На седьмой день в ставку пришла пожилая нертэ в сопровождении восьми девушек. Высокая, прямая и властная, в черном платье... Ее седые волосы были собраны в узел на затылке. Удивительно и жутко выделялись на ее морщинистом лице глаза. Молодые. Беспощадные. Жестокие.
Волчьи.
Внимательно оглядев Синти, старуха подошла к ней, присела рядом и что-то прошептала на ухо.
Вы, люди, видели, как мы обращаемся? Тогда вы многое потеряли. Синти как бы стала прозрачной, ее очертания — размытыми, сквозь ее тело было видно окно, синее небо... Можно было разглядеть, как бьется ее сердце... И тут же она обратилась в волчицу.
Как Сестра волков это сделала? Какие слова она прошептала? Даже мы, вейры, этих слов не знаем. А Сестры бережно и надежно хранят свою тайну...
-Не кормить. Не поить. Не выпускать. Княгиня должна тут лежать девять дней. Да коврик принесите — не на полу же ей лежать! — приказала нертэ, и обратилась к присутствующим:
-Благодарю вас за помощь и участие, сестры. Вы сделали свое дело. Теперь я прошу вас удалиться. Могут остаться только волчицы.
Мирта Нильсдоттир спросила:
-Ты поможешь Синти?
Прищурила старуха-нертэ глаз, испытующе воззрилась на Мирту и, наконец, ответила:
-Я помогу княгине. Но не Синти. Синти уже не помочь.
Девять дней все мы не находили себе места. Если бы имперские войска нанесли тогда удар, нам бы пришлось плохо. Что надо было старой нертэ? Что она делала?
Когда же прошел девятый день, Сестра волков на руках вынесла полумертвую княгиню из пещеры. Мы стояли перед ними. Все мы — волчицы, женщины, волки и мужчины.
Осторожно положив княгиню на землю, Сестра волков отступила на шаг, стукнула посохом оземь и объявила:
-Синти, княгиня вейрмана, умерла вместе со своим мужем, Вимме тонБаки. Ее — не воскресить. Княгиня должна получить новое имя.
И обратилась к Синти:
-Имя! Назови свое имя!!!
Синти с трудом разлепила веки. В глазах рябило и плыло... Она открыла пасть, попыталась что-то сказать, но даже захрипеть не смогла... Только еле слышно что-то прошептала...
-Не слышу! — отрезала нертэ.
Синти хотела сказать, что умирает... Дети... Тарре... Дарго... Где они? Неужели вы не позволите мне увидеть их перед смертью?... Убийцы... Дайте мне умереть в бою!... Вимме, любимый... Как я боялась тебя... Ни разу я не решилась открыться тебе... Но теперь я не боюсь! Я иду к тебе, родной мой... В стране вечной охоты мы встретимся... И я скажу тебе, жизнь моя, любовь моя, боль и счастье мои. Я все скажу тебе...
Где я? В глазах рябит... Тело, как ватное. Лапы не слушаются. В ушах шумит... Что там бормочут? Имя? Чье? Мое?
И, собрав последние силы, княгиня выкрикнула:
-Баки! Мое имя — Баки!
Княгиня Баки дотИнгрид поднялась с земли и зарычала:
-Черт побери! Где мои дети?
Глава 9. Дочь предателя
(95 — 97 годы Нашествия)
Валлин ненавидел ночь. И вовсе не потому, что боялся темноты. Просто по ночам ему было совершенно нечем заняться. В рейды его не брали. Даже в обычное охранение, и то не пускали. И что прикажете делать? Чего-чего? Спать? Вот сами и спите!
Спать Валлин не любил. Каждую ночь ему снился один и тот же ужасный сон: ласковые мамины руки, улыбающийся отец. И вдруг они куда-то уходят, а его оставляют. Валлин пытается за ними бежать, но лапы не слушаются... И тут Валлин просыпался в поту.
Когда его родители погибли, ему было три месяца. Или пять лет по человеческому счету. Регентом стал Виллем тонДаргра — опытнейший военачальник отца.
Маленького Валлина учили владеть мечом, луком и копьем. Учили держаться в седле. Ему преподавали историю и языки континента, стратегию, тактику и волчью науку.
В четыре месяца его стали допускать на заседания Военного совета, но без права голоса, чтобы княжич быстрее входил в курс дел. На этих заседаниях было шумно, часто начинали говорить или орать все разом. Обсуждались какие-то заумные проблемы из дальних краев... Мальчик сидел и скучал.
Как-то во время заседания внезапно смолк шум и наступила мертвая тишина. Все уставились на вход в зал. Решил глянуть и Валлин.
Там стояла незнакомая девушка.
Невысокая, светловолосая, сероглазая, она была одета в белую блузу навыпуск, перехваченную на талии ремнем, и в брюки, заправленные в сапоги. За спиной были приторочены два недлинных меча, справа на ремне, под левую руку, был подвешен кинжал.
В ее руках был пакет. У ног лежал связанный имперский офицер.
-Допросите его. Он много знает. И пакет прочтите! — не здороваясь, бросила она членам совета, передала постовому гвардейцу пакет, развернулась и ушла. Валлина удивило выражение злобы на лицах решительно всех членов совета.
-Виллем! Кто это? — спросил мальчик.
-Армиола, — недовольно ответил регент.
И помолчав, веско добавил:
-Ее отец выдал имперской разведке твоих родителей.
Как же ненавидел тогда ее Валлин! Как он мечтал поскорее вырасти и казнить ее! Или, еще лучше, он тогда сам ее убьет!
Впрочем, ее никто не любил — Армиола была дочерью предателя. Она жила отдельно от всех. Она не общалась ни с кем. Только иногда она приходила в княжескую ставку и приносила сведения о действиях и планах врага. Очень ценные и точные сведения. Парни из разведки диву давались — откуда она раздобывает информацию? И, на всю армию, они одни ей и верили...
Второй раз Валлин увидел Армиолу в бою за Трент-на-Горбатой, два месяца спустя.
Это был его первый бой в офицерском звании: он командовал конной сотней.
Валлин на всю жизнь запомнит тот бой. Они с налету взяли Трент, перебили гарнизон и двинулись дальше, на Брентону. Эх! Если бы они взяли Брентону, то весь юго-восток континента был бы освобожден без боя! И тогда можно жить! Занять три перевала в Окружных горах и все!
Дружина форсировала Горбатую и успела пройти несколько лиг, как путь им преградила Армиола.
-Стойте! Там засада! — крикнула она. — В Брентоне стоит тридцать шестой армейский корпус! А через несколько часов Трент займет третья кавалерийская бригада черных.
-Где доказательства? — спросил сурово Бревир Гьюкисон, командир авангарда. — По нашим данным тридцать шестой квартирует на западе.
-У вас старые данные! Держите! — и Армиола швырнула на землю черный плащ с нашитой на него крылатой молнией.
-Тридцать шестой! — бледнея, подтвердил Виллем. — Надо уходить.
-Поздно уходить! От имперской конницы в степи не уйти! Вернитесь в Трент, оставьте ворота открытыми, чтоб враг думал, что город пуст. Когда они втянутся в город, перебейте их и тогда уходите!
-Легко сказать: перебейте!... — проворчал Виллем. — Кавбригаду хрен перебьешь. Сил у нас маловато.
-У вас нет выбора! — с этими словами Армиола повернулась, чтобы уходить.
-Она права! — заметил Бревир. — Выбора у нас в самом деле нет, а с конницей легче справиться в городе, а не в поле.
-Армиола! Останься с нами! — предложил ей Валлин. Князь Валлин.
Девушка не ответила.
-Почему она отказалась, Бревир? — спросил Валлин, когда девушка скрылась из виду.
И старый воин хмуро объяснил:
-Она дочь предателя. Немыслимо жить с людьми и видеть в каждом взгляде ненависть. Невозможно доказать каждому, что предавала не она, что она никогда не предаст.
-А если я им скажу? — спросил Валлин и сам понял, что это ничего не даст. Люди подумают, что он просто дурак. И все...
Совет Армиолы оказался дельным. Каждую крышу, каждое окно превратили в крепостную бойницу для лучников. За луки взялись все, кто умел стрелять. С немалыми, конечно, потерями, но они вырвались из ловушки. А третья кавбригада черных перестала существовать.
Закончился год. Первый год жизни Валлина. Он, наконец, вырос.
Весной пришло известие от Горного короля: он звал князя на переговоры, но условием ставил, чтобы князь пришел один.
-Кто это такой? — спросил Валлин на заседании военного совета.
И Бревир принялся рассказывать:
-В трехстах лигах от нас на северо-восток лежит обширная горная страна. До Нашествия она входила в состав Нурланда, а в первые годы Нашествия там было основано горное королевство. Земли там маловато, зато месторождения металлов и угля превосходны. Горные мастера куют великолепные синие клинки. Их горные стрелки — отличные воины и в горах им равных нет. Они с начала Нашествия не допускают к себе черных. Их король может быть очень полезным союзником. Однако, они горды и упрямы. С ними будет нелегко договориться, княже. Было бы разумнее послать кого-нибудь поопытнее тебя, но я полагаю, что горный король желает видеть именно тебя. Ибо, прости меня, Валлин, нелепо заключать союзы с мальчишками. У них есть поговорка, что "с достойными мужами — достойный разговор". Поэтому они и зовут тебя одного. Чтобы ты доказал, что с тобой уже можно говорить!
-Я пойду! — согласился Валлин.
-Только попозже, княже, — без улыбки возразил Виллем. — Ты, не в обиду тебе, слишком молод и на мужа еще не тянешь.
-Ничего! Времени у нас нет ждать. Пока иду — вырасту. Только как к ним идти?
-Нужен проводник! — предложил Грон тонВарра — командир волчьей сотни охраны.
-И кто же? Кто там хоть раз бывал? — обвел Валлин глазами совет.
И Бревир сказал одно слово, одно имя. Сказал, словно прибил его к столу:
-Армиола!
Поднялся шум. Каждый из членов военного совета старался убедить князя, что лучше уж сразу перерезать себе горло, чем самому идти в ловушку! Князь послушал немного, а потом встал со стула и швырнул его на стол. И объявил:
-Я пойду! Найдите ее и скажите, что я прошу ее быть моим проводником в горное королевство!
Выход в дорогу стал сущим кошмаром. Валлин и Армиола шли через расстрел сотен взглядов. В каждом взгляде читалось: он не вернется.
Путь в три сотни лиг до гор Армиола рассчитывала пройти за месяц.
Первая часть пути пролегла по лесу и была самой легкой, поскольку в лесу можно было никого не опасаться: имперским солдатам туда ходу не было.
Следующий этап проходил через Зеленую степь, а потом — по лесостепной полосе к югу от Подковных гор. Там вполне можно было нарваться на разъезды имперской конницы. Зато, если бы они встретили всадников племени Тогул, то за два дня доскакали бы до Страны холмов.
Если бы Валлин мог бежать волком! Он бы запросто и без всякого риска одолел этот участок пути за пять дней! Но на спине его был огромный мешок с припасами и всякой всячиной, совершенно необходимой, на взгляд Армиолы, в пути. Ее спину украшал такой же мешок.
Валлин никогда в жизни не ходил так много и так далеко! Он быстро уставал. И только гордость не давала ему просить привал: девушка легко и непринужденно шагала вперед. Он сбил ноги, Армиола на привалах раскладывала баночки с вонючими мазями и колдовала над его ногами.
Трижды они нарывались на черных. Два раза их не заметили. А на третий раз Армиола сбила стрелами двоих, свалила мечом одного, еще одного зарубил Валлин. И он же в обличье догнал последнего конника, выбил из седла и загрыз.
Однажды Валлин остановился и долго глядел на север.
-Что там? — наконец, спросила его спутница.
-Столица... Когда-то это была наша столица... Именно там мой предок Грауд Оддинг женился на сестре вожака стаи... Именно там родился у них сын Ярре. Именно там они и погибли во время Нашествия...
Валлин стряхнул с себя ностальгическое настроение. И жестко закончил:
-А теперь это столица Черной империи.
Армиола поглядела на север, но ничего там не усмотрела.
-Княже! До имперской столицы лиг сто... Не время и не место предаваться воспоминаниям...
-Ты права, Армиола. Пойдем.
Заканчивалась лесостепь, снова переходя на востоке в Великую степь. Впереди показалась цепь холмов. Эта цепь росла с каждым днем, превращаясь в бескрайнюю страну холмов. Бескрайнюю и безжизненную пустыню.
-Эх! — вздыхала Армиола. — Сейчас бы не на северо-восток завернуть, а на север — в заарбадские леса! Все лучше, чем по этим проклятым холмам топать...
-А почему нельзя? — поинтересовался князь.
-А потому, что тогда три дня по Великому тракту идти придется. Опасно. Там же заставы повсюду...
Этот этап оказался самым трудным. Вверх-вниз, вверх-вниз... Валлин с тоской вспоминал степь. Она хоть была ровной. Вверх-вниз, вверх — -вниз по мертвым безжизненным холмам, по вымершей стране, где нет даже ручьев.
Первый день в холмах оставил князя без сил.
Добредя до привала, он даже от еды отказался. Армиола понимающе кивнула:
-Лады. Тогда ложись спать. Я посторожу.
-Нет, сначала ты! Я же все равно по ночам не сплю. Не люблю. Так что можешь спать хоть всю ночь, — заерепенился Виллем.
Армиола, наконец, обозлилась.
-Ложись, дубина! И спи! Я тебя завтра тащить на себе не собираюсь! Хватит мне и одного мешка.
Валлин вскочил на ноги и схватился за меч. Армиола отступила на шаг, и опустила руку, так и не донеся ее до эфеса своего клинка.
Назревало то самое убийство, о котором так мечтал Валлин ребенком. Но князь совладал с яростью. Швырнув меч обратно в ножны, он постоял... И неожиданно рассмеялся.
-Одичала ты, смотрю, Армиола, в одиночестве. А вот интересно! Ты со всеми князьями так разговариваешь, или только мне так повезло?
-Откуда я знаю? Я со всеми-то князьями не знакома. С тобой только... — пробурчала Армиола, глядя в землю. И добавила: — Ты это! Спи, а? Я посторожу. А в полночь разбужу и ты меня сменишь.
-Лады! — согласился Валлин и лег поближе к костру.
-Но я же не могу спать! — заявил он и... мгновенно заснул.
Армиола села рядом, долго смотрела на спящего Валлина. Протянула руку... Отдернула, словно обжегшись. Вздохнула. И стала смотреть в звездное небо. В полночь она действительно разбудила его и легла сама.
Проснулась Армиола на рассвете. Валлин спал, сидя у погасшего костра. Девушка снова вздохнула и осторожно разбудила его.
-Слушай, Армиола! Ты обратила внимание? Холмы светятся по ночам, — спросил ее Валлин.
-Обратила, княже.
-А почему?
-Не знаю, — пожала плечами девушка. — Плохие тут места, княже. Если б моя воля, ни за что не пошла бы здесь. Над страной холмов даже птицы не летают...
И снова: вверх-вниз, вверх-вниз... Они шли дальше.
День. Ночь. День. Ночь. Они шли по стране холмов.
Как грибы после дождя, выросли на горизонте горы. У подножия гор чернели леса. Путники перемахнули тракт и растворились в предгорных лесах. До цели было уже близко.
-Так! Перед нами речка. А через речку — мостик! — объявила Армиола. — И ты через мостик не пройдешь.
-Как это не пройду? — удивился Валлин.
-А так! Мостик уж очень паршивый!
-А ты пройдешь? — не поверил Валлин.
-Пройду! Потому что уже ходила. Поступим так: все барахло сложим в один мешок. Я его одену, а ты сменишь облик и ляжешь сверху. И я тебя пронесу по мосту.
-Ни за что! — вскипел князь.
-Тихо! Не ори! Тут граница рядом. Ее патрулируют усиленные разъезды черных... Ты пойми, Валлин! Сейчас не до гордости. Ты должен дойти. И, значит, честь твоя не очень пострадает, если по мосту тебя понесет баба! Ну, я никому не расскажу.
