.

— Ты завтракала? — поинтересовался Джей, кажется, немного повеселев. Я решила не признаваться, но и не врать.

— С удовольствием чего-нибудь съем.

— Расскажешь, как всё прошло? — спросил Джей, вставая с постели.

Я напряглась, наставник заметил моё состояние и поспешил пояснить.

— Общение с Луком. Остальные детали меня не интересуют.

Улыбаясь и кивая, я выбралась из постели, плотнее укутавшись в простыню. Не хотелось светиться перед наставником в нижнем белье и с синевой на шее.

— Ты похожа на мумию, — заметил Джей, — Неужели есть что-то, чего я ещё не видел?

Я одарила Джейсона взглядом оскорбленной невинности, мужчина пожал плечами, мол, "тебе виднее", и ушел на кухню, оставив меня наедине с одной из самых актуальных проблем: как спрятать засосы, если на улице плюс тридцать?

На помощь пришел шарф. Я переоделась в сарафан и замотала фиолетовую красоту куском шелка.

— Простыла? — не то в шутку, не то всерьез поинтересовался Джейсон, когда я вошла на кухню. Чтобы не соврать, пришлось проигнорировать заданный им вопрос.

— Ты же знаешь, что я могу помочь, — напомнил Джей, вертясь у плиты и даже не глядя в мою сторону.

— Мне стыдно, — честно призналась я.

— Со мной ты можешь чувствовать себя свободно, — заметил Джейсон, повернувшись ко мне лицом, — Убрать?

— Убери, — согласилась я, стягивая с шеи шарф.

Несколько секунд наставник просто смотрел на мои синяки, потом отвернулся, не сказав ни слова. Ноющая боль не исчезла, но внешних следов, как не бывало — зеркальная дверца кухонного шкафа отражала идеально чистую здоровую кожу.

— Поздравляю с очередным Грехом, — протягивая мне огромный вкусно пахнущий бутерброд из всего на свете, сказал Джей.

— Спасибо, выглядит аппетитно, — принимая из его рук вкусный презент, поблагодарила я, — Лук оказался приятным мальчишкой.

Джейсон сел напротив меня, при упоминании Лука его красивые полные губы тронула насмешливая улыбка.

— Этому мальчишку не один десяток веков, — заметил он.

— Это очень странно. С тобой проще — ты и в человеческом облике меня старше. А он... в теле мальчишки. Неудобно как-то.

— Но всё прошло отлично, — напомнил Джейсон.

— Да, отлично, — кивнула я, приступая к поглощению бутерброда, — Кстати...

Джейсон дождался, пока я прожую.

— У меня было видение. Я видела будущее! По собственной воле! — объявила я не без торжественных ноток в голосе. Реакция Джейсона оказалась не такой, как я представляла. Мужчина выглядел так, будто об его голову разбили хрустальную вазу.

— Будущее? — с сомнением уточнил он.

— Ага. У меня есть к тебе вопрос по этому поводу. Насколько вероятно то, что я предвижу? — прежнее беспокойство за Крис вернулось с новой силой.

— Будущее величина непостоянная, — ответил Джей таким тоном, будто хотел сказать что-то совсем другое. Ответ получился не просто дежурным, а каким-то оскорбляюще безличным.

— Что не так? — поведение наставника настораживало.

— Расскажи о видении, подробно, — попросил Джейсон, становясь всё серьезнее. Теперь я не радовалась своему достижению, теперь я всерьез волновалась, чем это для меня обернется.

Пересказ видения оказался довольно коротким, ибо говорить было особо не о чем: больница, Крис, Макс, моя попытка утешить парня лучшей подруги.

Лицо Джейсона превратилось в непроницаемую маску. На протяжении моей короткой исповеди, не было никакой возможности определить, что выражает его взгляд.

— Ты что-нибудь скажешь? — вглядываясь в лицо наставника, спросила я. Беспокойство заставляло меня раздражаться, захотелось съездить Джею по лицу, просто для того, чтобы он пришел в себя и вышел, наконец, из этого странного состояния а-ля зомби. Джейсон посмотрел на меня долгим очень тяжелым взглядом. На смену злости пришел страх: что же такого могло случиться?

— Джей! — взвилась я, вскочив со своего места, — Не тяни!

Мужчина в считанные секунды оказался возле меня. Его руки сомкнулись у меня за спиной, заключив в крепкие объятия, лишенные даже намека на теплоту. Наставник буквально сковал меня, не оставляя ни единого шанса высвободиться.

— Ты поставила метку, — прошептал Джей прямо мне на ухо. Смысл сказанного дошел до меня далеко не сразу. Я хлопала глазами, копошась в стальных объятиях и пытаясь сообразить, что же это значит, — Пометила Макса, прикоснувшись к его плечу, пожелав облегчить его страдания.

— Пометила? — чуть слышно переспросила я, пытаясь усвоить смысл этого слова, — Убила?

— Пометила, — с нажимом повторил Джей. Его объятия стали ещё крепче, я чувствовала, как его руки упираются в мои плечи, и это было приятно, можно было сосредоточиться на этом ощущении и не думать о том, что я совершила.

Вспышка собственного гнева застала меня врасплох.

— Почему ты не наорешь на меня?! Почему не закатишь скандал?! — взвилась я, ударяясь о руки наставника, словно рыба об лед, — Почему не отчитываешь за ошибку? Ведь, если это не ошибка, то я... то мне её не исправить, потому что нечего исправлять. Если ты спокоен, если ты ведешь себя так, будто произошедшее нормально, то я сделала всё, как надо, при этом убила друга, и это правильно! Но как такое может быть правильным?! Так что отругай меня! Ты же Гнев! Почему ты спокоен?!

Джей и ухом не повел, казалось, единственное, что его волнует, это как бы я не вырвалась. Какое-то время я безуспешно сопротивлялась силе в разы превосходящей мою собственную.

— Почему ты меня не остановил? Я ведь не знала! Не понимала, что делаю! — слова звучали, как мольба, за это я ещё больше ненавидела себя и то, что совершила.

— Не думал, что ты уже умеешь, — чуть слышно признался Джей.

— Что?

— Количество принятых грехов недостаточное, ты не могла уметь, — повторил Джей.

— Что же со мной не так?! — я снова начала вырываться, на этот раз — из последних сил. Джей и не думал уступать.

— Как я могу исправить? — прошептала я, ища опоры в потоке собственных почти бессвязных мыслей, — Ты можешь? Скажи, что можешь отменить то, что я сделала...

— Не могу, — с невыразимой тоской в голосе ответил Джей. Только сейчас я поняла, какого труда ему стоит сохранять спокойствие и видимую безучастность. Прозрение длилось недолго.

— Кто может? Кто-нибудь должен!

— Ангелы-Наблюдатели, — коротко ответил Джей. Мне казалось, будто его голос звучит откуда-то издалека. Я почувствовала, как начинаю оседать. Джей бережно опустился вслед за мной, не размыкая рук так.

— И где ваша хваленая независимость, если без ангелов вы даже метку снять не в состоянии? — прошипела я, зажмурив глаза.

— Когда метка поставлена, человек Вестнику не доступен, ты не сможешь видеть ни прошлое, ни будущее Макса, а вместе с тобой обезоружен и я.

— Тогда, как мне найти своего Наблюдателя, если таковой вообще есть? — шепотом спросила я.

— Это невозможно, если только он сам не решит себя обнаружить.

— Выходит, Грехи перед ними — сопливые детишки! Как такое возможно, что вы — могущественные существа — не чувствуете засевшего в ком-то ангела?! — сорвавшись на голос, взвилась я.

— Мы их не чувствуем не потому, что они сильнее, а потому что они другие. Ангелы сходят на людей не так, как это делают Грехи. Они не просто заполняют тело, они подчиняют разум и чувства, не просто перенимают повадки и привычки, они ими владеют. Они не просто надевают костюм и существуют параллельно с носителем, подавляя его, но разделяя с ним некоторые чувства, изначальный человек просто перестает существовать, — объяснил Джей, вернув себе прежнее леденящее душу спокойствие.

— Разве ты не такой же? — чувствуя, как по лицу текут непрошеные слезы, спросила я. Остатки сил испарялись с бешеной скоростью.

— Нет. Ты же знаешь, что наш с Уилом симбиоз носит... иной характер. Если я уйду из тела носителя, он станет прежним, если Ангел покидает человеческое тело... то после него ничего не останется, — самообладание снова оставило моего наставника. Теперь он не сковывал, а обнимал — одной рукой, ибо другой пытался вытирать мои слезы. Я была свободна, но сил выбраться из его объятий не осталось.

Мой взгляд метался из стороны в сторону, перекидываясь с одного предмета на другой, не давая мне сосредоточиться на гнетущих мыслях, мучительных воспоминаниях, на чувстве вины и стыда, на горечи, несущейся из глубины души, словно лава по жерлу вулкана. Я почти не моргала, дико таращась по сторонам, пытаясь думать о кухонном столе, табуретках, потолке, занавесках — обо всем, на чем хотя бы на мгновение задерживался мой снующий всюду взгляд. Моей единственной задачей было думать, о чем угодно, лишь бы не о боли, что в этот самый момент точила когти о мою опустошенную, выжатую, словно лимон, душу. Окружающий мир внезапно дернулся и пошел разноцветными пятнами, тогда я сосредоточилась на них, разглядывая их полупрозрачные идеально круглые тела разных диаметров и расцветок, я любовалась их разрушительными, отупляющими движениями. Вскоре на смену пятнам пришла рябь, я чувствовала себя так, словно мне в лицо бросают горсти древесной стружки, а та, озверев от такого обращения, впивается мне в глаза, продираясь всё глубже, туда, где в моей голове пульсирует жизнь — все чувства, все воспоминания, все мои мысли, все они затравленно дрожали в глубине моего черепа, ожидая, когда же его, наконец, разорвет.

Часть третья: Становление

Глава 24:

Когда я проснулась на следующее утро, проспав почти сутки, в голове стояла звенящая пустота. Казалось, будто вместо органа, предназначенного для размышлений, в меня поместили холодильную камеру — она неприятно гудела и обдавала ледяным ветром каждый раз, когда я напрягалась, чтобы что-нибудь вспомнить или о чем-то подумать. Не берусь сказать, сколько времени провела в состоянии полной отмороженности, но вставая, я без удивления или досады обнаружила, что за окном темнеет. Время тянулось подобно резине — поддаваясь, но с трудом и очень ненадолго. Организм работал вхолостую, гоняя меня от постели до кухни, потом до туалета и обратно в постель.

Постепенно где-то на задворках сознания начала формироваться мысль о том, что я убила человека, и не просто кого-то там, а своего друга, возлюбленного своей лучшей подруги. Что бы ни говорил Джей, я обрекла Макса на скорую смерть... не намерено, но исход в любом случае один — летальный.

Я то и дело останавливалась на полпути к следующей точке своего маршрута, чтобы ударить кулаком в стену или двинуть ногой первый попавшийся предмет. Один раз мне на глаза попалась ваза — её жизнь закончилась лобовым столкновением с оконной рамой.

К ночи жажда разрушения уступила место желанию спрятаться. Я растормошила платяной шкаф и с удовольствием расположилась там, где прежде висели многочисленные пальто и куртки. В темноте и тесноте даже сердце билось спокойнее.

— Это не выход, — дверь шкафа искажала голос Джея, позволяя мне не разреветься при его звуке.

— Уходи, — выдавила я, это было первое слово за весь прошедший день. Я смутно помнила то, как именно Джейсону удалось уложить меня спать — вчерашний вечер вспоминался с большим трудом и лишь местами, отдельными не очень информативными сценами. Без особых талантов наставника явно не обошлось, иначе он бы меня никогда не урезонил. Я ревела, как сумасшедшая, глаза, наверное, до сих пор опухшие.

— Не хочу вытаскивать тебя силой, — с едва уловимой угрозой в голосе, признался Джей.

— Отстань, — бросила я, начиная злиться. Неужели не понятно, что я никого не желаю видеть?! И что меньше всего мне нужен тот, чья некомпетентность привела к роковой ошибке...

— Ведешь себя, как ребенок. Ты Вестница! Вылезай из шкафа, немедленно, — со сталью в голосе велел Джейсон. Ещё вчера его суровость произвела бы на меня неизгладимое впечатление, но сегодня она вызывала лишь горькую усмешку, полную, к тому же, искреннего презрения.

— Ты плохо слышишь? Отвали! — проорала я, чуть сдерживая слезы.

Дверь шкафа резко отворилась, отскочив в сторону и чуть не слетев с петель. Джейсон возвышался в образовавшемся проеме, и весь его вид свидетельствовал о непоколебимой решимости.

— Аля, возьми себя в руки и выползай из шкафа, — почти прорычал наставник, вызывая смешанное чувство протеста и какого-то извращенного ликования. Ведь мне давно хотелось увидеть, каков он на самом деле. И, что греха таить, я жаждала наказания. Меня терзало чувство вины, которую хотелось искупить, за которую хотелось расплатиться хотя бы отчасти...

— И не подумаю, — бросила я, вжавшись в заднюю стенку шкафа.

Джей замешкался всего на секунду, после чего схватил меня за руку, больно сжав запястье, и выволок из шкафа. Я оказалась на полу, не желая подниматься и вообще хоть как-то помогать наставнику справляться с моим весом.

— Взрослый человек, а ведешь себя, как сопливая девчонка, — проворчал Джей, крепко обхватив меня за талию и одним движением поставив на ноги.

— Не хочу тебя видеть, — бросила я, оттолкнув его руки.

Босая, зареванная и лохматая я сама себе казалась невыносимо жалкой. Одновременно злой и сочувствующий взгляд Джея только усугублял это чувство.

— Не важно, — отмахнулся Джейсон, — Твои желания меня мало волнуют. Ты должна прийти в себя, это не обсуждается.

— Ты спятил?! Я убила своего друга! Неужели, до тебя не доходит?! — проорала я, предприняв отступление в сторону открытого шкафа.

— Макс жив и здоров, они с Кристой весь день провалялись на пляже, — вызывающе спокойно возразил Джейсон, — И он будет жить столько, сколько ему отмеряно. Ты выполняла свою работу, пусть и не подозревая о том, что именно делаешь.

Слова Джея призваны были меня успокоить, но возымели ровно противоположное действие: мне страстно захотелось съездить наставнику по лицу, удержало удивительно трезвое осознание бессмысленности и чреватости подобного жеста.

— Ты позволил мне совершить ужасный поступок, — стараясь взять себя в руки, заметила я, — И теперь я ненавижу себя, а тебя просто не желаю видеть.

— А кого желаешь? — со злой улыбкой поинтересовался наставник.

Перед тем, как Джейсон исчез, я заметила на его лице выражение сильнейшего отвращения. Или показалось?

Его намек был прозрачнее некуда. Оставшись одна, я почти бегом вернулась в свою комнату и отыскала среди подушек сотовый телефон, он оказался выключен. На то, чтобы включить его ушло минуты три, ещё две на то, чтобы найти в списке номеров Данин.

— Привет! — почти сразу ответил парень, — Не думал...

Я не дала ему договорить.

— Приходи,— велела я, стараясь не оставить Даниле даже маленького шанса отказаться. И как я раньше не подумала его пригласить? Много и ярко чувствовать — прекрасный способ ни о чем не думать.

— Ты в порядке? — насторожился Данила.

— Конечно, нет, — раздраженно бросила я, — Так ты придешь?

— Что случилось? — судя по тону, в Даниной голове шел сложный мыслительный процесс.

— Да или нет? — нетерпеливо спросила я.

— Приду, — с небольшой заминкой ответил Данила.

— Как можно скорее, — предупредила я и положила трубку раньше, чем он успел возразить.

Ждать пришлось минут пятнадцать, не больше, за это время я постаралась привести себя в порядок, не очень успешно, но в любом случае лучше, чем было. Голой видел? Видел. Значит, и лохматой потерпит.

— Что всё-таки случилось? — прямо с порога спросил Данила. Похоже, добираясь до меня, он успел придумать невесть что.

— Не хочу об этом. Я тебя не для разговоров позвала.

Данила выглядел одновременно и изумленным, и настороженным. Я обняла его за пояс и попыталась сдвинуть с места, но Даня не поддался.

— Синяки прошли, — заметил парень, недоверчиво косясь на мою шею.

— Заживает, как на собаке, — отмахнулась я, отругав себя за беспечность. Совсем забыла про созданную Гневом иллюзию! В отличие от моей, шея Дани выглядела ещё хуже, чем в первый день. Синяки растеклись по коже, словно чернильные пятна.

— Никакого интима, пока не расскажешь, что стряслось, — убирая от себя мои руки, заявил Даня. Серьезность ему не шла.

— Зануда, — бросила я, развернулась и ушла в свою комнату. Посмотрим, кто кого! Смесь азарта и сексуального возбуждения, чем не панацея?

Даня и не подумал отмалчиваться или выжидать, тут же последовал за мной, сопровождая наш переход чередой вопросов на тему, что же, блин, случилось? Пришлось вновь проявить настойчивость и прервать-таки ненужный допрос сразу, как только мы достигли спальни...

* * *

Мы с Даней расположились на одеяле, расстеленном прямо на полу в гостиной. Я лежала на спине, а он на боку, по-хозяйски положив руку на мой обнаженный живот. Данино дыхание — равномерное, но легкое, как перышко, свидетельствовало о том, что он тоже не спит. Мы не разговаривали, Данила не предпринимал повторных попыток выяснить обстоятельства моего звонка и вообще вел себя тише воды ниже травы. Я чувствовала, как эхо моего пульса бьется под его горячей ладонью, и это было единственное, что вызывало хоть какие-то эмоции.

Попытка забыться привела меня в тупик: продолжать отвлекаться физическим удовольствием не было сил, трезво оценить ситуацию не получалось — всё моё существо сковывали необъяснимые приступы страха. Тогда, когда Даня оставлял меня одну, отлучаясь в ванную или на кухню, я чувствовала себя так, будто внутри кто-то сидит — кто-то большой и отвратительный, кто-то, кого я должна исторгнуть, но не могу, потому что боюсь не дожить до конца этого нелицеприятного процесса.

Физическая усталость притупила все прочие чувства, но не избавила от них. Стоило закрыть глаза, как мне чудилось, что я плыву в густом киселе, пахнущем мокрыми простынями.

Даня зашевелился и убрал руку с моего живота.

— Пора собираться, — пробормотал он, усевшись на одеяле.

— Ночь же, — ответила я, перевернувшись со спины на бок и попытавшись обнять Данилу свободной рукой.

— Пять утра, — ответил он, поймав мою руку и бережно уложив её на влажное одеяло. Мы ходили в душ больше часа назад, но оба до сих пор не обсохли — духота сделала свое дело, на место воды пришел пот.

Данила встал с одеяла и принялся одеваться. Я следила за его движениями, как загипнотизированная, не позволяя себе даже думать о чем-то, кроме его влажного тела. Всё остальное причиняло слишком много боли и неудобств.

Перед самым уходом, стоя у открытой двери, он хотел что-то сказать, но так и не решился. Все чувства легко читались на его лице — счастливый и несчастный в одно мгновение. Помявшись на пороге, он ограничился неловким прощальным поцелуем. Чтобы проводить Данилу, мне пришлось выйти во внутренний межквартирный коридор, и, возвращаясь обратно, я столкнулась с соседкой по площадке. Ей приспичило вынести мусор, а тут я — в майке и трусах.

Женщина окинула меня таким взглядом, будто я прямо у неё перед носом задушила котенка, а то и целый выводок котят, но всё-таки нашла в себе силы поздороваться. Я ответила на приветствие, но не сдвинулась с места, пока дама в халате не скрылась за дверью своей квартиры.

Соседка своим, казалось бы, вполне предсказуемым появлением буквально врезалась в поверхность моего маленького замкнутого мира, где численность людей строго определена, где каждый отдельно взятый человек играет свою особую роль, в мир, где нет места даже доброжелательно настроенным чужакам. Эта по сути совершенно безобидная тетечка из соседней квартиры, которую просто смутил мой внешний вид, одним своим существованием нарушала незыблемые законы моей собственной индивидуальной вселенной, где я имею полное моральное и прочее право быть монстром, любимым ребенком смерти, убийцей своих друзей. Появившись в коридоре, она вторглась на территорию моей грусти, и это вывело меня из того подобия равновесия, что я смогла найти в объятиях Дани. Правда, истерике так и не довелось случиться.

— Матерь божья, ну, и вид!

Я обернулась и почти нос к носу столкнулась с обладательницей голоса, ей оказалась незнакомка — внешне девушка походила на матрешку-тинейджера, в меру округлые формы, длинные темные волосы, открытое миловидное лицо с едва уловимой ехидцей и живой выразительный взгляд каре-зеленых глаз. Девушка не дала мне и слова сказать, вцепилась в руку и буквально втащила в приоткрытую дверь моей квартиры.

— Что за манера разгуливать в такую рань и в таком.... непрезентабельном виде, — ворчала девушка, натягивая на меня халат, найденный на вешалке в ванной. У меня не было желания что-либо предпринимать, та часть сознания, что всё ещё вопреки всему сохраняла трезвость, быстро сработала, определив пришелицу, как очередную представительницу грехоносительного сообщества. Блуд ушел, значит, её появление вполне закономерно.

— Ты совсем не алё? — уточнила "матрешка", бесцеремонно похлопав меня по спине.

— Алё, — возразила я, стряхнув с себя оцепенение.

— Отлично, а то я решила, что ты того, спятила. Было бы обидно, — буднично заметила девушка, проходя на кухню. Я как привязанная последовала за ней.

— Кофе есть? — обшаривая полки, поинтересовалась она.

— В нижнем ящике, — до сих пор мне не доводилось видеть Грех в носителе женского пола, поэтому я с живейшим интересом изучала свою названную гостью. Она двигалась одновременно очень быстро и удивительно грациозно, вела себя так, будто находится в собственной квартире, чем не вызывала логичного в такой ситуации неприятия, скорее наоборот, заставляла поверить, что она здесь и, правда, полноправная хозяйка.

Сварив кофе и наскоро слепив бутерброды, девушка уселась за стол напротив меня и, не спрашивая разрешения, закурила.

— Акседия, — протянув мне свободную от сигареты руку, представилась незнакомка, — Можешь звать Аксой или Ди, или ещё как-нибудь. Мне всё равно.

— Лёва, — пробормотала я, автоматически ответив на рукопожатие.

— Лапы холодные, как у лягушки, — прокомментировала Ди моё прикосновение.

— А где Джей? — я только сейчас сообразила, что Акседия — первый Грех, которого мой наставник не представил лично.

— Разошлись у твоего дома. Он всю дорогу нес какую-то чушь о том, что вы в ссоре, — сообщила девушка, отпив кофе и затянувшись сигаретой.

— Я сказала, что не хочу его видеть, — объяснила я.

Акседия уставилась на меня с таким неприкрытым изумлением, что я несколько раз пожалела о сказанном.

— Чудны дела твои Господи, — усмехнулась Ди, — Ни один мой подопечный не имеет такой роскоши, как личная жизнь, и права "ссориться" с кем бы то ни было, тем более со мной, у них отродясь не бывало. Ты с какой грядки, девочка?

— Мой наставник Джейсон, так что...

— Мой наставник, мой наставник, — не очень талантливо передразнила Ди, — Ещё скажи — моя нянька. Я бы на его месте не стала ждать, пока ты закончишь с тем молодчиком в синей кепке, приперлась бы в самый разгар веселья и надавала бы по одному месту. Обоим. В таких делах, как наставничество, следует держать дистанцию, и не забывать про чувство юмора.

Мне её версия развития событий не казалась смешной.

— Ладно, страдалица, переходим к делу, — объявила Ди, — Если по протоколу, то я — Уныние, если по-свойски — мне всё равно, как долго ты собираешься себя жалеть, но постарайся делать это так, чтобы мне не пришлось торчать здесь дольше суток.

Ди была явно не из робкого десятка, чем очень напоминала Крис. Эдакая пофигистка грешного разлива. Её появление меня заметно мобилизовало, переживания отступили, уступив место любопытству и бытовому негодованию. Развитие продолжается вне зависимости от моих желаний и страхов. Я с ужасом думаю о том, чтобы создавать видения, одна мысль об этом вызывает рвотный рефлекс, но Грехи продолжают приходить, не особенно церемонясь. Когда во мне случатся качественные изменения? Хоть что-то, что сделает меня не такой уязвимой?

— Я блокирую видения, это выходит само собой, потому что мне страшно, — призналась я, решив, что уж эта девица скажет мне всё, как есть, не пытаясь оградить или поберечь, скажет напрямую, не так, как это делает Джейсон.

Ди затянулась и выпустила густой клубок дыма прямо мне в лицо.

— От долгого воздержания ты снова потеряешь контроль, и видения начнут приходить сами, — разглядывая дымные кольца, сообщила Ди ровно тоже, что сказал бы Джей.

— Этого недостаточно, — призналась я, даже не пытаясь скрыть свое разочарования.

— По-твоему, я кто? Фея-крестная? Приятельница твоей "щетинистой няньки"? Эдакая нимфа с сигаретой? Нет, деточка, я могущественная тварь, которой нет до тебя никакого дела. Завязывай с попытками развести меня на откровенную беседу по душам и начинай унывать, — прорычала Акседия.

Мне не удалось сдержать улыбку. Эта дамочка настоящая находка! Чертовски освежает! Ди с интересом наблюдала за моей реакцией. Я поняла, что мы не расстанемся дольше, чем сутки. В её присутствии унынию нет места. Интересно, все эти выкидоны — свойства носителя, или Грех привнесла больше изменений, чем может показаться на первый взгляд?

Глава 25:

Джей появился посреди кухни в тот самый момент, когда мы с Акседией сражались за жизненное пространство, то есть я настаивала на том, что курить в квартире — последнее дело, а она демонстративно затягивалась, выражая тем самым немой, но весьма красноречивый протест.

— Где твоя гражданская совесть? — обратилась Ди к Джею, стоило тому объявиться, — Сделай ей внушение.

— У него нет права голоса, речь идет о моей квартире, — бросила я, пытаясь отнять у девушки чашку, из которой та успела сделать временную пепельницу.

— Ты чего такая агрессивная? — одерживая верх в нашей небольшой схватке, поинтересовалась Ди, — Всю ночь куролесила и всё чем-то недовольна!

Я бросила быстрый взгляд на Джейсона, стараясь не выпустить чашку. Мужчина наблюдал за нами с завидным бесстрастием, будто мы всего лишь одни из тысяч непослушных детей в его многолетней педагогической практике.

— Не для того я выбирала себе носителя, который живет, как хочет, чтобы твоя правильность мешала мне развлекаться, — огрызнулась Ди, рванув на себя предмет спора. Чашка выскользнула из моих рук, Акседия изобразила что-то вроде победного танца.

— Аль, ты пришла в себя? — спросил Джейсон, игнорируя пляски своей коллеги.

— Мне хорошо только тогда, когда я не чувствую, что мне плохо, то есть исключительно во сне, — призналась я, не находя причин и дальше сердиться на наставника. Сделанного не воротишь, и надо двигаться дальше... Непродолжительное общение с немного нахальной Ди вправило мне мозги. Что бы ни происходило — мы с Джейсоном в одной упряжке. Макс, конечно, ему не друг, и сам Джей не приговаривал его к смерти, но ответственность за произошедшее мы делим поровну, как ученица и невнимательный учитель.

— Не думай о том, что случилось, — велел Джей, видимо, угадав суть размышлений по выражению моего лица.

— Правильно, — поддержала Ди, — Есть дела поважнее.

— Что может быть важнее моих друзей? — огрызнулась я.

— Ну, он же почти мертв, — невозмутимо заметила Ди, — Вопрос можно считать закрытым.

Я свирепо уставилась на Уныние, не в силах ни успокоиться, ни признать её правоту.

— Тише, — велел Джей. В его голосе чувствовалась усталость, — Мне не нужны разборки. Пообщайтесь, как взрослые люди, чтобы моя Вестница получила в свою копилку четвертый грех, и расходитесь.

Прозвучало, как настоящее наставление, даже возражать не хотелось, настолько всё четко и правильно. Я только сейчас заметила, что в Джейсоне не осталось того мальчишеского шарма, что запомнился мне после первых наших встреч. Волосы, прежде совсем короткие, теперь отрасли и начали немного завиваться у шеи и у висков. Стиль в одежде изменился до неузнаваемости — никаких брюк и рубашек, сплошные шорты, футболки и майки. Появилась несвойственная ему неряшливость, из-за которой он стал выглядеть менее солидно, а попросту — дружелюбнее и моложе. Загадочность сменилась на редкую, но регулярную, угрюмость и почти постоянную обеспокоенность. Глядя на него, никак не удавалось понять, по нраву ли мне подобные перемены. С одной стороны Джей стал для меня второй семьей, а с другой — остался тем незнакомцем, что так открыто и сразу ошарашил меня характером профессиональных и жизненных перспектив.

— Буду курить и точка, — объявила Ди, возвращаясь на свое место за кухонным столом и доставая из пачки следующую сигарету. Я решила не связываться.

Джей ответил на мой молчаливый жест терпимости одобрительным кивком.

— Вот и отлично, — заключил он, — Общайтесь.

И исчез раньше, чем я успела попросить его остаться. Кажется, наш конфликт не до конца разрешился, и что-то всё ещё не позволяет наставнику чувствовать себя комфортно в моем обществе. Возможно, чувство вины за случившееся, то самое, что я сама же и спровоцировала... Или обида на мои слова. Ведь я ему тоже не чужая, мог и обидеться...

— О чем поговорим? — спросила я свою гостью, стараясь реже дышать — сигаретный дым неприятно горчил, вызывая кашель.

— Я бы предпочла помолчать, разговоры не обязательны, — пожала плечами Ди. Кажется, сложившаяся ситуация её ничуть не смущала.

— Это носитель у тебя такой, или ты сама такая? Ну, отходчивая нахалка... — спросила я, решив, что без разговоров будет слишком много времени на тоскливые мысли, что сейчас совсем некстати.

— Она веселая, — улыбнулась Акседия, — И имя красивое — Маргарет, Марго.

— Никогда не унывала? — предположила я.

— Не то, чтобы вообще никогда, просто её природного оптимизма хватило бы на целую армию нытиков, — с нескрываемой гордостью призналась Ди. Её показное безразличие и талантливое ехидство отступило, обнажив куда более приятные черты характера. Я чувствовала, что это ненадолго, — Твой наставник похож на комара — так же жужжащ и неуловим.

— С ним, по крайней мере, легче, чем с Завистью, — заметила я, вспомнив противного старика Инвида.

— Не скажи. Ив прикольный мужик. Брюзга, конечно, но это в теле, а в первозданном виде — колоритнейшая сущность, — мечтательно возразила Ди.

— Мнение о нем уже сложилось. Зато Лук мне очень понравился, жаль, не хватило времени для общения.

— Зёрна его сути упали на плодородную почву, — Ди не пришлось пояснять, намек вышел более чем прозрачный, — Радоваться надо. Не у всех с похотью проходит так же гладко, как у тебя. Кое-кто огребает вполне реальные неприятности, вплоть до судебных разбирательств по обвинению в домогательстве, а то и вовсе в изнасиловании.

— А ты со многими Грехами знакома? — мне хотелось продолжить разговор. Воспоминания о Зависти, а потом и о ночи, проведенной с Даней по милости Блуда, наводили на меня тоску из-за нежелания анализировать собственные ощущения, в частности — отношение к Даниле. В первый раз я принимала Грех, во второй — искала утешения, будет ли третий и, если да, то, что послужит причиной?

— Есть вещи, которые не обсуждают, — неожиданно сурово заметила Ди, — Ира не объяснял?

Я нашла лучшим промолчать, не желая компрометировать наставника. Выходит, Гнев может хранить часть секретов не по своей воле, а по воле вышестоящих... кем бы они ни были.

— Мне известна твоя ситуация, пусть и весьма поверхностно, — затягиваясь очередной сигаретой, напомнила Ди, — И я могу дать тебе только один совет. Так сказать, с барского плеча.

Девушка сделала несколько глотков кофе, поморщилась и продолжила в насмешливо-беззаботной манере:

— Смерть обожает своих детей и дает им некоторые преимущества. Сейчас тебе кажется, что ты совершила преступление. "О, ужас! Убила человека!" Хотя на самом деле ты просто выполняла миссию, возложенную на тебя капризной вселенной. Смертушка тетка коварная, но, как мать, лучше не придумаешь. Ты очень скоро ощутишь на себе её заботу... Советую обратиться к дару, сразу станет легче. Без дара ты будешь киснуть, как труп в болоте. Не очень эстетично и совершенно бесполезно.

— Если я спровоцирую видение, мне станет безразлична смерть друга? — с сомнением уточнила я, пытаясь не заводиться. Она не понимает, о чем говорит!

— Речь не о безразличии, — заметила Ди, — Речь о внутреннем спокойствии, о понимании. Пока ты человек, тебе никогда не будет "всё равно", но сгладить чувство вины и причастности вполне в твоих силах, точнее по силам твоей духовной маман. Просто видения — способ общения с ней. Ну, посуди сама! Грохнула друга? Среди Вестников это сплошь и рядом. Они потому и стараются жить затворниками. Пора забыть и двигаться дальше. Способ ускорить этот процесс я подсказала, всё в твоих руках.

Девушка встала из-за стола, затушила сигарету в кружке с кофе, и, сладко потянувшись, исчезла, оставив меня одну посреди кухни полной сигаретного дыма.

* * *

Я пыталась выпить снотворное, при этом расплескала почти всю воду — предательски дрожали руки. Комната казалась не просто маленькой, она казалась крохотной, размером не больше спичечного коробка. Мысли путались, из-за таблеток навалилась свинцовая слабость, но сон так и не пришел. Устроившись на краю постели, я сжалась в комок, чувствуя себя пойманной в ловушку. Дрема то наваливалась, прижимая меня к кровати, то стремительно отступала, давая возможность вздохнуть и осознать, как всё плохо — Ди ушла, я расслабилась, но не прошло и десяти минут, как меня накрыло. Мир как будто выцвел, стал черно-белым, а потом и вовсе потерял четкость. Сбежать в сон не удалось, оставалось ждать, когда отпустит, но тоска и не думала оставлять меня в покое. Ощущения не имели ничего общего с тем, как я прежде представляла себе уныние. Вселенная надорвалась и схлопнулась прямо у меня над ухом, и теперь в голове бродил шум, превращаясь в отвратительный визг чем-то похожий на звук торможения поезда, только в разы сильнее.

Единственное, что обнадеживало, подобная мука оставляла очень немного времени на размышления. Коротких передышек хватало только на то, чтобы с поразительной ясностью осознать, как невыносимо быть одной. Все прочие мысли меркли на фоне этой, такой объемной и яркой, перекрывающей собой вид на расплывающийся мир, на разрушенную вселенную, на обреченного друга. Я не хотела, я больше не могла быть одна.

Когда мир сомкнулся до маленькой черной точки у меня перед глазами, я почувствовала, как чьи-то руки обнимают меня за талию, заключая в крепкие объятия. Границы сомкнутого мира дрогнули и поползли в стороны.

— На улице жуткий зной, совершенно нечем дышать, — буднично сообщил Джей, не выпуская меня из объятий. Мужчина ослабил хватку, но я продолжала чувствовать его руки, становилось спокойнее.

— К вечеру будет дождь, жара пройдет, — добавил он. Я чувствовала едва уловимое движение воздуха там, где были его губы — почти у самого моего уха, — И у тебя тоже пройдет.

В горле пересохло, но не хотелось шевелиться, я даже воды попросить боялась, вдруг Джейсон решит, что перешел какую-то черту, и исчезнет, оставив меня одну, снова.

— Мой прежний носитель, Рауль, славный парень. У него свое дело — винный магазинчик. К нему почти каждый день заходила девушка.... Мая. Эмигрантка. Ничего не покупала, просто здоровалась, рассматривала бутылки, улыбалась, прощалась и уходила. Рауль не осмелился что-то предпринять, а мне было не до того... у меня, будучи в нем, были свои дела. Он так и не решился, я проверял. Мая вышла замуж за другого. У меня была возможность оставить Раулю хотя бы немного дополнительной решимости, но я об этом не думал, а ведь мог...

Я задержала дыхание — невольно, теперь так же случайно выдохнула и снова вдохнула. Джейсон зашевелился, пытаясь устроиться поудобнее.

— Я к тому, что многое из того, что мы можем, другие не могут, а мы даже не задумываемся о том, чтобы помочь. Нам бы это ничего не стоило, а другим, возможно, изменило бы жизнь...

Голос Джейсона убаюкивал, избавлял от страха, притуплял осознание собственной беспомощности и ничтожности.

— Главное, даже будучи неправильной, не такой, как все, делать то, что считаешь справедливым, совершать те поступки, принимать те решения, которые не противоречат твоей совести, твоим представлениям о допустимом. Ты такая, какая есть, но в твоих силах использовать собственный дар в согласии с тем, что предопределено каждому человеку, на чью судьбу ты окажешь влияние. Ты не причиняешь вред, ты помогаешь случиться тому, что должно.

— Меня испугала соседка, — внезапно призналась я, с трудом ворочая языком.

— Как?

— Я столкнулась с ней на площадке, это было так странно, неуютно, неприятно... — прошептала я, чувствуя, как жажда становится всё сильнее. Говорить в голос у меня бы не вышло, — Другие люди стали для меня чужими...

— В твоем представлении они будущие жертвы, — предположил Гнев.

— Жертвы... — я поморщилась, — Сейчас все заняты сессией, но она закончится... Крис позвонит, предложит встретиться. Как смотреть ей в глаза? Как общаться с Максом? Я не смогу...

Какое-то время Джей молчал, потом ответил — очень тихо, так тихо, что мне, даже лежа у него под боком, приходилось прислушиваться.

— Рауль был единственным носителем, которого я оставил раньше срока, — признался наставник, — Мой подопечный... хороший парень, выросший в большой семье, умный и веселый, не смог дожить даже до второго Греха, поэтому необходимость в Рауле пропала. Приняв меня, Густав сломался. Когда ты приняла первый Грех, у тебя светились глаза, я видел, что ты счастлива и воодушевлена, а он покончил с собой... Спрыгнул с крыши. Разве не я его убил? Одним своим существованием.

— Не ты, — возразила я, — Его убила твоя работа.

— Моё призвание, моя суть, то, для чего я существую, стало причиной его гибели. Но в той же самой степени — его собственная слабость. Он, не я, сделал роковой шаг. Он, а не я, оставил своих родных и друзей горевать. Макс, а не ты, проживает жизнь так, что Вестница почувствовала его смерть и поставила метку. Дар, как и моя сущность, и награда, и испытание, как бы патетично это ни звучало, — Джейсон говорил спокойно, хотя за этим спокойствием отчетливо ощущалось волнение, старательно сдерживаемые эмоции, густая, почти осязаемая энергия. Близость Джея делала его состояние более очевидным, более понятным, легко узнаваемым. Он прижимался к моей спине, обнимал талию, касался щекой моих волос — прежде его объятия были порывисты и непродолжительны, просто необходимы, но теперь они были по-своему желанны. И это пугало.

Джейсон будто угадал случившуюся перемену, его руки разомкнулись, я почувствовала, как вокруг становится в несколько раз больше воздуха. Мужчина отодвинулся. Я ощутила, как прогнулся матрас, когда Джей вставал с кровати, слышала, как он обходит её, открыв глаза, я увидела, как он садится рядом, совсем меня не касаясь.

— Ты приняла уныние, поздравляю, — сообщил он с улыбкой, она вышла мягкой, почти отеческой.

Я расслабилась, поняв, что окружающий мир изменился — обрел цвет и разросся до прежних размеров.

— А как ты понял, что это случилось? — спросила я, с удовольствием зарываясь в одеяло.

— Почувствовал, как убывает могущество, — ответил Джей, сосредоточенно изучая моё лицо.

— И ты уже мало, что можешь? — спохватилась я.

— Не так уж мало, но значительно меньше, — улыбнулся Джей, — Не бери в голову. Главное, тебе лучше.

Он не спрашивал, он утверждал, мне и, правда, полегчало.

— Скоро следующий Грех? — предположила я, подумав, что мне не помешала бы передышка.

— Скорее всего. Это гонка, за плечами уже половина пути, — ответил он, вставая.

— Уходишь? — в горле неприятно защекотало, но на этот раз не от жажды.

— Принесу воды, — улыбнулся наставник, — Потом уйду. Тебе надо отдохнуть, а я попробую разобраться с твоим последним экзаменом.

— Один неуд не страшно, — заметила я. Сессия казалась чем-то совершенно незначительным.

— Не настолько я беспомощен, — усмехнулся Джей, — Займи себя чем-нибудь.

— Акседия дала совет, — мне вдруг ужасно захотелось поделиться с Джейсоном, спросить, не соврала ли девушка о благотворном действии видений.

Джей вопросительно посмотрел на меня, ожидая продолжения.

— Сказала, что сейчас мне стоит больше пользоваться даром, не прямо так сказала, но что-то вроде. Якобы это пойдет на пользу... — я замялась. Вдруг, всё это глупости, и надежда найти в видениях спасение от чувства вины тщетна?

— Не панацея, но метод, — поразмыслив, заключил Гнев.

— Может помочь? — оказывается, мне безумно хотелось, чтобы совет Ди имел под собой реальные основания.

— Общение с даром в любом случае не повредит, — мягко заметил Джей, — Не хочу обнадеживать.

— Понимаю... попробую. Ты уйдешь, я выйду на улицу, и приступлю к выполнению своих обязанностей, — серьезно заявила я.

— Только не прикасайся ни к кому. В видениях, — осторожно посоветовал Джей, — Тебе рано ставить метки. Пережди.

— Не сомневайся, — меньше всего мне хотелось ещё кого-нибудь убить.

Джей сходил за водой и, пока я пила, в голове созрел очередной вопрос.

— Когда Макс умрет, что с ним будет дальше? — возвращая наставнику пустую кружку, спросила я.

— В каком смысле? — не понял Джей.

— Загробный мир, — пояснила я, — Ад и рай... Ведь рай есть?

— Не знаю. Сам я там не бывал, но, если есть, Макс не промахнется, — заверил Джейсон, выглядел он при этом очень убедительно, как человек, совершенно не сомневающийся в Максиной находчивости и меткости.

Перед тем, как Джей исчез, я дала себе обещание обязательно повторить нашу с ним беседу о том, что ждет людей по ту сторону жизни, кроме объятий моей духовной мамы, разумеется.

Глава 26:

Прогуливаясь по главному проспекту города, я больше не мечтала об отпуске. Нам с отцом вообще едва ли светит что-то, что принято в нормальных семьях. Меня радует его командировка, он не частит звонками, будто забыл, что у него есть дочь. И самое ужасное — обоих вполне устраивает такое положение дел. Папа всегда хотел, чтобы я выросла самостоятельной, он воспитывал во мне способность принимать решения, учил самой справляться со своими проблемами и ни на кого не рассчитывать. Не могу сказать, что полностью оправдала его надежды — кое от кого я всё-таки завишу, но в целом — он своего добился. Теперь я не чувствую, что мне его не хватает, достаточно знать, что отец в порядке. Моя жизнь проходит без родителей, всегда проходила. Только раньше в ней было больше места для волнений по этому поводу, а теперь свободного пространства совсем не осталось. Моё предназначение съело его с потрохами.

От асфальта тянуло жаром, казалось, будто идешь по раскаленной сковороде. В небе — ни облачка, лишь большое, круглее круглого и ярче яркого солнце. Может, всё к лучшему. Жить стало бы заметно проще, если бы всё, что делается, действительно, делалось во благо. О стольком не пришлось бы переживать. Впрочем, я буду жить долго и временами счастливо, в отличие от тех, кому не повезет попасть под мой "радар".

Мимо пробежал мальчик лет десяти, в ковбойской шляпе. Следом за ним, не разбирая дороги, неслась девчонка года на два помладше, её короткое ситцевое платье напоминало не раскрывшийся парашют. Мне захотелось увидеть будущее именно этих ребят, хотя я понимала, что с просмотром настоящего дела обстоят значительно лучше — его проще всего спровоцировать. Дети обогнули фонарный столб и бросились в обратную сторону — прямо на меня. На полпути к цели их подловила высокая коренастая женщина средних лет. Пока дети выслушивали всё, что она думает об их поведении, мне удалось улучить момент и сосредоточиться — сначала на мальчике. Я не без труда представила, каким он станет с возрастом: окрепнет, вытянется, обрастет щетиной, возможно, сломает нос, проколет ухо, вместо ковбойской шляпы будет носить кепку... или ирокез, а то и вовсе побреется наголо.

Мужчина, очень похожий на мой образ, но в чем-то всё равно другой, без ирокеза, с классической мужской стрижкой, сидит на кровати, читает под светом ночника. Рядом с ним, посасывая палец, спит ребенок — девочка лет трех с красивыми светлыми волосами. Я чувствую, как мужчину переполняет нежность, когда он бросает взгляд на ребенка. Девочка зашевелилась, мужчина поправил одеяло, отложил книгу, выключил свет. Комната погрузилась в спокойную уютную темноту.

На двенадцатой "жертве" своего дара, я смогла, наконец, остановиться и отдышаться. Будущее, настоящее и прошлое подловленных мною людей слилось в одну общую картину, полную пробелов и клякс. Несколько раз меня ощутимо тянуло прикоснуться, утешить, подбодрить или наоборот — отчитать за безответственность, грубость, трусость, но я удержалась, не без труда, но, несмотря на это, продолжала провоцировать видения, как одержимая. Вместе с усталостью и волнением, пришло осознание собственной силы. На мгновение мелькнула мысль, что будь рядом со мной Гордыня, я бы приняла её без особых осложнений, настолько упоительным оказалось собственное могущество. Может, под облегчением Ди подразумевала не исчезновение прежних ощущения, а возникновение новых — других, но не менее ярких? Подошла бы аналогия с наркотиками, уж очень опьяняет... хотя трезвости разума не отнимает ни на чуть. Необычные и противоречивые ощущения, что ни говори.

Я успела добрести до пляжа, где и решила передохнуть, забравшись на каменную балюстраду рядом со старой вышкой. По песку и у воды бродили люди, многие загорали, кто-то играл в пляжный волейбол, дети строили песочные замки. Лето выдалось на удивление жарким, так что город, чем дальше, тем больше напоминал курорт.

Немного кружилась голова, наверное, от напряжения. Страшно представить, сколько сил отнимает каждое видение. Если бы не адреналин и другие приятные мелочи — я бы не справилась с таким количеством народа. Интересно, а сколько людей может окучить уже состоявшийся Вестник? Ведь они только тем и занимаются, что смотрят видения, иначе как один-два человека могут выполнить норму смертей в целом городе?

Я оперлась на каменную боковину верхнего яруса балюстрады и закрыла глаза. Делать это на солнце не лучшее решение, но я надеялась, что окружающий шум помешает мне уснуть. Тем ни менее, я, кажется, задремала. Мне даже что-то снилось ровно до тех пор, пока некто из внешнего неспящего мира не пихнул меня в плечо.

— Эй, — бросила я, открыв глаза. Напротив стоял парень с виду на год, на два старше меня, — Что надо?

Действие адреналина прошло, я чувствовала себя измотанной и злой.

Парень не ответил, немного выждал, пока я его разглядывала, и снова пихнул в плечо. Я спрыгнула с парапета, немного неловко из-за усталости, и толкнула возмутителя в грудь — несильно, просто, чтобы он отступил. Парень и с места не сдвинулся, а когда я попыталась уйти, поймал за руку, притянул к себе и с силой толкнул на песок. Только упав, я запоздало сообразила, кем может быть этот случайный агрессор. Разговоры не по его части... Мы с Джеем так и не разобрались с этой проблемой, очень жаль. Порождение, между тем, не оставляло попыток мне навредить: наклонился, схватил за плечо и, дернув на себя, поставил на ноги. Я прекрасно понимала, что не с моей комплекцией ему противостоять, к тому же я так устала, что с трудом справлялась с поддержанием собственного тела в вертикальном положении. Если бы не мертвая хватка парня, я бы непременно рухнула обратно на песок. Парень замахнулся, явно желая съездить мне по физиономии, но я каким-то чудом увернулась. Порождение растерялось, дав мне возможность вывернуться. Я нырнула под его руку, но не успела сделать и пары шагов, как снова оказалась в его объятиях. Окружающие нас люди, кажется, ничего не замечали, или не желали видеть. Ужас, они даже не оборачивались! Впрочем, со стороны наша борьба могла показаться шуткой — настолько неуклюже двигались оба участника, я устала, а парень был похож на зомби — боролся упрямо, но слегка заторможено.

Очередная попытка вывернуться закончилась неудачей. Порождение замер, глядя на меня пустыми глазами, от этого взгляда по коже побежала мурашки, настолько нечеловеческим и чужим выглядел мой противник.

— Да, что же тебе надо, — проворчала я, совершенно не чувствуя страха. Кажется, он покинул меня вместе с адреналином и уверенностью в собственном могуществе.

Парень по-своему истолковал моё предложение всё прояснить. В этот раз я не успела увернуться — его кулак влетел мне в лицо, удар был нанесен в полную силу, а силы у парня хватало. Из-за острой боли я даже не заметила, как снова оказалась лежащей на песке. Перед глазами расстелилось звездное небо, с плавающими, пульсирующими звездами, в ушах шумело, я чувствовала себя сломанным телевизором.

— Совсем сдурел?! — услышать чей-то голос в непосредственной близости от места нашего спарринга, казалось чем-то из ряда вон выходящим. Организм, видимо, решил, что мы спасены, и выключился, не дожидаясь развязки.

В себя я пришла на руках у Крис, девушка склонялась надо мной, с беспокойством вглядываясь в мое лицо, при этом она улыбнулась довольной, спокойной улыбкой.

— Тебе везет на придурков, — заметила она, — Придется снова ходить с синяком в половину лица.

— Писк сезона, — заметил Макс, садясь по другую сторону от меня. Увидев его, я невольно зажмурилась. Боль от осознания того, что я с ним сделала, была куда сильнее пульсирующего ожога на лице, оставленного рукой порождения.

— Может скорую вызовем? — насторожилась Крис.

Я помотала головой. Врачи против душевных мук не помогают.

— Кто это был? — уточнил Макс, — Странный какой-то. Когда я ему врезал, он спохватился и убежал.

— Кажется, он под кайфом, — предположила Крис, помогая мне сесть, — В полном неадеквате. Ты с ним знакома?

— Нет, — призналась я. Макс с Крис поставили меня на ноги. Половина лица ощущалась с трудом, другая горела ровным пламенем. Жаль, Джей не умеет снимать боль... или умеет, просто не приходилось? И вообще, где он шляется, когда мне нужна помощь? Кажется, у наставника входит в привычку быть, где угодно, лишь бы не рядом со мной.

— Надо отвести тебя домой, — заметил Макс, беря меня под руку, — Красивая же ты будешь на экзамене.

— Что-то тебя частенько избивают, — усмехнулась Крис, беря меня под другую руку. Мы неторопливо шли по пляжу в сторону жилых домов.

— Может, такси поймаем? — уточнил Макс.

— Мне врезали по лицу, а не ноги переломали, — напомнила я.

— Сейчас бы льда, — размышляла Крис, — Приложить. Цветочек ты наш.

Девушка бережно убрала с моего лица выбившуюся рыжую прядь. Из-за всех этих приключений мои волосы, должно быть, полна песка.

Я так увлеклась просмотром видений с целью облегчить чувство вины за Максину почти свершившуюся смерть, что совершенно не учла, чем это может обернуться. И Джей снова не предусмотрел... Что с ним творится? На первых парах он казался существом, предусмотревшим решительно всё как минимум на несколько лет вперед.

Макс с Кристой проводили меня до дома, и я вновь оказалась в четырех стенах. После времени, проведенного на улице, находиться в квартире было невыносимо. Казалось, что стены буквально пропитаны грустными воспоминаниями, тоскливыми мыслями, бесплотными размышлениями на тему Максиного спасения...

Крис соорудила кулёк со льдом, и, устроив в моей комнате что-то вроде больничной палаты, заставила лечь и не дергаться, пообещав, что они с Максом побудут до тех пор, пока мне хотя бы немного не полегчает. Макс воспринял идею остаться у меня с энтузиазмом, стоило Кристе позаботиться о моем уюте, как парень утащил свою девушку в гостиную, предусмотрительно закрыв все двери. Дать приют их разбушевавшимся гормонам — меньшее, что я могла сделать.

— Как ты? — Джей появился на краю моей постели. Удивительно, как быстро я привыкла ко всем этим простеньким фокусам.

— Тише, услышат, — шикнула я, бросив быстрый взгляд на дверь.

— Им не до нас, — улыбнулся Джей.

— Где ты был? — зло поинтересовалась я.

— Нашел тебя, сразу, как почувствовал, что что-то не так. Этот парень был посмертником. Я увидел Крис, решил не вмешиваться... — объяснил Джейсон.

— Посмертник? За ту метку, что я поставила Максу?

— А что были и другие? — насторожился мужчина.

— Были порывы, но я сдержалась, — сообщила я, — Теперь самое время ждать нашествия живунов?

— Все разом не приходят, к тому же посмертники сильнее. После этого парня к тебе едва ли придет что-то, кроме головной боли, — пожал плечами Джей.

— Меня бесит твое спокойствие. Почему ты не воспротивился моему рейду? Знал же, чем может закончиться, — проворчала я.

— Решил, что чувство вины вредит тебе больше, чем порождения, — признался Джей.

— Чувство вины... Знаешь, сейчас я спокойнее, не так подавлена, но... Я решила бороться, идти до конца. Хочу найти Наблюдателя и убедить снять метку. Мне всё равно, насколько ничтожны мои шансы. Увидела Макса... и поняла, что не могу просто смириться, — признание прозвучало слишком отчаянно, мне совсем не улыбалось обнажать перед Джеем остающиеся довольно сильными сомнения на счет правильности затеи с поиском Ангела.

— У меня были опасения на этот счет, — ничуть не удивившись моему решению, признался Джейсон.

— Расскажи мне всё, что тебе известно о Наблюдателях, — сев так, чтобы наши с Джеем глаза были на одном уровне, велела я.

— Твоя задача принять оставшиеся Грехи, а не искать того, кого у тебя может попросту не быть, — сердито заметил Джей.

— Не тебе решать, чем я буду заниматься. Грехи приходят помимо моего желания и принимаются точно также — по ходу. Не вижу смысла об этом беспокоиться, — раздраженно бросила я.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Наблюдатели — это не добрые дяди с ангельскими крыльями. Это страшные и очень могущественные существа, с весьма специфическим представлением о справедливости. Даже если тебе каким-то чудом удастся найти одного из них, как ты собираешься убедить его снять метку?

— Не твоего ума дело, — огрызнулась я.

— С каких это пор? — слегка прищурившись, уточнил Джей. От его тона по спине побежали мурашки. Ох, я явно нарываюсь.

— Ты здесь для того, чтобы во всем мне помогать. Или я что-то путаю? Ах, да... последнее время ты активно пренебрегаешь своими обязанностями, находясь где угодно и с кем угодно, вместо того, чтобы ловить каждое мое движение и предотвращать многочисленные неприятности, жертвой которых я регулярно становлюсь, — бросила я, всё больше раздражаясь.

Джей поморщился, мои слова его явно задели.

— Аля, ты не слушаешь моих предостережений. Я очень прошу не искать Наблюдателя, — уже спокойнее добавил он.

— Выходит, от тебя помощи можно не ждать? — проигнорировав его просьбу, уточнила я, стараясь говорить как можно увереннее.

— Если решила искать, я никуда от тебя не денусь, но очень прошу подумать ещё раз. Общение с Наблюдателями ещё никому не принесло ничего хорошего, — настаивал Джей, — Ни людям, ни другим сущностям.

— Так тебя волнует собственная шкура? — усмехнулась я, на мгновение вспомнив, что моё мнение о Гневе за последнее время не раз менялось не в лучшую сторону.

— Не суди о том, чего не понимаешь, — зло бросил Джей, — Не мни себя умнее и сильнее других. В мире великое множество существ, во много раз превосходящих твои самые смелые представления о том, что такое сила.

— Пустая болтовня, — отмахнулась я, — Мне нужен Наблюдатель. Или рассказывай, или иди к черту!

Какое-то время Джейсон молча изучал моё заплывающее лицо. Казалось, что под его взглядом даже боль в страхе замирает, принося удивительное облегчение.

— Ангелы-Наблюдатели — одни из младших в общей иерархии. Они приходят далеко не ко всем Вестникам. И даже если это происходят — предпочитают держаться в стороне. Когда Вестник состоялся, интерес Наблюдателя окончательно пропадает, он оставляет своего носителя и возвращается к истиной сущности.

— Ты видел их? Как их искать? — нетерпеливо поинтересовалась я.

Джей смерил меня недовольным взглядом, но продолжил.

— Как я уже говорил, Наблюдатели меняют носителя под себя, выбирая кого-нибудь близкого к окружению будущего Вестника — не обязательно лично знакомого, но непременно из того же круга общения.

— Выходит, найти его будет не так уж и трудно, — заметила я, — Круг моего общения не велик, если не сказать — мал.

— Заблуждаешься. Круг близких друзей и круг общения — не одно и то же, — раздраженно одернул Джей. Похоже, моя затея ему действительно крайне не нравилась. Ну, и черт с ним. Я не успокоюсь, пока не сделаю всё возможное для того, чтобы оставить Макса в живых. Ситуация вышла двоякая — с одной стороны я очень хотела найти Наблюдателя, а с другой — если он у меня всё-таки есть, то кто-то из моих знакомых станет его жертвой, без возможности вернуться к нормальному существованию после ухода Ангела.

— Я видел Наблюдателя всего раз. Очень давно. Об этой встрече я не могу вспомнить ничего хорошего, — признался наставник, — За мою ошибку у меня отняли подопечного, хотя я слышал о случаях, когда подопечных просто убивали. Для Наблюдателей ещё не сформировавшиеся Вестники — расходный материал, даже притом, что потенциальных Ангелов Смерти не так уж много.

Слушая Джея, я всеми силами пыталась убедить себя в том, что он специально сочиняет все эти байки, запугивает, чтобы передумала. С другой стороны — детектор лжи, даже несмотря на волнение, убедительно свидетельствовал о том, что Джейсон говорит чистую правду, возможно даже, опуская другие неприятные подробности.

Как бы там ни было — решение принято и обжалованию не подлежит. Жизнь Макса стоит того, чтобы рискнуть.

Глава 27:

Крис с Максом решили, что я уже в порядке, и вернулись к своим насущным делам — Криста долго убеждала меня, что они готовятся к последнему экзамену, хотя у меня на сей счет были определенные сомнения. Джей предпочел уйти сразу, как убедился в окончательности принятого мной решения. Кажется, моё упрямство пробуждало его истинную суть, и он боялся сорваться. Наверное, мне снова хотелось думать о нем лучше, чем это есть на самом деле.

Оставшись одна — снова — я не почувствовала прежней пустоты, скорее облегчение. Даня звонил раз пятнадцать за последние полтора часа, чтобы не отвечать и не слушать раздражающую мелодию звонка, пришлось отключить телефон. Я не имела понятия, о чем с ним говорить. Кажется, кроме влечения, я не испытывала к нему ничего особенно романтичного, а он заслужил большего, в этом я не сомневалась. Почему все мои последние отношения с мужчинами такие запутанные?!

— У тебя очень миленько, мне нравится, когда девушки обставляют комнату в нейтральном, а не вызывающе девчачьем стиле, — очередная гостья возникла посреди дверного проема — невысокая, тоненькая, почти невесомая. Если бы я не знала, что Грехи не приходят без носителя — решила бы, что это привидение или чья-то проекция.

— Спасибо, мне тоже нравится, — посмотрим, что за сюрприз припас мне очередной представитель греховного сообщества. Похоже, я окончательно привыкла к их неожиданным появлениям. Зато теперь мне не придется придумывать, чем себя занять субботним вечером. Начинать поиск Наблюдателя, расхаживая по улицам с синяком в пол лица, не хотелось. Предстояло обойти всех знакомых и малознакомых людей, это требует некоторой подготовки.

— Я присяду? — спросила гостья, указывая взглядом на стул у трюмо.

— Конечно. Может, познакомимся? — предложила я.

— Гуля, — улыбнулась девушка, усаживаясь на стул.

— А грех? — уточнила я, решив сразу прояснить ситуацию.

— Чревоугодие, — закинув ногу на ногу и целомудренно сложив руки на коленях, ответила Гуля.

Я не без удовольствия отметила безупречность её манер. Было в этом что-то резко контрастирующее с прежними моими знакомыми из числа грешной братии. Никакого панибратства, кроме разве что мгновенного перехода на "ты", но последнее обстоятельство меня ничуть не смущало.

Присмотревшись, я решила, что носитель по возрасту моя ровесница, ну, может чуть старше. На девушке было надето простое платье до колена с высоким воротником — очень элегантно и сдержано. Кажется, с этой дамочкой я была бы не прочь подружиться.

— Гнев решил не приходить? — поинтересовалась я, немного злясь на его странную манеру оставлять меня наедине со своими коллегами.

— Мы не виделись, — призналась Гуля, слегка поведя плечами, так, будто её смутил мой вопрос, — Одной, наверное, скучно? С радостью составлю компанию. Если ты, конечно, не против.

— Только за, — искренне призналась я, — Твои предшественники не отличались обходительностью, ты на их фоне выгодно выделяешься.

— У меня хватает своих недостатков, — заверила девушка, — Почувствую себя комфортно и всё, натура возьмет свое.

Я заметила а глазах Гули задорные огоньки. Да, эта девушка явно не так проста, как мне показалось.

— Может, перекусим? — спросила я без задней мысли.

— Всё решается не так очевидно, — усмехнулась Гуля, — Тем более, моё тело может сутками жить на одной минералке. Я редко ем.

— Сдерживающий фактор, — понимающе кивнула я.

— Так точно, — разглаживая подол платья, подтвердила девушка. Она выглядела смущенной.

— Значит, из-за тебя я буду очень много есть? — предположила я.

— Обжорство не самый грозный Грех, — пожала плечами Гуля, — Постараемся сделать красиво.

— Например? — меня приятно удивил Гулин подход к работе. Все бы так!

— У тебя есть, кого послать за мороженым? Могу и я, конечно, но было бы здорово кого-нибудь попросить, — заговорщически улыбаясь, предложила девушка.

— Мороженое? — переспросила я, пытаясь представить, что именно придумала моя гостья.

— Мелодрамы и мороженое — разве не красиво? По-моему очень. Посидим, поболтаем, посмотрим кино, объедимся сладостями, — Гуле её собственная идея явно нравилась, — Расскажешь мне о студенческой жизни, о парнях.

Девушка подмигнула.

— Ну как тебе моя идея? — нетерпеливо поинтересовалась она, — Обещаю, скучно не будет. Мне очень интересно узнать о тебе, ты же подопечная Иры! У него все Вестники очень интересные. Мы с тобой могли бы подружиться, я бываю в вашем городе. Умею давать толковые советы. А ещё интересуюсь психологией, люди удивительные существа! Мне редко выпадает шанс пообщаться с молодыми девушками, вроде тебя. Вестниками куда чаще становятся мужчины. Так несправедливо! Так тебе есть, кому позвонить? На счет мороженого.

— Джейсону? Ну, моему наставнику. Вы с ним, как я поняла, знакомы, — предложила я, — Заодно пообщаетесь.

— Значит, Джейсон, — повторила Гуля, смакуя каждую букву, — Было бы просто здорово. Мы с ним давно не виделись, наверное, лет сто. А как ты его вызываешь? Ну, в смысле, у всех свои приемчики. Кто-то предпочитает по телефону, кто-то ещё как-то...

— Не знаю, кажется, мне стоит просто захотеть. Обычно это работает, — пожала плечами я. А ведь и правда... как?

— Мило, — Гуля улыбнулась так, будто мы с Джеем маленькие щеночки в картонной коробке, — Только перед началом поедания мороженого его придется выставить. Пусть идет объедаться в какое-нибудь кафе, подальше от нас, — улыбаясь, заметила Гуля.

— Договорились, — согласилась я, готовясь "хотеть увидеться с наставником".

— Может, проще позвонить? — предположила девушка-Грех, с сомнением поглядывая на меня.

— Надо сосредоточиться, — отмахнулась я.

— Не буду мешать, — с серьезным видом пообещала Гуля.

Я подумала о том, что происходит, просто закрыла глаза и нарисовала перед внутренним взором лицо Гули, мысленно пробежалась по нашему разговору, хотя понятия не имела, как именно работает моя с Джеем связь, и есть ли она вообще.

— Ещё чуть-чуть и я смогу писать брошюры для начинающих Вестников. Типа, "как призвать наставника", "принятие Грехов на дому", "убийство друзей"... — заявила я, открыв глаза. Если сработало — то сработало, если нет — в магазин придется идти самим.

— Неплохая идея, — на полном серьезе заметила Гуля, — Такая брошюрка многим бы пригодилась.

— Наверное, всё индивидуально, — вспомнив порождения и нашу с Джеем неготовность к их появлению, предположила я.

— В большей или меньшей степени, — кивнула Гуля, — Твой наставник действует не очень оперативно.

— Не уверена, что всё сделала правильно, — призналась я.

В ответ на моё признание в прихожей что-то громыхнула. Кажется, Джей умудрился приземлиться на тумбочку. Вождение в нетрезвом виде? Когда он вошел в комнату, Гуля сразу просияла, вспорхнула со стула, на котором сидела, и в мгновение ока оказалась висящей на шее моего наставника.

— Вот это тельце! Ты настоящий красавец! — прощебетала она, отстраняясь.

— Чертовски рад тебя видеть! — отозвался Джей. Он выглядел приятно удивленным.

Я наблюдала за их не по-дружески крепкими объятиями со смешанным чувством любопытства и негодования. Выходит, они довольно близко знакомы.

— Принес мороженое, — улыбнулся Джей, одной рукой обнимая Гулю, а другой демонстрируя пакет из супермаркета.

— Спасибо, — с трудом сохраняя хладнокровие, поблагодарила я. Джей нахмурился и покачал головой. Кажется, он с легкостью видел все мои, даже тщательно скрываемые, эмоции.

— Сейчас нам предстоит приятная процедура принятия меня, — с гордостью призналась Гуля, забирая у Джейсона пакет с мороженым, — Тебе придется уйти и не смущать свою подопечную, пока она будет раскрывать мне секреты юного женского сердца.

Джей вопросительно взглянул на меня, как бы ища подтверждения. Я кивнула. Желание видеть рядом с собой наставника таяло на глазах, а ведь ещё недавно я возмущалась, что он стал редким гостем в моей квартире.

— Как скажете, — натянуто улыбнувшись, повиновался Джейсон. Перед тем как уйти, он крепко чмокнул Гулю в щеку, а на меня бросил в высшей степени подозрительный взгляд.

— Ничего себе! — восхищенно воскликнула Гуля, — Вы так друг на друга смотрите!

Мне её реакция показалось немного странной.

— Как "так"? — уточнила я, допуская, что не всё понимаю, и со стороны виднее. Мне впервые выпал шанс посмотреть на наши с Джеем отношения глазами постороннего. Гуля выглядела существом весьма словоохотливым, велика вероятность, что она не постесняется и расскажет мне всю правду, так, как её видит она. Но девушка решила не откровенничать:

— Не важно, — отмахнулась Гуля, загадочно улыбаясь, и, не дав мне опомниться, добавила, — Доставай и раскладывай вкусности, а я изучу коллекцию фильмов на твоем компьютере. Вдруг наши вкусы совпадают?

Девушка скользнула за дверь, оставив меня наедине с пакетом, в котором стремительно таяло мороженое.

* * *

Для просмотра Гуля выбрала старую добрую Джейн Остен с её "Гордостью и Предубеждением", ту экранизацию, в которой играет бесподобный Колин Фёрт — лучший в мире мистер Дарси. Мы с Чревоугодием устроились на диване в гостиной, закинув ноги на квадратные пуфы и вооружившись двумя ведрами фисташкового мороженого. В холодильнике нас ждали ещё четыре таких ведра, и я всеми силами старалась думать о фильме, а не о том, как плохо мне будет, когда я всё это съем.

— В наше время нет таких мужчин, — со вздохом разочарования, заметила Гуля, любуясь высокомерным главным героем.

— И не надо, есть другие, некоторые вполне достойные, — заметила я, испытывая острую необходимость во всем возражать сидящему рядом смертному греху.

— А ты с ними знакома? С достойными? — скрывая усмешку, поинтересовалась Гуля.

— Других не держу, — огрызнулась я.

— Интересная позиция, — кажется, Гулю искренне заинтересовал мой взгляд на качество современных мужчин, — Если тебя окружают только достойные мужчины, то почему ты сейчас одна, да ещё и с синяком в пол лица? Не я же тому виной, правда?

— Моя личная жизнь на то и личная, чтобы не распространяться о ней направо и налево, — заметила я, почувствовав легкий укол обиды.

— Я скоро уйду, мы с тобой даже меньше, чем знакомые, — пожала плечами Гуля, — Прекрасный шанс выговориться без особых последствий.

— Ты подружка моего наставника, — напомнила я.

— Не нравится, что он дружит с кем-то, кроме тебя? — улыбнулась девушка, — Если бы я была также юна и наивна, как ты, мне бы тоже не нравилось, но я молода только внешне, так что... Не суть. Неужели, у тебя нет других любовных интересов, кроме Гнева?

— Он мой наставник и только! — вспыхнула я. Откуда у неё такие мысли?! Неужели мы производим подобное впечатление?

— Может, у тебя есть парень? — игнорируя моё возмущение, полюбопытствовала Гуля. Её блестящие глаза смотрели цепко и пытливо, будто от моего ответа зависело существование в мире всех без исключения женских радостей.

— Да, есть! — желая раз и навсегда пресечь попытки сосватать меня Гневу, заявила я, не зная, кого точно имею в виду: канувшего в Лету Славку или Данилу, отношения с которым едва ли поддаются хоть какой-то классификации.

— Любопытненько, — оживилась Гуля, — И кто он? Красивый? Достойный? Как познакомились?

Я вскинула свободную от ложки руку, пресекая дальнейшие вопросы.

— Всё это слишком личное, — заметила я, возвращаясь к поеданию мороженого, — Давай смотреть кино.

— К чему такая секретность? Я бы с удовольствием познакомилась с парнем такой специфической девушки, как ты, — на полном серьезе призналась Гуля.

— Говоришь загадками, — слова Чревоугодия звучали, как комплимент, весьма неоднозначный, но приятный. Быть специфической определенно лучше, чем обычной.

— Вот смотри, — Гуля развернулась ко мне, напрочь забыв о фильме, — Ты необычная, мало того, что Вестница, принимающая Грехи с поистине бешеной скоростью, так ещё и наставник у тебя Гнев. Гнев редко бывает наставником, это далеко не самый подходящий для этого Грех. А ты — вот она — Вестник-девушка с редким по качеству наставником. Тебя хочется разглядывать под микроскопом! Поделись со мной хотя бы чем-то из своей обычной жизни.

— Не так уж много в ней осталось обычного. Я, как принцесса, запертая в башне, — не выдержав, пожаловалась я, — Наворачиваю круги по своей маленькой спальне, расположившись на невероятной высоте, и гадаю, где же мой прекрасный принц, или хотя бы людоед, лишь бы с благими намерениями.

— А чем твой парень не прекрасный принц? — погрустнев, уточнила Гуля. Проявляемое ей участие вызывало острое желание поделиться всем наболевшим, всем тем, чем я привыкла делиться с Крис. То, что я сделала с Максом, отняло у меня не только его, но и лучшую подругу, ибо отныне все мои чувства к ней перекрывает одно единственное — осознание собственной вины, которую никогда не загладить, ведь случившееся нельзя исправить, во всяком случае, пока.

— Меня к нему влечет, но не более того, — ответила я, сдержав собственный порыв пооткровенничать, — Можешь рассказать о Наблюдателях?

Выражение Гулиного лица с сочувствующе-заинтересованного сменилось на испуганно-напряженное.

— Зачем тебе это? — растягивая слова, спросила девушка.

— Остро необходимо кое-что исправить, — осторожно пояснила я, боясь сказать слишком много.

— Не знаю, что ты там задумала, но Ира явно не в восторге, если он вообще знает, — сердито заметила Гуля, окончательно переменившись, — Наблюдатели — злые самодовольные сволочи, с ними не стоит связываться ни по какому поводу, а помощи ждать — так и вовсе последнее дело. Эти существа на "отлично" делают только одно единственное дело — создают проблемы.

— Джей знает и тоже не в восторге, — призналась я.

— Ещё бы! — усмехнулась Гуля, — Он из тех немногих, кому довелось тесно пообщаться с небесным соглядатаем. После встречи с Наблюдателем, любые представления о добре и зле теряют всякий смысл. В чем-то эти твари — само совершенство, но существам с обычной шкалой справедливости рядом с ними делать нечего.

— Интригующе, — честно призналась я. Мне страстно захотелось посмотреть на того, перед кем робеют даже такие далеко не слабые сущности, как смертельные Грехи.

Гуля ничего на это не сказала, лишь неодобрительно покачала головой и вернулась к мороженому. Пришлось последовать её примеру, хотя мысли о Наблюдателе никуда не делись. Смотря на монитор компьютера, мысленно я была далеко от происходящего в фильме. По всему выходит, что Грехи — лишь верхушка айсберга, ребята на побегушках, учителя для жалких людишек, в которых время от времени прорастает некое "зерно". Над Наблюдателями тоже кто-то стоит, кто-то ещё страшнее, кто-то у кого, в свою очередь, есть управа на Ангелов. Всё, как у людей, только в других масштабах. Гнев не казался теперь таким уж могущественным, особенно, если учесть, что его сила уменьшается ровно настолько, насколько моя возрастает. Приняв Чревоугодие, я ещё ближе подберусь к полному овладению всеми семью Грехами. Становясь Вестницей, я лишаю силы единственного, кто хоть как-то способен меня защитить. Что бы ни происходило у нас с Гневом, какими бы натянутыми ни были наши отношения, мы навсегда связаны. Узы, подобные нашим, крепче родственных, ведь нам друг от друга никуда не деться, даже при большом желании. Эта мысль мгновенно погасила остатки раздражения и неприязни по отношению к Джею. И сколько можно убеждаться в неминуемости нашей с ним дружбы?

Размышляя, я продолжала налегать на мороженое, и очень скоро пришлось бежать за добавкой. Интересно, Джей сейчас тоже объедается? Может, сидит в бистро недалеко от моего дома и разделывается со свиными отбивными или котлетами? Звучит эгоистично, но я была бы рада, если бы мне не пришлось мучиться животом в гордом одиночестве.

Глава 28:

Почти всю ночь меня мутило, в комнате было душно, я открыла все окна и то и дело раскутывалась, но кто-то с завидной регулярностью снова накрывал меня простыней, наверное, из опасения, что я простужусь. Часов в восемь утра я окончательно смирилась с невозможностью нормально спать в таких нечеловеческих условиях, даже при открытых окнах — ни ветерка. Я нехотя выползла, если не сказать — выскользнула, из пропитавшейся потом постели. Невыносимо хотелось в душ и что-нибудь съесть. После того, как желудок справился с переполнявшим меня мороженым, внутри чувствовалась острая нехватка пищи. Слава повышенной кислотности! За ночь она стерла все признаки вечернего пира.

Я была уже на полпути к кухне, когда услышала приглушенные голоса. Определить говорящих труда не составило — Джей и Гуля. Странно, что Чревоугодие не ушла сразу, как я приняла грех. Неужели не смогла пренебречь задушевным общение со своим старым другом Гневом? Подбираясь ближе к Грехам, я уже знала, что не устою перед соблазном их подслушать — я заслужила право на маленькое приключение и на новую порцию информации. Интересно, Грехи способны на сантименты? Не хотелось бы стать свидетельницей каких-нибудь объяснений очень личного характера.

— ...короче, у Марка серьезные проблемы. Его Вестник — наркоман, — я услышала завершающий кусок Гулиной фразы.

— Такое уже случалось, разберется, — отмахнулся Джей. В его голосе отсутствовало привычное напряжение, он говорил свободно, мягко, легко. Чувствовалось, что собеседником является хорошо знакомый человек, с которым нет необходимости держать ухо востро. Я почувствовала себя жуткой обузой. Может, Джей отдаляется, потому что устал нянчиться и терпеть мои выходки? Со мной он не может расслабиться.

— Рассказывай, что у тебя случилось с этой девочкой, — потребовала Гуля. Со мной она разговаривала в шутливой дружеской манере, с Джеем, как партнер по бизнесу или друг по несчастью — не было и намека на заигрывания, — Слышала, она принимает грехи на рекордных скоростях. Теперь ты говоришь — к ней приходят порождения, хотя она ещё даже не Вестница. Ну, а состояние твоих сил я и сама вижу — жалкое подобие того могущества, которым обладают наставники на данном этапе.

— Сам толком не понимаю, что творится, — признался Джейсон, — Она одарена сверх меры, это мне понятно, но чем это грозит и что с этим делать — ума не приложу.

— Пока что рассказы о ней циркулируют среди наших на уровне досужих сплетен, но ты не сможешь вечно скрывать её... необычность, — справедливо заметила Гуля.

Я вжалась в стену и слушала, почти не дыша. Выходит, из-за моих удивительных успехов могут возникнуть какие-то проблемы? Ну, кроме нашествия порождений.

— Необычность — мягко сказано, — с неловким смешком, заметил Джей, — Она нонсенс, и не ясно — хорошо это или плохо.

— Сейчас важно оградить её от внимания сам знаешь кого. Все те, кто к ней приходил, связаны клятвой и будут молчать о том, что видели и испытали рядом с ней, но вокруг и без того хватает глаз и ушей.

— Это понятно, — устало согласился Джей, — Но есть и другие проблемы. Она вбила себе в голову, что должна снять метку со своего друга, а меня угораздило рассказать, в чьем ведении такие вопросы.

— Вот почему она так живо интересовалась Наблюдателями.

— И у тебя? — Гнев явно насторожился, готовый к любому исходу.

— Не думаю, что открыла ей что-то новое. Хотелось бы верить, — немного виновато призналась Гуля.

— Объяснять, насколько это опасно, не имеет смысла. С неё, как с гуся вода. Ни страха, ни сомнений, — с сожалением заметил Гнев.

В других условиях я восприняла бы его замечание, как комплимент, но не теперь, когда мои планы и мне самой начали казаться самоубийственными.

— Выходит, она отличный друг, но, как подопечная, сплошное наказание, — с улыбкой в голосе заключила Гуля. Мне показалось, она пытается успокоить Джея, подбодрить — пусть и немного странным образом. Я невольно прониклась к ней симпатией. Она единственная, кого я знаю из друзей самого Гнева, а не его земного варианта и это приятно щекочет нервы.

— Выполнишь одну мою просьбу? Когда уйдешь, поспрашивай у наших, может, кто-нибудь что-нибудь знает о Лёвином Наблюдателе, — попросил Джей, немного понизив голос. Я едва разобрала, что именно он сказал.

— Это чревато неприятностями, — предостерегла Гуля.

— Предупрежден, значит, вооружен. Хочу знать, откуда исходит опасность, — признался Гнев.

— И держаться подальше? — предположила Гуля.

— Как можно дальше, — подтвердил Джей.

Грехи замолчали, я решила, что наступившая тишина — сигнал к отступлению. Мне и без того довелось многое услышать. Необходимость рисковать собой ради Макса — это не то же самое, что рисковать кем-то другим. Идея найти Наблюдателя казалась теперь по-настоящему дикой.

Я прокралась обратно в комнату и забралась под простыню, только вместо размышлений о собственном эгоизме и Наблюдателях, в голове крутились мысли о том, чем Джей с Гулей могут заниматься на кухне. Ежу понятно, что они существа далеко не праведные, мало ли, какие у них способы друг друга утешать. Я зажмурилась и перевернулась на другой бок. Что бы они ни делали — меня это не касается. Или меня смущает, что Джей способен изменить Дарине? Какая глупость, она его прикрытие, к тому же Уильям — это одно, а Гнев, живущий в нем, другое, да и сама Дана никогда не вызывала у меня желания о ней заботиться.

— Не спишь? — Джей встал в дверном проеме, скрестив руки на груди, будто хотел защититься — от моих вопросов или выпадов, всего того, чем я так щедро заполняла наше с ним общение.

— Душно, — призналась я, пытаясь справиться с внезапной радостью от его присутствия. После моего ухода Гнев провел на кухне совсем немного времени, они с Гулей, наверное, просто прощались. От этой мысли мне стало намного спокойнее.

— Живот не болит? — подходя к моей постели, спросил Джей. Не услышав моего ставшего привычным ворчания, Гнев смог расслабиться, даже руки расцепил.

— Всё отлично, — как можно дружелюбнее призналась я. Хотелось загладить свою вину: Джей старается защитить меня от того, чего и сам не понимает, а я веду себя, как свинья, даже не пытаясь прислушиваться к его советам. Только и делаю, что мешаюсь под ногами, или создаю новые проблемы. Хотелось верить, что став, наконец, Вестницей, я перестану представлять особый интерес для "Джей знает кого". Было бы неплохо хотя бы в фантастической жизни жить, как все необычные существа, а не как какая-то особо одаренная по сравнению со всеми просто одаренными.

— Гуля передавала тебе наилучшие пожелания и извинялась, если сделала что-то не так, — сообщил Джей, устраиваясь у меня в ногах.

— Пока валялась в постели, хорошенько всё обдумала, и решила послушаться тебя и не искать Наблюдателя, — сообщила я, надеясь хоть немного поднять Джею настроение. Пусть знает, что с этой стороны ни мне, ни ему опасность не угрожает. Думать о том, что при таком раскладе грозит Максу, не хотелось. Кажется, самое время пересмотреть приоритеты и впредь не совершать того, что может поставить меня перед подобным выбором.

— Это хорошо, — в голосе Джейсона задумчивой настороженности было больше, чем радости. Неужели, догадывается, что именно подвигло меня на подобные размышления?

— Что теперь? Ждать? — поинтересовалась я, всеми силами изображая деятельный интерес. Хотелось уйти подальше от опасной темы, быть уличенной в подслушивании — не лучшее новое начало для наших с Джеем взаимоотношений, а я определенно решила сделать их лучше, надежнее и, как итог, доверительнее.

— Осталось два Греха, — кивнул Джей. Было в его тоне что-то, что свидетельствовало о его нерешительности, будто он хочет что-то добавить, но не может собраться с мыслями.

— Что-то случилось? — желая проверить правильность собственных ощущений, спросила я.

— Ты не ожесточилась, скорее наоборот — ценишь жизнь даже больше, чем прежде, — как бы размышляя, заметил Джей, — Это ещё один признак твоей ненормальности.

Я напряглась, поняв, что Джейсон хочет сообщить мне что-то очень важное.

— А ты ненормальна, — с горькой улыбкой, добавил он, — Ты принимаешь Грехи так быстро...

— Но ты сам говорил, что тяжело только с первым, — осторожно напомнила я.

— Речь шла о других скоростях! Ты подобна урагану! Мне не удается так быстро адоптироваться к происходящим в тебе изменениям. Я с трудом могу сказать, умею ли я теперь хоть что-то из того, что умел час, два часа назад. А порождения? Их качество за гранью моего понимания. Малейшее волнение выводит из строя твой детектор лжи, но при этом ты настолько быстро превращаешься в Вестницу, что кажется, будто ты и не она вовсе, а какое-то другое, прежде невиданное существо. Это одновременно и восхитительно, и ужасно...

Я молчала. Что ещё мне оставалось делать?

— По мере превращения Вестники теряют способность сопереживать, для них люди — всего лишь не самая пыльная часть работы, — собравшись с духом, продолжил Джей. Прежде я не видела в его глазах такого отчаяния.

— Ты не рассказывал, — с упреком заметила я.

— Так надо, — одернул Джей, раздражаясь, — Посмотри на себя. С тобой не произошло подобных перемен. Ты осталась чуткой, самоотверженной и доброй, хотя по всем законам уже после третьего Греха тебе должно было стать совершенно всё равно на чужую жизнь, даже на жизнь Макса, о котором ты теперь так печешься. Я счастлив, что ты осталась человечной, но в полной растерянности, что с этим делать. Совет, который дала тебе Ди, о видениях, о том, что станет легче, она ткнула пальцем в небо, ибо, как и я, никогда не сталкивалась с подобными проблемами у Ангелов-Вестников и надеялась, что у тебя есть шанс стать нормальной.

Выходит, я даже превращаюсь не так, как следует, впрочем, никаких сожалений на этот счет я не испытывала — меньше всего хотелось лишиться способности сострадать.

— Невероятные способности сочетаются с теми качествами, которые призваны мешать их использованию, — заметил Гнев, — Некий сдерживающий механизм.

— Наблюдатель... ты не хотел с ним связываться...

— В том числе из-за твоих особенностей. Никто не должен знать, что ты не такая, как все. Быть единственной очень опасно, — кивнул Джей.

— И что мы будем делать? — вопрос прозвучал до противного беспомощно.

— Двигаться дальше, — ответил Джей, ни секунды не колеблясь.

— На ощупь в полной темноте, — это сравнение показалось мне наиболее уместным.

— Это лучше, чем паниковать и прятаться, — пожал плечами Джей, — Для начала предлагаю повидаться с Максом.

Я уставилась на Джея, ожидая пояснений.

— Никто не знает, сколько ему осталось, — заметил Джейсон, — Вместо того, чтобы избегать его, попробуй взять от вашего общения максимум.

— Хороший совет, — призналась я, будучи не до конца уверена в том, что сумею им воспользоваться. Чувство вины и злость на себя никуда не делись, лишь отступили под напором особых обстоятельств.

— Хватит сидеть дома, — решительно заявил Джей, стягивая с меня простыню, — Одевайся, наводи красоту, синяк я подлатаю, это пока что в моих силах.

— И что дальше? — стараясь скрыть заинтересованность, спросила я.

— Не делай скучающий вид, — улыбнулся Джей, неожиданно пощекотав мою освободившуюся от простыни пятку.

— Напускная радость тебе не идет, — картинно хмурясь, заметила я.

— Жду, пока ты оденешься, — бросил Джей, выходя из комнаты.

Ему всё-таки удалось заразить меня хорошим настроением. После небывалой откровенности Джея, хотелось хотя бы ненадолго забыть о неприятностях и провести время, как все обычные люди. К тому же, он был прав насчет Макса, я должна хотя бы попытаться быть с ним рядом, пока это всё возможно.

К выбору одежды я подошла с максимальным тщанием, чего не делала уже очень давно. Появление в жизни всей этой мистической чепухи на время избавило меня от необходимости хорошо выглядеть. На улице стояла невыносимая жара, так что мой выбор пал на короткое платье без бретелек — легкая зеленая ткань смотрелась вполне свежо. Волосы я завернула в тугой узел на затылке, вспотевшая шея была мне ни к чему. Уже завершая свой наряд, я потянулась за тонким браслетом из бирюзы и заметила свой сотовый телефон, безучастно лежащий на краю туалетного столика. Он уже больше суток выключен! Странно, что до сих пор никто не спохватился. Неужели всем наплевать, где я и что со мной? Ну, ладно Криста с Максом, им часто не до меня. Но Даня, который радостно названивал мне всё вчерашнее утро? Взгляд сам собой переметнулся с телефона на шкатулку с украшениями, я легко отыскала глазами серебряную брошку в форме льва, ту самую, что Данила дарил мне в нашу с ним вторую встречу, в мой день рождения... как давно это было. С тех пор я ни разу не одевала подаренное им украшение. Руководствуясь внезапным порывом, я вытащила брошку из шкатулки и приколола к платью, хотя она к нему совсем не шла. Похоже, такая у серебряного львенка судьба — не подходить.

— Готова? — спросил Джей через дверь, опасаясь, видимо, что я всё ещё не одета.

— Да.

Джейсон окинул меня внимательным взглядом, но не противно-оценивающим, как это делал завистливый старикан, а изучающе-благодушным, вполне безобидным и даже приятным.

— Прекрасно выглядишь, — резюмировал Гнев, подкрепив своё мнение уверенным кивком.

— Спасибо, ты тоже ничего, — соблюдая ритуал, поблагодарила я. Джейсон не нуждался в комплиментах, он даже с щетиной выглядел очаровательно, удивительно привычно, но одновременно — ново и интригующе. Интересно, виной иллюзия юности или природные данные носителя?

Мы решили прогуляться пешком, благо погода допускала долгие прогулки — солнце почти не пекло, прячась за тонкие белесые тучки, воздух нагрелся, но вполне позволял свободно дышать. Вышагивая рядом с уютно молчаливым Джеем, держа его под руку, я чувствовала себя совершенно нормальной — в хорошем, самом тривиальном смысле этого слова. Мир казался чуточку добрее и уютнее, вызывая желание улыбаться, шагать легче, чуточку подпрыгивая.

Сотовый телефон я не только не включила, но и брать с собой не стала. Не волнуетесь? Ну, и не волнуйтесь! Отец в командировке и, если ему приспичит меня проведать, позвонит на домашний часов в двенадцать ночи, чтобы наверняка, а всех остальных — в сад!

У студенческого кафе оказалось на удивление оживленно. Кажется, воскресное утро никого не смущало. Лишь оказавшись внутри, я сообразила, в чем дело — кафе работало всю ночь, люди не приходили, а только-только начинали расходиться. По ходу продвижения к столикам я заметила несколько незначительных, но примечательных перемен, в том числе среди персонала. Из-за чего ещё острое ощутила оторванность от привычного мира.

Джей отодвинул для меня стул, после чего уселся за стол строго напротив и развернул меню.

— Мне не уютно, — призналась я, опасливо оглядываясь по сторонам в поисках знакомых лиц. Джейсон оторвался от винной карты и вопросительно посмотрел на меня: мол, только что всё было в порядке.

Я так рвалась к людям, к обычной прежде привычной жизни, что теперь испытывала почти физическую боль от постигшего меня разочарования — в окружении незнакомых парней и девушек стало только хуже: я чувствовала себя диким зверем, которого забрали из леса и без подготовки выгнали на цирковую арену, заставляя терпеть слепящий свет софитов и оглушающие крики ликующей толпы. Хотелось бежать, не оглядываясь, добраться до дома и запереться в шкафу, там, где темно и тесно, и самое главное — нет никого, кроме меня.

— Аля? — позвал Джей.

— Зря мы вышли из дома, — пробормотала я, вцепившись в скатерть. Казалось, шум голосов, звон посуды и шуршание ног по полу с каждой секундой становятся всё громче.

— Тебе плохо? — Джейсон в мгновение ока оказавшись стоящим по правую руку от меня, — Потерпи. Должно полегчать.

— Точно или снова пальцем в небо? — я слабо улыбнулась.

— На этот раз точно, — заверил Джей, — Мы называем это обострением синдрома одиночки. Им страдают процентов девяносто Вестников. Дыши глубже и старайся не смотреть по сторонам.

Я последовала совету наставника и вскоре почувствовала себя значительно лучше: шумы стихли, и стены перестали угрожающе нависать над нашим столиком.

— Вот ведь хрень, — проворчала я, — У Вестников есть хронические заболевания? Чего ещё я не знаю?!

— Не кипятись, — Джей подал знак официантке, извещая, что мы готовы сделать заказ, — Выпей чего-нибудь, успокойся, потом поговорим.

Нас обслуживала незнакомая мне девушка с ярко малиновыми дредами, на их фоне все прочие внешние признаки просто терялись. Я заказала кофе с мороженым и рогалик, Джей ограничился бокалом вина.

— Что ещё за синдром, рассказывай, — велела я, чувствуя, что снова в строю, но снова не в духе.

— Вестники предпочитают одиночество из-за собственного прогрессирующего безразличия к людям. В твоем случае... думаю, всё с точностью наоборот. Ты замыкаешься, боясь, что можешь кому-то навредить, — ответил Джей, — В привычной среде, в окружении близких друзей и хороших знакомых ты не будет испытывать ничего подобного. Очень на это надеюсь. Меня же ты не сторонишься.

— Всё-таки наобум, — заключила я. Теперь всё, что касается моего дара и побочных эффектов моей сущности, сплошные предположения и домыслы. Забавно чувствовать себя почти наравне с Джеем.

— Давай, хотя бы на время забудем обо всем и просто "хорошо проведем время", — предложил Джей. Мне не удалось сдержать улыбку. Возможно, обоюдное непонимание происходящего хорошо скажется на внутренней атмосфере наших отношений. Равенство определенно сближает. Будучи сосредоточена на Джее, я, возможно, сумею избежать повторных проблем с наличием вокруг посторонних людей, многие из которых довольно быстро расходились по домам, заметно облегчая мне задачу.

— Ты подумала на счет Макса? — осторожно уточнил Джей, сделав несколько больших глотков вина.

Я сидела, уткнувшись взглядом в стол, точнее в рогалик, который ломала на куски, заваливая блюдце мелкими крошками.

— Что здесь думать? — пожала плечами я, не поднимая глаз.

— Пока есть время, — напомнил Джей, — Чтобы не сожалеть, когда будет слишком поздно.

Гнев говорил со знанием дела, но я не стала интересоваться, какой именно личный опыт за этим стоит. Не самое подходящее время обсуждать дела давно минувших дней, в нашем распоряжении масса куда более актуальных тем.

— Есть конкретные предложения или методики по подавлению чувства вины? — мой вопрос прозвучал неожиданно зло.

— Не заводись, — спокойно попросил Джей, — Можем одним ударом убить... поймать двух зайцев. Проверим, как ты будешь чувствовать себя в кругу знакомых людей, и устроим твою встречу с Максом.

— Вечеринка? — предположила я.

— Завтра у большинства последний экзамен. Сегодняшний вечер для студентов что-то вроде репетиции празднования по случаю завершения сессии, — поделился Джей, склонившись вперед ближе ко мне, — Я всё устрою.

— Ты или Дарина? — капризно уточнила я. Джей снова отстранился, пытаясь подавить улыбку — уголки его губ так и норовили скользнуть вверх.

— Нет особой разницы, главное, что ты согласна, — признался он.

— Ничего не решено.

— Мы всё устроим, до вечера есть время, решай. Он твой друг, ты не можешь бросить его, даже если всё предопределено, — Джей задел меня за живое, ему удалось найти то объяснение, которому мне нечего было противопоставить.

— Хорошо, — кивнула я и отложила растерзанный рогалик — аппетита как не бывало.

Глава 29:

Джей оказался прав, в обществе Кристы и ребят из Максиной группы я чувствовала себя даже комфортнее, чем раньше. Их запахи, голоса, движения обволакивали меня, заключая в невидимый, но очень прочный кокон. Те из присутствующих, кого я по каким-то причинам не узнавала, бродили по ту сторону незримой стены, не вызывая ни приязни, ни отвращения. Криста елозила на стуле, вертя головой и восторженно комментируя происходящее, такие мероприятия всегда были её слабостью. Для неё, как, впрочем, и для остальных, в мире ничего не изменилось. Мне же казалось, что я не видела подругу целую вечность, а не общалась с ней и того дольше. Время не было одной и той же величиной для меня и для окружающих, для них оно измерялось часами и минутами, сданными или проваленными экзаменами, свиданиями или числом выпитых бутылок пива, для меня время измерялось визитами Грехов и изменениями в отношениях с Джеем. Показателем моего времени была сила — моя и Джея — и возникающие из-за неё неприятности. Наши с Кристой миры разошлись на пугающее расстояние, и я с удивлением обнаружила, что очень этому рада. Джейсон прав, тому, кто вынужден нести смерть, намного проще делать это в одиночку, не завися от эмоций, не ориентируясь на привязанности. Мне немного труднее с этим справляться, ведь я не ожесточилась, как должна была. С другой стороны — я рада, что чувствую так же, как прежде. Жестокость сделала бы из меня совсем другого человека, а это едва ли то, чего бы мне хотелось.

— Дана обещала танцы, — легонько ткнув меня в бок, сообщила Крис. Она была воодушевлена и по-настоящему рада, как человек, не мыслящий себя без вечеринок. Короткие волосы, собранные в забавный чуб, игриво топорщились в разные стороны, короткая туника, выполнявшая роль платья, идеально облегала грудь и бедра. Рядом с такой красоткой я смотрелась в лучшем случае приемлемо, ибо не особенно напрягалась, собираясь на эту студенческую вечеринку, осталась в том же платье, в котором была днем, даже Данин подарок не стала снимать.

— Не хочу танцевать, — отмахнулась я.

— Очень зря. Мы с Максом собираемся порвать танцпол! — чуть ли ни улюлюкая, воскликнула Крис, — Твоя поддержка не будет лишней.

— Хорошо, обещаю подумать, — причиной моей внезапной мягкости был Джей, совсем молоденький парень, коим он являлся, пользуясь иллюзорной юностью, пробирался к нашему столику, не без труда лавируя между веселящимися студентами.

— Крис, Дана искала тебя. Что-то по поводу музыки, — сообщил Джей, смущенно улыбаясь. Что-что, а вживаться в образ он умел.

Криста тут же вскочила со своего места и быстро затерялась в толпе. Джейсон занял её стул и придвинулся поближе ко мне. Ребята из группы, сидящие с другой стороны стола, были заняты друг другом и какими-то девушками с младших курсов — с виду им только-только исполнилось шестнадцать. Мы могли говорить, не опасаясь, что кто-то услышат.

— Как самочувствие? — с беспокойством заглядывая мне в глаза, поинтересовался Джейсон.

— Отлично, — призналась я, — Ты оказался прав, со "своими" мне хорошо.

— Здорово! Приятно быть правым, а то последнее время от меня мало толку.

— Не наговаривай. Мы уже выяснили, что со мной не всё так просто. Никто не знает, как на твоем месте справился бы кто-то другой.

— Тебе, действительно, лучше, — заключил Джей.

— Конечно, ведь в целом мы держимся, не сошли с ума, даже развлекаемся.

— Это мои слова, — усмехнулся Джей, — Кто из нас наставник?

— Перед лицом моей неординарности мы с тобой равны, — напомнила я. Улыбка Джея сделалась шире.

— Такое чувство, что мы от этого только выиграли, — погасив улыбку и сделавшись до абсурдного серьезным, заметил Джейсон. Выходит, не я одна так думаю.

— Пожалуй, — в этот момент между нами что-то произошло, что-то, чего я никак не могла распознать. Может, это та самая душевная близость, к которой стремятся все, кто решил связать с кем-то своё будущее? Или обычное, такое редкое для нас с Джеем полное взаимопонимание? В любом случае, что-то хорошее и полезное для отношений.

— Чем я сильнее, а ты слабее, тем нам легче друг с другом, — поделилась я своим наблюдением. Джей нахмурился, потом неуверенно улыбнулся и сменил тему.

— Ты уже виделась с Максом?

— Мельком.

— Отвести тебя к нему? Они с Даной возятся с аппаратурой у сцены, — Гнев смотрел на меня напряженно и немного виновато.

— Я не готова.

— Готова, — возразил Джей, вставая и утягивая меня за собой. Я не стала сопротивляться, хватаясь за руку наставника, как за спасательный круг: море посторонних людей так и норовило заключить меня в свои липкие объятия.

У импровизированной сцены, где трудились Макс, Дана, Крис и ещё пара незнакомых ребят, легче не стало. Оказавшись в зоне видимости Дарины, Джей осторожно убрал мою руку со своей, чем немного меня обидел. Впрочем, я быстро переключилась на подругу и её парня, в конце концов, именно ради них я терпела переход через толпу.

— О! Май дир френд, Лёвишна! — оживился Макс, крепко обняв меня одной рукой за плечи, — Давно тебя не видно. Присоединишься к нашей музыкальной оргии?

— У меня есть выбор? — я старательно создавала иллюзию хорошего настроения.

— Ноу-у-у, — протянул Макс, возвращаясь к прежнему занятию.

— Как подготовка к экзамену? — подала голос Дарина. Я заставила себя посмотреть в её сторону и улыбнуться максимально мило. Судя по выражению лица Джея, улыбка вышла не ахти.

— Нашла, о чем говорить! — возмутилась Крис, избавив меня от необходимости отвечать на заданный вопрос. Дана сникла, кажется, тема экзаменов была всего лишь не самой удачной попыткой поучаствовать в разговоре. Мне не хотелось её выручать, и причиной тому был Джейсон, бережно прижимающий к себе хрупкую белокурую девушку. Категорически не хотелось видеть их вместе. Сейчас наставник — единственный, с кем у меня связаны хоть какие-то положительные эмоции. Макс и Криста одним своим существованием обостряют и без того безжалостное чувство вины, о Дане даже думать страшно — настолько всё неопределенно, а Джей... мы нашли общий язык, мы до конца откровенны, мы честны друг с другом, мы превратились в настоящую команду. Дарина определенно лишняя в идеальной картине моего замкнутого мира. Надо поговорить с Джейсоном, ему больше не нужно прикрытие, будем общаться и бывать вместе на публике, как друзья, как те, кем мы реально являемся. Цирк потерял свою актуальность. Жалко ли мне Дарину? Переживет. Джей не последний парень на планете, но наставник один единственный, так что баста!

— У тебя такое решительное лицо, — усмехнулся Макс, выводя меня из задумчивости, — Собралась кого-то бить?

— Не приставай к ней, — шлёпнув раскрытой ладонью по Максиному плечу, велела Крис, — Она плохо переносит жару.

— Это не повод ходить со звериным оскалом на лице, — заметил Макс, вернув Кристе её удар.

Я почувствовала себя ужасно неуютно и неприятно, будто стала свидетельницей какой-то неприличной сцены в исполнении моих близких родственников. Страстно захотелось уйти, вернуться за столик к музыкантам и сидеть в стороне от всеобщего радостного волнения под защитой надежных стен невидимого кокона. Единственным, кто уловил во мне эту перемену, был Джей — он вопросительно вскинул брови, потом нахмурился и едва заметно кивнул, как бы позволяя мне сбежать.

— Вернусь за столик, — сообщила я, — От меня никакого толку, да и коктейль не допила.

— Так там же нет никого, только Максины ребята, — удивилась Крис.

— А чем плохи мои ребята? — притворно возмутился Макс, не упуская возможности прицепиться к Кристе.

— Успокойтесь, — придав голосу жалкое подобие игривости, попросила я. Никто не должен заподозрить, что я совершенно не в себе.

— Иди, допивай свой коктейль, мы скоро присоединимся, — улыбнулась Крис, отбиваясь от Макса.

Я решила не затягивать с побегом, и, больше ничего не говоря, зашагала обратно к столику, чуть ли ни жмурясь из-за беснующихся вокруг людей.

— Аля! — раздалось за моей спиной. Я машинально обернулась на голос, но на глаза не попалось ни одного знакомого лица.

— Алька! — на этот раз голос звучал громче. Я снова завертела головой в поисках говорящего, ставшего похоже ощутимо ближе, и лицом к лицу столкнулась с Данилой. В полумраке кафе мне не было видно его глаз, но я физически ощущала на себе тяжесть его взгляда.

— Ты не брала трубку, — Даня тщательно выговаривал каждое слово, — А потом и вовсе выключила телефон.

— Плохо себя чувствовала, — я не врала, хоть это и не было истиной причиной поставленного на Даню игнора.

— Звонил Крис, она сказала, что у тебя всё в порядке. Только поэтому не зашел. Решил, что ты просто динамишь.

— Она видела меня один раз и очень недолго, — объяснила я. Мне не хотелось оправдываться, но и молчать не было никакой возможности. Он, как-никак, волновался.

Даня, видимо устав разглядывать меня в полумраке, отошел ближе к стойке, утянув меня за собой. Теперь я видела его глаза — парень был сосредоточен и чем-то недоволен. Кажется, моё объяснение его не удовлетворило. Мы молчали, Даня хотел что-то сказать, но заметил брошь на моем платье. Его взгляд тут же изменился — потеплел и растекся по моему телу, вызывая волну взаимного влечения и нежности.

— Мой подарок, — как во сне пробормотал парень, едва коснувшись малюсенькой мордочки серебряного льва. Я молчала, наблюдая за его реакцией. Ему приятно — так искренне, так по-настоящему. И беспокоился он за меня, наверное, точно так же, всерьез, а я просто не хотела о нем думать и просто не знала, что ему говорить. Сколько можно быть кругом виноватой?!

— Можно прийти к тебе? Сегодня? — шепотом спросил Даня, беря меня за руку.

Я кивнула, чувствуя приятное волнение и мягкое тепло внизу живота. Парень сжал мою руку, улыбнулся и скрылся в толпе. Удивительно, но после нашей с ним короткой встречи, я почувствовала себя значительно лучше и без труда добралась до столика с музыкантами.

Вскоре пришли Криста с Максом и Джей с мрачной, как туча, Дариной. Я не стала интересоваться, что произошло, меня мало волновало её состояние. Подойдя к столу, Джей первым делом бросил быстрый взгляд на меня, я улыбнулась, давая понять, что всё нормально. Джейсон тоже улыбнулся — едва-едва — и снова сосредоточился на своей расстроенной пассии.

Вечер был в самом разгаре, часы показывали почти два часа ночи, когда моё настроение резко начало портиться, без видимых на то причин. Я перестала участвовать в оживленной беседе, которую спровоцировал не в меру развеселившийся Макс, и переключилась на изучение заметно опьяневших, но не потерявших былого энтузиазма, студентах. Миновав двух вызывающе одетых старшекурсниц, одного бойкого первокурсница и парочку нетрезвых, но очень возбужденных, влюбленных, мой взгляд остановился на высоком парне у стойки. Попытка вспомнить, видела ли я его прежде, успехом не увенчалась — я его определенно никогда не встречала; человека с такой внешностью забыть невозможно. У стойки свет был куда лучше, чем в обоих залах кафе, так что я имела прекрасную возможность безнаказанно разглядывать незнакомца. Парень был метра под два ростом, не качок, но явно не пренебрегающий физическими нагрузками — широкоплечий и крепко сбитый. Все видимые участки его кожи были покрыты татуировками. Рисунок некоторых из них уходил под одежду, давая понять, что художества продолжаются и в тех местах, что в данный момент не видны. Руки парня покрывали изображения тропических растений. Тату были набиты и разукрашены человеком, не лишенным ни умения, ни чувства вкуса. Верхнюю часть спины занимал дракон, тоже цветной. Он раскинул свои огромные жилистые крылья по обнаженным плечам парня и разинул клыкастый рот. Краски не были яркими, будто выцвели или поблекли от времени. Прическа также отличалась оригинальностью. Парень встал вполоборота, наблюдая за танцующими, так что я легко разглядела обе составляющие того, что творилось у него на голове: одна половина была гладко выбрита, на другой красовалась шикарная шевелюра — светлые волосы до самых плеч, некоторые пряди были украшены разноцветными бусинами.

Я как раз хотела позвать Крис, чтобы показать ей это чудесное чудо, когда парень резко повернулся в мою сторону, его взгляд не был случайным, он не блуждал, парень смотрел прямо мне в глаза. Я не выдержала и отвернулась. Но на этом странности не закончились. Когда я решилась снова обернуться, парня у стойки не оказалось, его место заняла невысокая блондинка в джинсах и топе, она, как и её предшественник, смотрела прямо на меня. На этот раз я стойко выдержала внимательный взгляд, более того, встала со своего места и пошла к ней. Внезапное раздражение придало мне смелости, хотя даже в лучшие свои времена я не была склонна к спонтанному общению с незнакомыми людьми.

— Мы знакомы? — спросила я у блондинки, не утруждая себя приветствием.

— Нет, но я о тебе наслышана, — блондинка улыбнулась. Она не была красива, скорее наоборот: мелкие и острые черты лица шли в комплекте с почти идеально круглыми широко расставленными глазами и ртом с выдающимися резцами.

— Грех? — предположила я.

Девушка кивнула и улыбнулась — неприятной, косоватой улыбкой.

— Кто был тот парень с татуировками? — поинтересовалась я.

— Какой ещё парень? — непонимающе хлопая круглыми глазами, спросила девушка-грех.

— Он стоял у стойки прямо перед твоим появлением, — терпеливо пояснила я, неуверенно оглядевшись — может, он где-то поблизости?

— Не видела, — покачала головой Грех.

— Как тебя зовут? — без переходов, спросила я у девушки.

— Какая бойкая, — усмехнулась она. Усмешка в отличие от улыбки вышла не просто неприятной, отвратительной и даже жутковатой.

— Имя.

— Аварита, — ответила девушка. Я подумала, что имя очень красивое и категорически не идет носителю её обладательницы.

— Можно Рита?

— Валяй, — блондинка махнула тонкой ручкой и, подхватив свой бокал, двинулась в сторону нашего столика. Я поспешила за ней, немного отстраненно гадая, что она затеяла.

— Всем привет, — Рита решила не улыбаться, какая молодец.

Сидящие за столиком с интересом изучали пришелицу, кто-то ехидно скалился, кто-то изображал вежливое любопытство.

— Меня зовут Рита, я давняя знакомая Али и Джея, — влезая в нашу с Джейсоном легенду, заявила блондинка, — Присоединюсь к вашему столику. Ненадолго.

Усаживаясь на единственный свободный стул — ещё недавно мой — Рита бросила в мою сторону быстрый взгляд, полный откровенного злорадства. Мало того, что страшная, так ещё и стерва. Сразу вспомнился Инвид, моё отношение к нему и к блондинке было примерно одинаковым.

— Можно тебя на секунду? — обращаясь к Джею, я всеми силами старалась говорить без нажима. Народ за столом и так был порядком озадачен Ритиным появлением.

Джейсона не пришлось уговаривать, он встал со своего места, и даже жалкая попытка Дарины удержать его возле себя не возымела никакого действия. Мы отошли в сторону под бдительным присмотром большей части сидящих за столом. Те, кто не смотрел на нас, с интересом изучали блондинку.

— Что она за Грех? — спросила я, держась на почтительном расстоянии от Джея. Недавнее желание объявить на весь свет о нашей с Джеем дружбе уступило место справедливым опасениям — наши отношения вызовут интерес и, как следствие, повышенное внимание, которого нам не надо.

— Жадность, — коротко ответил Джей.

— Ничего, что пришлось тебя выдернуть? — спросила я, отчаявшись уловить в его взгляде хоть что-то.

— Вообще, не стоило, но сейчас это не важно, — пожал плечами Джей, — Сосредоточься на принятии греха.

— Она такая противная.

— Тебе не обязательно с ней общаться.

— Разве? Она повернула ситуации так, что мне просто некуда деться. Точнее — нам. Ведь она назвалась и твоей знакомой, — заметила я. Джей выглядел отстраненно, так, будто его мысли в данный момент занимало что-то другое. Я почувствовала, что начинаю злиться. Ну, сколько можно?! Только я решила, что у нас всё хорошо, как у Джей на лице снова появилось выражение скучающего безразличия.

— Джеси, ты скоро? — Дарина призывно замахала руками. Джей бросил в её сторону беглый взгляд и чуть заметно улыбнулся. Такое откровенное пренебрежение моим присутствием стало последней каплей в чаше моего почти божественного терпения.

— А ну посмотри на меня, — огрызнулась я, стукнув Джейсона по руке. Мужчина опешил, — Мне надоело терпеть такое отношение: ты или со мной, или иди к черту. Мечешься из стороны в сторону, то весь из себя лучший наставник, то пень бесчувственный. Определись! Мне и без твоих выходок душевных мук хватает!

На нас начали оборачиваться. Наверное, подумают бог знает что... Ну, и пусть думают, секретность меня порядком утомила, да и кто они мне? С чего меня должно интересовать их мнение?

— Аля, тише, — попросил Джей, поборов недоумение. Он попытался приблизиться, наверное, чтобы успокоить, но я отшатнулась.

— Когда только пришел, был весь такой серьезный и надежный, а теперь... Ты мой наставник, а не Даринкин. Ты должен быть со мной, а не с ней. Сколько раз ты пропадал невесть где, вместо того, чтобы оказывать обещанную поддержку? — шипела я, не желая, чтобы окружающие слышали хоть слово.

— Дарина — моё прикрытие, — так же тихо напомнил Джей.

— А похоже, будто между вами что-то большее.

— Что за ребячество? — раздраженно бросил мужчина в ответ на мой упрек.

— Скажешь, не права? А ты хотя бы примерно посчитай, сколько времени проводишь с ней и сколько со мной!

Джейсон поморщился, быстро моргнул и как-то неожиданно приосанился.

— Успокойся, — в этот раз в его голосе звучала угроза.

— Вот! — торжествующе воскликнула я, — Опять!

Теперь меня совершенно не волновали возможные свидетели этой сцены. Я готовилась выложить Джею всё, что думаю о наших отношениях, о его исчезновениях, о промахах, которые он умудрился допустить, о романе с Дариной, в конце концов. Но Джейсон меня опередил.

— Ты источник всех моих проблем. До того, как мы встретились, всё шло своим чередом, были сложности, но они вполне вписывались в привычные рамки, — прорычал Джей, вплотную приблизившись ко мне, — Мой мир перевернулся. Ты даже не пытаешься принимать в расчет чужие чувства. Сначала ты нервировала меня своими шашнями с Лисом, теперь у тебя новая секс-игрушка — Данила. Хоть раз задумывалась, насколько неудобно уважать твое право на личную жизнь? Все эти любовные страдания, бесконечные переживания из-за сущих пустяков. Не тебе обвинять меня в невнимании, сама хороша. Моя персона никогда не стояла для тебя на первом месте, речь даже не о дружбе, речь о куда более серьезных вещах. Ты и я и никого больше — идеальная формула, к которой и ты сама не очень-то стремилась.

Его слова заставили меня проглотить все заготовленные реплики. Как же я хочу, чтобы он был моим! Никаких других претендентов, ни Даринок, ни Гуль, ни женщин, ни мужчин, ни людей, ни Ангелов, ни Грехов, никого! Всё его время, всё внимание, все чувства — и злость, и радость — должны быть направлены на меня одну. Под напором этого яркого всепоглощающего желания мир дрогнул и пошатнулся.

Глава 30:

Я в незнакомом помещении со стенами обитыми брусом, очень похоже на загородный или деревенский дом, мебели почти нет, у маленького окна со старой деревянной рамой, замечаю мужчину, он стоит ко мне спиной, сунув руки в карманы. Подхожу ближе, мужчина оборачивается — это Джейсон, в нем произошли неочевидные, но ощутимые изменения, на лице носителя отпечаталось многодневное недосыпание. Наставник смотрит на меня усталым, но ласковым, обволакивающим взглядом. Как он может видеть меня? Я оборачиваюсь, в поисках кого-то, на кого он может смотреть, и вижу, что навстречу Джею иду я же, только немного другая — волосы в несколько раз короче, такой же символической длины, как у Крис, и, что совсем уж удивительно, темно-каштановые. Именно на эту меня смотрит Джейсон. Я нынешняя никогда не удостаивалась такого мягкого, такого... интимного взгляда. Мужчина заключает девушку в объятия. Невозможно спокойно воспринимать развернувшуюся картину. Джей целует меня, будущую меня! И я нынешняя, созерцая эту сцену, чувствую вязкое тепло, заполняющее тело. И это чувство, такое глубокое, пробирающее, словно холод, но горячее и душное, будто летний зной, лишает воли. Я чувствую его губы — мягкие, но настойчивые, чувствую его руки, сомкнутые на моей талии... на её талии, на талии той, что носит короткую стрижку и выглядит так, будто не помнит, что значит "жить, как все"...

— Аль, ты в порядке? — Джей держал меня под руки, не давая сползти на пол.

— Я видела... — мне самой не верилось, что я это говорю, — Только что я видела твое будущее.

— Это невозможно, — Джей, кажется, растерялся, — Глупости.

— Нет! Я знаю, что видела! Это случайно... я соскользнула, не нарочно... и видела.

— Возможно, ты путаешь, наверное, ты видела прошлое. Прошлое Уила. До того, как в него сошел я. И что значит не нарочно? Ты умеешь управлять...

— Нет! Нет же! Это точно будущее! Умею, но эмоции... — оттолкнув руки наставника, возразила я.

— Даже если так, — Джей силился понять, — Возможно, это он, если я уйду.

— Ты слышишь меня?! Это был ты! Я видела твое будущее... наше будущее! Ведь настоящий Уил мне чужой, а я бы с чужим никогда... — я замолчала, мгновенно осознав всю ненормальность, невероятность, поразительность увиденного... Но следующая мысль сбила меня с выбранного пути, откинув совсем в иную плоскость, — Если ты... что?

Джей выглядел пойманным на "горячем".

— Если я уйду, — повторил он, пытаясь вложить в свои слова что-то большее, нежели просто информацию, — Ты не могла видеть моё будущее.

— Мы целовались! И это было по-настоящему! Почему ты мне не веришь? — воскликнула я, забыв о недавнем замешательстве. Не хотелось мириться с мыслью, что то, что я видела, невозможно и никогда не произойдет.

— Аля... — мои слова не вызвали удивления, только легкое волнение.

— Почему то, что я видела, не может быть правдой?! — взвилась я.

— Дело не в тебе, не в нас, не в том, что между нами... есть или может быть, а в том, кто я. Если то, что ты говоришь, правда. Если ты видела меня...

— То? — прозвучало вызывающе.

— Вестники видят только людей, они не могут взаимодействовать с сознанием других сущностей, а я другой, я не человек, я Грех. И если ты видела моё будущее, то круг твоих способностей значительно шире, чем мы считали.

Я непонимающе смотрела на Джея, пытаясь вникнуть в суть услышанного.

— Если ты видишь моё будущее, то, возможно, каким-то странным образом, ты можешь видеть будущее любого существа, даже если это Грех или Ангел. А где видения — там контроль над чужой жизнью, над жизнью любого создания. Ты хотя бы догадываешься, что это значит? Все твои прежние странности не идут ни в какое сравнение с этой!

— Но вполне вписываются в общую картину, — угрюмо заметила я. Сейчас меня куда больше волновал поцелуй... Я бросила быстрый взгляд на губы Джея и тут же отвела глаза. Мои чувства к нему, те, что я будущая испытывала в видении, казались такими реальными, что даже новый виток проблем не имел над ними никакой власти.

— Ты, кстати, приняла следующий Грех, — с горькой усмешкой, заметил Джейсон. Да, процесс моего становления казался теперь сущей безделицей, подумаешь, всего один шаг до гибели души, у нас появились заботы посерьезнее.

Мы замолчали, не зная, что сказать. Точнее — следовало обсудить так много, что было совершенно не ясно, с чего правильнее начать.

— Почему никто не подошел? Из наших... — спросила я, озираясь. Вокруг была тьма народа, но никто так и не вмешался.

— Действие Греха, — напомнил Джей, — Им было не до тебя, всеми овладела жадность.

Я бросила быстрый взгляд на наш столик — Дарины не было, парни из группы явно отходили от удивительных по силе чувств, Крис с Максом вцепились друг в друга, и выглядели так, будто ещё минуту назад дело могло дойти до публичного секса, некрасивой блондинки и след простыл.

— Как объяснишь свое поведение? — полюбопытствовал Джейсон, без намека на волнение.

— Наше поведение, — поправила я, — Ты разразился короткой, но страстной тирадой.

Теперь я понимала, что принятие Жадности повлияло и на наставника тоже. Нам обоим радостно сорвало крышу.

— Да уж, — без улыбки обронил Джей. Мы переглянулись и направились обратно к столику.

— Думал, подеретесь, — просиял Макс, завидев наше приближение.

— Разные весовые категории, — улыбнулась я, почувствовав невероятное облегчение от шуточного подхода к нашей с Джеем публичной ссоре.

— Со всем разобрались? — на всякий случай уточнила Крис, разглядывая меня с подозрительной тщательностью. Я не сомневалась, что стоит нам остаться наедине, как она тут же завалит меня вопросами.

— Где Дарина? — уточнил Джей. Я поймала себя на мысли, что кроме иллюзорной юности от прежнего Джея-прикрытия не осталось ничего — ни добродушия, ни скромности, ни показной наивности. Наставник стал самим собой.

— Понаблюдала за вашим общением и умчалась вся в слезах, — без тени сочувствия в голосе сообщила Криста. Странное отношение, они с Даной, вроде, неплохо ладили.

— Надо её найти, — сообщил Джей, глядя на меня и обращаясь исключительно ко мне. Я кивнула, не задумываясь, как наш публичный тет-а-тет воспримут сидящие за столом. Никто, кажется, не придал ему никакого значения.

— Домой не планируешь? — уточнила Крис, как ни в чем не бывало.

— Да... — пробормотала я и тут же вспомнила, с кем именно планирую. Даня собирался наведаться ко мне в гости, хотя теперь мне категорически не до него. Хотелось всю ночь провести в разговорах с Джеем на тему: что делать и как дальше жить?

— Мы с Максюхой тоже подумываем закругляться. Самое время вспомнить, что завтра экзамен, — скорчив недовольную рожицу, заметила Криста, — Проводить?

— Пока не знаю, — честно призналась я, рассчитывая уйти с Джеем. Смело, но куда деваться? Пока он не вернулся с поисков пропавшей девушки, теперь, скорее всего, бывшей, надо отыскать Данилу и отменить наши планы.

— Видела Даньку, может, он составит тебе компанию, — будто прочитав мои мысли, предположила Крис, — Просто мы хотим идти прямо сейчас, а ты, кажется, всё ещё определяешься.

Крис была непривычно холодна, но у меня не нашлось ни времени, ни желания разбираться в причинах.

— Отличная мысль, поищу его, — бросила я, — Если что — до завтра. Вдруг вы уже уйдете.

— Пока, Львенок, — улыбнулся Макс, помахав мне рукой.

— До завтра, — улыбка Крис не была такой же искренней, как у Макса, но и на том спасибо.

Пробираясь через заметно поредевшую толпу, я обшаривала глазами лица пьяных студентов, надеясь отыскать Даню, но то и дело выглядывала не его, а Джея или Дарину. Страх перед чужими людьми отступил, будто сработал какой-то защитный механизм, отключивший те из моих страхов, что были категорически лишними в данный конкретный момент.

Я несколько раз обошла оба зала, но так никого и не нашла. Теперь вся надежда на внутренний двор и на пяточек перед главным выходом. Не исключено, что Дарина вернулась домой, это значит, что Джея поблизости может не оказаться, но Даню я найду.

Перед главной дверью почти никого не было. Город спал своим привычным беспокойным сном — то тут, то там мелькали фары автомобилей, вплетаясь в череду многочисленных уличных огней — фонарей, вывесок и редких окон. Пробежав глазами по тем немногим, кого занесло на улицу, и, не найдя никого похожего на Даню, я нырнула обратно в кафе и вышла через заднюю дверь, прямиком в узкий прямоугольный двор, где, к моему искреннему удивлению, никого не оказалось. Темный пустой двор с огромными мусорными баками и наглухо заколоченными окнами домов доверия не внушал. Единственный фонарь над небольшой аркой, ведущей на проспект, то загорался, то гас, так что света от него почти не было. Не лучшее место для ночных прогулок.

Я сделала несколько шагов, ещё разок тщательно осмотрелась, хотя увидеть, что таится в самых дальних и темных углах, всё равно не было никакой возможности. Осознание себя существом, стоящим в пищевой цепи чуть выше обычного человека, давало некое подобие уверенности в собственной, пусть и частичной, но всё-таки неуязвимости. Во мне проснулось азартное желание проверить себя на вшивость — способна ли я побороть собственные страхи или нет? Темный двор казался прекрасным плацдармом для маленького эксперимента. Я сделала ещё несколько шагов. Вокруг не происходило ничего особенного, из арки доносились приглушенные голоса тех, кто стоял у главной двери, в помойке что-то хрустнуло — крысы и уличные кошки едва ли представляли какую-то особую опасность. Единственным, что хоть немного щекотало нервы, была густая темнота, в которой тонула самая дальняя часть двора. Я усмехнулась и расслабилась: глупые игры с собственным воображением.

— Аля, — в пустоте двора даже тихий голос звучал вызывающе громко.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Порождения способны наносить физические увечья, — сердито напомнил Джейсон, спускаясь ко мне с небольшого крыльца, — Не забывай об этом.

— Искала Даню, — объяснила я.

— Он с Дариной, — сообщил Джей.

— Как это вышло? — стараясь не выдать удивления и досады, спросила я.

— Если бы я знал, — пожал плечами Джейсон. Он выглядел расстроенным и уставшим, из-за чего становился похож на того Джея, что я видела в видении, на Джея из будущего. Интересно, в чем значимость того момента, который я наблюдала в видении? Наш первый поцелуй? Что-то иное? Я хотела, чтобы увиденное мной будущее наступило, осознавала, что хотеть чего-то подобного не правильно, но ничего не могла поделать.

— Как вышло так... — начала я, подбирая слова, — Как вышло, что в моем видении мы целовались?

Джей потер переносицу, взъерошил заметно отросшие волосы и, немного помолчав, ответил:

— Обычно, те изменения, которых с тобой не произошло, служат защитным механизмом в том числе и от возникновения близких отношений между наставниками и их подопечными. Жесткость, замкнутость, трезвый расчет — это то, что заменяет детям Смерти нежность, сочувствие, желание быть с кем-то и для кого-то.

— А как же дружба...

— Она возникает, иногда, но это не то, что ты себе представляешь, слыша слово "друзья". Это вынужденное партнерство и определенная доля зависимости друг от друга, а не глубокая всесторонняя привязанность.

— О любви, выходит, и речи быть не может...

— Вестники не сострадают, и, как следствие, не способны даже на постоянную симпатию к кому-либо, не то, что на любовь, — безжалостно подтвердил Джей.

— А я другая...

— Ты другая.

— Я способна.

— Всё устроено так, чтобы ничто не мешало наставникам следить за подопечными, а Вестникам убивать, — невозмутимо добавил Гнев.

— Ты ничего этого не рассказывал, в самом начале. Я иначе представляла наши с тобой отношения после того, как я приму все Грехи, — признание прозвучало, как жалоба.

— Так заведено. Ты постоянно на грани, столько информации, столько трудностей. Если бы я сказал, что, приняв Грехи, ты превратишься в довольно жестокое и хладнокровное существо, какой была бы реакция?

Я поморщилась.

— Вот-вот. Говорю же, всё продумано. Система создавалась веками. Мы не можем считать себя умнее всех, — последние слова прозвучали зловеще. Не хотелось даже представлять тех, о ком он говорил.

Разговор зашел в тупик. У меня не было никакой возможности разобраться в собственных чувствах. Настолько ли невинна моя привязанность к наставнику, как казалось прежде? И что на самом деле значит этот ещё не случившийся поцелуй? Ведь в видении Джейсон смотрит на Алю из будущего так, что дух захватывает, чувство будущей меня взаимно, я видела это собственными глазами, но Джей утверждает, что этого не может быть.

— Нам лучше уйти, — с едва различимой тревогой в голосе заметил Джей. Его, кажется, ничуть не заботили проблемы личного характера, все его мысли занимал вопрос моей безопасности и только. Как сильно принятие мной шестого Греха подорвало его силы? Я запоздало сообразила, что до становления Вестницей осталось всего ничего — принять Гордыню. Как быстро летит время...

Мы с Джейсоном поднялись на крыльцо, но дверь открыть не успели — это сделал кто-то другой. Наставник схватил меня за руку и резко отступил назад. Я споткнулась о бетонную ступеньку крыльца, и, если бы не рука Джея, упала бы на землю. Мужчина быстрым движением заслонил меня от двух незнакомых мне парней.

Я вжалась в спину наставника, чувствуя, что одна его рука продолжает придерживать меня, не давая отойти в сторону. Неужели, Джей всерьез думает, что я решусь высунуться?! Прижимаясь к мужчине, я чувствовала, как затвердели его напряженные мышцы. Выглянув из-за его плеча, мне удалось определить, что, будь Джей человеком, у него не было бы шансов — парни оказались рослыми и жилистыми, по виду явно спортсмены, возможно, борцы. В голове снова возник вопрос, насколько сильно пострадало могущество Джея, ведь я почти Вестница. Что я помню о его силах? Он умеет то, что требуется мне? Сейчас нам обоим не помешает выбраться живыми и здоровыми из мистической заварушки. В том, что появившиеся во дворе парни — живуны, возникшие в результате видения про Джея, сомнений не возникало.

— Держись за мной и не вздумай вмешиваться, — шикнул Джей перед тем, как отпихнуть меня в угол ближе к мусорным контейнерам. Взгляды порождений мгновенно метнулись в мою сторону, но Джей ловким движением переместился влево, преграждая собой путь ко мне. Если бы я не знала, что наставник обладает рядом не совсем тривиальных навыков, непременно решила бы, что он робот или какой-нибудь фантастический универсальный солдат, настолько умелыми и четкими были его движения.

Я бросила взгляд в сторону арки, прикидывая, какова вероятность удачного побега. С той стороны есть люди, что в данном случае означает помощь... Только что могут сделать пьяные студенты против громил, одержимых живунами? Крик о помощи застрял в горле, так и не вырвавшись наружу, нельзя привлекать внимание, кто-нибудь может пострадать.

Джея обступили с двух сторон. Мужчина кружил между порождениями, отступая всё ближе ко мне. До сих пор не было нанесено ни одного удара, и я искренне надеялась, что этого вообще не произойдет.

Живуны рванули вперед почти одновременно. Я вскрикнула и вжалась в стену. В отличие от прямой угрозы мне, угроза Джею вместо возбуждающего действия адреналина, вызывала панический страх и ступор. Я при всем желании не могла сделать и шагу. Что будет с Джейсоном, если носитель умрет?

Внезапно одно из порождений замерло с поднятым для удара кулаком, замешкалось, тряхнуло головой, будто пытаясь избавиться от наваждения, выпрямилось и двинулось на своего товарища, всё ещё пытающегося одолеть Джея. Прошло всего несколько секунд перед тем, как один из живунов обрушил всю свою силу на второго. Освободившись, Джейсон в два прыжка оказался возле меня, торопливо, неловко обнял, потом также быстро отстранился. Несмотря на его поспешность, я почувствовала легкий, ненавязчивый, но крайне убедительный отголосок того тепла, что чувствовала "я" из будущего, целуясь со своим наставником. Всё внутри меня твердило о том, что происходящее неправильно, но сопротивляться не было решительно никакой возможности. Единственное, что могло отвлечь — это парочка дерущихся порождений.

— Что ты сделал? — наблюдая за схваткой, спросила я.

— Перенаправил их гнев, — бросил Джей, утягивая меня в сторону арки.

— Как?!

— Манипуляция той человеческой склонностью, что подвластна мне по праву, основной навык, — пояснил Гнев, — Не исчезающий ни при каких условиях. Поняв, что не удастся быстро справиться с порождениями, я обратился к сути их носителей.

Я обернулась. Порождения всё ещё дрались.

Глава 31:

Выбравшись из двора, мы нос к носу столкнулись с Кристой и Максом, которые, судя по всему, как раз навострились домой. Макс растерянно, но довольно, улыбнулся, Крис удивленно разинула рот, но от комментариев воздержалась. Её взгляд метнулся на руку Джея, крепко сжимающую мою, потом поочередно на наши с ним лица. Я молча благодарила безымянные небесные силы, не позволившие Джейсону сменить иллюзорную юность на своё истинное лицо, вышел бы куда более неприятный конфуз.

— Домой? — овладев собой, уточнила Крис.

— Да, — невозмутимо ответил Джей за нас обоих. Я была поражена всем происходящим не меньше Крис, только со мной, кроме незапланированной встречи с ней, случилось ещё кое-что.

— Экселент! Нам по пути, — обрадовался Макс, похлопав Джея по плечу.

— Вы идите, а нам с Лёвкой надо поболтать, — улыбаясь как можно беззаботнее, попросила Криста. Перед тем, как отпустить, Джейсон ободряюще сжал мою руку.

Парни ушли вперед, прилично увеличив расстояние между нами. Я решила, что если разговор с Крис сложится не так, как я хочу, придется попросить Джея воспользоваться базовой комплектацией навыка внушения и заставить ребят забыть эту случайную и не совсем желательную встречу.

— Что у тебя с ним? — Крис вела себя, как следователь на допросе.

— Пока ничего, — честно призналась я, отругав себя за самонадеянность. Джей никогда не допустит, чтобы это "пока" куда-нибудь делось.

— Верю тебе, как апостол Христу, — усмехнулась Крис.

— Я серьезно!

— Твоя личная жизнь кого хочешь запутает, — смягчилась подруга, — Сама не знаю, почему злюсь. Мы стали меньше общаться...

— Ревнуешь?

Крис звонко чмокнула меня в щеку.

— А ты что подумала? — спросила она, несильно дернув меня за выбившуюся из прически прядь.

— Что всё совсем плохо, но ничего конкретного, — пожала плечами я.

— Ты пошла в разнос, я советовала тебе нечто подобное, но теперь сама не рада, — повинилась Крис, — Тебя будто веслом ударили, ходишь ошалевшая... ну, такая, не в себе.

— Очень точное описание моего состояния, — усмехнулась я, — Будем считать, всему виной сессия.

— Не заметила, чтобы ты особо напрягалась, — подмигнула Крис, — Судя по всему, твоими мыслями всецело завладели парни.

— Я сплю с Даней, — признание вырвалось само собой. Кажется, я пыталась доказать, что у нас с Джеем всё невинно и мои любовные интересы лежат совсем в иной плоскости.

— Об этом не догадался только ленивый, — закатывая глаза, призналась Крис, — Вопрос в том, что же ты в таком случае делаешь с Джеем? Отбивать парней нехорошо.

— Никого я не отбивала!

— Врешь, как дышишь, — Крис нахмурилась, глядя на меня сердито и недоверчиво, — Он, конечно, милый, я знала, что рано или поздно ты им заинтересуешься, но не сейчас и не так... Парень не заслужил, чтобы им играли. Никто из них не заслужил... Дане ты нравишься и уже давно. Короче... всё неправильно. Нельзя спать с одним, а за руки держаться с другим. Это на тебя не похоже.

— Не похоже, — согласилась я, — И поэтому всё совершенно не так, как ты представляешь.

— Не только я, — поправила Крис, — Ты забыла, какими внимательными и любопытными бывают окружающие? До Дани обязательно дойдет информация о ваших с Джеем разборках и последующем трогательном примирении. Выводы напрашиваются сами собой.

— Джей видел Даню. С Дариной, — вспомнила я.

— Вот! Я именно об этом! — оживилась Крис, — Стоп. Джей знает о Даниле?

— Ты же сама только что говорила о любопытных людях, — напомнила я, — Он знает и его это не волнует, потому что мы просто друзья.

На самом деле я сомневалась в том, что Джея Даня действительно не волнует. Недавние взаимные упреки под действием Жадности свидетельствовали об обратном.

— Возьми себя в руки, тряпка. Стоп. Отрасти себе руки и возьми себя в них, тряпка. Нельзя пропускать логические шаги, — пробормотала Крис в свой адрес, предостерегающе подняв обе руки, — Решительно ничего не понимаю.

— Дарина с Джеем, я... ну, скорее с Даней, к Джейсону у меня... дружеские чувства.

— Ты не умеешь врать, по крайней мере, мне, — устало заметила Крис, — Дружеские чувства, ага, а глаза блестят и ладони потеют.

Подруга махнула рукой и ускорила шаг, желая догнать парней. Разговор прекратился, и я впервые с того момента, как мы ушли от кафе, позволила себе обернуться — нас никто не преследовал. Живуны, должно быть, оставили своих носителей, когда поняли, что дело пахнет жареным. Надеюсь, вместе с порождениями ушел и гнев, иначе ни в чем неповинные парни измолотят друг друга на фарш.

— Выходит, ты не одобряешь ни Даню, ни Джея? — нагнав Кристу, поинтересовалась я. Мнение подруги всегда имело для меня значение, но теперь казалось, будто от него напрямую зависит то, буду ли я пытаться изменить что-то в отношениях с наставником или оставлю всё, как есть. Мне требовался ещё один голос "за" или "против", сама я была слишком растеряна, чтобы что-то решать. Конечно, Крис не знает и половины всех деталей, но в её распоряжении такая немаловажная вещь, как взгляд со стороны.

Криста остановилась.

— Это твоя жизнь.

Я чувствовала, что ей есть, что сказать, но она не спешит озвучивать свои мысли. Глядя прямо в глаза Кристе, я предприняла попытку увидеть другое настоящее, то, в котором она хотя бы попытается поделиться со мной своим мнением, но ничего не вышло, мне не удалось спровоцировать видение, перед моим мысленным взором возникла непробиваемая стена.

— Ты чего? — с тревогой в голосе спросила Криста.

— Голова закружилась, — пораженная собственной неудачей, соврала я. Моя душа почти потеряна, принято шесть Грехов, а я не могу осуществить простейшее действие! Страшно представить, сколько нам с Джеем предстоит обсудить этой ночью.

Крис взяла меня под руку, и мы, ускорив шаг, почти сразу нагнали Джея и Макса. До развилки шли, почти не разговаривая. Меня съедало беспокойство, Крис, кажется, снова злилась, Джей погрузился в задумчивое молчание, и лишь Макс весело насвистывал какую-то незамысловатую мелодию, время от времени пытаясь нас расшевелить, впрочем, безуспешно. Прощание вышло неловким и каким-то незавершенным. Макс чувствовал наше смущение, я видела, в каком он замешательстве. На время похороненное чувство вины вспыхнуло с новой силой.

— Всё в порядке? — спросил Джей, когда Крис с Максом скрылись за поворотом.

— Моя лучшая подруга не одобряет того, что я делаю, злится... А Макса я просто убила. Какой уж тут порядок...

Мы шли на расстоянии протянутой руки друг от друга, было такое впечатление, будто между нами большой мыльный пузырь, который ни в коем случае нельзя потревожить.

— Пыталась посмотреть видение о Крис, но не смогла, — устало призналась я после непродолжительного молчания.

Джей остановился так резко, что я по инерции сделала ещё несколько шагов и только потом заметила, что он отстал.

— Что? — я обернулась, чувствуя, как на меня буквально обваливается дурное предчувствие.

— Почему не смогла? — уточнил Джей. Ему было явно не по себе.

— Всё шло нормально, а потом... будто в стену врезалась, — пожала плечами я, стараясь не поддаваться уговором растревоженной интуиции.

Джей переменился в лице, но ничего не сказал, догнал меня и продолжил путь.

— Не объяснишь свою реакцию? — поинтересовалась я.

— Нечего объяснять, — проворчал Джейсон.

— Не ври, мне казалось, между нами нет секретов.

Теперь остановилась я. Джей тоже встал, но не повернулся.

— Тебе надо поспать. И Уилу не помешает, — заметил Гнев, продолжая стоять ко мне спиной, — Всё, что ты хочешь обсудить, можно отложить до утра.

— Ты снова замкнутый и угрюмый, — я обошла неподвижного наставника, даже не взглянув в его сторону. К горлу подступил комок, глаза защипало от слез — всё снова идет не так.

— Устал, теряю силы, сущность берет свое, — примиряюще объяснил Джей. Он шел за мной на расстоянии двух-трех шагов. Мне нравилось, что я его не вижу. Перед моими глазами был лишь освещенный уличными фонарями тротуар, созерцание которого не давало расплакаться. В одном Джейсон точно прав, надо поспать, мне срочно нужна светлая голова и свежий взгляд на происходящее. Как уж там говорят: утро вечера мудренее? Хорошо бы эта формула действительно сработала.

* * *

По пути к дому мы с Джейсоном не разговаривали, между нами висела неприятная гнетущая тишина, полная усталости, раздражения и невысказанных упреков. Попав в квартиру, Джейсон без лишних слов ушел в гостиную и лег на диван, как был — не раздеваясь и не утруждая себя обустройством спального места. Мне оставалось лишь одно — последовать его примеру.

Оказавшись в кровати, я часа полтора крутилась волчком и никак не могла выкинуть из головы всё, что успело произойти. По-настоящему обдумать случившееся не получалось из-за усталости, но и выкинуть из головы многочисленные события не было никакой возможности. Каша из слов и отдельных сцен варилась в моей черепушке, заставляя открывать глаза, ворочаться, укутываться с головой и вновь скидывать простынь. Духота ещё больше осложняла моё положение, и, лишь замучившись почти до беспамятства, я смогла, наконец, провалиться в болезненный сон без сновидений.

Проснувшись всего через несколько часов от странного постороннего шума, я не сразу сообразила, что происходит, продолжая цепляться за руки покидающего меня Морфея. Лишь нащупав телефон и заставив себя открыть глаза, чтобы выяснить, который час, я смогла сконцентрироваться и заинтересоваться звуками, раздающимися из гостиной. Часы показывали без четверти семь. Первым подозреваемым был, естественно, Джей, но что можно делать в гостиной такую рань, да ещё издавая это странное не то постукивание, не то пощелкивание?

Я накинула халат и тихо вышла из спальни. Тело слушалось с трудом, ему не нравилось находиться вне кровати. За жалкие два с лишним часа сна я не только не отдохнула, но ещё больше ослабла, позволив организму перейти на ночной режим.

Заглянув в гостиную, я обнаружила Джейсона, сосредоточенно обшаривающего вещевые шкафы. На полу валялась расстегнутая наполовину заполненная дорожная сумка. Когда Джей бросал в неё очередную вещь, пластмассовые ножки на днище скользили по паркету, издавая тот самый щелкающий звук.

— Мы куда-то едем? — щурясь на свет, спросила я.

Джей обернулся в мою сторону и, порывисто кивнув, тут же вернулся к своему занятию. В сумку полетела папина теплая куртка, та, что не раз выручала его во время зимних командировок. Заворожено следя за действиями наставника, я всеми силами пыталась проснуться настолько, чтобы начать хоть что-то соображать. Судя по вещам, которые Гнев планировал взять с собой, путь предстоял неблизкий. На улице лето в самом разгаре, а он выискивает среди многочисленных шмоток самые теплые.

— Куда? — безжалостно потирая глаза, уточнила я.

— Далеко, — ответил Гнев, прекратив поиски, после чего придирчиво изучил содержимое сумки, выкинул несколько не устроивших его предметов и застегнул замок.

— Что происходит? — мозг проснулся и заработал с удвоенной силой. Внутри поднялась волна беспокойства и злости. Я хотела объяснений.

— Долгая история, — отмахнулся Джей, будто бы не замечая моего состояния. Его куда больше занимал наш будущий багаж. Я заметила, что кроме сумки на полу, в комнате есть ещё две — наполненные и застегнутые, одна на кровати, другая справа от меня у самой двери.

— Какого черта здесь происходит?! — взвизгнула я, пытаясь перекричать стук собственного сердца. Оно заходилось от необъяснимого страха. Джей пакует вещи, а это значит, что всё совсем плохо, иначе, зачем куда-то уезжать? Мы определенно убегаем! Но куда? И, главное, от кого?!

Джей недовольно поморщился, в два шага перемахнул через комнату и оказался прямо передо мной.

— Надеялся, тебе удастся ещё хотя бы чуть-чуть поспать, — голос Гнева резко контрастировал с выражением его лица — в нем чувствовалось сожаление и забота.

— Объясни хоть что-нибудь, — взмолилась я, понимая, что всего он точно не скажет.

— Мы оба в опасности, надо убираться, — ответил он, возвращаясь к сумкам.

Я промолчала. Спрашивать бесполезно, придется поверить на слово, тем более, сейчас это единственное, что приходит в голову.

Джейсон вынес сумки в прихожую, я молча наблюдала за его передвижениями, боясь отвлечься и погрязнуть в многочисленных предположениях, одно другого страшнее.

— Оденься, возьми то, что считаешь важным, но по минимуму, и возвращайся, — велел Джей. В его голосе не было приказа, скорее просьба смертельно уставшего человека.

На сборы ушло минут двадцать. Я спешила, бросая в свой старый школьный рюкзак то, что первым пришло в голову при слове "важно". Не было сомнений в том, что всё жизненно необходимое, из того, что имелось дома, Джей уже собрал, мне было позволено поучаствовать лишь за тем, чтобы среди багажа оказалось что-то не столько необходимое, сколько имеющее значение — документы, какие-то фотки, любимая книга, парочка безделушек. Набралось немного, так что всё остальное место заняли годовые финансовые накопления, любимые футболки, нижнее белье и несколько технических мелочей — телефон, зарядка, ноут и фотик.

— Готова, — отрапортовала я, чувствуя себя как бы вне происходящего. Все действия выполнялись автоматически, будто я персонаж компьютерной игры или человечек на экране телевизора.

— Машина внизу, я пойду первым, выключи свет, запри квартиру и давай за мной, — проинструктировал Джей, подхватив сумки и пинком открыв предварительно отпертую входную дверь.

Я послушно выполнила поручение, подхватила рюкзак и бросилась вниз по лестнице. Джей шел не спеша, так что мне удалось нагнать его за два пролета до первого этажа.

— Скажи, — попросила я, пытаясь не отставать.

— Гуля нашла твоего Наблюдателя, с Крис у тебя не получилось, потому что она помечена, Гордыня ждет в машине, — Джейсон говорил медленно, но на одном дыхании, — Не споткнись.

Я перепрыгивала ступени, пытаясь переварить услышанное. Наблюдатель? Помечена?!

Мы выбрались на улицу. Несмотря на ранний час, от асфальта тянуло жаром, а восходящее солнце не только светило, но и грело. У пешеходной дорожки стояла машина, с виду большая, наверное, джип. Моих знаний было явно недостаточно для того, чтобы определиться точнее. Джей направился в сторону авто, я поплелась следом, затравленно озираясь. Двор, в котором прошла вся моя жизнь, казался чужим и враждебным. Я ничего не понимала, всего боялась и старалась не думать ни о чем, кроме спины идущего передо мной Джейсона.

Пока он загружал сумки, в том числе и мой рюкзак, я бессмысленно хлопала глазами, успев зафиксировать присутствие, как минимум, троих людей. Впрочем, в их человекообразии были определенные сомнения. Когда Джей закончил погрузку, со стороны водителя на улице вышел рослый парень, в котором я не без удивления узнала верзилу с драконом на спине, того, что пялился на меня в студенческом кафе.

— Аля, это Андрей, Вестник, — представил парня Джей, — Нам пригодится его помощь.

Следующие несколько секунд длились целую вечность. Страх, сковавший не только тело, но и мозг, отступил, оголив реальность, сделав её до неприличия некрасивой, отталкивающей, отвратительной и горькой. Парень с тату — кафе — Криста — метка — Вестник Андрей, он же парень с тату. Слишком просто и ужасно, чтобы быть правдой.

Джей поймал мою руку раньше, чем я успела обрушить на стоящего передо мной верзилу хотя бы один удар.

Глава 32:

Гордыней оказался маленький толстый мужчина с заискивающим выражением на неприятном лице. Почти лысый с редкими белёсыми пучками у висков он походил на старую больную крысу.

— Суб, — представился толстяк низким скрипучим голосом, когда Джею удалось-таки усадить меня на заднее сидение джипа. Внутри меня всё ещё кипела ярость, но я решила отложить возмездие, предпочтя не связываться разом со всеми присутствующими.

Андрей с уже знакомым мне мальчиком Луком заняли места впереди, я, Гнев и Суб устроились сзади. Надо ли говорить, что желания сидеть рядом с неприятным толстяком не было и в помине, но Джей не оставил мне выбора, затолкав в машину и усевшись следом так, что я оказалась зажата между ним и Субом.

На смену горечи от осознания неотвратимости скорой гибели не только Макса, но и Крис, пришло жестокое остервенение. Хотелось разбить голову Андрею, а следом и всем остальным, вне зависимости от степени их причастности. Злость помогала не думать о последствиях.

— Кто бы нам ни угрожал, побег лишь привлечет внимание, — проворчала я, вжимаясь в бок наставника, решив, что лучше ближе к нему, чем к толстяку.

— Отъезд почти состоявшейся Вестницы — обычное дело, ничего подозрительного, — проскрипел Суб.

— Теперь можно узнать, куда мы едем и, что происходит? — уточнила я, обращаясь к Джею. Тот смотрел на меня с подозрением, явно не доверяя внешнему хладнокровию, но на часть вопроса всё-таки ответил:

— Уходим от излишнего внимания.

— К чему такая спешка? Я даже не Вестница.

— Скоро станешь, — вмешался Суб. Я решила не комментировать его замечание, это-то как раз ясно, непонятно другое — как и куда можно спрятаться от тех, кого я гипотетически могу заинтересовать?

— Что там с Гулей и Наблюдателем? — решив сузить круг интересующих меня тем, уточнила я.

— Ей удалось выяснить, что твой Наблюдатель сошел на Славу. Его назойливое внимание — последнее, в чем мы нуждаемся, — сообщил Гнев. Я даже не удивилась, хотя мысль о том, что предстоит потерять ещё одного близкого мне человека, обостряла глубоко засевшую горечь, словно кто-то то и дело прижигал раскаленным железом все мои внутренности. Лис — вместилище Ангела, теперь он всё равно, что труп.

— Вот уж и правда Ангел Смерти, — пробормотала я, пряча непослушные слезы, — Макс, Крис, теперь Славка...

— Почему она такая впечатлительная? — подал голос Вестник Андрей. Я испытала острый приступ зависти к отсутствию у него сострадания.

— Помалкивай, — огрызнулась я, чувствуя, как стремительно возвращается злость. Он поставил метку на мою подругу!

— И агрессивная, — совершенно спокойно добавил Андрей. Его невозмутимость лишь усиливала мою и без того безмерную неприязнь. Не имея возможности добраться до обидчика, я буровила злым взглядом татуировку дракона на его спине.

— Лук всё объяснит, потом, — отмахнулся Джей, обращаясь к Андрею, и отвернулся к окну.

— Он его наставник? — спросила я, обращаясь ко всем сразу.

Суб молчал, видимо, дулся на меня за невнимание, Джей последовал его примеру, в итоге на мой вопрос ответил сам Луксур.

— Да, я наставник Андрея, — детский голос Блуда никак не вязался с царящей в машине напряженно-враждебной атмосферой. Джейсон не спешил возобновлять разговор и что-то пояснять, так что я решила хотя бы на время сосредоточиться на дороге. Судя по маршруту, мы направлялись к выезду из города. Я понятия не имела, где в пределах одной планеты можно спрятаться от небесных сил, в чьей вездесущности не было никаких сомнений. Оставалось надеяться, что другие пассажиры знают, что делают, хотя в последнее время появилось прилично поводов никому из них не доверять.

Стоило мне отвлечься и немного успокоиться, как тут же вернулись ноющая боль и жгучая горечь, пробивающая на слезы. Когда сдерживаться стало невозможно, я позволила себе заплакать. Никто из присутствующих в машине не сказал по этому поводу ни слова — не было ни утешений, ни упреков. Проревевшись, я почувствовала удивительную легкость и неконтролируемое желание спать. Повинуясь навалившейся на меня дреме, я бесцеремонно завалилась Джею на плечо, тот лишь бережно обнял меня, позволяя устроиться поудобнее, за что я, несмотря на все обиды, была ему крайне признательна.

Когда я проснулась, солнце было уже в зените и безжалостно светило в лобовое стекло машины. Чтобы убедиться в этом, не было нужды открывать глаза, лучи проникали сквозь веки, заставляя испытывать ощутимый дискомфорт. Я принялась ёрзать, пытаясь отвернуться от навязчивого солнечного света.

— Тесно? — заботливо поинтересовался Джей. Обнаружив себя вертящейся в его объятиях, я вынуждена была сесть и открыть глаза. Наставник убрал от меня руки и отодвинулся ближе к окну. Я осмотрелась — расклад остался тем же: Лук и Андрей впереди, толстяк и Джей рядом со мной. Увидев Гордыню, я вспомнила, что есть один единственный способ от него избавиться — стать, наконец, Вестницей. Развить эту мысль до конца не удалось, Андрей отвлек меня от размышлений, затормозив у придорожного мотеля.

— Все на выход, — велел водитель, глуша мотор. Лук, будучи маленького роста, с трудом выбрался из машины, Суб вылез сам, я тоже справилась самостоятельно, проигнорировав предложенную Джеем помощь.

— Что сказать отцу? — поинтересовалась я у Джейсона, когда все покинули машину и направились в сторону трехэтажного блочного здания мотеля.

— Я был у него, теперь он свято верит в наш с тобой счастливый союз и совместное путешествие в мой родной город, — поделился Джей. Он всё ещё выглядел усталым и оттого подозрительно безразличным к происходящему вокруг.

— Он в безопасности?

— Безусловно! — заверил Джей.

Хотелось верить, что он прав.

— Мои способности тебя удивляют, кажутся невероятными, — задумчиво заметила я, — Ты не сразу поверил в то, что я видела... о тебе.

Джей прислонил палец к губам, предлагая говорить тише. Выходит, наши спутники знают далеко не всё.

— Не важно, — раздраженно отмахнулась я, — Суть в том, что ты мне не доверяешь, хотя я тебя никогда не обманывала. В то время, как сам...

Джей остановился. Я тоже встала. Наши спутники ушли вперед, с каждой секундой всё увеличивая и увеличивая разделяющее нас расстояние.

— Ты постоянно врешь, — не выдержала я, — Спрашиваю, убийца ли я, ты говоришь, конечно, нет, хотя, кто же ещё? Спрашиваю о Вестниках, ты говоришь, что в моем городе, кроме меня, никого, а потом объявляется Андрей и ставит метку на мою лучшую подругу, спрашиваю, друзья ли мы... да, какие мы нахрен друзья, если ты сливаешь мне заведомо неверную информацию?

— Для твоего же блага, — голос Джея звучал спокойно, почти отрешенно.

— Ха! Трижды "ха"! То-то я вся такая благостная, дальше ехать некуда.

— Да, я врал, но не во всем и, имея на то причины, да, ты не одна, но сейчас это очень кстати, да, ты должна была стать убийцей, но теперь это не имеет значения, ибо ты не такая, как остальные Вестники, и мы друзья. Это не обсуждается. Думай, что хочешь, но я твой друг и никогда не сделаю того, что может тебе навредить, — нарочито выдержанным тоном заявил Гнев, — В глубине души ты согласна со всем, что я только что сказал, просто сиюминутные эмоции и душевные переживания не дают посмотреть на всё случившееся объективно.

Я хотела что-то возразить, но не нашлась, что. Воспользовавшись моей заминкой, Джейсон развернулся и зашагал к мотелю. Я последовала за ним.

В холле мотеля оказалось уютно и прохладно, после аномальной жары комфортная температура в помещении делала его чуть ли ни филиалом рая.

— Жажду поскорее скрыться с ваших глаз, — с сальной улыбочкой на губах заявил Суб, нарушив моё вполне сознательное уединение. Джей в это время беседовал с парнем на ресепшне, а Андрей с Луком без особого интереса разглядывали информационные стенды, и всё это на приличном расстоянии от меня.

— Я не контролирую процесс принятия Греха, — мне не удалось скрыть свою неприязнь.

— Ира носиться с тобой, будто ты бриллиантовая, — усмехнулся Суб, поведя своими маленькими темными глазками. От одного его вида по телу побежали мурашки.

— Почему бы нет? — бросила я, начиная закипать.

— Ты всего лишь капризная недоучка, не стоящая и малой доли столь пристального внимания, — хищно улыбаясь, заявил Суб.

Мне стоило большого труда сдержаться и не поведать этому хмырю, насколько я необычная, и какими неприятностями грозят мои видения не только людям, но и таким, как он. При желании я могу поставить метку каждому из присутствующих, будь то Грех или Вестник, и ни одно существо во всем мире не может похвастаться тем же. Гнев ведет себя странно, но что, если его поведение — следствие обычного страха перед неизвестным? Кто я такая? Сверх Вестница? Новый виток ангельской эволюции? Я уникум, но не так себе, а планетарного масштаба. Что бы ни происходило, следует держать марку. И никакой мерзкий лысый толстяк не смеет портить мне настроение. Не на ту напал! Осознание собственной значимости и непостижимости рухнуло на меня, словно балкон на случайного прохожего, мгновенно выбив из головы все прочие мысли.

— Вот и славно, — добродушно заметил Суб, помахал толстой маленькой рукой и исчез, не побоявшись привлечь внимание парня-администратора. Я стояла посреди холла, догоняя ускользающие мысли. Кажется, круг замкнулся, теперь я Вестница. Интересно, есть ли у потери души какие-то внешние проявления? Прислушавшись к себе, заключила, что нет — ни внешних, ни внутренних.

* * *

В ресторанчике на первом этаже не было кондиционера, так что есть пришлось, сидя на улице. После исчезновения Суба, Джей ограничился коротким поздравлением, Лук и Андрей на тему моего окончательного превращения вообще ни слова не сказали. Это было лучшее, что они могли сделать в нынешней ситуации. Звание Вестницы до сих пор приносило мне только неприятности. Сейчас даже знакомство с Джеем не казалось удачей. Хорошо бы прояснить ситуацию и узнать наши дальнейшие планы. Теперь я вполне законный участник нашей веселой компании и имею право голоса, особенно с учетом моих весьма специфических способностей, о которых, правда, известно только Джею. Что бы между нами ни происходило, но в одном наставник, безусловно, прав — узнав о моих убийственных талантах, ни одна высшая сущность не захочет видеть меня живой. Не знаю, до какой степени смертны Ангелы и прочие существа, но дополнительные проблемы в моем лице им в любом случае не нужны.

— О чем задумалась? — с момента исчезновения Суба Джей со мной почти не разговаривал, но после еды заметно приободрился.

— Обо всей этой ситуации... Не против, если я кое-что спрошу у Лука про тебя? Может, детектор соблаговолит сработать. Надоело мучиться сомнениями.

Джейсон отреагировал на удивление спокойно.

— Главное, не переборщи с новой для него информацией, — шепнул наставник.

— Договорились.

Закончив с обедом, мы закупились в дорогу и вернулись в джип. Джейсон устроил так, что мы с Луком оказались вместе на заднем сидении. У меня появилась реальная возможность с ним поговорить. Андрей молча вел машину, не выказывая ровным счетом никакого интереса к окружающим.

— У меня к тебе немного странная просьба, хотя тебе, как Греху, она может показаться нормальной, — начала я, чувствуя неловкость. Не так-то просто разговаривать с маленьким мальчишкой так, как если бы он был старым мудрым и довольно могущественным существом.

— Расслабься, — посоветовал Лук, его раскосые глаза смотрели на меня насмешливо и с любопытством.

— Повтори для меня парочку фраз, — попросила я, — Хочу понять, что к чему.

— "Зерно истины"? — легко догадался Лук. На его детском лице появилось шкодливое выражение.

Я кивнула, не вдаваясь в подробности, коих Блуд, должно быть, знал куда больше меня.

— Первое — Гнев знает, что делает, второе — он понятия не имеет, может ли произойти то, что я видела, и третье — Андрей делал свою работу и не собирается причинять мне вред.

Лук озадаченно изучал моё лицо.

— Месть — не выход. Я расквитался с теми, кто убил мою сестру и подругу. Живее они от этого не стали, — опережая события, сообщил Андрей, не поворачивая головы. Выходит, наш разговор был ему не безразличен. Я и, правда, подумывала мстить, но откинула эту мысль сразу после ухода Суба, решив, что связываться с Андреем себе дороже. Джей прав, расклад не в нашу пользу, союзники — хоть какие — лишними не будут. К тому же был и личный интерес: наблюдение за Андреем давало понять, какой я должна была стать, и, какой в итоге осталась.

— Гнев знает, что делать, ну, настолько, насколько это вообще возможно в критической ситуации, что ты там видела — мне неведомо, но Ира определенно не может знать, какова вероятность воплощения увиденного в жизнь. За Андрея готов поручиться. Вреда он тебе не причинит, — сказал Лук, проигнорировав поучительное откровение своего подопечного.

Несмотря на то, что Блуд просто высказал свое мнение, детектор сработал, подтвердив его безусловную правоту.

— Одной проблемой меньше, — озвучила я свои мысли.

Джей обернулся и одарил меня благодарной улыбкой.

— Мы уезжаем всего на пару недель, чтобы избежать случайной встречи с Наблюдателем. К ней следует подготовиться, — сообщил он, — Пока нет серьезных причин для беспокойства. Точнее, причины есть, но повода к нам придраться нет, пока нет.

— Тогда, повторюсь, к чему такая спешка?

— Ира перестраховался, — прокомментировал Лук, — Радуйся, что он такой расторопный. Раньше смоешься, меньше шансов нарваться на неприятности. Наблюдатели — это всегда скверно и без ваших секретов.

Меня удивило отсутствие у Лука интереса к этим самым "секретам". Неужели Блуду всё равно, ради чего рисковать собой и своим подопечным?

— Не хотел бы я встретить своего Наблюдателя, — задумчиво признался Андрей, — Судя по вашим рассказам, это нечто реально угрожающее.

— С твоим становлением всё прошло, как по маслу, — заметил Лук, — Причин назначать тебе Наблюдателя не было.

— Радует, — без особых эмоций ответил Андрей.

Мне повезло меньше, всё с самого начала пошло не так. Теперь я достигла того, к чему шла, стала той, кем должна была стать, обрела себя, но потеряла Крис, Макса и Славку... В ответ на воспоминание о друзьях болезненно сжалось сердце. Что может быть страшнее прижизненных похорон?

Глава 33:

Мы остановились у небольшого озера, Джей решил, что после ночи, проведенной в машине, стоит проветриться. Я ничего не имела против. Погода стояла волшебная. Озерцо располагалось у границы местного лесничества, недалеко от трассы. Ничего особенного — не очень чистая вода, окруженная кустами — но после двенадцати часов сидения в джипе пейзаж казался по-настоящему приятным.

Наши с Андреем наставники отправились по магазинам — благо, для этого им достаточно захотеть появиться где-то, где можно купить всё необходимое. Андрей возился с машиной — врубил музыку, открыл все двери, забрался под капот. Джип не то, чтобы нуждался в ремонте, парню, видимо, нравился сам процесс общения с мотором.

Перед уходом Джей очень просил меня не лезть к Андрею — ни с пустыми разговорами, ни с вопросами, ни с разборками из-за Кристы. Я пообещала и намеревалась сдержать слово — настроения общаться с белобрысым громилой не было. Единственное чувство, которое он вызывал — это безобидное любопытство. Я планировала его утолить, но как-нибудь потом. Он Вестник, он явно старше меня, значит, обладает информацией, которая может оказаться полезна мне, как свежеиспеченной Вестнице. Пока же я просто наблюдала за его возней у машины, разглядывая татуировки, часть из которых прежде была скрыта под футболкой, а теперь предстала во всей красе. Всю спину под тату в виде дракона покрывали картинки, над которыми струилась неразборчивая вязь. Присмотревшись, я смогла различить латинские буквы, по первому же слову стало ясно, что это имена смертных Грехов, всех семи в произвольной последовательности. Хотя что-то подсказывало мне: в порядке их расположения своя система, известная одному лишь Андрею.

— Набил сразу после принятия всех семи, — перехватив мой взгляд, сообщил Андрей. Парень вел себя вполне дружелюбно, хотя причин питать ко мне симпатию у него не было ровным счетом никаких.

Сполоснув руки в озере, Андрей устроился рядом со мной на узком покрывале с заднего сидения джипа. Его общество не смущало, но и не было особенно приятно. Единственным, что казалось не лишним, оставалось чувство защищенности. Рядом с Вестником я чувствовала себя в безопасности, чего с тех пор, как узнала о Грехах, ни с кем, кроме Джея, не испытывала.

— Молчишь, — констатировал Андрей, смотря в небо и щурясь на солнце.

— Ага, — подавив улыбку, ответила я.

— Думал, начнешь расспрашивать, — признался парень.

— Обещала держать язык за зубами.

— Как строго, — без тени иронии, заметил Вестник.

Помолчали.

— Мне не нравится быть здесь, — без лишних предисловий, признался Андрей, — Но Лук настоял, а я привык верить в его правоту.

— Вы странная пара, — заметила я, надеясь, что Джей не разозлится — запрета на поддержание разговора не было.

— Наверное, — пожал плечами Андрей, — Я видел других Вестников. Так получилось, они не были похожи на тебя.

Я напряглась. Кажется, парень что-то заподозрил.

— И что со мной не так? — осторожно уточнила я. Андрей выглядел спокойным, умиротворенным, почти счастливым, и говорил, совершенно не глядя в мою сторону.

— Ты чувствительная, — задумчиво ответил Андрей, — Наверное, поэтому твой наставник такой параноик.

В его замечании не было ни упрека, ни насмешки, парень просто поделился наблюдением, в этом чувствовалась какая-то особенная странность. Андрея не был эмоционален, тем удивительнее, что его смутило моё поведение.

— Он не параноик, — возразила я, — Я создаю много проблем.

— Это видно, — бросив на меня быстрый взгляд, признался парень, — Ты неуравновешенная и ведешь себя не так, как надо. Не оправдываешь ожиданий.

Хотелось опровергнуть его слова, попытаться доказать неправильность его выводов, но я сдержалась. Объяснить ситуацию, не раскрывая секретов, не выйдет, так что придется засунуть гордость подальше и сменить тему. Андрей, кажется, почувствовал моё настроение и проявил похвальную инициативу:

— Он так и не сказал, куда мы едем? — уточнил парень.

Я кивнула.

— В горы. Там снег и холодно, отсюда все эти сумки с теплыми шмотками, — объяснил Вестник.

— Ещё ехать и ехать, — заметила я, прикинув расстояние до ближайшего мало-мальски убедительного хребта.

— На свежем воздухе лучше думается, — пожал плечами Андрей, — Таков расчет.

— Возможно, — я не была так уж уверена, что Джейсон нуждается в свежем воздухе. Горы — не густонаселенный город, в этом вся разница. Хочет изолировать меня, избавить от многочисленных раздражителей в лице моих живых и потенциально мертвых родственников, друзей и приятелей. И меня обуздает, и их защитит. Неплохая тактика.

— До ближайшего лыжного курорта неделя пути, — заметила я, после непродолжительной паузы.

— Жаль, что мы не умеем перемещаться.

— Было бы неплохо.

— Мы с Луком редко общаемся. Я почти не нуждаюсь в чужих советах. Отвык от его общества, — признался парень.

— А я только-только привыкла, — откровенностью на откровенность ответила я.

Андрей никак не прокомментировал мои слова, встал с покрывала, потянулся и молча вернулся к машине. Ни обиды, ни расстройства его поведение не вызвало. Андрей оказался необременительным и каким-то прозрачным, словно привидение. Общение с Вестником делало меня почти такой же равнодушной, как он сам. Похоже, кроме выразительной и неординарной внешности, в этом парне нет решительно ничего яркого, индивидуального. Он — настоящая рабочая машина, мыслит трезво, без намека на существование сердца. Я задумывалась такой же точно, и это вызывало во мне волну неприязни к тем, кто сеет "зерна истины".

Ничего, Джейсон увезет меня далеко-далеко и вплотную займется моей подготовкой к полноценной работе. Придется взять себя в руки и научиться контролировать собственные эмоции, иначе нас раскусят и тогда, если верить словам наставника, мало не покажется никому. О тех, что остались дома, думать не хотелось. Побег грозил обернуться командировкой или трудовым отпуском, второе вероятнее. Сбежать от проблем, да ещё и не по своей воле, прекрасный способ прийти в себя. Совесть не мучает — ибо, не я инициировала, и душа отдыхает — ибо, что сделано, то сделано. За ночь, проведенную в машине почти в полной тишине, рядом с задумчивым наставником и двумя другими погруженными в себя спутниками, я о многом успела подумать, более того — мне удалось загнать отупляющую боль подальше в сердце, это оказалось проще, чем я ожидала. Всё-таки человеческая природа удивительна и непредсказуема. В нас есть всё для того, чтобы жить с любой бедой, с любым горем, с любой виной — это одновременно и здорово, и ужасно.

— Не скучала? — Джей материализовался рядом со мной, там, где ещё недавно сидел Андрей.

— Самую малость, — чувствуя себя на удивление хорошо, призналась я.

Джей улыбнулся.

— Стерпелось-слюбилось? — усаживаясь прямо на траву, предположил Лук. Он приоделся, сменив шорты на льняные брюки, а майку-алкоголичку на серую боксерку.

— Даже с Андреем, — указывая взглядом на полуголого Вестника, сообщила я.

Джейсон насторожился, Лук расплылся в улыбке.

— Знал, что найдете общий язык, — кивнул он своей лохматой детской головой.

— Я же просил... — начал Джейсон, но я жестом дала понять, что всё прекрасно помню.

— Он сам заговорил, — объяснила я, — Просто поддержала разговор.

Наставник расслабился.

— Есть будешь? — протягивая пакет с пока неизвестными мне продуктами, предложил Джей.

— Не откажусь, — запуская руку в целлофановую тару, кивнула я.

— И мне что-нибудь, — заметив наш междусобойчик, попросил Андрей.

— Тогда и мне, — поддержал Лук. В исполнении ребенка слова прозвучали весело, даже немного игриво.

— Я рассказал, что мы едем в горы, — сообщил Андрей.

— Рад, что Лёва не пыталась тебя убить, — заметил Джейсон, пряча улыбку.

— Не рискнула, — совершенно серьезно подтвердил Андрей.

— Ты нам ещё пригодишься, — безжалостно бросила я. Андрей даже не улыбнулся, сосредоточенно кивнул и отнял у меня только-только развернутый шоколадный батончик. Джей тут же протянул мне свой, опасаясь, как бы я не ввязалась с блондинистым громилой в шуточный бой, на который тот совершенно явно провоцировал.

— Жуем и отправляемся, у Андрея своей работы хватает, идея с бессрочным отпуском заманчива, но нереальна, — старательно изображая серьезность на детском лице, заявил Лук.

— Как тебе удается воспринимать всерьез его указания? — едва сдерживая улыбку, поинтересовалась я у Андрея.

— Он умеет убеждать, — пожал плечами парень. Звучало весомо, так что я не решилась продолжать подтрунивания. Если Блуду удается справляться с невозмутимым громилой, то у меня нет никаких причин сомневаться в его умении наставлять и руководить. У них в паре сразу ясно, кто ведет, не то, что у нас с Джеем. Андрей поехал с нами, хоть и признался, что против собственной воли. Не думаю, что Джейсону удалось бы заставить меня делать то, чего я не хочу, если бы речь не шла о жизни и смерти.

Закончив обед или скорее ранний ужин, мы запихали в машину оставшиеся пакеты и сами расселись в уже традиционном порядке — Андрей с Луком спереди, мы с Джеем сзади. На этот раз дальнейшая поездка не вызывала у меня приступов неопознанной тоски, лишь привычное дорожное волнение. Теперь я очень хотела ехать, меня радовала компания и легкость, с которой расстояние убивает во мне боль, грусть и чувство вины.

* * *

На десятом часу нашей поездки после нескольких неудачных попыток поспать в машине, я принялась канючить, выпрашивая остановку в каком-нибудь мотеле, хоть где-то, где можно найти нормальную кровать и вытянуть, наконец, затекшие ноги. Оказавшись в комнате с кондиционером и постелью, я тут же завалилась спать, но выспаться так и не смогла — на протяжении тех часов, что мне удавалось не просыпаться, происходила нешуточная борьба с ночными кошмарами. Снилась последняя встреча с Кристой, наш странный скомканный разговор, снилось видение про Макса в палате Кристы, они оба должны умереть, из-за чего грустная картина их общения в больнице становилась по-настоящему пугающей. Что, если я больше никогда их не увижу?

Уснув в четыре часа утра, проснулась почти в восемь, насквозь мокрая, в противных мурашках и с давящим чувством в груди. В комнате не было никого, кроме меня, я настояла на этом перед тем, как лечь, теперь же была не рада такому решению — чье-то присутствие всегда помогало мне быстрее справиться с последствиями кошмаров.

— Джей, — позвала я, не особенно рассчитывая, что наставник обратит внимание на жалкий зов перепуганного ребенка. Сейчас я меньше всего походила на Вестницу, сколько себя помню, страшные сны пугали меня куда больше реальности.

— Думал, будешь спать до обеда, — Джейсон появился в комнате минут через десять обычным способом — через дверь.

— Страшный сон приснился, — неуверенно призналась я, почувствовав себя ужасно глупо — позвала наставника из-за простого ночного кошмара.

Джейсон сел на край гостиничной кровати. В комнате было светло — задернутые шторы из полупрозрачной ткани хорошо пропускали солнечный свет, делая его слегка голубоватым.

— Что снилось?

— Криста... Макс... Мы с Крис расстались далеко не как лучшие подруги, а Макс такой жизнелюб ... В общем, переживания выползли из уголков сознания и, стоило расслабиться, как они тут же хорошенько съездили мне по голове.

— Печально, но не смертельно. Ты не Андрей и, судя по всему, никогда такой не станешь. Я этому рад, честно, хотя для тебя это будет испытание похлеще превращения в Вестницу и стычек с порождениями, — Джей тепло улыбнулся и потрепал меня по плечу.

— Мы так и не поговорили толком... обо всем.

— Отъезд пойдет тебе на пользу, — рассеянно заметил Джей, — Успокоишься, расставишь всё по своим местам, разберешься в собственных чувствах.

— И ты.

— Ну, не без этого, — Джейсон развел руками и снова улыбнулся, — Для меня всё также непросто, как и для тебя. Возможно, даже сложнее, ведь я несу ответственность не только за свои поступки. Моя задача контролировать ситуацию, принимать решения, а у меня впервые почти ничего не выходит. Твой талант... невероятный, в существование которого мне до последнего момента очень не хотелось верить, создает новые условия, такие, в которых я не знаю, что предпринять. Не перестаю удивляться степени прижизненной сдержанности собственного носителя, мою сущность нельзя загонять в тупик, она звереет, я зверею... но, что удивительно, Уильяму удается гасить почти все нелицеприятные порывы.

— Ты боишься?

— Опасаюсь, — уточнил Джей, кивая, — За тебя. Самое страшное, что может случиться со мной — уход из носителя. Ну, это в случае, если ты не решишь меня прикончить. Теперь-то я прекрасно знаю, что ты на это способна. В остальном — я в безопасности, ты — нет.

— Потому что я человек.

— Прекрасный человек, так что... всё к лучшему. Мы обязательно со всем разберемся. Ты — что-то невероятное, нечто непостижимое, одна такая во всем мире. Это удивительно и пугающе, но, как известно, всё непонятное пугает, но лишь до поры до времени.

Я не знала, кого из нас он пытается убедить, но слова о моей непостижимости льстили, особенно в исполнении Джея. В голову полезли мысли о нас с Джейсоном, такие же лишние, как и ночные кошмары, ведь я не могла с уверенностью сказать, что идея близости с наставником не повлечет за собой новые проблемы.

— Не думай об этом, — попросил Джей. Его темные глаза светились удивительным пониманием. — О чем?

— У тебя на лице всё написано, — мужчина нахмурился, из-за чего стал выглядеть старше лет на пять.

— Не могу не думать, — призналась я, не желая ходить вокруг да около. Чем бы ни были чреваты наши возможные отношения, о которых так красноречиво свидетельствовало недавнее видение, мысли о них исчезнуть не раньше, чем мы с Джеем всё обговорим.

— То, что ты видела, не сбудется. Это будущее, которого я не могу допустить.

— Если забыть о том, что нам нельзя быть вместе, ты бы этого хотел?

Внутри всё сжалось — я не обманывала себя, мне хотелось услышать положительный ответ. Мне было далеко не безразлично, как Джей отнесется к самой идее быть вместе, пусть и нереальной на его взгляд, ведь для меня, после всего, что я узнала о Грехах, слово "невозможно" потеряло былую убедительность.

Джей молчал, будто собирался с силами. Он перестал хмуриться, но продолжал выглядеть крайне сосредоточенным. Явно на что-то решался.

— Когда приходил Блуд, я избегал тебя не из-за Дарины. Виной было моё к тебе влечение, не к ней и не к кому-то ещё. Я знал тогда и знаю сейчас — это неправильно, так нельзя и точка.

— Не ясно, как всё обернется... В нынешней ситуации, когда обнаружение моего особого дара лишь вопрос времени, — заметила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Он признался, что хотел меня! — Желания... Что, если ты ошибаешься?

— Мы не можем быть вместе, потому что я даже гипотетически не способен любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Я влюблялся, раньше. Только это чувство принадлежало моим носителям, не мне. Неизвестно способен ли я на любовь в своем истинном виде. Спектр наших чувств или того, что нам их заменяет, очень невелик. Сравнивая себя с людьми, я понимаю, насколько всякая другая сущность ограничена, сколько всего мы приносим в жертву, желая сохранить собственное могущество, желая исключить слабости, стать неуязвимыми.

— Выходит, ты врал, когда говорил, что не влюблялся? — вспомнив один из самых первых наших разговоров, упрекнула я.

— Не врал, влюблялись люди, а не я.

— То есть... ты сомневаешься, что Грехи вообще способны на любовь?

— Не просто сомневаюсь, уверен, что не способны, — признался Джей.

— Но... пока я жива, ты будешь рядом, ты будешь в человеческом теле, с теми чувствами, что оно способно питать. Не всё ли равно, твои они или нет?

— Тебе безразлично, с кем быть, кто отвечает тебе взаимностью? — Джей нахмурился.

— Нет, — не задумываясь, ответила я, — Но...

— К чему этот разговор? Ты хочешь, чтобы мы стали парой? Как ты это представляешь? Любовь это не только и не столько физическая близость или статус отношений, это поступки. И я всегда поступал, поступаю и буду поступать, как человек, которому ты не безразлична... как существо, которому ты дорога. Разве этого не достаточно?

Джей был одновременно и прав, и не прав, я хотела большего, хотела объятий и поцелуев, хотела всего, к чему привыкла в отношениях с мужчинами, я знала, что это нормально, что так должно быть. Но при этом не могла не признавать простой истины — мы с ним слишком разные, и наши жизни слишком не одно и то же, наши пути идут параллельно и не должны пересекаться. Наставник — подопечная, никак иначе, ибо в обратном случае — человеческий фактор и сведение на "нет" любых попыток должным образом выполнять собственное предназначение.

Джей уверен, что не способен любить, но не отрицает, что чувствует ко мне что-то, сравнимое с любовью. Его влекло ко мне, меня влечет к нему, после видения я не могу перестать вспоминать тот взгляд, ту интимную нежность, с которой Джейсон из будущего смотрел на будущую меня. Одно короткое видение про один единственный поцелуй затмило всё, что было до сих пор — и мучительную любовь к Славке, и вспышки страсти по отношению к Дане. Мы с Джеем в будущем — это нечто куда более внушительное, что-то по-настоящему сильное, что-то монолитное и непоколебимое, что-то, что нельзя назвать увлечением или влюбленностью. Но как мы пришли к этому, если сейчас Джейсон непреклонен, а я полна сомнений?

Глава 34:

Когда Джей ушел, оставив меня один на один с романтическими переживаниями, я решила сделать всё, чтобы приблизить момент истины — бревенчатый дом и поцелуй. Для начала, необходимо изменить внешность — в видении мои волосы были короче и другого цвета. Шаг был не из простых, прежде мне и в голову не приходило лишать себя рыжих локонов — собственной красы и гордости, теперь же я пыталась пересилить себя и остричь их к чертовой матери. Достать ножницы и краску оказалось проще, чем я думала — на первом этаже мотеля нашелся небольшой парфюмерно-косметический отдел, обеспечивший меня всем необходимым.

Вернувшись в номер, я долго разглядывала свое отражение в зеркале, не до конца веря, что решусь изменить свою внешность ради весьма сомнительного шанса увеличить вероятность исполнения желаемого будущего. Если поцелую суждено произойти, то цвет и длина волос на это никак не повлияют. Но... мне хотелось быть такой же, как в видении, будто это действительно способно что-то изменить, например, отношение Джейсона к нашему возможному будущему.

Несколько движений ножницами и длинные пряди рыжих волос упали на пол. После любительской стрижки покраска не вызвала никаких особых эмоций. Я быстро закончила начатое, зная, что отступать, в общем-то, некуда.

Спустя час на меня из зеркала смотрел другой человек. Неровные края стрижки придавали мне немного разбойничий вид, но в целом результат превзошел ожидания — я себе нравилась; казалось, будто вместе с волосами от меня ушли все последние волнения. Новая я — в прямом и переносном смысле.

— А тебе идет, — голос из-за моей спины показался подозрительно знакомым. Обернувшись, я обнаружила Акседию. Девушка-матрешка сидела на гостиничной кровати, закинув ногу на ногу и блуждая по мне насмешливо-оценивающим взглядом.

— Ты умеешь удивить, — заметила я, не чувствуя ни радости, ни разочарования по поводу её появления.

— А как же! Я же звезда! Мне в гримерку коньяка, пожалуйста, и уберите, уберите эти пошлые розы! — Ди оскалилась в самодовольной улыбке, — Ты отлично держишься. Хотя смена имиджа верный признак нервного расстройства.

— Что ты тут делаешь?

— Развлекаюсь. Не видно?

— Нет.

— Ладно, — Ди встала с кровати и прошлась по комнате, разминая ноги, — Пришла поздравить с приобретением нового статуса!

— А на самом деле?

— Лук позвал, сказал, что творится какая-то неразбериха, а я вроде как эксперт по такого рода вещам, — не особенно ломаясь, призналась Ди, — К тому же я сама ему не раз говорила, что ты девочка со странностями. Взять хотя бы характер... ну, где они видели таких впечатлительных Вестников?!

— Есть предположения? — стараясь не выдать своего волнения, спросила я. Странно, что Лук сам со мной не поговорил. Я бы, конечно, ничего не рассказала, но имела бы ввиду, что его безразличие к нашим с Джеем секретам напускное.

— Ну, честно говоря, ни одного, хотя, зная, кто твой наставник, можно строить самые смелые гипотезы. Ты инопланетянка? Полу-демон? Вражеский шпион? У тебя иммунитет к влиянию Смерти? Или Джей тебя прикрывает, не давая обрести мир и покой, то есть ожесточиться и охренеть?

— Одно другого хлеще.

— А ты думала!

Акседия прогуливалась по комнате, это её хождение, похожее на незамысловатый танец, производило гнетущее впечатление. К чему вся эта веселость? Она же точно чего-то хочет, пришла зачем-то, а не просто так.

— Да не напрягайся! Моё присутствие — благо, вот увидишь.

Уныние улыбалась — самодовольно и хитро. Меня передернуло от воспоминаний о нашей первой и ещё недавно единственной встрече.

— Джей знает, что ты здесь?

— Скоро узнает. Будет ему двойной сюрприз — твоя прическа и моё появление. Душевно, а?

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет, просто ты слишком серьезная для того, кто рушит привычные представления, — невозмутимо заметила Ди.

— Мне самое место в зоопарке, — простонала я, молясь, чтобы Джейсон появился и вернул мне радость недавнего преображения.

— Как знать.

— Надо позвать Джея, — начиная нервничать, заметила я.

— Зачем? Мы так мило беседуем! — с напускным трагизмом изумилась девушка.

— Лучше всё-таки позвать, — я уже навострилась в сторону двери.

— О! Оставь ты эти... матримониальные планы! — нарочито торжественно велела Ди, закатывая свои выразительные глаза.

— Что?!

— Детка, у тебя же на лбу написано: хочу затащить его в постель, ну, или под венец, что в вашем случае равноценно.

— Ты что, о Джее?!

— Нет, блин, о малыше Луке. Конечно о секси-наставнике. Разве не для него все эти чудесные перемены? К тому же... Ваш побег. Классический шаг. Неужели, вы верите, что это сработает? Небеса — большая деревня, слишком много внимания к Вестнице-недоучке, всё так очевидно! Они докопаются до правды, выяснять, в чем твоя фишка... и спуску тебе не дадут, ну, и Ирке... заодно.

— Между нами ничего нет! — возразила я, не рассчитывая на собственную убедительность, — И фишки у меня... нет.

— Пока, может, и нет, — мягко согласилась Ди, — Но лично твои намерения очевидны. Это странно и в чем-то совершенно уникально, потому как выглядит вполне искренне... никакого тебе практического расчета, голые чувства. Ты Вестница. Что с тобой не так? Фишка есть, одно к одному. Твоя влюбленность в наставника — уже ненормально, но можно допустить что-то куда более серьезное.

— Допускай, что хочешь, но ты несешь ерунду, — не желая сдаваться, заявила я. Никто вот так запросто моих тайн не узнает.

— Продолжай в том же духе, — усмехнулась Ди, — Получается халтура, но местами забавно, а я пойду с Луком пообщаюсь. Его пустоголовый подопечный здесь?

— Где ж ему ещё быть...

— Справедливо, — просияла Ди, — Кстати, как он тебе?

— Ты же собралась уходить?

— Ну, порадуй меня, ответь на вопрос, — заискивающе улыбаясь, попросила Акседия.

— Без эмоций он и, правда, пустой, — согласилась я.

— Ты задумывалась такой же точно. Хладнокровной и без эмоциональной, способной сохранять трезвомыслие в любой ситуации, а вышла... впрочем, я повторяюсь. Аривидерчи!

Ди исчезла, дав мне возможность перевести дыхание и собраться с мыслями, впрочем, нельзя сказать, что у меня получилось. После её ухода и мысль-то осталась всего одна — найти Джея, срочно поделиться с ним своими новоиспеченными страхами, всем, что наболело, сказать ему о том, что ради нашего с ним будущего я готова жертвовать не только волосами... Но я не сделала ничего, чтобы осуществить это свое желание. Слишком много всего навалилось, и, судя по истерическим ноткам в собственных мыслях, я не справляюсь.

* * *

Окружающий мир превратился в одну сплошную дорогу, хотя по времени мы ехали всего ничего. На перемены в моей внешности никто не отреагировал, я даже легкого удивления не дождалась, чего уж говорить о хоть сколько-нибудь заметных комментариях. А ещё... с нами не было Джея. Его место заняла Акседия, не замолкающая ни на секунду. Я металась между желанием видеть наставника и острой необходимостью побыть в тишине. Отсутствие Джейсона волновало только меня, так что приходилось держать собственные мысли подальше от остальных "путешественников". Причин, побудивших Джея уйти, никто не обсуждал, хотя я упрямо подозревала себя и наш с ним довольно не типичный разговор. Последней Гнева видела Акса, с её слов у него появились неотложные дела, напрямую связанные с нашей поездкой, и он непременно вернется, как только мы окажемся на месте. По идее, добираться до конечного пункта нашей поездки обычным транспортом вынуждены были только мы с Андреем, Грехи просто составляли компанию, пренебрегая полезным навыком перемещения в пространстве. Будучи лишена Джейсона, я начала жалеть о том, что в машине есть кто-то, кроме нас с Андреем. Коллега Вестник ненавязчив и, будь мы вдвоем, с его стороны не исходило бы ровным счетом никаких помех процессу моего внутреннего самобичевания. В реальности же — Ди всю дорогу перемывала кости их с Луком общим сверхъестественным знакомым, находя в душе "мальчишки" живейший отклик, который он тут же озвучивал. Андрей невозмутимо вел машину, а я сидела, вжавшись в кресло и пытаясь найти в себе силы не расплакаться. Мне не было плохо, но было тоскливо и одиноко.

Весь этот балаган продолжался несколько дней, на протяжении которых я почти ни с кем не разговаривала и много тренировалась, отрабатывая свои навыки на случайных людях — на нашем пути их было более чем достаточно. Парочка особо бесшабашных водителей-дальнобойщиков схлопотали от меня метки. Страх перед порождениями и стоны возмущенной совести я успешно игнорировала, замкнув все свои эмоции на чувствах к Джею — на тот момент это были обида и злость за его внезапное исчезновение. В результате этого вынужденного трудового отпуска, я раз и навсегда уяснила, что в совершенстве владею собственным даром, будто принятие всех грехов "включило" меня наполную. Я Вестница со всем вытекающим и более того — бонусом в виде неутраченных эмоций.

— Ты который день делаешь вид, что нас нет, — капризно заметила Ди, когда мы выезжали из очередного мотеля.

Я следила за сидящими впереди Андреем и Луком и видела, как они переглянулись.

— Это никому не мешает, — пожала плечами я.

— Мне мешает, — возразила Ди, — Меня бесит постное выражение на твоем лице. У Джея дела. Де-ла! Он не может пасти тебя двадцать четыре часа в сутки, привыкай! Основную свою задачу он выполнил, ты приняла все Грехи. Теперь он может пропадать и будет пропадать — регулярно и надолго.

От справедливости её слов в голове неприятно зашумело: я ведь с самого начала знала, что так будет. Разве меня не предупреждали? Но свыкнуться с тем, что мне всё-таки придется быть одиночкой, не так-то просто

— В моей жизни не осталось обычных целей и ориентиров. Даже к необходимости быть далеко от родных и друзей я отношусь удивительно спокойно. Пустота, присущая Вестникам, по касательной, но затронула, — холодно отозвалась я, даже не взглянув на собеседницу, — Думать о Джее — единственное, что я пока ещё могу, не испытывая при этом ни тени сожаления или разочарования.

В машине наступила тишина, нарушаемая лишь едва различимым журчанием мотора.

— Хорошо сказала, — спокойно заметил Андрей, прервав затянувшуюся паузу, — Останавливаться будем? Перекусить.

Я молча смотрела в окно. Лук велел своему подопечному притормозить у ближайшего кафе. Разговор повис в воздухе, но только до тех пор, пока мужчины не вышли из машины, оставив нас с Акседией один на один.

— Сижу тут, понимаешь ли, немым укором, а толку ноль, — проворчала девушка, — Я же для тебя стараюсь! Чем раньше осознаешь собственную самостоятельность — тем лучше!

— С чего ты взяла, что имеешь право лезть в мою жизнь? — вспыхнула я, — Вся эта затея с поездкой... все вы, те, с кем я вынуждена ехать, ничего для меня не значите. Вы — никто. Единственное, что меня удерживает в этой машине — желание Джея. Он хотел, чтобы я уехала. Он счел это необходимым. А от вас меня тошнит! От Андрея, не способного вложить в свои слова хотя бы подобие какого-нибудь чувства, от Лука с его детским лицом и недетским цинизмом и, наконец, от тебя! Вездесущей, везде сующей свой нос.

Выговорившись, я выскочила из машины, не удосужившись даже дверцу за собой захлопнуть. Раздражение, копившееся во мне последние дни, вырвалось наружу, и я была этому искренне рада. Стало значительно легче.

Ди за мной не пошла. Я нагнала парней у самого входа в местную забегаловку. С виду она не вызывала доверия, но есть хотелось зверски, а выбирать не приходилось. Заказав то, что хотя бы своим внешнем видом не грозило испортить аппетит, я устроилась за столиком отдельно от своих спутников. Андрей с Луком, кажется, не возражали. Приятно, что хоть кто-то уловил моё состояние и не лезет мне в душу с житейскими мудростями наперевес. Как же хочется позвонить домой... Поболтать с Крис, увидеть Макса, да и по Даниле я, кажется, соскучилась. Но — увы.

Пообедав, мы молча вернулись обратно в машину. Тишина сохранялась до тех пор, пока Лук не решил, что нам необходим привал по техническим причинам — мне тоже захотелось подышать, и я, не раздумывая, выбралась из джипа. На улице заметно похолодало. Никаких особенных красот вокруг не наблюдалось — не очень хорошая дорога и неубедительная лесополоса.

— А мы не договорили, — Акседия оказалась настойчивее, чем я думала.

— Я дала понять, что не нуждаюсь в этих разговорах.

— Не огрызайся. Тебе полезно проговорить собственные соображения, пусть и криком... Я не в обиде.

От вечной несерьезности Уныния не осталось и следа.

— Может быть, но не сейчас и не с тобой.

— Нет, именно сейчас и именно со мной. Тебя не волнует, что он старше на пару десятков сотен лет? Вам, должно быть, и поговорить-то не о чем.

— До сих пор находили, о чем, — огрызнулась я, — В человеческой жизни он почти так же неискушен, как и я.

— Сравнила хрен с пальцем. Вся его возможная неискушенность исходит от способности носителя испытывать чувства. Мы непригодны для земного существования. Гнев не принадлежит человеческому миру, а твоя уверенность в том, что любовь творит чудеса — глупа и наивна.

— Я уникальна, почему бы и ему не быть таким же?

— Иллюзии и заблуждения, как типично.

— Ты сама говорила — Ира не совсем обычный, от него можно ждать, чего угодно.

— Да, это так. Но в рамках разумного! Его привязанность к носителям нетипична, но легко объяснима. Мы же с тобой говорим о существовании у него реальных только ему принадлежащих чувств, но сущность не способна испытывать любовь или ненависть... никаких подобных эмоций. Твои мечты — утопия.

— Не важно... и вообще, это не наш с тобой, а наш с ним разговор.

— Он скажет тебе тоже самое, — заверила Ди, — И я хочу остановить тебя прежде, чем ты наделаешь глупостей. Нельзя склонять Смертный Грех к откровенному нарушению... Хватит того, что он уже натворил.

— А твое какое дело? Если бы вы "могли испытывать чувства", я бы решила, что Джей тебе небезразличен. Ревнуешь?

— Как предсказуемо! Ты трактуешь мои действия, исходя из своего довольно скудного жизненного опыта. И как ты собираешься жить долго и счастливо с существом в десятки, сотни раз тебя превосходящим?

— И всё-таки я настаиваю — какое твое дело?!

— Ваши отношения влияют на общую обстановку. Если ты выйдешь за рамки дозволенного, если он последует твоему примеру, то это скажется на всех. И на людях, и на Грехах, и на Вестниках... на системе, на установленных порядках. Для тебя это романтическое приключение, для Джея — нарушение всего, к чему он привык, всего, что до сих пор считалось каноном, единственно верной структурой. Мысли шире! То, что ты не такая, как все, очень многое ставит под угрозу. Не зря Джей не хочет, чтобы ты высовывалась... хотя, как по мне, скрываясь, вы лишь привлекаете к себе лишнее внимание.

— То есть твои волнения чистой воды эгоизм? — подытожила я.

— Соображение не применимое к моей сути, — брезгливо отмахнулась Ди, — Я оперирую понятиями мирового масштаба, о частностях и личных интересах речи не идет.

— В таком случае, оставь нас с Джеем в покое... нас и связанные с нами "частности".

Я развернулась и зашагала обратно к машине. В голове творилось черте что. Акседия может меня раздражать и злить, но при этом в её словах много такого, о чем мне стоило задуматься с самого начала.

Глава 35:

На следующий день, не переставая, шел дождь. На этот раз Уныние предпочла переднее сидение, отправив Лука назад, ко мне. Ни с его, ни с её стороны не было попыток заговорить. Андрей оставался неприятно отрешен, его ничто не трогало, а из забот была всего одна — не соскользнуть с мокрой дороги. Поездка в полной тишине вместо облегчения навевала тоску, я скучала, то изучая унылый пейзаж, то проваливаясь в неприятную дрему, не приносящую ни сил, ни спокойствия. Утешало только то, что мы почти достигли конечной цели — об этом предупредил Лук перед посадкой в машину. Блуд вел себя не так, как я ожидала — в нашу первую встречу он показался мне куда более сговорчивым и дружелюбным, а — главное — нейтральным ко всему. Сейчас... сейчас он вызывал значительно меньше положительных эмоций, даже несмотря на пребывание в теле ребенка.

Мы ехали в гору, поднимаясь по серпантину. Подобная езда не лучшим образом сказывалась на моем самочувствии, но я терпела из последних сил, не позволяя себя жаловаться. Грехи вели себя так, будто ничего особенного не происходит — бодрились и общались в слегка раздраженной манере, кажется, путешествие утомило не только меня. Андрей продолжал молчать, лихо справляясь с управлением на далеко не самой удобной дороге.

Через три с лишним часа петляний мы, наконец, добрались: шестиэтажная лыжная база возвышалась над склоном, нависая большим тяжеловесным балконом над узкой дорогой. Я успела замерзнуть и оделась в длинный теплый свитер, невольно вспомнив наставника, чьей заслугой было то, что этот свитер у меня вообще с собой. Вместе с воспоминанием пришло не самое желанное чувство собственной неприкаянности и брошенности. Неужели Джей настолько бессовестный, что оставил меня в компании своих коллег на весь пока неопределенный срок моего вынужденного заточения?

Ответом на этот вопрос послужил мужчина, укутанный в теплый плащ, который волшебным образом возник прямо перед нашей машиной, когда Андрей осторожно выруливал на парковку.

Резко затормозив в метре от живого препятствия, Андрей даже не выругался, хотя явно не ожидал такого подвоха. Ди и Лук не озаботились нормальным способом выхода из машины, а мгновенно переместились на улицу, закрыв от меня таинственного мужчину, по комплекции подозрительно напоминающего Джейсона.

Выбираясь из джипа на упругий утоптанный снег, я и злилась, и радовалась одновременно. Если это Джей — в чем я почти не сомневалась — он заслужил тонну антикомплиментов за своё исчезновение и не меньше поцелуев и объятий за возвращение. Впрочем, не время и не место.

— Аля, — Джей улыбался. У него был красный нос (и когда успел замерзнуть?) и огромные синяки под глазами. Я стояла без куртки, в свитере, джинсах и кроссовках, скрестив руки на груди — для тепла, и не желая давать волю своим эмоциям. Джейсон окинул меня изучающим взглядом, задержав свое внимание на прическе.

— Нравится? — едва ворочая языком от волнения, спросила я.

— Тебе идет, хотя прежняя длина мне нравилась больше.

Грехи молча наблюдали за нашим разговором, Андрей остался у машины, не проявив ни малейшего интереса к происходящему.

— Я присмотрел нам домик, — сообщил Джей, обращаясь ко всем, но, не сводя с меня внимательного взгляда. Казалось, наставник постарел.

Услышав о доме, я невольно напряглась: что, если это тот самый, из видения? Но вслух ничего не сказала. Пока что в глазах Джея не было и намека на тот удивительный блеск, который я помнила по видению. Ни капли той нежности, по которой я уже соскучилась, хоть так и не испытала на себе.

— Можно устраиваться, — добавил наставник, — Мы с Алей немного задержимся.

Ди кивнула, бросив на меня предостерегающий взгляд — мол, держи себя в руках! Лук поморщился, но ничего не сказал. Вместе с Акседией они вернулись к машине и вскоре скрылись за поворотом. Оставалось только догадываться, где они взяли информацию о маршруте.

— Пройдемся? Или посидим? Здесь подают неплохой кофе, — кивая в сторону лыжной базы, спросил Джей.

— Я не подумала взять из машины теплую обувь, — демонстративно шевеля ногами, заметила я.

— Тогда в кафе, — кивнул Джей. Мы молча прошли в просторный холл здания базы, в полной тишине устроились за столиком, не говоря ни слова, дождались меню, и, только заказав кофе и перекусить, обратили друг на друга хоть какое-то внимание.

Между нами искрило неприятное напряжение. Первый взрыв раздался с моей стороны.

— Я милая... и умная... у меня есть чувство юмора!

Джей свел брови, но не удивился и не прервал.

— И да, я хочу, как у людей... свидания, поцелуи, секс, ЗАГС, пьяные гости, платье, похожее на торт...

Джейсон продолжал молчать.

— И эта прическа... она для тебя. Весь этот бред о том, что мы не можем, что нельзя... меня не пугает, не смущает, вообще не вызывает никаких эмоций. А вот ты — вызываешь. Ещё недавно я понятия не имела, насколько они сильны... Не смотрела на тебя так, как смотрю теперь.

— Аля, — в голосе наставника звучало предостережение. Но я не могла остановиться.

— Знаю, что ты скажешь... столько раз прокручивала в голове этот разговор... Тебя не было, а я только и могла, что думать: о тебе и об этом.

— У меня есть новости, — сообщил Джей, игнорируя мои откровения.

— Новости?

— Крис с Максом попали в аварию, — тем же тоном заявил наставник.

— Что?

— Узнал сразу, но не знал, как тебе сказать...

Не думала, что всё произойдет так быстро. Моя метка и метка Андрея сработали одновременно. Какая ирония. Мысль о том, что речь идет о смерти, никак не желала укладываться у меня в голове, из-за Джейсона там осталось слишком мало места.

— Они погибли, — как бы настаивая на том, что я никак не хотела понимать, заявил Джей.

— Всё равно в голове ты, — чувствуя, как в груди нарастает горькая пустота, призналась я.

Джей поморщился, повел плечами.

— Не пытался отвлечь, просто должен был сказать.

— Ты сказал, но это ничего не меняет... Я хочу быть с тобой, — чувствуя, как собственный голос наливается сталью, заявила я. Теперь моя задача не дать горю затопить то, что я так долго отстраивала, ведь рано или поздно непоправимое всё равно случается. Не думаю, что через месяц или год я была бы более подготовлена к известию об их смерти. "И умерли в один день..." Не знаю, что дальше, но уверена — на их похоронах меня не будет. И вовсе не потому, что я их не любила... просто сейчас я на пределе, и похороны друзей — это не то, что мне нужно.

Принесли наш заказ. Я поняла, что не хочу ни кофе, ни тостов...

— И всё-таки зря ты волосы состригла, — заметил Джей, помешивая сахар.

— Скажи... — я замялась, стараясь не думать о своей прическе. У меня была причина так поступить и точка.

— Что?

— Почему мы сбежали? Я понимаю, Наблюдатель... но ты говорил, что, став Вестницей, я перестану его волновать. Помнишь?

— У тебя особый случай, — напомнил Джей,

— И вечно так. Ладно, — я заставила себя взять кофе.

Ели и пили в неприятном молчании. И мне было, что сказать, и ему, но не получалось, оба знали, что темы разные и взаимопонимания не случится. Как мы до этого дошли? Впрочем, чего только не было. И это, кажется, тоже было.

— Придется идти пешком, — предупредил Джей, когда мы доели. Я кивнула.

Наставник отдал мне свою куртку и всю дорогу поддерживал довольно резвый темп, я даже запыхалась. Все мои мысли занимал дом: хотелось понять, так ли близко долгожданное будущее.

Когда мы оказались на подъездной дорожке — я без труда узнала джип Андрея — мне подумалось, что Джей мог бы подыскать что-то поскромнее. Трехэтажная деревянная постройка, оформленная под старину, без отделки внешней стороны сруба, была больше похожа на коттедж, нежели на простой жилой дом.

— Хоромы, — не удержалась я от комментария.

— Для особенных только особенное, — ответил Джей, даже не взглянув на меня, и зашагал в сторону входной двери. Я последовала за ним, с интересом разглядывая коттедж. Красивое место; если бы не замерзшие в кроссовках ноги, было бы здорово погулять.

Дом встретил нас густым теплом. Судя по запаху, где-то поблизости развели огонь — может, печка? Мы с Джеем разулись, прошли в гостиную, источником тепла оказался камин — небольшой, в светлой каменной рамке с незамысловатой лепниной. Дизайн камина плохо сочетался с отделкой комнаты, но смотрелось всё равно довольно занятно. Я стянула с себя куртку Джея и устроилась на большой темно-серой софе.

— Поищу остальных, — бросил Джей, продолжая избегать меня взглядом. Я с горечью подумала, что он боится продолжения разговора в кафе. Или он разочарован, что я не бьюсь в истерики из-за гибели друзей, и не знает, как себя вести с уравновешенной мной? Собственные мысли вызвали нерадостную улыбку. Всё-таки есть у меня что-то от Андрея... или появляется.

— Подожди, — я вскочила с софы и бросилась к Джейсону, замершему в дверном проеме спиной ко мне, но не дошла до него не больше шага. Невольно взглянув на комнату, в которую он направлялся, мысленно чертыхнулась.

Джей почувствовал перемену.

— Та самая? — догадался он. Странно, я, кажется, физически ощутила усилие, с которым он сделал несколько шагов вперед. Дальше шлось легче. Я последовала за ним, пытаясь подавить улыбку.

Джейсон подошел к окну и обернулся. В его взгляде не было ничего, кроме растерянности и нетерпения. Дом тот, комната та, но мы с Джеем не те, значит что-то между нами пошло не так...

— Целоваться не тянет, — искренне признался он.

Я провела рукой по волосам: такие короткие, всё никак не привыкну.

— Что бы это значило? — спросил он, усаживаясь на широкий подоконник.

Я пожала плечами. Что тут скажешь? Этот момент представлялся мне совсем другим, он мог быть другим. Оказалось, не случившееся может травмировать ничуть не хуже даже самого страшного из произошедшего...

— Теперь мы вернулись к тому, что я твой наставник, а ты — Вестница. Всё правильно, — Джейсон улыбнулся, грустно и устало, как если бы ситуация с внезапно проснувшимся у меня чувством его напрягала и выматывала.

— Насильно мил не будешь... — пробормотала я, отступив к стене, прижавшись к ней спиной. Ноги стали, как ватные. Что же я ничего не заготовила на подобный случай? Впрочем, Джей сам дал мне надежду, говорил, что поступает и будет поступать, как любящий... Может, я ему, как сестра? Нет уж, не убедительно.

— Лёв, не всё в жизни происходит, как хотелось бы нам. Скорее уж — почти всё происходит с точностью, да наоборот. Но мы убеждаем себя, что именно этого и хотели. Тогда всё встает на свои места, и жизни продолжается...

— Заткнись, — велела я и тут же покраснела до самых ушей.

Джей вскинул брови, посмотрел заинтересованно, без тени обиды.

— Может, не такая уж ты и особенная? — усмехнулся Гнев, отталкиваясь от подоконника и вставая на ноги.

Я невольно сжала кулаки. Ну, нет. Так не пойдет.

Разделяющее нас расстояние преодолела в несколько шагов, хотя со стороны могло показаться, что я скорее прыгала, чем шла. Джей отступил под силой и весом моего тела.

— Что ты... — вопрос повис в воздухе. Губы Джея оказались упругими, как резиновый мяч. Я обвила руками шею мужчины, боясь, что он отдерет меня от себя, как какого-то паразита.

Когда губы Джейсона дрогнули под моими, и он ответил на поцелуй, я сдавленно вскрикнула — от восторга и удивления. Руки наставника сжались на моей талии с такой силой, как если бы их владелец боялся неповиновения со стороны своих конечностей. Было такое чувство, будто в меня влили пару литров спирта, а следом бросили горящую спичку — пьяно и жарко до тошноты...

Джей отстранился так же внезапно, как до этого обнял. Я всхлипнула и ощутила острую нехватку воздуха, как будто его источником было не окружающее меня пространство, а близость Джейсона.

— Ты уж прости, — хрипло обронил мужчина, и в его глазах буквально на мгновение появилось то самое выражение, то, которого я так ждала. А потом глаза закрылись, и тело мужчины безвольно сползло к моим ногам.

Запаниковать я не успела, опустившись на колени, я сразу увидела, что он дышит.

— Джей, ты в порядке? — я трясла наставника за плечи, пытаясь привести в чувство. Может, им нельзя целоваться?! Бред какой...

— Уил... — пробормотал Джейсон.

— Что?

— Я Уил, — уже разборчивее повторил мужчина, пытаясь подняться.

— Как это?

— Я не Джейсон, я Уильям... — пояснил Джей, пытаясь сесть.

— Но...

— Он ушел.

— Джей ушел? Куда ушел? — я непонимающе уставилась на ещё недавно совершенно вменяемого наставника. Это его от поцелуя так расплющило или как?!

— Наверх или вниз, или куда они уходят... в общем, он из меня ушел.

— Но как ты понимаешь, что происходит? Если ты Уил, то...

— Мы жили в одном теле. Я всё знаю, всё помню, всё понимаю... в том числе язык.

Только теперь я обратила внимание на то, что мужчина говорит по-русски с едва заметным акцентом, которого у Джейсона не было вообще, но всё же говорит и весьма неплохо.

— Джей должен был... как сказать... забрать свои вещи... — беспомощно пробормотала я.

— Да, — задумчиво подтвердил Уильям.

— Тогда почему не сделал? Не успел? — недоверчиво уточнила я.

— Если верить моим ощущениям, он вполне успевал.

— Тогда...

— Кажется, он не хотел оставлять тебя без поддержки, — немного удивленно признался Уил, будто для него самого это стало неожиданным открытием.

— Ты меня любишь?

— Чего? — Уил опешил и даже рот открыл от удивления.

— Так любишь или нет?!

— Не пойми меня неправильно, но... нет. Знаю, что он любил, помню в себе это его чувство, но он ушел, и оно ушло, — после непродолжительной паузы, признался Уил.

— Врешь. Зачем? — поднимаясь и отходя в сторону, бросила я. Внутри всё кипело от обиды и гнева. Что за глупая игра?! Проявил слабость, ответил на поцелуй, а теперь ломает комедию?! — Это низко!

— Что ты заводишься? К чему мне врать? Нет его... Блин, голова, как чугунная... — мужчина поднялся, неловко переставляя ноги.

— Какой-то ты слишком русский для англичанина, — заметила я, стараясь подавить подступающую истерику.

— Ты находишь? Дурное влияние, — мужчина провел рукой по волосам, — Ну, и грива.

— Ты меня не обманешь! — взвилась я, продолжая отступать.

— И не пытался, — проворчал Джейсон-Уильям, стараясь удержать равновесие, будто заново привыкая к собственному телу. Если это игра — то Джей отличный актер.

— Там у нас ЧП, — чуть не сбив меня с ног, заявил Андрей. Я впервые видела на его лице проявление столь сильных эмоций. Кажется, страх присущ всем, даже бесчувственным существам вроде Вестников.

Мы с Уилом переглянулись.

— Какое ещё ЧП? — спросила я, видя, что наставник больше занят своим состоянием, нежели свежими новостями.

— За тобой идут, — неубедительным детским голоском сообщил входящий в комнату Лук.

— Кто? — продолжая бросать короткие взгляды в сторону Джея, уточнила я.

— Наблюдатель, — Блуд скривился. Боже мой, а ведь ещё недавно я жаждала этой встречи. Теперь я с ужасающей четкостью осознала, как это некстати... Сплошные плохие новости!

— Поездка сюда точно из категории "передохнуть и собраться с мыслями"? — ядовито поинтересовался Лук и глянул так, что у меня волосы на голове зашевелились.

— До сих пор была, — растерянно ответил Джей-Уил.

— Что будем делать? — влетая в комнату, поинтересовалась Ди, — Джей?

— А что я? — развел руками наставник.

— Эй! Что тут случилось!? Он человек! — взвизгнула Акседия, пялясь на Джейсона, как на прокаженного. Лук дернулся, как от пощечины.

Я зажмурилась: теперь у меня нет причин не верить. Они же чувствуют друг друга... Значит, он и, правда, ушел. Да, одни плохие новости...

Часть третья: Предназначение

Глава 36:

Данила стоял в опасной близости к краю платформы, высматривая, не идет ли электричка. Железнодорожные пути застил мокрый утренний туман, так что казалось, будто мы плывем по густой серой реке на холодном бетонном ковчеге.

Даня разочарованно покачал головой, отошел от края, сел на скамейку и протянул мне полупустую бутылку Гиннеса.

— Сейчас бы чего-нибудь горяченького, — призналась я, делая глоток. Пиво было холодным и выдохшимся.

— Глинтвейна, например, — мечтательно пробормотал Даня, спрятав замерзшие руки в карманы куртки.

— Да, — согласилась я, устроив голову на его плече, — Или борща.

Глаза слипались, но я старательно боролась с дремой. Если усну сейчас, "радар" вырубится вместе со мной. В общем, мало ли что. Не хотелось проколоться на такой мелочи. Главное оставаться в сознании, остальное мой организм сделает сам, по привычке — ощупает каждого из тех, кто возникнет на платформе в поле нашего с Даней зрения. Не пройдет и пары секунд, как я буду знать прошлое, настоящее и будущее каждого раннеутреннего пассажира, служащего вокзала, бомжа и продавца. Предупрежден, значит, вооружен... Если бы не Андрей, я бы до сих пор осваивала сей жизненно важный навык.

Забавно, что от преследования сверхсуществами избавиться вполне реально и ничуть не сложнее, чем от обычного человеческого. Выяснилось, что с небес, или, где они там обитают, меня не достать, а на земле они скованы несовершенством человеческой природы — могут чувствовать только себе подобных, как Ира мог чувствовать другие Грехи, но Ангела-Наблюдателя распознать способен не был. Я Вестница, и мои коллеги по цеху сдали бы меня на раз-два-три, если бы не одно печальное — для них — обстоятельство: Вестники по сути своей остаются людьми и не имеют друг с другом никакой особой связи. Да, облом подкрался незаметно, когда его никто не ждал... Довольно необычная и в каком-то смысле удивительная беспомощность высших сил пришлась как нельзя кстати. В общем — фальшивый паспорт, постоянные передвижения с периодическим залеганием на дно — оптимальный вариант. Связь с дружественно настроенными Грехами только через дружественно настроенного Андрея... Самим Грехам возле нас светиться нельзя, их-то вполне реально отследить. Вот такая несложная арифметика.

— Скоро? — поежившись на ветру, уточнила я. Даня бросил взгляд на часы и недовольно поморщился.

— Должна бы уже... ненавижу электрички, — проворчал парень, вжимая голову в плечи. Плохо, что не догадались прикупить теплой одежды. С некоторых пор мы живем налегке и предпочитаем ничего с собой не таскать, ничего, кроме денег, в коих у нас — благодаря всё тому же Андрею — дефицита не наблюдается.

— Не страшно, подождет, — отмахнулась я, надеясь, что Уильям не занервничает и не сорвется с места раньше времени.

После ухода Гнева я вполне могла увлечься его носителем: внешность Уильяма, моё опасное и неоднозначное положение, всё такое прочее... На лицо и в привычках он остался прежним, вот только теперь до боли знакомые выдержанность и чуткость заставляли меня приглядываться, с удвоенной силой искать несоответствия. И чем дальше, тем лучше я понимала, какой тонкой была грань между Джейсоном-грехом и Джейсоном-человеком. Не будь Ира моим наставником, едва ли я смогла бы заметить его уход. Но мы успели сблизиться, и теперь я ловила себя на мысли о какой-то необъяснимой одной мне понятной неполноценности Джея — человека. Это были нечестные мысли, я понимала, что неправильно хотеть, чтобы у Уильяма снова отняли его тело и возможную судьбу из-за моего желания вернуть себе наставника и друга, не говоря уже о чем-то большем. Как бы то ни было, я почти смирилась с тем, что Уил без Гнева никогда не будет тем, кем я так дорожила и к кому так непозволительно сильно привязалась. Как бы поразительно сдержан ни был Гнев, сойдя на Уильяма, я всегда чувствовала исходящую от него внутреннюю мощь, не просто плоды самоконтроля, а осознание грандиозности подавляемой Джеем силы. Будто Уильям — это холм, который, будучи человеком, является просто возвышенностью, однако, будучи Грехом, тут же превращается в спящий вулкан. А ещё любовь... Я знала, что она была, знала, что Гнев унес её с собой, и не могла использовать Уильяма, как пилюлю от тоски по Ире — это было бы нечестно и не особенно действенно. Ведь они совсем не одно и тоже... Тогда-то и возникла безумная идея обратиться за поддержкой к Дане. Точнее... сперва мы с Андреем каким-то чудом сбежали от Славки-Наблюдателя, потом на свой страх и риск сунулись в мой родной город, фактически украли Данилу из объятий Даны, искренне и взахлеб горюющей по Джею, отсиделись на чьей-то даче, ожидая фальшивые паспорта, потом сбежали на юг страны... В общем, Данила влез в мои проблемы по самые уши, ведь я никаких клятв о не разглашении не давала и выложила ему всё, как есть. Акседия была так добра, что продемонстрировала пару греховных приемов, так сказать, для убедительности. Данила повел себя на удивление трезво и последовательно — выслушал, посмотрел, проникся и решил остаться рядом со мной, даже не сочтя, что все мы, и он в том числе, просто сошли с ума.

— А может не дождаться, — заметил Данила, — Такое уже случалось.

— Это было давно! Воды утекло с мировой океан! — возмутилась я. Уильям не всегда вел себя достойно. Это ещё одна черта, резко отличающая его от Гнева. Не самое радостное в нашей ситуации отсутствие у англичанина хотя бы зачатков смелости не раз создавало проблемы. Впрочем, мне хотелось верить в лучшее.

— Я злопамятный и вообще плохой парень, — улыбнулся Даня.

— Да, плохой. Я дружу с плохим парнем, — кивнула я, отвечая на улыбку.

Почему рядом со мной оказался именно Данила? А, собственно, кто ещё? После смерти Макса и Крис, Даня остался единственным по-настоящему близким мне человеком... отец не в счет, я не имела права его вмешивать.

— Всё чисто? — поинтересовался Даня. Парень до сих пор не привык к широте тех возможностей, что дает мой дар. Да, я перестала чувствовать ложь, но это приемлемая жертва, когда речь идет о приобретении навыка, способного обезопасить меня и тех, кто к своему несчастью оказался на моей стороне. Андрей — прекрасный педагог, и это несмотря на его холодность и несколько гипертрофированную лаконичность. Впрочем, я ученик, сумевший превзойти учителя. Быть особенной — это и наказание, и бонус. Мой потенциал так велик, что дар продолжает развиваться даже после полного становления Вестницей.

— Всё хорошо, — заверила я, мысленно пройдясь по всем ближайшим сознаниям. Никто не представлял для нас хоть сколько-нибудь существенную опасность. Андрей, в отличие от меня, способен распознавать некие агрессивные настроения окружающих людей, и в принципе только людей, его навык почти ничего не дает, если речь заходит о глобальных вещах вроде преследования высшими силами. Мне повезло больше. Впрочем, было бы лучше, если бы опасности в принципе не существовало, но тут уж выбирать не приходится.

— Сыро, как в подвале.

— Не ной, мне тоже не айс, — возмутилась я в ответ на Данино ворчание.

— Где эта чертова электричка?!

— Придет, никуда не денется. Ещё скажи, что ты жаждешь поскорее оказаться в пригороде.

— Меня волнует тепло и еда, так что — мне совершенно всё равно, каких размеров окажется населенный пункт.

— Сложная формулировка для такой простой мысли.

— Не дразни.

— А вот и электричка!

Круглый высокий нос электровоза показался из-за поворота и стал приближаться издевательски медленно, по двери утопая в тумане.

— Поезд-призрак, — заметил Даня, помогая мне подняться со скамейки.

— Эффектно.

— Как же я продрог, а ведь в вагоне теплее не станет, — запоздало расстроился Данила, когда мы приблизились к краю платформы.

— Не отвлекай, — одернула я, напомнив тем самым, что нахожусь в постоянном напряжении, боясь пропустить какое-нибудь враждебно настроенное сознание. Платформа чиста, но электричка полна людей и, кто знает, каких ещё существ. Одних порождений на моем пути возникает по десятку за день, действие "радара" даром не проходит. Впрочем, живуны, как оказалось, не так опасны, как посмертники, возникновения которых я избегаю всеми силами. Последнюю метку я поставила больше полугода назад, с тех пор от моего дара никто не пострадал.

— Прости, Лёв, — Данила крепко взял меня за руку, чтобы я не осталась на платформе — сетка "радара" перетягивала на себя почти всё мое внимание, я могла споткнуться, пойти не в ту сторону, а то и вовсе потерять сознание. Такого давно не случалось, но Данила предпочитал не рисковать. Иногда я думаю о нем, как о собаке-поводыре — так вышло, что Даня не только единственный друг, но и незаменимый помощник. Удивительно, если вспомнить, с чего всё начиналось...

В вагоне не оказалось свободных мест, мы не стали проходить далеко внутрь, не желая стоять в проходе; остались у раздвижных дверей, ведущих в тамбур, как можно компактнее устроившись в углу между металлической стеной и спинкой ближайшей скамейки. Пахло, как всегда пахнет в электричках — людьми, железками, потертыми деревяшками и спертым воздухом.

— Нормально? — шепотом уточнил Данила, крепче прижимая меня к себе. В его объятиях стало заметно теплее.

— Ага, — прижимаясь щекой к его груди, пробормотала я. "Радар" не нащупал ничего необычного, до следующей остановки можно передохнуть.

В итоге до места назначения мы добрались без особых приключений. Мне даже подремать удалось, чего я, как правило, не делаю.

— Почему не бежим заграницу? Куда-нибудь в теплые страны? Мечемся по холодной родине, как идиоты, — проворчал Данила, потирая заледеневшие на ветру руки.

— Пересекая границу, куда больше шансов попасться.

— Бред.

— Пустой разговор.

— Вечно ты так. Слова сказать нельзя, тут же в позу. Я же для нас стараюсь.

— Мы сто раз обсуждали, что в нашем положении лучше. И пришли к взаимопониманию. Разве нет?

— То было летом.

Даня неуверенно улыбнулся и легонько пихнул меня плечом.

— Сезон ничего не меняет! — я постаралась сохранить серьезность. Холода не повод отказываться от принятой стратегии. Вот встретимся с Уилом, пересечемся с Андреем и вновь впадем в зимнюю спячку — скучное и в чем-то совершенно невыносимое занятие. С другой стороны — прошел год, мы всё ещё в бегах и не родили ни одной стоящей идеи о том, как быть дальше. Нас рано или поздно поймают, да и вообще — что это за жизнь такая? Продолжая в том же духе, мы окончательно потеряем хоть какое-то желание за неё бороться и радостно сдадимся на милость победителям, то есть подпишем себе смертный приговор — в том или ином виде.

— Ещё как меняет — ты становишься тоскливой и не сговорчивой. Толи дело летом — хоть как-то развлекались.

— Странные у тебя представления о развлечениях.

— В лесу было весело. Скажешь, нет? А те парни из санатория? Тот, что повыше, как его... Артем! Мне показалось, он тебе понравился.

Мне страстно захотелось придушить Данилу за эти неуместные легкомысленные разговоры. Конечно, он хочет, как лучше, но метод явно не работает. Не желая лишаться единственного материального союзника, я ограничилась грозным взглядом, обойдясь, таким образом, без рукоприкладства.

— Ладно, сдаюсь. Зануда.

До автобусной остановки шли молча. "Радар" помогал мне ни о чем не думать. С некоторых пор он стал незаменим не только с точки зрения обеспечения безопасности, но и как действенный способ не вспоминать, не тосковать, не скучать и не отчаиваться. Время, конечно, лечит, и "с глаз долой — из сердца вон" тоже работает, пусть и отчасти, но всё это даже вкупе с куда более актуальными переживаниями не меняет моего общего состояния — уход Джея поверг меня в шок, напугал и отрезвил одновременно. Я осталась одна, не имея понятия о том, что делать и куда бежать. Честно говоря, до сих пор не имею, но бегу, и не просто так, а куда-то. Я была бы рада расценивать его поступок, как предательство, но наш последний "момент", тот самый... И столько возможных версий! Столько противоречивых мыслей! Сам ушел или вынудили? Струсил или "ради меня"? Столько возможных мотивов! И как понять, какой из них верный, если у нашей любви не было ничего, кроме одного единственного мгновения?!

— Аля, наша, — Данила осторожно потрепал меня за плечо.

Мы вышли из автобуса и уже через четверть часа стояли у калитки видавшего виды дачного дома — потемневшее дерево, покосившийся выцветший забор, один этаж и вызывающая недоверие мансарда. Уил явно не желал привлекать к себе лишнее внимание. Какой-то он слишком странный для англичанина. Общение с Гневом даром не прошло, но до последнего времени я и не подозревала, что всё настолько запущено. Впрочем, мы не виделись больше полугода. Мало ли что ещё могло оказать на него свое пагубное влияние.

Уильям, а по поддельному паспорту Дмитрий Константинович, встретил нас на маленьком пятиступенчатом крыльце.

Данила шел впереди, что дало мне немного времени собраться с духом — внешность Уильяма, бывшая когда-то собственностью моего наставника, вызывала смешанное чувство восторга и злости. Мучительный процесс задвигания любовных переживаний на задний план вернулся к исходной точке.

— Что это у тебя с волосами? — бесцеремонно поинтересовался Уильям, будто между нами никогда не было стыдливого напряжения и инстинктивного недоверия. Уил знал обо мне и о Джее слишком много, не будучи при этом хоть сколько-нибудь близким нам человеком. Я же знала, что он знает, и чувствовала себя заложницей.

— Отрасли, перекрасила, — ответила я, переступив порог, не дожидаясь приглашения войти.

— Надеялся, вернешь рыжие, — разочарованно заметил Уильям, входя следом.

Данила последовал нашему примеру, осторожно прикрыв за собой ярко крашенную деревянную дверь с большим, но очень старым замком.

— Не думала, что вы с Джеем хоть в чем-то единодушны.

— Да, нам обоим нравились твои волосы, — раздраженно бросил Уил, — Это то немногое, что нас роднит. Чай будите?

— Не откажусь, — ответил Даня, располагаясь на диване поближе к печи. Почувствовав, наконец, долгожданное тепло, я сняла верхнюю одежду.

— Ты здесь надолго? — поинтересовался Данила, без особого интереса осматривая единственную комнату.

— На всю зиму, — не отвлекаясь от чайника, ответил Уил. Они с Даней не поладили с самого начала, терпят друг друга из одной им понятной солидарности, — Думали, что не дождусь и сбегу?

— Ага, — без особых предисловий, подтвердил Данила.

Уильям перевел разговор на другую тему:

— Убедились, что оболочка жива и здорова? Потусуетесь и дальше?

— Андрея подождем и уедем, — ответила я, стараясь скрыть эмоции. С некоторых пор я перестала рассматривать Уильяма, как удачное вместилище для Гнева, слишком он стал нетерпимым, от прежнего самообладания не осталось и следа, новому англичанину греховную сущность Иры не удержать. Если наставник сумеет или надумает вернуться, ему придется искать другую кандидатуру.

— Какие новости? План действий? Перспективное убежище? — выставляя на стол чашки, полюбопытствовал Уильям. Я успела успокоиться и позволила себе как следует разглядеть прежде довольно ухоженного, а теперь неряшливого и обросшего мужчину. Из аристократичного красавца Уил превратился в обычного мужика средних лет, слава богу, не в алкоголика, но и выдающегося, прямо скажем, ничего. Всё-таки внутреннее содержание не может не сказываться на внешности: Уила можно только пожалеть. До появления Джея он был человеком, не лишенным будущего, теперь же, после всего пережитого, он перестал быть хоть на что-то годен.

— Давай об этом как-нибудь потом. Нам бы согреться, — бросив на меня тревожный взгляд, ответил Даня, пресекая тем самым любые дальнейшие расспросы. Я была ему крайне признательна.

Глава 37:

Андрей приехал в двенадцатом часу ночи. Благо, имея автомобиль, он не зависел от расписания электричек. Для встречи с ним пришлось максимально приблизиться к опасной зоне вокруг моего родного города, именно там поселился Уил, но ради и без того редких встреч я готова была рискнуть. Первым гостя приметил мой "радар". Я сидела у окна, кутаясь в одеяло, Даня спал, Уил возился где-то наверху, на мансарде, куда я даже заглянуть не решилась — с виду слишком уж ненадежная конструкция.

Почувствовав приближение Вестника, я покинула своё диванное убежище и вышла на крыльцо — встречать. Мы не виделись несколько месяцев, но Андрей за это время совершенно не изменился.

— Привез теплые вещи, решил, что вы, как обычно, не позаботились, — деловито сообщил гость, наградив меня непродолжительными объятиями.

— Отлично, — одобрила я, впуская мужчину в чужой дом.

— Ты снова экспериментировала с волосами? — без особого интереса спросил Андрей, бросив на пол большую спортивную сумку.

— Что-то вроде.

— Я бы сказал, что тебе идет, но мне как-то... сама знаешь.

— Всё равно, — улыбнулась я.

— Ага, — кивнул мужчина, занимая моё место на диване, — Как-то тут тесно.

— Он один, хватает, наверное.

— Ну, точно. А где твой прихвостень?

— Я проснулся и всё слышу, — проворчал Данила откуда-то из-за печки раньше, чем я успела что-то ответить.

— Ползи к нам! — велел Андрей.

Данила вышел заспанный и помятый.

— Рассказывай, — велел он, принимаясь за изучение скромного содержимого кухонного стола.

Андрей нахмурился.

— Как папа? Как ты? Что там у Грехов и вообще? — нетерпеливо подначивала я.

— Мы уже обсуждали... пока они не знают, что ты испытываешь какие-то чувства, твой отец в безопасности. Обычные Вестники одиночки, ими невозможно манипулировать с помощью родственников или других прежде дорогих людей.

— А Даня? Его родные и близкие?

— Я знал, на что иду! — вмешался Данила.

— Спокойно! Если верить моим сведениям, Наблюдатель до сих пор не в курсе, что ты не одна, всё по той же причине: единственный возможный партнер для Вестника — наставник, коего у тебя нет.

Я поморщилась, как от зубной боли.

— Больше года прошло, самое время смириться, — недовольно бросил Андрей, заметив мою реакцию на упоминание о Джее.

— О нем вообще что-нибудь слышно?

— После того, как Акседия попросила помощи у Инвида, ничего нового. Если он со своими связями ничего не узнал, куда уж остальным.

Я, честно говоря, была категорически против привлечения Инвида, но Акседия заявила, что на него можно рассчитывать, и вообще — выбирать не приходилось. Больше года и никаких новостей, будто Ира не ушел, а исчез, был стерт с лица земли, а заодно и с рожи неба. Ди, возможно, могла бы разузнать что-то самостоятельно, если бы не одно "но": у неё подопечный, а на небо можно попасть, только отказавшись от носителя, а это, в свою очередь, вызовет слишком много вопросов. Она и так представляет интерес, как один из Грехов, участвовавших в моем становлении.

— Вы-то чего? Придумали что-нибудь? — переводя тему, поинтересовался Андрей, не скрывая, что мы с Даней для него обуза, от которой он не может избавиться по ряду причин, среди которых — хорошие отношения между нашими наставниками: его действующим и моим пропавшим. Вообще, странная причина, если учесть, что в наставниках у нас сверхсущества, олицетворяющие смертельные грехи. Казалось бы, не самые совестливые и порядочные сущности, чтобы водить дружбу и быть друг у друга в долгу.

— Хочу в Испанию, — признался Даня, жуя кусок колбасы. Хлеба, видимо, не нашлось.

— Не очень-то похоже на план, — спокойно заметил Андрей.

— Ну, хоть что-то, — пожал плечами Даня.

— Это не то, о чем стоит говорить, — вмешалась я.

— А о чем стоит? Сколько можно убегать? Самое время догонять и... убивать.

— Лучший способ защиты — нападение? — задумчиво резюмировал Данила.

— Я не убийца! — мне всегда претила эта нелицеприятная составляющая дара.

— А кто? — Андрей сохранял привычную невозмутимость.

— Ну, ты же не людей... а этих, Ангелов, — заметил Даня.

— А они, по-твоему, в ком сидят? Смерть Ангела — смерть человека!

— Значит, прибей парочку, припугни остальных. Может, отстанут, — пожал плечами Андрей, — Всё-таки ты слишком эмоциональна.

— В его словах есть резон, — осторожно заметил Данила.

— Да я бы рада наплевать на мораль и устроить этим небесным агрессорам сладкую жизнь! — честно призналась я, — Но не представляю, как это сделать, не заработав психическое расстройство на почве мук совести.

— Ты особенная, у всех особенных есть какая-то высшая цель. Подумай, в чем состоит твоя, — предложил Вестник, — Таких возможностей просто так не дают. Ты можешь уничтожить любую сущность, значит, ты должна их уничтожать. Не всех, наверное, но кого-то точно. Ты же уже ставила метки и знаешь, как это выглядит.

— Точно! Чистка кадров, — оживился Даня, — Среди Ангелов и прочих есть свои взяточники и воры в законе. А ты что-то вроде карательного отряда...

— Судья и палач в одном лице, — кивнул Андрей, соглашаясь с Даниной версией.

— Это вариант, — как бы нехотя закрепляя собственные слова, пожал плечами Данила.

— То есть, по-вашему, я должна поступать со сверхсущностями так же, как обычные Вестники поступают с людьми? Что-то вроде? — уточнила я, желая убедиться, что правильно поняла их предложение.

— Да, — кивнул Андрей.

— Подумай, — попросил Данила. В его взгляде читалось полное понимание моих внутренних терзаний, однако решимости читалось ничуть не меньше. Он, действительно, рассматривает идею Андрея, как нечто реальное и объективное.

— Их надо искать... выслеживать, — заметила я, пытаясь развить мысль, хотя всё внутри меня страстно этому сопротивлялось.

— Твой "радар". То, чему я тебя учил, работает и может служить не только для защиты, — напомнил Вестник, — Не ищи преград. Никто тебя не торопит. Данила прав, думай.

— О чем речь? — отряхивая пыльные штаны, поинтересовался Уильям. Я настолько сосредоточилась на нашем разговоре, что совершенно забыла о необходимости постоянно контролировать чужие перемещения.

— Тебя не касается, — бросил Данила.

— Всегда мечтал увидеть вашу драку, — заявил Андрей, потом улыбнулся и махнул рукой, — Нагло вру.

— Эй! Сгинь! — заметив, что Данила зачищает содержимое стола и холодильника, велел Уил.

— Андрюх, проветриться не хочешь? — оставив в покое продукты, предложил Даня.

Андрей кивнул и мужчины ушли, оставив нас с Уилом в атмосфере недовольного молчания, которое, увы, длилось не так долго, как мне хотелось.

— Всё ждешь своего грешника, продолжая динамить бедолагу Данчика? — слащаво улыбаясь, предположил Уильям.

— Что за тема. Ты, как баба, честное слово.

— Будто тебе есть, с кем, кроме мужиков, об этом разговаривать.

— Мне и не надо разговаривать. Ни об этом, ни о чем-то ещё.

— Он к тебе не ровно дышит, ввязался в неприятности планетарного масштаба, бегает вокруг тебя, холит и лелеет, а ты с ним, значит, просто дружишь.

— Не твое дело.

— Был бы Андрей не такой деревянный, сумел бы меня поддержать.

— Это мужская солидарность или что-то вроде того? Не замечала, чтобы Даня просил кого-то вмешиваться в наши с ним отношения.

— Детка, разуй глаза! Твой наставник смотался после одного единственного поцелуя, а этот жизнь ради тебя положил и не ропщет. Выбор очевиден!

— Нет никакого выбора.

— Ну да, ну да. Полгода прошло, а ты всё в том же удручающем положении, что и прежде. Браво! Так держать!

— На себя посмотри. Почему не вернулся домой? Тебя-то здесь ничто не держит.

— Не тебе судить.

— Вот-вот!

Уильям насупился, но промолчал. Его отъезд в Англию уже давно скользкая тема. Я бы обязательно поломала голову о причинах, побудивших Уила остаться, но вопросы, подобные этому, заметно проигрывают в битве за актуальность.

— И всё же... не понимаю. Я, конечно, чувствовал тоже, что чувствовал Гнев... и должен осознавать произошедшее как-то иначе, но не могу, — устало признался Уильям, — Ты хотела, чтобы у вас все было, как у Ромео и Джульетты?

— Я не эмо и не дура. Мне хотелось чего-то чуть более обыкновенного.

— Слушай, — проникновенно начал Уил, — Я ведь не из вредности сватаю тебя к Даниле. Он, возможно, твой единственный шанс на это самое "обыкновенное". Ты же не думаешь, что с сущностью, подобной Гневу, было бы проще, чем сейчас?

— Зачем ты снова поднял эту тему?

— Ты всё ещё тоскуешь, чего-то ждешь, — пожал плечами мужчина, — Это неправильно и мешает.

— Я тебе настолько небезразлична?

— Ну, мы многое пережили, пусть я был не совсем я, точнее совсем не я — это мало что меняет.

— Это не то...

Уил сел рядом и посмотрел так, как никогда прежде не смотрел — понимающим нежным взглядом. На мгновение я испытала острое дежа вю.

— Я могу быть в точности, как он. Могу вести себя так же и делать примерно тоже, что сделал бы он. С тех пор, как я один, не было ни минуты, когда бы я не чувствовал его где-то рядом. Очень похоже на раздвоение личности. Вот ты говоришь — уехать. А я не могу, он не дает, даже будучи где-то за пределами моей личности. И я стараюсь вести себя совсем не так, как он, просто, чтобы чувствовать, что я это всё ещё я, а не кто-то другой.

Я молчала, опешив от такого признания.

— Быть им было бы не так уж трудно. Иногда мне кажется, что я знаю его лучше, чем себя, но это не то, что нужно тебе или мне.

Хотелось закричать, что это именно то, что нужно, но правота его слов не давала мне даже заикнуться о чем-то подобном.

— Мне нужен его совет, — заявила я, чувствуя себя так, будто сначала тонула, но потом собралась с силами и устремилась вверх, прочь из воды, уже вижу цель, чувствую, что вот-вот окажусь над водой, смогу глотнуть воздуха, который уже кончился. Осталось совсем чуть-чуть, но я задыхаюсь.

— О чем? — ничуть не удивившись, уточнил Уильям.

— Андрей с Даней предлагают нападение, предлагают убивать Ангелов, припугнуть тех, кто пытается меня отыскать, показать, на что я способна...

— Джей сказал бы что-то вроде "Кто посмел посеять столь темную мысль в твоем светлом сознании?".

Его неловкая шутка вернула мне самообладание.

— Можно серьезнее?

— Откуда уверенность, что ты хоть на что-то способна? В смысле — да, ты можешь применять дар к Грехам, но что, если Джей ошибся, и это всё, что ты можешь сверх обычного набора? Ну, "радар" это, конечно чудесно, но опять же — ничего не доказывает. Чтобы понять, как много ты можешь, тебе придется найти и убить Ангела или какое-то другое существо, не относящееся к представителям человечества. Убить с целью эксперимента.

— Жестоко и рискованно, но искать не придется — достаточно ослабить бдительность. Сами появятся.

— Всё это — детали. Главное — идея. Чтобы перестать прятаться, следует понять, есть ли возможность оказать сопротивление. Реальное сопротивление.

Мы с Уилом сидели друг напротив друга, так близко, что я занервничала. Если забыть обо всем, что случилось, можно подумать, что это Джей... собранность, деловой тон, и такие уверенность и забота в каждом слове.

Сама не знаю, как так вышло. Одно единственное допущение, что всё происходит, как когда-то, и я тут же забыла, кто я, кто он, где мы находимся и о чем речь. Тело будто само потянулось к сидящему рядом мужчине. Уил даже сообразить ничего не успел. Впрочем... на поцелуй он ответил без промедлений, а я почувствовала себя так, будто наконец перестала тонуть, выплыла и вздохнула полной грудью. Пусть на мгновение, но все проблемы отступили, и сердце наполнилось предчувствием чего-то хорошего.

— Какого хрена?

Мы с Уилом буквально отскочили друг от друга. Он ещё и с дивана встал.

— Напугал, — выдохнул мужчина, обращаясь к Даниле — именно он оказался автором гневной реплики. Я чувствовала себя на удивление спокойно. Глядя на растерянного Уила, мгновенно потерявшего всякое сходство с Джеем, и на недоумевающего Данилу хотелось смеяться.

— Нелепо, да? — поинтересовался стоящий рядом с ними Андрей, обращаясь ко мне. Я едва сдерживала улыбку.

— Что в этом смешного? — не понял Данила, обратив внимание на мою реакцию.

— Выглядит глупо, — заметил Андрей, — Вот и смешно.

— Ну, вас нафиг. Мы уезжаем, — бросил Даня, хватаясь за привезенную Андреем сумку.

— Ночью? — удивленно переспросил Уил.

— Я не против, — призналась я, продолжая улыбаться.

— Перестань улыбаться! — взвился Даня.

— Не могу, — честно призналась я, всеми силами подавляя неуместную веселость. Всё происходящее такой откровенный идиотизм! Уильям с его притворством, я и мои слабости, ревнивый Даня, нет сомнений, что виною всему именно ревность, Андрей в качестве стороннего наблюдателя. И всё это посреди ночи в какой-то глуши сразу после почти принятого решения идти войной на Ангелов, — Какой удивительной жизнью я живу, — озвучила я свое умозаключение.

— Пошел заводить машину, — Андрей покачал наполовину бритой головой, продолжая радостно улыбаться, — Бай-бай, Вилли.

Дверь за Вестником закрылась почти беззвучно. В комнате воцарилась неприятная тишина. Уил выглядел озадаченным, Даня рассерженным.

— Сказать вам, видимо, нечего, так что давайте прощаться, — решила я, не чувствуя никакого особого волнений из-за конфликта, который, впрочем, не получил особого развития.

— А тебе самой нечего сказать? — спохватился Данила.

— Дань, не говори глупостей. Всё же ясно, как день. Да, мы поцеловались, не криминал.

— Порыв, — поддержал Уил, — Ничего серьезного.

— Это для тебя ничего, — огрызнулся Данила, — А она помешана на прежнем владельце твоего тела.

— Не начинай, — предупредила я, — Всё в порядке. Андрей ждет.

— Ваши вещи в шкафу, — сообщил Уил.

— Вещей-то вещей, — улыбнулась я, стараясь разрядить обстановку.

— Не делай так, не работает, — устало признался Данила, забрал из шкафа оставшиеся вещи и понес их на улицу к машине, не забыв захватить сумку, привезенную Андреем.

— Неудобно получилось, — виновато заметил Уил.

— Это меньшая из забот, — улыбнулась я, продолжая чувствовать себя на удивление спокойно относительно произошедшего между мной и англичанином, — Счастливо. Думаю, ещё увидимся.

— Ты что-нибудь решила? Я про нападение...

— Сейчас такое решение может оказаться слишком поспешным, но я подумаю.

— Какое-то не очень теплое прощание.

— Это лучшее из возможного, — пожала плечами я. Надежд не осталось, Уил не тот, кто может сыграть хоть какую-то роль в возвращении Джея, а в моей и без того запутанной жизни хватает других мутных персонажей.

Даня с Андреем ждали в машине.

— Я достал из сумки куртку и обувь, — предупредил Данила, оборачиваясь ко мне, когда я устроилась на заднем сидении знакомого джипа.

— Спасибо.

— Ничего не забыли? Едем? — уточнил Андрей, наблюдая за мной в зеркало заднего вида над панелью управления автомобилем.

— Едем.

— Направление?

-Домой, — как-то совершенно неожиданно мой голос оказался полон решимости — будь, что будет.

— Рискованно выходить из укрытия так сразу, — обеспокоенно заметил Данила.

— Ладно тебе, — отмахнулся Андрей, — Чего тянуть? Она или может их убивать или нет.

— Нет, — я не запаниковала, но поняла, что лучше ещё разок всё обдумать, — Даня прав. Поищем гостиницу поблизости и немного переждем.

— На это я согласен, — одобрил Данила.

— Дело хозяйское, — пожал плечами Андрей и надавил на газ.

Глава 38:

Из окна нашего с Данилой номера полностью просматривался двор перед отелем: крытое уличное кафе, парковка, редкие деревья, посаженные без особой системы. Место не особенно шикарное, но вполне уютное. За время затянувшегося побега-путешествия я видела места намного хуже и значительно лучше, по сути всё равно никакой особой разницы, ибо эмоционально жизнь в отелях — это постоянный стресс и чувство незащищенности. Стены номера далеко не то же самое, что стены родного дома, особенно, когда ты в бегах. В этот раз всё выглядело немного иначе: мы не бежали, мы выжидали. Новые ощущения казались на удивление уместными и делали меня почти счастливой. Я почувствовала азарт, приятное волнение, как перед долгожданной встречей... и не с кем-то там, а с собственной судьбой.

— Я кое-чего не понимаю, — Даня сидел на краю постели, бездумно щелкая пультом от телевизора.

— Чего именно? — я отошла от окна и села рядом с ним.

— Когда ты узнала обо всем этом... об Ангелах, о Грехах... ты должна была удариться в веру.

— В смысле церковь, молитвы и тому подобное?

— Ну, да.

— Не знаю. Когда всё только начиналось, я не могла думать о чем-то, кроме своего дара, меня волновало будущее, то, кто я и в кого превращаюсь. Я пыталась обезопасить окружающих... и себя саму. Пыталась взять под контроль то, о чем прежде даже не догадывалась. Это отнимает много времени, — я попыталась улыбнуться, но вышло не очень уверенно.

— А потом?

— Зная то, что узнала я, сложно воспринимать религию всерьез. Ни в Библии, ни где-то ещё ничего не сказано о настоящей роли Грехов, о Вестниках... о том, что судьба человечества, по большому счету, передана в руки самого низшего звена. Мы ведь даже не сверхсущества, а просто очень одаренные люди. Выходит, религия не может дать никаких ответов.

— Вера и религия не одно и тоже.

— Но ты имел ввиду именно религию.

— Пожалуй, так. Но во что-то же ты веришь.

— В себя. В тебя. В то, что я такая не просто так, есть какие-то причины, просто я их не вижу, не понимаю... Хотя вру, мне хотелось бы в это верить, но не очень получается.

— А что, если ты и, правда, Мессия? Что, если твой дар — это не аномалия, а заготовленная акция? Что, если вселенная хочет вычистить небесные ряды, а ты — её оружие?

— Межгалактический заговор, — мне было трудно воспринимать Данино предположение всерьез, — Слишком фантастично.

— И это говоришь мне ты? — усмехнулся парень, — Человек способный убить кого угодно одной лишь силой мысли?

— Технически это не совсем верно...

— Знаю-знаю, и всё же.

— Откуда в твоей голове все эти идеи?

— Вчерашняя поездка, разговор с Андреем... я задумался. Всерьез. И по логике он прав, не может такого быть, чтобы твой дар был проявлением какой-то случайности. Эволюция — это мутация, отбор. Что, если ты новый виток эволюции? Ну, среди Вестников.

— Под мою ситуацию можно подвести массу теорий, и лично у меня первой возникла мысль об уродстве, отклонении, а не о чем-то положительном.

— Это было бы понятно, если бы сущность и качество твоего дара были негативными, но это не так. Это именно новый уровень, а не регресс или что-то подобное.

— Может, когда-нибудь ты защитишь научную степень по Вестникам.

— Шутки шутками, но кто знает, кто знает! — с притворным самодовольством в голосе ответил Даня.

— Так, и какой у нас план — в итоге.

— Выманить кого-нибудь из этих... и проверить на нем твои способности, — пожал плечами Даня.

— Да уж... чего уж проще.

— Понимаю, туманно.

— Нужна конкретика.

— Заедем в студенческое кафе? — Даня улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

Я не нашлась, что ответить.

— Это слишком? — виновато уточнил парень.

— С ним столько всего связано, к тому же, слишком откровенно светиться не вариант, — пришлось напрячься и взять себя в руки. Не самое подходящее время отвлекаться на мысли о Крис, о Максе, о том, что давно оставлено и прошло.

— Может, вокзал? — предложил Данила, как и я не желая развивать неприятную тему.

— Жаль, что мы не имеем даже примерного представления о том, сколько именно существ нас разыскивает, и с каким именно рвением они этим занимаются... — заметила я.

— Не думаю, что кто-то занимается этим специально, скорее всего, каждый проинформирован и имеет тебя ввиду.

— Да, жизнь, небесная ли земная ли, продолжается.

— Вот из этого и будем исходить, — заключил Даня, — Значит, вокзал. Это первое, что приходит в голову, если говорить о местах, куда ты по их логике можешь прибыть. Они же должны понимать, что вероятность твоего возвращения домой невелика. После столького времени.

— Откуда нам знать, как именно они мыслят.

— Ну, Джей и другие Грехи мыслят схоже со своими носителями. Не думаю, что Ангелы ведут себя как-то иначе.

— Одни сплошные домыслы. Все наши рассуждения основаны на допущениях и собственном мнении, — сокрушенно заметила я, начиная сомневаться в правильности наших действий.

— Ну, и пусть, — отмахнулся Данила, — Это лучше, чем ждать, пока нас поймают и посветят во все подробности. Так сказать, в качестве последнего желания.

— А как же вера в мои силы? В то, что я надеру их небесные задницы? — возмутилась я. Немного легкомыслия не помешает.

— Ты точно готова? Носители — люди. Не передумаешь?

— А что, если убийство ангела внутри человека не убивает носителя? — предположила я, — Раз уж мы допускаем, что я почти всемогуща, что мешает предположить ещё что-то? Вдруг мой дар способен освобождать людей от других сущностей.

— Интересная мысль, — задумчиво признался Даня, — Я как-то не сообразил.

— Можно и дальше фантазировать, но одно ясно, пока я не попробую, не появится никаких точных данных.

— Эксперименты на людях... — невесело улыбнулся парень, — Впрочем, не думаю, что Ангелы и иже с ними так уж беззащитны. Может, следует как-то подготовиться?

— Зачем? Я не Бэтмен, а ты не Робин. Накладные пластиковые мускулы нам не помогут.

— Нам бы пригодились люди. Тот же Андрей.

— Он не должен подставляться. Мы и так многим ему обязаны. Не нуждаться в деньгах — очень хорошее подспорье.

— А наши знакомые Грехи? Почему ни у кого даже мысли нет как-то проявиться? Поддержать...

— Ты сам-то слышишь, что говоришь? Они нас не выдали, пытаются разузнать про Гнева... Одно это делает их легкой мишенью. Давно пора смириться с тем, что нам с тобой никто кроме нас самих помочь не в силах! — я не держала зла ни на Лука, ни на Ди. Эти существа, а они не люди, как бы убедительно себя ни вели, не сделали ничего, что можно назвать предательством, хотя все их нормы морали нечто очень далекое от обычных человеческих представлений об этом.

— Ладно, погорячился, — в голосе Дани слышалась досада. Ему мои знакомые Грехи казались кем-то вроде бывших друзей, сбежавших при первой же опасности. Я не могла винить его за это. Со стороны всё вполне могло показаться именно так, тем более человеку, который не так уж много времени провел в их обществе.

— Когда приступим к ангелоубийствам?

— Надо всё хорошенько обдумать... хотя что тут особо обдумаешь. Выспимся сегодня, а завтра пораньше с утра на вокзал, — пожала плечами я. Уж очень не хотелось растягивать ожидание.

— Просто придем на вокзал и будем ждать появления кого-нибудь из существ?

— Да.

— Ну, не очень похоже на взвешенное решение и продуманный план, — с сомнением заметил Данила.

— Откуда в нашей ситуации возможность что-то взвешивать? Ну, кроме догадок.

— Твоя правда, — видно было, что Даня сдался и больше не возражает.

Завершив, таким образом, обсуждение дальнейших планов, мы оба занялись попытками от них отвлечься. Данила, как это нередко бывало раньше, с головой ушел в созерцание какой-то невозможно глупой телевизионной передачи о поп-звездах. Новости мы никогда не смотрим по давней договоренности, тем более местные. Зачем тревожить себя событиями, происходящими в когда-то родном и любимом городе? Теперь это место, где пасутся мои будущие жертвы. Хотелось верить, что у меня всё получится, в тоже время, от мысли, что я кого-то уничтожу, мгновенно холодело внутри.

* * *

Утром я сделала себе подарок — навела красоту: уложила волосы, подкрасила глаза и надела единственную симпатичную вещь — длинный вязаный свитер кораллового цвета. Он идеально подходил к моему новому образу девушки-с-коричнево-каштановым-каре.

— По какому поводу марафет? — спросил Данила. Он выглядел немного раздраженным.

— И тебе доброе утро, — я старалась держаться и вести себя, как ни в чем не бывало. День и так обещал порядком осложнить мою и без того запутанную жизнь.

— Рассчитываешь встретить кого-то из знакомых или смертельный риск требует тщательного подбора гардероба?

В словах Дани чувствовалась издевка, но я решила списать его поведение на понятное в нашей ситуации волнение. Мне, в конце концов, тоже не по себе.

— Бери пример с меня. Я погладила для тебя пару чистых вещей.

— Это слабо похоже на реальную моральную поддержку, так что воздержусь, — немного удивленно ответил парень. Я почувствовала себя виноватой: его удивило моё внимание, похоже, меня с трудом можно назвать заботливой подругой. И если сегодня с нами случится что-то непоправимое, у меня не будет шанса исправить ситуацию.

— У нас всё в порядке?

— Лучше не бывает, — Данина улыбка вышла какой-то чересчур натянутой.

— Ладно, выкладывай, что не так.

— Всё отлично! Или ты боишься, что нас убьют раньше, чем ты узнаешь, чего я вдруг такой недовольный?

— Мы ссоримся.

— Прекрасное начало тяжелого, а, возможно, и вовсе последнего дня нашей жизни.

— Не ты ли настаивал на риске?!

— Устроить из этого повод для откровенных разговоров твоя инициатива.

— Хорошо, как хочешь.

До самой выписки из мотеля мы не перекинулись и парой слов. Я пыталась обратить внезапную злость на Даню в сторону тех, кто её действительно заслужил, в то время как Данила продолжал всё больше взращивать негатив своим упрямым молчанием.

На вокзал мы прибыли в начале десятого утра. Я чувствовала себя подозрительно спокойной и бодрой, даже в некотором смысле по-настоящему жизнерадостной. Отстраненные размышления заставляли предположить, что моё состояние очень похоже на адреналиновое опьянение. Даня наоборот, выглядел подавленным и разбитым, словно всю ночь таскал на себе мешки с цементом, не получив за это ни копейки.

— Как думаешь, сразу получится, или придется подождать? — устраиваясь на скамейку в зале ожидания, поинтересовалась я, тут же забыв о нашем с Данилой молчаливом противостоянии.

— Увидим, — буркнул парень.

Я проигнорировала его недовольство, решив, что всему виной нервы, и принялась разглядывать здание вокзала. С тех пор, как я побывала здесь последний раз, мало, что изменилось. Те же стены, та же огромная нелепая люстра в самом центре высокого потолка, те же деревянные скамейки, которые давно пора заменить на что-то более современное и комфортабельное, та же унылая двуцветная форма у немногочисленного персонала, те же старые ларьки, скорее отпугивающие, нежели привлекающие покупателей из числа пассажиров и встречающих. Впрочем, появилось больше дюжины огромных рекламных щитов и штук пять вполне современных электронных терминалов по оплате всех видов услуг. Главное табло с информацией о прибытии и отправлении поездов также выглядело обновленным и сильно контрастировало с теми табло, что размещались в зале ожидания — старые громоздкие коробки всё ещё ждали своего часа...

— Нам надо поговорить, — у Дани по лицу было видно, что это что-то личное.

— Не самое подходящее время, — заметила я.

— Другого может не быть.

— Очень оптимистично.

— Ты важна для меня, и я хочу, чтобы ты знала, насколько.

— Дань... этот разговор должен был состояться утром, а не сейчас, не могу сказать, что готовилась, сочиняла речь или что-то в этом роде, но я влюблена в другого, и лучше нам оставить эту тему.

— Целый год прошел! Не знаю, что у вас произошло, но он ушел, его нет, а я рядом.

— Да, прошел год, но мои чувства... они такие же, даже сильнее. Он не бросил меня, он просто пропал. И то, что случилось перед самым его исчезновением, доказало — у него есть чувства ко мне. Невероятно, но совершенно точно. Я не могу просто взять и отбросить всё это.

— Но любить... призрака? Он может никогда не вернуться, почему ты не хочешь попробовать? Нам было хорошо вместе, когда всё было по-другому.

— Я помню, но это воспоминания как бы из другой жизни.

— Он не человек, а я живой, из плоти и крови, как ты вообще можешь сравнивать?

— Нет нужды выбирать, ты мой друг. Мы были увлечены друг другом, ты был рядом, когда я нуждалась в этом, и продолжаешь оставаться теперь, но между нами ничего не может быть. Не хочу этих драм. Я люблю другого, кем бы он ни был.

— Это не сможет продолжаться вечно, — зло заметил Даня, — И ты не хуже меня понимаешь, что эта любовь закончится ничем. Даже! Даже, если допустить, что он вернется. Как ты представляешь ваши отношения? Ты же не дура и должна понимать, что он не тот, с кем следует строить свою жизнь.

— Даня, не надо усложнять и без того сложную ситуацию. Единственный, кого я избегаю, включая "радар" — это ты. И вовсе не из уважения к личному пространству! Я боюсь увидеть твою смерть. Быть рядом со мной опасно. А ещё... я боюсь, что Андрей вспомнит о своей работе и сделает то, чего не делаю я — поставит метку. Не хочу повторения истории с Крис... пока мы прятались и были почти всё время только вдвоем, я ещё могла как-то оправдаться перед собой, но не теперь. Мы на передовой. Не знаю, как далеко придется зайти. Я и так постоянно подставляю тебя под удар. То, что ты предлагаешь мне отношения, не делает моё положение легче.

— Постоянный риск ещё одна причина ничего и никого не ждать, — сердито заметил Даня.

Я покачала головой, понимая, что разговорами здесь не поможешь. Ну, почему ему приспичило выяснять отношения в такой напряженный, можно сказать, судьбоносный момент?!

— Смотри, — голос Дани изменился. Я мгновенно отреагировала и проследила за его взглядом. Радар был "включен", и я заметила сущность, отличную от человеческой, почти одновременно с тем, как на неё отреагировал Данила. Не удивительно, ему не стоило большого труда разоблачить цель нашего появления на вокзале.

— Это Славка, — шикнула я.

— Не Слава, а Наблюдатель.

— Но почему здесь именно он?

— Что это меняет?

— Он мой бывший парень!

— То есть экспериментировать на ком-то другом ты готова, а знакомое лицо тут же ставит тебя в тупик?

— Но я столько слышала от Иры о том, что Ангелы порабощают носителя...

— Аля, решайся! Славка в любом случае обречен.

Наблюдая за приближающимся к нам Лисом, я чувствовала, как стремительно тает моя решимость; понимала, что он уже не он, более того, почти наверняка никогда не станет прежним, но физически не могла заставить себя хоть что-то сделать. Сидящий рядом Данила превратился в комок нервов и источал вполне осязаемое напряжение, ещё больше сбивающее с толку.

И вот, я, кажется, взяла себя в руки, включила "радар" на полную мощность и попробовала проникнуть в настоящее Наблюдателя, у меня почти вышло, и если бы он не вздумал заметить меня и посмотреть мне в глаза, то, возможно, был бы мертв уже через секунду. Но он посмотрел прямым спокойный взглядом, и я растерялась, выскользнула из видения, да так неудачно, что тут же почувствовала тошноту и легкое головокружение. Даня обнял меня за плечи и замер, ожидая развязки.

— А это интересно, — протянул Лис-Наблюдатель, с любопытством разглядывая наши с Даней каменные лица, — Ты всерьез считала, что вам удалось так просто от меня ускользнуть? И, что ещё интереснее, успешно скрываться всё это время?

Я молчала. Даня Наблюдателем искусно игнорировался, и я вдруг с удивительной ясностью поняла, что не просто обнаружила нас, не просто поставила под удар, если Наблюдатель решит копать, то обнаружит, что Даня не просто инструмент, что Даня — мой вполне добровольный и главное желанный помощник. Достаточно использовать Данилу, как заложника, и я себя тут же раскрою.

— Ждал, что ты объявишься. Не думал, что придется ждать так долго, но, что такое год для таких, как я? — Наблюдатель едва заметно улыбнулся, продолжая свой монолог.

— Но... зачем? — я спросила, и сама не совсем понимая, о чем именно спрашиваю, к чему отношу этот свой вопрос.

— Как же? Это самый верный способ узнать, на что ты способна. Выходит, ничего особенного в тебе нет, и все эти многочисленные слухи — пустышка. И не льсти себе, полагая, что на твои поиски был выделен кто-то, кроме меня и парочки моих шпионов. До сих пор не было особых причин полагать, что ты действительно заслуживаешь столь пристального внимания. История с наставником подозрительна, но не более. К тому же, как ты понимаешь, с ним всё улажено.

— Значит, вы просто отпустите меня? — я понимала, что вопрос звучит глупо и наивно, но не могла не спросить.

— О, дорогая, это было бы здорово. Мне порядком надоели эти глупые игры. Есть только одно "но". Ты пряталась, довольно долго... и так старательно, не твоя вина, что ничего не вышло. Ты ведь и, правда, многим пожертвовала. Вот и возникает вопрос, почему? Ответ напрашивается сам собой — тебе есть, что скрывать. Не поделишься своей маленькой тайной? Раз уж всё так удачно складывается, и мы, наконец, встретились.

— Нет никаких тайн, — возразила я, стараясь выглядеть убедительно. Наблюдатель вел себя предельно мило, хоть и вызывал инстинктивное желание спрятаться или убежать.

— Мы оба знаем, что это не так, — старательно изображая участие, заметил Наблюдатель, к счастью даже не пытаясь приблизиться, — Тебя, наверное, интересует, как поживает твой пропавший наставник? Не волнуйся, у него всё хорошо, он вернулся к исполнению своих прямых обязанностей. На этот раз его подопечный юноша. Так сказать, во избежание.

Я почувствовала себя так, будто Наблюдатель сжал моё горло и душит, не переставая улыбаться.

— Что с тобой? Разве ты не рада? Ему дали второй... упс, ошибся со счетом, третий шанс.

— Вы забрали его? — выдавила я, стараясь взять себя в руки. Даня ободряюще сжал мои плечи, продолжая сохранять молчание.

— Зачем нам забирать его? Он ушел добровольно.

— Сам бы он не ушел! — взвилась я. Моя попытка подняться со скамейки навстречу Наблюдателю успехом не увенчалась — Даня изо всех сил вцепился в мои плечи. Поняв свою ошибку, я быстро присмирела.

— Всё это как-то чересчур мелодраматично, — довольно улыбаясь, заметил Наблюдатель, — Неужели любовь? Какой странный прощальный подарок.

Я заставила себя промолчать. Надо же так сглупить! Позволить вывести себя на эмоции, которых у Вестников нет и быть не может!

— Да, дорогая, твоя патология очевидна. Такая чувствительная молодая девушка и вдруг Вестница! Это почти извращение, — в унисон моим размышлениям заметил Ангел.

— Потенциально мы вполне способны читать чужие мысли, но для этого между нашим носителем и возможной жертвой должна быть глубочайшая эмоциональная связь. Была идея использовать твоего отца, но ваша связь оказалась на удивление поверхностна и непригодна для такого рода дел, — в ответ на мой немой вопрос поведал Наблюдатель.

Я бросила быстрый взгляд на Данилу, что, конечно же, не укрылось от Лиса-Ангела. Он снисходительно улыбнулся и кивнул, как бы подтверждая мою догадку.

Глава 39:

Выходит, Данила и так и так под угрозой со стороны Наблюдателя, не суть важно, где он находится, достаточно, чтобы Ангел знал это самое место. Наша с Даней уверенность в собственной безопасности всего лишь поблажка, сделанная в разы превосходящей нас силой. Как я вообще могла допустить, что способна противостоять Ангелам?! И Гнев... неужели Наблюдатель сказал правду, и Ира продолжает делать, что и прежде, даже не пытаясь связаться со мной?!

Вокзал продолжал жить своей жизнью, люди обтекали наше странное трио, будто и вовсе не замечая. В моей голове была всего лишь одна мысль: сейчас не время думать о Гневе, необходимо защитить Даню. Ангел недвусмысленно намекнул, что с готовностью займет Данино тело, чтобы прочесть мои мысли и понять, что же именно я скрываю. Это может быть блефом, а может и не быть...

Моё сознание с радостью откликнулось на оформившуюся необходимость и, не успела я хоть что-то сообразить, как инстинкты взяли свое, буквально втолкнув меня в видение.

Я стою за спиной Наблюдателя, я знаю, что это он, хотя его носитель не имеет ничего общего со Славкой. В этот конкретный момент Наблюдателя по имени Маркус — я откуда-то знаю его настоящее имя — носит в себе молодая светловолосая женщина с узким карикатурным лицом. Я вижу её со всех сторон, хоть и стою точно за её спиной. Маркус кого-то ждет, это очень важная встреча, он не волнуется, но предельно собран. Именно в этот момент я понимаю, что вижу будущее, вижу то, что Маркусу только предстоит. Меня одолевают сомнения. Я вижу Наблюдателя в другом теле, но помню, что в реальности его носителем всё ещё остается Славка. Что будет, если прикоснуться к Ангелу сейчас? Что произойдет с Лисом, если я поставлю метку мгновенного уничтожения? Думаю об этом, а рука сама тянется к плечу стоящей передо мной блондинки. Остается мгновение, но мне не хватает решимости... И тут я вижу того, с кем у Маркуса назначена встреча. Это Данила — такой же, как в настоящем, но в тоже время какой-то не такой. От неожиданности я опускаю руку и оставляю Наблюдателя жить.

Вынырнув из видения, я обнаружила себя на холодном вокзальном полу рядом со скамейкой, на которой только что сидела. Наблюдатель исчез. Меня обняли знакомые руки, Даня не раз видел меня "за работой" и знал, что мешать передвижениям Вестницы нельзя, есть риск прервать видение, зато просто находиться рядом вполне уместно. Оказалось, во время видений Вестники не брезгуют чужой жизненной энергией. Андрей не сильно распространялся на этот счет, так как ему самому не доводилось проникать в чужое сознание, находясь при этом в чьем-то обществе, но со слов Лука, переданных через Вестника, многие сущности используют людей в целях поддержания собственных сил.

— Я удивительно быстро думаю, — мне захотелось улыбнуться. Опасность миновала, возможно, всего на пару минут, но всё же.

— У тебя почти получилось, — Даня разговаривал шепотом, будто опасаясь спугнуть нашу маленькую удачу.

— Он убрался с вокзала, радар не видит никого, кроме людей, — призналась я, не без усилий проверив надежность нашего положения.

Данила помог мне подняться на ноги.

— А вы неплохо поговорили, — с нервным смешком заметил он.

— Ага, поговорили... Я будто на кактусе посидела.

— Он исчез. Выходит, заявился в одиночку?

— Теории подождут.

Мы с Даней, не сговариваясь, направились к билетным кассам. Я не могла сдержаться и, несмотря на бесперебойную работу радара, воровато оглядывалась, выискивая глазами Славкино лицо.

— Что ты сделала, чтобы он исчез?

— Ты ведь и сам знаешь, — меня захлестнуло горькое раздражение, словно Даня очень сильно передо мной провинился, — Прости, я что-то не в себе.

— Не удивительно, — парень кивнул, ободряюще улыбаясь. На самом деле, на нем лица не было от волнения. Сложно представить, что именно он пережил. Я-то хоть как-то могла повлиять на ситуацию, ему же пришлось выслушивать завуалированные и открытые угрозы Наблюдателя, не имея возможности оказать сопротивление.

Данила купил два билета на электричку самого дальнего следования. Даже не имея понятия, куда и как спрятаться на этот раз, мы не могли избавиться от желания двигаться, бежать, делать хоть что-то, лишь бы не ждать возвращения Ангела.

— Он дал понять, что специально упустил нас в том доме рядом с лыжной базой, — шептал Данила, прокладывая дорогу сквозь суетящуюся толпу. Я шла следом, крепко ухватившись за его руку, — Это игра в кошки-мышки. У нас есть шанс выиграть немного времени.

— Думаешь, эта поездка как-то поможет?

— Он ждал, что мы покажемся, значит, не знал, где именно мы находимся, — предположил Данила.

— Я иначе поняла его слова.

— Он контролировал ситуацию, когда дал нам уйти, но потом... нет, я уверен, он не знал нашего точного местонахождения. Просто не мог знать.

Даня говорил убежденно, а мне слишком хотелось верить в существование хоть какой-то лазейки.

— Что потом?

— Не знаю, надо всё обдумать. На бегу не очень-то хорошо соображается, — Данила улыбнулся — горько и немного смущенно. Мы прошли через турникет и нырнули в стеклянную дверь, ведущую на платформу.

— Ты почти замочила этого крылатого мафиози, — в Данином голосе появилась отчаянная веселость, — Ты киллер. В хорошем смысле этого слова.

— А у этого слова есть хороший смысл?

Даня завел меня под крышу справа от входа на платформу. Его объятия оказались как нельзя кстати, пришло время отдышаться и привести в порядок разбегающиеся мысли. Мне о многом стоило подумать, и я надеялась на возможную передышку даже сильнее, чем Данила. Он видел одну проблему, над которой стоит поразмыслить, я же видела как минимум три: Наблюдателя, узнавшего больше, чем хотелось бы, Гнева, о котором хотелось бы узнать хоть что-то, и видение, о содержании которого я предпочла бы вообще ничего не знать.

— Расскажешь, что видела? — спросил Даня, прервав тем самым мои размышления.

— Как получается, что мне задают вопросы, на которые я не хочу отвечать?

— Что не так?

— В видении был ты, — неожиданно даже для самой себя призналась я. Кажется, умение держать всю важную информацию в себе кануло в Лету вместе с прочими признаками нормальной человеческой жизни.

— Обвинительный тон? — Даня отстранился, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Ну, в видении ты пришел на встречу с Маркусом...

— Кто такой Маркус?

— Наблюдатель.

— В сериалах детективы часто оказываются на месте подозреваемых, но в итоге их оправдывают.

— Причем тут это?

— Я не обязательно в чем-то виноват... или буду виноват.

— Ты слишком часто смотришь телевизор. Никто не говорит ни о чьей виновности.

— Не заметил.

— А разве не подозрительно? — не удержалась я.

— И что, много версий? — Данила отошел от меня с предельно оскорбленным видом.

— Наша электричка, — сообщила я, чувствуя облегчение; разговор откладывается, есть шанс всё продумать и предотвратить ссору с единственным близким человеком.

* * *

Мы не стали проходить внутрь вагона, привычно устроились в тамбуре. Мне повезло, что свитер не только красиво выглядит, но и неплохо согревает, в электричке было по-зимнему холодно.

Данила молча обнял меня, желая согреть.

— Не забывай следить за людьми, не время расслабляться, — заметил парень.

Я включила радар, привычно исключив Даню из "зоны покрытия". Хватит с меня неприятных неожиданностей. Данино будущее — крайняя мера, слишком много риска. Остается надеяться, что это не единственный способ прояснить ситуацию с Наблюдателем и с тем, что именно значит увиденное мной.

Прижимаясь к Даниле и "ощупывая" вагон на предмет Ангелов и прочих сущностей, я с гнетущей тоской вспоминала свою прежнюю жизнь. Мне не удалось снова увидеть родной город, но Славка, его лицо, то, насколько сильно он переменился — прошедший год прибавил парню все десять — с неприятной откровенностью обнажил то, что я так тщательно в себе подавляла. Моя жизнь ужасна. Я не видела отца уже больше года и не знаю, насколько убедительным было внушение, сделанное ему Гневом, о том, что у меня всё хорошо. Я потеряла друзей, и эта рана до сих пор не зажила. Тот парализующий страх, что я испытываю, хотя бы на секунду допустив, что могу потерять Даню, красноречивее всяких слов: я травмирована и вряд ли когда-нибудь оправлюсь. Мы снова бежим, но на этот раз даже призрачная уверенность в собственной безопасности — плод нашего воображения, не имеющий никакого отношения к реальности. Мы уязвимы как никогда, и я ничего не могу сделать. Жизнь изменилась, и сейчас я не могу не доверять человеку, которому когда-то никак не могла по-настоящему поверить.

— О чем думаешь?

— Проверяла, — не желая вдаваться в подробности, ответила я, — Всё чисто.

— Ну, и на том спасибо, — недовольно проворчал Даня, но рук не разомкнул, — Ты всегда можешь проверить меня, проделав со мной... какую-нибудь из этих твоих паранормальных штук, — заметил он после непродолжительного молчания.

— Исключено.

— Это лучше, чем пребывать в неведении, — пожал плечами Данила, — И не доверять.

— Я доверяю.

— Это пока... или в видении не было ничего особенного? Мне интересно знать, насколько я провинился в своем возможном будущем.

— Понятия не имею. Ты просто пришел на встречу к Наблюдателю. Я просто чувствовала, что что-то не так. Ничего конкретного.

— Тогда зачем вся эта таинственность и игра в молчанку?

— Мы оба раздражены, и ситуация, прямо скажем, тупиковая.

— То есть это всё нервы? — ядовито уточнил Данила.

— Что не так?

— Догадайся!

— Подумала плохое, виновата, прости. Сейчас не лучшее время для ссоры.

— У тебя никогда не бывает времени ни для разговоров о нас, ни для признания собственной вины, зато для мыслей о Гневе и подозрений в моей честности всегда найдется пара лишних минут.

— Ты заводишься на пустом месте, — теперь пришла моя очередь закипать. Это надо быть настолько безответственным: устроить скандал в электричке на пути в полную неизвестность!

Данила отстранился. На его лице читались обида и злость.

— Давай сперва спрячемся, а уж потом порвем друг другу глотки, — пытаясь сохранить остатки самообладания, предложила я.

— Шикарная идея! — Даня не планировал следовать моему примеру. Я попыталась придумать что-то более убедительное, но моя мысль оборвалась, так и не сформировавшись.

— Радар, — севшим от испуга голосом, сообщила я.

Даня напрягся, злость и обида мгновенно слетели с его лица, сменившись настороженной сосредоточенностью.

— Много? Где?

— Это порождения... их очень много, — перед моим внутренним оком начинало рябить от количества посторонних сущностей.

— В вагоне? — с подавляемой паникой в голосе уточнил Данила.

— На платформе.

— До следующей станции минут десять, — напряженно заметил парень.

— Похоже, видение про Ангела по сравнению с обычными видениями умножает количество живунов в разы, — сохраняя удивительное трезвомыслие, предположила я.

— Час от часу... что будем делать?

— Сваливать, — я улыбнулась. В голове прояснилось, все лишние мысли отступили перед лицом вполне очевидной и конкретной опасности.

— Прекрасный шанс испытать тебя на прочность, — Данила мгновенно уловил моё настроение.

— Слава адреналиновой терапии, — хмыкнула я, прикидывая возможные пути отступления.

— Из поезда не выпрыгнешь.

— Может, стоп-кран?

— А потом проселочными дорогами?

— Десять минут до станции, значит, пешком не так уж и долго.

— Резонно.

— Знаешь, где в вагоне есть стоп-кран?

— Найду, но не думаю, что все они рабочие.

— Лучше жуткий визг стоп-крана, чем толпа живунов, — заметила я, — Попробую разобраться с ними на расстоянии, раз уж чувствую, а ты иди.

Даня скользнул в вагон, оставив меня наедине с пустым тамбуром и отпечатками многочисленных сущностей в сознании. Ухватившись за кратковременную возможность истребить хотя бы парочку потенциальных недругов, я заглянула в будущее того из них, до кого было проще всего дотянуться. Обычно нам с Даней удавалось избегать очень уж тесных контактов с порождениями. Я, как и в случае с Ангелом, панически боялась навредить носителям. Если приходилось спасаться от живунов, мы пользовались то обычными, вполне человеческими способами вроде драк и быстрого бега. Но сейчас, после встречи с Маркусом, моей способности сочувствовать хватило только на то, чтобы почти самоуверенно предположить — "носителям ничего не угрожает", а эксперимент только на пользу. Давно следовало попробовать. Конечно, Ангелы и порождения не одно и тоже, даже ощущаются по-разному, но реакция на метку может оказаться одинаковой...

Вот и проверим. Я нырнула в видение, впервые полностью ощутив, насколько это естественно и правильно для таких, как я, ведь по сути — путешествие по чужому прошлому, настоящему и будущему — дело всей моей жизни. Даже жаль, что понятие предназначения в моей ситуации так непредсказуемо исказилось. Была бы я бесчувственной куклой вроде Андрея... ну, не совсем бесчувственной, и всё-таки, жить стало бы значительно проще.

Живун, овладевший ни в чем не повинной девушкой, будучи чем-то вроде одержимости, делал видение о прошлом своего носителя почти неотличимым от видения о себе самом. Ну, какое у порождения прошлое или будущее? Правильно — принадлежащее другим Вестникам и случайным носителям. Порождение, как всецело зависимая сущность, очень странная мишень. Проникнув в видение, чувствуешь себя так, будто зрение и восприятие раздвоились и спорят, какое из них важнее, какое из них настоящее. Вот ещё одна причина, по которой план "проверено на порождениях, действует на все сущности" не слишком-то надежен. С Ангелами и Грехами всё куда очевиднее!

С живуном риск навредить носителю куда выше, чем в ситуации с Ангелом. Зря я не испытала свой дар на Маркусе! Там я хотя бы знала, кого помечаю, а тут попробуй разберись.

Время шло, а я продолжала мяться, наблюдая за каким-то до ужаса банальным эпизодом из чужого прошлого. Что-то про детство... нет, детство — это точно не живун. Нырнула в настоящее. Вот! То, что надо. Я вижу цель порождения, она стоит перед его глазами, когда он жадно всматривается в даль, туда, куда ведут железнодорожные пути, вглядывается вместе с десятками таких же сущностей, как он. Он ждет электричку, ту самую, в которой едем мы с Даней, но ждет не как обычный пассажир, ждет, как разрушающая сила. Ни секунды не тратя на дальнейшие раздумья, цепляюсь за его плечо, вкладывая в этот жест всё свое невысказанное желание выжить. Видение тут же выкинуло меня обратно в холодный тамбур.

Не дав себе возможности передохнуть, я сразу ощупала радаром злополучную платформу. Есть! Девушка оторопело оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить, что заставило её отключиться. Я выпустила её из поля зрения, чувствуя пьянящее удовлетворение от проделанной работы. Она не умерла! Я перерезала нужный провод!

— Не выходит, — Даня запыхался и говорил тише обычного.

— А у меня вышло! Без жертв!

— С живуном?

— Да!

— Стоп-кран не поддается, пассажиры занервничали, пришлось вернуться, — отчитался парень, опустив момент с поздравлениями и восторгами, — Сможешь разобраться с остальными за оставшиеся... сколько там, минут пять?

Теперь мой дар стал по-настоящему контролируемым условным рефлексом. Я делаю то, на что запрограммирована своей странной природой, но далеко не на полном автоматизме, иными словами, я обжигаюсь, но продолжаю держать руку над огнем. И это просто невероятное ощущение!

До того, как электричка начала торможение, моя незримая рука избавилась всего лишь от пяти порождений из нескольких десятков ему подобных.

— Я, конечно, не слабак, и на платформе хватает женщин, стариков и детей, но как ты планируешь выбираться? — спросил Даня, прижимая меня покрепче к себе. Мы остались в тамбуре, пропустив часть нетерпеливых пассажиров ближе к выходу. Получилось что-то вроде живого щита между людьми на платформе и нами.

— Видишь, дядька с какими-то дачными причиндалами в сумке? — уточнила я как можно тише.

— Ну, — подтвердил Данила.

Показался край платформы. Электричка ползла вдоль неё, всё больше замедляясь.

— Я вижу какую-то железяку, чем-то похожую на лом.

Даня кивнул.

— Уловил.

— Мы ведь у задней двери... за ней — пути.

— Говорю же, понял, — шикнул Даня, слегка продвинувшись вперед, он явно нацелился на металлический брусок, торчащий из хозяйственной сумки ничего неподозревающего мужчины.

Адреналин настолько обострил восприятие, что происходящее ощущалось захватывающей компьютерной игрой, где в запасе остается сохранение и уйма дополнительных жизней.

— Это даже весело, — улыбнулась я, когда Данила осторожно извлек железку из сумки и спрятал за спиной.

Электричка затормозила, люди пришли в движение, надежно скрывая нас от столпившихся на платформе порождений. Даня поменялся со мной местами и с первой же попытки вскрыл довольно хлюпкую дверь тамбура, ведущую на другую сторону от состава. Никто не обратил на нас никакого внимания — слишком плотная толпа, полная собственных забот и мыслей. Даня спрыгнул на землю и помог мне спуститься. Не прошло и минуты, как мы бегом устремились к следующей платформе, а дальше — к выходу с вокзала. Электричка прекрасно защитила нас от взглядов многочисленных порождений, толпящихся по другую сторону от неё.

Крепко держа меня за руку, свободной рукой Даня выудил из кармана свой сотовый и принялся судорожно набирать чей-то номер.

— Мы же договорились! Сотовые только в случае ЧП! — взвилась я.

— А это что, по-твоему, учебная тревога?! — отмахнулся Данила, — Андрей в городе и может помочь.

— Но...

— Есть идеи получше? — огрызнулся Данила, демонстративно отпустив мою руку.

Идей лучше у меня не было, так что я оставила звонок на совести Дани, а сама сосредоточилась на "радаре". Порождения всё ещё слишком близко, чтобы вот так сразу расслабляться.

Глава 40:

Андрей вышел из машины с таким лицом, будто наш звонок оторвал его, по меньшей мере, от просмотра решающей игры чемпионата мира по футболу. Мы с Данилой сидели за столиком в кафе с очень дешевым кофе, по вкусу похожим на слабо заваренный чай, и наблюдали за дорогой из окна. Вслед за Вестником из автомобиля вышли Ди, Лук и незнакомый мне мужчина. Едва коснувшись его сознания "радаром", я поняла, что нам предстоит иметь дело с очередным Грехом.

Несмотря на порядок, в котором прибывшие покидали машину, первым в кафе зашел Лук. С нашей последней встречи он заметно подрос, как и любой ребенок в возрасте его носителя. Интересно, как скоро Луксуру придется сменить этого мальчика на кого-то ещё более... невинного?

Грех обошелся без приветствия.

— Мы слабее ангелов и не способны чувствовать твое вмешательство, так что убедительная просьба не лезть в наши головы, — маленький мальчик Лук выглядел решительнее некуда, — У нас есть важная информация, которой мы готовы поделиться.

— И тебе привет, — отозвалась я, слегка опешив от столь информативного заявления.

Данила обменялся рукопожатиями со всеми мужчинами, после чего дружная компания подсела за наш столик, расширив пространство с помощью новых стульев.

— Занимательное мероприятие, — заметил Андрей, с ехидным интересом осматривая подобравшийся коллектив.

— Для начала познакомьтесь, этот кареглазый красавец — Гнев, — представила Ди незнакомого мне мужчину.

На какую-то долю секунды я готова была поверить в то, что это мой Гнев, но разум и чутье быстро поставили глупые надежды на место. Иру бы я узнала, без сомнений.

— Калеб, — представился мужчина, кивнув нам с Даней в знак приветствия. Пытаясь отвлечься от ноющей тоски из-за случайного и, в общем-то, неуместного разочарования, я принялась разглядывать новичка. Как и сказала Акседия, Грех был красив: высокий и складный, с правильными чертами лица, стильно одетый и аристократически сдержанный во всех своих повадках — будь то походка или манера усаживаться на стул. Он смотрел на меня с вежливым любопытством, не очень-то пытаясь скрыть свою обеспокоенность. Интересно, что ему говорили обо мне? И тут я вспомнила кое-что более важное.

— Что за информация? — опередив меня буквально на мгновение, уточнил Данила.

— Быка за рога, — усмехнулась Ди, бросив на Даню взгляд, который лично я трактовала, как уважительный.

— Ваше появление не прошло незамеченным, более того, вы умудрились поднять на уши всех, кого только можно, — сообщил Лук.

Мы с Даней переглянулись. Выходит, грядут серьезные перемены. Странно, что нас до сих пор не повязали.

— Вас не трогают, потому что не решили, как поступят с тем, с чем прежде никогда не сталкивались, — Лук ответил на мой невысказанный вопрос, не скрывая странного раздражения. Ему-то я что сделала?

— Вы что-то типа переговорной команды? — предположил Даня.

— Не совсем, — возразила Ди.

— Точнее, совсем нет, — добавил Калеб.

— Мы ждали одного Андрея, — призналась я, пытаясь понять, с какой целью они заявились в таком странном составе. До сих пор связь со мной могла им только навредить. Что изменилось?

— Думаю, следует кое-что прояснить, — заключил Калеб.

— Совершенно очевидно, — хмыкнул Данила.

Грех проигнорировал его реакцию, всецело сосредоточившись на мне.

— Мы пришли сюда по собственной инициативе. Луксур и Акседия полагают, что ты способна помочь в некоторых небесных делах. Я же выступаю чем-то вроде гаранта твоей лояльности. Точнее, им выступает та информация, которой я располагаю, — сообщил Калеб.

— Мы многое знали наверняка, о многом догадывались, но история с вокзалом очень помогла окончательно во всем разобраться, — добавил Лук.

— Короче говоря, твои шашни с Ирой, то, что он ушел, вся эта таинственность и прочая дребедень в совокупности с реальным посягательством на жизнь ангела и удивительными разборками с порождениями ставят всё небесное сообщество перед вполне очевидным выбором, — резюмировала Ди.

— Выбором стороны, — конкретизировал Калеб.

— Стороны? — на этот раз информация усваивалась и перерабатывалась не без труда.

— На Небесах не верят в совпадения и случайности. Твоя способность уничтожать любые сущности посредством видений не просто какое-то доселе невиданное орудие. Существа разных уровней вполне способны разбираться друг с другом и более простыми способами, — поделился Лук.

— Только в отличие от тебя они не могут знать, кого именно следует уничтожить, — добавил Калеб.

— Не могут, но очень хотят, — кивнула Ди.

А вот это не лишено смысла. Совершенно ясно, что я, как и любой другой Вестник, чувствую, кому следует поставить метку, кроме того я могу делать это и по собственной инициативе, не руководствуясь мистической интуицией. Осталось побороть непрошеное чувство свершаемой мной несправедливости и всё тип-топ. Чужое будущее, чужая судьба лежат передо мной, как на ладони, я инструмент, возомнивший себя хозяйкой положения. А ведь в самом начале мне казалось, что наделять людей правом карать неправильно и несправедливо. Куда уж там! Те знаки и указания, что дает мне моя природа, сложно игнорировать. Вестники принимают решения, но делают это под давлением сил, во много раз превосходящих человеческие. Сил, которым мне приходится противостоять каждый раз, как возникает необходимость сделать что-то против враждебных мне существ. Да, мой дар достоин лучшего применения. До сих пор мне и в голову не приходило, что моя способность чувствовать, кто из сущностей заработал на билет в один конец, может кому-то очень пригодиться.

— Только не стоит заблуждаться насчет мотивов, — предупредил Лук, — Никому не хочется услышать из твоих уст свой собственный смертный приговор.

— Жизнь и смерть людей в той или иной мере контролируется, существование других сущностей в их собственных руках, — сообщил Калеб.

— А ты со своей благородной карательной миссией как бы не в тему, — пожала плечами Акседия.

— Вы хотите сказать, что с одной стороны те, кто отстаивает право Лёвы убивать тех, кто должен умереть, а с другой — все те, кто очень не хочет вылететь с того света на какой-нибудь другой тот свет? — резюмировал Даня.

— Паршивый расклад, — с нервным смешком заметила я. А мне-то казалось, что хуже уже просто некуда, — Меня поддержат только рисковые небесные психи с суицидальными наклонностями.

— Для кого-то выступить на твоей стороне и правда подобно риску совершить самоубийство, но и на небесах хватает своих идеалистов, — пожал плечами Калеб.

— И вы, выходит, одни из них? — предположил Даня.

— Я такой, — жизнерадостно откликнулся Андрей.

— Мы рассчитываем на что-то вроде иммунитета, — честно признался Лук.

— Так сказать в благодарность за всё, что мы для вас сделаем, — улыбнулась Ди.

— А информация — что-то вроде взятки, — заключила я, — Надо связаться с теми, кто на моей стороне.

— Связаться? Собираетесь обмениваться с небесными сущностями смсками и электронными письмами? — неожиданно грубо отреагировал Калеб.

— Проблемы? — возмутился Данила.

— Они, по-вашему, что, подадут объявление в газету, чтобы сообщить свои координаты? — продолжил Калеб.

— А что, это интересно: "Ищем милую девушку для борьбы с заслужившими смерти небесными сущностями", — нарочито небрежно проговорила я.

— Все "не милые" принимаются страдальчески заламывать руки, — предположила Ди, очень правдоподобно изобразив жертву недооцененности.

— И "не девушки" тоже! — добавил Андрей.

— "Не девушки" могут страдальчески заламывать себе, что угодно, — огрызнулся Калеб, после чего продолжил, обращаясь ко мне, — Ты сейчас мастерски манипулируешь своими и чужими эмоциями по отношению к вполне реальной проблеме. Так лестно осознавать, что в тебе есть хоть что-то, что делает тебя похожей на Вестницу! — мужчина сложил ладони домиком и игриво заморгал, глядя на меня насмешливо и зло. И куда делась его аристократичность?

— Хватит паясничать, — бросил Лук. Группа взрослых людей, мгновенно замолчавших по велению мальчишки, весьма комичное зрелище, правда, только в том случае, если не принимаешь в этом никакого участия.

— И всё-таки, что за информация, — меняя тему, поинтересовался Данила, — Сказанное до сих пор — не самая убедительная взятка.

Калеб с Луком переглянулись, приходя к какому-то молчаливому соглашению. Сперва мне казалось, что Гнев сам по себе, но теперь создавалось впечатление, что Луксур имеет на него вполне ощутимое влияние.

— Местонахождение Иры и его нового подопечного, — без предисловий сообщил Калеб.

Я восприняла его сообщение на удивление спокойно. В глубине души я точно знала, что Маркус не врал, рассказывая о судьбе Иры. Умение чувствовать ложь преобразовалось в другой талант, но чутье на то и чутье, часть природы, которую захочешь не вытравишь. Значит, Гнев где-то на земле выполняет свои обязанности... интересно, пытался ли он найти меня или хоть как-то связаться со мной? До сих пор ни Лук, ни другие дружественные Грехи не владели информацией о его местонахождении... или просто не спешили поделиться. Как, а главное, зачем Ира скрывается?

Сидящие за столом молчали, ожидая моей реакции. Хотят знать, насколько сильно я желаю найти бывшего наставника? Без понятия. Просто не успела об этом подумать. Искать Иру? Ну, найду я его и что дальше? Данила прав, какое тут "долго и счастливо", лучшее, что нас ждет — это "быстро и безболезненно", просто, не зная, что с Ирой, можно было не задумываться о нашем с ним возможном будущем, а теперь, выходит, самое время?

— Аля, — потрепав меня за плечо, позвала Ди.

— Считайте, что на сегодня вы в безопасности, — бросила я, вставая из-за стола. Слишком много глаз, слишком пристальное внимание, а мне остро необходимо побыть одной и хорошенько всё обдумать.

* * *

Андрей вызвался сопроводить нас до мотеля. Мы с готовностью согласились.

— Они рисковали, придя на встречу со мной. И продолжают рисковать, выступая на моей стороне, — заметила я, отпирая дверь номера.

— Окончательный ответ нужен как можно скорее, — заметил Андрей, внося сумки. Даня отстал от нас, выясняя у администратора по поводу места, где можно перекусить.

— Мы позвоним тебе утром, — пообещала я.

— Догадываюсь, о чем ты подумала в первый момент. Почему они молчали о том, что им известно.

— Не совсем, но близко, — улыбнулась я.

— Они не знают, знает Калеб.

— Ну, сейчас это не так уж важно.

— Важно. Это может повлиять на твое решение, а я очень хочу жить, — усмехнулся Вестник.

— За себя можешь не волноваться, — заверила я, — Твоя роль в происходящем до смешного незначительна. Ты же понимаешь.

— Страховка никогда не помешает, — справедливо заметил Андрей.

— Расслабься и получай удовольствие.

— Как скажешь. Буду ждать звонка.

— Счастливо. И спасибо за помощь.

— Сочтемся, — Андрей кивнул и скрылся за дверью.

В одиночестве я пробыла недолго. Даня разминулся с Андреем всего на пару минут.

— Ужин обещает быть неплохим, — сообщил парень, — В мотеле кухня так себе, но в десяти минутах пешком есть приличное кафе.

— Я вот думаю...

Данила ответил на мою реплику крайне заинтересованным взглядом.

— Есть план? — предположил он.

— Нет, но теперь в нашем арсенале цель, поддержка и козырь.

— А что делать с ангельской чувствительностью к твоему вмешательству? Плюс численность... Как ты справишься, если они выставят против тебя целое войско?

— Мы не одни. На нашей стороне некоторые Грехи. Возможно, и Ангелы тоже.

— Ты в них уверена?

— Я успела проверить всех, кроме Калеба. Они чисты и смертный приговор им не светит, по крайней мере, не от меня.

— Лучше им этого не знать. Неизвестно, как они поведут себя, оказавшись вне опасности.

— Ну, я всё равно остаюсь угрозой и без предопределения свыше. Они не изменят своего решения, их помощь будет очень кстати.

— Этот Калеб... темная лошадка.

— Остальные тоже хороши.

— Только что ты была настроена более оптимистично, — улыбнулся Даня, продолжая аккуратно раскладывать немногочисленные пожитки на полках пустого шкафа.

— Я считаю их союзниками, но нельзя забывать, кем они являются по своей природе.

— Симулянтка.

— Кто бы говорил. Впрочем, ты даже не пытаешься скрыть, что они тебе не нравятся.

— Но, как ты правильно заметила, помощь нам не помешает. Что будем делать? Со всем этим. Пойдем в стремительное наступление?

— Ах, этот вечный вопрос "что делать?". Идея не лишена смысла, но не восхищает, — отмахнулась я, понимая, что идти напролом слишком бесхитростно и опасно, — Нужна подготовка.

— Ты упомянула цель, — напомнил Даня.

— Реализуем моё предназначение, — пожала плечами я, — Попутно обеспечим себе что-то вроде защиты от недоразумений. Если мы покажем, на что способны, небесным силам придется считаться с новым обстоятельством в моем лице.

— Надеюсь, это не бесполезная трата времени.

— Найдем Иру и выясним расклад, мне не помешает его совет, да и поддержка придется кстати.

— И тебя, конечно же, не отговорить.

— Всё проще, чем ты думаешь. Дело не в моем к нему отношении. Я, честно говоря, даже побаиваюсь нашей с ним встречи. Но в интересах дела...

— Кого ты пытаешься обмануть?

— Не время для ревности, — одернула я, — Мы как та лягушка, что пыталась взбить молоко. Если ничего не делать — ничего и не получится.

— Ира бросил тебя.

— Значит, были причины.

— С чего ты взяла, что он вообще возьмется помогать? Хотел бы встречи, давно бы проявился.

Слова Данилы били точно в цель, но я старалась игнорировать сомнения и слишком уж личные переживания. Решение принято, всё как-то само собой сложилось в четкое представление о том, что следует делать, по крайней мере, в самое ближайшее время.

— Всё решено.

— Решено... ты не учла одно важное обстоятельство, — Данила выглядел одновременно уверенно, виновато и смущенно. Он вытянулся, приосанился, едва уловимо изменился в лице.

— Какое? — сердце дрогнуло от неприятного предчувствия. Всё учтено, если только...

— Мне следует кое в чем признаться.

Неужели есть ещё что-то, чего я не знаю?! Если так, то будет очень сложно не запаниковать. Хоть бы этим чем-то оказалась какая-нибудь очередная сантиментальная чушь ревнивого близкого друга! Невольно вспомнилось недавнее видение.

— Думаю, Данила удивлен и растерян не меньше, чем ты, — заговорив о себе в третьем лице, начал Даня. Его голос надломился, появились незнакомые интонации. Происходящее могло сойти за паранойю, если бы не чутье, буквально кричащее, что со знакомым мне парнем что-то решительно не так.

— Какого хрена?

— Аля, успокойся. Я не причиню тебе вреда, — Даня сделал шаг в мою сторону, всем видом демонстрируя мирные намерения.

— А что, есть причины думать иначе? — стараясь не выдать собственное замешательство, уточнила я.

— Ситуация накаляется, не пройдет и суток, как мне придется выполнить то, для чего я помещен в это тело, — заявил Данила. И снова вспышка понимания: Даня и Маркус.

— Что ты такое несешь?

— Просто послушай. Я никак себя не проявлял, служил маячком. Ты могла обнаружить меня, стоило хотя бы раз прикоснуться к Дане своим "радаром". Но ты так и не решилась. С моей помощью Ангелы могут чувствовать, где Даня, а, следовательно, и где ты. Они ждали, когда же ты проявишь себя, и вот... дождались. Меня зовут Август, я Ангел.

Он больше не пытался приблизиться, даже тогда, когда я отскочило от него на другой конец комнаты.

— Не бойся меня, я на твоей стороне.

— На какой ещё стороне?! Что с Даней?!

— Всё с ним нормально... Во всяком случае, было, пока я никак себя не проявлял. Теперь не знаю.

— Если ты был рядом всё это время, то нет необходимости рассказывать, что я могу с тобой сделать, — пытаясь взять себя в руки, заметила я. "Радар" показал, что это не глупая Данина шутка. Передо мной, действительно, Ангел.

— Даже не представляю, каково тебе, но прошу, выслушай.

Я и сама с трудом могла представить, каково мне. В Даниле сидел Ангел! Всё это время! Вместо страха или злости я чувствовала всепоглощающее одиночество и едва сдерживала слезы.

Глава 41:

Мы сидели на гостиничной кровати на почтительном расстоянии друг от друга. Пока Август говорил, я смогла успокоиться и сосредоточиться. Выходит, уже больше года в Даниле сидел Ангел, а я ничего не видела, потому что боялась ему навредить.

— Ты уникальна, твои способности удивительны. Многие сущности считают, что небу не хватает Вестников. Твоё появление — большой шаг вперед.

— Данила думает иначе, — осторожно заметила я, привыкая отличать Августа от своего друга.

— Мне, пожалуй, виднее, — Ангел снисходительно улыбнулся, — Тебе сейчас сложно представить истинный масштаб произошедшего. Желающих навести порядок среди ангелов и прочих небесных тварей больше, чем ты думаешь. Я же с готовностью выношу собственную персону на твой суд. Как только ты окажешься в безопасности, я с радостью приму любой исход. Если вселенной в твоем лице угодно меня уничтожить, так тому и быть. Пока же у меня есть реальная возможность тебе помочь.

— А как же Даня? И доверие... ты просишь меня слепо довериться потенциальному врагу?

— Я мог бы покинуть его тело и уйти в другое, но ты не захочешь, чтобы кто-то пострадал, а в Данилу меня поместили совершенно особым образом, оставив за мной право выпускать истинную личность тела, ведь мне следовало притаиться.

— Хочешь сказать, ты можешь снова спрятаться, вернув Данилу?

— Именно. Он не вспомнит этот разговор, зато всё остальное останется при нем. Тебе следует прощупать его радаром, сразу почувствуешь, сколь мало мое в нем присутствие. Но это потом. Касаемо доверия... ты же особенная, не веришь мне, доверься своей интуиции. Моё участие заметно облегчит поиск выхода из сложившейся ситуации.

— Тебя засунули в Данилу только для того, чтобы следить за мной?

— Да, я исключительно наблюдатель, но после случая на вокзале всё определенно изменится. Не удивлюсь, если ко мне обратятся за помощью, желая тебя обезвредить.

— Почему я?

— В смысле?

— Почему на моей стороне. Твоя помощь — способ самоубийства, или небесные братья чем-то насолили? — не верилось, что ангелом движет некое не совсем типичное мировоззрение, этот, так называемый, идеализм.

— В помощь совершенно незнакомых тебе сущностей ты поверила с куда большей готовностью, — с досадой заметил Август. Удивительно, какой очевидный внешний эффект оказывает внутреннее содержание. Стоило ангелу занять место Дани, как знакомый мне человек тут же переменился: непривычные выражения на привычном лице. Грехи оставляют от своих носителей почти все их настоящие проявления и в случае с Уильямом присутствие в нем Гнева пошло только на пользу — появилась такая вещь, как сила характера. С Данилой и Августом всё вышло иначе... два разных человека, во всем, но мне хотелось верить в благие намерения ангельского шпиона.

— Ладно, допустим, я тебе поверю, что дальше?

— Попробую защитить. Психология ангелов мне ближе и понятнее, я способен чувствовать их приближение, могу отличить доброжелателя от врага, знаю, ты тоже можешь, но у тебя это займет куда больше времени.

— Личный помощник для Вестницы. Интересный расклад. Звучит заманчиво. В случае если это правда.

— Ты доверилась Ире, хотя это не сулило тебе ничего хорошего, вслед за тем ты доверилась другим Грехам, прекрасно зная, что в основе их природы не самые положительные силы. Чем я хуже?

— Знал бы Данила, что происходит, — я беспомощно улыбнулась.

— Говорить ему обо мне или нет дело твое, но я бы не стал, он и так на взводе, это даже я чувствую. Боится, ревнует, влюблен, как безумный, в общем, крайне не стабилен.

— Ну, я тоже боюсь, — заметила я, стараясь не задумываться о других аспектах.

— Ты боишься, но контролируешь ситуацию, а он ничего не может поделать. Две большие разницы.

— Прекращай обнажать передо мной чужую, в общем-то, душу, — предостерегла я, — Кстати говоря, что будет с Данилой, когда всё закончится?

— У меня на него никаких особых планов, — заверил Август, — Я и сейчас на птичьих правах, полагаю, получится выбраться из его тела, ничего серьезно не повредив.

Мыслить здраво мешал тот факт, что мой собеседник выглядел, как единственный близкий мне человек.

— Есть только один способ убедиться, что ты честен, — призналась я, — "Детектор лжи" давно перерос свое начальное назначение, но проверить лишним не будет.

— Говори, что делать.

— Верни Данилу, попробую выяснить у него, насколько ты искренен.

— Всё-таки расскажешь ему, что произошло? — Август выглядел разочарованным.

— Даня повидал немало безумия, попробую обыграть так, чтобы он ничего не понял.

— Тебе виднее. Следует придумать какой-то знак.

— Знак?

— Если я захочу поговорить, я просто появлюсь, но, окажись рядом с нами ещё кто-то, я не смогу заявить о себе открыто. Так же и ты, вдруг тебе понадобится что-то у меня узнать? Не сообщать же об этом через Данилу.

— А ты прав, — предложение Августа звучало разумно, — Есть варианты?

— Загни все пальцы кроме указательного и среднего. На правой руке, — велел ангел.

Я послушно изобразила знак "пис".

— Теперь соедини указательный и средний, потом прижми их к виску, справа.

— Толи честь отдаю, толи на головную боль жалуюсь, — усмехнулась я.

— Случайно такое не изобразишь, — пожал плечами ангел.

— Ладно, договорились, а теперь отдай мне обратно моего друга. Мне надо подумать. Ещё и об этом.

Август кивнул, Даня заморгал и неуверенно тряхнул головой.

— О чем это я? — парень выглядел растерянным. Я прикоснулась к его сознанию. Да, ангельское присутствие чувствовалось, но было так незначительно, что, не знай я наверняка, могла и не заметить.

Попытка вспомнить, о чем говорил Данила, будучи сам собой, а не сошедшим в него ангелом, успехом не увенчалась. Зато я почувствовала такой прилив нежности, словно не видела своего единственного спутника не меньше полугода, и в кои-то веки дала волю чувствам, повиснув у Дани на шее. Парень быстро нашелся, я так и не поняла, как получилось, что мы поцеловались, усложнив и без того непростую ситуацию. Закончив с нежностями, Даня отстранился, дав мне возможность вывернуться из его объятий настолько естественно, насколько это возможно.

— Что-то не так? — моя реакция не осталась незамеченной.

Жаль, что поцелуй, случившийся впервые за очень долгое время, не относился к тем недоразумениям, которые рассасываются сами собой. После постоянных разговоров о том, какой плохой Ира, и как сильны чувства, которые испытывает Даня, было бы не совсем верно объяснять наш спонтанный поцелуй тем, что я, так сказать, просто обрадовалась встрече.

— Мы не должны... — я судорожно подбирала слова.

— Что ты заладила?! — взвился Данила.

От неожиданности я даже не сообразила, как реагировать. Не привыкла, чтобы Данила повышал голос.

— Ира — тебя — бросил! — выговаривая каждую букву, в который раз напомнил он.

— Мы — не — знаем — его — причин, — в тон Дане ответила я.

— Причины не имеют значения. Он ушел, а это, в свою очередь, доказывает, что и через несколько сотен лет люди, и не только они, умнее не становятся.

— Неужели нам больше не о чем поговорить?!

— Гнев будет жить в разы дольше тебя, при условии, что никто не захочет прикончить его раньше срока. А ты обычная девушка. До своей полной амнистии небесным тварям стоит подождать в лучшем случае лет восемьдесят, ты умрешь, и всё вновь вернется на круги своя.

— Неприятно слышать о собственной смерти, тем более от тебя, но, сам посуди, моё существование означает, что в ближайшие десять, двадцать, тридцать лет может появиться кто-то с таким же даром. Что, если я, начало чего-то принципиально нового во взглядах вселенной на то, что такое справедливость. Виток эволюции, забыл? — радуясь возможности отклониться от темы Ириного ухода, напомнила я.

— Появление кого-то другого не гарантирует твою собственную безопасность.

— Это уже моя забота. До сих пор я вполне справлялась. Не всё так гладко, как хотелось бы, но результат на лицо, я перед тобой, живая и вполне здоровая.

— Знал, что ты не отступишься. Все влюбленные безумны и глупы. Сам такой. Иначе, как объяснить моё самоубийственное желание участвовать во всех твоих затеях? — Данила горько улыбнулся.

— Пора ввести табу на некоторые особенно скользкие темы, — обреченно предложила я.

— Есть только одна такая тема — Гнев.

— И твои чувства.

— Что не так с моими чувствами?

— Не могу и не хочу разбираться в наших с тобой отношениях, когда над головой кружит разгневанное небесное сообщество. Давно пора уяснить и отстать, — я почувствовала, что к обычному раздражению прибавилась злость из-за усталости. В последнее время все дни были на удивление сложными. От такого напряжения не спасает даже сон, — Утром я должна позвонить Андрею. Они ждут моего решения, которое к этому времени надо хотя бы принять, я уж не говорю повторно обдумать и правильно сформулировать. Как это сделать, если перед лицом крупномасштабной задницы, тебя больше всего волнует то, с кем я хочу быть — с тобой или с Гневом?!

Данила замолчал. Сделал глубокий вдох и, всё также молча, вышел из номера, оставив меня наедине с открытым шкафом, не разобранными сумками и огромной кроватью.

* * *

Я лежала в полной темноте, тщетно пытаясь согреться под тонким одеялом. Данила ушел часа полтора назад и, кажется, даже не думал возвращаться. Может, напивается? Нет, это было бы не совсем в его духе. И о чем только думает Август, позволяя своему носителю и моему единственному защитнику разгуливать непонятно где. Мне бы радоваться, появилось время всё обдумать, но ссора с Данилой не шла из головы, мешая сосредоточиться. Проворочавшись ещё полчаса, я с удивлением поняла, что Даня впервые так явно потеснил Гнева. Странно, но эта мысль заставила меня улыбнуться. Вместо терзаний и фантазий на тему нашей скорой встречи с бывшим наставником, я ломала голову над спорной ситуацией со своим единственным другом.

— Принес поесть, — Данила появился в дверном проеме с огромным пакетом в руках. Идентифицировать пришедшего пришлось по голосу — свет из коридора падал в темную комнату так, что парень казался черным силуэтом, монолитом без мелких внешних признаков, — И раскаялся в содеянном.

— Не верю, хоть убей, потом догони и повтори процедуру — всё равно не поверю, — сдерживая улыбку, заявила я.

— Чувствуешь облегчение?

— О, да, — я села на кровати, — Честно говоря, без тебя очень плохо думается. У нас всё нормально?

— Похоже на то. Поешь, поможет настроиться на серьезные думы, — Даня включил свет и принялся потрошить пакет с продуктами.

— Я взял яблок, бананов, кефир, — вытаскивая продукты один за другим, комментировал Данила, — Каких-то странных булочек. Надеюсь, на вкус они лучше, чем внешне.

— Ты, правда, думаешь, что вся эта затея с Ирой зря?

Данила отвлекся от своего занятия и смерил меня задумчивым взглядом.

— Не знаю, Лёв, — устало признался он, — Я психую, потому что это нечестно. Но, что лучше для дела, мне неведомо. Нельзя исключать, что он и, правда, может помочь. Просто в голову не идет ни одной причины, почему он мог тебя так бессовестно бросить. В смысле, причины, которой его можно было бы оправдать. А ты всё равно веришь в его непогрешимость... Непогрешимый Грех это, как минимум, не благозвучно.

— Решение должно быть принято до утра, — напомнила я, — Мне страшно думать, что я могла ошибиться в Гневе, но... всё непросто, всё осложняют мои к нему чувства. Чувства к другим людям вообще всегда всё усложняют. Иногда мне кажется, что кто-то там наверху поглумился, сделав меня слишком чувствительной для моей роли.

— Наверное, этот кто-то справедливо рассудил, что карать не себе подобных можно лишь, умея сопереживать. А то перебьешь всех тварей небесных... и поминай, как звали.

— Может быть, — мне вдруг совершенно расхотелось говорить.

— Короче, съешь что-нибудь, а я схожу вниз за пивом. Ругая себя за нашу ссору, совсем забыл об этом чудодейственном напитке.

Когда за Даней закрылась дверь, я поудобнее устроилась на постели и почувствовала удивительное умиротворение. Мне впервые удалось расслабиться, хотя бы на время освободившись от постоянного напряжения. Наступит завтра, я позвоню Андрею, будет пройден очередной этап на пути к пока ещё сомнительному, но вполне вероятному светлому будущему.

Я перевернулась на бок и закрыла глаза. Интересно, как Ира выглядит теперь? Что, если мне не понравится его внешность? Вспомнился Уил. Удивительно, как просто он отошел от всей этой ситуации. Впрочем, ему едва ли весело сидеть в заточении. Следует помочь ему устроиться, сразу после того, как разберусь с собственной жизнью. Я перевернулась на другой бок, не размыкая век. Спать не хотелось, но полная темнота казалась поразительно уютной. Ещё бы не комар, нагло тяпнувший меня в плечо. Перед тем, как полностью подчиниться навалившейся дреме, я успела подумать только о том, что комары в такой холод — удивительное явление.

Проснувшись, я долго не открывала глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, не желая расставаться с остатками очень приятного сна, в котором фигурировал Ира. И лишь до конца осознав, что случайно слишком крепко уснула, села на постели, почувствовав себя так, будто безбожно опаздываю. В комнате оказалось совсем светло, значит, уже позднее утро или вовсе день, ибо осенью светлеет значительно позже обычного, более того, комната была не та, в которой я засыпала, и больше походила на больничную палату, нежели на номер в гостинице. Подавив подступающую панику, я тщательно осмотрелась: койка вместо кровати, ночная рубашка вместо привычной каждодневной одежды, и прическа явно не такая, как в тот момент, когда я провожала Данилу за пивом.

Почему палата? Мне стало плохо во сне? Странно, самоощущение просто прекрасное, даже лучше, чем накануне. Я встала с кровати, подошла к двери и дернула ручку, выйти не удалось, похоже, меня заперли с другой стороны. Казалось бы, самое время испугаться, но я не смогла. Стоя у запертой двери, я сохраняла удивительное хладнокровие. Уснула в одном месте, проснулась в другом, если вспомнить всю сложность ситуации накануне моего исчезновения, то единственное объяснение — похищение. Логично, но как-то совсем уж по-идиотстки. Похищена Ангелами? Если за этим стоят мои небесные недруги, то почему я до сих пор жива? Оставлена для опытов?! А может это всё Август? Пустил пыль в глаза, якобы пошел за пивом, и сдал меня с потрохами? И всё-таки для особы, накаченной снотворным и похищенной из номера мотеля, я слишком трезво соображаю.

Пришлось вернуться к койке. Кроме неё в комнате имелись кресло и стойка, как для капельницы, только без трубок и даже незначительного намека на пузырьки с лекарствами. Есть кресло, значит, подразумевается, что в нем кто-то должен сидеть, следовательно, есть смысл подождать, пока этот кто-то решит меня навестить. Производя в голове все эти простые, в сущности, расклады, я продолжала сохранять удивительную ясность ума и поразительное спокойствие. Вспомнился Андрей. Наверное, именно так он чувствует себя, выполняя работу Вестника — четко, не теряя самообладания.

Часа через полтора, если верить моим внутренним измерениям, по ту сторону двери послышался невнятный шум, будто кто-то топтался на пороге, тщетно пытаясь отыскать ключи от замка. Странные замашки, небесные сущности могут появляться, где хотят, без необходимости пользоваться дверьми. Или это какие-то особенные двери? Уж лучше бы я была в полном замешательстве, чем в состоянии постоянного анализа происходящего. Шум прекратился. Какое-то время царила тишина. Потом всё повторилось заново, но на этот раз я не теряла времени даром, встала у двери, вооружившись стойкой для капельницы — более вразумительного оружия в палате, к сожалению, не нашлось. Замок щелкнул, как если бы в нем повернули ключ.

Никогда в жизни не делала ничего подобного тому, что пришлось сделать с вошедшим. Им оказался мужчина. Это всё, что я успела понять перед тем, как врезать таинственному гостю металлической стойкой прямо в живот. И откуда только силы взялись? Мужчина согнулся пополам, издав при этом глубокий вздох. Я отскочила в сторону и обрушила стойку ему на спину. Мужчина сумел удержаться на ногах. Попытка обойти его и выскользнуть в открытую дверь почти удалась. Я сделала шаг в коридор, но тут же упала, как подкошенная. Мужчина схватил меня за ноги и повалил на пол. И именно в этот момент на меня накатила паника. Я принялась орать и отчаянно отбиваться, колотя противника ногами и руками, пока он пытался сковать мои движения. Он что-то орал в ответ на мои проклятия, но я не могла разобрать ни слова. Наши голоса слились в один беспорядочный поток бессвязных возгласов и хрипения. Лишь поняв, что неминуемо выбиваюсь из сил, когда противник и не думает отступать, я вспомнила о своем главном преимуществе и совсем стихла, включая "радар" привычным "движением", которое внезапно показалось едва знакомым. В этот момент я увидела выражение лица нависшего надо мной мужчины. Он был испуган и счастлив одновременно. Я лежала на спине, его руки крепко сжимали мои предплечья. "Радар" сработал не сразу, создавалось впечатление, что я очень давно не пользовалась своим даром и в его механизме что-то заржавело. Вопреки ожиданиям, мой недавний противник ничего не предпринимал, будто ожидая чего-то. В его глазах было что-то такое... Странно, я могла поклясться, что мы с ним никогда не встречались, но взгляд мужчины буквально кричал, что я ему не чужая. И тут ожил "радар", шестеренки заработали, возвращая меня к жизни, во мне словно что-то проснулось. Я больше не была хладнокровной пленницей, способной мыслить здраво или просто девушкой, у которой сработал инстинкт самосохранения. Эмоции затопили меня с головой, казалось, я вот-вот лопну от нахлынувших на меня чувств: смеси страха, боли и радости.

— Привет, — мужчина улыбался. Я едва различала его лицо сквозь пелену собственных слез. Он ослабил хватку, отпустив мои руки, я же наоборот — оттолкнулась от пола всем телом и обняла мужчину так крепко, как только могла.

Глава 42:

Ира сидел, привалившись спиной к стене. Я устроилась у него на руках, прижав голову к его груди. Руки бывшего наставника крепко обнимали меня за талию.

— У нас мало времени, — прервав молчание, предупредил Грех. В голосе звучало искреннее сожаление.

— Ещё чуть-чуть.

Ответ на все мои вопросы оказался прост: не важно, почему он ушел, совершенно не важно, как он выглядит, решительно всё равно, как так вышло, что он вернулся. Единственное, что имеет значение в том, что между нами — это то, чтобы он больше никуда не исчез.

— Нам о многом предстоит поговорить, — осторожно заметил Гнев, — Потом. Позже.

— Ты больше не уйдешь? — едва слыша собственный голос, спросила я. Казалось, от его ответа зависит всё, не только моя собственная жизнь.

— Не уйду.

Подумалось, что смутись он, начни извиняться, оправдываться или что-то в этом роде, я бы, наверное, разревелась от глубокой обиды, успевшей слегка заржаветь. Но не так, не в ответ на такое простое и важное: не уйду.

— Нам пора, — на этот раз в голосе Гнева не было ни просьбы, ни предупреждения. Он встал, помогая мне подняться на ноги, — Советую воспользоваться даром. Наши посиделки не были стратегически верным шагом, теперь есть риск встретиться с моими не самыми добрыми родственниками.

Я кивнула и попыталась собраться с мыслями. "Радар" послушно включился, постепенно набирая силу, распространяясь далеко за пределы подозрительной полупустой комнаты-тюрьмы. Мы вышли в коридор, Ира крепко сжимал мою руку, и я послушно следовала за ним по узкому темному проходу. Мы пересекли совершенно пустой зал. Казалось, всё в этом строении требует доработки, будто архитектор сделал первоначальный набросок, по которому тут же возвели дом, и теперь он требует значительного усовершенствования.

Мы дошли до большой металлической двери, над которой висела табличка "выход", крайне неуместная в царящей кругом пустоте. "Радар" молчал, распознавая лишь одно существо: идущего рядом со мной Иру. Я едва сдерживала желание приглядеться к нему своим внутренним взором. Но страх упасть в видение и изменить что-то в его судьбе останавливал лучше любых доводов.

— Закрой глаза и не открывай, пока не разрешу, — велел Гнев. Я зажмурилась, даже не пытаясь подглядывать или возражать. Рядом с Ирой мне нечего было бояться.

— Откуда ты знаешь о том, что я умею? — спохватилась я. Темнота, царившая под веками, пробудила моё любопытство.

— Обо всем потом, — без ожидаемого раздражения, заверил мужчина. Его голос был таким мягким, что я не сдержалась и сжала пальцы, как бы обнимая Ирину руку.

В темноте мне пришлось провести минут тридцать-сорок. За всё это время мы с Ирой не произнесли ни слова. Соблазн открыть глаза становился всё сильнее, так что я изо всех сил концентрировалась на "радаре", который к моему глубочайшему разочарованию не фиксировал живых существ в зоне своего действия. Я, конечно, понимала, что надо радоваться, никого нет, значит, никто не угрожает нашим с Гневом жизням, но что-то внутри меня просто жаждало общения, даже, если это будет драка, что в сложившихся обстоятельствах казалось довольно странным.

— Открывай глаза.

Я послушалась и жадно впилась взглядом в пустоту. Точнее сказать, в горизонт, уходящий далеко от того места, где мы остановились. Под моими ногами была не по-осеннему свежая зеленая трава.

— Теперь мы в относительной безопасности. Нас скоро заберут туда, где ты сможешь поесть и задать все интересующие тебя вопросы, — Ира улыбался. Он продолжал держать меня за руку, будто это было самое естественное из всего, что он когда-либо делал.

— То есть сейчас мне ничего нельзя спрашивать? Чувствую себя трехлетним ребенком, которому строго настрого запретили совать пальцы в розетку.

— Дело не в ситуации и не в тебе, дело во мне. Оно, может, и не заметно, но я чертовски устал. Ты-то хорошо себя чувствуешь? — Гнев посмотрел на меня так, будто ждал, что я вот-вот хлопнусь в обморок.

— Умираю от любопытства, а так — всё отлично.

— Удивительно и просто здорово.

— Что в этом удивительного?

— Для человека, спущенного с небес на землю, в прямом смысле, ты обезоруживающе благостна.

— Чего-чего? — я в изумлении уставилась на Иру.

— Потом, — отмахнулся Гнев и перевел взгляд на бесконечные растительные просторы, как бы намекая, что разговор закончен. Я растерялась и даже немного обиделась, но руки не отняла.

Пока мы ждали неких кого-то, кто должен нас забрать, продолжая молчать и крепко сцепив руки, я прислушивалась к своим чувствам и всё отчетливее понимала, что мои биологические часы сбились и показывают неверное время. По ним у меня всё ещё поздняя осень, хотя по факту меня окружает по-весеннему живая природа. Список вопросов неумолимо рос, я изобретала одни и тут же придумывала новые, не забывая следить за окружающим нас пространством.

Гостя я почувствовала раньше, чем заметила машину, несущуюся к нам в клубах дорожной пыли. Идентифицировать прибывшего не стала, решив не портить себе сюрприз.

Подъехавшее к нам авто не казалось знакомым, зато водителем оказался Андрей. Он кардинально изменился внешне, хотя мои внутренние часы твердили, что это невозможно, ведь ещё вчера он выглядел так, как я привыкла. Вестник вышел из машины и без лишних слов заключил меня в сдержанные, но вполне искренние объятия.

— Ничего не понимаю, — честно призналась я.

— Да, Ира предупреждал, что так будет, — удовлетворенно кивнул Андрей, — Рад, что ты снова с нами.

Не утруждая себя дальнейшим разговором, парень снова сел за руль. Гнев молча проводил меня к машине, усадил на заднее сидение и занял место рядом со мной, хотя я была уверена, что он предпочтет ехать впереди. Привыкнуть к его близости оказалось даже труднее, чем к собственной потерянности. На этот раз Ира не ограничился держанием за руку, он по-хозяйски обнял меня за плечи и нежно поцеловал в висок, после чего полностью ушел в созерцание однообразного пейзажа.

Скоро поле сменилось вполне приличной дорогой, которую, пусть и с большой натяжкой, можно назвать трассой. Молчание угнетало, но я не жаловалась, предвкушая длительность предстоящей нам беседы. Кроме того, в мою голову то и дело проникали приятные романтические фантазии, которым способствовала почти фантастическая близость Иры.

Конечной точкой маршрута оказалась не какая-нибудь дача, сокрытая от посторонних глаз, а вполне себе обычная двушка в высотном доме в центре незнакомого мне города. Кроме нас троих, в квартире никого не было. Меня накормили, отправили в душ и переодели. Процессом руководил Андрей. Ира всё это время провел на балконе, не отлипая от сотового телефона. Я сдерживала порывы воспользоваться даром и самостоятельно выяснить, что происходит, искренне надеясь на откровенность моих спасителей.

— Прекрасно выглядишь, — заметил Гнев, глядя на меня потухшими глазами. Теперь я заметила, что он и, правда, очень устал.

У меня впервые с момента нашей странной встречи появилась возможность, как следует разглядеть того, кто занял место Уильяма. До этого момента Ира воспринимался мной, как нечто весьма абстрактное, и это несмотря на наши постоянные взаимные прикосновения. Мозг принимал его возвращение постепенно и непростительно медленно. До внешности очередь дошла только теперь. Гнев стал высоким и довольно крепким мужчиной с очень простым лицом, которое нельзя было назвать красивым, но и некрасивым оно точно не было. Волосы были светлее и длиннее, чем у Уила, зато глаза казались выразительнее и ярче, впрочем, я плохо помнила Уильяма таким, каков он был, имея внутри Иру.

— Сравниваешь? — догадался Гнев.

— Не могу избавиться от привычных представлений, — виновато призналась я.

— Пройдет.

— Конечно. Привыкну, — заверила я, — Ты мне и такой нравишься.

Повисла неловкая пауза. Я вдруг отчетливо поняла, что нам ещё не скоро удастся избавиться от неловкости, ведь столько всего умалчивается: и любовь, и обиды.

— Мой нынешний носитель психически нездоровый человек. Лучшее, что его ждало — жизнь в стенах лечебницы. Он не буйный, скорее созерцатель. Такая натура вполне позволяет сдерживать мою сущность. Тебе придется ко многому привыкать. Новый носитель, несмотря на свою изначально довольно аморфную личность, внес свои коррективы в моё поведение. Душевнобольные довольно нестабильный материал. Их не принято использовать из-за длительного процесса адаптации сущности и носителя, иногда приходится учить тело носителя выполнять простейшие действия, как то говорить или ходить. В общем, сложно и долго, а времени, как правило, нет. Заранее могу предупредить только о том, что сразу бросится в глаза, теперь я намного чаще психую, — Гнев улыбнулся, — Впрочем, кое-что в сложившейся ситуации не может не радовать. Тебе должно понравиться: из-за слабости изначальной личности, у моей собственной намного больше свободы без особого вреда для носителя. Этот "я" куда больший я, чем предыдущий.

— Прошло очень много времени, — ответила я, не испытывая ничего определенного. Все мысли превратились в кисель.

— Кстати, о времени, — вмешался Андрей, до сих пор молчаливым изваянием стоявший у входа в комнату, — Всё несколько сложнее, чем ты представляешь. С того дня, когда тебя забрали, прошло... в общем, сейчас май.

— Надеюсь, того же года, — сдерживая истерический смешок, уточнила я.

— Того же, — кивнул Андрей.

— А кто забрал? И, что было, пока я... кстати, что я делала всё это время?

— Спала, — на этот раз ответил Гнев.

— Похоже, мы не знаем, с чего начать, — признался Андрей.

Кажется, моё предположение о похищении ангелами не было совсем уж абсурдным.

— На самом деле, рассказывать почти нечего, — присев рядом со мной на диван, заявил Ира, — Тебя забрали, ты спала, мы создали сопротивление, нашли и вернули тебя обратно.

— Короче, всё схвачено, — резюмировала я, поняв, что не испытываю особого желания выслушивать подробности. Рано или поздно всё прояснится само собой, а меня куда больше волнует Гнев и то, что между нами происходит или не происходит. Проблемы вселенной, противостояние неба и земли и прочие масштабные расклады отошли на задний план.

Андрей с Ирой переглянулись, приходя к какой-то молчаливой договоренности.

— На улице прекрасная погода. Может, прогуляемся? Здесь рядом очень красивый парк, — предложил Ира. В его голосе явственно читалось напряжение.

Я кивнула. Прогулка — отличная возможность остаться наедине.

* * *

Проходя через кованые ворота городского парка, я чувствовала себя медведем, проведшим прошедшую зиму в обязательной для него спячке. Вокруг было неприлично красиво, мокрые камни блестели на солнце, пахло теплом и свежей выпечкой. Мы с Гневом шли за руки, словно в нашей паре не было ничего ненормального или странного, хотя более проблемного союза захочешь, не найдешь. Меня нарядили в светлую юбку до пят и майку без бретелей. Судя по выражению лица Андрея, которое свидетельствовало о его безграничной гордости, всю женскую одежду, что хранилась в квартире, подбирал именно он.

— Тебе хорошо? — Ира выглядел, как юнец, не имеющий понятия о том, как следует начинать очень важный разговор об отношениях. И опыт носителя-психа едва ли мог хоть чем-то помочь.

— Ещё вчера рядом со мной был Даня, и я понятия не имела, где ты, а сегодня я — спящая красавица, спасенная тобой из небесной тюрьмы. Жизнь налаживается.

— Многовато яда, — заметил Гнев.

— Если мы не можем говорить о нас, расскажи, где Данила, что это ещё за сопротивление, ну, и... что там ещё.

— Данилу увидишь вечером, сам расскажет. С ним всё в порядке. Сопротивление — это те сущности, которые решились выступить на стороне Карающих...

— Кого-кого? — перебила я.

— Таких, как ты.

— А нас что, много?!

— Пока только двое. Ты и мой подопечный Вадик.

— А тебе везет на Вестников, — изо всех сил переваривая новую информацию, заметила я.

— И я могу разговаривать о нас.

Мы оба замолчали. Первой заговорила я, когда мы миновали очередной поворот и вышли к небольшой декоративной беседке.

— Если есть сопротивление, значит, они кому-то сопротивляются, почему же мы, в таком случае, так запросто прогуливаемся по городскому парку?

— Прятаться среди людей оказалось проще, чем там, где население не превышает пары сотен жителей. К тому же, мы не одни. Рядом всегда кто-то из наших, просто ты их не знаешь, не видишь, не отличаешь от остальных.

— Даже с включенным "радаром"?

— Ну, ты уже в курсе, что не одна такая. Мой нынешний подопечный... Вадик, многому научился за то время, что является Вестником.

— Раскрыл новые грани дара? — усмехнулась я.

— Только не ревнуй, — предупредил Ира с улыбкой.

— И не думала.

— Он помог мне вытащить тебя с небес, из места, которое не может найти никто, кроме его создателя. А Вадик просто почувствовал тебя, как чувствуют друг друга Ангелы или Грехи.

— Ну, простые Вестники так не могут из-за человеческой природы. Выходит, мы с твоим подопечным как бы уже и не люди вовсе?

— Я бы не был так категоричен.

— И что же он делает для того, чтобы мой "радар" не выявлял приставленную к нам охрану?

— Глушит твой сигнал, — с гордостью ответил Гнев.

— Но зачем?! Он мог бы пригодиться.

— Ну, на самом деле он глушит все внешние сигналы такого рода, чтобы сущности, которые выступают против нас, не выследили себе подобных, которые, напротив, на нашей стороне. Твой сигнал просто попал под раздачу. Со временем Влад научится его пропускать. Будете работать в команде.

— А у тебя, смотрю, всё продумано.

Гнев встал на месте, заставив и меня остановиться.

— Мне казалось, что так будет правильно, что это Уил тебя любит, а не я, что вы с ним сможете быть вместе, — признался мужчина, настойчиво ловя мой взгляд, — Не могу поручиться, что моя любовь имеет туже природу, что и твоя, или любая другая в человеческом понимании. Но одно для меня совершенно очевидно, то, что нас связывает, ощутимо в каком бы виде я ни был: чистой сущности или в теле носителя. Без тебя мне плохо, с тобой — хорошо. Простейший механизм. Со временем "плохо" превращается в невыносимо, а "хорошо" так же легко превращается в массу куда более сильных эпитетов.

— Ты ушел и даже не пытался меня найти. Бросил, — я выдернула свою руку из его руки.

— А что я мог? Поняв, как всё на самом деле обстоит, я был уже совершенно беспомощен. В отличие от тебя, у меня нет способа убивать ангелов. Дистанция между нами оставляла хотя бы маленький шанс, что они ни о чем не догадаются, оставят тебя в покое.

— Я скучала!

— И я скучал. Ты даже не представляешь, как сильно! Единственное, что помогало мне держаться — это Вадик и его дар. Я знал, что способен помочь ему, и надеялся, что его появление хороший знак. Для вас обоих. И сейчас, когда ты рядом, мне стоит огромного труда почти не прикасаться, не обнимать, не целовать. У меня есть тело, есть руки и губы, но для тебя они чужие, и я, кажется, тоже чужой. То, что мы вытащили тебя оттуда, не искупает моей вины. Ты часть новой вселенской схемы, а мы, я тоже, просто помогаем произойти тому, что должно. И приходится думать о том, к месту ли все эти переживания? — Ира снова взял меня за руки, я не сопротивлялась.

Видя только взгляд, полный страсти, слыша взволнованный голос, хотелось забыть то время, когда всего этого не было, и понять, что нет границы, возведенной совместными усилиями. Разве я не сомневалась в собственных чувствах? Сколько угодно! То, что происходит — это именно то, чего я хотела? Не могла же я думать, что всё будет гладко. Когда он был Джеем, а я не в меру талантливой подопечной, не было проще. Сейчас рядом с нами Данила, Андрей, и множество тех, о ком я пока не имею понятия. У нас есть цель. Разве моя обида за одиночество стоит того, чтобы отказываться от четкого плана, от плана, в котором мы с Гневом можем быть вместе?

Ира молча наблюдал за моими размышлениями.

— У вас ведь есть план? — уточнила я, чувствуя волну приятного возбуждения.

— Конечно! Тебе он понравится. Совершенно сумасбродный и крайне рисковый, — Гнев расслабился и улыбнулся.

— Тогда ты должен посвятить меня в детали, — уверено заявила я.

— После прогулки, обязательно, — заверил мужчина, смело обнимая меня за плечи.

Я перестала чувствовать себя медведем.

Глава 43:

Снова просыпаясь, я осознавала, где я, и что со мной, чувствовала утро и ранний час, точно знала, что, стоит протянуть руку, и я коснусь теплой кожи спящего рядом человека, впрочем, не совсем человека, но в нашем безумном мире это такие мелочи.

Даниле с Вадиком пришлось подождать утра. Вернувшись с прогулки, мы с Гневом и не думали что-то обсуждать или говорить с кем-то на серьезные темы. Мы и уснули, кажется, всего пару часов назад. В такие моменты понимаешь, как хорошо не быть Ромео и Джульеттой. Первая ночь, после которой нет необходимости стремительно собирать вещи и нестись в дальние дали, это приятная роскошь для неземных существ, которыми мы с Гневом, по сути, являемся.

— Уже проснулась? — тихо спросил Ира, будто боялся разбудить уже проснувшуюся меня.

— Наверное, за зиму выспалась, — я улыбнулась и прижалась к его теплому боку.

— Пора делать переливание энергии. Моё тело за последние дни порядком износилось.

— Ну, девушек спасать не мешки ворочать.

— Это точно. Есть хочешь? — Ира покрепче обхватил меня руками и громко поцеловал в висок.

— У нас есть личный повар?

— Ух, ты, как заговорила. Лень вставать? Могу позвонить Андрюхе, купит что-нибудь. Или пиццу закажем?

— Ты прямо барин.

— Да ну, не выдумывай. Решай. Я кофе хочу.

— У твоего носителя такая тривиальная вредная привычка?

— Нет, это лично моя, возникла в связи с необходимостью бодрствовать больше четырнадцати часов в сутки. Так мы встаем или...?

Я смутилась и спрятала лицо у него на груди.

— Значит встаем.

— Может, поваляемся немного, а потом встанем?

— Ты уж определись, — я чувствовала, что Гнев улыбается.

— Ладно, я реально хочу есть.

Мы выбрались из постели, оделись, то и дело мешая друг другу, и вышли из комнаты. Квартира оказалась пуста, что меня неожиданно сильно обрадовало. Кажется, я боялась встретиться с Даней. Он, конечно, успел свыкнуться с мыслью, что, если найдусь, я буду с Гневом, но это для него прошло почти полгода, для меня он не смирившийся был буквально только что. Воспоминания о бесконечных уговорах забыть Гнева были ещё слишком свежи.

— Нервничаешь? — Ира возился с кофеваркой, стоя ко мне спиной.

— Похоже на то.

— Вадик отличный парень. Вы с ним почти ровесники, ты ему уже заочно нравишься.

— Меня куда больше беспокоит Данила.

— А что с ним? — в голосе Иры не было ни напряжения, ни настороженности. Он, кажется, действительно не понимал, почему я взволнована.

— То время, что мы с ним провели вдвоем... Ну, я ему всегда нравилась...

— А! — Ира даже обернулся, желая продемонстрировать свой восторг, — Ты об этом!

— И о чем я? — мне реакция Иры показалась какой-то странной.

— Ну, он первое время меня откровенно недолюбливал, всячески убеждая, что ты достойна большего, то есть, конечно, его искренней любви.

— Вот уж не думала, что вы, мальчики, делились самым сокровенным.

— Чего только ни пришлось выслушать, — с притворной скорбью в голосе признался Гнев.

— То есть ты уверен, что теперь всё нормально? Может, он и подружку успел найти? Из ангелов, например.

— Сколько ехидства, — Гнев включил кофеварку и буквально заковал меня в свои объятия.

— Ну, правда.

— Он очень изменился. Увидишь. Теперь он не просто какой-то там самоотверженный парень Данила, теперь он уникальное существо. Не уникальнее тебя, но всё-таки.

— А это интересно! Ты ведь про Августа? Он остался в Дане?

— Конечно! — Ира откровенно забавлялся моей реакцией.

— И как? Они что, общаются? — не унималась я.

— Общаются, — заверил Гнев, — Теперь Данила — это весьма оригинальный симбиоз человека и ангела с его знаниями и способностями. Забавная парочка, но им нравится. Август решил, что, занимая в теле носителя подчиненное положение, он принесет куда больше пользы, чем отдельно взятая сущность. Ох уж эти идеалисты! К тому же с ангелом внутри, я могу почувствовать Данилу и вытащить из очередной передряги. Наши внутренние сигналы Вадик с горем пополам пропускает мимо своей защиты. Твой он тоже впишет в нашу схему, не сомневайся.

— Я теперь даже не знаю, как смотреть им в глаза. Заявилась такая. Проспала всё самое интересное.

— А ты и не смотри. Смотри в мои, я буду только рад, — Гнев крепко поцеловал меня в губы и отпустил, возвращаясь к кофеварке и свеже сваренному кофе.

Мы позавтракали остатками вчерашнего ужина, обнаруженного на плите. Гнев позвонил Андрею, предупредил, что хочет видеть Даню и Вадика. Остального я не слышала, мужчина ушел в другую комнату. Такая таинственность меня не порадовала, но я сочла лучшим промолчать, на то, чтобы влиться в их коллектив, потребуется время. Я им не чужая, но ничего не знаю о происходящем и, во всяком случае, пока, являюсь скорее обузой, чем подмогой.

— Извини, что так, но есть вещи, о которых тебе знать не обязательно, — вернувшись обратно на кухню, Гнев не выглядел виноватым, хоть извинение и прозвучало довольно искренне.

— Неприятно быть за бортом, — призналась я.

— Если судно представляет собой пиратский бриг, на котором одновременно званый ужин и кровавый бунт, лучше держаться ближе к воде.

— Всё так плохо?

— Давай потом? Пусть медовый месяц продлится хотя бы на полчаса дольше.

Я кивнула. С таким предложением спорить совсем не хотелось.

Медовому месяцу было отмерено чуть больше запланированного Гневом времени — первые гости начали появляться лишь ближе к полудню. Мы успели несколько раз вернуться в постель и снова прийти в себя перед тем, как раздался первый звонок в дверь. Пока я судорожно натягивала на голую себя максимум одежды, Гнев вышел в прихожую, совершенно не стесняясь обнаженного торса. Хорошо ещё штаны догадался надеть, иначе я чувствовала бы себя ещё более неловко.

— А ты уже не такая заторможенная, — улыбнулся Андрей, завидев меня в дверях спальни.

— Меня усиленно тормошили, — старательно скрывая смущение, бросила я.

Андрей подмигнул и вполне по-хозяйски прошествовал на кухню.

— Мы с мелким подыскали себе другую квартиру, — как бы между делом сообщил Вестник, наливая остывший кофе.

— Мелкий — это Вадик, — пояснил Гнев, устраиваясь на стуле у окна.

— Я догадалась.

Гнев пожал плечами.

— Так что живите, — заключил Андрей, разворачиваясь лицом к нам. Я осталась стоять в коридорчике, ведущем на кухню.

— Где Данила? — в голосе Гнева появились деловые нотки.

— Затеял очередную глупость, чертов партизан, — Андрей отхлебнул кофе и поморщился.

— Ты бы новый сварил, — заметила я.

Вестник лишь рассеянно улыбнулся, даже не посмотрев в мою сторону.

— Кого-нибудь завербовали? — Гнев нервно стучал пальцами по столу. Прежде я за ним такого не замечала.

Андрей бросил на меня быстрый настороженный взгляд, будто опасался говорить о делах в моем присутствии, но почти сразу взял себя в руки и ответил:

— Несколько ангелов из тех, что посильнее. Вестники все за нас, это ты и сам знаешь, ну кроме разве что того белобрысого, как уж его...

— Лёша.

— Да, точно, — подхватил Андрей, — Но у него в наставниках такой мудак, что не удивительно.

— Дальше, — Гнев выглядел крайне сосредоточенным, будто складывал и делил шестизначные числа.

— Из грехов не поддаются только Гневы и Чревоугодия. Ты бы побеседовал, хотя бы со своими. Достали гадить, — Андрей говорил так, будто указанные сущности испортили его лужайку или что-то столько же незначительное, хотя мне было ясно как день, не обошлось без кровопролития.

— Ещё?

— Парочка амуров, дюжина мелких бесов и несколько десятков прочей шушеры.

Я чуть сдержалась от комментария. Раньше мне не приходилось всерьез задумываться о том, какие ещё существа населяют нашу многострадальную Землю. Основными действующими лицами всегда оставались Грехи и Ангелы. Впрочем, судя по раскладу, они всё ещё на главных ролях.

— Хорошо. Всё-таки вытащи сюда Данилу и поторопи мелкого. Надо с Лёвой знакомить. А с новенькими я потом побеседую... Сегодня другие планы.

Он говорил обо мне, а я стояла как бы не причем. Чувствовала себя женой полководца и нельзя сказать, чтобы это ощущение мне сильно нравилось. В моем биологическом позавчера я справлялась с проблемами, считай, что в одиночку, а теперь? Наложница хана Батыя? Нет, так не пойдет. Когда все разойдутся, стоит намекнуть, что мой отпуск закончился, как и Ирино регентство при похищенной наследнице. Было очень странно ловить себя на мысли, что я немного побаиваюсь этого разговора. Что я, в сущности, знаю о том, как ведут себя Грехи? Может, настоящий Гнев, не скованный темпераментом Джея, настоящий тиран? Он обещал, что чаще психует...

— Аль, — я не заметила, что на кухне воцарилась тишина. Мужчины смотрели на меня, Андрей с интересом, Гнев настороженно.

— А?

— Когда ты хочешь обсудить наши планы? — повторил Гнев не услышанный мной вопрос. Я тут же почувствовала себя виноватой.

— Ну, когда это удобно, — замялась я, теряя весь недавний пыл.

— Приведу вечером, — решил Гнев, обращаясь к Андрею. Обо мне снова говорили в третьем лице.

— Договорились. Рад был повидать, — Андрей улыбнулся, вылил остатки холодного кофе в раковину и удалился. Гнев пошел следом. Через несколько минут послышался щелчок замка.

— Ты как себя чувствуешь? — прошептал мужчина мне в волосы, быстрым движением прижав к стене в коридоре.

Почувствовав приятное волнение от его близости, я тут же забыла все свои сомнения, и только после затяжного поцелуя, смогла пробормотать:

— Привыкаю к заботе, дается с трудом.

Гнев отстранился и нежно погладил меня по щеке.

— Мне нравится роль защитника, — задумчиво признался он, — Тебе придется потерпеть.

— Ты многое вынужден брать на себя, а тут ещё я... очнувшаяся анабиозница.

— Ну, эти хлопоты приятны.

— Мне не нравится торчать на вторых ролях, — неожиданно призналась я. Гнев отодвинулся к противоположной стене узкого коридора. Мы всё ещё были близко, но уже не так тесно прижаты друг к другу, как до этого.

— Я перестарался? — холодно уточнил он.

— Не знаю. Просто вы с Андреем что-то обсуждаете, а он так на меня смотрит, будто я тут не к месту...

— Но я-то так не смотрю, — заметил Гнев.

— Ты — это ты, а он как бы твой солдат... или даже генерал... который смотрит и сомневается.

— Выбрось из головы эту чушь, — Ира поморщился, — Мне хочется, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. Прежде не было возможности спрятать тебя от бесконечных проблем и нервотрепок, а сейчас это как никогда кстати. Восстановишь силы и встанешь рядом с Вадиком, как это и должно быть в идеале. И будешь Жанной Д'Арк, королевой амазонок или кем ты сама захочешь. А пока, будь добра, успокойся и порадуйся приятным последствиям неприятных обстоятельств.

— Ты, наверное, плохого не посоветуешь, — чувствуя, что капитулирую, промямлила я.

— Какой же ты, в сущности, ребенок, — заметил Гнев скорее трогательно, чем высокомерно.

Я решила, что самое время доказать обратное, и потащила бывшего наставника обратно в спальню.

Лежа в кровати спустя неполные три часа, я внимательно прислушивалась к происходящему за дверью. Кто-то что-то говорил, раздавались шаги и смех. В голове вертелась мысль о том, что я эдакий подарок-сюрприз для пришедших в гости людей. Гнев велел мне не высовываться, это прозвучало заговорщически.

— Лёв, — голос Иры прозвучал так близко, что я вскрикнула от неожиданности. Как я могла не заметить его появление?! — Не пугайся ты так.

Я выбралась из-под одеяла и пихнула мужчину в плечо.

— Эй! Побереги силы, — снисходительно глядя на меня сверху вниз, посоветовал он, — Вставай. Тебя уже заждались.

— Что мне говорить?

— Ты, кажется, не почувствовала разлуки, — напомнил Гнев, — Так что и заморачиваться не стоит. Пусть Даня сам испытывает неловкость и прочие неудобства.

Я кивнула и схватила Иру за руку.

— Правильно, пусть видит, что ты не передумала на счет меня, — одобрил Ира слишком шутливым тоном, чтобы это можно было принять всерьез. Его легкомыслие пьянило и пугало одновременно.

Даня ждал нас сразу за дверью из спальни, я даже спохватиться не успела, как оказалась в его объятиях, не отпуская при этом Ириной руки. За спиной Дани стояли Андрей и два незнакомых парня, которых мой "радар" распознал, как Вестников. Данила не дал мне узнать ещё что-нибудь, резко отстранившись и пытливо заглянув в мои глаза.

— И ты совершенно ничего не помнишь? — почти шепотом уточнил он.

Я отрицательно покачала головой, сжав руку Гнева. Он ответил на рукопожатие, мне тут же полегчало.

— Спала, как сурок, — выдавила я, неуверенно улыбнувшись. Даня изменился, я не столько видела, сколько чувствовала произошедшие в нем перемены.

— Мы скучали, — парень улыбнулся и снова притянул меня к себе.

— Он часто говорит о себе во множественном числе, — пояснил Андрей, едва сдерживая смех. Видимо, моя растерянность его по-настоящему забавляла.

— Отпусти ты её, — бросил один из незнакомых парней, скорее смущаясь, чем веселясь. Кажется, ему не нравилось, что мы с Даней оказались в глупом положении.

— Ах, да, пардон, — Данила отступил от меня на шаг, позволив Гневу приблизиться ко мне и по-хозяйски обнять за плечи. От этой картины Даня даже не поморщился. Смотрел на меня с радостным изумлением и молчал, как партизан.

— Может, мы поедим или выпьем? За встречу, за знакомство, — предложил второй из неизвестных, тот, что был пониже ростом и посимпатичнее.

— Лёва, знакомься — это Вадик, а тот, что рядом с ним — Артур.

— Из новеньких, — пояснил Андрей. Рядом с молодыми ребятами тоже вроде совсем не старый он, тем ни менее, выглядел, как пионервожатый в детском лагере. Для полноты образа не хватало гитары и красных платков на шеях.

— Очень приятно, Аля, — я же чувствовала себя учительницей старших классов. Как же всё-таки старит жизненный опыт!

— Так пить идем или как? — оживился Артур.

— Идем, идем, — подхватил Андрей, — Разливай, малышня.

Вадик улыбнулся по-мальчишески трогательно и ушел вслед за Артуром. Цепочку Вестников замыкал Андрей, самодовольный и подозрительно счастливый, будто ныне мог испытывать всю полноту человеческих чувств. Артур показался мне единственным нормальным Вестником из всей троицы, ну, нормальным в ангельском понимании: мало и искусственно эмоциональным, проще говоря.

Даня, отошедший в сторону, когда Гнев начал представлять мне новых действующих лиц, одарил нашу пару задумчивым взглядом и покорно удалился вслед за остальными.

— Именно благодаря Вадику к нам примкнуло так много самых разных сущностей. В отсутствии тебя он сыграл роль идеологического лидера, — шепотом поведал Гнев, подталкивая меня в сторону кухни.

— Я не успела сообразить, что чувствую, и никак не пойму, что думаю, — призналась я Гневу, наблюдая перед собой Данину спину в дверном проеме маленькой кухни, которая с трудом вместила небольшую, в общем-то, группу собравшихся "выпить и поговорить".

— Расслабься, — настойчиво порекомендовал Ира, легонько куснув меня за мочку уха. Я ойкнула, заставив парней отвлечься от бутылок с пивом и обратить на меня не самое желанное внимание.

— Отставить, — бросил Андрей мальчишкам, — И язык держать за зубами, если кто-нибудь спросить, чем начальство занимается во время военного совета.

— Будет сделано, — усмехнулся Артур, шкодливо подмигнув совершенно ошарашенной мне.

Разговора по делу так и не получилось. Вестники шутили и дурачились, как самые обычные молодые парни, Данила-Август сначала молчал, задумчиво разглядывая меня застывшими глазами, потом ожил и присоединился к общему галдежу, усиленно называя себя "мы". Гнев не выпускал меня из объятий, позволяя чувствовать себя защищенной даже от моих собственных тараканов. В конечном итоге я позволила себе шутить и веселиться вместе со всеми, даже несмотря на настойчивое нехорошее предчувствие, буквально сверлившее меня изнутри.

Глава 44:

Спустя две недели бесконечных поездок и "введений в курс дела", я с теплой тоской вспоминала время сразу после неприятного пробуждения в непонятном поднебесном "где-то". Гнев знал, о чем говорил, называя наш с ним двухдневный междусобойчик медовым месяцем. За прошедшее с той поры время я своего снова обретенного любимого почти не видела. Инструктировал меня преимущественно Данила, точнее то, во что он превратился. Иногда парень напоминал мне Франкенштейна и пугал ничуть не меньше: периодически подвисающий на середине мысли, глупо улыбающийся или, напротив, серьезный и активно действующий, он лишь иногда напоминал человека, которого я когда-то знала. Впрочем, пришлось свыкнуться и радоваться редким моментам настоящего просветления, моментам, когда Даня становился собой и даже ревновал меня к Гневу, не очень убедительно, но с виду вполне искренне. Правда, поревновать удавалось нечасто. Мы с Ирой поселились в той двушке, что так щедро оставил для нас Андрей. Я приходила домой, как с работы, но значительно раньше своего сожителя. Он являлся далеко за полночь такой уставший и злой, что я так ни разу и не собралась с духом поднять вопрос нашего дальнейшего жития-бытия. В общем, быт вклинился в наши только возникшие отношения так скоро, что я толком и не сообразила, как это произошло.

В первый же день новой очень насыщенной жизни я узнала подробности своего исчезновения и испытала пару десятков дополнительных неприятных минут. Оказывается, виновником того, что я проснулась не на следующий день утром, а почти что через полгода, был Калеб. Его задачей, как оказалось, было выявление Лука и остальных, как моих пособников. Я и сама заметила, что до всей этой истории с информацией о местонахождении Гнева, Грехи держались очень осторожно и никогда не связывались со мной напрямую, а тут заявились, да ещё и так смело. В общем, всех их радостно разжаловали, о дальнейшей судьбе моих первых сторонников история умалчивала. Андрея, бывшего с ними заодно, не тронули только потому, что всё ещё считали обычных Вестников всего лишь пешками. Узнав об этом, я не без злорадства подумала о том, как сильно они об этом жалеют теперь. Какой-то безобидный Вестник стал по-настоящему важным лицом моей "предвыборной" компании, точнее нашей с Вадиком. О нем я почему-то постоянно забывала и, вспоминая, испытывала смесь радости и раздражения. С одной стороны, было приятно почувствовать себя не просто какой-то не такой, но принадлежащей к особому виду, с другой — мне не хватало того внимания, которое окружающие небезосновательно уделяли ему. Взять хотя бы Гнева, он проводил с парнишкой в разы больше времени, чем со мной. И разница в качестве отношений меня не успокаивала. Ну, разве что отчасти.

По поводу "рискового плана" я узнала более чем достаточно, но хорошим его не считала. После моего исчезновения Андрей развел такую активность, что в итоге спохватились все, кто был заинтересован в существовании таких, как я. Причины были, как личные, например, у Гнева, так и чисто политические, как у Андрея и других обычных Вестников. Действовать решили в двух направлениях: поиск меня и вербовка новых сторонников. Теперь я была на месте и готова содействовать, да и ряды сопротивленцев выросли в разы, в десятки раз, так что стратегию пришлось менять.

"Наша задача показать силу, показать, на что мы способны, показать, что с нами надо считаться" — убежденно заявлял Данила, пребывая в фазе глобальной активности, а я видела в этом движении всё больше признаков стихийности и пустого риска. Государственный переворот на отдельно взятых небесах. Нам с Вадиком отвели роль религиозных лидеров и предводителей конницы, и всё это одновременно. Мы секретное оружие, о котором противнику уже немало известно. Конечно, Вадик многого достиг, да и меня они подтягивали, как могли, но что такое кучка нас против кучи их кучек?

Придя домой после очередного изматывающего разговора с Данилой, я камнем рухнула на кровать, даже не потрудившись стянуть обувь. Мир под закрытыми веками даже не думал гаснуть. Дар работал на полную мощность, я не переставала пробовать разные возможности "радара", училась "глушить" сигналы и совершать другие столь же утомительные манипуляции. Это сформировало во мне одно единственное убеждение, которое я, увы, не могла озвучить кому-то, кроме себя самой: мне стало совершенно ясно, что такие, как я, не созданы для войны. Вадик чувствовал себя также неустроенно и некомфортно, как и я. Это читалось в его глазах. Мы с ним Вестники, одиночки, призванные вершить суд. С каких пор судьи вооружаются вилами и штурмуют неприступные стены? Ира, напротив, чувствовал себя, как рыба в воде, и это тоже бросалось в глаза. Он делал то, что так сладко вторило его сущности. Тому, с чем не смогу бороться даже я, как бы сильно он меня ни любил. Единственное, что оставалось, искать способ мирного решения конфликта, да ещё и втайне от Гнева. Смогут ли наши противоестественные отношения пережить испытание обстоятельствами непреодолимой силы?

— Ты так много думаешь, это пугает, — Гнев появился неслышно, как не раз за эти дни. Он мог перемещаться в пространстве, что экономило немало времени, но заставляло вздрагивать от неожиданности.

Мужчина лег рядом со мной, тоже на спину, взял меня за руку, и какое-то время мы просто лежали.

— Тебе ведь всё это не нравится, я правильно понимаю? — в его голосе не было ни злости, ни досады, только какая-то неприятная хладнокровная задумчивость.

Врать не хотелось.

— Нужен другой выход.

— С ними только так. Пока они не увидят, что мы представляем реальную угрозу, никто и не подумает прислушаться.

— Откуда тебе знать?

— Я такой же, как они. Во всяком случае, мыслю схоже.

— Не хочу об этом, — призналась я, — Мне хватает мыслей о Дане... То, что с ним произошло, ужасно. Как бы выгодно оно ни было для всех остальных, для него это...

— Он немного сумасшедший, — подсказал Гнев.

— Немного?! Тебе ведь всё равно, так? — догадка была внезапной и крайне неприятной. Даня оставался моим близким другом, даже несмотря на появившиеся странности. Для Гнева Даня никогда не был кем-то близким или важным. Соперником? Возможно. Скорее даже — помехой. Теперь он превратился в солдата, из которого следовало выжимать всё, что только возможно.

— "Всё равно" неверная формулировка, — возразил Ира, садясь. Теперь он смотрел на меня сверху вниз.

— Что тогда? Ты главный, у тебя план, а исполнители на то и исполнители... — мой тон даже мне самой не понравился. В нем сквозила детская обидчивость.

— Ты разочарована? — в голосе Иры было больше заинтересованности, чем расстройства, — Никогда не стоит забывать, кто я, и что поставлено на карту.

— Я знаю, кто ты. Ты мой наставник, мой друг и любовник.

— Разговор не о том, кем я был или являюсь в наших с тобой отношениях. Речь о моей сути. О том, что я такое, и чем это чревато.

— Ты меня пугаешь.

— Правильно, тебе есть чего бояться.

Я тоже села. Наши глаза оказались на одном уровне.

— Между нами что-то не так? — мой голос неприятно дрожал.

— Опять ты сводишь разговор к нам с тобой. Если ты не готова к тому, что происходит с Даней, или с Андреем, или со мной, если ты не готова принять меня не Гневом-англичанином, а Гневом-душевнобольным, то просто забудь об этом. Выкинь из головы. Оставь личное на мирное время.

— То есть сейчас я тоже просто солдат?

— Лёва... — Гнев протянул руку к моему лицу, но я отстранилась, — Есть вещи, которые не изменить. Мы поняли, что хотим отношений, когда о них не могло быть и речи. Теперь мы вместе, но никто не может заранее знать, что из возможных перспектив реализуется, а что нет. И дело не в любви или её отсутствии. Просто кроме нас с тобой существуют другие вещи, требующие пристального внимания и полной отдачи.

— Мне всё это не нравится!

— Избавься от истеричных ноток, хорошо? — голос Гнева звучал холодно и спокойно, — Сейчас я не твой наставник, не прошу, не убеждаю, не пытаюсь уговорить. Я руководитель, моя задача приказывать, заставлять.

Мне расхотелось разговаривать или быть с ним рядом. Вскочив с кровати, я сбежала в другую комнату, забилась в угол дивана и поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Произошедшее казалось мне неправильным и нечестным, ведь я так ждала нашего воссоединения.

* * *

Когда я проснулась — на диване, в одежде, с красным от слез лицом, было уже утро. Внутренний взор засвидетельствовал Ирино отсутствие. Вчера он так и не попытался продолжить разговор или хотя бы извиниться. Сегодня Вадик должен был учить меня справляться с порождениями, которых при нынешней интенсивности использования дара было слишком много. Новый подопечный Гнева научился дезориентировать наших преследователей, сбивать их со следа, избавляясь, тем самым, от их слишком навязчивого общества. Короче говоря, чуть больше, чем за полгода, он освоил столько, сколько мне и не снилось. И это не удивительно, я была один на один со своими способностями, а Вадику помогал главный специалист по странностям — Гнев. Теперь младший из представителей нашего крайне немногочисленного вида обучал меня всему, что успел узнать. Я схватывала на лету, мне даже нравился процесс огранки собственного дара, но не сейчас, когда в горле застряли не выплаканные слезы, а Гнев ушел, так ничего и не сказав.

Кое-как заставив себя переодеться и, приведя в порядок лицо, я набрала номер Андрея. На этот раз он не был так демонстративно эмоционален, как первую неделю. Видимо понял, что его спектакли вызывают у меня скорее недоумение, чем радость. Обсудили мою охрану и адрес, по которому ждет Вадик. Как бы ужасно ни было моё настроение, личное действительно следовало оставить за порогом, когда речь зашла о всеобщем благополучии.

До места я добралась где-то за полчаса. За мной словно тени следовали два молчаливых ангела. Я не лезла к ним в голову, они не лезли ко мне.

Нынешним местом встречи была пустая автомастерская, создавалось впечатление, что помещение давно и безуспешно ремонтируется: немногочисленная мебель была покрыта пленкой, пахло краской и растворителем. Свет был только в маленькой комнате, служившей чем-то вроде кабинета для начальника. Впрочем, вместо специалиста по ремонту в кабинете восседал Вадик с вечно задумчивым взглядом и разбитыми кедами на ногах.

— Привет, — поздоровалась я, стараясь выглядеть, если не радостной, то хотя бы несильно расстроенной.

— Привет, — смущенно ответил Вадик. Я уже успела уяснить, что даже после длительного общения его робость не проходит, видимо, естественное состояние.

— Может, перед тем, как начать, позавтракаем? Я не успела, — предложила я в надежде на то, что сумею-таки прийти в себя.

— Давай.

Вадик вышел из кабинета, дал инструкции охране и вернулся ещё более растерянный и замкнутый, чем прежде.

— Тебя пугает перспектива обычной болтовни? — предположила я.

— Немного, — признался парень, натянуто улыбнувшись.

— Я не кусаюсь.

— Не в этом дело, — Вадик сделался очень серьезным.

— А в чем? Впрочем, забудь. Поесть мы можем и молча.

— Я вроде как занимаю твое место, — пожал плечами Вадик, — И это неприятно, наверное, нам обоим.

— Не умея и части того, что можешь ты, я едва ли хоть на что-то претендую, — осторожно заметила я, — К тому же, мы с тобой не в том положении, чтобы что-то делить.

— И всё-таки.

Впервые за всё время мне показалось, что Вадик не так прост, как ему самому, возможно, хотелось бы.

— Ты видишь причины для противостояния?

— Нет, — возразил Вестник, — Скорее, нам есть, что обсудить. Какой-то свой план.

— План Гнева тебя не устраивает? — внутри у меня всё сжалось. Вопрос был задан слишком напрямую, но что, если мои подозрения оправдаются, и Вадик не хочет войны?

— Ты не применяла ко мне свой дар, — заметил он, — Я не был также тактичен.

— Что ты имеешь ввиду?

— Твои сомнения, твои чувства по отношению ко всему этому, — Вадик обвел руками тесный кабинет, — Я их ощущаю. Мы возникли, как средство сохранения чистоты вида. Мы дворники, а не солдаты. Мне непонятна цель борьбы. Кого мы спасаем? Себя? Мы задуманы проредить содержание, а не менять порядок. Я заметил, что Грехи очень упрямая сущность. Они видят цель и идут к ней, даже если она призрачна и ничего не оправдывает. Месть за их невысокое положение? Наверное, именно это привлекает Вестников. Людей, которых пастухи причисляют к овцам, а им так хочется стать Ангелами или кем-то вроде...

— А сами Ангелы?

— В семье не без урода, — пожал плечами Вадик, — К нам прибиваются все обиженные, все недооцененные... Не объективно.

— А как же Ира? Он считает эту войну очень важной.

— Не хочу оскорбить твои чувства. Все мы знаем, какие... непростые у вас с ним взаимоотношения, но что меняет его мнение, если брать всё вообще? В целом? Кто он? Назначенный лидер, всего лишь. А мы с тобой нечто большее.

— Это бунт?

— Называй, как хочешь, но я знаю, что ты не пойдешь обсуждать это с Ирой или с кем бы то ни было, — признался Вадик с жутковатой улыбкой, — Просто подумай, со мной ты или нет. У нас свой путь, ты должна это понимать.

— И в чем он, по-твоему, состоит? — я чувствовала себя значительно моложе и глупее стоящего передо мной парня. Кроме того, в моем горле всё ещё стоял горький комок нашей с Гневом ссоры, и я понимала, что это могла быть всего лишь самая первая из множества размолвок. Надо было что-то решать, но ситуация развивалась так, что принятие решения снова было не за мной, а за кем-то, на этот раз за Вадиком.

— Сеять доброе и вечное, — Вадик усмехнулся, — Ты не подумай, я на самом деле искренне верю в силу, но отказываюсь верить в массу. Мы с тобой должны сберечь тех, кто не заслуживает смерти, и покарать тех, кому пора покинуть этот мир. Война не поможет. Погибнет слишком много невинных. Нарушение равновесия и все дела...

— Ты Гневу пытался объяснить?

— Нет, и, думаю, ты прекрасно знаешь, почему.

— Идти против него — не вариант.

Вадик отрицательно покачал головой, давая понять, что и не собирался.

— Если нет, то как?

— Встретимся с ними, покажем, на что способны, но не убивая всех подряд, а убрав только тех, кто того заслуживает. Предложим сделку.

— Какого рода?

— Мы оставляем в покое самых влиятельных, среди прочих имеем право выполнять свою работу.

— Они на это не пойдут.

— Из разговоров между Ангелами я понял одну простую вещь: у Небесной власти есть лицо, точнее — несколько лиц. Самые влиятельные сущности, которых, по большому счету, прикончить можем только мы с тобой.

— С чего ты взял, что они не уничтожат нас раньше, чем договоренность вступит в силу?

— А с того, что мы, в отличие от них, способны круглые сутки держать цель на мушке. У нас самое сильное защитное поле, самое развитое чувство опасности, феноменальная интуиция. Мы можем мгновенно затеряться в толпе и чувствуем друг друга, где бы ни находились.

— Это ты такой, я не такая.

— Но быстро учишься.

— И много ты узнал о том, какие у них... там... порядки?

— Достаточно, чтобы суметь нас защитить.

— Только нас?

— Не только, — взгляд Вадика сделался до противного понимающим, — Если будет война, количество жертв непредсказуемо. Мой план... наш план подвергает риску только нас и наше ближайшее окружение, с защитой которого мы вполне способны справиться.

Я не знала, что ответить. Если искать альтернативу, то идея Вадика имеет право на жизнь. Она, конечно, тоже рисковая, но ставит под удар значительно меньше сущностей. Вадик понимал, как это важно, рассказывая мне свои соображения. Если Грехи не смотрят на возможное число жертв, то Вестники по своей природе не терпят незаслуженной смерти, являясь образчиками справедливости. Существуя для уничтожения, они, тем ни менее, созданы для свершения честного суда. Мы же с Вадиком, кроме всего прочего наделены поражающей человечностью. Кто бы мог подумать!

— Это тебе поразмыслить на досуге, а сейчас соберись, продолжаем познавать все прелести нашего дара, — Вестник улыбнулся, желая меня подбодрить. Вышло не очень. Я ещё больше замкнулась, чувствуя острую вину перед Гневом.

Глава 45:

Конец мая выдался по-летнему теплым. Обедая в открытом кафе или сидя в парке, удавалось хотя бы на время забыть обо всем, что творилось вокруг меня и моей лжи. После откровенного разговора с Вадиком прошла ещё неделя. Мы двигались в бешеном темпе, пытаясь вывести мои способности на новый уровень. Гнева я видела всего пару раз и оба раза мельком. Он кивал в знак приветствия и уходил по своим делам. Ночевал он, где угодно, только не дома. Я скучала. Искренне и до слез. Андрей и Даня навещали меня время от времени, покупали продукты, развлекали пустыми разговорами, которые не сильно помогали. Сегодня я впервые осталась в полном одиночестве — Андрей решил снять охрану, так как Вадик дал добро, решив, что я достаточно сильна, чтобы скрывать свое присутствие.

Блинчики с вареньем, красиво разложенные на тарелке, и чай, заботливо разлитый официанткой, ждали своего часа, безвозвратно остывая. А я ждала Иру. Несколькими часами раньше я набралась смелости и оставила для него записку. Андрей обещал передать лично в руки.

— Не занято? — Гнев сел напротив меня, не дожидаясь ответа, — Как ты?

Он выглядел хорошо. Меня это почему-то поразило и задело. Наверное, ждала, что он тоже скучал, да так, что глаза впали и кожа потемнела.

— Всё нормально, — ответила я, едва ворочая языком.

Гнев помолчал, разглядывая моё лицо.

— Думаю, теперь у нас всё хорошо, — заключил мужчина, откидываясь на спинку стула.

— Да?

— Сегодня у меня почти нет дел, можем провести вместе целый день.

— Хорошо? — внутри будто плотину прорвало, — Ты считаешь?!

— Лёв, — Гнев подался вперед и попытался взять меня за руку.

— У людей так не делается! Если два человека ссорятся, они не сходятся через неделю, как будто ничего не было!

— Разве? — Ира нахмурился.

— Не прикидывайся! Не верю, что за столько веков ты не изучил человеческое поведение достаточно, чтобы не думать, что всё так просто!

— Я много чего видел, но не считаю, что люди поступают правильно, обижаясь друг на друга.

— Это часть отношений!

— Хорошо, я не прав. Ты хочешь, чтобы я извинился? Извини.

Я ошарашено смотрела на сидящего передо мной мужчину.

— Вышло не искренне? — догадался Гнев, — Может, без извинений было лучше? Мы бы просто забыли о случившемся и попробовали разобраться с последствиями. Ты пропустила свое двадцатилетие. Прислушаться к тебе — хороший подарок? Поступим, как ты хочешь. Будем действовать по твоему плану "лишь бы не было войны". Скажи, что надо делать?

Я знала, что он врет. Ложь была отчетливее и ярче благих намерений. Он врет мне, я вру ему, мы вместе так недолго, но уже успели погрязнуть во взаимном обмане. Гнев не остановится, но и я не остановлюсь. Нам обоим проще соврать, чем найти компромисс. Что ж, время забыть о вселенском и вспомнить о личном.

— А Даня?

— Что Даня? — Гнев взял мои руки в свои.

— Меня волнует его состояние, — призналась я.

— Он сам выбрал этот путь.

— Но почему?! И как я могу ему помочь?

— Потому же, почему я вернулся и искал тебя. Любовь странная штука. Ты сильная, ты особенная, а он просто человек, который только и мог, что быть рядом. Когда ты исчезла, этого стало недостаточно. Он хотел найти тебя, хотел помочь вернуться к нормальной жизни, именно поэтому решился на столь отчаянный шаг.

— Когда всё закончится, он сможет стать прежним?

— Всё никогда не закончится, мы разожгли пламя, которое не так-то просто потушить. Но даже хрупкое равновесие всем пойдет на пользу. Не забудь, с тебя новый план.

Гнев улыбался, а я, как ни пыталась, не могла ответить взаимной улыбкой. Даня стал таким из-за меня, Гнев тоже изменился и тоже из-за меня, ведь он ушел из Джея, пытаясь скрыться от своих чувств ко мне. И на психа сошел из-за того же — из-за моей заразительной помешанности на чужих жизнях.

— Что-то не так? — беспокойство Гнева выглядело вполне искренним, но я знала, что никто из нас двоих не пойдет на встречу, не откажется от своих собственных планов. Раскрыть карты и выдать идею Вадика Гневу? Едва ли. Поверить, что Ира готов подчиниться любому моему решению? Я не настолько наивна. И дело не в любви. Если бы мы с Гневом были только вдвоем, без груза ответственности за общее будущее, нам удалось бы сделать друг друга по-настоящему счастливыми.

— У нас с тобой ничего не получается.

— Но я люблю тебя, и это чистая правда.

— Я тоже люблю тебя, — ощущая подступающие слезы, призналась я. Почему всё так сложно, и этих слов недостаточно?!

— Значит, всё у нас хорошо, — решительно заявил Гнев, — Или будет хорошо. Надо потерпеть, разобраться с тем, что мы должны сделать, и возобновить этот разговор.

— С меня план, да? — уже не скрывая слез, уточнила я.

— Да, план, — кивнул Гнев, вытирая ладонью мою щеку, — Поедим. Пойдем домой. Или в кино. Проведем время вместе, отдохнем.

— Мы заслужили.

— Да, и хватит плакать, — Ира легонько поцеловал меня в губы, — Ешь свои блины, а то совсем остынут.

Ночью, когда чудесный теплый день в обществе Гнева остался позади, я сидела на кухне в полной темноте и смотрела в окно. Ира спал в соседней комнате и видел пятый сон, мне же уснуть не удалось. Казалось, что новое утро отнимет хрупкое ощущение спокойствия.

— Наверное, я не очень кстати, — раздалось за моей спиной.

Чтобы не вскрикнуть, пришлось зажать себе рот рукой.

— Напугал, — прошипела я, пусть и не сразу, но узнав голос, — Что ты тут делаешь? Ещё и в такое время.

— Попросил у Августа передышку. Нам надо поговорить.

Я почти не видела Даниного лица, но как никогда ощущала его присутствие. Он был со мной — полностью.

— У нас есть незримый свидетель, — напомнила я, понимая, что ангел не мог полностью покинуть Данилино тело.

— Мы с ним заодно, — заверил парень. В его голосе чувствовалась улыбка, — Он же перенес меня сюда, правда?

— Как необычно, что ты не сумасшедший, — внутренне ликуя, заметила я. Значит, не всё потеряно, и Данила может быть совершенно нормальным!

— И всё-таки я немного не в себе, раз решился заявиться сюда, когда поблизости мистер всемогущий.

— Он спит... — растерянно заметила я. До сих пор мне казалось, что они ладят.

— Знаю, и очень надеюсь, что крепко.

Я недоумевающе развела руками.

— Может, пойдем куда-нибудь? — предложил Данила.

— Одежда в спальне.

Данила протянул мне пальто.

— Там тепло. Этого хватит.

Оказавшись на улице в обществе старого друга, я чувствовала себя так, будто бегу от Гнева. Это, наверное, и был побег, не зря же я оборачивалась, боясь, что он проснулся и идет за нами.

— Ты же можешь чувствовать его, — напомнил Даня, заметив мою нервозность.

— Это всё от волнения, — призналась я, включая "радар". Гнев оставался в постели, будучи недалеко от дома, мне не стоило большого труда определить местонахождение нужной сущности.

— В паре домов отсюда есть бар.

— Я не в лучшем виде.

— Им-то какая разница? — справедливо заметил Данила, — Тем более в такой час.

— Хорошо, пошли.

Как Данила и предсказывал, на первом этаже третьего по счету дома оказалось небольшое питейное заведение с двумя квадратными залами. Мы устроились за стойкой и попросили кофе с коньяком. В баре кроме нас была всего лишь одна загулявшая парочка, обнимающаяся в углу зала.

— Коньяк весной как-то очень по-зимнему, — заметила я, — Давай сразу к делу?

— Ты прекрасно выглядишь, — заметил Данила, погладив меня по плечу, — А я был жутким занудой.

— Прямо машина времени, — улыбнулась я. Мне отчего-то стало удивительно легко.

— Есть такое, — смутился парень, убирая руку, — Но правда, давай по делу.

— Давай, — я потянулась за кофе, с опозданием вспомнив, что не очень-то его люблю.

— Я с Вадиком. Точнее, мы с Вадиком. Август не против.

— О чем ты? — изображая полную неосведомленность, уточнила я.

— Про ваш план, — пояснил Данила.

— Какой план?

— Ладно, — Даня улыбнулся, — Будем играть по твоим правилам. Вы с Вадиком хотите обойтись меньшей кровью и справиться со всем вдвоем. Набьете морду ограниченному числу того заслуживших, а потом попробуете продиктовать оставшимся свои незамысловатые условия.

— Проверка пройдена, — я усмехнулась, — Как вышло, что ты оказался принят в команду?

— Ну, Вадик понимает, что вам требуется прикрытие, как здесь, так и там. Плюс... Август уникальный источник информации о Небесных порядках.

— Вот значит, кто наш информатор.

— Ты его недолюбливаешь? — предположил Данила.

— Если ты про Августа, то да. Из-за того, какой ты...

— Это было моё решение, — холодно заметил Данила.

— Плохое решение.

— Но ты жива и здорова, значит, оно того стоило.

— Гнев и Вадик могли справиться и без посторонней помощи.

Даня помрачнел.

— Ну, если ты так думаешь.

— Дело не в том, что я не благодарна, просто мне не хватает прежнего тебя.

— Прежнему мне ты предпочла Гнева, так что не вижу особой разницы.

Меня начинало раздражать, что всё, что делает Даня, так всерьез замешано на личном.

— Ладно, как скажешь. Нравится вести себя, как псих с раздвоением личности? Вперед. Выкладывай, что ты хочешь от меня касательно ситуации с Вадиком, и я домой. Гнев может проснуться и не обнаружить меня рядом. Начнутся вопросы, а мы только помирились.

— А вы ссорились? — Данила выглядел по-настоящему удивленным.

— Даже странно, мне казалось, за нашими отношениями не следит только ленивый.

Даня нахмурился, сделал большой глоток коньяка, приготовленного для добавления в кофе, и махнул рукой, как бы говоря: забыли.

— Нам надо опередить Гнева, так что к реализации придется приступить раньше намеченного. Ира принял решение начать первые серьезные вылазки уже послезавтра.

Я промолчала, стараясь скрыть свое разочарование. Неприятно быть правой, когда речь идет о лжи любимого человека. Впрочем, это хотя бы отчасти искупало мой собственный обман.

— И когда вы планируете начать?

— Можно сказать, уже сегодня. Вадик ждет тебя сразу, как только Гнев уйдет из дома. В общем, в обычное время.

— И ты заявился среди ночи только ради того, чтобы сообщить мне это? Я бы и так пришла к нему, у нас тренировка.

— Я пришел без Августа, хотел видеть тебя перед тем, как всё начнется. Хотел, чтобы у тебя было время подготовиться, — раздраженно бросил Данила.

— Извини, я сказала, не подумав. На самом деле мне очень приятно, что ты пришел... Просто всё так быстро, всё так неправильно, столько лжи и секретов. Голова кругом.

— Понимаю, у самого не все дома, — смягчился Даня, — Пей кофе, и я провожу тебя домой.

— Ты ведь рассчитывал на что-то другое?

— Твоя чуткость до сих пор пугает, — усмехнулся парень, — Конечно, я надеялся, что ты увидишь старого-доброго меня и забудешь о своем грешном приятеле. Слишком самонадеянно с моей стороны.

— Ну, если бы передо мной стоял какой-то выбор, ты был бы первым в списке, — улыбнулась я, — Но выбора не стоит и не стояло с того момента, как я поняла, что чувствую.

— Любовь, — грустно улыбаясь, заключил Данила.

— Похоже на то.

— Но ладно, что-то мы опять отвлеклись. Впереди решающее сражение. Давай, выпьем за успех и прочие важные последствия, — предложил парень, подняв кофейную чашку.

— За успех, — чувствуя всё возрастающее волнение, поддержала я.

* * *

Гнев не заметил моего отсутствия. Когда я пришла, он всё также крепко спал, поражая собственной внешней беззащитностью. Я же, как ни пыталась, не спала до самого его ухода. По идее, следовало попрощаться так, как если бы мы виделись последний раз, но что-то внутри меня заставляло лежать в постели и притворяться спящей. Ира поцеловал меня и ушел, как не раз до этого, хотя до часа икс в его исполнении осталось всего пару дней.

Одевшись и позавтракав, я вышла из дома и направилась на встречу с Вадиком, не забыв включить "защитное поле". Впервые за долгое время я почувствовала себя самостоятельной и важной. Каким бы ни был исход, моя жизнь изменится. И я, к своему собственному удивлению, не видела в этом ничего плохого. Сейчас главное сосредоточиться на цели, не размениваясь на бесконечные переживания о ком-то. Волнение — не лучшая поддержка.

Вадик ждал меня в машине. Данилы рядом не оказалось, хотя я в тайне рассчитывала на его участие.

— У нас мало времени, — без приветствия заявил Вестник, — Надеюсь, ты придумала, что хочешь сказать Самым Главным.

— Умеешь ошарашить.

— Сам не рад, но пора действовать.

— И что прикажешь делать?

— Мы не раз обсуждали...

— Это теория.

— А на практике всё зависит от тебя. Или ты ждала репетиции?

Меня бесила его самоуверенность, его агрессивная нервозность и командный тон, но всё это теряло всякое значение, стоило подумать, как далеко мы зашли, что предстоит сделать, и какая огромная ответственность ложится на нас вот в этот самый момент.

— Сейчас мы едем в область, Данила ждет нас там, Август вызовет старшего Ангела, через него мы доберемся до главного. Тогда в игру вступаешь ты, я же прикрываю на случай, если им очень захочется проверить тебя на прочность.

— Выглядит, как подстава, — заметила я. И это не было шуткой.

— Отступать некуда, — пожал плечами Вадик, заводя машину, — Надеюсь только, что это твое решение принято не под влиянием ваших с Гневом ссор.

— Откуда ты знаешь, если даже Даня не в курсе?

— Из "источников близких к звездной паре".

Я не смогла не улыбнуться. Даже в такой напряженный момент Вадик и не думал терять самообладание и связь с реальностью.

— Жаль, мы договорились не сканировать друг друга. Очень интересно понять, что ты сейчас по-настоящему чувствуешь, — призналась я.

— Пусть хоть что-то для тебя останется тайным.

— Иру я тоже не проверяю... — признание вырвалось невольно.

— Может, зря? — помолчав, усмехнулся Вадик. Тема не казалась мне забавной, так что я предпочла промолчать.

— Интересно, почему такими, как мы, стали именно... мы? — не особенно рассчитывая на ответ, спросила я, когда мы выехали из города и оказались на шоссе.

— Без понятия. Судя по тому, что знаю, нас нельзя назвать не то что одинаковыми, но хотя бы похожими. Я рос сам по себе, без отца, с пьющей матерью. Появись Ира чуть позже, нашел бы меня в каком-нибудь наркопритоне.

Я никак не ожидала таких откровений. Выходит, Ира для парня чуть ли ни мать родная? Почему же Вестник идет против воли самого близкого существа? Вопрос так и остался не заданным — перед нами показалась Данина машина, я легко ощутила их с Августом присутствие в кабине темно-синего "Форда".

— Почему он здесь? Планы изменились? — мне казалось, Даня будет ждать, а не ехать поблизости.

— Всё в силе, так и задумано.

— Странная форма ожидания.

— Не дергайся по мелочам, лучше соберись с мыслями, тебе предстоит непростой разговор.

— Главное, убедительно запугать, тогда и беседа пойдет веселее.

— Вот это дело, — Вадик одобрительно кивнул и улыбнулся.

Пока мы следовали за Даниной машиной, все мои силы уходили на подавление паники. Не думать о возможных последствиях неудачи оказалось почти нереально. Перед внутренним взором мелькали знакомые лица: затуманенная временем улыбка Крис, открытый Максин взгляд, надуманная папина суровость, даже Дарина с её ослепительными волосами казалась до боли родной. В ушах звенел памятный колокольчик, оставленный в неумолимо уходящих воспоминаниях о студенческом кафе. Сидя в машине рядом с Вадиком, планируя бунт мирового масштаба, я ненавидела себя за слабость, за внезапную ностальгию и сковывающую тоску. Единственным, чье присутствие в моей памяти пугало и заставляло испытывать невыносимый стыд, был Гнев. Неожиданно для себя я поняла истинную причину собственного согласия на авантюру, происходящую, по сути, наперекор моему любимому мужчине. Не в моих привычках вестись у кого-то на поводу, даже если этот кто-то самый важный для меня человек. Давление, желание оградить меня от всего, включая проявления моего собственного "я", оправдать нельзя. Ничем. Даже любовью. Если он любит меня, то почему не может любить то, что я думаю и делаю? А я, почему я не могу принять то, каким он стал? Все эти мысли казались такими неправильными, такими тяжелыми, что я даже зажмурилась от волнения.

— Я и без особых приемов чувствую исходящее от тебя напряжение, — проворчал Вадик.

— Вся жизнь пролетела перед глазами.

— Как же все женщины любят драматизировать.

— Много ты понимаешь.

— Болтай, болтай, я не обижусь. Пустые разговоры помогают расслабиться.

Мне стоило большого труда не залепить парню оплеуху. Его издевательский тон вызывал острое желание закатить истерику.

— Давай проговорим теорию ещё разок. В общих чертах, — предложил Вадик, в мгновение сделавшись вопиюще серьезным.

— Давай... а то в голове с трудом укладывается. За всё время пока я варюсь в этом небесном котле, не доводилось получать так много избыточной информации, — сделав глубокий вдох, согласилась я.

— Короче, есть три ступени: Ангелы в их бесконечном многообразии, Старшие Ангелы и два Архангела, они-то и есть Главные. Именно их нам требуется убедить. Основные козыри: их личная неприкосновенность и наши с тобой способности в борьбе с кровными врагами всея Небес — Демонами.

— Надеюсь, это действительно веские аргументы.

— Август в этом убежден, да и у меня нет причин сомневаться.

— А у меня ничего, кроме сомнений.

— Не паникуй. Ты сильная и всё в твоих руках.

На этот раз поддержка была искренняя, но легче всё равно не стало.

— Требование одно — свобода для нашего с тобой предназначения. Равенство всех сущностей перед нашим даром.

— Ты же понимаешь, что бы ни решили Главные, потенциальные жертвы будут сопротивляться.

— Однако лояльность власти огромное подспорье в борьбе с теми, кому на Небе и на Земле отныне нет места.

— Я не возражаю, просто напоминаю. Лишний раз.

— Всего не предусмотреть, но мы и так неплохо подготовлены, — заявление прозвучало решительно. Вадик не сомневался в том, что мы поступаем правильно.

Данина машина свернула направо и выехала на узкую дорогу, по которой, видимо, не так уж часто ездили: на пути то и дело попадались неровности, асфальт разрушался, но никому не было до этого никакого дела. Заметный контраст с трассой. Мы следовали за "Фордом" в двух-трех метрах позади. Вадик исправно держал дистанцию.

Я чувствовала исходящее от Данилы спокойствие. Он был собран и уверен в успехе. И это без подстраховки! Мне бы такую выдержку.

Спустя полчаса, когда дорога стала совсем уж невыносима, Данила остановился. Вадик последовал его примеру. Мы вышли из машин можно сказать посреди чистого поля.

— Готова? — Данила вел себя, как вполне нормальный человек, хотя я отчетливо ощущала доминирующее присутствие Августа.

Ответом ему был не очень уверенный кивок.

— Приступай, — велел Вадик, похлопал меня по плечу и сел обратно в машину.

Август, а теперь это был всецело он, кивнул. Вестник завел мотор и уехал. Я знала, что он никуда не денется, припаркуется поблизости, создав вокруг себя нечто вроде поля невидимости для других существ. Даже я не смогу чувствовать его присутствие.

Данила-Август закрыл глаза, и я почувствовала, как внутри него происходит что-то незнакомое, что-то, что с людьми не происходит, что-то, похожее на попытку обнаружить себе подобного. Мы с Вадиком обменивались примерно такими же сигналами, когда хотели понять, где находится каждый из нас.

Не прошло и пяти минут, как перед нами явился Ангел. Им оказался Маркус. Точно такой, как я его помнила. Стоило прикоснуться к его сознанию, как моё предположение подтвердилось. Или нас надули, или мой собственный Наблюдатель — один из Старших Ангелов.

Глава 46:

— Август! И Алевтина... Кто бы мог подумать. Очередная неизвестная Небу хитрость Карателей?

Мы с Августом не произнесли ни слова.

— Ты удивлена. Да, я получил повышение, как раз после твоей неудачной попытки меня убить, — поделился Наблюдатель, а теперь Старший Ангел. Видимо, моё недоумение легко читалось по лицу.

Глядя на свою первую любовь, точнее на существо, засевшее в его теле, я почувствовала себя ещё более неуверенной, чем прежде. Неожиданный поворот не сулил ничего хорошего. Я и подумать не могла, что придется иметь дело со старым знакомым. И почему он не догадался сменить тело?

— Так и будете молчать? Для чего я здесь? — Маркус был спокоен, даже моя невидимая рука на его шее не сильно меняла дело. Только увидев меня, он должен был понять, что одно неверное движение, и я доведу дело до конца, отправив Ангела в Ангельский ад... или рай. Но он рискнул и остался.

Август молчал, давая мне возможность сказать то, что от меня требовалось.

— У нас дело к Архангелам.

— Интересный поворот, — только и заметил Наблюдатель в ответ на мое заявление.

— Подозреваю, что наше предложение покажется им заманчивым.

— В чем суть?

— Ты боишься допустить меня к Главным? — предположила я, не желая открывать карты дворецкому, а не хозяевам дома.

— Мои опасения кажутся тебе неожиданными? — вопросом на вопрос ответил Маркус.

— Мы доберемся до них, с тобой или без тебя. Нет желания отделаться малой кровью? — стараясь держать себя в руках, поинтересовалась я. Августа защищал Вадик, таким образом, моя сила казалась серьезнее, чем было на самом деле. Наблюдатель не мог не чувствовать исходящей от нас опасности.

— Местонахождение Архангелов знают только Старшие Ангелы и ни один из них не пойдет вам навстречу, даже под угрозой уничтожения, — убежденно заявил Маркус.

— Кто сказал, что у нас нет обходного пути? — теперь я откровенно импровизировала, — Место моего заключения было строго засекречено, если не сказать больше. Но я, как видишь, стою перед тобой, освободившись без какого-либо участия со стороны твоих соплеменников.

Я чувствовала, что мой собеседник насторожился, хоть и продолжает сохранять видимое спокойствие.

— Это заставляет задуматься, — признался Ангел.

— Мы желаем разрешить наши разногласия мирным путем, — заметно расслабившись, заявила я, — Потому не хотелось бы устраивать резню и добираться к Архангелам по трупам.

— Август останется. Пойдешь только ты, — немного поразмыслив, решил Наблюдатель, — Рядовые Ангелы не допускаются к Небесному Трону.

Я кивнула, в очередной раз отметив для себя, как мало знаю о небесных порядках. Август и не планировал идти со мной. Он был связным, а не охранником. Единственный, в чьем обществе я нуждалась, следил за происходящим, что называется, из кустов. Его присутствие ощущалось на любом расстоянии. Ниточка нашей с Вадиком связи позволит найти меня и следить за положением вещей, руководствуясь моими эмоциями. Переместиться и помочь Вестник не сможет, но уничтожить пару десятков сущностей одним лишь пристальным взглядом на их сознания через призму моих собственных глаз — запросто.

Мне предстояло увидеть истинную сущность Небесных Генералов, что вызывало одновременно страх и приятное волнение. Я прошла долгий путь от узнавания лжи и смертоносных меток до высочайшего уровня манипуляции чужим сознанием. Мы с Вадиком одновременно эмпаты и совершенное оружие с невероятной системой самозащиты. До какого предела развивается наш дар? Мои способности уже сейчас далеко превосходят возможности обычного Вестника, не удивительно, что нам пришлось сменить самоназвание.

Старший Ангел поманил меня за собой очень человеческим жестом: указательным пальцем, глядя исподлобья.

К моему удивлению, мы просто шли рядом. Август остался за моей спиной. Маркус в теле Славки-Лиса шел по земле, как обычный человек. Я следовала за ним, отставая всего на пару шагов.

— Ты точно знаешь, куда нам надо? — боясь, что это и, правда, надувательство, уточнила я.

— Мне казалось, тебя нельзя обмануть? — в голосе Ангела слышалось любопытство.

Я промолчала, не желая афишировать ущербность собственной способности распознавать ложь. С некоторых пор она ограничивалась исключительно предчувствием, убедительным или не очень. Но Наблюдателю и Архангелам это знать совершенно не обязательно. Может, все небесные сущности не брезгуют враньем, кто знает. Пусть думают, что я вижу их насквозь.

— И всё же? — пройдя не меньше километра, бросила я, чувствуя растущее нетерпение.

— Ты же не думаешь, что Архангелы явятся к тебе во всем своем истинном великолепии? На преображение требуется время. Имей терпение. Я передал сообщение, Главные готовятся к встрече.

Мне такое развитие событий совершенно не нравилось. Подготовка — это не то, что может оказаться на руку.

— Пришли, — объявил Маркус. Я продолжала держать Старшего Ангела на прицеле. Лишнее движение и я, не задумываясь, поставлю смертельную метку. Удивительно, чего можно достичь при должной концентрации.

Мы остановились. Взгляд невольно обратился на Небо. Почему-то Архангелы представлялись мне кем-то, живущим в Небесном пентхаусе. Я, кажется, всерьез ждала лифта. Но ничего подобного, конечно, не произошло. Просто пустырь и дорога, окружавшие меня в реальном мире, растворились, уступив место незаполненному пространству совсем иного рода: ни сводов, ни колонн, ни намека на храм или дворец, ни пола, ни потолка, ни стен. Температура упала, кажется, до нуля. В легком платье я мгновенно замерзла и начала дрожать. Наблюдатель стоял рядом, не выказывая никакой реакции на перемены.

Из белого "ничто" появились две фигуры. С виду два обычных человека, похожих друг на друга, как две капли воды — высокие смуглые молодые мужчины в неуместных джинсах и футболках. Впрочем, кто знает, что из одежды уместно в совершенной пустоте?

Я первым же делом тронула их сознания, которые, к моему немалому удивлению, оказались единым целым. Два Архангела, как единый могущественный организм.

Мы не здоровались и ничего не говорили, просто стояли друг напротив друга, ведя необычный внутренний диалог. Их удивительные светлые глаза, составляющие резкий контраст с цветом кожи, выражали мысли Архангелов лучше всяких слов.

"Мы видим, что ты не хочешь напрасных смертей" — это не был голос в обычном его понимании, это не было вмешательством в моё сознание, хоть я и чувствовала, что эти двое вполне способны на нечто подобное. Это было что-то иное, чему попросту не существует названия.

Свои ответы я давала, пользуясь той тропкой, что мне позволено было проложить в их разум. Вкладывая собственные мысли в головы Архангелов, я испытывала тоже чувство, что и при попадании в видения. Как же давно мне не доводилось ощущать то, что ощущают обычные Вестники! Чувство близости с Главными Ангелами пьянило сильнее самого крепкого вина.

"Мне требуется определенная договоренность, подкрепленная вашим словом" — призналась я, не без труда осваивая необычный способ коммуникации.

"Какого рода?" — в таком диалоге об интонации приходилось лишь догадываться.

"Вы предоставляете мне свободу действий, позволяете беспрепятственно следовать предназначению, я же гарантирую вам неприкосновенность и помощь в борьбе с порождениями ада".

"Ты способна уничтожать подземные сущности?" — звучало, как утверждение, но я предположила, что это вопрос.

"Да" — без колебаний ответила я. Пусть мы с Вадиком и не знали этого наверняка, наш дар не различает людей, Грехи или Ангелов. Он контактирует с сознанием. И, если у демонов и прочей жути есть хоть что-то, похожее на сознание, они перед нами беспомощны, как котята.

"Это всё, чего ты просишь?" — очередное утверждение, содержащее в себе вопрос.

Всё ли это? Я почувствовала себя рыбаком, поймавшим золотую рыбку. Это всё, чего я хочу? Нет. Далеко не всё. На секунду я допустила, что моя единственная возникшая в голове дополнительная просьба может быть услышана, но быстро сообразила — это невозможно. Такого не бывает. И просить Архангелов сделать Буратино Настоящим мальчиком — пустая трата времени и сил. Гнев никогда не станет человеком, максимум, что я могу получить, это переход Иры в другое тело, способное сделать его чуть более человечным, как тогда, когда он был Джеем.

"Это всё, чего я прошу. Вы, должно быть, решите обдумать мое предложение. Мне есть, что добавить. Я доказала, что могу быть опасна, что способна обеспечить настоящие проблемы для всего вашего небесного сообщества. Всегда найдутся те, кто захочет встать на мою сторону, так что вам куда выгоднее заключить со мной эту небольшую сделку. Я не трогаю вас — вы даете мне делать свою работу, одно неверное движение и я поубиваю всех, до кого успею дотянуться, а таких будет немало, уж поверьте. А вам, как я поняла, очень дороги ваши крылья и ангельские задницы!" — моя внезапная ярость утонула в невозможности озвучить собственное заявление, придать ему силы. Да, я злюсь. Злюсь на то, что Ира стал больше самим собой, чем прежде, злюсь, что не могу смириться с этим, злюсь, что в данный момент это волнует меня больше, чем успех нашего с Вадиком дела.

Архангелы оставались невозмутимы. Единственное, что изменилось — они закрыли от меня свое единое сознание, будто ушли в другую комнату, чтобы посовещаться без свидетелей. Наша встреча подозрительно напоминала общение с инопланетянами. Странно, что во всей этой ситуации оказалось так мало волшебства.

Я вздрогнула от неожиданного прикосновения к моему плечу, стоящий рядом со мной Наблюдатель печально улыбнулся, но я не успела хоть как-то истолковать его улыбку. Мгновение и окружавшая нас пустота буквально взорвалась. В моей голове творилось нечто невероятное: нити чужих сознаний представляли собой плотную вязь, узором похожую на паутину. Я никого не видела, но чувствовала стольких, что закружилась голова. От этого невидимого множества исходила угроза, но не в мой адрес. Я с удивлением поняла, что изобилие чужих сознаний жаждет защитить меня, во что бы то ни стало. И лишь спустя невыносимо долгую минуту я осознала, что все эти сущности — армия Гнева в полной боеготовности. Армия, как дополнительный аргумент в моем разговоре с Архангелами.

Небесные Генералы не дрогнули, хотя, без сомнения, ощутили чужое присутствие. Наблюдатель не убрал руки с моего плеча, он сохранял спокойствие и даже не думал угрожать.

"Мы даем слово" — последнее, что я почувствовала в свой адрес от Архангелов перед тем, как они исчезли. И это всё? Рука Маркуса исчезла вслед за Генералами. Я осталась одна посреди совершенной пустоты с глубокой убежденностью в том, что меня обманули. Но не смуглые Архангелы, нет... а кто-то там, внизу.

Никто не пришел за мной. Пустота исчезла сама по себе, её, словно туман, разогнали невидимой рукой. Лишь оказавшись на твердой земле, я дала волю чувством и разревелась. Не желая ощущать в себе паутину чужих мыслей, я полностью отгородилась от мира, как учил меня Вадим. Я стала совершенно беззащитна, но, наконец, в полном уединении, наедине с самой собой.

* * *

С момента возвращения из пустоты прошел час, а меня всё ещё колотило. Мне не хотелось знать, есть ли поблизости кто-то, кроме Иры, безмолвно сидящего рядом со мной. Пока я плакала, мы не касались друг друга, я ни разу не посмотрела в его сторону, просто знала, что это он. Ничего сверхъестественного, обычное человеческое знание, понимание, что рядом близкий тебе человек.

— Даже не думала, что Вадик настолько сильный, — стараясь скрыть дрожь, призналась я, — В одиночку скрыть от меня целую армию... Как я не поняла, что меня дурят?!

— Вадик и, правда, удивительно сильный. Он давал тебе ровно столько информации, сколько требовалось, чтобы ты ничего не заподозрила, — голос Гнева звучал ровно, будто мы обсуждали совершенно обычную, тривиальную вещь.

— Невероятно...

— В планах активный поиск таких, как вы. Вадик способен чувствовать тебя, значит, почувствует и других потенциальных Карателей. Благодаря соглашению с Архангелами, мы вольны вести открытые поиски, не опасаясь официального сопротивления.

— Мы врали друг другу, и это была часть твоего плана! — внутреннее равновесие, достигнутое пролитыми слезами, снова рухнуло.

— Всё получилось, как должно. Мы прикрывали тебя. Я не мог допустить, чтобы ты пострадала. Вадик чувствовал, где ты, а Ангелы из числа наших могли подняться наверх и вмешаться, — продолжая сохранять спокойствие, рассуждал Гнев. Он выглядел и вел себя, как стратег, как победитель.

— То есть рассчитывать на моё предательство для тебя совершенно нормально?

— Вопрос нормальности всегда казался мне довольно спорным, — пожал плечами Гнев, кажется, не видя никаких оснований для моего удивления, — Цель достигнута, ты чувствовала, что поступаешь, как считаешь нужным, а не так, как кто-то тебе велел. И вела себя максимально естественно, а главное — четко и уверенно.

Я не находила слов. Внутри всё кипело, рискуя вырваться наружу с новым потоком слез.

— Ты не в себе, — Гневу не требовалось никаких особых умений, чтобы понять, насколько ужасно моё состояние, — Мне непонятна и неприятна такая реакция. Архангелы сумели напугать тебя? Ты взволнована, это понятно. Такое событие!

Говоря последние слова, Гнев выглядел взволнованным. В его голосе сквозило торжество.

— Ты, правда, не понимаешь, даже не догадываешься, что я сейчас чувствую? — я говорила так тихо, что сама едва себя слышала.

Гнев хмурился.

— Тебе неприятно, что ты не владела всей информацией. Возможно, задета твоя гордость...

— Гордость? — я не шептала, я буквально шипела. Гордость?! — Ты серьезно?

— Пока меня не было рядом, ты была предоставлена самой себе и привыкла к ощущению контроля. Мне и самому знакомо это чувство. И уже, будучи со мной, не раз демонстрировала нежелание находиться на вторых ролях. Но сейчас... Ты была главным действующим лицом. Всё произошедшее твоя заслуга. Мы перевернем мир. Что может быть важнее? — начиная раздражаться, бросил Ира.

Я молчала, пытаясь собраться с мыслями.

— Да, я в некотором смысле манипулировал твоей склонностью действовать по собственному разумению. И да, я, возможно, прибегнул к обману, но ты не можешь не понимать масштаб произошедшего, важность нашей цели.

— Ты прав, я, как никто, понимаю, насколько важно нам с Вадиком реализовать собственное предназначение, но ты повел себя не так, как я ожидала, — стараясь тщательнее выбирать слова, призналась я.

— Ты ждала, что я закрою глаза на происходящее у меня под самым носом? Или рассчитывала, что я настолько близорук, что вообще ничего не замечу? — Гнев говорил холодно, но я чувствовала — его возмущали мои мнимые сомнения в его компетентности, — Что не так? У нас получилось, понимаешь, получилось! Чего ты ещё хочешь?

— Не знаю, зато прекрасно понимаю, чего не хочу. Отношений, построенных на лжи.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — я видела, что за раздражением Гнев пытается скрыть удивление и растерянность. Неужели, он не предвидел такой реакции?! — Я Грех, я не просто неземная сущность, я мятежник, решивший добиваться справедливости.

— Моя сущность, мой дар, всё это основано на борьбе с ложью. Ты говоришь о цели, о важности перемен, о том, что мы сделали. Да. Ты говоришь только об этом, а я пытаюсь говорить о нас.

— Ложь — не самый плохой путь к справедливости.

— И опять ты не слышишь главного.

— Наша цель, вот, что важно. Что касается нас: разве моя маленькая тактическая хитрость помешает нам и дальше быть вместе?

— Я врала тебе, желая поступать по-своему, считая себя обязанной следовать общим интересам, пренебрегая личным, будучи, как оказалось, главной фигурой в чужой игре. Пошла против собственной природы... Да, я, как видно, ставила общую цель так же высоко, как и ты. Но, соглашаясь на псевдо план Вадика, я отдавала себе отчет в том, что после исхода, каким бы он ни был, ничего не будет как прежде. Я не верила в твой план, я не доверяла твоим соображениям, я не поддержала твое решение.

— Твоя ложь меня не задевает.

— Речь не о тебе, речь о том, что чувствую я! Речь о том, что это значит для нас с тобой.

— Успокойся, — мужчина попытался обнять меня, но я увернулась.

— Мы любим друг друга, но быть вместе у нас не получается, — заявила я, пугаясь смысла собственных слов, — Мы разные. Ты видишь в произошедшем только победу, только триумф, я же вижу катастрофу, потому что смотрю не на то, что приобрел мир, а на то, что потеряли мы с тобой. Будь ты человеком, возможно, мы бы видели эту ситуацию одинаково...

— Человеком? Тогда, может, дело в том, что ты любишь не меня, а того, кем привыкла меня считать? Мою истинную сущность не так уж легко принять, но ты захотела попробовать, потом решила, что не вышло. Или не простила за мой уход. А может причин несколько?

— Но тогда и ты любишь не меня, а девочку, которую следует наставлять. Речь не о прощении, и вопрос старых обид давно закрыт. Просто наше отношение к нам же слишком разное. Ты никогда не будешь мыслить человеческими категориями. Рядом с тобой становится нечем дышать: когда-то от любви, а когда-то от невозможности быть собой и видеть в тебе возлюбленного, а не одно из воплощений Гнева.

Мне не удалось удержаться от прикосновения к Ириному сознанию. Гнев был подавлен и зол: разозлен на себя, на меня, на обстоятельства, с которыми я не хотела бороться, а он не мог.

— Ты способна полюбить снова, но я готов ждать иного исхода. Мы можем познакомиться снова. Дай нам ещё один шанс, — несмотря на злость, бушующую в нем, Ира говорил уверенно и мягко.

— Я люблю тебя, вот только "но" никуда не денется, пока я не пойму, как справиться с тем, что во мне происходит, как сделать свою жизнь чуть более нормальной, чуть менее сумасшедшей, сделать её такой, чтобы в ней появилась возможность по-настоящему быть с тобой, не изворачиваясь, без лжи и недомолвок, принимая тебя таким, каков ты есть, — слова, идущие от сердца и подобранные настолько правильно, насколько это возможно, вынуждали меня сжимать кулаки и сдерживать слезы.

Какое-то время мы с Гневом молча смотрели друг на друга. Я не могла не касаться его сознания своим внутренним взором. Его смятение, его ярость, его страх, его любовь, его нежность, его нежелание видеть меня такой — всё слилось в одно густое чувство, невыносимо похожее на боль потери. Но я молчала, сжимая кулаки, не давая себе сорваться, не давая себе обнять его. И буквально за мгновение всё переменилось. Я почувствовала, что он согласен отступить.

— Если тебе понадобится помощь...

— Я сильная, — пришлось перебить Иру. Прощание не должно затянуться.

— Впервые надеюсь, что в мире есть что-то, с чем ты не способна справиться в одиночку, — с горькой улыбкой признался Гнев.

Наши тела тянулись друг другу, но мы оба, теперь уже оба, понимали, чем быстрее закончится разговор, тем легче будет дышать.

Чтобы не упасть, пришлось сесть прямо на землю. Тело сковала болезненная слабость.

— Не пропадай. Я буду рядом, только позови, — Ира снова улыбнулся, сделал один короткий шаг назад и исчез...

Эпилог.

Мы с Данилой всё ещё друзья, пусть он и продолжает надеяться на что-то большее. Парень остался таким же сумасшедшим, как и раньше, но во время наших редких встреч, не забывает загонять Августа подальше в глубины сознания, чтобы не смущать меня странными выходками и безумными полуулыбками. Даня не смог отказаться от симбиоза с Ангелом, за время их партнерства он успел привыкнуть к своему попутчику и его необычным способностям. Наверное, Август для него тоже, что для меня мой дар — нечто потустороннее, но неотъемлемое, нечто, позволяющее делать мир лучше. В общем, не мне судить.

Данила — мой единственный источник новостей из неземного мира. Если верить его словам, а причин не доверять ему у меня нет, Вадик преуспел в поисках потенциальных Карателей. Дело за малым — подготовить новые кадры. Мой уход не помешал бывшим мятежникам укрепить свои позиции.

Я живу с отцом, восстановилась в институте. Всеми силами стараюсь соответствовать собственному представлению о том, какой должна быть нормальная молодая девушка. Конечно, в отношении семьи не так всё гладко, как хотелось бы, но мы с папой осознаем необходимость перемен, что не может не радовать.

Что касается Иры... Не проходит и дня без мыслей о нем и о нас. Я много думала о том, что произошло, и пришла к выводу, что мы оба были не правы. Каждый из нас впал в одну из двух крайностей, и проблема, на самом деле, не в том, что он не человек, ведь и я им, по сути, давно не являюсь, а в том, что он Грех, а я Вестница. Наверное, ни одна человеческая пара не вела бы себя так, как мы, значит, и решение следует искать вне обычных представлений об отношениях. Не исключено, что, изменив подход, мы сумеем начать с чистого листа. Разве любовь не стоит ещё одного шанса?

Конец

30.12.2010 г.

205